ОДИННАДЦАТЫЙ РАПОРТ ГМЕЛИНУ И МИЛЛЕРУ от 9 ноября 1740 г.

Благородным господам профессорам Академии Наук

11 репорт.

Как я репорт и ящики, которые к вашему благородию в июне месяце сего 1740 году посланы, изготовил, то я с оными к морю поплыл июня 9 числа, чтоб оные на дуббельшлюпке в удобном месте поставлены были; но понеже дуббельшлюпка по 24 число означенного месяца ради разных препятствиев из устья не вышла, то я между тем все у моря жил.

Июня 20 дня объявил мне мичман господин Шхельтинга, что он вышеписанных ящиков без письменного виду на судно не примет, то я ему того же дня о приеме на судно означенных ящиков и о перевозке их через море в Охоцк и письмо просительное сообщил.

Июня 24 дня дуббельшлюпка в свой путь отправилась, а я июля 1 дня от моря в острог пошел, а июля 2 дня в острог пришел и того же дня послал пищика Аргунова вверх по Большой реке для збирания трав. Оной возвратился того ж июля 7 дня и объявил, что он был выше острога с 45 верст, а привез он с собою много трав, токмо из них годных не было, но все такие, какие я уже высушенные имел, кроме дикого перца, которой господин адъюнкт Штеллер называет Lanscola.

Как я известился, что по впадающей в Большую реку Начиловой речке находятся раковины, в которых жемчюг имеется, то я июля 8 дня послал для сыскания их служивого, которой возвратился июля 16 числа, и объявил, что оных достать не мог ради большой воды.

Июля 23 дня приехали из Курил зборщики, причем чрез курильцов с теми зборщиками пришедших известился я, что все вновь вышедшие курильцы с дальних островов ушли на прежние свои жилища. И хотя я в Курилы ехать прежде намерен был, но понеже означенные зборщики из Курил поздно вышли, к тому ж и те мужики, ради которых я ехать хотел, ушли, то я оной путь оставил, а намерение возимел ехать туда весною, чтоб осмотреть промыслы морских зверей, которые весною больше промышляются, а имянно: бобров, сивучей и котов.

Июля 30 дня, как прибыл в Большерецк зборщик Андрей Шергин, то я требовал от него толмача, ибо тот толмач, которой мне отдан был от него Шергина по возвращении моем из Нижнего острога, худо и по русски говорить умел, а прежде переменить его для того не мог, что он отдан мне от зборщика Шергина при ведении того числа, которого он за збором поехал.

Июля 31 дня требовал я от приказной избы двух батов, из которых бы один послан был для привезения от моря в острог служивого Ивана Пройдошина, оставленного для примечания прилива и отлива морской воды, а другой для моего пути вверх по речке Начиловой ради сыскания раковин.

Того же числа приехал в Большерецк якуцкой сын боярской Петр Колесов, которому по силе ее императорского величества указу велено быть над всеми камчатскими острогами коммандиром. Оной Колесов привез к мне репорт от определенных в Нижнем остроге к чинению метеорологических обсерваций служивых, а в репорте они объявляют, что де они в бумаге скудость имеют, ибо де и Нижнего острога приказная изба бумагою скудается. При означенном репорте присланы от них двойные копии с метеорологических обсерваций четырех [619] месяцов, а имянно: генваря, февраля, марта и апреля сего 1748 году, которые при сем к вашему благородию посылаются.

Августа 2 дня поплыл я за раковинами, откуда возвратился августа 4 дня. Оные раковины находятся в речке Начиловой, от устья ее верстах в 13, в иловатом месте. Они внутри только светлы и отчасти походят на жемчюжные раковины, а снаружи илом покрытые, которой хотя и смоется, то однакож цвет их илу подобной. Жемчюг не во всякой раковине находится, а в которых есть, в тех находится по 5, по 7 и по 9 жемчюжин, из которых две бывают побольше, а прочие одна одной меньше. Такого жемчюгу, сколько собрать мог из целого мешка раковин, послал при сем к вашему благородию.

Августа 19 дня прислан ко мне в толмачи казачей сын Алексей Горлов.

Августа от 20 сентября по 9 число был я болен так что временем и сидеть не мог.

Сентября 2 дня прислан ко мне плотник для достроения казенного анбара, которого я, как от прежде бывшего зборщика Шергина, так и от Колесова, беспрестанно требовал, но отправить им за пьянством невозможно было, и они большее старание вино на кабаке, пропить имели, нежели что требуется отправить.

Сентября 20 дня прибыли в большерецкое устье на галиоте "Охоцке" господин профессор де-ла-Кроер и господин адьюнкт Штеллер, а сентября 27 числа они в Большерецкой острог приехали.

Чрез господина адъюнкта Штеллера получил я от вашего благородия два ордера, писанные в Красноярске, из которых один октября от 31 дня 1739 году о получении посланных от меня из Конпаковского и Большерецкого острогов репортов, другой февраля от 27 дня сего 1740 году о получении двух репортов, посланных от меня из Большерецка августа 5 и 18 чисел, и чтоб мне впредь никакого случая не опускать, чрез которой бы я мог к вашему благородию для отсылки в Санктпетербург отправить высушенные мною травы и рыбы и набитые птицы и морские звери и что из моря иных вещей выбрасывается смотря токмо при клаже оных вещей в ящики того накрепко, чтоб от дороги повредиться не могли.

На сне вашему благородию покорнейше объявляю, что я хотя прежде собранные мною здесь вещи и послал было на боту "Гаврииле" к вашему благородию, токмо по отослании оных весьма был я сумнителен и печален, будет ли оное приятно вашему благородию, понеже ваше благородие в инструкции мне данной приказать изволили, что мне все, что я здесь соберу, до выезду моего с Камчатки при себе иметь, и как бот "Гавриил" выкинуло на здешний берег, то я достать те вещи, которые посланы были, весьма рад стал, и уже посылать их намерен не был, потому что ежели б оные в дороге как нибудь попортились, то б оное может быть мне в вину причлось и мне б в том оправдаться нечем, что зделал против данной мне инструкции, а как я о высылке оных получил от вашего благородия ордер, то я их при первом случае выслал.

Чрез него же господина адъюнкта получил я в коже обшитые разные семена и термометр розбитой.

Господин профессор ла Кроер по прибытии своем в Большерецкой острог стал в моей избе, которую я своим коштом строил, и за оную по его требованию выданы мне из казны деньги, во что она мне стала, причем и казенной анбар, строенной для поставления гиэтометра и эксатмоскопа, под себя занял, которой в ту пору, еще не совсем отделан был.

Октября 3 дня по требованию господина адъюнкта [620] Штеллера получил я ее императорского величества денежного жалованья на два года, а имянно на прошлой 1739 и на сей 1740 годы.

Провианта мне ныне не привезено, потому что велено по силе ее императорского величества указу академической свите на своем коште провиант ставить в чем мне будет немалая нужда, понеже купить негде, а и покупать по здешней цене нашего жалованья на один только хлеб достанет, ибо в год понадобится одному человеку дватцать пять пуд, а пуд и в дешевую пору здесь по четыре рубли покупается, а харчю и платья и купить не на что, от чего мне с товарищем придти во всеконечную нужду, что в нашего благородия милостивейшее рассуждение представляю и прошу чтоб мы как можно от такой нужды старанием вашего благородия освобождены были. Господа морские, которые двойное жалованье получают, покупали провиант в Охоцке из казны по якуцкой цене без провозу, а и здесь по тому ж покупать будут, а мы принуждены покупать по тому, по чему он на Камчатку с провозом стал. При чем прошу вашего благородия, чтоб за отправленной со мною из Якуцка провиант прогонных денег доправлено на мне не было, также и за присланные из Якуцка дватцать пять пуд провианта цены с провозом из моего жалованья не вычтено было, но по той цене, по какой он в Якуцке куплен.

Октября 10 дня представлял я господину профессору ла Кроеру и адъюнкту господину Штеллеру о определенных в Нижнем Камчатском остроге к чинению метеорологических обсерваций служивых, что они бумаги не имеют, к тому ж что на них наложено, как о том ко мне в приватном письме писали, экспедицкого збору жиру рыбья по пуду, травы сладкой по четыре пуда по пяти фунтов, соли по полупуду, юколы по две вязки, соленой рыбы по два пуда, причем объявил, что оные ее императорского величества жалованья не получают. И против означенного моего репорта писано от них господина профессора и господина адъюнкта о снятии с них экспедицкого збору и о даче им потребного числа бумаги к коммандиру Петру Колесову.

Октября 27 дня получил я ордер от господина адъюнкта Штеллера, чтоб мне быть у него в комманде и объявить ему при репорте все чиненные мною на Камчатке обсервации и при том какие при мне имеются казенные книги, материалы и служивых сколько при мне имеется. И против означенного ордера октября 28 дня отдал я ему господину адьюнкту при репорте мои обсервации и служивых людей и пищика Аргунова и сообщил реэстр имеющимся при мне казенным вещам, с которого реэстра и ордера при сем вашему благородию посылаются копии.

Сего лета, как для собрания при море трав, описания рыб, так и для надсмотру над служивым, оставленным ради примечания прилива и отлива морской воды, часто я к морю ездил, но токмо ничего особливого найти не мог, а трав около Большерецкого острога, кроме высланных, почти никаких не сыскал, а что сего лета описать мог, то послано при сем к вашему благородию.

Репа сего лета не очень велика родилась. Самая большая вершка полтора в диаметре, а редьки, саженой на четырех грядах, только выросли четыре и те очень малы, может быть, что семена лежалые были.

Ныне я по представлению моему отправлюсь от господина адъюнкта Штеллера в коряки для описания оного народа и надеюсь сего месяца около 25 числа отсюда выехать.

Журнал воздуха, погоды и ветру продолжал я у нас ноября по 1 число, а ныне оного я не веду, потому что господин профессор ла Кроер начал барометрические обсервации, а термометра и у него не имеется. С означенного журнала, также и с примечания прилива и отлива [621] морской воды посланы при сем к вашему благородию копии. Студент Степан Крашенинников.

В Большерецком остроге. Ноября 9 дня 1740 году.

(Архив АН СССР, ф. 21, оп. 5, № 34, лл. 110-113 об.).