Указ и Рапорт об осмотре древнего города на Дону 1742-1743 г.

Об интересе императрицы Елизаветы Петровны к истории уже известно немало. Каталог ее французских книг, собранных, в основном, в трудные годы царствования Анны Иоанновны, включает в себя работы о политическом прошлом разных государств или исследования, близкие главной теме, как-то географические, политологические, военные хроники. Библиотечный формуляр Петербургской Академии наук, оформленный на принцессу Анну Леопольдовну, зафиксировал выдачу ее тетке, Елизавете, в октябре 1734 г. книги по истории Италии. В диппочте Иностранной коллегии после 1741 г. неоднократно фигурирует отправка в Петербург на высочайшее имя литературы и периодики исторического характера. Примечателен и такой факт, как отмена по августейшей инициативе в ноябре 1743 г. запрета, наложенного в 1731 г. императрицей Анной на распространение русского издания (1718 г.) истории европейских государств Самуэля Пуфендорфа.

О том, что Елизавета Петровна владела несколькими языками, писали многие из современников царицы. Фельдмаршал Бурхард Миних перечислил четыре диалекта — французский, немецкий, шведский и финский. Однако он преувеличил. В действительности, дочь Петра Великого знала три иностранных языка. К 1725 г., по свидетельству французского посла Ж. Кампредона, она в совершенстве выучила немецкий и французский, необходимый минимум той эпохи. Первый требовался для общения с самой большой иноземной диаспорой империи — немецкой, второй открывал путь для углубления своих познаний в науках, в первую очередь, гуманитарных. Пристрастие цесаревны к третьему языку первой отметила в 1733 г. леди Дж. Рондо, супруга британского резидента. В одном из писем подруге в Англию молодая дама обронила мимоходом, что принцесса «говорит по-немецки, по-французски и по-итальянски». Почему цесаревна увлеклась итальянским, насколько хорошо изъяснялась на нем, не уточнялось.

Последнее сделал анонимный автор восьмистраничной брошюры «Настоящий портрет российской императрицы», опубликованной в Гамбурге в триумфальный для Елизаветы и России 1748 г. Неизвестный информатор, судя по тексту, знавший государыню [211] лично и посещавший семейство Минихов, среди прочего показал: «Окроме природного своего языка, говорит она разными чюжестранными, изъясняя по-немецки и по-француски свое мнение так, что уже лутче желать не можно. Она разумеет по-италиански, но не могу сказать, говорит ли тем языком» (АВПРИ, ф. 44, оп. 44/1, 1748, д. 2, л. 503-505 об., 516-523 об.). Таким образом, Елизавета Петровна, по крайней мере, умела читать по-итальянски. Понять, для чего ей понадобился этот язык, помогают два выше обозначенных документа: каталог французских книг, в котором отсутствуют труды по истории Итальянских государств, и пометка в формуляре Анны Леопольдовны о единичном визите в книжный фонд Академии наук гоф-юнкера цесаревны М. Л. Воронцова за хроникой об итальянских монархах. Дефицит подробных сведений об истории раздробленных итальянских стран в литературе на русском, французском и немецком языках, судя по всему, и побудил Елизавету заняться итальянской грамматикой, чтобы обрести возможность черпать знания о государях Пьемонта, Неаполя, Пармы или Модены из книг на языке оригинала.

Помимо выше изложенных, мы располагаем и иными свидетельствами особого внимания Елизаветы Петровны к исторической науке — от существенного роста перечня изданных исторических книг на русском языке после ее воцарения, до приглашения Вольтера к сочинению истории Петра I, а российских академиков — к научной дискуссии вокруг диссертации Г.-Ф. Миллера о начале русского народа. Но есть еще один аспект исторических пристрастий «веселой царицы», доселе неведомый. Речь идет об археологии. Ниже публикуемые материалы — копия с распоряжения генерал-прокурора Н. Ю. Трубецкого и рапорт капитана Ивана Сацыперова — позволяют расширить наши представления и о круге интересов Елизаветы Петровны, и о первых попытках создания новой исторической дисциплины — археологии. В настоящее время оба документа хранятся в Российском Государственном Архиве Древних Актов (РГАДА) в фонде Сената (№ 248, оп. 1/8, д. 463, л. 2; 16-17).

Публикация К. А. ПИСАРЕНКО

№ 1

Понеже Ея Императорскому Величеству известно учинилось, что донских казаков в жилищах пониже станицы Цымлы тому два года назад найден близ реки на горе старинной под землею город каменной, того ради Ея Императорское Величество указала для осмотру послать отселева нарочного к тому искусного человека, которому велеть, ежели подлинно по осмотру ево такой старинной город на горе под землею есть, оной, сколко возможно, окопать, и как снаружи оного, так и внутри прилежно осмотреть, нет ли каких надписей на стенах или в других где местах. И ежели оные найдутца, то, списав оные, привесть с собою в Сенат немедленно. И примечать при том и того, оной город не можно ли будет без великого труда и убытка привести в состояние.

Сей Ея Императорского Величества указ объявил генерал-прокурор и ковалер

У подлинного подписано тако: Князь Н. Трубецкой.

14-го октября 1742 году. [212]

№ 2

В Правителствующий Сенат.
Покорнейший репорт.

Прошло[го] 742 году декабря 3 числа ис Правителствующего Сената послан я в жилище донских казаков пониже Цымлы для осмотру найденого города на горе под зе[м]лею. И дана мне инструкция, в которой повелено, прибыв туда, осмотреть и описать до подлинно ль город. Також, как снаружи, так изнутри оного осмотреть, нет ли каких надписей. И ежели найдутся, списав, привесть в Правителствующий Сенат.

На оное покорне[й]ше репортую. Декабря 14 дня в Черкаской приехал, посланную грамоту войсковому атаману подал. По силе оной грамоты дан мне был старшина Мирон Наследышев для показания того места, где найден город на горе под землею. И того ж декабря 19 числа оной Наследышев мне показал (от Цимлы вниз по реке Дону 4, 5 версты, от Черка[с]ка в верх по реке 200 верст) на горе обрытое старинно, каменно строение, которо построено на горе, а не под землею, подобно замку, или какого владелца двор был. По углам и посреди стен в образ башен насыпаны бутом. Снаружи, изнутри обложено камнем белым тесаным. В средине и снаружи строения нет никакого, кроме что маленкая каменн[а]я разломаная полата. По всему видимо, что было в прошедшия годы разорено или само как обвалилось. Стены у всего каменнаго стр[о]ения на обе стороны и к тому чрез многия годы наносило землею и засыпало обваленой камень. И оное строение осматривал. Как снаружи, так изнутри нигде никаких надписей нет и признаков, подлежащих к городу. И тому месту, и всему каменному строению сочинен план и профили, в каком состоянии ныне и как было до приезду моего, також в прошлом годе, как окопана от стен снаружи, изнутри наносная земля с разбитым камнем. И от стен, в которых местах до фундаменту отобран камень и перевезен в Черкаской, в тех местах в плане показано кармином пунктирные линеи. Которые планы и профили при сем репорте приобщаю для лутчего расмотрения.

Инженер капитан Иван Сацыперов.

Генваря дня 1743 году.

Текст воспроизведен по изданию: Документы времен царствования императрицы Елизаветы Петровны // Российский архив, Том XX. М. Российский фонд культуры. Студия "Тритэ" Никиты Михалкова "Российский архив". 2011