И. А. ЧЕРКАСОВ

ПИСЬМА М. М. ГОЛИЦЫНУ

2 апреля 1743 г. императрица Елизавета Петровна подписала указ, запретивший какое-либо производство морских офицеров в новые чины без ее ведома. Проблема заключалась в неэффективности флотского штатного расписания 1732 г., согласно которому морская иерархия младших и средних офицерских чинов сократилась до трех званий — мичмана, лейтенанта и капитана. Чины эти приравнивались соответственно армии поручику, армии майору и армии полковнику. Эта система оказалась ловушкой для комсостава русского военно-морского флота. Во-первых, шкала поощрений существенно сузилась, автоматически снижая и заинтересованность кадровых военных в службе. Во-вторых, трех воинских рангов было явно недостаточно, чтобы не уязвить честолюбие офицеров, находящихся в равном звании, но распределенных командовать судами разных по престижности классов. В-третьих, новое штатное расписание отразилось и на финансировании флотского бюджета: оно, пусть и не значительно, а выросло. Впрочем, ухудшение морально-психологического климата среди моряков, подрывавшее боеспособность двух российских эскадр — кронштадтской и ревельской, являлось, несомненно, главной опасностью, которую предстояло нейтрализовать, и как можно быстрее.

Что следовало сделать, царица знала хорошо: восстановить морской регламент отца с табелью из восьми чинов (мичман, унтер-лейтенант, лейтенант, капитан-лейтенант, капитан 3 ранга, капитан 2 ранга, капитан 1 ранга и капитан-командор). Однако как это реализовать, не настраивая против себя большую группу старших офицеров? Ведь на всех капитанов в ранге полковника и лейтенантов в ранге майора званий капитана-командора (3 в корабельном и 1 в галерном флотах), капитана 1 ранга (7 в корабельном и 2 в галерном), капитана 2 ранга (9 в корабельном и 2 в галерном) и капитана 3 ранга (14 в корабельном и 2 в галерном) не хватит! Императрица нашла оригинальный выход. Прежде всего, требовалось прекратить рост числа морских штаб-офицеров, и указ от 2 апреля 1743 г. лишил кого-либо, кроме монарха, права на чинопроизводство. Далее надлежало запастись терпением и дожидаться естественной убыли части капитанов и лейтенантов аннинского призыва. А чтобы столь «бесчеловечный» политический курс не спровоцировал возмущение и протесты, его пришлось замаскировать имитацией тщательного изучения и рассмотрения нового штатного расписания. [185]

16 января 1744 г. на заседании Сената царица велела членам Адмиралтейской коллегии подготовить для нее список офицеров, достойных к повышению в чины капитан-командора, капитана 1, 2 или 3 ранга, капитан-лейтенанта и лейтенанта, а также тех, кто по старости или по болезни «во флоте быть не способны». 10 марта коллегия отрапортовала об исполнении высочайшей воли, но государыня на поданный документ почему-то не отреагировала. Адмиралы около двух лет не осмеливались напомнить ей о списке, а потом не выдержали и 6 или 8 января 1746 г. известили главу государства об отсутствии резолюции на важной бумаге. В ответ получили... молчание. После того они двенадцать раз при любой оказии обращались к царице с нижайшими прошениями почтить высочайшим вниманием их мнение о кадрах — 10 и 27 октября, 31 декабря 1746 г., 28 февраля, 27 марта, 4 апреля и 22 мая 1747 г., 2 и 26 декабря 1748 г., 4 апреля, 29 мая и 22 августа 1749 г. Но императрица упорно игнорировала мольбы своих подчиненных, хотя в то же самое время сделала несколько знаковых назначений. 27 июня 1745 г. капитан Воин Римский-Корсаков удостоился звания капитан-командора корабельного флота. Спустя почти два месяца, 19 августа 1745 г., капитан Артемий Толбухин стал капитан-командором галерного флота. 5 сентября 1747 г. Елизавета Петровна благословила на капитанство 2-го ранга лейтенанта Никифора Молчанова, 20 ноября 1749 г. в то же звание произвела еще семь офицеров, отличившихся в войне со шведами в 1743 г. и в камчатской экспедиции В. Беринга в 1741-1742 гг., а Софрона Хитрово пожаловала в капитаны 1 ранга.

Члены Адмиралтейской коллегии попробовали достучаться до государыни через канцлера. 29 марта 1748 г. М. А. Белосельский, З. Д. Мишуков, А. И. Головин, Б. В. Голицын и В. Римский-Корсаков навестили А. П. Бестужева-Рюмина и, жалуясь на «разорение и упадок» флота, попросили на аудиенции у царицы замолвить слово о снятии запрета с производства морских офицеров в чины. Увы, всесильный Бестужев ничем не смог им помочь. Для императрицы в вопросе о морском штате единственно важным было время. За истекшие с весны 1743 г. семь лет количество штаб-офицеров в корабельном и галерном флоте существенно уменьшилось: пять капитанов и двадцать один лейтенант скончались, пять капитанов и тридцать один лейтенант по болезни или по старости были аттестованы к отставке, два лейтенанта уволились с морской службы по собственному желанию. Конкуренция на вакансии, предусмотренные петровским регламентом, заметно ослабла, и теперь государыне ничто не мешало утвердить многострадальное адмиралтейское расписание.

26 марта 1750 г. Елизавета Петровна при встрече с генерал-прокурором Н. Ю. Трубецким распорядилась документ, внесенный Адмиралтейской коллегией в марте 1744 г., «взять в Сенат обратно», чтобы дополнительно обсудить все спорные моменты с учетом позиции нового лидера коллегии — адмирала М. М. Голицына. 27 марта И. А. Черкасов отправил «доклад с росписанием адмиралтейским и с разсмотрением сенатским» в высший коллегиальный орган империи. Сенат при участии морских министров приступил 2 апреля к дебатам, затянувшимся на четыре дня, до 5-го числа включительно. По ходу прений выяснилось, что большинство Адмиралтейской коллегии (М. А. Белосельский, А. И. Головин, В. Римский-Корсаков, Б. В. Голицын, Я. Л. Хитрово и И. Л. Талызин) сомневалось в безобидности и целесообразности введения нового штата. Им оппонировали члены Сената, а также М. М. Голицын и член коллегии З. Д. Мишуков. 7 апреля 1750 г. императрица официально назначила адмирала Голицына президентом [186] Адмиралтейской коллегии. Однако поддержка сторонников петровского регламента августейшей особой не смутила и не переубедила большинство коллегии. 27 апреля оно внесло в Сенат письменное возражение против немедленного упразднения капитанов полковничьего и лейтенантов майорского рангов. 1 мая Сенат возражение отклонил, а 4 мая Н. Ю. Трубецкой ознакомил с обоими «мнениями» Елизавету Петровну.

16 мая 1750 г. Сенат с высочайшего одобрения приказал Адмиралтейской коллегии попробовать привести расписание чинов в соответствие с петровским регламентом. Адмиралтейство подчинилось и 31 мая представило свои предложения о персональном распределении штаб-офицеров по новым чинам. 5 и 6 июня сенаторы выслушали проект коллегии и полностью согласились с ним. 29 августа 1750 г. очередной доклад о морском штате ушел на высочайшее утверждение, и... тут случилась заминка. По-видимому, императрица, ознакомившись с докладом и заметив, что справедливого распределения всех вакансий между всеми штаб-офицерами флота, действительно, не получается, решила подстраховаться и отложить подписание документа еще на год. Только 5 сентября 1751 г. она конфирмовала сенатский «список о вмещении наличных офицеров в комплетное число» и завизировала указ о персональном пожаловании капитана 1 ранга А. И. Полянского в контр-адмиралы, капитана 1 ранга Д. Кейзера — в капитан-командоры, советника В. Ларионова — в морские интенданты, капитана Д. Лаптева — в секунд-интенданты, лейтенанта К. Прончищева — в капитаны 2 ранга; советника И. Братича — в капитан-командоры галерного флота, лейтенанта П. Чихачева — в капитаны 2 ранга галерного флота, капитана 2 ранга А. Соймонова — в обер-фискалы Адмиралтейской коллегии в ранге полковника, лейтенанта А. Аболешева — в обер-фискалы флота ранга подполковника, советника Н. Лопухина — в капитаны над галерным портом, капитана И. Апрелева — в капитаны над Ревельским портом, капитана П. Барятинского — в капитаны над Архангельским портом, Бранчеева — капитан-командором Казанского адмиралтейства. 7 сентября 1751 г. Сенат, приняв к сведению высочайшую волю, предписал Адмиралтейской коллегии исполнить распоряжение императрицы.

Благодаря изобретательности Елизаветы Петровны сложная смена штата в российском военно-морском флоте прошла с минимальными потерями. Ведь недовольство фактическим замораживанием на восемь лет чинопроизводства было меньшим злом в сравнении с растущим раздражением моряков на хроническую несправедливость при распределении должностей среди офицеров равных званий, а тем более с взрывоопасным возмущением на массовое «разжалование» на ранг ниже, а то и на два, в случае резкого перехода на новую систему. В итоге, моральное состояние морского офицерского корпуса России сохранялось на вполне нормальном, если не высоком, уровне на протяжении как первого десятилетия елизаветинского царствования, так и второго.

Значительную роль в нейтрализации протестных настроений во флоте сыграл адмирал М. М. Голицын, с пониманием отнесшийся к уловкам августейшей госпожи, затягивавшей его официальное вступление в должность главы военно-морского ведомства. Осенью 1744 г. после отъезда за границу на лечение адмирала Н. Ф. Головина князь Михаил Михайлович Голицын являлся первым кандидатом на практически освободившийся пост президента Адмиралтейской коллегии. Основанием тому служили хорошее знание морского дела, стаж (во флоте с 1703 г.), работа с 1732 г. по 1741 г. морским генерал-крикс-комиссаром, по существу заместителем Головина, членство с 1741 г. в Сенате. [187]

Однако императрица, словно нарочно, 2 сентября через А. П. Бестужева-Рюмина предупредила Голицына, а 16 декабря 1744 г. подписала документ о назначении князя послом в Персию, подсластив горькую пилюлю присвоением чина действительного тайного советника. Главным командиром в коллегии со дня бессрочного отпуска адмирала Головина, то есть с 8 июня 1744 г., оставался генерал-крикс-комиссар М. А. Белосельский. Ожидалось, что после смерти Н. Ф. Головина в Берлине 15/26 июля 1745 г. императрица именно ему поручит управление российским флотом. Так оно и вышло, но только — де-факто, а не де-юре.

Елизавета Петровна блестяще воспользовалась оказией — вакантностью президентского места в Адмиралтействе, превратив Голицына в пример для подражания младшему комсоставу. Раз уж кандидант на главный пост во флоте терпеливо ожидает окончания отсрочки собственного назначения, то грех роптать будущим подчиненным князя на аналогичную задержку с пожалованием в следующий чин. А то, что Михаил Михайлович рано или поздно возглавит Адмиралтейство, государыня довольно прозрачно намекнула всем 22 февраля 1746 г., удостоив сановника звания адмирала — единственного в русском флоте, правда на условии, что «в сию должность вступить ему по возвращении его из нынешняго посолства из Персии». Дипломатическая миссия Голицына завершилась весной 1748 г. Тем не менее, адмиралтейские вопросы императрица, по-прежнему, обсуждала с Михаилом Белосельским, а тезка генерал-крикс-комиссара продолжал стоически взирать на это унижение со стороны. [188]

Царица сознавала абсурдность ситуации, однако, час для утверждения нового морского штата, а с ним и нового президента Адмиралтейства в 1748 г. не пробил. Чтобы выиграть еще время, ей требовалось что-то придумать для ослабления нараставшего напряжения среди военных моряков из-за неясности того, кому же, в конце концов, они должны подчиняться. И она придумала: 24 апреля 1749 г. дщерь Петрова «повелеть соизволила иметь» адмиралу Голицыну «над флотом главную команду» без членства в Адмиралтейской коллегии. Михаил Михайлович обрел привилегию руководить российскими эскадрами и верфями, сидя дома, ибо в штате официального учреждения он не числился. Подобный маневр обеспечил государыню дополнительным годом всеобщего терпения. Когда же в марте 1750 г. императрица решилась на введение нового штата, нужда в отдалении князя Голицына от президентского поста отпала, и менее чем через месяц, 7 апреля, адмирал получил долгожданное назначение, после чего Елизавета Петровна имела право потянуть с другими повышениями полгода, год, максимум полтора. Как известно, монархиня не без колебаний этим правом воспользовалась.

Ниже публикуется письма кабинет-секретаря И. А. Черкасова М. М. Голицыну за первые четыре года президентства князя (1750-1754). Письма выявлены в делопроизведственных бумагах адмирала, хранящихся в РГАДА, в личном фонде Голицыных (№ 1263, опись № 1, дела № 14, 15, 16, 17, 18, 20). Большая часть корреспонденции датирована 1753 и 1754 годом. В тот период М. М. Голицын в ранге главного командира замещал императрицу в Санкт-Петербурге (пока та жила в Москве), регулярно информировал ее через И. А. Черкасова об обстановке в городе и выполнял разнообразные поручения государыни. При публикации курсивом выделены строки, написанные непосредственно И. А. Черкасовым. В приложении приводятся документы, дополняющие основной материал или раскрывающие с разных сторон деятельность российского морского ведомства во второй половине царствования Елизаветы Петровны.

Вступление написано на основе материалов фондов РГАДА — Сената (ф. 248, оп. 1/10, д. 584, л. 63, 248-250 об., 568-580, 730-731 об., 737, 737 об., 740-743 об., 769-786 об., 803-824, 826-836, 837-839, 843, 868-883 об., 912-928, 987-1006 об., 1105-1106, 1107, 1107 об._; д. 595, л. 136; оп. 132, д. 2676, л. 216-218, 221-224); Герольдмейстерской конторы (ф. 286, oп. 1, д. 298, л. 97, 1300; д. 315, л. 305) и Голицыных (ф. 1263, oп. 1, д. 7, л. 1, 1об. — см. также: Российский архив. М., 2007. Вып. 15. С. 58, 59).

Публикация К. А. ПИСАРЕНКО