Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

МАТЕРИАЛЫ СОВЕЩАНИЯ УРАЛЬСКИХ ПРОМЫШЛЕННИКОВ

1734-1736 гг.

Изучение истории производителей материальных благ, в частности изучение условий формирования рабочего класса России, является первоочередной задачей советской исторической науки.

Значительный интерес представляет также изучение условий формирования русской буржуазии.

Устремления купечества в этой области нашли, в частности, отражение в проектах первой четверти XVIII в., различные авторы которых рекомендовали правительству многочисленные средства поощрения «купецких людей». Над всей этой литературой возвышается известное произведение И. Т. Посошкова «Книга о скудости и богатстве»

Вторая четверть XVIII в. значительно беднее подобного рода источниками, причем они исходят не из купеческой среды, а из кругов дворянства или бюрократии. Дворянство и абсолютистское государство признавали необходимым развивать промышленность и торговлю. В официальных документах правительство придерживалось взгляда, что от развития торговли и промышленности «многие другие государства богатятся и процветают», следовательно необходимо строить мануфактуры и в России. Абсолютная монархия содействовала развитию промышленности и торговли, «видя в них необходимые предпосылки как национального могущества, так и своего собственного блеска» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. V, стр. 214).

В этом отношении были отмечены известные достижения: «многие мануфактуры и фабрики в России так [6] произведены, что уже без вывоза иностранных довольствовать могут» (I ПСЗ: т. IX, № 6559, стр. 295).

Эту точку зрения разделяли представители дворянства. Достаточно вспомнить шляхетские проекты, например, проект «О поправлении государственных дел» А. П. Волынского, а также многочисленные записки крупнейшего идеолога дворянства России второй четверти XVIII в. В. Н. Татищева. Следует, однако, подчеркнуть, что представители дворянства ставили на первый план свои узко сословные интересы. Признавая, что «порядочное купечество областям богатств, силы и славы умножает», Татищев отводил ему вспомогательную роль: обслуживать интересы «главного и честнейшего стана государства» — дворянства. Татищев считал вредным предоставление купечеству права приобретать деревни и крестьян: «И ежели сей вред не пресечется, то опасно, чтоб все наше купечество торгу не лишилось» (П.К.Алефиренко. Экономические записки В. Н. Татищева. «Исторический архив», т. VII, стр.411, 418; В. Н. Татищев. Лексикон Российской исторической, географической, политической и гражданской. СПб..1793, стр. 120).

Совершенно очевидно, что у купцов и промышленников на этот счет были свои собственные взгляды и требования, зачастую противоречившие той пассивной роли, которую отводили им русский абсолютизм и дворянские публицисты. Публикуемые ниже документы с наибольшей полнотой освещают именно эту сторону вопроса.

«Мнение общее», или материалы к проекту Горного устава, не имеет присущего «Книге о скудости и богатстве» размаха и широты изложения программных требований нарождавшейся буржуазии. Вместо общих теоретических построений «о пользе купечества» и торговли в публикуемом источнике главное внимание обращено на удовлетворение конкретных, часто встречавшихся в повседневной жизни нужд промышленников, вложивших свои капиталы в уральскую металлургию. Авторы материалов к проекту Горного устава — не теоретики или публицисты, а практики промышленного строительства. Второй специфической особенностью публикуемых документов является то, что в них отражены различные точки зрения на один и тот же [7] вопрос. Наконец, проект Горного устава интересен еще тем, что характеризует социально-экономические взгляды руководителя Канцелярии главного правления сибирских и казанских заводов В. Н. Татищева, инициатора составления всеобъемлющего горного законодательства.

В. Н. Татищев был отправлен на Урал в 1734 г. Среди пунктов обширной инструкции, которой он должен был руководствоваться на Урале в качестве руководителя Канцелярии главного правления сибирских и казанских заводов, имеется специальное задание: «по рассмотрению надлежащих указов и по причине приключавшихся или впредь чаемых распрь между заводчиками и мастерами в делах, к заводам принадлежащих, сочинить устав, к которому для совета созвать самих промышленников или прикащиков и оной прислать к нам для разсмотрения»

_____________

(I ПСЗ, т. IX, № 6559, стр. 295).

В осуществление этой инструкции Татищев созвал в Екатеринбург промышленников или их приказчиков и 12 декабря 1734 г. открыл совещание для обсуждения проекта Горного устава. Одновременно была организована работа по составлению «Наказа шихтмейстеру» и Заводского устава. Все три документа в разных аспектах трактуют вопросы промышленного строительства на Урале. Заводский устав излагает обязанности должностных лиц коронной администрации по управлению казенными заводами, «Наказ шихтмейстеру» определяет обязанности чиновников, прикрепленных горной администрацией к частным заводам. Материалы проекта Горного устава освещают преимущественно проблемы взаимоотношений промышленников.

Проект Горного устава представляет собой попытку законодательным путем регулировать возникавшие между предпринимателями спорные вопросы. Надобность в таком законодательном акте, безусловно, назрела. Ее признавали и сами промышленники и правительственные учреждения, нередко затруднявшиеся в вынесении решений по спорным вопросам, возникавшим между предпринимателями. Татищев совершенно справедливо заявил в речи на открытии совещания предпринимателей, что «как партикулярных промышленников был во всей Сибири только один Демидов, и распрям причины не было, так и законов на распри не требовалось, ныне же, как видно, что заводов [8] партикулярных и промышленников, так и между ими частые от проклятых зависти и ненависти ими незнание законов божеского и естественно, распрям умножились, а к тому и законам вскоре быть требуемым чаемо» (И. Герман. Историческое начертание горного производства в Российской империи. Екатеринбург, 1810, стр. 152).

Намеченные Берг-привилегией 1719 г. в общей форме основы взаимоотношений предпринимателей и вотчинников, а также промышленников друг с другом нуждались в дальнейшей детализации, с учетом уже накопленной практики решения имевших место конфликтов. История взаимоотношений предпринимателей изобилует многочисленными фактами распрей, в которых верх одерживали более сильные промышленники. Насильственный захват рудников, увоз лучших мастеров, запугивание предпринимателей, недопущение их к добыче вспомогательных материалов общего пользования, захват уже добытой руды — вот далеко не полный перечень приемов, которые применяли крупнейшие предприниматели Демидовы в борьбе со своими конкурентами. Эти действия создавали Демидовым монопольное положение на Урале и задерживали развитие промышленности, мешая, как заявил Татищев, «вновь заводы заводить» (Там же. стр. 148).

Совещание предпринимателей было открыто через два месяца
после приезда Татищева в Екатеринбург. Совершенно очевидно, что за столь короткий срок руководимая Татищевым Канцелярия не могла предложить собравшимся подготовленный проект устава, тем более что ее чиновники были заняты в это время разработкой «Наказа шихтмейстеру» и «Заводского устава». Предпринимателям был предложен вопросник, причем ответ на каждый из поставленных вопросов должен был составить содержание определенной статьи устава. В речи, обращенной к промышленникам и приказчикам. Татищев предлагал, «чтобы всяк свое мнение объявил без всякого собственного пристрастия, рассуждая, что оное не для одной персоны, и не за одно дело и время, но в закон вечный быть имеет» (Там же, стр. 153).

При обсуждении подавляющего большинства вопросов не удалось достичь согласованного мнения, причем постоянными [9] оппонентами, излагавшими особое мнение, отличавшееся от мнения остальных участников совещания, выступали приказчики Строгановых, Окулов и Наумов и приказчик Турчаниновой Токмаков. Характерно, что их фамилий нет среди подписавших «Мнение общее заводских компанейщиков и прикащиков их на объявленные им пункты». Следовательно, оба предпринимателя полагали, что мнения большинства настолько не согласуются с их собственными представлениями и подготовленный в целом документ настолько противоречит их взглядам, что отказались его подписать.

Это, однако, не означает, что не было разногласий и среди большинства. В некоторых случаях особые мнения высказывал приказчик Н. Демидова Терентий Мосолов, а также приказчики предпринимателей братьев Осокиных — Родион Набатов и Мокей Сорокин. Однако их расхождения с большинством не носили принципиального характера и не помешали им, в конечном итоге, поставить свои подписи под «Мнением общим».

Помимо «мнений» в публикуемом источнике имеется справочный материал, представляющий значительный научный интерес. Особо следует отметить выписки из указов, содержание которых имело прямое отношение к обсуждаемым статьям, а также изложение резолюций Канцелярии главного правления сибирских и казанских заводов, обсуждавшей вместе с промышленниками и приказчиками несогласованные статьи проекта устава. Непосредственное участие Канцелярии в обсуждении проекта Горного устава выражалось в различных формах. Во-первых, во всех заседаниях промышленников председательствовал представитель Канцелярии — заводской комиссар Тимофей Бурцов. Во-вторых, устраивались совместные заседания Канцелярии с промышленниками. Такое объединенное заседание с участием Татищева и других членов Канцелярии происходило, например, 20 декабря 1734 г., причем по некоторьта вопросам удалось достичь согласованного мнения. Наконец, Канцелярия чисто бюрократическим путем, без участия промышленников и приказчиков, выносила резолюции по несогласованным пунктам. Такое заседание Канцелярии, посвященное обсуждению Горного устава, происходило, между прочим, 2 мая 1735 г.

Таким образом, публикуемый источник позволяет установить отношение к обсуждавшимся вопросам промышленного [10] строительства на Урале со стороны: 1) правительства, нашедшее выражение в соответствующих законодательных актах; 2) Татищева и руководимой им Канцелярии; 3) большинства предпринимателей; 4) меньшинства предпринимателей. Наибольший научный интерес представляют мнения большинства и меньшинства промышленников, отражающие взгляды различных слоев предпринимателей второй четверти XVIII в.

Разногласия между промышленниками, обнаружившиеся на совещании, не случайны. Особые мнения, высказывавшиеся почти по каждой статье проекта устава приказчиками Строгановых и Турчаниновой, отражали реальные противоречия, существовавшие между промышленниками из купечества, для которых предпринимательство являлось основным или даже единственным занятием, и Строгановыми, которые были не только промышленниками, но и крупными вотчинниками. Позиция приказчиков Строгановых, крупнейших землевладельцев и душевладельцев Урала, объяснялась стремлением сохранить феодальную собственность своих хозяев в полной неприкосновенности. Строгановы-промышленники защищали интересы Строгановых-вотчинников. Остальная масса предпринимателей происходила из купечества. Вяземский, Прозоров, Осокины и другие не обладали в то время ни земельными фондами, ни крепостными душами. Естественно поэтому стремление этой части промышленников ослабить влияние всякого рода ограничений, обусловленных феодальной собственностью на землю и крестьян и стеснявших их «купеческую свободность».

Горный устав, или «Мнение общее», состоит из четырех глав («О прииске руды», «Об отводе мест», «О доходах казенных» и «О содержании определенных шихтмейстеров и работных людей, и о заплате оным, и о протчем»). Главы, как части устава, находятся на различной ступени разработки. Одни из них обсуждались и на совещании промышленников и на совместных заседаниях Канцелярии с участниками совещания. На полях начальных пунктов таких глав имеются пометы «слушана» (гл. 3) или «слушана обстоятельно». Глава 2-я имеет помету, что она «не слушана». Глава 1-я не имеет никаких помет, но ее следует отнести к числу обсужденных.

Главы готовившегося проекта, а также отдельные статьи этих глав неравноценны по содержанию. Наряду с изложением [11] социальной стороны вопроса некоторые статьи освещают порядок проведения тех или иных мероприятий с технической стороны. Разумеется, подобного рода статьи представляют для историков меньший интерес.

Обращает внимание различный объем глав. Так, первая глава состоит из 21 статьи, во второй главе — 32 статьи, третья глава, самая краткая, не имеет деления на статьи, отдельные статьи четвертой главы представлены в двух редакциях.

Несколько предположений по поводу особенностей последних двух глав. Глава третья — «О доходах казенных» в самой общей форме излагает обязательство предпринимателей платить десятинный налог после того, как они возвратят издержанные на строительство завода деньги. Нам представляется, что краткость изложения этой главы следует объяснить тем, что налоговые обязательства промышленников более или менее подробно изложены в Заводском уставе, в главе «О должности казначея».

Статьи четвертой главы — «О содержании определенных шихтмейстеров и работных людей, и о заплате оным, и о протчем», против которой имеется помета «слушана обстоятельно», вызвали, вероятно, наиболее ожесточенную борьбу, поскольку они решали вопрос об использовании рабочей силы. Косвенным отражением оживленных споров, происходивших на совещании при обсуждении этой главы, является наличие двух редакций отдельных ее статей. Нам представляется, что первая редакция четвертой главы была плодом непринужденных рассуждений участников совещания, когда каждый из нях объявлял свое мнение, «колико ему бог в том знание уделил» (И.Герман. Указ. соч., стр. 153).

Вторая редакция была составлена с учетом существующего законодательства, с одной стороны, и нажима, вероятно осуществленного Канцелярией, — с другой. Ни чем иным нельзя объяснить тот факт, что статьи второй редакции главы излагают действующее «рабочее» законодательство и, по сути дела, игнорируют предложения промышленников о его изменении. Нельзя допустить, чтобы большинство предпринимателей, выставив в первой редакции весьма существенные для себя требования, без всяких видимых оснований отказались от своих требований и стали на официальную точку зрения. Если наше предположение правильно, то [12] при определении научной ценности двух редакций четвертой главы предпочтение следует отдать первой.

Кроме перечисленных четырех глав, в составлении которых промышленники принимали непосредственное участие, публикуемый источник содержит дополнительные материалы. Все эти дополнения мы разбиваем на три вида.

К первому из них мы относим выписки из действующего законодательства. Второй вид дополнений, как и первый, носит справочный характер, но отличается от первого своим происхождением. Мы имеем в виду «Обстоятельное росписание о заплате мастеровым работным людем». «Обстоятельное росписание» представляет собою справку, составленную Канцелярией главного правления сибирских и казанских заводов, о размере жалованья мастеровым и работным людям на частных и казенных заводах. Не подлежит сомнению, что эта справка возникла в результате настойчивого стремления Канцелярии добиться того, чтобы жалованье, выплачиваемое на частных заводах, не превышало того, которое получали работные люди казенных заводов. Наблюдение за выплатой жалованья на частных заводах было поручено шихтмейстерам; следовательно, можно предположить, что публикуемая справка предназначалась для них. Вместе с тем она имеет непосредственное отношение и к Горному уставу. Так, хотя данные о жалованье относятся к заводам А. Демидова, но участники совещания, составлявшие устаи, согласились платить такое же жалованье на своих заводах.

Ценность этой справки состоит в том, что она является единственным из известных нам опубликованных и неопубликованных источников, сообщающих сводные данные о размере жалованья на частных заводах.

Позволяя установить формы оплаты труда рабочих различных специальностей, «Обстоятельное росписание» дает также материал для сопоставления номинальной заработной платы рабочих казенных и частных заводов.

Третий тип дополнительных материалов по происхождению и содержанию близко примыкает к «Мнению общему». Это ответы участников совещания на дополнительные вопросы, которые, вероятно, были бы оформлены в новые главы, если бы проект был окончательно подготовлен. К их числу относится группа статей о «Двух заводах построенны[х] разным[и] [13] компанейщикам [и] на одной реке», а также «мнения» компанейщиков и приказчиков на предложение В. Н. Татищева о пермских рудниках.

Не ставя перед собой задачи более или менее полно проанализировать публикуемые источники, мы считаем необходимым обратить внимание на основные линии вскрытых на совещании противоречий между «чистыми» предпринимателями и предпринимателями-вотчинниками. Если первые требовали дальнейшего расширения принципа горной свободы, т. е. предоставления преимущественного права разработки ископаемых не тому лицу, на чьей земле они найдены, а тому, кто руду обнаружил, то Строгановы, напротив, настаивали на сохранении объявленного Берг-привилегией 1719 г. преимущественного права добычи руды за землевладельцами.

Столь же противоположными оказались взгляды названных групп промышленников в отношении размера участков земли под рудники и заводские постройки, а также по вопросу о ренте, которую должен был получать землевладелец с промышленника. Большинство промышленников, подписавших «Мнение общее», требовали увеличения нормы отводимых земельных участков, предусмотренной Берг-привилегией 1719 г., и установления умеренной ренты за пользование лесом, в то время как Строгановы настаивали на сохранении старых норм и уплаты весьма высокой ренты в пользу землевладельца.

Противоречия между большинством и меньшинством достигли наивысшего напряжения при обсуждении вопроса о рабочей силе. В условиях господства феодально-крепостнических отношений перераспределение рабочей силы между сельским хозяйством и развивавшейся промышленностью происходило в значительной мере в форме бегства крестьян. В особенности это относится к уральской промышленности, которая была расположена в слабо заселенном районе. Часть рабочих уральских заводов составляли бежавшие крестьяне восточных и центральных уездов Европейской России. Другая часть крестьян становились беглыми, уже будучи на заводе: уходя на заработки с соответствующими документами от коронной или вотчинной администрации, они затем оседали на заводах, нарушая установленные сроки увольнения из вотчин. Таким образом, отходничество являлось одним из путей, способствовавших бегству крестьян. Отсюда — [14] стремление помещиков к ограничению сроков отхода крестьян и сокращению расстояния, на которое они могли удаляться от своего местожительства. Отсюда же — противоположное стремление заводовладельпев к увеличению как сроков, так и радиуса отхода, Естественно, что эти противоречивые интересы «чистых» предпринимателей и предпринимателей-вотчинников, обслуживавших свей заводь; трудом собственных крепостных крестьян, дали о себе знать при обсуждении первых же статей четвертой главы.

Большинство участников совещания требовали, чтобы отходникам было предоставлено право ухода сроком до 3 лет, причем не только с печатными паспортами, но и с покормежными письмами. Приказчики Строгановых требовали двух ограничений: 1) чтобы покормежные письма выдавались на срок, не превышающий одного года, и 2) чтобы с покормежными письмами принимали на работу только в том уезде, где крестьянин имеет жительство. Кроме того, они ограничивали толкование указа 1722 г. о невозвращении помещикам беглых крестьян, обучившихся на заводе мастерству.

В дополнительном «мнении» большинство предпринимателей возражали против установившейся практики, обязывавшей прибывавших на частные заводы крестьян предварительно регистрироваться в соответствующих канцеляриях казенных заводов, где проверялись достоверность отпускных документов и приметы нанимавшегося. Предприниматели резонно замечали, что при такой практике крестьяне оседают на ближних заводах, не доходя до отдаленных.

Не меньший интерес представляют соображения большинства участников совещания об ответственности промышленника за наем беглых. Ко времени составления проекта Горного устава действовал указ от 19 февраля 1721 г., согласно которому за удержание беглого надлежало платить пожилых за год 100 руб. за мужскую и 50 руб. за женскую душу. Предприниматели считали для себя более приемлемым старое законодательство, а именно уложение 1649 г., устанавливавшее более низкий размер штрафа — 10 руб. в год. Более того, интерпретация этой статьи промышленниками фактически освобождала их от уплаты штрафа за держание беглого дворцового и государственного крестьянина. [15]

Промышленники добивались более льготных условий оплаты и за беглых, обучившихся мастерству. Так, они предлагали «заплатить прежним владельцам за каждую мужескую душу по 15 руб., а за женскую вполы», чтобы «тем людем быть вечно заводчиковым», в то время как указная цена, установленная плакатом 1724 г., была определена в 50 руб. за мужскую душу (I ПСЗ, т. VII, № 4533, стр. 316).

Подобное толкование вопроса о приеме беглых противоречило интересам вотчинников Строгановых, владевших в горно-заводском районе вблизи частных и казенных заводов громадными земельными массивами и большим количеством крепостных крестьян. Если требования большинства участников совещания были направлены на смягчение крепостнического характера действовавшего законодательства, то позиция приказчиков Строгановых, наоборот, сводилась к его сохранению. Во всех случаях и возражения были сформулированы в лаконичной форме: «надлежит во всем чинить по силе указов». Характерно, что приказчики Строгановых домогались распространения вотчинных прав на все категории заводских рабочих, в том числе и на вольнонаемных. К вольнонаемному, ушедшему с одного завода на другой, не отработав взятого аванса, они требовали применения пункта 10 указа 26 июня 1724 г., устанавливавшего штраф за прием беглых.

Разногласия между «чистыми» предпринимателями и предпринимателями-вотчинниками, пожалуй, с наибольшей рельефностью проявилась при обсуждении седьмой статьи четвертой главы: как поступать, «если заводчик высокую плату будет работникам производить и тем от других заводчиков отвлекать работников будет к себе». В мнениях большинства и меньшинства участников совещания принципиальных расхождений нет; они сошлись на том, что в данном случае необходим дифференцированный подход: один к приписным крестьянам и другой — к вольнонаемным. В отношении вольнонаемных промышленники допускали различие в оплате труда и, следовательно, борьбу за рабочую силу. Зато промышленники оказались единодушными в требовании, чтобы каждый из них «излишнею передачею» не перемани-ьал к себе «работников приписных к заводам или крепостных заводчиковых людей. Причем за прием беглого мастера штраф увеличивался вдвое. Таким образом, в требованиях большинства [16] предпринимателей нашли отражение противоречивые условия развития уральской промышленности. Предприниматели тянулись к крепостному труду и в то же время требовали смягчения некоторых сторон крепостнических отношений.

Созванные на совещание промышленники и их приказчики, помимо составления Горного устава, занимались еще обсуждением Заводского устава (док. № 2) (Устав, опубликованный в 1831 г., назван издателями Заводским, хотя участники совещания, как следует из заголовка документа № 2, называли его Горным. Поскольку опубликованный в 1831 г. Горный устав вошел в научный оборот под названием Заводского устава, мы сохраняем за этим уставом наименование Заводского, в отличие от публикуемых здесь материалов к проекту Горного устава. Можно, однако, предполагать, что публикуемые материалы вместе с Заводским уставом должны были составить один документ под общим названием «Горный устав»), подготовленного Канцелярией главного правления сибирских и казанских заводов.

После ознакомления со статьями проекта Заводского устава предприниматели и приказчики высказали свое к ним отношение. Большинство статей не вызвало замечаний со стороны участников совещания. Это легко объяснить, если учесть, что Заводский устав, в отличие от Горного, определял порядок управления казенными заводами и излагал обязанности должностных лиц горной администрации. Вполне понятно, что такого рода статьи ни с какой стороны не затрагивали интересов частных предпринимателей. Вместе с тем некоторые статьи Заводского устава, в особенности те из них, которые перечисляли обязанности должностных лиц, ведавших сбором налогов, припиской крестьян и т. д., прямо или косвенно относились к частным промышленникам, и последние изложили свои замечания.

Замечания предпринимателей на Заводский устав делятся на две группы. К первой из них относятся согласованные «мнения», под которыми подписались все участники совещания. Эти «мнения» касаются восьми статей (из 157) устава; вызвали замечания еще 19 статей, но участники совещания не могли их согласовать и поэтому представили их от имени отдельных групп или даже отдельных приказчиков.

Среди замечаний участников совещания главнейшими являются «мнение» о норме приписки крестьян к заводам и «мнение» об условиях уплаты налога и его размерах. [17]

Количество приписных крестьян было установлено инструкцией В. Н. Татищеву: к домне — до 100 дворов и к молоту — до 40 дворов (I ПСЗ, т. IX, № 6559). После приезда на Урал Татищев исходатайствовал разрешение на приписку государственных крестьян и к медеплавильным заводам из расчета по 30 дворов на каждую печь. Эти условия, с небольшими изменениями, были внесены в проект Заводского устава («Горный журнал», 1831, ч. I, кн. 2, стр. 187).
В согласованном «мнении» промышленники и приказчики доказывали, что установленная норма приписки не обеспечивает предприятий рабочей силой. Отсюда — требование повысить норму приписки крестьян и разрешить привлекать их к работе «сверх подушного оклада».

Споры о налоговых обязательствах промышленников перед казной были обусловлены попыткой Татищева увеличить размер налога. Берг-привилегией 1719 г. был установлен налог в размере 1/10 части от получаемой промышленником прибыли. Вследствие невозможности определить размер получаемой прибыли и, следовательно, установить сумму подлежащего уплате налога, — 1/10 от прибыли была заменена одной копейкой с пуда выплавленного чугуна. Это устраивало уральских промышленников, так как они фактически безвозмездно пользовались источниками сырья, находившимися на государственной земле, и не платили ни за лес, ни за руду. Заводский устав намечал значительное увеличение ставок налога, а именно «с медных, железных, свинцовых и прочих метальных заводов брать десятину не от прибыли, но от числа сделанного в готовности... пять пуд со ста», за отведенные леса — два пуда со ста, за содержание богадельни и школы — пуд со ста, «вотчиннику, на чьей земле руда копается, — один со ста..., на чьей земле завод построен — один со ста» (Там же, ч. III, кн. 7, стр. 2). Таким образом, общая сумма всех налогов должна была составить десять пудов со ста пудов.

Отношение всех участников совещания к этой статье Заводского устава было отрицательным, однако степень недовольства новшеством Татищева была различной. Она определялась как социальной принадлежностью предпринимателей, так и тем, какими заводами — железоделательными или медеплавильными — они владели. Этим объясняется тот факт, что участники [18] совещания не пришли к соглашению и одновременно представили по одному и тому же вопросу несколько «мнений».

Несколько замечаний относительно резолюций, вынесенных Канцелярией главного правления сибирских и казанских заводов или лично Татищевым и Хрущевым по поводу «мнений» промышленников. Канцелярия являлась учреждением абсолютистского государства. Известно, что абсолютизм является органом диктатуры дворянства в тот период существования феодального общества, когда в нем зарождаются и развиваются буржуазные отношения. Поэтому было бы неправильным считать, что абсолютизм удовлетворяет исключительно интересы дворянства или вообще только интересы господствующих классов. Против такого упрощенного понимания самодержавия неоднократно предостерегал В. И. Ленин. «Самодержавие, — писал он, — удовлетворяет известные интересы господствующих классов, держась отчасти и неподвижностью массы крестьянства и мелких производителей вообще, отчасти балансированием между противоположными интересами, представляя собой, до известной степени, и самостоятельную организованную политическую силу» (В. И Ленин. Соч., т. б, стр. 144).

Публикуемый источник является наглядным примером умения аппарата самодержавия лавировать между борющимися группами и классами, в данном случае — между промышленниками, представлявшими отряд развивавшейся буржуазии, и вотчинниками, интересы которых на совещании представляли Строгановы.

Проект Заводского и Горного уставов свидетельствует о намерении Татищева и руководимой им Канцелярии ввести некоторые изменения в горном законодательстве России в пользу вотчинников. Пожалуй, важнейшим из них является увеличение размера ренты в пользу владельца земли и леса. Этим Татищев пытался организовать перераспределение прибавочного продукта, получаемого промышленником, передать часть предпринимательской прибыли вотчиннику. Однако не во всех случаях Канцелярия поддерживала домогательства Строгановых. Например, приказчики Строгановых и Турчаниновой требовали запрещения приема на завод работников с покормежными письмами сроком на 3 года. 2 мая 1735 г. Канцелярия по этому поводу вынесла резолюцию: «Об оном быть по мнению компанейщиков и прикащиков [19] Прозорова с товарыщи, а не по мнению прикащиков баронов Строгановых и Турчаниновой».

Развивавшаяся промышленность являлась одним из источников пополнения бюджета самодержавия. Непосредственную выгоду от развивавшейся промышленности самодержавие извлекало в форме эксплуатации горной регалии и сбора таможенных пошлин. В этом плане следует рассматривать такие положения Заводского устава, как увеличение размера десятинного налога или отказ удовлетворить требование части промышленников о взимании налога с того времени, когда заводы окупятся: «Но оное может быть бесконечное, ибо их собственным щетам верить невозможно, а шихтмейстеры указом отставлены» — записано в «Разсуждении» Татищева и Хрущова на «мнение» пермских промышленников.

Горный устав не был окончен. Приглашенные в Екатеринбург участники совещания пробыли там почти три месяца: лишь 10 марта им разрешено было покинуть столицу горнозаводского Урала, с тем чтобы вновь возвратиться к прерванной работе 15 августа. Надо полагать, что роспуск совещания был вызван наступлением времени отправки караванов, а также ропотом промышленников и приказчиков на длительный отрыв от управления заводами.

15 августа 1735 г. некоторые приказчики вновь приехали в Екатеринбург, но совещание своей работы не возобновляло. Приказчики известили Канцелярию, что в связи с начавшейся «башкирскою шатостию» их присутствие необходимо на заводах. 21 августа 1735 г. Канцелярия разрешила отсрочить созыв совещания до 1 ноября, а приехавших приказчиков отпустила «в домы их». Вопрос о времени созыва совещания промышленников и приказчиков снова обсуждался Канцелярией 13 сентября 1735 г. Непрекращавшиеся выступления башкир вынудили Канцелярию отложить созыв участников совещания еще на две недели — до 15 ноября 1735 г. (Свердловский областной гос. архив, оп. 12, д. 223, стр. 141).

В нашем распоряжении нет прямых указаний на то, когда промышленники и приказчики вторично были вызваны на совещание: несомненно лишь, что в конце концов оно все-таки состоялось. Об этом свидетельствует, во-первых, тот факт, что [20] 22 ноября 1735 г. Татищев подписал адресованное комиссии по сочинению Горного устава предложение обсудить, «какие к тому законы нужны», если на одной реке построят заводы два или больше промышленников (ЦГАДА, ф. Сената, кн. 1526, л. 483); в публикуемом тексте проекта Горного устава имеются «мнения» промышленников и приказчиков относительно поставленных Татищевым вопросов. Во-вторых, в тексте проекта Горного устава есть указание на то, что промышленники подавали свои «мнения» в декабре 1735 и в январе 1736 г. Следовательно, можно утверждать, что совещание возобновило свою работу в конце 1735 — начале 1736 г.

Составленные под руководством Татищева «Наказ шихтмейстеру», «Заводский Устав» и «Горный устав» постигла одинаковая участь: все они не были утверждены верховной властью. Однако, несмотря на формальное отклонение проектов, нельзя игнорировать их значение в истории горного законодательства России. Отклоненные проекты являлись неофициальными практическими руководствами для чиновников горной администрации, причем не только в течение XVIII, но и в начале XIX в. (См. «Высочайше утвержденные доклады и другие сзедения о новом образовании горного начальства и управления горных заводов», ч. I, СПб., 1807, стр. 45).

В литературе предпринимались попытки объяснить причины отклонения проектов уставов В. Н. Татищева. В частности неутверждение Заводского устава объяснялось происками Бирона, подготовлявшего приезд в Россию Шемберга, который должен был возглавить горную администрацию страны. Замыслы Бирона, несомненно, оказали влияние на судьбу проектов. Однако до последнего времени не было известно, как относились к проектам подготовленных уставов сами промышленники. Выступление горнозаводчиков против введения института шихтмейстеров (Н. И. Павленко. «Наказ шихтмейстеру» В. Н. Татищева. «Исторический архив», т. VI, стр. 203 — 208), а также многочисленные «мнения» участников совещания промышленников против принципиальных положений проектов также оказали влияние на их участь. Абсолютистское государство не могло не считаться с интересами промышленников, и это тоже несомненно, было одной из причин отклонения проектов. [21]

Итак, публикуемые документы представляют собой материалы совещаний уральских промышленников, созывавшихся в 1734 — 1736 гг. для составления проекта Горного устава.

При подготовке документов к печати для экономии места произведены некоторые отступления от оригинала в части расположения материала. В использованном нами оригинале почти все страницы имеют три вертикальные линии, делящие страницы на четыре полосы: две крайние полосы узкие, две средние — широкие, причем вторая полоса шире третьей.

На первой полосе помещены пометы («слушана», «не слушаны» и т. д.), относящиеся, как правило, к главам или группам статей Горного устава. Эти пометы перенесены в подстрочные примечания.

На второй полосе обычно изложены «мнения» большинства.

На третьей полосе помещены «мнения» меньшинства, т. е. приказчиков Строгановых и Турчаниновой, а также различного рода справки из действующего законодательства и резолюции Канцелярии по некоторым несогласованным вопросам. Текст этой полосы мы расположили следующим образом: выписки из действующего законодательства помещены в примечания; «.мнения» меньшинства, а также резолюции Канцелярии и согласованные «мнения», возникшие в результате обсуждения статей на совместных заседаниях участников совещания и Канцелярии, наконец, замечания Татищева и Хрущова, — т. е. весь текст, возникший в процессе обсуждения проектов Горного и Заводского уставов, — мы поместили в основном тексте, но, чтобы отличить его от «мнения» большинства, напечатали с некоторым отступлением вправо.

«Обстоятельное росписание» в архивном деле помещено между первой и второй главами. Однако, поскольку содержание «Обстоятельного росписания» примыкает к четвертой главе, мы помещаем его в конце документа № 1.

Публикуемые документы не являются подлинниками. Они представляют собой сводку всех материалов, имевших отношение к Горному и Заводскому уставам, составленную, вероятно, после того, как в Екатеринбурге стало известно об отрицательном отношении верховной власти к проектам Заводского устава и [22] Наказа шихтмейстеру, но не ранее 1737 г. Как установлено М. А. Горловским, в Свердловском областном государственном архиве хранятся дела, на основе которых канцеляристами были составлены публикуемые документы. Так, дело № 449 Канцелярии главного правления сибирских и казанских заводов представляет собой текст «мнений» большинства участников совещания; «мнения» меньшинства сгруппированы в другом деле (№ 3131 того же фонда). Нами опубликована сводная копия, во-первых, потому, что она включает все материалы, имеющие отношение к совещанию промышленников (в делах № 449 и № 3131, например, отсутствует справочный материал из текущего законодательства, а также сведения о размере жалованья работным и мастеровым людям). Во-вторых, компактное расположение материала публикуемой копии значительно облегчает пользование им, так как освобождает исследователя от необходимости разыскивать в разных делах «мнения» большинства и меньшинства по отдельным статьям устава. При этом сводная копия ничем существенным не отличается от сохранившихся подлинных частей Горного устава.

Печатаемые документы хранятся в Свердловском областном государственном архиве, в фонде Канцелярии главного правления сибирских и казанских заводов, оп. 12, дело 5.

Текст документов подготовлен к печати М. А. Горловским и Н. И. Павленко, предисловие написано Н. И. Павленко.

Текст воспроизведен по изданию: Материалы совещания уральских промышленников 1734-1736 гг. // Исторический архив, Том IX. М-Л. 1953

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.