Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

ЛУКИН И. Ф.

ЖИЗНЬ СТАРИННОГО РУССКОГО ДВОРЯНИНА.

ЗАПИСКИ ИВАНА ФЕОДОРОВИЧА ЛУКИНА

(Род. 1730 г. – ум. 1803 г.) 1.

Хотя подлинная рукопись и перенумерована по листам позднейшей рукой, но видно, по самому смыслу, что начало рукописи утрачено. При печатании этих Записок потребовались некоторые сокращения в тех местах, где автор распространяется в исчислении своих родных, а также в религиозных размышлениях и нравоучительных увещаниях, извлеченных большею частию из книг священного Писания.


… … Лейб-кампания, в которой служил виц-сержантом Лукин, Архип Алекееев сын, и диплом самой той фамилии с пополнением его заслуги дан. И не могу ж я обстоятельной довесть здесь фамилии Лукиных родословной, по причине того во первых, что оставшись после моих родителей в крайнем малолетстве и сиротстве и от самого младенчества в странствии, что никак не мог я достать именной родословной фамилии Лукиных. А сколько мне сведомо моих фамилиоров, то долженствую включить здесь, для сведения могущим быть моим потомкам и к разбирательству вклепавшихся иногда в Лукиных фамилию, происшедших от церковников: входя в приказный чин и, по заслуге, приказным порядком чины офицерские получили и разными [900] способами присовокупили деревни, а дети их потом и в регулярную службу вкрадываются, фальшиво присвоя себя фамилию Лукиных, издревле дворянскую, каковых я в жизнь свою и нашел подлинно, жительствующих по Нижнеломовскому уезду 2; точно происходили ж от попа Луки и потому Лукины. Сам я ж фамилии Лукиных, предки коих я далее объяснить по именам не могу; но, к доказательству моих потомков, может быть довольно как от прадеда моего, который жительство имел в Муромском уезде, в сельце Кутарине, Останково тож, где и поныне некоторое число крестьян моих состоит, а дома там нет, по причине, что, по случаю моих обстоятельств, начал я жить в Нижнем Ломове, в селе Кривозерье, купя тут дачу.

По герольдии родословная значиться под № 457, обще с фамилиею Украинцевых, по которой явствует, что фамилия Лукиных произошла от Андрея Лукина, а откуда выезд имеет, не показано, и герб там явствует в точности, коего при сем печать моя.

Сие подписую моею рукою Иван Лукин. [901]

Грамота на фамилию получена по установлению о том узаконения.

Но сей родословной не мог я довести фамилии нашей до генерал поручика Александра Денисовича Лукина; но, по уверению наших фамилиоров, почитал его внучатным себе дедом. Оставляю описывать рода нашего женский пол, которые были в замужстве по разным фамилиям; а приступлю теперь сказать, что я сын Федора Степановича Лукина, [447] Иван, значущийся в родословной, который

В 746-м году, марта 30-го, чрез герольдию вступил в службу, 16-ти лет, оставя маленькую свою деревнишку и дом в Муромском уезде, в сельце Кутарине; и в оном доме хозяйствовать принуждена была малолетняя, однако меня большая, сестра Александра, – а прямо Матрена 3, – которая потом и выдана замуж за служащего в армии дворянина, Акима Михайлова сына Загарина. Какие ж, во время службы, имел сносить несчастия и разные приключения, о которых здесь вкраце скажу.

В оном 746-м году, по определении в службу в знаменитом городе Москве, из коего начало производить долженствовал во первых поход из Москвы, при команде Копорского пехотного полка поручика Дирина, отправлен в полк, который находился тогда на границе шведской, в городе Выборге, и, по недостатку не имев при себе слуги и лошадей, должен был, хотя еще и детское имев состояние, идти пеш. Во время ж того похода к недостаткам еще и кольпаче первое при начале службы приключение. Бывший в той же команде солдат выдумал отлучиться, который будто нарочно умножил моего [902] недостатка, в том состоящий: мой экипаж, несколько рубашек и кафтан с камзолом, к тому отчасти и денег, из общей с прочими повозки покрав, бежал совершенно, оставя меня в одной дорожной шубе, при исподнем платье.

По прибытии в полк, определен был в роту и, в короткое время обучась экзерциции, велено употребить меня в караул при роте, тогда стоящей по казармам, под пирамиду, где я находясь учинил первый мой проступок против артикула: будучи на часах уснул; за что, по усмотрению моего капрала, к вящему штрафу был назначен; отчего, быв в немалой робости, не знал что делать; и, видя мое уныние, из старых добродушный солдат дал мне наставление, что мой капрал отменно любить вино. То как я ни беден был деньгами, однако принужден и последних четырех копеек, страха ради, лишиться, позвав его в вольный дом; и тем та строгость кончилась.

Потом скоро последовало новое несчастие. По причине расхода людей, я старшим компанионом оставлен был при роте, для испечения хлебов в нашу компанию и приготовления в квашне …… 4, за которое от капрала и определено с меня взыскать в натуре муки 3 четверика; а я, не имев ни копейки, почитал, что должен месяц проживать без хлеба: что казалось мне не без скуки. Не окончилось еще мое сомнение, как наряжен я к работам в городовую крепость на караул, по разделению; пост нам отведен близ моря, с которой стороны корабли в город приходят, именуемый на косе. И во время того караула, быв я на часах, употреблял все мои силы, чтоб мне не уснуть; но немощь, или паче [903] сказать малолетняя слабость польстили меня сесть на учиненную для того скамейку, а ружье мое, в надежде чтоб не уснуть, поставить на будку, подле меня стоящую. Но как скоро я сел, то нечувствительно заснул; отчего произошел для меня весьма опасный случай, как капрал от фронта нашего должен был идти с командою дозором, и нашел меня спящего; но хотя он и без умысла, как то после оказалось, то учинил, – однако взяв, не разбудя меня и не сменяя с часов, ружье мое из будки, а меня оставя, пошел далее в путь свой и не шутя далеко отошел, отдал другому часовому. Вскоре потом я очнулся и, слыша голос окликающ дозора и обробев, бросился в ту будку, но ружья моего в оной не получил, то вдруг кровь во мне востревожилась, и пришел на память и военный артикул, что я заслужил смерть, коей, казалось мне, избегнуть способа не предвиделось. О чем довольно размышляя, решил себя лишить жизни, не допуская до строгости законов всякого наказания. И первый способ вообразя себе, что готовое убежище – погрузить себя в море; для чего и искать уже начал удобного места. Но знать к тому злополучию Всемогущая Десница не допущала! И пришло мне в голову обстоятельно по близости меня стоящих часовых спросить: не приметили ли они какого злодея, ко мне приходяща? Почему и начал просить слезно того самого часового, у которого мое ружье от дозора оставлено было. Но он бесчеловечно об нем мне не сказал, не взирая на мои горькие слезы, и в горшее привел толкованием силы артикула меня отчаяние, отчего я уже считал себя полумертвым и беспамятно отважился оставить свое место. Но самая власть Божие повела меня в луч отрады: я пришел во фронт с тем объявить, что я заслужил смерть, [904] взяли б меня под караул; но добродетельный и самый християнский часовой, стоящий при фронте, обновил жизнь мою таким объявлением, что он подлинно видел, как дозор у меня спящего стоял и мое ружье взял с собою, и советуя мне, чтоб я об нем не страшился, уверяя, что капрал честный человек, о том команде не донесет; за что я довольно благодаря, и несколько пришел в память и пошел на свое место, где стоял на часах. Куда пришел и вынул шпагу, ободряя свой дух, ожидал моего капрала, который, оконча свое дело, прибыл к команде и следовал ко мне. Но как скоро он показался, а я размышлял, каким образом он со мной поступать начнет; но не допуская оного до себя, долженствовал я, как часовой, окликать; а он, дав отзыв, требовать от меня моего ружья; на что не имев я оправдания, извиняясь просил его пощады, ежели он может; а кольми паче желал узнать о ружье моем; но сей капрал, хотя породою из крестьянства, но стоил доброго благоразумного солдата: вступил в экспликацию моего проступка, доказывая важность вины и силу артикула, разделяя изрядно имя дворянское обсервовать 5, и тем больше чувствительно меня ободрил, сказав, что ружье мое не пропало, которое и приказал подать тому часовому и, по отдачи мне с довольным подтверждением, простил. Я ж, по принятии ружья, не иначе себя счел, что из мертвых встал, и сколь к благодарности слов моих находил, а паче объяснялся, чтоб в век мой его помнить и заслуживать: что мне потом многократно, как уже был того ж полка сержант и за адъютанта трафлялось 6. [905]

По случаю ж адъютантской должности умножил я прилежности к моей должности, стараясь доказать себя моим главным начальникам, а кольми паче господину полковнику и майорам, – подполковника при полку не было – и по счастию моему, а больше думаю, что надо всегда стараться, – я исправно исполнял повеления моих командиров, кои, усмотря неленовное мое к службе прилежание, показывали мне отменные знаки милости, которая меня так в службе облегчила, что, хотя пешком не менее, всякий день, долженствовал я обойти 12 верст, тягости не чувствовал 7. За сие только и надлежало б приносить Создателю моему молитву, но ах, нет! слабость и лета доспевшие повели мысли мои не туда: зачал я помышлять, каким образом люди сыскивают себе любовниц; и как только я стал о том воображать, на сей смертный грех довольно представилось мне способов. В роте той, в которой и я служил, состоял в числе унтер-офицеров, хотя не из дворян, но человек весьма изрядный, подпрапорщик, который довольное имел ко мне почтение и заслуживал бы, как надобно, взаимное и от меня благодарение. Но я наконец сделался против его великим виновником, что, думаю, будет мне непростительно общее наше злополучие. Не задолго пред сим, хотя [906] и против его желания, но по совету многих, вздумал жениться и к несчастию получил он и скоро себе супругу, которая по справедливости могла назваться красавицей, и не экспликуя 8 ее рода, но стоила она желающих впадать в смертный грех; к чему я употребил всевозможные способы к нарушению их брачного союза. Чистосердечно признаюсь, хотя я и скоро нашел мое в том желание, но совесть меня терзала немилосердо против ее мужа, а моего верного услужника. Много в то время у нас с ним ребелиев 9 происходило, но за всем отдаю я ему, что редкий добродетельный и такой человек найдется что он сносил. Да к тому ж не долго сие продолжалось; а решилось отлучкою моею в дальнейшую команду от полка, в которой я продолжился месяцев восемь; а по возврате, та его жена в разные непристойности вошла, которую уже я и видеть не хотел; и тем грехопадение кончилось. А вскоре потом и на веки от полка того я отлучился, ибо случаем службы перешел в другую команду и, быв в своей отчизне, принял намерение вступить в законный брак. А как потом вскоре объявлена от двора российского война, в цесарскую помощь, против прусской армии, – для чего, по именному государыни императрицы Елизавет Петровны указу, велено наформировать отделенный корпус в [907] тридцати тысячах, в который и я, по выбору, в числе лучших и выбранных людей, взят был прапорщиком, а потом вскоре пожалован поручиком. И в 758 м году, марта 1-го, из границ российских выступили в Польшу, где находясь многотрудные имел я должности, а некоторые требовали много отчета; и впрочем, но от природного желания, дух мой клонился доказать мужественную и прямого солдата должность на самом деле, против неприятеля в сражении, – что и последовало, когда армия, с зимних кантонир-квартир в…… 10, перешед Вислу, в городе Познани собралась. Тут нечаянно показался неприятель в немалом корпусе, чинил на русскую армию разные покушения; но однако все его покушения были тщетны, а больше пришел он в робость и взял разными образами строить ретираду; почему армия российская неотступно за ним следовала и, будучи в Слезии, при деревни Палцех 11, чрез искусство наших предводителей 12, принудила неприятеля, 759 года, июня 12 13, в генеральную баталию, в которой, хотя и отделяем, по повелению команды, от фронта, но употребляя о том великую мою просьбу, чтоб позволено было быть мне и доказать верность отечеству, обще с моими подчиненными солдатами, при фронте, на что и позволено; где находясь, не отступая от прямой солдата должности, шестикратное нападение неприятеля и храброго с обеих сторон сражения всю военную дисциплину твердо соблюл: что могут засвидетельствовать данные мне атестаты от ближайших моих начальников; где неприятель был [908] совершенно побежден, и многое число получил я с моими подчиненными артилерийских орудиев и знамя неприятельское, и в добычу нашей армии доставлены. По окончании ж той баталии и принеся Всевышнему соборное благодарение, переночевав на том месте, на другой день армия, не далеко от места баталии, расположилась лагерем; и осмотрясь, отправлены наши раненые в удобные места ко излечению, а побитых погребли, Что исполня, на другой день, в поход паки за неприятелем отправились, коего в скором времени нашли под городом Франфортом, который чрез отправленные впредь войска уже взят был. А как вся армия к оному приблизилась и в пристойных местах лагерем стала, и вскоре примкнул к нам от цесарской армии корпус, под командою генерала Лаудона, где продолжали время дней 12, – как сам его величество король Прусский со всею своею армиею из-за реки Одера, от Кистрина и прочих мест, августа 1-го числа, показался. Учреди армию на три колоны и приуготовясь к военным действиям, в 12-м часу по полуночи, прежестокую баталию 14 начал, во первых на левый фланг, на котором по случаю формированный наш корпус свою дистанцию имел. Имел неприятель свое преимущество в том, что он во многом [909] количестве пушек поставил в лесу, за великим от нас врагом, а в подошве оного, у маленькой речки, – три батареи, из коих с преудивительною скоростию действовать начали; а пехота между тем выведена и переправлялась на нашу сторону, в том враге, через речку; а переправясь, следовала чрез мелкий, тут стоящий лес на вышины, к нашему фронту. Наша ж артилерия, сколь ни старалась подорвать и сбить те неприятельские батареи, однако не могла; пехоте ж неприятельской никакого вреда чинить не могла. В нашей же армии от неприятельских выстрелов, – к тому еще колона, следующая от неприятеля, – в первую нашу линию учинили немалый урон. А как уже первая колона приблизилась к нашему ретраншаменту, и почти вдруг две колоны, хотя с нашей стороны и употребляемы были всевозможные способы к недопушению неприятеля в ретраншементы но против так многолюдного неприятельского фронта были не в силах и порядочным образом взяли ретираду, которая весьма не далеко простиралась. Как приблизились в подкрепление наше взятые из первой и второй лииий також и германские роты, цесарской армии, скомандированные баталионы, к коим по порядку и ретирующиеся примкнули, при чем сравнялись на обе стороны авантажи, – жесточайший огонь происходил. Неприятелю-ж и в том было преимущество, что он, немалою частию имев уже наших пушек в своих руках, действовал ими по нас. И в том жестоком огне весьма редкий от смерти, а паче от ран, спастись мог; где и я получил в грудь и в правую руку рану, хотя не чрезвычайную, но чувствительную. И большею частию выигрыш баталии стоял к стороне неприятельской; но разными предприятиями, а наипаче от всемогущей Десницы Божией, так наконец славно [910] решило, что уже неприятель совсем в бегство обращен; где и сам его величество Король всячески старался удерживать свою армию, но однако принужден лишиться тут на месте многих лучших своих воинов и чиновных людей и знатное число славной его артилерии, которой наконец в Петербург до ста восьмидесяти прибыло, по окончании сей знатной баталии, а воежировали со всею армиею в разных прусских пределах.

А как стала наступать глубокая осень, то вся армия пошла в Польшу на квартиры; а в удобных для предосторожности местах оставлены команды. По прибытии ж в Польшу полку нашму, который именовался формированного корпуса пятый мушкатерский, коему и досталось квартировать не подалеку от Т[е]руня................ 15   в Грауденце; а самый штаб в местечке Радзине, где потом получена конфирмация о пожалованных, в числе коих и я произведен в капитаны, 760 года, 1-го генваря. Но по причине упущения моей болезни и по некоторым неспособным мне обстоятельствам, выдумал я идти в отставку и о том прошение мое по команде отправил; на что и резолюция от командующего тогда генерал-фельдмаршала графа Салтыкова последовала. Но по причине некоторых моих обстоятельств принужден я, за получением повеления пробывать при том полку более пяти месяцев; а наконец отправился, следуя в одном своем экипаже, с двумя человеками, до самого Петербурга. И прибыв, явился и, уведомясь чрез моих приятелей, что об отставных из армии по военной коллегии сделалась великая перемена, – так что многие не получили своего желания, – я ж, по совету приятелей и не надеясь получить [911] отставки, токмо просил на свое пропитание, хотя оно было и не велико, что и получил, 760 года, но тем несчастливо, что в капитанском чине года выслужил, с коим и отставлен.

И прибыв в свой дом, увидя жену и желал полюбоваться покоем, которого однако ж имел мало, частию от внутренних беспокойств; к тому ж собственная деревня очень была упущена, по причине, в небытность мою, неправильных начинаний моих родственников. Но я, прибыв из службы, содержав себя в оной в добром порядке, хотя большего достатка и не имел, но изрядно окопирован и нужные имел при себе деньги; а с прибавкою деревенскою жить мог благопристойно и пробыл более двух лет. Но приятели зачали приставать ко мне, прилагая свои советы, что лета мои еще какую-либо нибудь службу продолжать дозволяли. Но хотя я к тому справедливо не склонен, но наконец, уважа совет приятелей, положил опробовать городовую службу, для чего и отправился поискать онего; но хотя и не ревностно к тому старался, но знать предел Божий: как нечаянно один мой приятель к тому приступил, что и мог дружбу прямо и скоро доказать; где я и определен к подушному сбору в город Нижний Ломов. Но недолго тем я пользовался, не более как девять месяцев; а потом генеральная сделалась там отмена, а поместить нашу братью велено в штатные команды, с армейским жалованьем. И так с некоторою обидою принужден я состоять при той команде и не мог более сносить той тягости; имев прямые по службе моей резоны, просил военной коллегии о возвращении моей обиды, которая мне и возвращена; а пожалован в секунд-майоры, но не сыскав по чину моему другого места, принужден остаться на прежнем, в том же городе. Но [912] могу по справедливости признаться, что сей чин дорого здоровью моему стоил: ежелиб каждый золотник крови моей, которая испортилась, всего дешевле поставить, то однако ж великую сумму составить могло. Не достанет времени подробно мне объяснить все мои приключения, а нечто в кратце и ко вниманию потомкам рода моего объявлю; никак не выправляя себя, а что я столь праведного мне от Создателя наказания достоин, а от корени пагубного смертного греха блудного, в чем я причину моих приключений поставляю; от коего советую всякому християнину сколь наивозможно себя хранить. Но, о великая, всемогущая щедрота! не оставила в бездне греховной валяющася меня милосердо и праведно наказать и помиловать, как то ниже усмотрится.

В 769 году, как началась с Портою Отоманскою у России война, то, хотя я и никогда себе вообразить того не мог, что будучи отставной от армейской и гарнизонной службы несколько лет, чтоб мне досталась такая военная служба, каковой сравнить не могу со всею моею бытностию в армии, – сыскан я был за 700 верст и взят, к неожидаемой мне печали, что за первое мучение я тогда становить должен, неминуемым образом расстаться с греховными моими оковами, что по тогдашнему моему слабому духу, а по мечте видимого, от предмета моих страстей, и отнюдь не проникая, чрез мою отлучку, клонящей мне всемогущей покровительности, почитал несносность и мучение. Но, о коль возблагодарю моего Создателя что не по прихотям нашим располагает Свое нам милосердие и дает предел к познанию и прибежищам к Нему! Но сколь ни тягостно воображал я все оное, но долженствовал явиться у команды, где иногда льстил себя некоторыми суетными выгодами; но [913] наконец все то так Богу изволившу послан был.

Не можно сказать, чтоб команда с чином моим была сходная, но превосходила; а равно труды, тягости и все оное время силы мои превозвышало, потому больше – в видимых мною невозможностях не было уже средства сыскать мне помощи от человек, кои, однако ж быв главные начальники, в пользах мне отказались; а больше стала моим командиром – вода: и что делала она, тому я повиноваться был должен, хотя сия жидкая смерть не имела начальства в себя меня погрузить. Но не меньше я умирал, видя, что имевшие на ответе моем 54 судна, никладенные немалым казенным интересом и воды в себе не терпящем, бились они, ломались, гибли и тонули; а я, видев оное, помочь силы не имел: хотя сначала на всех судах до тысячи человек и было, но наконец из тех сто человек их со мною оставалось, кои также едва движение имели.

Представь, кто хочет, каково смотреть столь необъятную сумму интереса погибающа, а помощи ни откуда неимущи. Таковое страдание терпел я семь месяцев на воде, поколь она преобразилась в другой вид и льдом покрылась. Служивая неволя! Принужден зимовать. Суда мои, остановясь, замерзли в разных местах, растоянием на сто двадцати верстах. Но хотя зима на первый случай и показала пользу, чтоб оный хлеб выбрать из судов, коего также оказалось в подмочке премногое число, и притом льстился по известиям, что могу избавиться далее следовать с оным, а доставить сухим путем обнадежен, – чему чрезвычайно был рад, но какое скоро за тем приключение! как вдруг зима в тех местах исчезла, и разлитие вод, февраля 20-го 770 года страшное открылос, которое неизсчетных [914] мне усугубило печалей. Не пощадила она страждущего человека и, сорвав с.......... 16 места, в отдаленном от меня магазине 1800 кулей муки, употребила в свои недра; а наконец и суда все разнесла и переломала, что и сообразить невозможно; но только человеку без помощи оставалось приступить к смерти. Но напротив сего получил повеление наистрожайшее, в коем, не взирая на представленные от меня резоны, грозили мне лишить меня чести, ежели я того провианта в повеленное место и с успехом не доставлю, на тех же самых судах, коих уже ни одного на своем месте тогда не было. Таковое повеление, – вообрази справедливо, – погрузило меня в глубочайшую печаль (по сей несносности оглянулся я назад: за что Бог меня так наказует, и нашел прямо за то: блудняк, прелюбодей не наследует небесного царствия тако глаголет святое Евангелие: аще не раскается и не принесет покаяния, на веки погибнет; от чего храниться вси кому нужно, а наипаче прошу, именем Сотворшего нас, последовавших от меня потомков, да сохранит Десница Вышнего от падения сего смертного греха!), ибо не успел я сообразить моих расположений, как приехал ко мне нарочно штаб-офицер требовать отчета в разнесенном провианте; и самый тот же понуждал как наискорее выступить в повеленное место со всею командою, можно вместить здесь происходимых тут моих мучениев; однако потом, чрез несколько времени, отправился я, сев на последнее судно. Будучи ж в пути, принужден я помышлять о грозящем мне ответе, по прибытии куда я следовал, и соображал все мои обстоятельства, коих, в третий день по прибытии, от меня [915] потребовали. Сей отчет не иначе открылся, как вышло от подмочки и от того убытку казенного на несколько тысячь рублев. Сих моих мучениев, хотя и три года только продолжалось, но однако кровь мою совсем сгустило; отчего замешало мое понятие: не знал я, в которую сторону заготовлять мои оправдания; по самой же истине и поелику из сего видеть можно, хотя не виновата, а отвечал: так Создателю благоизволившу за мои многие мерзкие грехи. Потом конечно, в крепости Димитрия Ростовского, сего расчета моего производившееся дело находящимся там обер-комендантом, гецерал-майором Иван Алексеевичем Потаповым 17, столь великодушных а милосердых его ко мне оказанных и в разных терминах милостей я описать не могу; но всегда по век мой хвалу Создателю моему приношу. Сама Всемогущая Десница милосердо соблаговолила восстановить мою жизнь на несколько времени. И оттуда я отправился в Воронеж, получа еще и атестат; явился к губернатору, а потом, получа жалованье, прибыл и в тот город, где я в штате состоял, 771 года.

Тут нашел тоже оскорбительные мне видимости: те сносил терпеливо. Смерть жены моей и одинокая жизнь и скука влагали мне в мысль вторично жениться и, по многому размышлению, положил намерение; что и совершилось за десять дней пред тем, как, в 774-м году, чудное приключение, хотя и не с одним со мной, но я более всех грешник пред Создателем будучи, велием гласом хвалу Богу приношу, каким неисповедимым и праведным Его [916] промыслом остался и с женою моею от государственных злодеев, бунтовщиков и мятежников, донского козака Емельки Пугачева сообщников – жив. О коем моем приключении нечто яснее здесь опишу.

В следуюицих обстоятельствах: 1) Пред сим злодеем, хотя не во всем государстве, а большею частию в Москве и в некоторых городах и селениях, преужасный мор язвою продолжался почти с год, и бунт в Москве от подлого народа, кои, будто за недопущение молитвы приносить Пречистой Божией Матери образу, именуемому Боголюбской, устремили зло свое зверски убить в Донском монастыре архиерея Арсения 18, который в то время в Москве духовный начальник быль, и за такое злодейство много народа пропало. 2) Чрез многие выданные в народ указы о бунтовщике, донском козаке Пугачеве, который отважился, или так Богу соизволившу, возложить на себя имя бывшего в российском государстве императора Петра Федоровича, и с таковым наименованием производил богомерзкое свое дело и, бунтуя, разорял, казнил, вешал и разными мучительными искоренял смертьми дворян, производя сначала оное в оренбургских пределах; а потом обратил свой яд к Казани, от Казани перешед, во глубь распространился и скоро дошел Саранска и Пензы, равно и в город Нижний Ломов, в котором я находился. И услыша таковое зверское приближение, воевода из города бежал; товарищ его, хотя и не ушел, но однако сказался наконец сообщником тех злодеев. Но я, размышляя, каким образом, в таковом злостраждущем смятении, спасать жизнь свою, – по совести могу сказать или признаться, колебался мой дух: команда [917] весьма малая и защитить город не с кем; напротив и присягу клятвенную не содержать казалось смерти стоющее. Но остался с тем, чтоб, сколь силы моей будет, обороняться от нападения злодеев, прося в помощь Создателя моего и Пречистую Его Матерь, быв в ветхом деревянном того города замке, исправляясь потребными к тому приготовлении. Народ же черный весь с великою радостию и восторгом ожидал нетерпимо тех злодеев, которые, августа 9 числа 774 года, показались, хотя не в великом их числе, но черни, или так сказать равных им злодеев, великое множество, к чему и градские все за версту, с великим почтением и со крестом, встретили, где утвердя повиновение якоб бывшему императору Петру Федоровичу, напротив того вора изменника Емельку Пугачева сообщникам, точно знали их 19, и обще все вступили в городовой форштат; и приближась к замку, не начиная дела, обратились к кабаку, где, немалое число разрубив бочек казенного вина, всю чернь мертвецки напоили. А потом столь великим числом народа приступили к замку и, при первом их приступе требовали воеводского товарища, который, по причине в нем подозрения, в замке задержан был. Окружа замок, производили свое злое дело. Оный же товарищ, будучи согласен, равно как и они, внутри замка производил бунт и всеми силами старался отворить им ворота, уверяя всех в замке солдат; чем и сделал он великий соблазн, так что и те люди верность присяги переменили: однако ж не иначе рассудил [918] я сего вредного человека выпустить из замка. И как он выпущен, то с великою радостию его приняли; а он тотчас учинил просьбу самого злодеям начальника в дом свой, который с некоторыми своими сообщники к нему поехал, а между тем приказал замок зажигать или добывать взятьем. И во первых приступили к задним того замка воротам, где определенный был от меня офицер: зачел стрелять и нескольких ранил и убил; однако ж по множеству их преодолели его силы, отбили ворота. В тож время и в передних у меня воротах усиленным образом били; так что наконец остался я один с дворянином, того уезда депутатом. И как ворота отбиты, взяли сии злодеи меня, обще и с женою, и, окружа многими своими оружиями, арестовали и повели к злодейскому своему начальнику, в дом воеводского товарища. И как только на двор я приведен, тотчас бросились злодеи и, оставя в одной рубашке, приказали подавать петлю или возжи, чтоб повесить меня и с женою. Но между тем начальник злодеев, вышед, приказал отдать под караул; и как приведен в тот покой, где мне назначено быть, увидел я и воеводского тут товарища, который довольно пьян имел разговоры с своими приятели в веселом духе. Но хотя я и старался о спасении своей жизни, однако пришед тех варваров есаул объявил приказ, чтоб меня и жену и со мной бывшего офицера повесить, куда и петли принесены и на нас положены; и только б выводить, но неведомо почему сказал из тех же, кажется, злодеев, чтоб обождать атамана, который в скорости приехал и тотчас приказал представить меня к себе и, сочтя якоб преступником, велел повесить; но на случай тот из злодеев сделался за меня предстатель, усердно прося своего [919] начальника, чтобы оставить жива; и на просьбу его злодей склонился и оставил. Но к горшему потом открылось! Из злодеев, за неделю прежде, пойман один и содержался в городовом остроге; а по приводе и при распросе, бил я оного, что сказывался он казаком той злодейской толпы; а как злодеи замок отбили и его выпустили, тот самый учинил злодейскому своему начальнику на меня просьбу и показал свои побои. На что тот начальник свирепо заключил; и никакая просьба с моей стороны помочь не могла; велел повесить тому самому на меня просителю, который, той минуты наложа петлю, повел где ему хотелось меня лишить жизни. О Боже Создатель! Тебя единого славлю и хвалю! Велий еси, Господи, и чудны дела Твоя! Ты сам всемогущею Твоею Десницею защитил и удивил Свое милосердие на мне окаянном, забыв и приняв в терпение скверные мои согрешения! Не может язык мой возвеличить хвалу Тебе, моему Создателю! Твоим неизреченным промыслом не лишен я сей временной жизни …… (Следуют многоречивые рассуждения и выписка из священных книг; автор забывает объяснить, каким образом он спасся от рук злодеев),

По окончании сего страшного происхождение еще многие случаи заставляли ежечасно трепетать смерти, во время пребывания тех злодеев, да и вновь таковых же прибывщих; но от всех всемогущими Божиими судьбами избавлен я от смерти, до прибытия в тот город воинских команд; а наконец и граф Петр Иванович Панин с высочайшею монаршею ему данною властью к нам прибыл, где и открылась злодеям смертная казнь, и по всем дорогам, входящим в город, те несчастный тела значились на долгое время. И в самую ту графа Панина в Ломове бытность, [920] потребован я был к нему, достоверного ради доказательства происходимых со мною и над городом приключений; почему изготовленные (?) мною на письме его сиятельству и поданы, кои он рассмотря, приказал арестовать воеводского товарища; а воеводе от команды отказал и определил строжайше исследовать полковнику Веревкину, который, прибыв в канцелярию, собрав всех по тому касательных, допрашивал; где и воеводский товарищ теми сысканными изобличен; почему и отправлен в секретную экспедицию в Казань 20. И согласники его из черного народа, по конфирмации графской, некоторые кнутом, а прочие плетьми жестоко наказаны. А мне от его сиятельства, именем монаршего соизволения, объявлен чин премиермаиора (и дан мне похвальный лист, который хранится в письменных моих делах), которым я никак окуражен не был, по причине во первых, что пограблен до основания и не получа к поправлению моему от него денежного награждения, каковое в то время довольно для прочих было; во вторых, за тягость немалую мне было, что, в той же штатной команде меня оставив, был у младших в команде И потому многими прошениями его утруждал о увольнении меня и о награждении денежном из отпущенной ему великой суммы, что некоторым давано было по 1000 и по 2000, кои злодеев отнюд не видали, а показывали будто в небытность их дома разорены. Однако не получил я ни одной полушки и не знал что мне делать: первое что ограблен, другое, по несчасгию того лета, хлеба ничего не родилось; да и вперед в землю пущено не было; а все пограблено. Дороговизна хлеба в настоящую зиму доходила до восьми [921] рублев четверть: и многие люди ели лебеду, желуди и всякую мякину; и никак не думал я, как себя так и людей прокормить; но неисноведимыми судьбами Божиими пробавлялись, с немалым однако ж трудом. И таковые обстоятельства колебали мой дух, где искать мне, при моем разорении, помощи; но, положась на власть Всемогущей Десницы, просил я в отставку чистую, которой с крайнею нуждою, по недоброходству многих мне людей, едва мог сыскать; а, получа оную, просил в сенате и в ерольдмейстерской конторе о пропитании или о определении к делам; и не скучая в людской мне помощи, а точно оставя себя на предопределение Пречистой Божией Матери, прося Ее, заступницу, о помощи бедному: что исполнилось действительно от сущей Ее десницы. И дано мне место у дел в городе Петровском, Казанской губернии, воеводою, с настоящим жалованьем…… (Пропуск).

А по окончании всех вышесказанных приключений, когда имев свободные часы, с помощью Божиею, начинаю писать могущим быть по мне потомкам, а наипаче моим родным детям, каким поведением и богоугодным житием жизнь в сей временной жизни провождать; и совет мой в том или приказание здесь объясню:

1. От начала их рождения до настоящего возраста, ежели Бог допустит мне, стараться должен их воспитывать в родительском призрении и в научении во первых страху Божию и знания веры кафолического исповедания и почтения с любовью родителям. А когда дойдут до тех лет, что могут разуметь или разделить худое от доброго, злое и благое, греховное и богоугодное, честное или поносное, – то прошу Создателя моего и Пречистой Его Матери, Владычицы нашей Богородицы, да поможет [922] им совершить стопы временной сей жизни богоугодно и непостыдно.

Любить Господа Бога всею душею, всем сердцем и всеми чувствами, и полагать всю свою надежду на Него, и помощи просить от Его Всемогущей Десницы.

2. Веру иметь во имя Святой Троицы: Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

3. Почитать Матерь Господа нашего Иисуса Христа, яко Она сущая и истинная Матерь Божие, и покланяться пречистому Ее образу, написанному красками, несомненно воображая, что есть Богородица и Владычица Дева Мария не (боготворя), которая может все испросить нам грешным у возлюбленного Сына Своего; и во всем о том последовать преданно церковному; ниже никак не умствуя и не следуя лютеранской, ни кальвинской и армянской ереси, под проклятием.

4. Почитать и покланяться всем от века угодившим Богу, Апостолам Христовым и учителям; и мощи их святые прославлять; и веровать несомненно, что молитва угодников Божиих может предстательствовать о нас у престола Божие; и для того просить их, яко ближайших слуг Господних.

Почитать своих родителей и любить совершенно, аще хощешь долголетен быть на земли.

Всячески храниться злобы, ненависти, лжи, блуда, прелюбодейства и скверного смешения со всяким животным: оное есть грех смертный.

(И так далее).

Любезные мои дети! Прошу вас, родительскою к вам моею любовью, блюсти изъясненные от меня святого Писания доказательства; а я вам приказываю родительскою властию и прошу Создателя со слезами: да совершить вас Всемогущая Его Десница в правиле веры непоколебимых. В том заключаю вам и да [923] мое благословение, возлагая мое упованье на Всевышного и Пречистую Его Матерь, да покрыет вас Своим покровом. О Мати Божие! Не презри моления раба Твоего, а призри на рабы Твоя! Аминь.

По женитьбе моей, в 774 году, июля 23 дня, и по окончании вышеписанных бедственных моих приключениев, по благости Господней, жил я с моею женою в добром согласии; и Бог благоволил пожаловать нам детей: дочь Екатерину, которая родилась ноября 6 числа 776 года; день патрона 24 тогож месяца.

Сын Петр родился 10 апреля 778 года; день его патрона 29 июня.

Сын Никанор родился 782 года, октября 13 дня; день его патрона – 28 июля.

Дочь Елисавета родилась 787 года, мая 17 числа; день патрона – сентября 5 числа.

А между тем еще были дети: сын Дмитрий, сын Николай, дочери – Александра, Любовь и Александра, которые померли малолетние, и сын Александр.

Дочь Варвара родилась Генваря 19-го, 785 года; день патрона – 4 декабря.

И в 792-м году, к горшему моему оскорблению, любезная мне жена, Авдотья Дмитриевна, скончалась 25 числа августа а погребена в Казанском Богородицком монастыре, близь Сергиевской церкви; на котором месте и положен знак вечного ее дома. Страдав болезнию время немалое, а наконец от утеснения в груди последовала кончина, на тридцать пятом году от рождения ее. А я при старости и слабости, быв во всегдашних болезнях, остался с детьми: Екатериной, Петром, Никанором, Елисаветой и Варварой, мал мала меньше, Богу так изволившу: Его святая воля! А при том, от стороны родителя, нужным я почитаю преподать чрез сие любезным моим детям совет или наставление, от сущей любви моей к ним: [924] каким образом удобнее в мире живущему человеку вести себя должно.

Во первых хранить правила нашей соборной церкви и благочиние в обхождения с людьми всякого звания, благопристойно, без жара и гнева, выражая пристойные правила, где нужда требовать будет.

Первый пункт, для благородного человека, есть тот, чтоб изыскать своим добрым поведением всеобщую любовь в людях, засматривая сколь возможно тех качества, с кем случай доведет быть знакомым, и советы их наиприлежно разбирать, к чему оные склоняют; а потому непринадлежащее к благородству и доброму характеру отнюдь не принимать.

К начальниками по службе и довольно заслуженным, словом старее себя, иметь совершенное уважение и пристойное почтение; беречись всяких над ними вести шуток; отчего бывает и часто раждается совершенная злоба и дальнейшая ссора: всякая шутка не терпима далее как ежели над кем шутишь; а покажется в нем перемена в лице, то уже вскоре после того откроется злобное неудовольствие; а потому и нет пользы в таких шутках.

Касательно дворянина есть служба воинская ли, или по случаю и штатская: оная требует непременного об ней попечения. Ежели желаешь быть … 21 от начальников своих исправным, расторопным, не леностным с точностию приказание начальника исполняющим, верным репортом уведомляющим, – за таковым поведением конечно ожидать их к себе любви и всякого спомажения, в случае каковой иногда погрешности.

Как нередко по службе случается быть при великих людях и важных [925] начальниках всяческих, беречись и осторожно с ними обходиться, несмотря иногда на ласковые их слова; ибо по примеру присловицы: с большими господами вишен не ешь, как бы косточками глаза не выбили, – у них иногда самомалейший проступок великим, а случаем и чрезвычайный за малый проходит. Словом вести себя в равновесии, и беречись непристойных поговорок, а особливо о сторонних домах, кольми паче о начальниках; где клеветники ищут кого бы им ни случилось обнести, сие дело богопротивное, – бегать сего как яда.

Молодому человеку скоро встречается страсть вредная, но между людьми много бываемая, как то – б... Сей пункт столько важен и Богу противен, как больше нельзя; и к тому сколько от сей мерзости болезней и многих несчастий, даже и лишения жизни. Великое милосердие Божие до тех, ежели Господь кого сохранит соблюсти сие действо до законного брака! Сие толь велико, по правилам християнского закона, яко есть таинство

Бог определил человеку иметь помощницу, которые имеют быть два в плоть едину; и если хранится ложе брака, тут таинство исполняется, и всякое в доме любовное попечение единственно совершается: а потому – два, а плоть – одна. Такового семейства искать должно от Всемогущей Десницы Господа нашего Иисуса Христа. А к тому есть надобность и в добрых людях, и для того что касается до людей, как есть тот обряд от предков заведенный, то есть – свататься, к тому избирать людей доброго поведения и благонадежных. С своей же стороны прилежно рассматривать глазами и ушьми и отнюдь не скоро к решимости той приступать; всего важнее в сем случае узнавать или разведать нрав твоей судьбы, вид, обхождение, человечество, [926] – чтоб сколь ни на есть было сходственно с твоим положением; также нужно и о летах несравненных помыслить; должно и все предприять с точностию, а не на фальшивых иногда воображениях основываться и отнюдь не с тем жениться советую всякому, чтоб вскоре потом и разойтиться, как то в мире ныне совершается: в таковом поступке столько греха и стыда, что и описать не возможно, и таковые браки ниже участия уже имеют в сказанном церковном таинстве. По таковом случае, если судьба доведет и вас, моих любезных детей, приступить к таинству сему, в чем да поможет вам Всемогущий Творец, а я недостоин Его святой милости, долг имею родительский, о том просить и молить, дабы сохранил вас от всякого зла и низпослал бы Свое милосердие в сохранении сего таинства.

Важность не малая молодому человеку, будучи в компании, где также могут быть барыни и девицы, которые иногда имеют привычку над молодыми молодцами производить искусные штуки, коих однако ж надлежит остерегаться и благоразумным образом, без стыдливости, отстаивать и себя не довести в какой порок, отчего не заключили б незнающим обхождения и застенчивым нелюдимом; смотря однако ж каков и их сорт, по тому размеряя и обхождение вести: где более благородства видишь, тут с таковым же благородством себя вести.

Всем известная страсть – игра карточная, которая со всех сторон непохвальна, а наиболее та, что называется интересная, с фальшивыми к тому правилы – ничем не меньше почтена быть может, как грабить ближнего, что конечно Богу противно. Но поелику уже столько в свете и в нашем царстве вошла в обычай так далеко, что трудно без оной быть в публичной компании, и для того советую: игру оную знать [927] должно, и для препровождения времени, а не для интереса, играть можно, хотя и в деньги, но не пристрастно и без жара, а паче наблюдая свое состояние от всякого стыда или поношения чести; но таковые комерческие и неразорительные игры и правительство позволяет. А впрочем довольно в свете примеров, которые столь много сею страстию заразились, а потому сущего своего имения, а некоторые и насущного хлеба лишились; отчего принуждены вести жизнь весьма постыдную и пороками наполненную, утратя уже свое благородство и крепко замарав роль фамильный, так что наконец и безгодно жизнь оканчивают, а потому не только тело, но и душу свою на веки погубляют. Но что прельщает молодых людей к той игре, как ревнуют тем, кто иногда по причине той игры разбогатеет; но только если войти в точное рассмотрение таковых богачей, коих однако ж весьма мало; а которые и покажутся, но нет из них, сколько я их знал, чтоб таковое собрание богопротивное было прочно, и никак не помню и не видал, чтоб могло быть в пользу совершенную его потомству, а особливо ближнему; а больше обращается или тою ж дорогою, какою пришло, или с горьшими приключениями от стороны рассмотрения Божие с теми, кто их так собирал.

Не безнужно дворянину знать и домашнюю экономию, как то во первых – вотчинное правление, к чему нужны и сведомы быт крепости на дачи владеемой земли и на крестьян, чтоб оные были согласные с законами, а между крестьян, чтоб были совершенно крепостные и никак несомнительные, дабы иногда в том не отвечать и не понести напрасного убытка; а затем распоряжая в крестьянской работе, изыскав к тому способного старосту или прикащика, коим более сии дела сведомы, надсматривая о верности их самому. Нужно [928] весьма иметь человека, который бы прилежно наблюдал и старался за господским. А напротив сего нахожу я в мире из молодых людей, а паче оставшихся иногда после родителей, столь непристойно, по молодости своей, а больше от слабости и нерадения, живучи в деревнях своих, мотают и проживают блудно имение, которое, может, его родители старались и пеклись присовокупить праведным и непостыдным образом: что весьма сожалительно. На таковой случай, я вас, моих любезных детей, прошу родительскою к вам любовью: не держитесь сего беспутства, от которого не может быть хорошей об вас славы и чести, кроме всякого в случае пренебрежения. А при сем еще берегитесь важнейшей страсти, – пьянства, наинепристойного буянства, что великий порок для благородного. Великое утешение всякому родителю, если он слышит, от благородных и почтенных людей, о своих детях хорошую репутацию! О сем то и я прошу Создателя моего, если допустит Всемогущая Его Десница мне то услышать: что кажется мне всесовершенное в том мое удовольствие и радость.

Совершенная справедливость в том, что невозможно предписать всех правил, каковые, по обращению человека в мире живущего, иногда встречаются; но, сколь возможно, стараться надлежит сыскивать к тому от разума располагаемых средств, а на случай стараться иметь добрых приятелей, от которых бы можно получить хороший совет или наставление. А по большей части бывает сие, как в службе находившимся, равно и в доме живущим, по деревенским вотчинным делам. Для чего нужно дворянину знать законы гражданские, и сколько возможно, с молодых лет, всячески стараться их видеть и читать и сколь можно помнить и, в случае рассуждения знающих людей [929] об законе, внимательно слушат и примечать, – дабы иногда, но незнанию, не сделать важной или порочной для себя ошибки, – правда, что и с знающими часто случается. Неоспоримая справедливость, если человек имеет дарованный от Создателя нашего разум и приложите к тому хорошее прилежание и старание; конечно дойдет, хотя и не до чрезвычайной степени; чему быть не всегда надежно, ибо не все люди таланты имеют от Бога.

А для сей гражданской надобности, где случай допустит, нужно иметь обхождение с примечанием с служащими в штатской службе. Словом сказать, молодому человеку во всяких терминах рассуждения как воинского, так и гражданского, где случай допустит, внимательно слушать и замечать на память, а нужное что случится и записать впредь на случай; но исключать из сего примечания термины таковые, от которых может родиться порок или греховное преступление; чего я от благоразумных людей не надеюсь.

Самая справедливая древнейшая пословица есть, что век прожить – не поле перейти. В жизни с человеком разных приключениев много бывает, нечаянных и неожидаемых; по Писанию святому: жизнь наша – суета суетств. На то человек сотворен, чтоб он старался, в таковой суетной мрачности проходя, а Творца своего и неминуемую всем смерть ежечасно помнить и от богопротивных поступков всячески храниться. А по необходимости и слабости человеческой, совершенну человеку, кроме Бога, быть трудно: каковые погрешности незабвенно приносить на рассмотрение церкви, то есть – исповедь.

Истина совершенная, глаголет пророк Давид: от Господа стопы человеку исправляются и путей его восхощет [930] зело; а посему и в мире жизнь человеческая по возжам Божие милосердия ходит; и, где или когда своевольно мы, забывая ту на нас узду, падаем в погрешности пред Создателем и нераскаянно, и после выходит какое иногда и неожидаемое якобы несчастие, огорчаетесь в таковом случае об нем, не ослабевать и терпеливо, с благодарностию, сносить, прибегнуть однако ж к Богу и просить его милосердия: и то чрез несколько времени пройдет; а если покаянием дополнишь, то и вовсе останется.

И тако сим оканчиваю и желаю от сердечной любви моей к вам, любезные мои дети, и прошу Создателя моего: да подаст вам всякое милосердие и да не лишит вас небесного Своего царствия, молитв ради Всепречистые и Преблагословенные Своея Матери, Владычицы нашей, Богородицы и Приснодевы Марии. А я, многогрешный родитель, осмеливаюсь вручить в Ее всемогущее покровительство вас, да сохранит омофором Своея милости от всякого зла. Прошу вас, храните мое завещание и всегда имейте в памяти и устах, на молитве, милосердое Ее предстательство у возлюбленного Сына Своего Господа нашего, Иисуса Христа: вся бо может молитва матерня. Аминь.

(Затем следуют рассказы о трех видениях св. Дмитрия Ростовского, взятые из Келейной летописи святителя.

Нa обороте последнего листа рукописи находится следующая приписка).

Родитель наш, надворный советник Иван Федорович Лукин, скончался сего 1803-го года, Генваря 4, и погребен в …… 22 пустыни; жил после покойной матери нашей 10 лет, 4 месяца и 10 дней; окончил жизнь в собственном доме, в селе Кривозерье, от рождения имея 72 года.


Комментарии

1. Некоторые примечания к этим Запискам принадлежать Н. С. Киселеву.

2. Нижний Ломов ныне упраздненный город в Тамбовской губернии. П. Б.

3. Старинное обыкновение до позднейших времен сохранявшееся – давать два имени. П. Б.

4. В рукописи не разобрано.

5. Т. е. уважать, от французского observer. П. Б.

6. Т. е. удавалось, от немецкого treffen, попадать, случиться, иметь удачу. Слово это вошо и в язык простолюдинов и совершенно обрусело, видоизменяясь на русский лад. Без сомнения, предки Лукина могли писать лучше его, да и сам он, конечно, говорил не таким варварским языком, каким отличаются эти Записки: тогдашняя смесь, пестрота и путаница понятий и самой жизни отразились, как в зеркале, в безобразном слоге Лукина. П. Б.

7. Люди, воспитанные в такой суровой школе, сделались в Семилетнюю войну и потом под благодетельным управлением Екатерины II-й, истинными героями и славою Русского имени наполнили весь мир. П. Б.

8. T. е. не объясняя.

9. Т. е. смут. Нас не должен удивлять варварский язык Лукина, когда мы вспомним, каким слогом напр. написаны Записки его современника кн. Я. П. Шаховского, стоявшего во всех отношениях несравненно выше нашего бедного и, как кажется, от природы скудно одаренного Лукина. Только благодаря гению Ломоносова и ясному веку Екатерины II-й облагородился и определился наш письменный язык. Люди Екатерининской эпохи уже и не могли писать так неправильно, как Лукин. П. Б.

10. Не разобранное слово.

11. Т. е. под Пальцигом. Иностранные писатели называют это сражение Кроссенским.

12. Русской армией начальствовал тогда фельдмаршал гр. П. С. Салтыков.

13. Июля.

14. Сражение при Кунерсдорфе или под Франфуртом на Одере. Рассказывают, что Екатерина II, вскоре по вступлении своем на престол, пожелала видеть победителя Франкфуртского, и что на вопрос ее, как он одолел гениального короля Прусского, добродушный фельдмаршал отвечал: "Это не я, матушка, это все сделали наши солдатики", между тем именно в этом сражении обнаружилась необыкновенная отвага гр. П. С. Салтыкова: очутившись в самом пылу боя, он хлыстиком отмахивался от летавших кругом него пуль (см. Записки Порошина стр. 67). П. Б.

15. Не разобрано в рукописи.

16. Не разобранное слово.

17. Не тот ли это Потапов, который в 1762 г. был послан на Яик, для разбора жалоб казаков на злоупотребления войсковых старшин? (Русск. Вест. 1864 г., №8, стр. 600.)

18. Амвросия.

19. "Надобно знать, что Яицкие бунтовщики, в опровержение общей молвы, распустили слух, что между ними действительно находится некто Пугачев, но что он с государем Петром III, ими предводительствующими, ничего общего не имеет". (Ист. Пугач. бунта, изд. стр. 203).

20. Секретные комиссии были открыты в Москве, Казани и Оренбурге.

21. Неразобранное слово.

22. Неразобранное слово.

Текст воспроизведен по изданию: Жизнь старинного русского дворянина. Записки Ивана Федоровича Лукина // Русский архив, № 8. 1865

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.