ГРАВЕР СТЕПАН КОРОВИН И ЕГО ПРОЕКТ ТИПОГРАФИИ 1725 г.

Биография Коровина до сих пар была неизвестна. Ровинский ошибочно считал, что были два гравера – Степан Каровин и Степан Коровин ¹. Это одно и то же лицо.

Степан Михайлович Коровин, сын симбирского помещика, родился около 1700 г. В 1709 г. он отправлен отцом в Москву, где учился в «свободной слободской немецкой школе». ² В 1715 г Коровин взят «подъячим» (писцом) ³ в личную канцелярию царя – Кабинет, находился при Петре в его заграничном путешествии 1716 и 1717 гг. и оставлен в Париже учиться юридическим наукам и гравированию. Здесь Коровин встретился с группой студентов Славяно-греко-латинской академии, посланных на Запад ⁴ и близко сошелся с Горлицким, Постниковым и Каргопольским, изучавшими в Париже языки. Позднее Коровин рекомендовал их в зарождающуюся Петербургскую Академию наук, как переводчиков. Встречался, несомненно, Коровин в Париже и с Нартовым, которого Петр послал на Запад в 1719 г. по механическим делам. ⁵

У кого из парижских граверов учился Коровин, – неизвестно. Несомненно, однако, что его учителем был гравер резцом, так как Коровин офортом не работал, а в своем проекте гравировальной мастерской, поданном Екатерине I в 1725 г., об офортной технике не упомянул. Резцовая гравюра господствовала во Франции во второй половине XVIII-го. Даже офортисты считали нужным подражать ей. «Граверы офортом должны стремиться к тому, чтобы их работы производили впечатление гравюр резцом», – писал еще Абраам Босс в своем «Трактате о гравировании», изданном в Париже в 1645 г. Босс советовал офортистам изучать таких классиков резца, как Саделер, Вилламена и Сваненбург, чтобы [134] достичь «чистоты и тонкости» линий и отнюдь не подражать тем, чьи резцовые гравюры похожи на офорты.

Коровин учился именно у такого гравера, чьи резцовые работы свободой линий были схожи с офортами. Может быть, это был один из тех парижских мастеров, которым в 1720 г. Петр заказал знаменитую сюиту больших гравюр, изображающих победы русских над шведами при Лесной, Полтаве и Гангуде, а именно Симоно, Лармессен или Бакуа.

В 1719 г. Петр писал русскому послу во Франции Борису Ивановичу Куракину: «По получении сего переведите в Париж Гавриле Резанову, который учитца механике, да Степану Коровину, которого отдал Конон Зотов учитца штыховать, жалованья на нынешний год, против других учеников по триста по пятидесяти ефимков». ⁶

Осенью 1722 г. царь вызвал Коровина и его товарищей в Россию. В письме Петра от 16 октября Г. И. Головкину ⁷ читаем: «Писали сюда из Парижа Абрам арап, Таврило Резанов и Степан Коровин, что они по указу в свое отечество ехать готовы, токмо имеют на себе долгу каждой ефимков по 200, да сверх того им всем надобно на проезд 300 ефимков. Того для те денги, как на оплату долгов, так и на проезд их, по приложенной при сем ассигнации, взяв от Соляной суммы, переведите в Париж к послу князю Долгорукому, ⁸ а буде он уже выехал, то князю Александру Куракину ⁹ и отпишите, чтобы их немедленно оттоль отправил в Петербург». ¹⁰

Не все посланные учиться на Запад охотно возвращались в Россию. С. Соловьев приводит указ Петра того времени (1723 г.), в котором царь буквально уговаривает надобных ему образованных молодых людей вернутся из Англии.

«Ведомо нам учинилось, что некоторые из вас, будто боясь наказания за непорядочное житье в Англии, опасаются ехать но нашему указу в отечество: того для сим всемилостивейше повелеваем вам, чтобы по нашему указу... без всякого прекословья ехали в отечество без всякой боязни, понеже мы всех, хотя кто что и непотребно сделал, во всем прощаем и милостиво обнадеживаем, что никакого наказания не понесут, но паче милостиво будут приняты, как уже никоторые из вас, приехав сюда, дела свои, чему учились, отправляют и награждены нашим жалованьем и домами». ¹¹

Коровин вывез из Парижа хорошую библиотеку и собрание гравюр. Он свободно владел резцом, подражая офорту, о чем мы можем судить по дошедшим до нас его работам.

Не сразу, однако, нашлось для Коровина и его друзей дело, жалованье и жилье. Петр был в персидском походе и без него Синод, плохо ведавший порученными ему делами светского просвещения, буквально не знал, что делать с приезжими с Запада. 11 января 1723 г. Коровина [135] зачислили гравером в штат Московской Синодальной Типографии «с жалованьем против петербургских прыдоровальных мастеров», а Горлицкий, Постников и Каргопольский еще в марте этого года жили в Москве без дела и бедствовали. ¹²

Осенью 1723 г. Коровин в Петербурге. В прошении, поданном Петру в сентябре этого года, Коровин пишет, что он работает «при Кабинете грыдорованную работу». ¹³ Однако в марте 1724 г. мы находим в делах Канцелярии Академии наук такую запись: «Марта 16. Господин Коровин и Рязанов явились для бытности при академии, тот прыдорювальщиком, а сей пенсионером. Оба оферуют себя, колико их сила протязается, книги их знания переводить. И при том подали записку о тех, которых к переводу употреблять мочно, а именно: Тарасий Посников – в италианском, Иван Каргопольский – в латинском и французском (оба в синодальной команде, и Москве) и Иван Горлецкий в тех же языках, в Москве у графа Петра Матвеевича Апраксина». ¹⁴

К лету 1724 г. Коровин снова гравером в Кабинете. Ему предстояла большая работа да гравированию задуманных Петром перспективных планов пригородных дворцов, парков и различных сооружений в них. Приступая к этой работе, Коровин имел ученика – Алексея Григорьева. ¹⁵

В сентябре 1723 г., показывая Петергоф французскому послу Кампредону, Петр говорил, что велит выгравировать свой любимый пригород. ¹⁶ Сначала надо было сделать «чертежи Петергофа и Стрелиной к печатанию, огородам и паркам каждой; тако же и каждой фонтанне и прочим хорошим местам, в перспектив, как французские и римские чертятца». ¹⁷ Альбомы с гравированными перспективами знаменитых французских и итальянских дворцов и парков к 20-м годам 18 в. были богато представлены в личной библиотеке Петра. ¹⁸

Архитектор Михаил Земцов писал Канцелярии строений, что ему велено сделать чертежи Петергофа, Стрельны и Катериненталя в Ревеле, а также «архитектурную книгу» и «по тем чертежам грыдоровать и печатать. Чего ради и определен грыдорованного дела Степан Коровин». ¹⁹

В коровинском «Прожете для типографии» 1725 г. читаем: «В прошлом 1724 году в июле месяце, будучи в Петергофе, (царь – В. М.) изволил указать архитекту Михайлу Земцову чертить всем строениям домов Е. И. В. проспекты, виды, фасады и профили, партеры, фонтаны и прочее, как Петергофского, так Монплезирскаго, Стрелинскаго, [136] Ревельскаго и прочих домов; А мне... по принятии от него (Земцова – В. М.) тех чертежей, указал их вырезывать». ²⁰

19 октября 1724 г. Земцов писал Головкину о затруднениях с работой над чертежами. Мастерская Земцова была тогда в Петергофе.

«Благородный господин толковник, мой милостивый государь Гаврила Иванович.

При сей оказии доношу Вашему благородию о числе чертежей, которые из рук E. И. В. имел получить и которые с поспешением указал делать. То есть присланы из Франции Каскады Марлинской великих 10 чертежей.

Из Лабиринта версальскаго в Сад летнего дома 34 чертежа

Фонтанных больших 4 чертежа

Грот новой 2 чертежа

Голубятни новой 2 чертежа

Каскады маленькой 1 чертеж.

Книгу архитектурную всю, которая в печать отдана будет, Питергофских, – Монплезира плана и проспекта; и фонтан 8 чертежей, которые розданы делать, но которые не окончены за отсутствием бумаги, красок, дров, без чего в холодных каморах работать невозможно, – происходит остановка». ²¹

Несмотря на все помехи, у Коровина, по земцовским чертежам, к 1725 г. было готово пять досок: две доски Монплезира и три собственно Петергофа, – верхнего дворца и сада при нем. Для «Архитектурной книги» было сделано восемь досок. ²²

28 января 1725 г. умер Петр, и это было начало бедствий, постигших гравера, воспитанного царем.

Весной 1725 г. Коровин, имеете с Алексеем Ростовцевым, еще гравирует с рисунков Земцова на медных досках пышный катафалк Петра в Зимнем дворце (Costrum doloris). Коровин выгравировал две доски. Ростовцев – третью.

В 1725 г. (летом) Андрей Нартов, которому была поручена работа над знаменитым «Триумфальным столпом» Петру I, хотел привлечь Степана Коровина к «рисованию чертежей» для «столпа». ²³ Прошение Нартова в Кабинет по этому поводу, по-видимому, не имело последствий.

Осенью 1725 г. Земцов закончил порученную ему работу и сообщил о необходимости «приступить к тиснению всякого строения чертежей и для вспоможения к Степану Коровину назначить гравера Санктпетербургской типографии Семена Матвеева». ²⁴

В сентябре того же года в делах Канцелярии от строения сделана запись, что Семен Матвеев к Степану Коровину направлен. ²⁵ Бумага Земцова в Контору строения датирована 31 августа, a 10 ноября 1725 г. кабинет-секретарь Алексей Макаров пишет президенту Академии наук Блументросту следующее письмо: [137]

«Благородный господин лейб-медикус. Обретается здесь в Санкт-петербурге грыдоровалыцик Степан Коровин, который учился тому художеству в Париже и по французски не только говорить и писать, но и переводить может. И ежели он тем художествам, а наипаче для языку французского потребен быть при собрании академии, то прикажите его определить к тому же делу или к другому, к какому вы заблагоразсудите, только б он и грыдоровального художества не забыл. А жалованье ему ныне дается из Кабинета Ея И. В. по десять рублев на месяц». ²⁶

19 ноября Коровин был зачислен «грыдоровалыциком при Академии наук, также и у перевода книг оного художества», с жалованьем 144 рубля на год. ²⁷ Хотя в делах Академии Коровин числился по «грыдоровальному» департаменту, – нет никаких сведений о его работе, как гравера, за время службы в Академии. Больше того, – имевшийся у Коровина собственный «пресс для печатания купфштейхов» был у него Академией «безденежно» взят. ²⁸ «Академическое собрание», состоящее из ученых-иностранцев, первое время предпочитало заказывать гравюры для академических изданий на Западе. ²⁹

Перед уходом из Кабинета, в октябре 1726 г., Коровин сделал попытку воскресить в правительстве интерес к гравировальному делу. Он подал Екатерине I проект государственной типографии и гравировальной мастерской, где печатались бы листы, посвященные главным образом прошлому царствованию.

«Я верно уповаю», писал Коровин, «что возможно из оных славных Его блаженныя и вечнодостойныя памяти императорского величества строений и действ учинить великие волюмы книг, описаней и купфер-штихов, как городов, так адмиралтейств, домов и прочаго, которыми славными Е. И. В. делами Россия вся преисполнена». ³⁰

Коровинский проект черзвычайно интересен.

Коровину, как граверу, типография была нужна главным образом для печатания отдельных листов и альбомов, посвященных прославлению петровского дела. Типография должна быть свободна от цензуры и не преследовать выгоды – «чтоб было позволено в оной печатать волно всякому всякие своей инвенции листы за настоящую цену, а за неизлишество»... «А к томуж всякая наука не бывает оцененна». Последняя фраза является ясным отголоском французского просвещения XVIII в. В случае, если светская «куперштиховая типография» не будет государственной, – Коровин просил дать ему «привилегию» на ее устройство. Это была бы в России первая частная типография. ³¹

Проект Коровина не был принят. На него даже, по-видимому, не ответили. Синод, который тогда ведал типографиями (с 1721 г.), был противником их распространения. Протектор синодальной типографии архимандрит ипатьевский Гавриил Бужинский считал, что [138] размноженные и розданные при Петре печатные станы необходимо «воедино собрать» в типографии Синода.

Роль переводчика в учреждаемой Петрам Академии была немалая. В знаменитом в истории русского просвещения указе 28 января 1724 года (Полн. соб. зак. № 4443) Петр велел «учинить Академию, в которой бы учились языкам, также прочим наукам и знатным художествам и переводили бы книги». Несколько раньше – 23 января был издан указ о переводчиках технических книг, где говорилось: «Для переводу книг зело нужны переводчики, а особливо для художественных, понеже никакой переводчик не умея того художества, о котором переводит, неревесть то не может; того ради заранее сие делать надобно таким образом: которые умеют языки, а художеств не умеют, тех отдать учиться художествам, a которые умеют художества, а языку не умеют, тех послать учиться языкам». (Полн. соб. зак. № 4438).

Коровину по этому регламенту следовало бы, прежде всего, перевести руководство по гравированию Абраама Бооса, о котором было упомянуто выше. Оно оставалось образцовым и было переиздано в Париже в 1745 г., ровно столетие спустя после первого издания. Вместо этого, как переводчик, в Академии наук Коровин был первоначально направлен к академику – астроному Иосифу Делилю: «1726 марта 31 Стефану Коровину велено быть при Делиле для толкования речей (на картах) с французскаго языка на российский, а с российского на французский». ³² Впоследствии (в 1739 г.) Делиль чрезвычайно пренебрежительно отозвался о той роли, которую играл при нем Коровин. ³³ А ведь Коровин хорошо перевел первую опубликованную в России работу братьев Иосифа Николая и Людовика Делилей «Наблюдения астрономическия в Санктпетербурге». ³⁴ Статья подписана: «Переводил с французского языка синбиренин Стефан Коровин». ³⁵

Наиболее крупной переводной работой Коровина в Академии была первая часть книги «Описание о Японе». Книга была напечатана только в 1734 г. с гравюрами, несомненно, уже мастеров аннинского времени. ³⁶

В декабре 1726 г. Коровин просил годового отпуска для поездки на родину в Симбирск, к старику отцу. Отпуск ему был разрешен. Вернулся Коровищ в СПБ в марте 1728 г. и был принят снова на работу в Академию. ³⁷ [139]

В марте 1730 г. Коровин уволен из Академии без объяснения причины и служил контролером в Нарвской портовой таможне. Отсюда, из Нарвы, в начале 1737 г. он также был уволен без повода.

В 1739 г. Коровин подал в Кабинет пространное прошение с перечислением своих невзгод. Он напоминал, что Петр дал ему образование, но «по силе его наук» он, Коровин, не работает, скитается «без всякого определения в службу» и терпит с семьей нужду. «А ежели более уже в услуги не надобен, – заканчивал Коровин прошение, – то бы повелеть меня... отпустить в домишко мой, в город Симбирск, до указа, и пожаловать, по 23-летней моей службе предкам В. И. В., так и В. И. В., наградить рангом по силе достоинства и службы моей, и снабдить патентом, и чтобы я всеподданнейший раб за напрасным моим скитанием и за неимуществом здесь определения в службу и к тому пропитания, не мог всеконечно умереть без пищи наглою смертию, и с домашними моими; к тому же и домишка родительского и крестьянишек в разорение не допустить и в пустоту не запустить, ибо бывши я, всенижайший, во услугах В. И. В. лишился отца моего в 1732 году, а прошлого 1738 года родного дяди моего, которые были не в разделе, и для того, по смерти их стало ныне управлять некому, понеже после отца моего потомков, кроме меня, единого сына, не имеется». ³⁸

Резолюция от 9 мая 1740 г. за подписями двух кабинет-министров, Андрея Остермана и Алексея Черкасского, была такой: «По сему прошению вышеуказанного Стефана Коровина определить к делам, по разсмоирению Правительствующего Сената, к каким он имеет быть способен». ³⁹

Кабинет запрашивал о Коровине Канцелярию Академии наук. В протоколе Канцелярии от 16 августа 1739 г. читаем: «В Кабинет Е.И. В. из Академии наук потребна ведомость: Бывший во оной академии переводчик Степан Коровин каких он языков обучен и в переводах искусен ли, чего ради он от Академии наук, а потом и от Нарвской портовой таможни отрешен, какое ему жалованье в обоих тех местах производилось?» ⁴⁰

Советник Шумахер написал Кабинету, что «В Академию наук Коровин вступил по письму из Кабинета Е. И. В. за рукою тайного советника Макарова 1 дек. 1725 г. и был в службе по март 1730. Жалованья получал 144 рубля в год, квартиру, дрова и свечи. Труд имел в переводе с французского Японской истории и разных ландкарт и в переводе искусство имеет. А в нарвской портовой таможне почему жалованье получал и зачем отрешен, того в академии неизвестно». ⁴¹ На вопрос Кабинета о причине увольнения Коровина из Академии Шумахер, как видим, не ответил.

В марте 1740 г. в Академию наук поступил запрос о Коровине из Сената. Кабинет-министр, обер-егермейстер Артемий Волынский просил направить в Конюшенное ведомство Степана Коровина, как переводчика. ⁴² Ответа Академии в Сенат по этому поводу не сохранилось. Над Волынским уже нависли тучи. Вскоре, 15 апреля, он был арестован и казнен 27 июня 1740 г. [140]

Коровин нашел покровителя в лице другого «петровца» – Андрея Нартова, возглавлявшего «Лабораторию механических и инструментальных наук» в Академии наук. Борясь за расширение созданной им лаборатории, Нартов враждовал с Шумахером. Нартову удалось провести через Сенат штат «Лаборатории», в котором Коровину дано было место секретаря.

В «Жалобе в Сенат Андрея Нартова на злоупотребления академического советника Шумахера», поданной 1 февраля 1742 г., мы читаем: «Для исправления по экспедиции моей и к тому вновь положенных на меня артиллерийских самонужнейших и высочайшему Е. И. В. интересу полезных дел, по указу Правительствующего Сената определен был особливой секретарь, да канцелярист и копиист, и он, Шумахер, злобясь на меня, что то сделано мимо него, означенным служителем... жалованья надлежащего не дает... а о секретаре когда оный, по определению недолго живши, умре, препятствуя в деле моем, подал он, Шумахер... в... Сенат доношение, чтоб на его место, пока академический штат оконфирмюван будет, не определять». ⁴³

Указ Сената о назначении Коровина секретарем нартовской лаборатории был получен в Академии наук 28 августа 1741 г. В том же году 3 октября Коровин умер. ⁴⁴

Весной 1742 г. вдова Коровина предложила Академии наук купить у нее библиотеку и собрание гравюр ее покойного мужа.

«1742 майя... дня в Академии наук в журнале записано.

По поданному умершего Секретаря Степана Коровина... вдовы каталогу о книгах и фигурах, которые оная продать в Академию желает. А из онаго каталога усмотрено, что некоторых из книг и фигур в библиотеке (Академии наук) не имеется. Того ради адъюнкту Брему и презусу и бухгалтеру Прейсеру и живописцу Гриммелю и грыдоровальщику Штенглину по освидетельствовании тех книг и фигур и по оценке оных о рапортовании послать на немецком диалекте ордера». ⁴⁵

Сохранился черновик немецкого ордера, выданного Гриммелю и Штенглину, с предложением оценить гравюры и рисунки (Estampen und Figuren) коровинской библиотеки. ⁴⁶ В ордере сказано, что библиотека поручена майору Трезини, к которому эксперты и должны обращаться. «Майор Трезими», – это архитектор Пьетро Трезини, сын знаменитого петровского зодчего Доменико Трезини. В годы службы Коровина в Академии наук он жил на квартире в доме Трезини («У Трезииа молодого»), на Васильевском острове. ⁴⁷ Здесь, очевидно, оставалась библиотека, пока хозяин был в Нарве (1730-1737). Сюда он вернулся и здесь умер. Ему было около сорока лет.

Была ли куплена Академией библиотека Степана Коровина – мы не знаем. Ни в Архиве Академии наук, ни в Отделе редкой книги Библиотеки Академии наук сведений об этом не оказалось. Каталога коровинской библиотеки также не найдено. [141]

Такова печальная судьба талантливого гравера – пенсионера Петра I, погибшего при нерадивых его преемниках.

Из гравюр работы Степана Коровина дошли до нас следующие:

1) Замок на озере. ГПБ. Отдел рукописей. Фонд Пекарского. № 459. Stephan Karowin delineavit et sculpsit.

2) Ферма. ЦГИАЛ. Ф. 796, оп. 3, д. № 1037/1722, л. 6. Stephan Karowin delineavit et sculpsit.

Эти два небольшие пейзажа Франции были представлены Коровиным в Синод в 1722 г. (по возвращении из Франции).

3) Портрет Петра I в порфире, погрудный – с рисунка Л. Каравака. 1723 г. Steph: Karowin sculp: Оттиски находятся в ГПБ, Эрмитаже и в Музее изобразительного искусства в Москве.

4-5) Две стены «погребального зала» Петра I в Зимнем дворце. 1725. На одном листе подписи: Nic. Pineau Inv.; Mich. Zemtzof Deline; St. K-Sculp.

Отпечатки в Архиве Института истории АН СССР. Колл. рукописей Н. Лихачева. Карт. 253 № 12. Эти гравюры приложены (вместе с третьей – работы А. Ростовцева) к рукописи Коровина – переводу (с французского) записки архитектора-декоратора Н. Пино об убранстве траурного зала.

* * *

Проект типографии, поданный правительству Коровиным осенью 1725 г., был впервые опубликован П. Н. Петровым в «Библиографических записках» 1861 г. (№ 18, стлб. 543-548), без указания, где находится оригинал, и вообще без каких-либо комментариев. Текст этой публикации полон ошибок и отмечен произволом в чтении отдельных слов рукописи, несмотря на то, что она легко читается; ⁴⁸ это автопраф Степана Коровина, который, как мы знаем из его биографии, был сначала писцом в Кабинете Петра I. Особенно необходима новая публикация этого ценного документа вследствие того, что Петров пропустил целую важную страницу рукописи, начиная со слав «А блаженныя... памяти императорское величество, ревнуя обычаям еуропейскик государств» – до слов «и оные ниединая доска еще не опубликована без нарочного повеления ее Императорского величества». На пропущенной странице перечень работ Коровина.

Второй раз «Проект» опубликован в наше время (в сокращенном виде) Л. Светловым (Москва) в журнале «Полиграфическое производство» за 1953 г. (№ 7, стр. 24-25). К сожалению, автор публикации не обратился к подлиннику в Центральном Государственном архиве древних актов, в Москве, «а доверился публикации Петрова 1861 г. со всеми ее ошибками и пропуском страницы. Попытки исправить ошибки [142] Петрова привели Светлова к новым ошибкам: Петров прочитал слово Коровина пим как «писк». Светлов исправил «писк» на тиск (печатный станок), тогда как речь идет о пемзе, которой полируют медную доску для гравюры. Вымышленное Петровым слово «пуклеву» понятно как «пакли». Пакля в гравировальной мастерской не употребляется.

ПРОЖЕТ ДЛЯ ТИПОГРАФИИ

Понеже в протчих европейских государствах имеются для славных дел при домех королевских величеств типографии для печатания книг, о свободных науках, такожде и типографии партикулярных, которые печатают такия ж книги с привилегией своего государя кому они поданы, ⁴⁹ с апробациею господина канцлера и апробатора нарочно на то учиненнаго, а имянно духовные книги тиснятся при университетах в ведении священного чина, а в помянутых королевских и партикулярных типографиях предаются тиснению всякие светские книга которые предлагают о свободных науках, а не о богословии.

В них же тиснятся всякие купорштихи не токмо тем строениям иже обретаются у них в государствах, но и те которые бывают инвентованы от живописцев, архитектов цивилис, милитарис и навалис, такожде и от рисователей какого б художества ни был, и генерально от всех наук и художеств, яко палаты, домы, королевския, княжеския, и партикулярныя, огороды, ⁵⁰ потаже, ⁵¹ партеры цветные, фонтаны, люстгаусы, гроты, лабиреинты, менажерии; ⁵² лам-брии, ⁵³ комины, проспекты, виды домам, городам, фортификациям, цитаделям, пейзажам, подволокам живописным, ⁵⁴ уборам палатным, кроватям, стульям, табуретам, креслам, паникадилам, картам морским и земным, баталиям и атакам всяким, и генерально что касается до живописи и рисунка, яко исторей светских, и (прочего, и оное напечатавши они продают в своем государстве как ученым так любопытным и прочим, чрез которые книги и вещи и у них принаучаются, и тем поостряют к лутчему свои разумы и оттого получают, они во своих художествах славк нетокмо во своем государстве, но и в протчих далних государствах, и сицевым образом их славные и искусные дела не остаются в их государстве подопудом, но их продают и высылают в разные государства за изрядную цену, и от того получают себе прибыток, а мы нижайшие оные вещи здесь покупаем и ими довольствуемся и удивляемся их высочайшему искуству и науке. А его блаженныя и вечнодостойныя памяти Императорское Величество истинный отец отечествия, от начала своего начал подражать прочим европейским государствам нетолко что в обхождении политическом и цивилическом, но паче что в правлении истинном государства, в войне, в науках разных и в прочем, яко в строениях сланных и неслыханых [143] действах и оное все з божиею помощию в такой градус привел, что еще на свете ин единой потентат того, в такое краткое время неучинил. И сие всему свету известно, что он Россию украсил нефалшивым действом и делами но существителным и видимым.

Ежели начать подражать, прочим Европейским Государствам, то я верно уповаю, что возможно из оных славных Его блаженныя и вечнодостойныя памяти императорского величества строений и действ учинить великие волюмы книг, описаней и купорштихов, как городов так Адмиралтейств, домов и прочаго, которыми славными Его Императорскаго Величества делами Россия вся преисполнена.

Егдаж Ее императорское величество соблаговолит сочинить Типографию для тиснения книг толко проспектам, как строениям Санкт-Петербургскому, Кронштатскому, так и домам Ее Императорского Величества, яко Петергофа, Стрелина, Ревельскаго Катерингофа и прочих бесчисленных строений которые Его Императорское Величество блаженныя и приснославныя памяти построил, то веема можно уповать, что рассияне веема вящшее обучение в науках восприимут и из того могут обрести себе яко и прочие похвалу, а от иностранных государств приумножится России слава.

А без сего никоим образом весма невозможно обучится и в славу произвесть знатнейшие дела, зане они будут всегда подспудом.

A к тому ж и между Россианами обретается довольно таких людей, которые весьма лишены видеть такие сланные строения, которые сочинил Е. И. В. блаженныя памяти, иные за далностью пути, а другие и за невозможностью, и теми бы книгами проспектными могли они удовольствовать свое любопытство в покуплении оных, от которых бы могли и научиться и утвердить свои разумы к наилучшему строению и убору, как домам, так и огородам. А к тому же сие было и в несмертельную славу Ея Императорскому Величеству и сим бы богатейшия и изрядныя строения могли наипаче прославиться во всех Европейских Государствах.

А блаженныя и вечнодостойныя памяти Его Императорское величество, ревнуя обычаям Европейских Государств, и нехотел того дабы славныя Его дела и строения были подспудом, в прошлом 1724-м году в июле месяце будучи в Петергофе изволил указать Архитекту Михаилу Земцову чертить всем строениям домов Его Императорского величества проспекты, виды, фасады, профили, партеры, фонтаны, и прочее, как Петергофскаго, так Монплезирскаго, Стрелннского, Ревельскаго и прочих домов. А мне нижайшему попринятии от него тех чертежей указал их вырезывать. Из которых у меня нижайшего вырезано пять досок, А именно, две доски Монплезира три доски Петергофа, ⁵⁵ две доски убору сали ⁵⁶ где лежало тело Блаженныя и вечнодостойныя Памяти Его Императорского Величества, да портрет Его прионопоминаемой Памяти Императорского Величества, восемь досок Архитектурныя книги ⁵⁷ [144] Господина Клерка, и оные ниединая доска еще неопубликована безнарочнаго повеления Ея Императорскаго величества.

Ежели же Ее Императорское Величество соблаговолит возставить едину типографию для тиснения купорштиховых листов кроме печатания книг исторических светских, то возможно уповать на Всевышняго Бога и на всемилостивейшую Ее Императорского величества протекцию, что оная типография весьма причинит во своем художестве приращение и славу.

К томуж и чтоб было позволено в оной печатать волно всякому всякие своей инвенции листы за настоящую цену, а за неизлишество. А которые листы купорштиховые Ее Императорского величества будут тут тиснится, и оны бы указано было продавать с самым малым прибытком. А лутче и без прибытка за свою сущую цену во что они стали в казну, дабы дешевою целою россиян лутче можно вводить в лутчее обучение нежели поставить на те помянутые листы великую цену и прибыток и сим вваждением современем можно нечто и прибавить. А ктомуж всякая наука небывает оценена.

А егда ж паче надежды несоизволит Ее Императорское Величество возставить оную купорштиховую типопрафию, то хотя милостиво изволила пожаловать мне привилегию с малым награждением для возстановления оной типографии кроме печатания книг, дабы я мог оттого разпространить оное художество в печатании купорштиховых листов Ее Императорскому Величеству, и тем учинит славу несмертельным делам блаженныя и вечнодостойныя памяти Его Императорского величества и всей Российской империи. И от того печатания я имел себе малинкое пропитание, от Ее Императорскаго величества всемилостивейшей нашей Государыни и матери.

Для возстановления ж типографии купорштиховой хотя собственной Ее Императорскаго Величества или партикулярной надлежит иметь следующее.

Дом типографский как для тиснения тако для кладки всяких материалов и для служителей типографских, и чтоб в нем было камор 7 или 8: А ежели служителем тут не жить то довольно 4: или трех камор.

Для бережи досок надлежать убрать одное камору шкафам в которых шкафах те доски будут всегда въсуши а не в холоду затем что доски вырезные в холоду повинни ржаветь ярью и оттого бывает немалая гибель резбе и утрата.

На типографию надлежит запасти довольное число дров понеже оная требует быти веема тепла.

Надлежит иметь в нее несколько сот свечь салных, полдюжины шанданов с щипцами.

При типографии надлежит иметь трех человеков, служителей, Аименно,

Одного печатника

Одного батыйщика

Одного полеровщика доскам медным чтоб сии люди были безсменны

Подобает придать к тем людем одного работника и одного караулщика типографии

Батыйщику надобно запасти от типографии довольное число тряпиц, и на него зделать запан ⁵⁸ кожаной. [145]

Печатнику надобно от типографии тонких и чистых тряпиц требовать, чем ему вычищать оставшияся чернила здоски.

В типографии надобно иметь один или два преса с валами пакоутовыми. ⁵⁹ К ним же взапас надобно иметь два вала пакоутовых с шейками долгими.

Ha каждой прес надобно иметь сукна тонкаго и мягкого. По 10: аршин каког нибудь цвету,

Для натирания досок чернилами надобно иметь жаровню железную четвероуголную и на нее решетку частую железную накладную, и чтоб сии вещи были длиною в пять четвертей шириною в три четверти аршина

В типографии надобно запастись тампонами, зделанными из шляп пуховых и покрытыб были мягкою лосиною кожею, для натирания чернил на доски.

Для тертия чернил надобно иметь большую плиту марморовую полерованую с курантом. ⁶⁰

Для жзения чернил надобно иметь довольное число гранат чюгунных пустых.

На чернилаж надобно запасти доволное число дрозжей Красного вина, и чтоб те дрозжи были свежие без всякого примесу и песку а из ведра и болши небывает полуфунта, или болши или менши, и то бывает по густости дрозжей,

Для растворения чернил надобно иметь масла маковаго или понужде лняного

Для зжения масла надобно иметь котлик окровлею в полведра,

Олифы чистой и светлой лутчей,

Бумаги большой руки, средней, и малой здешней и заморской, доволное число как для проб досок так и для печетения листов и контрепроб. ⁶¹

Надлежит втипографии иметь сала квашенинаго, так и гавяжьяго, оно для смазания частаго преса, а другое для вычищения из досок медных чернил, когда ими отпечатают,

Для печатания весма надлежит запастися доволным числом кулей уголья,

В Типографии надлежит иметь противень болшой медной, длиною в 5: шириною в 3: четверти аршина для вывариванья чернил из грыдоровалных досок,

Наполерованье надлежит иметь один или два струга разными манерами, двенадцать пил болших и малых наподобие валков. ⁶²

12 пил для отирания боков у досок медных

6 пил, для разтирания досок медных

Ножницы болшие для резания меди,

Наковалну полерованую со стремя молотами полерованными-ж

12 брадков или зубрил.

Один железной болшой винкель

Один сталной болшой цыркуль [146]

2: веронила больших 2: средних 2: малых разными манирами ⁶³

2: скребка болших: 2: средних: 2: малых разными манирами

Точило со всем станом

брусов точилных.

Пим штеину ⁶⁴,

Уголья березоваго для полерования

Трипелу ⁶⁵

Масла деревяннаго

Мелу

Надлежит иметь в типографии две доски болших шириною и длиною в самой болшой Александрийской лист, и чтоб те доски были с винтом наподобие преса в которых тиснят салфетки и скатерти, сии доски употребляются к мочению бумаги

К мочке надобно иметь широкую и долгокруглую плоскую лахань медную или деревянную,

Снурков нитяных белых толстых для развешивания на них печатных листов,

Котел медной лужоной ведра в два для грения воды намоченье бумаги,

Квасцов для укрепления бумаги,

И прочих вещей есть доволно чего невозможно иного и упомнить, практика сие все покажет.

Сие всепокорно предлагает грыдорованнаго
художества
Степан
Каровин

В St Петербурхе
Октября в 1725

На первом листе внизу пометка; «в 28-oe октября записано»

ЦГАДА, фонд 9, Кабинет Петра I, отд. II, № 93, л. 566-561.

20. ЦГАДА, фонд 9, Кабинет Петра I, II, № 93, л. 557 об. Из того же «Прожета типографии» мы узнаем, что «Архитектурная книга», которую Петр приказал копировать Земцову, – это «Трактат об архитектуре» Себастьяна Леклерка, изданный в Париже в 1714 г. (см. ниже).

21. ЦГИАЛ, фонд 490, Петергофское дворцовое управление, д. 346, л. 111.

22. ЦГАДА, фонд 9, Кабинет Петра I, № 93, л. 557 об.

23. Михайлов А. Новые материалы о русской скульптуре первой половины XVIII в. – «Искусство», 1952, № 9, стр. 73-79.

24. ЦГИАЛ, фонд 470, оп. 76/188, д. 27, л. 8 об. (Канцелярия от строения).

25. ЦГИАЛ. То же дело и лист.

26. Сухомлинов М. И. Т. 1, Спб., 1885, стр. 157.

27. Там же, стр. 158.

28. Там же, стр. 626.

29. Пекарский П. П. История Академии наук в Петербурге. Т. 1. Спб., Отд-ние рус. языка и словесности Акад. наук, 1870, стр. 86.

30. ЦГАДА, фонд 9, Кабинет Петра I, № 93, лл. 556 об., 557. Полный текст проекта приведен в конце настоящей статьи.

31. Московская «Гражданская типография» В. О. Куприянова была «под надзрением» государства в лиц Брюса.

32. Сухомлинов М. И. Т. 4, Спб., 1887, стр. 177.

33. Там же.

34. Краткое описание комментариев Академии наук на 1726 г. Спб., 1728, стр. 208-246.

35. О другом (неизданном) коровинском переводе речи Иосифа Делиля 2 марта 1728 г. (О вращении Земли и пр.) см.: Пекарский П. П. История Академии наук в Петербурге. Т. l. Спб. Отд-ние рус. языка и словесности Акад, наук, 1870, стр. 145-146.

36. Вторая и третья части книги были переведены Иваном Горлицким. Полное заглавие книги: «Описание о Японе содержащее в себе три части то есть: известие о Японе и о вине гонения на христиан в Японе и последование странствования Гендрика Гогонара, которое исправною ландкартою и изрядными фигурами украшено. Печатано в Санкт-Петербурге при Академии наук 1734. Переведено чрез Степана Коровина Синбиренина».

В предисловии к своему переводу Коровий указал: «Сие ^; описание острова Япона находится в «Taverniers Voyages». Среди книг знаменитого путешественника И. Б. Тавернье (1605-l689) есть «Histoire du Japon» (Nouvelle biagraphie generate; T. 44, 1865, стр. 937).

37. Архив Академии наук, фонд 3, оп. 7, № 29. (В дальнейшем: Архив АН).

38. Сб. РИО, т. 138, 1912, стр. 477-478.

39. ЦГИАЛ, Архив Сената, кн. 58, лл. 129-130.

40. Сухомлинов М. И. Т. 4, Спб., 1887, стр. 175.

41. Там же, стр. 177.

42. Там же, стр. 355-356.

43. Пекарский П. П. история Академии наук в Петербурге. Т. 2. Спб., Отд-ние рус. Языка и словесности Акад. Наук, 1873, стр. 895.

44. Сухомлинов М. И. Т. 4, Спб., 1887, стр. 736.

45. Архив АН, фонд 3, оп. 1, № 66, л. 474.

46. Сухомлинов М. И. Т. 5, Спб., 1889, стр. 150.

47. Сухомлинов М. И. Т. 1, Спб., 1885, стр. 625-626. О Пьетро Трезини см.: Корольков М. «Архитекты Трезины». – «Старые годы», 1911, апр., стр. 17-36.

48. «Поволокам» вместо подволокам; «истопнику» вместо печатнику; «запал» вместо запан; «виниел» вместо винкель; «писк и плерозу» вместо «пим штейну»; «пуклеву» вместо «трипелу» и т. д.

49. подданы.

50. сады.

51. огороды, «поварные огороды», как говорили в петровское время.

52. скотные дворы, также зверинцы.

53. резные панели.

54. платфонам.

55. «Верхнего дворца» с окружающими садами.

56. Залы.

57. «Traite d'architecture avec des remarques et des observations tres-utiles pour les jeunes gens, qui veulent s'appliquer a ce bel art». Par Seb. le Clerc A Paris MDCCXIV (1714). В «Реестрах книг собрания Петра I» книга названа: «Архитектура цивилис Леклеркова, печатана в Париже; на француском l714 году» (В кн.: Исторический очерк и обзор фондов Рукописного отдела Библиотеки Академии наук Вып. 1. XVIII век. М. – Л., Акад. наук СССР, 1956, стр. 331).

В книге Леклерка 194 стр. текста и 181 гравир. таблица.

58. фартук.

59. бакаутовыми.

60. пестик с широким гладким концом.

61. оттиски со свежих листов гравюр.

62. круглые напильники.

63. гладилки.

64. пемзы.

65. трепел.

Текст воспроизведен по изданию: Гравер Степан Коровин и его проект типографии 1725 г. // Труды гос. биб-ки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Том 9 (12). 1961

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

<<-Вернуться назад

ГРАВЕР СТЕПАН КОРОВИН И ЕГО ПРОЕКТ ТИПОГРАФИИ 1725 г.

Комментарии