О присяге иноземцев, принятых и русскую службу при Петре Великом.

(Составлено по подлинным документам, хранящимся в Архиве Министерства Юстиции).

В числе многих распоряжений, сделанных императором Петром 1-м с целию дать иной порядок государственному управлению России, не последнее место занимает призыв иностранцев в Русскую службу. Но определив их к должностям во вновь учрежденных коллегиях, он не оказал им того доверия, на которое они могли бы иметь право, как лица, которым поручались различные части высшего управления в Государстве.

Присутствуя в Сенате 19 Марта 1719 года, Петр Великий дал повеление, чтобы иноземцам, служащим в Камер-Коллегии и в Штатс- Контор-Коллегии ¹ не показывать подлинных ведомостей о приходах и о расположениях (о расходах) и сверх того, Вице-Президентов тех Коллегий, призвав в Сенат, — обязать вечною присягою ².

Сенат, указом 22 Августа того же года, распространил это повеление на всех иноземцев, которые находились в гражданской службе у дел в Коллегиях. Все они были призваны в Сенат, и им объявлена следующая форма присяги: [1730]

________________________

«Аз нижеимянованный обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, пред Святым Его Евангелием, что хощу и должен Царю и Государю Всепресветлейшему и Державнейшему, Петру Первому, Царю и Всероссийскому Самодержцу и прочая, и прочая и прочая, и Его Государевой супруге Великой Государыне нашей Царице Екатерине Алексеевне и их Наследникам, в вечной службе яко природным, истинным, верным, добрым и послушным рабом и подданным быть и все к высокому Его Царского Величества самодержавству, силе и власти принадлежащие права и прерогативы, (или преимущества), узаконенные, и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонить, и в том живота своего в потребном случае не щадить, и при том но крайней мере стараться споспешествовать все, что к Его Царского Величества верной службе и пользе во всяких случаях касатися может. О ущербе же Его Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, нетокмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися буду; когда же к службе и пользе Его Величества, какое тайное дело, или какое б оное ни было, которое приказано мне будет тайно содержать и то содержать в совершенной тайне, и никому не объявлять, кому о том ведать не [1731] надлежит и не будет повелело объявлять; и поверенной и положенной на мне чин, как по Генеральной, так и по особливо определенной от Его Царского Величества, инструкциям и регламентам и указам, от поставленных надо мною начальников, надлежащим образом совестно исправлять, и будучи в определенной мне службе, что против Его Царского Величества особы и всего Его Величества дому и высокого интересу, и все что от того зависит или к тому причтено быти может, ни прямым, ни посторонним образом не вымышлять, и всякой противной корреспонденции и пересылки писем вне государства Его Величества не чинить, и для своей корысти, свойства, дружбы, ни вражды, противно должности своей и присяги не поступать, и таким образом себя весть и поступать, как доброму и верному Его Царского Величества подданному рабу благопристойно есть и надлежит, и как я пред Богом и судом Его страшным в том всегда ответ дать могу, как суще мне Господь Бог душевно и телесно да поможет. В заключение же сей моей клятвы, целую слова и крест Спасителя моего. Аминь». ³

________________________

По объявлении этой формы иноземцам, старшие из них, то есть, занимавшие высшие места в Коллегиях, отказались дать требованную от них присягу и представили в Сенат донесения, в которых изложили причины, побудившие их к такому отказу.

Первый, представивший донесение, был Вице-Президент Ревизион-Коллегии Яган Фридрих фон Шмиден. Он подал его 12 Сентября 1719 г. В начале донесения он разделил форму присяги на шесть пунктов, в которых требовалось: 1) быть в вечной службе, подобно природным и истинным рабам и подданным; 2) живота [1732] своего в потребном случае не щадить; 3) указы от поставленных над ним начальников исполнять; 4) пересылок писем вне Государства Его Величества не чинить; 5) как подданному рабу поступать, и наконец 6) к заключение клятвы слова и крест целовать.

Шмиден изъявил удивление, что подобная присяга предложена была ему, как иностранцу, который договорился вступить в нашу службу только на известное время и который, без всякой похвальбы сказать (как он прибавляет с самой юности своей уже многим великим Монархам служил, и надлежащие присяги приносил даже до чина Тайного Советника, и бывши уже Министром, принял в вашей службе должность Вице-Президеита. Поэтому, Шмиден находил требование от него присяги несогласным ни с условием определения его в нашу службу, ни с капитуляциею, данною ему за собственноручным царским подписанием (за Его Высокою светлою рукою). Сообразно с этою капитуляциею он и намерен неуклонно сообразовать слои действия. Само собою разумеется, продолжает он, что если верность его к службе Царской умалится, то тем он неминуемо навлечет на себя гнев Государя. Сверх того он уверен, что ежели он даст такое клятвенное обещание, которым его обязывают, то семейство его никогда к нему сюда не приедет.

В заключение Шмиден просил Сенат об оказании ему защиты, согласно с заключенною им капитуляциею. Если же, прибавляет он, Его Царскому Величеству и Высокосиятельному правительствующему Сенату заблагорассудится, чтобы он принес присягу в верности, или бы дал собственноручное клятвенное письмо, то готов эти исполнить, с выпуском, как и русском, так и в немецком образцах, тех выражений, которые выше означены под № 2 и 3. [1733]

Шмиден оканчивает свое донесение уверениями, что он и с присягою и без присяги, доколе сохранит данные ему от Бога милость, разум и силы, до тех пор будет иметь все возможное радение, тщание, внимание и предпочтение к службе его Царского Величества; при этом он изъявляет надежду, что Его Царское Величество и Правительствующий Сенат благоволят явить ему всякую милость и любовь. И если, по окончании определенного в капитуляции срока его службы, он увидит, что его малые заслуги и долее могут быть угодны Государю и Царская милость будет к нему продолжаема и умножаема, то он останется в службе и на более продолжительное время.

К этому донесению приложена была другая форма присяги с следующими изменениями против формы, предъявленной Сенатом.

К Сенатской Форме написано: «пред Святым Его Евангелием». В новой форме, вместо Евангелием поставлено словом. В Сенатской — «что хощу и должен», —в новой должен выпущено. В Сенатской — «в вечной службе, яко природным, истинным, верным, добрым и послушным рабом и подданным быть». В новой форме слова: вечной и природным выпущены; а рабом и подданным заменены: служителем. Далее выпущено: «и в том живота своего в потребном случае не щадить»; «от поставленных надо мною начальников» и «пересылки писем»: вместо «подданному» — постановлено «слуги». В Сенатской форме «как суще мне Господь Бог душевно и телесно да поможет. В заключение же сей моей клятвы целую слова и крест Спасителя моего. Аминь». — Выражение о целовании Евангелия и креста в новой форме выпущено, и написано: «как суще мне Господь Бог душевно и телесно да поможет — Иисусом Христом, Спасителем моим. Аминь». [1734]

В след за Шмиденом подали донесения: находившийся в Военной Коллегии Генерал-Лейтенант Шлиппенбах и Вице-Президенты-Камер-Коллегиии Барон Нирот и Юстиц-Коллегии фон Бреверн. Их донесения, как уроженцев не задолго перед тем завоеванной Лифляндии, были отличны от донесения ІІІмидена в частностях, но сходились в общем, т. е. в несогласии принести присягу по данной форме. Содержание их донесения было следующее.

Признавая присягу за святое дело, требующее, чтобы к нему приступить с полным уразумением, означенные лица приносят Сенату благодарность за то, что прежде, чем присяга приведена была в действие, им сообщен был ее образец. Они изъявляют надежду, что нижеизложенное их представление будет принято с благосклонным вниманием, и они с своей стороны исполнят присягу с радостью и с спокойною совестью.

Требуемая от них присяга заключает в себе два свойства — присягу на подданство, и присягу чиновную (на верность службы).

Присягу на подданство они уже давно исполнили и письменно и словесно с прочими их братьями и единоземцами в Эстляндии и Лифляндии, с которыми они, находясь под равными правами и преимуществами, и владея там недвижимыми имениями, подлежат и одинаковым с ними условиям. По этому они просят, чтобы Сенат удовольствовался принесенною уже ими присягою, и ходатайствуют об этом для избежания повода к неправильным толкам, будто бы Сенат, требуя от них новой присяги на подданство, за то только, что они с покорностию вступили в Царскую службу, имеет намерение отлучить их от их братий и единоземцев и тем их лишить прав и преимуществ, которыми последние пользуются. [1735]

Что же касается до присяги чиновной, то в других Государствах она требуется от лиц, состоящих с ними в равных чинах, не в такой полноте, как та, которой образец им доставлен; и такую присягу, т. е. чиновную, они готовы принести; но просят, чтобы слова, которые написаны в окончании формы присяги о целовании креста, были исключены, потому что это несогласно с обрядами их церкви.

Одно из этих донесений подписали Шлиппенбах и Барон Нирот, а другое, буквально с ним сходное, фон Бреверн. Донесения поданы были в Сенат 14 и 15 Сентября.

Советник Юстиц-Коллегии Вольф представил Сенату, тоже 15 Сентября, донесение в сущности такого же содержания как и предъидущие.

Он писал: Высокоправительствующий Сенат благоволил сообщить мне образец требуемой по моей должности присяги и изъявил желание иметь на сие мой отзыв. Принимая это с должною благодарностию и с почтительною покорностию, я полагаю, что Правительствующий Сенат, по своему высокому разуму, изволил признать, что присяга есть такая святыни, которую не без размышления и ничем не ослепляясь, но с большим приготовлением и испытанием сердца следует исполнить, чтобы по учинении ее не осталось какого либо недоумения и угрызения совести. По этому, продолжает он, я вполне надеюсь, что Правительствующий Сенат примет благосклонно сей мой отзыв.

Присягу на подданство Его Царскому Величеству и давно уже дал, и именно, по завоевании города Нарвы, и я пребываю уверенным, что Правительствующий Сенат благоволит опою удовольствоваться и тем более, что Сенатор и Президент Юстиц-Коллегии Граф Андрей Артамонович Матвеев, при определении моем на службу, обнадежил меня, что те условия, с [1736] которыми я вступил в оную и по желанию Его Сиятельства письменно ему представил, будут сохранены ненарушимо.

Что же касается до чиновной присяги, то советник Вольф сослался на мнение Вице-Президента Фон-Бреверна, изложенное пространно в его донесении.

Другой Советник Юстиц-Коллегии. Ганс Гейнрих Стрик, донося Сенату от 16 Сентября, что ему объявлен образец требуемой от неги присяги, присовокупил только, что он во всем согласен с донесением представленным в Сенат Вице-Президентом Фон-Бреверном.

Советник Камер-Коллегии или, как он назван в данном ему патенте, Действительный Камер-рат Гейнрих Фик подал 21 Сентября пространное донесение. Оп начинает его предположением объяснить о вредных последствиях, которые могут произойти для интересов Его Царского Величества по поводу требуемой присяги от служащих в России иностранцев. Но не имея на это дозволения и не зная, будет ли такое объяснение угодно Правительствующему Сенату, Фик с нижайшею покорностию решается представить мнение свое об означенной присяге на столько, на сколько она лично до него относится. За сим он продолжает: 1) самому Государю и другим лицам известно, что я не искал в России никакой службы, и прежде, чем сюда прибыл, прошел целый год в опасной поездке моей в Швецию. Опасность эта проистекала от того, что мне нужно было достать из Шведских Коллегий несколько сот регламентов и разных ведомостей и пригласить из каждой Коллегии по одному чиновнику для вступления в службу Его Царского Величества. Сверх того, на возвратном пути из Швеции, с моею женою, я три раза находился «в бедах от морского страху».

О трудах же и усердии, оказанных мною преимущественно перед прочими [1737] чужестранцами, Правительствующему Сенату известно более, чем кому либо другому. Хотя за такой путь, сопряженный со многими опасностями и за особливые труды мне деланы были от некоторых знатных лиц обещания о награждении, но до сего времени никто еще не сделал обо мне представления или напоминания Государю. Известно, что во всех Европейских-державах оказавшие подобные заслуги лица бывают так награждаемы, что не только дети, но и потомки получают обеспечение. Милость же Его Величества при награждении превосходит все государства в Европе.

Данный мне патент и включенные в него капитуляции (условия) ставят меня в исключительное положение против других иностранцев. В нем Его Величество повелевает своим наследникам содержать означенные условия ненарушимо; посему я не могу предполагать, чтобы такое священное обязательство еще при жизни Его Величества, без нужды и без всякой с коей стороны вины, было нарушено. В тех же условиях подробно означено, в чем состоит моя должность и какие возложены на меня обязанности, и ежели я только в этом дам присягу и верно исполнять буду, как по сие время я и делал без присяги, то надеюсь, что более сего от меня нельзя и требовать.

Что же касается до удостоверения на будущее время в моей верности, которую намереваются обратить в вечное обязательство, то не благоугодно ли будет Правительствующему Сенату обратить милостивое внимание на то, с каким прилежанием и ревностию я по сие время к пользам Его Величества старался споспешествовать при учреждении Коллегий и Губерний; как много и подробно я писал о распространении нашей торговли и мануфактур, о воспитании и обучении русского юношества, которое должно быть твердою опорою будущего благополучия [1738] России. Равномерно и непосредственный мой начальник г. Президент может засвидетельствовать, что я, как верный слуга, не только никогда не оставлял трудиться по Камер-Коллегии, но и ввел много необходимого для усовершенствования камерного дела. Будущее покажет, что я уже записал у себя до ста разных распоряжений, которые служат душою человеческого общества и между прочим об улучшении Полиции.

Из всего этого Правительствующий Сенат может усмотреть, что я, как природный подданный, радел об истинном благополучии и пользе Российского государства, и что я не такой человек, который ни о чем не старается, а думает только о том, чтобы прошли договорные годы.

Требуемого от меня тяжкого обязательства, остаться навсегда в России, я исполнить не могу. Хотя ни мало не намерен отступить от заключенных со мною условий, но природную свою вольность за деньги иди за какое другое богатство не променяю. Если же я по милости Его Величества и по предстательству Высокого Сената буду принят за вассала государева и мне будут пожалованы маетности в Лифляндии или Эстляндии, и ежели я и мои потомки будут пользоваться преимуществами Лифляндского или Эстляндского дворянства (шляхетства), то по всей вероятности может случиться, что я навсегда останусь в Российском государстве. Безрассудно было бы с моей стороны, если бы я, покинув то государство, в котором за достойные заслуги получил бы от высшего начальства милость и тем обеспечил состояние своей фамилии, стал искать того же в иной стране, и которой не мог бы оказать никакой особенной заслуги. Но я ничего другого не желаю, как только того, чтобы Правительствующий Сенат единогласно признал и сам Его Величеству доложил, что я оказал себя достойным такой милости. При этом я предоставляю усмотрению Сената [1739] определить, много ли времени мне должно будет остаться в России. По капитуляции мне осталось служить еще восемь лет. Но если в продолжении этого времени, я не буду употребляем к делам, то я готов отказаться от своей капитуляции, в уверенности, что такой с моей стороны поступок не будет вменен в осуждение моим потомкам; ибо я, как отец, должен иметь попечение об их благополучии и сохранить те преимущества, которые им принадлежат по их рождению.

Если Государь или Сенат признают ныне или через год и более, что услуги мои уже не могут приносить надлежащей пользы, то я останусь весьма доволен, ежели мне дан будет отпуск и паспорт и пожаловано милостивое награждение на дорогу. Но и тогда, если бы Его. Величеству благоугодно было употребить меня в Германии, то я, не вступая ни в какую другую службу, останусь в службе Его Величества. После всего этого можно ли требовать от меня еще большей покорности?

Принимая в рассуждение, что одни Шведы останутся наследственными неприятелями России, то и я им также буду неприятен; и весьма естественно, что я уже не могу вступить в службу к такой державе, которая могла бы быть подозрительна или же сопряжена со вредом к интересам Его Царского Величества и его Государства.

Когда же я получу увольнение (абшит) и Его Величеству не угодно будет употребить меня по своим делам в Германии, то я буду искать там такой службы, которую я могу подучить по собственной рекомендации Его Величества у Высоких его родственников или союзников.

Из всего вышесказанного, и как я надеюсь, вполне правдивого мнения, Сенат усмотрит, что лучшего ответа от меня нельзя требовать.

В заключение Фик присовокупил, что в предъявленной ему форме [1740] присяги находятся выражения, которые не употребительны в чужих странах и не согласны с его личным положением. Вместо их он предлагает включить в его присягу такие обязательства, которые для других будут не подходящими. В следствие сего он представил составленную им форму, по которой он готов принести присягу в верности службы по занимаемой им должности. И так как он, в окончании составленной им формы и в самом донесении, для удостоверения в своем добром намерении, уже во многом отступил от своей природной вольности, то он и изъявляет надежду, что Высокий Сенат останется вполне тем доволен.

К сему многоречивому донесению Фик приложил копию с патента, данного за собственноручным Царским подписанием. В этом весьма любопытном документе изложены условия, на основании которых Фик вступил в нашу службу.

Вот точный список патента:

________________________

«Божиею милостию Мы Петр Первый Царь и Самодержец Всероссийский и прочая, и прочая и прочая.

Объявляем Мы сим всем, что понеже Мы намерены, для лучшего управления Наших доходов, порядочной Каммер-Коллегиум установить и оной искусными людьми снабдить, и между иными особами к тому нам до сего времяни в Княжей Голстинской службе бывший Комисар Генрих Фик представлен; и понеже Мы о его способности, искусстве и годности в том довольно известны: того ради мы милостиво за благо изобрели помянутого нашего любезноверного, благошляхетного Генриха Фика в наши действительные каммераты или казенные советники учредить: таким образом, что он свой при такой службе надлежащий ранг, заседание и голос в нашем Каммер-Коллегии с повсегодным жалованьем восемьсот червонных специес от сего числа иметь будет; [1741] что же мы сим и силою сей явственной грамоты Нашей в такую службу с принадлежащим к тому жалованьем его учреждаем и установляем; також сверх того пристойным свободным жилищем и потребными дровами его жалуем, что когда он Нам и Нашему Престолу двенадцать лет выслужит и потом об отпуске всеподданнейше просить или паки в Германию ехать или в Эстляндии и Лифляндии жить похочет, и тогда ему абшит и пашпорт на всю фамилию дан, и без всякого удержания он со всеми при нем будучими людьми и вещьми и милостию Нашею отпущен будет; а томуж ему милостиво обещаем, что ежели он по прошествии тех двенадцати лет более в Наших землях и области останется и своих детей в оных поселит, то он и потомство его всегда против других в Государствах Наших и службе обретающихся чужеземцов свободное отправление веры и прочие вольности и при…лив (sic) иметь и во всяких случав, Наша милость и защищение против других ему показано будет; и все вышереченное от Нас и Наших сукцессоров оным милостиво и ненарушимо содержано будет. Напротив того его каммерата должность в том состоять имеет, что он Нам и всему Нашему Дому верен и доброжелателен пребывать, Наш убыток и вред отвращать, а напротив того Нашей и Нашего Государства пользы и прибыли во всякой силе и возможности искать имеет, а особливо в поверенном ему чине верно и прилежно поступать и все к тому приводить трудиться, дабы все финанции или доходы Наши, в доброе и надлежащее состояние приведены, направлены и содержаны и притом ни Нам, ниже Нашим верным подданным вред причинен был; притом имеет он по Нашим всему Каммер-Колегию впредь данным инструкциям поступать; також надлежит ему, ежели от Нас или Нашего [1742] Каммер-Президента ему что тайного вручено или поверено будет, всегда во всяком секрете содержать, и где не надлежит никому о том ничего не объявлять и в прочем во всем себя и везде таким образом вести, как верному и разумному слуге и каммерату надлежит и достоит, и как он пред Всевышним Богом, пред Нами и перед честным светом в том ответ дать может. Во уверение того и ради вящей достоверности, Мы ему на сей чин учрежденное Милостивейшее обнадеживание собственноручно подписали, и Нашею Государственною печатию укрепить повелели; еже учинено в Амстердаме в 23 Генвари 1717 годаа. (М. П.) Подлинный Его Царского Величества патент за собственною Его Величества рукою.

________________________

Фик также составил свою форму присяги, которая заключалась в следующем.

________________________

«Соблюдая природную свою вольность и учиненную капитуляцию, я Генрих Фик обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом и святым Его Евангелием, дать нижеписанную присягу.

1). Что хощу Всепресветлейшему и Державнейшему Царю и Государю Петру Первому, також и Ее Величеству Всепресветлейшей и Державнейшей Государыне Царице Екатерине Алексеевне и всему Высокому Царскому Дому верным и добрым и послушным слугою быть, пока я в Государстве или вне Государства в службе Его Величества буду.

2). Что хощу Его Царского Величества Высокое самодержавство, силу и власть, також все к Царскому Дому ныне принадлежащие, или которые впредь прибудут права и прерогативы, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять.

3). Что хощу по крайней мере старатися споспешествовать всему, что к Его Царского Величества и Его Государству во всяких случаях хотя в Государстве, или вне Государства к [1743] верной службе и пользе касатися может; о ущербе же и о вреде, как скоро о том уведаю или подозрение иметь буду, не токмо благовремению объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися.

4). В поверенном и положенном на мне чине, в котором ныне обретаюсь, или впредь определен буду, хощу я по определенным и впредь определяемым генеральным или специальным регламентам, инструкциям и учреждениям надлежащим образом и по лучшему моему разумению и совести поступать, и пока я в сей службе буду, не хощу я что предпринять, которое явно или тайно против Его Царского Величества Высокой персоны, Его Величества всего Высокого Дома или Его интересу произойти могло.

5). Все что произойти может к прочему споспешествованию Государственных Коллегий, к доброму порядку и исправности в провинциях и городех, для учреждения доброй Полиции, для исправления подданных, промыслов и торгов и к благополучию и процветанию всего Государства, и оное все хощу, колико я о том известен, по возможности моей, Его Царскому Величеству или Его Высокому Сенату, всегда верно объявлять и доносить, також, ни из какого намерения или страха что утаить.

6). Корреспонденции, которые мне от Его Величества или его Тайной Штатс-Консилии приказаны и поверены будут, хощу я с вящшим прилежанием и радением исправлять, и по всякой возможности Его Величества Милостивейшему соизволению и интересу при том смотрение иметь, а против того, никогда заповедной корреспонденции или пересылок вне Государства писем касаться не хощу.

7). И ежели мне во всех оных или в иных которых делех от Его Величества или Вышнего моего Начальства что объявлено будет, которое тайно хранить надлежит, то буду оное [1744] содержать в тайне, и никому о том не объявлять, кому о том известия иметь не надлежит.

8). Ежели бы впредь соизволил Его Величество Милостивейше, прежде или после оконченной капитуляции, меня в Германии в другую какую свою слуяжбу определить, то хощу, оставя всех иных служб на свете, в служб Его Величества, до кончины своей верно пребыть.

9). В прочем же не хощу я никогда из собственной пользы или средства дружбы, вражды или иных причин ради, должность свою и присяжное обязательство преступить, но во всем там себя содержать и поступать, как верному советнику и доброму слуге Его Царского Величества благопристойно належит, и как я в том пред Богом и страшным Его судом всегда ответ дать могу. И сие все хощу твердо и верно содержать, как сущу Богу мне вспомочь телесно и душевно.

——

Сенат, получив эти донесения, признал за нужное потребовать из всех Коллегий списки служащих в них чиновников из иноземцев, как то Вице-Президентов, Советников, Ассесоров и других с показанием, из каких они Государств, свободные ли или из арестантов (т. е. военно-пленных), на сколько лет каждый идо них вступил в службу, с кем они заключили в том условие (капитуловали) и даны ли им патенты?

В доставленных в Сенат списках было показано.

ИЗ КАМЕР-КОЛЛЕГИИ.

Вице-Президент Барон Нирот родом из Эстляндии, был прежде полковником, а по завоевании ее, Эстляндским Ландратом, и имеет Его Царского Величества патент с 11-го Июня 1718 года.

Камер-Советник Фик, уроженец вольного города Гамбурга, призван по Имянному Его Царского Величества указу из Голштинии, где находился в [1745] Герцогской службе Комисаром, и в городе Экенферде исправлял юстицкие, экономические и полицейские дела. В 1715 году учинил он с Его Царским Величеством капитуляцию в С.-Петербурге. По возвращении его из поездки в Швецию прислан ему из Амстердама в Генваре месяце 1717 года патент за собственноручным Его Царского Величества подписанием, в котором и должность его звания обстоятельно изложена, и природные его права и вольности Всемилостивейше утверждены. И по силе сего патента, после двенадцатилетней службы, ему предоставлено возвратиться с семейством в свое отечество, ежели далее здесь служить не пожелает.

Ассесор Антон Иоган Фон Зальца, Эстляндский шляхтич, был в Шведской службе капитаном и взят в плен в 1702 году; из плена освобожден по имянному указу в 1716 году и тогда, подобно прочим своим землякам, учинил присягу в верности Его Царскому Величеству; потом вступил в службу и определен асессором. На это знание пожалован ему патент за собственноручною Его Царского Величества подписью.

Ассесор Христиан Бернгардт Глюк, родом из Мариенбурга, и Лифляндии, прибыл в Россию в 1703 году и в прошлых годах находился при здешнем Дворе. А по указу Его Царского Величества определен в асессоры и имеет на сие звание патент с 1-го Июля 1718 года. Срок его службы в нем не означен.

Секретарь Степан Кохиус, родом из Пруссии, имеет патент от Его Царского Величества с 11 дня Июня 1718 года, по которому он вступил в службу на пять лет «с авантажами», обещанными всем чужестранным. Кохиус, по окончании учения, продолжавшего десять лет, находился девять лет у дел в своем отечестве, в Польше, в Германии и в Голландии протоколистом, секретарем и [1746] советником в канцелярских, каморных, юстицких и коррешпонденцных делах.

Камерир Иоган Шмит, родом из Выборга, имеет патент с 11 Июня 1718 года. Перед сим находился два года в службе Его Царского Величества Земским Камериром в Финляндии. Во время Шведского владычества он был, с 1702 года, как видно из данных ему от Шведской Камер-Коллегии патентон, употреблен при Губернских и Военного Комисариата Конторах земским подъячим и Камер-Шрейбером, а с 1706 года до 1710 года отправлял дело Полеваго Провиантмейстера при армии в Финляндии. Взят в плен при сдаче Выборга вместе с гарнизоном.

Переводчик Яков Квист, родом из Нарвы, был прежде сего в Ревеле при Эстляндской Генерал Губернской Канцелярии переводчиком, и оттуда взят в Государственную Камер-Коллегию. Патент имеет от Его Царского Величества с 11 Июня 1718 года.

Переводчик Яким Рихерт, родом из ІІІхонии, в Швеции, начал службу при Земской Канцелярии канцеляристом, а потом поступил в военную службу и был Драгунского полка прапорщиком. Взят в плен в 1709 году. По именному указу привезен вместе с другими Шведскими Офицерами и определен в Камер-Коллегию переводчиком.

Актуариус Иоган Георг Граве, Лифляндский уроженец, прежде служил при Счетной Конторе писарем, потом вступил в военную службу и был поручиком. Взят в плен в 1712 году. По указу Его Царского Величества привезен с прочими Шведскими офицерами из Москвы и принят в Камер-Коллегию в Актуарии.

Унтер-Камерир Иоган Матиас Паули, родом из Бранденбургской Померании. По окончания своего учения поступил в Прусскую службу к Королевскому Тайному Советнику и [1747] Генерал-Аудитору Фон Ратцу. После был в некоторых уездах Юстициариусом и управителем Королевскими мызами. Получил патент от Его Царского Величества с 11 Июня 1718 года, по которому обязался служить в России шесть лет. В сем патенте ему обещаны все авантажи, которые получают в здешнем Государстве чужестранцы.

Унтер-Камерир Мартин Шванвиц, родом из города Торуна, где был директором почты два с половиной (полтретья) года, потом находился при бывшем Генерал-Коммисаре Фон Мантейфеле секретарем, но оставался в этой должности только 8 месяцев, ибо получил от Его Царского Величества патент с 11 Июня 1718 года, и вступил в службу при Камер-Коллегии в Унтер-Камериры на шесть лет.

Канцелярист Гейнрих Гребнер, родом из Магдебурга, служил в Мансфельдском графстве при акцизе, потом в Магдебурге писарем при земских судах; в Россию прибыл с Обер-Инженером Кулонгом и принят в Камер-Коллегию в канцеляристы. Патента еще не получил.

Камер-Шрейбер Иоган Шлеттерман, родом из Стокгольма, служил в Швеции два года при Конторе Наследственных Дел, потом в военной службе в королевской Лейб-гвардии волонтером, и в 1709 году взят в плен под Полтавою. В С. Петербурге принят в Каммер-Коллегию Камер-Шрейбером.

Камер-Шрейбер Гейнрих Лудвиг Гебер, родом из Датской Голштинии, вступил в службу Его Царского Величества, на шесть лет по капитуляции с 11 Июня 1718 года в Камер-Шрейберы; прежде сего находился в Камер-Коллегии в Копенгагене в том же звании.

Камер-Шрейбер Яков Иоган Зеелинд, родом из Риги, был в Шведской службе первым сержантом и взят в плен в 1714 году. В [1748] 1716 году освобожден из под ареста Его Светлостию Князем Меншиковым с порукою, и потом принят в Камер-Шрейберы; имеет в том Его Царского Величества патент с 11 Октября 1718 года.

Камер-Шрейбер Филипп Труммер, родом из Шленска (Силезии), служил у трех Королевских Польских Принцев при поваренных и погребных счетах; семь лет был придворным фурьером, девять лет при Форст-амте писарем. В службу Его Царского Величества вступил в Камер-Шрейберы и имеет патент с 11 Июня 1718 года на шесть лет.

Камер-Шрейбер Христиан Вильгельм Корнелиус, родом из Королевства Прусского, служил несколько лет у Генерал-Поручика Флуга секретарем и потом при его полку аудитором; имеет от Его Царского Величества патент на шесть лет с 11 Июня 1716 г.

ИЗ РЕВИЗИОН-КОЛЛЕГИИ.

Вице-Президент Иоган Фридрих Фон Шмиден, родом Саксонец, принял службу Его Царского Величества на должность Вице-Президента в Ревизион-Коллегии. Договор учинен в Берлине на 6 лет 11 Июня 1718 г. В Бранденбургии служил за Действительного Тайного Советника и был также Тайным Военным и Надворным Советником; имеет патент за рукою Его Царского Величества.

Ассесор Иоган Бернард Мюллер, Шведский пленник, капитан, родом из Ростока, в Мекленбургии. В Августе 1719 года принят Сенатом в службу Его Величества в Ревизион-Коллегию асессором на неопределенное время.

Комисариус Христиан Груль, Лифляндец из Риги, поступил в службу Его Царского Величества в Ревизион-Коллегию в Сентябре 1718 года по договору на 6 лет; имеет патент [1749] за рукою Его Царского Величества. Прежде сего служил в Пруссии за Бургграфа.

Секретариус Иоган Остервальдт, родом из Гамбурга, принял службу Его Царского Величества 11 Июня 1718 г. по договору на 6 лет; патент имеет за рукою Его Царского Величества. Прежде служил четыре года секретарем у резидента Его Царского Величества Фон Беттигера, в Гамбурге.

ИЗ ЮСТИЦ-КОЛЛЕГИИ.

Виц-Президент Фон Бренерн, из Риги, Лифляндец. Определен в службу по патенту, за подписанием собственной Его Царского Величества руки.

Сигизмунд Адам Вольф, Лифляндец, из ассесоров Дерптского Ландгерихта; определен по такому же патенту.

Ганс Гейнрих Стриг, Лифляндец же, из Дерптского шляхетства, поступил в службу по определению Правительствующего Сената.

Протонотариус, Фердинанд Гейденрейх, Цесарской земли, в службу принят по патенту за подписанием Его Царского Величества руки Июня с 11 числа 1718 года, на 6 лет.

Архивариус Реймерс, Эстляндец из Ревеля, определен по содержанию именного указа и но табелям, которые предложены Царскому Величеству в прошлом 1718 году Июня 11 дня

Яков Верпизобер, Французской земли, из Академии.

Яган Вурм, Лифляндец, и Яган Вейцель, из Шведских арестанток. Все трое приняты по определению Правительствующего Сената.

Копиист Карл Вильгельм Штейнмец, из Данцига, определен по вышеуказанным табелям 11 Июня 1718 года. [1750]

ИЗ ШТАТС-КОНТОР-КОЛЛЕГИИ.

Штатс-Коммисар Карл Принценстерн, Германского происхождения, а родился в Швеции и служил при полку от кавалерии маиором. После десятилетнего плена, призван в С. Петербург по указу Его Царского Величества и, в Сентябре месяце 1718 года, принят в службу Его Величества по капитуляции на пять лет и пожалован патентом.

Секретарь Вильгельм Шульц, из Пруссии. Прежде сего служил Его Величеству Королю Прусскому, при Польском посольстве секретарем. По патенту Его Царского Величества, полученному 15 Декабря 1718 года, принят в Русскую службу, по капитуляции на пять лет.

Камерир Детлев Яхимсен родился в Ингерманландии; прежде служил в Шведском полку поручиком, и после семилетняго плена привезен в С. Петербург и в Июне месяце 1719 года от Правительствующего Сената пожалован в камериры; но патента еще не получил.

Переводчик Авраам Иохемс служил прежде сего переводчиком при Ревельском Магистрате и по патенту, за собственноручным Его Величества подписанием, 11 дня Июня 1718 года, принят в нашу службу.

Унтер-Камерир Георг Солтнер, родился в Берлине, служил в Лифляндии при полку от инфантерии полковым писарем; под Лесным взят в плен, и после десятилетнего в оном пребывания привезен сюда и принят в нашу службу 1 Июля 1718 года, по капитуляции на шесть лет; имеет патент.

Актуариус Георг Шпанаус родился в Дрездене; в 1707 году выехал из Саксонии и был в Марк-Бранденбурге, в Померании, в Пруссии и других местах, а наиболее пробыл в Датских владениях «и наукою своею кормился». Патент Его Царского Величества получил в [1751] Данциге 11 Июни 1718 года и принят в службу по капитуляции на шесть лет.

Бухгалтер Лука Виллерс, родом из Гамбурга, жил у купцов. Бухгалтером принят в «Рентерею» Марта 1 дня; но патента еще не получил.

Камер-Шрейбер Генрих Зандтен, родом из Пруссии, находился в Шлюссельбурге при фортификации кассиром или сборщиком. По взятии сей крепости в 1702 году, отправился в Выборг с гарнизоном и там находился по 1705 год; взят был в плен при Березовых островах; а в Сентябре 1718 года принят в службу Его Царского Величества бессрочно и пожалован Всемилостивейшим патентом.

——

Большая часть помянутых лиц, а именно: штатс-коммисар Принценштерн, секретарь Шульц, переводчик Иохемс, унтер-камерир Сольтнер, актуариус Шпанаус и камер-шрейбер Зандтен представили данные им патенты. Содержание их было следующее:

«Божиею милостию Мы Петр Первый, Царь и Самодержец Всероссийский и прочая, и прочая, и прочая.

Объявляем чрез сие. Понеже Мы милостивейшее намерение восприяли Штатс-Контору над всем нашим Государством учредить и во оной, между прочими, немецкого штатс-коммисара определить, к которому делу нам благошляхетный Карл Фон Принценстерн подданнейше предложен; того ради Мы и за благо изобрели в рассуждение его достоинства и искусства, також всегда явленных добрых поступок, по силе сего Нашего патента, его, помянутого Нашего любезного и верного Карла Фон Принценстерна, в государственную Нашу Штатс-Контору, в штатскомисары милостивейше принять и. учредить, таким образом, чтоб ему по тысяча по двести рублев на год жалованья исправно [1752] получать, и по прошедших пяти лет свободу иметь, ежели он в службе Нашей более пробыть не похочет, о нижайшем своем отпуске просит, и со оным, также и со всем своим имением без препятствии и задержания паки в Германию возвратиться. Мы обнадеживаем такожде при том его милостивейше, что он и потомки его, ежели они в Наших Государствах остаться похотят, как в христианской своей вере, так и в гражданских и розыскных процессах и в прочих приключающихся случаях оными привилиями и авантажами подданнейше пользоваться имеет, которые Мы всем в Государствах Наших живущим чужестранным в Наших манифестах или иных резолюциях уже милостивейшие определили, или впредь еще определить милостиво соизволим. Против того имеет он в поверенном ему милостивейше деле всегда себя верным и прилежным оказывать; от Нас и Нашего Государства вред отвращать о пользе Нашей по всей возможности споспешествовать искать, и во всем так поступать, как верному слуге и статс-комисару пристойно и надлежит, и он в том пред Богом, пред Нами и честным светом всегда ответ дать надеется; во уверение того Мы сей патент собственноручно подписали и Нашею Царскою печатью припечатать повелели. Дан в С. Питер-бурхе 13 дня Сентября 1718 года».

У подлинного патента приписано Его Царского Величества собственною рукою тако: ПЕТР»

Патенты, данные означенным лицам, были все одинакого содержания, кроме только тех, которые давались на бессрочное время. В этих последних выпускалось от слов «и по прошедших лет свободу иметь, ежели он в службе нашей более пребыть не похочет», и т. д., до слов: «или впредь еще определить милостиво соизволим». [1753]

ИЗ КОММЕРЦ-КОЛЛЕГИИ.

Иван Павел Бакон, родом Баварец, принят в Его Царского Величества службу в Берлине, 24 Сентября 1717 года по капитуляции на 12 лет; имеет патент.

Франц Коленц, родом Англичанин, из Лондона, принят в Коммерц-Коллегию по именному указу, записанному в сей коллегии 28 Апрели 1719 года.

Яков Гювит, родом из Шотландии, города Эдинбурга, принят в Коммерц-Коллегию по именному указу, записанному в той же коллегии 13 Мая 1719 года.

Иван Лефорт, родом Швейцарец, города Женевы, принят в Коммерцию советником и дан ему патент 11 Марта 1715 года, а Февраля 7 дня сего 1719 года по указу Великого Государя повелено ему быть ассесором.

Дитрих Виллерс, родом из города Гамбурга, принять в Коммерц-Коллегию в Декабре месяце прошлого 1718 года.

Секретарь Иоган Готфрид Гинтер, родом из Галберштадта, принят в Коммерц-Коллегию в Берлине 11 Июня 1718 года, по капитуляции на 6 лет, имеет патент.

Комисар Мартын Шпейерман, родом из Данцига, принят в Коммерц-Коллегию по капитуляции на 6 лет; имеет патент от Июня 1718 года.

Актуариус Петр Голштейн, уроженец города Нарвы, принят в Коммерц-Коллегию в прошлом 1718 году; имеет патент.

Канцелярист Готфрид Канцлер, родом Лифляндец, из города Дерпта, принят в Коммерц-Коллегию 1 Генваря 1719 года.

Копиист Георг Фридрих Тилле, родом из города Гамбурга, [1754] принят в Коммерц-Коллегию в 1718 году; имеет патент.

Вскоре после доставления в Сенат этого списка, советник Бакон, подал от себя особое донесение, в котором, представляя, что сообщенная ему форма присяги не согласна с выражениями, заключающимися в данном от Его Царского Величества патенте, объявил, что он готов принести присягу в верности согласно с содержанием означенного патента, который он и приложил в копии к своему донесению.

АДМИРАЛТЕЙСКАЯ КОЛЛЕГИЯ, на требование Сената о доставлении ей списков о иноземцах, отвечала, что она еще 29 Мая сего 1719 года донесла Сенату, что «Адмиралтейская Коллегия еще не сочинена, и о сочинении оной требовано указа из Канцелярии Сената». Обращаясь к вопросу о служащих в ней иноземцах, она присовокупила, что в ней управляет за Вице-Президента Адмирал Крейс, из Голландии; кроме его в ней состоит переводчик Гамильтон, которого отец был Англичанин, а сам он родился в Москве.

ИЗ БЕРГ и МАНУФАКТУР-КОЛЛЕГИИ.

Тайный Советник Ананиас Христиан Пот, Барон фон Люберас, родом из Слезии, призван в службу Его Царского Величества в 1719 году, в городе Спа; капитуляцию и патент имеет.

Ассесор Генрих Шлаттер, уроженец Швейцарской, капитулировал с Каммерратом Фиком в Берлине в 1718 году, на 6 лет; имеет патент.

Ассесор Винцент Райзер, родом из Гамбурга, был обер-аудитором от артиллерии; 1 Января 1719 пожалован ассесором; имеет патент. [1755]

Яков Лион Делегиен, Англичанин, определен асессором; патент еще не выдан.

Иван Фридрих Шмиден уроженец города Дрездена; определен президентским секретарем 29 Июля 1719 года, а капитуляции и патента не дано.

Иван Федор Левин, уроженец Бранденбургской, города Лейцена: капитулировал с Каммерратом Фиком в Берлине в 1718 году на 6 лет, на должность Камер-Копииста; патент имеет от 1 Июля 1719 года; определен Канцеляристом при Берг-Коллегии.

В последствии (31 Марта 1720 года) Барон Люберас представил отвыв, в котором объяснил, что требуемую от него присягу в верности службы он готов принести, с условием, что он останется в службе Его Царского Величества еще два года, считая с 1 Января 1720 года, если впрочем капитуляция его будет ненарушимо содержана, и преклонные лета его и здоровье к тому допустят.

ИЗ КОЛЛЕГИИ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ.

Яган Крусали, гистории описатель, католик.

Яков Синявичь, переводчик Английского языка, Греческого исповедании.

Муртаза Тевкелев, переводчик Татарского языка, магометанин.

ВОЕННАЯ КОЛЛЕГИЯ, в донесении своем Сенату, от 28 Июля, ограничилась на первый раз представлением списка служащих в ней иностранцев, которые были:

Воинские Тайные советники, Генерал-Лейтенанты:

Роман Брюс и Антон фон Шлиппенбах.

Советник и Ассесор Генерал-Маиор Иван Гинтер.

Генерал-Аудитор-Лейтенант Центаров. [1756]

Секретарь Франц Вист.

Обер-Кригс-Фискал Гедден.

После того и не прежде как 14 Марта 1720 года Военная Коллегия доставила Сенату копии с поданных ей этими лицами, кроме Брюса и Гинтера, донесений, в которых они изложили сведения о своем происхождении, о прежней своей службе и об условиях, на которых они вступили в Русскую службу.

Генерал Шлиппенбах писал, что он родом из Лифляндии; имя его Вольмар Антон, барон Фон Шлиппенбах. Он был в Шведской службе губернатором Эстляндской провинции, Генерал-Маиором-Аншеф над войсками, расположенными в Лифляндии и Обер-Комендантом в Дерпте, Пернове и на Эзеле. Потом он отправился в Польшу к войску Короли Шведского, и в 1709 году под Полтавою взят в плен, в котором находился по 1712 год. В этом году вступил по капитуляции с Светлейшим Князем Меншиковым в службу Его Царского Величества с уговором, чтобы ранг его считать с того времени как он был Генерал-Маиором у Короля Шведского. По окончании войны в Финляндии, он пожалован от Его Царского Величества в 1714 году в Генерал-Поручики, и за старостию и немощию определен «в Военный Коллегиум Тайным Советником». В этой должности он намерен служить верно до тех пор, пока он будет иметь силы и пока слабое его здоровье дозволит, и если при том Его Царское Величество, Всемилостивейший Монарх и Государь, будет требовать его нижайшей службы и соизволит определить довольное содержание, которым бы он мог жить в сем дорогом месте (т. е. в Петербурге) ибо из деревень своих он «ниже куска хлеба не получает», когда сам в них не живет; «но с радостным сердцем все отдаст для [1757] субсистенции войск Его Царского Величества».

Генерал Аудитор Центаров в донесении своем объяснил, что он родился в Пруссии, в гор. Кенигсберге. До прибытия в Россию находился волонтером в Гессен-Кассельских войсках и несколько раз исправлял аудиторскую обязанность. В Русскую службу принят в 1710 году генерал-фельдмаршалом графом Шереметевым на должность Обер-Аудитора. Ныне состоит к Военной Коллегии Генерал-Аудитор-Лейтенантом.

Секретарь Вист показал о себе, что он родом из Силезии, города Лигница. Отец его был там Бургграфом. В Русскую службу он был принят в 1704 году Генералом Галлартом и состоял при нем переводчиком по 1707 год. В сем году он определен был к генерал-фельдмаршалу графу Шереметеву переводчиком же немецкого, латинского, польского и русского языков. В 1709 году после Полтавской битвы пожалован Секретарем при походной канцелярии фельдмаршала. В этой должности находился по 1719 год. При учреждении Коллегий Вист поступил, по назначению князя Меншикова, в Военную Коллегию секретарем же.

Прежняя служебная деятельность Обер-Кригс-Фискала Геддена изложена в донесении его следующим образом. Покойный Генерал Рен, в бытность свою в 1704 году в Ковне с кавалериею, принял его в службу Его Царского Величества секретарем и послал в качестве агента в Данциг. Отсюда Гедден извещал Рена обо всем, что происходило между Польским Королем от Республики и Станиславом Лещинским. Равным образом он сообщал тайно и другие известия, которые для пользы службы Его Царского Величества нужно было знать Генералу Рену. По приходе его в 1706 году с своею кавалериею под Данциг, Гедден часто приходил к нему [1758] из города и уходил обратно. Тамошний Магистрат узнал, что Гедден вел переписку с Реном. Посланное сим последним письмо к нему было перехвачено, и на него с того времени стали смотреть как на шпиона. Опасаясь, что-бы с ним не случилось какой либо неприятности, Гедден, с резидентом Бетчером, принужден был выехать из Данцига и отправился к Генералу Рену, оставив в городе все свое имущество, которого и поныне еще не получил. В январе 1707 года Гедден послан был из Брест-Литовска с письмами к Коронному Гетману Синявскому и к Генералу Рибинскому, в Краков. По возвращении из этой поездки, он продолжал находиться при Генерале Рене, в звании секретаря от комерции. Гедден командирован был в Львов, чтобы из сего места установить сношения с Киевом. В Львове он определен был полномочным агентом и, неотлучно там пребывая, по выступлении наших войск из Польши в Украйну, сообщал как Генералу Рену так и Фельдмаршалу Шереметеву обо всех турецких и польских делах и вообще обо всем, что касалось до высокого интереса Его Царского Величества. В 1714 году Генерал Рен вызвал его из Львова в Киев, и им посылаем был в немецкие земли по разным делам. Когда Гедден находился в Бреславле, то узнал, что Венеровский хотел уехать оттуда в Гамбург. Гедден донес об этом Рену, а сам следил за Венеровским и даже отправился за ним в Гамбург. Когда Венеровский туда прибыл, то Гедден, вознамерившись его захватить, явился к нему, употребил старание, чтобы при нем остаться и успел войти к нему в доверие. При помощи резидента Бетчера, он так устроил дело, что Венеровский приведен был в дом резидента, и здесь как арестант задержан, вместе с Гедденом. Когда же он прибыл к Государю с Венеровским, [1759] то Его Величество при всех Министрах и Генералах, соизволил пожаловать Геддена из Секретаря Коммерции в Обер-Кригс-Фискалы на место Шпиноля, с обещанием впредь за верную его службу Всемилостивейше определить рангом выше.

——

По получении в Сенате вышеозначенных сведений составлен был список всех находившихся в нашей службе иностранцев, число которых оказалось еще более, чем показано было в присланных из Коллегий ведомостях. В этом списке иностранцы распределены были на три разряда. В первом поименованы были те, которые поступили в нашу службу ни капитуляциям; во втором показаны были лица из завоеванных областей, вступившие добровольно в Русскую службу и получившие патенты; и наконец в третий разряд помещены были определенье в службу из военнопленных. Рассмотрев эти списки, Сената нашел нужным призвать всех иностранцев и отобрать от них словесно показание, кто желает принять присягу «в вечность», т. е. на вечную службу, что вероятно соответствовало подданству, и кто только на верность службы, т. е. на определенное время.

По отобрании показаний от явившихся в Сенат иностранцев, составлен был новый список, на котором отмечено было, откуда они были родом и какую присягу каждый из них объявил желание принести.

На принятие присяги на вечную службу изъявили согласие.

Ассесоры Камер-Коллегии Фон Зальца, из Эстляндии, Бернгард Глюк, из Мариенбурга, советник Юстиц-Коллегии Гейнрих Стрик, из Лифляндии, Коммисар Штатс-Контор-Коллегии Карл Принценштерн, из Швеции, той же Коллегии переводчик Абрам Иохемс, Московской уроженец. [1760]

На верность службы:

В Каммер-Коллегии Вице-Президент Барон Нирот, из Эстляндии. Советник Фик, из Гамбурга. Секретарь Кохиус, из Пруссии. Камерир Шмидт, из Выборга, Унтер-Камериры: Иоган Паули, из Бранденбурга. Мартын ІІІванвиц, из Торуна. Переводчики: Яков Кинет, из Парны. Якам Рихерт, из Швеции. Актуариус Иоган Граве, из Лифдяндии. Камер-Шрейберы: Филипп Труммер, из Силезии. Христиан Корнилиус, из Пруссии. Генрих Гевер, из Дании Иоган Шлеттерман, из Стокгольма, Яков Зелинд из Риги Канцелярист Гребнер, из Бранденбурга.

В Юстиц Коллегии: Вице-Президент фон Бреверн, из Лифляиндии, изъявил желание дать присягу «по Рижскому шляхетскому капитуляциону». Советник Адам Вольф, оттуда же. Протонотариус Гейденрейх, из Цесарской земля. Архивариус Реймерс, из Лифляндии. Переводчики: Яков Вернизобер, из Франции. Иоган Вурм, из Лифляндии. Иоган Ветцель из военнопленных. Копиист Штейнмец, из Данцига.

В Ревизион-Коллегии: Вице Президент Фон Шмиден, из Саксонии. Коммиссар Христиан Грюль, из Риги. Ассесор Иоган Мюллер из Мекленбурга. Секретарь Иоган Остервальд, из Гамбурга.

В Штатс-Контор-Коллегии. Секретарь Вильгельм Шульце, из Пруссии. Камерир Детлов Яхимсен, из Ингерманландии. Унтер-Камерир Солтнер из Берлина. Камер-Шрейбер Зандтен из Пруссии. Актуариус Штанаус, из Дрездена. Бухгалтер Пиллерс, из Гамбурга.

В Берг и Мануфактур-Коллегии. Тайный Советник Барон Люберас, из Силезии. Ассесоры: Гейнрих Шлаттер, из Швейцарии. Винцент Райзер, из Гамбурга. Яков Делейен, из Англии. Президентской Секретарь Иван Шмиден, из Дрездена. Канцелярист Иван Левин, из Бранденбурга. [1761]

В Коммерц-Коддегии Советники: Иван, Павел, Бакон, из Баварии; Яков Гувит, из Шотландии; Иван Маньяи из Франции, поступил в службу только 14 Января 1720 года. Двое последние прибавили, что «ежели пожалованы будут Его Величеством чрезвычайною милостию, то учинят присягу и в вечности».

Ассесоры: Дитрих Виллерс, из Гамбурга. Андрей Декалс, принят в службу 1 Марта 1720; но не сказано, откуда родом. Иван Лефорт, из Швейцарии. Секретарь Иоган Гинтер из Пруссии. Коммиссар Мартын Шпейерман из Данцига. Актуариус Петр Гольштейн из Нарвы. Концелярист Георг Канцлер из Дерпта. Копиист Георг Тилле из Гамбурга.

Служащие в Коллегиях Иностранных Дел, Военной и Адмиралтейской, хотя и были внесены в список, вместе с прочими иностранцами; но ни об одном из них не было отмечено, какую присягу они намерены были принять. Во всех этих коллегиях были показаны теже самые лица, которые поименованы в представленных в Сенат донесениях.

Призыв иностранцев в Сенат и отбирание от них показаний производились довольно медленно, и только 15 Июля 1720 года Сенат сделал постановление, чтобы всех, находящихся на службе в Коллегиях, иноземцев привести к присяге по их закону, при пасторах, — тех, которые обязываются вечною службою — по генеральной присяге, т. е. по присяге Генерального Регламента, а поступивших по капитуляциям на определенные лета — обязать присягою на верность службы; «и в тех присягах (т. е. формах) написать», дабы им, будучи у врученных ял дел в службе Царского Величества, против Его Величества и всего Его Высокого Дому и интересу и всего, [1762] что от того зависит, или к тому причтено быть может ни прямым, ни посторонним образом ничего не чинить, и никакой коррешпонденции, противной Его Царского Величества интересу ни с кем не иметь, и служить со всякою ревностию и верностию; и как они по капитуляциям службу свою совершат и похотят ехать или отпущены будут в свои земли, и им всего, что они во время той службы в управлении имели и о каких интересах Его Царского Величества ведение получено, вечно содержать в секрете и никому о них не объявлять и в том обязаться при отпуске присягою и реверсом письменным и к стороне Царского Величества противностей иных никаких не чинить».

В следствие этого определения иностранцы вновь призваны были в Сенат уже для принесения присяги. Им велено было явиться 30 Июля. Тогда же был приглашен и пастор «Люторского согласия» Иоган Леонард Шатнер, который и приводил к присяге.

Хотя Сенат и приказал, чтобы эти лица дали присягу по форме, помещенной в Генеральном Регламенте, но это повеление не было исполнено в точности. Помянутые иностранцы приведены были к присяге по форме, объявленной Сенатом при указе 22 Августа 1719 года, как выше было замечено, не вполне сходной с помещенной в Генеральном Регламенте. Даже и эта форма была несколько изменена. Так как по ней присягало в одно время несколько лиц, то она и была написана во множественном числе: «Мы нижепоименованные обещаемся и клянемся..... что хощем и должны» и т. д; потом в начале сделано было следующее изменение: Вместо «и их наследникам в вечной службе, яко природным, истинным, верным, добрым и послушным рабам и подданным быть, и все, к высокому...» [1763] было написано: «... и их наследникам, яко истинными, верными и послушными служителями до кончины жизней своих в службе быть, и все к высокому…..» сверх того, в конце, слово рабу, заменено словом — служителю.

Форма присяги на верность службы заключала, кроме означенных, следующие изменения: вместо слов, «и будучи в определенной мне службе, что против Его Царского Величества Особы.....» было написано: «и будучи нам у врученных дел в службе Царского Величества и против Его Величества Особы...» Слова «и всякой противной корреспонденции и пересылки писем вне Государства Его Величества не чинить» замещены были «....и ничего не чинить и никакой корреспонденции противной Его Царского Величества интересу ни с кем не иметь и служить со всякою ревностию и верностию». Вместо «подданному рабу» поставлено: «подданным слугам». После слов и таким образом.... поступать, как доброму.... поданному рабу (подданным слугам благопристойно есть и надлежит» прибавлено: «и как по капитуляциям службы свои честно совершим и похотим ехать или отпущены будем в свои земли, и нам все то, что мы во время своей службы в управлении имели и о каких интересах Его Царского Величества ведение подучили, вечно содержать в секрете и никому оных не объявлять, и в том обязаться при отпуске присягою и реверсом письменным и к стороне Царского Величества противностей иных никаких не чинить, как мы пред Богом..... ответ дать можем, и как суще нам Господь Бог да поможет Иисусом Христом, Спасителем нашим. Аминь».

(Такое же заключение было написано и в предъидущей форме).

«И по повестке Коллежские чины и служители иноземцы у вышеписанных [1764] присяг, которые переведены с русского языка на немецкий, в Сенате при Обер-Секретаре Июля 30 дня были; и те присяги, как в вечности, так и в верности пред Евангелием, при пасторе Лютерского согласия учинили, и оные присяги тот пастор читал им всем вслух, и вслух тому пастору последовали и врочст все те чипы и служители под теми немецкими присягами подписались своеручно.

Под этими подписями сделано удостоверение: «что вышеписанная присяга явственно и ясно чтена, свидетельствую в том я при священном своем чине Яган Леонард Шатер, пастор при реке Неве». Означенные присяги и подписку рук переводил Юстиц-Коллегии переводчик Иоган Ветцель.

В след за сим Сенат обратил внимание, что у присяги не были члены и служащие в Коллегии Иностранных Дел и в Адмиралтейств Коллегии. К ним посланы были 4 Августа повторительные указы.

От Адмиралтейской Коллегии не было получено на это никакого отзыва. Коллегия Иностранных Дел, донеся, что некоторые из служащих в ней, принесли присягу вместе с русскими по Генеральному Регламенту, присовокупила, что Тайный Советник Канцелярии Андрей Остерман учинит присягу в Сенате, что не преминут сделать и другие служители Коллегии, которые еще у присяги не были, и находятся в Петербурге. Что же касается до тех, которые пребывают в Москве или в окрестных государствах, то и их велено привести к присяге -русских, по Генеральному Регламенту, а иноземцев, по их воле, в вечности или в верности, пока они в службе Царского Величества будут. Для сего Коллегия просила Сенат прислать ей образцы присяги. [1765]

При этом донесении она представила:

Список служителям, которые были у присяги по Генеральному Регламенту.

Переводчики в Петербурге:

Иван Кельдерман, Франц Шевиус — лютеранского исповедания.

Яков Синявич, Александр Белошицкой — Греческого.

Переводчики в Москве:

Матвей Белецкий, Лев Залеев, Толмач Антоний Фотин — Греческого.

У присяги не были и находятся в Петербурге:

Для письма Латинских, Немецких и Французских писем, Иоган Шуберт, Курьер Михайло Остергарден Гистории описатель — Лютеранского.

Иван Крусали — Римского.

Переводчики:

Иван Суда, Христофор Дмитриев — Греческого исповедания.

Муртаза Тевкелев, Сулейман Еникеев — Магоместанской веры.

Ориентальных языков учитель, Михаила Зеки, Греческого исповедания.

В Москве:

Тахтаралей Боганин, Мамет Тонкачев — Магометане. [1766]

В окрестных государствах:

Секретари: Петр Голенбовский, в Польше, Фиори Беневени, в Бухаре. Переводчик Антон Марини, в Царьграде. Курьер Иоган Керф, в Вене.

Так как и за сим не все еще иностранцы дали присягу, то остальные призваны были в Сенат 24 Сентябри 1720 года, и, по приведении их к присяге в верности, подписались на том же листе.

Они были:

Joh. v. Schmiden.

Christian Gruell.

S. A. Wolf.

Gabriel Straub.

Jean Bernard Mueller.

Axel Caspar Reimers.

Andreas de Cahis.

Loh. Growe.

Johann Ostervald.

Jacques Vernisober.

Los Schmidt.

В последствии (17 Ноября того же года) подписались под тою же присягою:

Яков Гювит, Коммерц Советник.

Ernst Friedr. Crompein

N. Hoffmann.

Вильгельм Бланкеннагель.

В следующем году 4 Апреля тут же подписался определенный Ассесором в Берг-Коллегию G. Bargueret de Pressi.

——

Таким образом приведено было к концу распоряжение о присяге поступивших в Русскую службу при Петре I иноземцев.

Д. Поленов.

Комментарии

1. Камер-Коллегия (или казенных сборов имела предметом распределение и веяние денежных доходов всего Государства. Штатс-Контор-Коллегия заведывала государственными расходами. (Указ 12 Декабря 1718; Пол. соб. зак. т. V. № 3255).

2. Указ об этом 19 Июня 1719. т. V. № 3392.

3. Эта форма присяги вошла, с некоторыми изменениями, в Генеральный Регламент и в таком виде дошла до нашего времени.

Текст воспроизведен по изданию: О присяге иноземцев, принятых и русскую службу при Петре Великом // Русский архив, № 11. 1869