74. Прошение тоенов Мучиглинского и Улючинского селений от 1 февраля 1792 г.

Его высокородию господину флота капитан перваго ранга Иосифу Иосифовичу Биллингсу.

Прошение.

В прошедшия годы небольшее количество наших чукотских народов взносили в казну в Анадырскую крепость ясак каждогодно лисицами красными и моржевой костью. По уничтожении ж оной протчия же по тогдашним временам хотя и опасались иметь знакомство с российскими людьми, но чрез тех же платежных, о коих выше объяснено, получали чрез мену разныя нужныя нам вещи: котлы, топоры, корольки, бисер и протчее, чем были довольны, а когда оную крепость рушили, то мы и должны были изыскивать [190] другие способы, где бы сыскать российских людей, и чрез великие трудности, несмотря на отдаленность, приходили небольшим числом в (Г)ижигинскую крепость, доставая с великим трудом нужныя для нас вещи.

С другой же стороны реки Чауна, ближняя к реке Ковыме, нашли случаи с российскими людьми ознакомитца и вступили в российское подданство, кои уже знали, с казенной стороны приняли кавтаны и кортики и обязались платить ясак с каждого луком владеющаго по одной лисице.

А по прибытии вашего, высокородия и по оказанной от вас для нас ласки изволили обнадежить нас милостию монархини, с тем чтоб мы пошли в российское подданство, то мы, видя вашу к нам дружбу, почувствовали в сердцах своих непоколебимое желание быть вечно российскими верноподданными и, согласясь между собою, приемлем на себя платеж ясака, как и протчая иноверцы.

Для уверения нашего предприятия в доказательство нашей преданности препроводили вас с небольшею командою близ реки Ковыми на урочище Ангарку на своих оленях, в проезде ж усмотрели, и что нам по отдаленности наших жилищ ездить каждогодно для платежа ясака весьма отдаленно, а могут одне приходить чаунские и малая часть беломорских народов, а притом и Гижигинская крепость в такой же отдаленности состоит.

А как вам известно, что нас немалое количество народов, и потому, сообразясь все народы согласно, и выбрали средственное место и желаем, чтоб уничтоженная крепость на реке Анадыре была паки возобновлена попрежнему ¹, а притом, когда вы обнадежили милостию ея императорского величества и мы обязалися быть верноподданными, то на первой случай просим вашего высокородия вышепоказанную просьбу нашу удовлетворить, испрося высочайшее соизволение повелеть ту крепость устроить, куда и платеж ясака будем вносить безотговорочно и тому определя по разсмотрению вашему достойного начальника и прекращению впредь могущих быть несогласиев.

А как все наши народы с начала свидания с российскими людьми и весьма довольны ласкою к приемом Завишерской округи земского исправника Баннера, то и просим все единагласно ево от нас не отлучать.

К сему прошению вместо Пилирата Паграича, Увалетки Ахачеивина, Акинтова и чаунских тоенов Гаргогокна, Пыкыля Хамахая их наличным прозьбою чукоцкой переводчик Николай Дауркин руку приложил.

При переводе вышеписанного был и подписуюсь сотник Иван Кобелев.

При переводе был чукоцкого разговора переводчик коряка крещен, Константин Петушков.

Подписал просьбою его сотник Козьма Солдатов.

Февраля 21 дня 1792 г.

Экспедиция Биллингса, д. № 43, лл. 3-4.

Комментарии

1. Ходатайство чукчей о возобновлении уничтоженной на основании решения Сената 1764 г. Анадырской крепости находилось в тесной связи с тою потребностью торговли с русскими, необходимость в которой очень остро ощущалась чукчами. Чукчи, как пишет Б. Г. Богораз, «нуждались в русских товарах; более всего в железе и табаке: вследствие этого русские и чукчи согласились встречаться ежегодно весной в целях торговли в местности к востоку от Колымы. Первое такое место было выбрано на Большом Анюе, у устья его притока р. Ангарки». Б. Г. Богоразом у чукчей записал очень любопытный рассказ, рисующий их заинтересованность в обмене с русскими. «Много лет спустя после убийства Якунина (Павлуцкого) была в первый раз открыта весенняя ярмарка на р. Анюе. Собралось множество народа — чукоч, русских, чуванцев — и сразу желали начать обмен. Тогда явился офицер от царицы (Екатерины II) и заявил: «Сердце мое полно гнева. Вы убили очень много царицыных людей. Я не дозволю этой торговли». Чукчи стали отрицать обвинение. «Мы не делали этого. Это сделали анадырские люди». Четыре силача пробрались к русской крепости и стали смотреть через щелку в дверь дома, где жил исправник. Он сидел одетый во все красное, в красную шапку, в красный мундир, в красные сапоги. Один из силачей сказал: «Сломаем эту дверь и схватим его». Они сломали дверь, схватили красного человека и увезли его на стойбище. Офицер кричал, звал на помощь, но никто не слышал его голоса. На следующее утро русские подняли, шум. Местный исправник требовал, чтобы царицын офицер был возвращен обратно. «Нет, — сказали чукчи, — вы должны сначала открыть торговлю». Четыре силача отпустили пленника и, чтобы утолить его гнев, дали ему две черных лисицы. Тогда люди сказали: «Мы не можем торговать без переводчика». Они нашли Куку, человека чуванского рода, жившего на р. Большой, и сделали его своим переводчиком» («Чукчи», 1934, стр. 53-54).