37. «Скаска» камчадальского тоена Тавача от 28 апреля 1746 г.

1746 году апреля 28 дня в Камчатском Нижнем остроге при присудствии в комисии заседающих высокопреподобнейшаго отца архимандрита Иоасафа Хотунцевскаго и ревизии мужеска полу душ благороднаго господина капитана Завьялова и обретающагося здесь для охранения здешняго Нижнего Камчатцкого острога Якутцкаго полку капрала Алексея Лебедева, Еловки реки тоен Тавач, по крещении Нефед Осипов сын Лазарев, сею скаскою объявил.

Сего ж де апреля 23 числа послан он отсюда из Нижняго Камчатцкаго острога от капрала Алексея Лебедева чрез Столбы до Озерной реки и далее для наведывания нынешних находячихся изменников Юмгиной реки Умьевушки и Озерной реки Хотомначикина родника Керуги с товарищи и прочих их сообщников, где будут оные обретатся с партиею своею, в каких местах и что от них какия действия будут происходить, чтоб о том здесь в Нижнем остроге в комисии уведомить. И по оной посылке ездил он, Нефед, отсюда до Столбов и далее с родником своим новокрещенным Михаилом Мерлиным, а отъехав от Столбов, будучи в треть пути, не доежая Озерной реки на пустом месте в подъеме на хребте при спуске с того хребта в падь, увидел он с товарищем своим Мерлиным, что в той паде уже в близости стоящих людей с санками на собаках многолюдство, и, такое де многолюдство видя, он убоясь поворотились обще с вышереченным товарищем своим Мерлиным обратно, то де оное многолюдство их увидели и настигли их на том же хребте два человека, которых они опознали, а имянно: новокрещенные коряки Канач, по крещении Андрей, и Пиня, а по крещении Григорей Булюкин, и настигши купно с вышереченным товарищем своим Михаилом Мерлиным на том хребте, одержали и имеющееся на них ношебное платье, куклянки, шапки и рукавицы обрали, тако ж сумку с багажей и санки с собаками взяли и посадили на свои санки и говорили, что дождемся де тоена Умьевушку с товарищи, которых де по тому их велению из той пади взъехавших на том хребте и дождались. То де оной тоен Умьевушка в то время, наехав на них во многолюдствии, например около ста человек, токмо не все возрастные и совершенные в летах, есть много иные молодые и не весьма возрастные, тогда имеющагося при нем взятого из Столбовского острогу в проводники новокрещенного камчадала Лишугу, а на крещении имяни сказать он не знает, двумя копьями из оных многолюдства некоторые закололи до смерти. И в то время, увидя ево, Нефеда, оной тоен Умьевушка пришел к нему попрежнему знакомству, обняв, поцеловал и говорил ему, Нефеду, что де не бойся, тебе де ничего не будет. И спрашивал оной тоен Умьевушкин с товарищи у него, Нефеда, про здешних монастырских, что много ль людей монастырских имеется, на что он, Нефед, им сказал, что обретается де у монастырских людно вооруженных и всегда имеют осторожны караул, також есть и две пушки. А после де того [99] спросили у него о состоянии здешняго Нижняго Камчатскаго острога, что в каком людстве и оружье находятся руские люди, на что он, Нефед, им сказал же, что в здешнем де Нижнем Камчатском остроге имеется руских людей многолюдство, ибо де из гавани от устья пришли во оной острог руские люди в добавок, тако ж ружья, пушек, гранат и пищалей, пороху и свинцу довольно, и всегда пребывают в крепкой осторожности, караулы и осмотры круг жилья всегда по ночам с ружьем ходят непрестанно. И по спросам де тех речей поехали оной тоен со всею своею партиею и их, Нефеда со оным товарищем новокрещенным Мерлиным, взяли с собою в Столбовской острог, и будучи они близ того Столбовского острога, недоехав, реченного товарища ево Михаила Мерлина вышеписанной новокрещенной коряка Канач с товарищем своим в два копья закололи ж до смерти, тако ж и ево де, Нефеда, на том же месте те ж Канач с товарищем расболокали и колоть копьями хотели, токмо де из тех же сообщников их новокрещенной камчадал Черной Карымча ево, Нефеда, руками своими обнял и колоть не дал. И после де того от того места поехали в той Столбовской острог и посланного от Столбовскаго тоена Ламахаруча по корм родника ево Чегача, а по крещении Кирила Егорова сына Иконникова, наехав на летовье, взяли с собою в Столбовской острог возвратно, а его де, Нефеда, с протчими их согласники везли позаде. И прибыв в тот Столбовской острог, вышеозначенные Керуга да коряки Канач и Пиня с товарищи живущих в том остроге новокрещенных камчадалов мужеска и женска полу несколько до смерти побили, а сколь де числом побито, про то де он подлинно не знает, а знает про то вышеозначенной новокрещенной Кирило, которой ныне обретается здесь в остроге. И по побитии де тех людей оные изменники, взяв его, Нефеда, до вышереченного новокрещена Кирила Иконникова с собою, выслали из того острогу возвратно по той же дороге, где ево, Нефеда, с хребта воротили и, недалеко отъехав от того острога, например версты с четыре, на тундре остановились и, остановясь где, ево, Нефеда, и новокрещена Кирила сюда в Нижней Камчатцкой острог отпустили, а при отпуске их оные изменники им говорили, чтоб де они, Нефед и Кирило, здесь в остроге руским людем о всех их изменнических бывших при них, Нефеде с товарищем, злых поступках сказали и ничего б не таили. Да при том же они говорили, чтоб отсюда из острогу послали к ним руския люди новокрещенного коряку Анисима Лузина с вестьми с такими, что здешней камчатцкой острог в каком состоянии находится. Да вышеной тоен Умьевушка говорил же ему, Нефеду, с товарищем ево: поклонись де отцу архимандриту, он де до нас добр был, ¹ а мы де это сделали с дурачества по научению Алексея с братом Лазуковых. У сей скаски вышеозначенного новокрещена тоена Нефеда Лазарева иноземческие речи переводил ево преподобия толмач служилой Василей Мохнаткин и вместо оного Лазарева руку приложил. У сей скаски вышеписанного камчадала тоена Нефеда Лазарева иноземческие речи переводил служилой Егор Иконников и руку приложил. У сей скаски вышеписанного камчадала тоена Нефеда Лазарева иноземческие речи переводил служилой Савин Пономарев и руку приложил.

Сенат, 1 депорт., д. № 1552, лл. 87-88.

Комментарии

1. Подлинность такого заявления Умьевушки представляется весьма сомнительной. Действительное отношение восставших туземцев к Хотуцевскому характеризует Иван Лазуков, заявивший по время допроса, что они хотели «ево, отца, архимандрита, и всех живущих в остроге убить и веру христианскую истребить» (см. документ № 39).