2. «Скаска» пятидесятника Владимира Атласова от 10 февраля 1701 г.

1701 году, февраля в 10 день явился в Сибирском приказе якуцкой казачей пятидесятник Володимер Отласов, а по допросу сказал.

Из Якуцкого де он, Володимер, пошел в 203 году, августа в последних числех, в Анандырское зимовье, для государева ясачного сбору, а с ним было якуцких служилых людей 13 человек. Из Якуцкого де переплыв он в лодках через Лену реку, взяв конные подводы, шли еланными и луговыми местами до Алдану реки дни с три. А ходу в день будет верст по 30-ти. А переехали через Алдан в лодках, а коней от Алдану наймовали, и через р. Алдан плавили повыше устья за день, против р. Токулана. А Алдан река величиною будет против Москвы реки вдвое. А против р. Токулана вверх по правой стороне шли коньми ж, по грязным и каменистым местам до самой вершины 11 дней. А зима захватила их на устье Токулана реки. А та Токулан река меньши Москвы реки. И перешед Токулан реку, пришли на вершину Яны реки, через камень 1 день, и шли по Яне реке вниз коньми недели с две до Верхоянского зимовья.

И в Верхоянском зимовье, наняв новых лошадей, шли на низ по Яне, а Яна река шире Москвы реки, и перешли на Тастак. А Тастак река меньше Москвы реки и мелка. А с Тастаку на Галяндину речку, а та Галянда рч. пала в Индигирку реку, под Индигирским острогом. И шли тою Галяндою речкою до Индигирского острожку на конех же. А всего ходу с простоем от Якуцкого до Индигирского острожку недель по шести и по семи.

А из Индигирского острожку на низ по Индигирке шли на наемных оленях дней с 5 или с б, до Уяндинского зимовья. А та Уяндина река пала в Индигирку р. с левой стороны. А от Яндина шли небольшое место на низ по Индигирке и перешли через хребет до Алазейского зимовья, а ходу дней с 8 или с 10. А от Алазейского зимовья на оленях же через хребет шли до Колымы реки до урочища Ярмонги 2 дни. А с Ярмонги шли на низ по Колыме дней с 10 на тартах до Нижнего Колымского зимовья, а то зимовье близь самого устья. [30]

А от Колымского зимовья пошли вверх по Анюю реке и через хребет до Яблонной реки, а но Яблонной вниз до Анандыря реки и по Анандырю вниз до Анандырского острогу, недели с 4, а налехке весною выходят недели с три. А в подводы коней и оленей наймуют они служилые люди собою у ясачных иноземцов.

А меж Колымы и Анандыря реки необходимой нос, который впал в море и по левой стороне того носу на море летом бывают льды, а зимою то море стоит мерзло, а по другую сторону того носу весною льды бывают а летом не бывают. А на том необходимом носу он, Володимер, не бывал. А тутошные инородцы чюкчи, которые живут около того носу и на устье Анандыря реки, сказывали, что против того необходимого носу есть остров, а с того острову зимою, как море замерзнет, приходят иноземцы, говорят своим языком и приносят соболи худые, подобны зверю хорьку, и тех соболей соболя с три он, Володимер, видел. А хвосты у тех соболей длиною в четверть аршина, с полосами поперечными черными и красными.

И в Анандырском де зимовье собрал он, Володимер, служилых и промышленных людей человек с 60, а что с теми людьми он, Володимер, учинил и куды ходил и то де писано в допросе ево, [к]оторой прислан из Якуцкого, и в ево, Володимерове, челобитной ¹, что прислана из Якуцкого под отпискою.

А идучи в Камчадальскую землю и из Камчадальской земли питались они оленями, которые полонили они у иноземцов, и рыбою, которую они имали у иноземцов, а иную рыбу сами ловили сетьми, которые взяты были с ними из Анандырского зимовья.

А рыба в тех реках в Камчатской земле морская, породою особая, походит одна на семгу, и летом красна, а величиною больше семги, а иноземцы ее называет овечиною.

А иных рыб много — 7 родов розных, а на руские рыбы не походят. И идет той рыбы из моря по тем рекам гораздо много и назад та рыба в море не возвращается, а помирает в тех реках и в заводях. И для той рыбы держится по тем рекам зверь — соболи, лисицы, выдры.

А ходили они по той Камчатской земле летом и зимою на оленях, а зимою тех олений впрягают в нарты, а летом на оленях ездят верхом с седлами, а седла бывают деревянные.

А зима в Камчатской земле тепла против московского, а снеги бывают небольшие, а в курильских иноземцах снег бывает меньши. А солнце на Камчатке зимою бывает в день долго, против Якуцкого блиско вдвое. А летом в Курилах солнце ходит прямо против человеческой головы и тени против солнца от человека не бывает.

А в Курильской земле зимою у моря птиц уток и чаек много, а по ржавцам лебедей много ж, потому что те ржавцы зимою не мерзнут. А летом те птицы отлетают, а остаетца их малое число, потому что летом от солнца бывает гораздо тепло, и дожди и громы большие и молния бывает почасту. И чает он, что та земля гораздо подалась на полдень.

А в Камчатской и в Курильской земле ягоды брусница, черемха, жимолость величиною меньши изюму и сладка против изюму. Да ягоды ж ростут на траве от земли в четверь, а величиною та ягода немного меньши курячья яйца, видом созрелая зелена, а вкусом что малина, а семена в ней маленькие, что в малине. А на деревьях никаково овоща не видал.

А есть трава — иноземцы называют агататка, вышиною ростет в колено, прутиком, и иноземцы тое траву рвут и кожуру счищают, а средину переплетают таловыми лыками и сушат на солнце, и как высохнет — будет бела, и тое траву едят — вкусом сладка, а как тое траву изомнет — и станет бела и сладка, что сахар. [31]

А деревья растут — кедры малые, величиною против мозжевельнику, а орехи на них есть. А березнику, лиственичнику, ельнику на камчадальской стороне много, а на пенжинской стороне по рекам березник да осинник.

А на Пенжине живут коряки пустобородые, лицом русоковаты, ростом средние, говорят своим особым языком, а веры никакой нет, а есть у них их же братья — шеманы, вышеманят о чем им надобно: бьют в бубен и кричат.

А одежду и обувь носят оленью, а подошвы нерпичьи. А едят рыбу и всякого зверя и нерпу. А юрты у них оленьи и рондужные.

А за теми коряками живут иноземцы люторцы, а язык и во всем подобие коряцкое, а юрты у них земляные, подобны остяцким юртам.

А за теми люторцы живут по рекам камчадалы — возрастом невелики, с бородами средними, лицом походят на зырян. Одежду носят соболью и лисью и оленью, а пушат то платье собаками. А юрты у них зимные земляные, а летные на столбах вышиною от земли сажени по три, намощено досками и покрыто еловым корьем, а ходят в те юрты по лесницам. И юрты от юрт поблиску, а в одном месте юрт ста по 2 и по 3 и по 4.

А питаются рыбою и зверем, а едят рыбу сырую, мерзлую, а в зиму рыбу запасают сырую: кладут в ямы и засыпают землею, и та рыба изноет, и тое рыбу вынимая кладут в колоды и наливают водою, и розжегши каменья кладут в те колоды и воду нагревают, и ту рыбу с тою водою размешивают и пьют, а от тое рыбы исходит смрадный дух, что рускому человеку по нужде терпеть мочно.

А посуду деревянную и глиненые горшки делают те камчадальцы сами, а иная посуда у них есть левкашеная и олифляная, а сказывают они, что идет к ним с острова, а под которым государством тот остров — того не ведают.

А веры никакой нет, только одни шаманы, а у тех шаманов различье с иными иноземцы: носят волосы долги.

А по хребтам живут в Камчадальской земле оленные коряки.

И с теми камчадальцы всякую речь, о чем руским людем доведетца говорить, говорят коряцким языком ясыри, которые живут у руских людей.

А он, Володимер, по коряцкому и по камчадальскому языку говорить ничего не знает.

А за камчадальцами вдаль живут курильские иноземцы — видом против камчадальцов чернее и бороды меньши. А в той Курильской земле против камчадальской теплее. А одежду носят такую ж, что и камчадальцы, только камчадальцов они скуднее. А соболи у них есть, только плохи, для того что место стало быть теплое. А бобров больших и лисиц красных много. А вдаль за теми курильскими иноземцами какие люди есть и далека ль та земля — неведомо.

А от устья итти вверх по Камчатке реке неделю есть гора — подобна хлебному скирду, велика гораздо и высока, а другая близ ее ж — подобна сенному стогу и высока гораздо: из нее днем идет дым, а ночью искры и зарево. А сказывают камчадалы: буде человек взойдет до половины тое горы, и там слышат великой шум и гром, что человеку терпеть невозможно.

А выше половины той горы которые люди всходили — назад не вышли, а что тем людем на горе учинилось — не ведают.

А из под тех гор вышла река ключевая — в ней вода зелена, а в той воде как бросят копейку — видеть в глубину сажени на три.

А вышеписанные иноземцы державства великого над собою не имеют, только кто у них в котором роду богатее — того больши и почитают. И род на род войною ходят и дерутся. А летом те все иноземцы мужеского полу ходят наги. А к бою временем бывают смелы, а в иное время плохи и торопливы. А наперед сего дани с тех иноземцов никуды не имано.

А жен имеют всяк по своей мочи — по одной и по 2 и по 3 и по 4. А скота никакова у них нет, только одни собаки, величиною против [32] здешних, только мохнаты гораздо — шерсть на них длиною в четверть аршина. А соболей промышляют кулемами у рек, где рыбы бывает много, а иных соболей на деревье стреляют.

А воюются те иноземцы меж собою род с родом. А огненного ружья гораздо боятся и называют руских людей огненными людьми. А бои с рускими людьми у них были только до тех мест, как сойдутся с рускими и против огненного ружья стоять не могут и бегут назад. А на бои выходят зимою камчадальцы на лыжах, а коряки оленные на партах: один правит, а другой из лука стреляет. А летом на бои выходят пешком, наги, а иные и в одежде.

А товары к ним надобны: одекуй лазоревой, ножи. А у них против того брать соболи, лисицы, бобры большие, выдры.

А на море около люторов зимою лед ходит, а все море не мерзнет. А против Камчатки на море лед бывает ли, не ведает. А летом на том море льду ничего не бывает.

А по Камчатке реке к морю посылал он, Володимер, казака для проведыванья иноземцов, и тот казак по Камчатке до моря ходил и сказывал, что он видел по Камчатке камчадальских иноземцов от Еловки речки до моря 160 острогов. А в остроге в одной зимной юрте, а в иных острогах в 2 юртах живет людей человек по 200 и по 150. А летние юрты около острогов на столбах — у всякого человека своя юрта. А до руских людей острогов у них было меньши, а при руских людех острожков наставили больши для опасения, и из тех острожков бьются — бросают каменьем, пращами и из рук большим каменьем с острогу мечют и обвостренным кольем и палками бьют. И к тем острожкам руские люди приступают из за щитов и острог зажигают, и станут против ворот, где им бегать, и в тех воротах многих их иноземцов противников побивают. А где острожки сделаны земляные, и к тем руские люди приступают и разрывают землю копьем, а иноземцам на острог взойтить — из пищалей не допустят.

А по другую сторону той Камчадальской земли на море зимою льду не бывает, только от Пенжи[ны] реки до Кыгылу на берегах лед бывает небольшой, а от Кыгылу вдаль ничего льду не бывает. А от Кыгыла реки до устья ходу бывает скорым ходом пешком, до Камчатки реки, через камень, в 3-й и в 4-й день. А Камчаткою на низ плыть в лодке до моря 4 дни. А подле моря медведей и волков много.

А против первой Курильской реки на море видел как бы острова есть, и иноземцы сказывают, что там острова есть, а на тех островах городы каменные и живут люди, а какие — про то иноземцы сказать не умеют. А с тех де островов курильским иноземцем проходит цениная посуда и платье даб полосатых и пестрых китаек и лензовые азямы. И сказывали те курильские иноземцы, что де тое посуду и одежду дают им даром, а ни на что не покупают. А на чом с тех островов к курилам приходят — того иноземцы сказать не умеют.

Да иноземцы ж сказывали, что в камчадальской стороне повыше Камчатке к Каланской ² Бобровой реке приходят по вся годы бусы и берут у иноземцов нерпичей и каланской жир, а к ним что на бусах привозят ли — неведомо.

А в море бывают киты великие, нерпа, каланы, и те каланы выходят на берег по большой воде, и как вода убудет — и каланы остаются на земле и их копьями колют и но носу панками бьют, а бежать те каланы не могут, потому что ноги у них самые малые, а береги деревяные крепкие.

А Амур река далеко ль — про то он не ведает.

А у пенжинских иноземцов для морского ходу бывают вместо лодок байдары — сшиты из нерпичей кожи, в длину сажень 6, а поперег сажени 1 1/2, и в средине ставят деревянные распорки и решетки, и в тех байдарах [33] человек по 30 и по 40 на море плавают для нерпичего и жирового промыслу, а далеко ль на море в тех байдарах выходят — про то он не ведает. А у камчадалов бывают лодки, которые поднимают человек по 10 и по 20-ти, а иных судов не видали. А у курилов никаких судов к водному ходу не видал, для того что был зимним временем.

А в Камчадальской и в Курильской земле хлеб пахать мочно, потому что места теплые и земли черные и мягкие, только скота нет и пахать не на чем, а иноземцы ничего сеять не знают.

А руды серебряные и иные какие есть ли — того не ведает, и руд никаких не знает.

А полоненик, которого на бусе морем принесло, каким языком говорит — того не ведает. А подобием кабы гречанин: сухощав, ус невелик, волосом черн. А как увидел у русских людей образ божий — зело плакал и говорил, что и у них такие образы есть же. А с ними говорил тот полоненик иное по руски, для того что жил он с ним, Володимером, 2 годы, а иное говорил через толмач по корятцкому языку, для того что у иноземцов жил он до него, Володимера, два ж годы. А сказывался индейцом и золота де у них родится много, палаты цениные, а у царя де индейского палаты сребряные и вызолочены.

А у курильских иноземцов взял он, Володимер, сребряную копейку, весом блиско золотника, а полоненик называл ее индейскою копейкою. А соболей и никакова зверя у них не употребляют. А одежду носят тканую, всяких парчей, стежную на бумаге хлопчатой.

И тот полоненик шел с ним, Володимером, на лыжах от Анандырского зимовья 6 дней, и стали у него ноги пухнуть и заскорбел и затем поворотил ево назад в Анандырское зимовье, и буде он оздоровеет, то он с русскими людьми в Якутцкой выйдет. А нравом тот полоненик гораздо вежлив и разумен.

Да он же, Володимер, вез с собой камчадальского князца к Москве, для подлинного о той земле уведомления, и тот иноземец говорил по руску, и в Кайгородцком уезде воспою умер.

А у сибирских иноземцов у всех, учливости никакой нет — люди худые, чистоты никакой не имеют.

Чтения в Об-ве истории и древн. российских. 1891 г., кн. III, стр. 11-18.

Комментарии

1. В публикации Н. Оглоблина напечатано «челобитной».

2. «Понеже ныне никакой реки на Камчатке Качалкою называют, — пишет Крашенинников, — ... чего ради думать должно, что Атласов под именем Каланской реки разумеет Индыг или реку Озерную» (т. II, стр. 193, примечание). Далее он делает предположение, что Каланской ее Атласов назвал потому, что там ловят морских бобров, которых раньше называли каланами.