|
ДУХОВНЫЕ ГОСТЕЙ МИХАИЛА ШОРИНА (1711 г.) И АЛЕКСЕЯ ФИЛАТЬЕВА (1731 г.) 1 В России, в отличие от Западной Европы, почти не сохранились личные архивы купеческих фамилий и в целом лиц непривилегированных сословий эпохи средневековья и раннего нового времени. Это связано со слабой в российских условиях социальной и профессиональной устойчивостью этой среды. При изучении социального и хозяйственного строя русского города, а также различных аспектов истории купеческой семьи историки в итоге вынуждены ориентироваться на массовые источники (материалы ревизского и церковного учета, таможенные документы, ведомости учета купеческих капиталов, капитальные книги и пр.). Однако поскольку в России всякого рода сделки, в том числе и семейно-правового характера, подлежали обязательной регистрации в крепостных учреждениях, то среди документов, отложившихся в их фондах, сохранились как копии представлявшихся актов, так и их записи в регистрационных журналах. Они дают возможность получить тексты хотя бы некоторых документов из не дошедших до нашего времени семейных архивов, и среди них — духовных, сговорных, рядных о семейных разделах и вступлении в наследство, а также купчих, закладных, наемных, оттгускных и других актов. Крепостные документы, фиксировавшие всевозможные хозяйственные сделки, давно и плодотворно используются в исследованиях социально-экономической тематики, имеются их источниковедческие разработки и публикации. В отличие от них семейно-правовые акты, закреплявшие семейные разделы, брачные обязательства, наследование имущества, используются чрезвычайно редко. Практически отсутствует и их публикации. Осуществленные во второй половине XIX в. издания исторических и юридических актов, в том числе духовных и сговорных грамот [189] XVI — начала XVIII вв., включали документы, относящиеся почти исключительно к служилому сословию. В некоторых их них имеются единичные публикации духовных гостей середины — второй половины XVII в. 2 На значение духовных завещаний и материалов об их утверждении для изучения генеалогии, размеров и состава личных состояний российской буржуазии конца XIX — начала XX вв. обратил внимание Г. X. Рабинович. На основе сибирских материалов он показал их содержание, научно-познавательную ценность, специфику и методику использования 3. Выявление же и изучение частноправовых актов XVIII в. в качестве источника по истории купеческой семьи никогда прежде не ставилось в качестве самостоятельной задачи, хотя имеются единичные, в том числе в виде приложений к монографиям, публикации отдельных семейно-правовых документов некоторых известных купеческо-промышленных фамилий 4. Включение духовных в научный оборот связано с проведением скрупулезного архивного поиска по фондам судебных и крепостных учреждений. По московскому населению — это фонды Юстиц-коллегии (№ 282) и Юстиц-конторы (№ 285), Московской ратуши и городового магистрата (№ 308) РГАДА, а также фонд Московского городового магистрата (№ 32) ЦИАМ. Основная масса семейно-правовых документов, сохранившихся в фонде Юстиц-коллегии, относится к дворянству, значительно меньше их по другим разрядам городского населения — купечеству (посадским людям), канцеляристам, церковнослужителям и приходскому духовенству, различного рода разночинцам (сторожам, отставным солдатам, лекарям и пр.). И все же можно говорить о достаточной массовости семейно-правовых актов не только дворян (она не подлежит сомнению), но и непривилегированных социальных разрядов московского населения. Относящиеся к ним документы исчисляются сотнями единиц. В числе выявленных автором завещаний имеются [190] немногочисленные духовные московских гостей, их жен или вдов и потомков. Ниже публикуются духовные гостей Михаила Федоровича Шорина (1711 г.), Алексея Остафьевича Филатьева (1731 г.), его жены Анны Семеновны (1730 г.), невестки Прасковьи Михайловны (1719 г.) — вдовы гостя Василия Остафьевича Филатьева и свояченицы Катерины Михайловой (1725 г.). Все эти лица находились друг к другу в отношениях родства или свойства, поскольку Михаил Шорин и Алексей Филатьев были женаты на сестрах Екатерине и Анне Семеновых, дочерях гостя Семена Остафьевича Лузина, умершего в начале XVIII в. Филатьев Алексей Остафьевич принадлежал к известной купеческой фамилии, представители которой с середины XVII в. состояли в высшей купеческой корпорации. Отец Алексея, Остафий Иванович, стал гостем в 1658 г., брат Василий в 1675 г. 5 В корпорацию гостей Алексей Остафьевич был записан в 1678 г. из гостиной сотни. Остафий Иванович Филатьев был племянником крупнейшего в Москве в середине XVII в. торговца сибирской пушниной Богдана Филатьева и, по наблюдению Н. Б. Голиковой, унаследовал его капиталы. Это позволило ему существенно расширить собственные торговые операции 6. Занятия соляным промыслом и соболиным торгом приходилось совмещать с казенными службами. Так, в 1677 г. Остафий Филатьев был назначен в Сибирский приказ для соболиной оценки 7. В 1678 г. размер оклада Василия и Алексея Филатьевых «с братьями» (Федором и Андреем) исчислялся в 1250 руб., но к 1705 г. в ответ на их челобитье был понижен до 860 руб. по причине «потери соляного и собольего промысла и многих убыток от соляных потоков и от пожара в ночное время». За Алексеем Филатьевым по раздельным сделочным записям также числилась третья доля оклада умершего его тестя, гостя Семена Лузина, в размере 112 руб. По указу 1711 г. оклад братьев Филатьевых был вновь понижен до 200 руб., «для того что они выплатились и торгов никаких у них нет», что, заметим, маловероятно, учитывая отнюдь не самый низкий среди гостей размер оклада. Тогда же было велено положенный на них оклад взять с братьев порознь — по 50 руб. с человека, что, скорее всего, свидетельствует о произошедшем между ними разделе 8. [191] Старший из братьев Василий Остафьевич скончался до первой ревизии, так как уже в феврале 1719 г. было составлено духовное завещание его вдовы Прасковьи Михайловой, умершей в том же году 9. Первым браком она была замужем за гостем Кириллом Яковлевым сыном Лабозневым, что известно из духовной ее сестры Катерины. Из-за отсутствия прямых наследников принадлежавшее ей недвижимое имение она распорядилась употребить на «устроение души». Однако ее сестра Катерина Михайловна, жена императорского певчего дьяка, считая себя законной наследницей Прасковьи («а после ее сестры моей наследников, кроме меня по линей ближе мужеска и женска полу не осталось») начала хлопотать о закреплении за нею движимого и недвижимого имущества скончавшейся сестры. В числе последнего в духовной Катерины упомянут двор на Ордынской улице в приходе церкви Чудотворца Варлаамия Хутынского и шесть лавок в разных рядах. Ее усилия, видимо, натолкнулись на ясно выраженную в завещании сестры волю, на страже, которой стоял ее душеприказчик, купец Сретенской сотни Авраам Дмитриев сын Иконников. Ему вдова Василия Филатьева передавала во владение, или для сдачи в наем (из содержания духовной это не ясно) торговые и складские заведения с тем, чтобы из выручаемых денег он вкладывал в церковь Покрова Пресвятая Богородицы «за годовую раннюю службу, и на свещи, и на ладан, и на вино церковное, и на чтение акафиста по пятидесяти рублев на год». Не успев при жизни закрепить за собой имение покойной сестры (хотя после смерти Прасковьи прошло уже 6 лет), Катерина в своей духовной (1725 г.) утверждала наследницей имения сестры свою дочь Прасковью Васильеву, поручая ей и ее мужу, Герольдмейстерской конторы канцеляристу, продолжить начатую ею тяжбу за наследство («бить челом и за делом ходить... самим своими убытки») 10. Отсутствует в материалах 1-й ревизии (данные 1725 г.) и Федор Остафьевич. В них значатся лишь двое Филатьевых — Алексей 65 лет с внуком Петром Дмитриевым 8 лет (следовательно, к моменту составления духовной в 1731 г. Алексею было 71 год, а внуку его 13-14 лет) и Андрей 42 лет с сыном Максимом 11 лет. В переписной книге выбывших после 1-й ревизии упомянутый в завещании Алексея Филатьева Андрей значится умершим, а его сын Максим — пропавшим без вести 11. Единственному продолжателю рода Филатьевых «гостиному внуку» Петру Дмитриевичу благодаря полученному от деда Алексея Остафьевича и бабки Анны Семеновны наследства удалось сохранить видное [192] положение среди московского купечества. В 1742 г. П. Филатьев завел в одной из своих ростовских вотчин шелковую фабрику. При восстановлении Главного магистрата в 1743 г. он входил в число кандидатов на пост вице-президента наряду с Семеном Чирьевым и Данилой Земским — также крупными московскими купцами и промышленниками. В то время Петр был самым молодым среди предложенных кандидатов. Ему было 25 лет, Семену Чирьеву — 50, а Даниле Земскому — 33 года. Однако в окончательную структуру Главного магистрата должность вице-президента не вошла 12. Будучи купцом 1-й гильдии П. Филатьев платил значительный для своей среды оклад. По книге 1748 г. он составлял 45 руб. Умер Петр Дмитриевич в 1757 г., а за год до этого его единственный сын Алексей «отбыл» из купцов в военную службу 13. Поскольку в это время ему было всего 11-12 лет, то, вероятнее всего, он был записан отцом в какое-то военное училище. Сестра Петра Филатьева Екатерина в 1740 г. была выдана им замуж за канцеляриста Камер-коллегии П. С. Киреева и получила в качестве приданого платье, посуду, алмазные и жемчужные изделия своей бабки. Упоминаемые в завещании Алексея Филатьева алатырские деревни, также предназначаемые им в качестве приданого внучки, Петр Филатьев продал, якобы с позволения сестры. Опротестовывая эти действия брата и желая получить из наследства деда недвижимое имение, Катерина вскоре после замужества подала доношение в контору Юстиц-коллегии 14. Жена гостя Алексея Остафьевича Филатьева Анна Семеновна (умерла 28 июля 1730 г.), была дочерью гостя Семена Остафьевича Лузина. Семен и Андрей Лузины — ярославские купцы гостиной сотни, а с 1675 г. гости — вели свою фамилию от отца Остафия, получившего прозвище «Луза», тогда как дед их именовался Лютовым 15. Два других брата — Илья и Михаил — оставались в гостиной сотне. В начале XVIII в. Лузины в Ярославле платили оклад десятой деньги 400 руб. Имение умерших гостей Андрея и Семена Лузиных унаследовал их брат Илья, дочери Семена (Екатерина и Анна) и зятья Семена Остафьевича (гости Михаил Шорин и Алексей Филатьев). Зятья по раздельным записям с Ильей Лузиным получили третью долю всех пожитков. После раздела по челобитью Ильи оклад с него был снижен до 100 руб. 16 Судя по духовной Анны Семеновны отец оставил своим дочерям в общее владение деревни и пустоши «со всеми крестьяны» в Алатырском, Ярославском и [193] Костромском уездах. В качестве таковых они сохранялись в течение десятилетий, так что Анна Семеновна в 1730 г. утверждала своего внука наследником недвижимого имения «в половине своей». Землевладение гостей, обладавших правом владения вотчинами, складывалось из разных источников. Как установила исследовавшая этот вопрос Н. Б. Голикова, во второй половине XVII в. основным каналом землевладения гостей являлась купля и заклад. Однако сохранявшееся право выкупа родовых вотчин, делая их приобретение не выгодным для гостей, сужало фонд потенциально пригодных для покупки земель. В сочетании со сложностью процедуры оформления такой покупки, требовавшей обязательной санкции властей, это обстоятельство не способствовало широкому развитию землевладения гостей. В 80-х годах в связи с заключением «Вечного мира» с Польшей состоялось пожалование отдельных московских гостей денежными и поместными окладами. Среди более 30 награжденных «за службы их и за денежные для военных людей подати» значатся гости Филатьевы и Семен Лузин. Остафий Филатьев и его старший сын Василий получили по 750 четвертей и 85 рублей, а Алексей Филатьев — 700 четвертей и 80 рублей, Семен Лузин — также 700 четвертей и 75 рублей 17. Каким образом и за счет каких земель происходила реализация указа 1687 г. до конца не ясно. В сведениях Поместного приказа 1700 г. упомянуты 10 гостей — землевладельцев. Их вотчины были ничтожны как по размеру земли, так и по числу крестьянских дворов. Самым крупным землевладельцем был А. Филатьев: ему принадлежало 113 дворов, главным образом, в Московском уезде 18. Другой зять Семена Лузина, Михаил Федорович Шорин, принадлежал к роду, насчитывавшему несколько поколений гостей. При пожаловании в 1675 г. Михаила Федоровича чином гостя были учтены «многие службы прадедов и деда, и дяди, и отца ево». Особую известность и соответственно влияние имел дед Михаила Василий Григорьевич, состоявший с 1616 г. в гостиной сотне, а с 1641 по 1682 гг. в корпорации гостей 19. В 1690 г. Михаил женился на дочери гостя Семена Остафьевича Лузина Екатерине, за которой взял приданого на 2 тыс. руб. По раздельной записи с шурином Ильей Лузиным о наследстве умершего его тестя Семена Лузина (скончался до 1705 г.) Михаил Шорин получил «пожитков и товарами в Казани и в Сибири» на 8 тыс. руб., взяв на себя и третью долю платежей десятой деньги умершего тестя в размере 112 руб. Помимо этих платежей «по зделочным раздельным записям» за тестя, [194] Семена Лузина, Михаил Шорин в 1711 г. платил оклад в 45 руб 20. Тогда же все свои и доставшиеся ему еще от деда дворы, деревни, лавки, соляные варницы и места он завещал своей бездетной жене. Поручая ей заплатить числившиеся на нем таможенные пошлины, доимки и заемные деньги на огромную сумму в 15 тыс. руб., все оставшееся после этого имение он вверял жене за ее приданое и за полученные «после отца» ее пожитки, истраченные «на долги деда своего и свои и десятые и всякие поборы» 21. Подобные компенсации незаконных растрат мужьями приданого имущества своих жен встречались в завещаниях лиц разной социальной принадлежности на протяжении первой половины XVIII в. 22 В 1713 г. по прошению вдовы Екатерины Семеновны размер платимого ею за мужа оклада был понижен до 15 руб. «для того, что муж ея выплатился и в долги великие впал; а ныне у ней торгов и промыслов никаких нет». За ней продолжали числиться и платежи, вносимые Михаилом Шориным за ее отца, Семена Лузина. Тогда же по приговору Сената (29 сентября 1713 г.) были возвращены отписанные было за недоимку находившиеся в Ярославском уезде принадлежавшие Алексею Филатьеву и Михаилу Шорину деревни (в разных станах двор помещиков и 5 дворов крестьянских) 23. В духовной А. О. Филатьева упомянут дед его внука «с материной стороны» — Иван Иванов сын Мокеев, бывший, следовательно, отцом невестки завещателя. Последняя названа в завещании Анны Семеновны в числе ее кредиторов как Анна Петрова дочь, что не согласуется с именем ее отца. Объяснить это можно лишь предположив, что И. И. Мокеев был ее отчимом. Мокеевы — купцы гостиной сотни, в числе немногих фамилий оставались вполне экономически крепкими на протяжении всего XVIII в. В 1713 г. размер их окладов в среднем был 10 руб. В середине XVIII в. входили в 1-ю гильдию 24. Мокеевы находились в свойстве с гостиным сыном Василием Гавриловичем Чирьевым, который был женат на дочери Ивана Мокеева и соответственно находился в родстве с его потомками по материнской линии. Шурин Василия Гавриловича Чирьева Иван Иванович Мокеев сделал карьеру на чиновничьем поприще, дослужившись к 1748 г. до ранга асессора. За этот год имеется несколько отпускных и купчих гостиного внука 1-й гильдии купца Ивана Васильева сына Чирьева и его двоюродного дяди Алексея Григорьевича Мокеева на дворовых людей, принадлежавших им по наследству [195] после их родственницы, «дочери асессора Ивана Ивановича Мокеева», «девицы Авдотьи» 25. Возможно, это и был тот самый дед Петра Дмитриева сына Филатьева «с материной стороны». Судя по его подписи под завещанием в начале 30-х годов, тогда он был «монетных дворов минц-мейстер», и как специалист монетного дела был хорошо известен правительству. В числе «искусных и знающих людей» И. И. Мокеев в 1730 г. был включен в состав созданной в это время Комиссии о монетном деле. * * * Содержание публикуемых духовных многообразно. Они дают возможность уточнить важные детали биографий, семейно-брачных отношений, имущественного и хозяйственного положения представителей известнейших купеческих фамилий XVII-XVIII вв. Духовные содержат сведения о круге прямых и боковых наследников, выделяемой им доли наследства, правах жены на имущество мужа, размере и использовании ее приданого и компенсации этого незаконного действия. Выясняются пути формирования и состав наследственных владений, включавших родовую недвижимость (деревни, лавки, соляные варницы, дворы), имущество, полученное в виде приданого и наследуемое от тестя, прослеживается их дальнейшая судьба. Очень интересны содержащиеся в духовной Алексея Филатьева наставления внуку относительно его житейского и делового поведения, отношений с дворовыми людьми, родственниками и опекунами. Заботой об интересах несовершеннолетних внуков проникнуто его стремление удержать их мать — вдову от повторного брака. Исключительную ценность для характеристики самосознания купечества имеет предпосланная внуку социальная ориентация выбора невесты. Этот старец, переживший смену эпох и не одно царствование, получивший чин гостя еще при Федоре Алексеевиче, но и в начале царствования Анны Иоанновны по-прежнему именовавший себя гостем, со всей твердостью предписывал своему единственному наследнику «отыскивать» невесту из купечества, «не соизволяя» и запрещая выбирать ее из шляхетства. Духовные интересны и для характеристики религиозности людей XVIII в. Они дают возможность судить об их вере в бессмертие души и загробную жизнь, что проявлялось в заботе «о строении» души после смерти. Правда, в данном случае завещатели, за исключением Прасковьи Михайловны, не уделили этому вопросу много внимания, не пояснив душеприказчикам, как это нередко делалось, каким образом им следовало «строить и поминать» их душу, как часто, где и на какие средства. Отсутствуют и указания на место погребения, на церковную благотворительность при жизни и после смерти. [196] * * * Для вступления в силу составленного дома завещания необходимо было его зарегистрировать. Для этого наследник или душеприказчик подавал в крепостное учреждение челобитную (доношение) с предъявлением подлинной духовной и ее копии. В результате определенной процедуры (опрос лиц, подписавших завещание, обращение к действующему законодательству, составление выписки по делу с изложением всех его стадий) духовную записывали в крепостную книгу. С челобитчика брались предписанные законом пошлины, и ему с распискою возвращалась подлинная духовная с соответствующей на ней пометкой о внесении ее в записную книгу. Подобный комплекс документов позволяет восстановить процедуру освидетельствования завещаний и выяснить некоторые подробности их составления, не говоря уже о бесценной возможности получить текст самой духовной. Поскольку духовные относились к сделкам, регистрация которых оформлялась записью «слово в слово», то в случае утраты самих дел по освидетельствованию духовных их текст может быть воспроизведен по записям крепостных книг. Три из публикуемых ниже духовных (М. Шорина, Прасковьи и Катерины Михайловых) выявлены среди таких регистрационных записей Московской крепостной конторы, две же (А. Филатьева и его жены Анны Семеновны) обнаружены в виде копий в отдельных делах по освидетельствованию и регистрации составленных при свидетелях завещательных писем. Все они извлечены из ф. Юстиц-коллегии РГАДА. Комментарии1. Работа выполнена в рамках проекта РГНФ (№ 99-01-00307) «Семейно-имущественные отношения в среде московского купечества XVII в.». 2. Суворов Н. И. Духовное завещание Гаврилы Фетьева // Вологодские епархиальные ведомости. 1873. № 3-5; Акты, относящиеся до юридического быта Древней России. Т. 2. СПб., 1864. Стб. 663-665 (духовная гостя Ильи Федоровича Нестерова 1697 г.); Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. Кн. 4. М., 1873. С. 57-61 (духовная гостя Григория Леонтьевича Никитникова 1651 г.). 3. Рабинович Г. X. Малоизученные источники по истории буржуазии в России (Некоторые вопросы методологии и методики исследования) // Методологические и историографические вопросы исторической науки. Вып. 7-8. Томск, 1972. 4. Черкасова А. С., Мосин А. Г. «На благо любезного Отечества» // Демидовский временник. Кн. 1. Екатеринбург: Демидовский институт, 1994. С. 246-275; Юркин И. Н. Демидовы в Туле. Из истории становления и развития промышленной династии. М; Тула, 1998. С. 259-261; Брянцев М. В. Купеческие завещания // Право: история, теория, практика. Вып. 3. Брянск, 1999. С. 205-212. 5. Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации России XVI — первой четверти XVIII в. Т. 1. М., 1998. С. 122, 123. 6. Там же. С. 130. 7. Аксенов А. И. Генеалогия московского купечества. Из истории формирования русской буржуазии. М., 1988. С. 42. 8. Материалы для истории московского купечества. Т. 1. Прилож. 3. М., 1891. С. 16-17; Доклады и приговоры правительствующего Сената. Т. 3. Кн. 2. № 785. С. 797-798; см. также: Аксенов А. И. Генеалогия московского купечества. С. 42; РГАДА. Ф. 282, Юстиц-коллегия. Oп. 1. Ч. 1. Д. 544. Л. 87 об.-88. 9. РГАДА. Ф. 282. Oп. 1. Ч. 1. Д. 544. Л. 87 об.-88. 10. Там же. Д. 548. Л. 5-6. 11. Аксенов А. И. Генеалогия московского купечества. С. 42. 12. РГАДА. Ф. 291, Главный магистрат. Oп. 1. Ч. 6. Д. 21837. Л. 12. 13. Аксенов А. И. Генеалогия московского купечества. С. 42. 14. РГАДА. Ф. 282. Oп. 1 Ч. 2. Д. 3520. Л. 23. 15. Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации... С. 9. 16. Кизеветтер А. А. Посадская община в России XVIII ст. М., 1903. С. 378. 17. Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации.... С. 35. 18. Там же. С. 37. 19. Там же. С. 141. 20. Доклады и приговоры правительствующего Сената. Т. 3. Кн. 2. № 785. 21. РГАДА. Ф. 282. Oп. 1. Ч. 1. Д. 544. Л. 92 об.-93 об. 22. Там же. Д. 547. Л. 157 об.-158; Д. 548. Л. 207 об.-210 об.; Д. 554. Л. 103-103 об.; Д. 556. Л. 5 об.-6 об.; Оп. 1. Ч. 2. Д. 3989. Л. 1 об.-2. 23. Доклады и приговоры правительствующего Сената. Т. 3. Кн. 2. № 785. 24. Аксенов А. И. Генеалогия московского купечества. С. 50-51. 25. РГАДА. Ф. 282. Oп. 1. Ч. 1. Д. 567. Л. 195, 196-199, 262, 511. Текст воспроизведен по изданию: Духовные гостей Михаила Шорина (1711 г.) и Алексея Филатьева (1731 г.) // Очерки феодальной России, Вып. 5. М. УРСС. 2001 |
|