№ 1

28 мая 1708 г.

Сего маия 22-го дня ² в отписке господина азовского губернатора Толстова написано.

1-е. Сего ж маия в 8 день прислан к нему в Троецкой донской казак Семен Кульбака, которой был на Бахмуте атаманом и в Черкаском от вора-изменника

2 Отписка прибыла в Разрядный приказ 22 мая. Допрос С. Кульбаки состоялся 24 мая. Боярский приговор в Ближней канцелярии состоялся 28 мая. [122] Булавина был в осаде и воровство ево видел, да азовских пушкарей 2, которые посланы были по войсковой отписке из Азова в Черкаской для оберегательства от того вора; и те пушкари сидели в осаде и по взятии Черкаского были у того вора за караулом. И того казака и роспросные их речи прислал он к Москве. А в распросех их написано.

2-е. В допросе. Апреля в 27 день вор Булавин сь единомышленики своими пришол к Черкаскому и стал на речке Василевой, и апреля в 28 день Черкаской осадил. И Рыковские и Тютерева и Скородумова станицы ему, вору, здались. И в то число ис Черкаского по том воре били ис пушек во весь день, и сидели в осаде сутки з двои. И майя в 1 день на Черкаском острову Дурная да Прибылая станицы ему, вору, здались же, и ево воровских единомышленников пустили в Черкаской, и караулы поставили ево воровские.

И в то число пришол в тот Черкаской товарыщ ево вор Игнашка Некрасов и по веленью Булавина сь единомышленники своими в Черкаском взял войскового атамана Лукьяна Максимова да старшин Ефрема Петрова, Обросима Савельева, Ивана Машлыченко, Никиту Саломату и отвез в Рыковскую станицу, и розвел их по ста-нишным избам и посадил за крепкими караулы, и пожитки тех старшин ис Черкаского вывозили те воры за Рыковскую станицу на Бугры, где Булавин с советники своими стоял, два дни лошадей по 10-ти и больши. И войсковую печать он, вор, взял к себе. А насеку войсковую и бунчюк, и знамя и булаву взяли ль, того он не ведает. И ныне тот вор стоит на вышеписанных же Буграх.

А в Черкаской и в Рыково, и в Скородумову станицы почасту для всяких дел приезжают от того вора Игнашка Некрасов да Сенька Драной. И круги бывают частыя близ Скородумова. И в тех кругах в одно время в кругу тот вор с своими единомышленики приговорили атамана Лукьяна Максимова и старшин побить до смерти. И приводили ево, Лукьяна, да Ефрема в круг, и бил он, вор, их плетьми, спрашивая у них денег и всяких их пожитков. И тот атаман и старшины при нем были живы.Только тот вор помышляет и говорит, что, тех старшин побив и пограбя пожитки, итить на Аграхань или на Куру реку, которая за Аграханью.

А атамана де никого в Черкаском было не выбрано. А слышал он, что тот вор хочет выбрать в войсковые атаманы Илью Григорьева или из Рыкова Степана Ананьина. А ково выберут — не ведает. А под Азов и под Троецкой итить он помышляет ли, того он не слыхал и о намерении ево не знает.

От того ево воровского войска конницы тысячи з 2000 да водяным путем с 6000 человек, и ис тех судовых казаков тот вор хочет отпустить по Дону против полков великого государя в верхние городки. А тот казак ис Черкаского ушол тайно майя 6-го дня, чтоб ему занапрасно от того вора не пропасть, и пришол в Азов для доношения о том.

3-е. В допросе азовских пушкарей написано. Посланы де, они были из Азова с азовскими же пушкарями, всего 10 человек, на Дон, в Черкаской для пушечной стрельбы против вора Булавина. И апреля в 27 день тот вор сь единомышленики своими пришел к Черкаскому и стал на речке Василевой, и после того на другой день Черкаской осадил. А они де, пушкари, стояли по розным раскатам. И в то де, время Рыковские и Тютерева, и Скородумова станицы ему, вору, здались. А ис Черкаского в то число по том воре били ис пушек во весь день, и сидели в осаде сутки з двои.

И в то же время они, казаки, войском ис Черкаского посылали к нему, вору, в Рыковскую станицу для переговорки Василья Большого да Василья Меньшова Поздеевых. И в тот день они в Черкаской не пришли, для того что их тот вор ис той станицы не отпустил и прошал де у них старшин — атамана Лукьяна Максимова, Ефрема Петрова, Никиту Соломату, Обросима Савельева, Ивана Машлыченка. И вышед ис той станицы от него, вора, переговорщик, стоя на мосту, говорил им, войску, чтоб они того атамана и старшин ис Черкаского к нему, вору, в Рыковскую станицу выдали, а буде не выдадут, и они де Василья Большово и Василья ж Меньшего Поздеевых к ним в Черкаской не отпустят и станут в ночь приступать [123] к Черкаскому. И ис Черкаского де войском тому переговорщику казали: вы де приступайте, а они де на противность готовы, а старшин не отдадут.

И в ту де ночь ис Черкаского Дурная до Прибылая станицы к нему, вору, отложились, и атамана и старшин побрали за караул и перековали, а поутру отдали к нему, вору, в Рыковскую станицу. И он, вор, тех старшин к себе взял, а Поздеевых отпустил в Черкаской. А они де, пушкари, были в Черкаском за ево воровским караулом. И от него де, вора, из Рыковской станицы воровские старшины приезжают ис Черкаского де к нему, вору, в Рыковскую станицу, Поздеевы и иные старшины ездят. А черкаские де казаки сказывали ему, что де от вора Булавина Лукьян Максимов и старшины биты были плетьми.

4-е. Майя в 6 день вор Булавин сь единомышленники своими атамана Лукьяна Максимова и старшин Ефрема Петрова, Никиту Саламату, Обросима Савельева, Ивана Машлыченка казнили смертью — отсекли головы. А к той де казни они, пушкари, все 10 человек пришли смотрить за воровским караулом. И во время казни, при смерти Ефрем Петров ево воровским старшинам говорил: хотя де он от них и умрет, а слово де ево не умрет; тот де они остров такому вору отдали, а великому государю тот остров знатен и реку де он, великий государь, всю очистит и их воров выведет.

А вора де Булавина у той казни не было, а был в Рыковской станицы у брата своево; и, быв, поехал на поле к реке Василеву, где он, вор, с своими единомышленники стоит, потому что де он в Черкаском и в Рыковской, и в ыных станицах не живет, а приезжает наездом по вся дни. И того де дня, как тех старшин казнили, старшины де ево воровские научили ево, Тимофея, с товарыщи у него, вора, проситца, чтоб их ис Черкаского отпустил в Азов. И они де у него о том просили. И он, вор, их всех 10 человек велел отпустить и на заставех нигде не держать. А ничего де им он, вор, при отпуске не говорил и на разоренья государевых городов он и старшины не похвалялись. А какое де у него, вора, намерение, не ведают. А голудьба де, ево ж воровские единомышленники, переговаривали, чтоб итить на Азов и на Троецкой. А [в] войсковые де атаманы по отпуск их нихто у них не выбран. А ково у них, воров, на атаманство намерение выбрать, того не ведают же.

5-е. Сего ж майя 24-го дня в Ближней канцелярии перед бояры вышеписанной же казак Семен Кульбака в допросе сказал. Уроженец он из заднепрского города Умани; пришол ис того города в Черкаской на житье при атамане при Корнее Яковлеве тому з 27 лет или болыши, и жил в Черкаском. И в 707 году после сырной недели послан он из войска на Бахмут и был атаманом до благовещениева дни нынешнего 708-го году (Т. е. до 25 марта 1708 г.), как ему прислан на перемену новой атаман Харитон Абакумов, и после перемены по нынешнее время жил в Черкаском же.

6-е. Как господин полковник Долгорукой был в донецких городках и вор Булавин ево, полковника, и при нем будучих побил, и он, Семен, в то время на Бахмуте не был — был в Черкаском з денежною войсковою казною, которая збиралась на Бахмуте с соловарен на строенье каменной церкви в Черкаском. И как он, Семен, отпущен ис Черкаского, едучи дорогою, слышал от Сухаревского казака, что господин Долгорукой, при нем з будущими, побиты в Шульгинской станице.

И, приехав, он на Бахмуте жил до войскового указу смирно и про умысл вора не ведал, и пи от кого своей станицы к злому намерению ничего но слыхал, и нихто в бытность ево, Семенову, из Бахмуцкой станицы к тому вору не пристали, для того что он, Семен, приводил их к евангелию и х крестному целованию, дабы они великому государю служили верно и не изменяли.

7-е. Как бывшей войсковой атаман Лукьян Максимов, уведов того вора Булавина бунтовство, пошол ис Черкаского с старшинами, с Ефремом Петровым, с Микитою Саламатою и с войском донским походным и с калмыки, и к нему, Семену, присланы были от него из войска с войсковою грамотою присыльные, чтобы он, Семен, собрав с своей Бахмуцкой и Сухаревской, Краснянской, Боровской станиц казаков, шол в случение к нему, атаману, для поимки оного же вора Булавина. [124]  

И он, Семен, собрав тех станиц казаков 400 человек, с ним, атаманом, случился на речке Боровой, и был над теми казаками полковником. И, догнав Булавина под Закотным, был бой, которого бою в ночи они, воры, разбежались. И после того бот атаман с войском Белогородку и Шульгинской выжег. А он, Семен, по ево атаманову веленью Сзатолуцкую, Мелоброцкую станицы за воровство и за бунт выжег же. И которые из воровского табуру в те городки при нем, Семене, прибежали, и он, поймав их, 16 человек отослал в походное войско к вышеписанному атаману, ис которых отосланных от него и ныне сидят в Азове за караулом.

8-е. Как господина полковника Долгорукого полковница ехала ис Троецкого к Москве, и он, Семен, встретя ее, полковницу, и отправя с съестными запасы и конским кормом, проводил с казаками до урочища Ступок, от Бахмута в 5-ти верстах (На полях около 8-го пункта запись: В скаске порутчика Герасима Кожевникова, которой при той полковнице был, [сказано], что тот казак до того урочища их провожал).

9-е. Как он, Семен, по перемене з Бахмута в Черкаской приехал, и по приезде ево войсковой атаман с войском на третей день пошол в поход против вора Булавина сь ево единомышленики на усть Хопра. А в Черкаском до походе войскового атамана был наказным войсковым же атаманом Илья Зерщик, а ясаулами были Василей Меньшой Поздеев да Иван Матстарица, да он, Семен.

10-е. Которые воровские письма присланы были в Черкаской к нему, Илье, с войском, и он, Илья, таких писем в войску не прочитал и никому о том не объявлял. А он, Семен, и иные старшины про присылку таких воровских писем в переговорках слышали и мыслили, что войску они не объявлены, знатно прелестные, чтоб в тамошнем народе сумнения какого не учинить. А он, Семен, и другие старшины, кроме переговорок, таких воровских писем подлинно не видали и от него, Ильи, ни о чем о том не слыхали.

11-е. Как Лукьян Максимов ис походу пришол в Черкаской розбитой с войском на речке Перекопе, и по приходе ево атаманском в Черкаской на другой или на третей день, а подлинно не помнит, читали в кругу присланное воровское от Булавина письмо, а в нем написано:

Батюшко Илья Григорьевич да Василей Большой Лаврентьевич Поздеев. За что они напускают на него, Булавина, атамана Лукьяна Максимова с войском и с калмыки, которые били на него, Булавина, с воровским ево войском. И он де, Булавин, с ним, Лукьяном, попративились, и он, Лукьян, от него, вора, с войском, покиня денежную казну и пушки, побежал в Черкаской. И чтоб он, Илья и Василей, по ево Булавина прошению ево, Лукьяна, с старшинами: с Ефремом Петровым, с Обросимом Савельевым, с Микитою Соламатою, с Ываном Машлыченком дали на поруки или, сковав, держать велели.

12-е. Будучи он, Семен, в Черкаском, слышал: вор де Булавин злой свой замысл учинил и господина полковника Долгорукого убил за то, как он, Булавин, был на Бахмуте атаманом до ево, Семенова, бытья за год и присланного дьяка с Воронежа Горчакова держал за караулом, для которого розыску поведено быть Долгорукому, а ево, Булавина, войском велено было, сыскав, заковав, отослать на Бахмут к розыску к нему, господину Долгорукому; и он, вор Булавин, послыша то о себе, прибрав к себе таких же воров, того полковника при нем з будучими побили.

13-е. Он же, Семен, в Черкаском про потсылку от шведа к соединению и от низовых, которые явились около Казани и Пензы в том же воровстве, также и от турок и от кубанцов, и от крымцов к разрушению мирнаго доставления, ни от кого не слыхал.

14-е. В Запорожскую Сечю Лукьян Максимов с войском посылал с войсковыми своими письмами во время походу своево на Булавина на речку Перекопку ис Черкаского казаков Степана Мумыку, Панкрата Орленка: буде в Сече вор Булавин явитца, чтоб ево, поймав и сковав, держали, а в войско б для ведома о том писали. И как те посыльные из Запорожья возвратились и, приехав к Черкаскому, не [125] ведая, что вор Булавин Черкаской овладел, и булавинцы ис тех посыльных Панкрата Орленка поймали и у себя задержали, а Степан Мумыка ушол и ныне в Азове.

15-е. Апреля 27-го дня вор Булавин сь единомышленники своими пришол к Чер-каскому, стал на речке Василевой. И того ж апреля 28-го дня он, вор, через тое реку, зделав на бударах мост, с своими единомышленики переправился. И, переправясь, того ж апреля 29-го числа на первом часу дня пришол под три Рыковские и под Тютеровскую и под Скородумовскую станицы, и была у него, вора, с станичными казаками пересылка. И чрез тое пересылку те казаки к себе в станицы ево, вора, с единомышленники ево пустили и к ево воровству склонились. А тех 5-ти станиц казаков будет человек с 1000-ю и болыпи. И тот вор пришол со всеми своими единомышленики в Скородумовскую станицу, которая от Черкаского в близости, чрез мост. И они ис Черкаского по тому городку и по ворам били ис пушек и из мелкого ружья и бросали бомбы чрез целой день.

И апреля ж 30-го дня присланные от вора Булавина чрез проток, где мост был, говорили к ним, войсковому атаману, в Черкаской, чтоб к ним прислать в Скороду-мову станицу Василья Вольтова да Василья Меньшова Поздеевых для переговорки. И он, Лукьяп, с войском послали их, Поздеевых, да с ними старшин Матвея Можара да Тимофея Саколова. И вор Булавин Матвея и Тимофея в Черкаской отпустили к ночи, а Поздеевых у себя задержали и приказывали с ними, Матвеем и Тимофеем, чтоб Лукьяна Максимова и вышеписанных старшин 5-ти человек ис Черкаского к ним, ворам, отдали. И Дурной да Прибылой станицы казаки, которые с ними в Черкаском в асаде были, услыша от них, Матвея и Тимофея, такие слова, говорили всенародно, чтоб им за старшин не стоять, и к тому воровству склонились.

Да и Леонтей Поздеев в то время говорил же, чтобы за тех стариков не стоять же, для того что и братьев ево в воровском Булавина обозе за них задержали.

И в то же время Илья Зерщик и он, Леонтей Поздеев, Лукьяна Максимова и вышеписанных старшин велели караулить тем же людем, которыми они, старшины, во время той осады владели. И на другой день Лукьяна Максимова с старшиною отдали к нему, вору Булавину, в Скородумовскую станицу, а Поздеевых он, вор Булавин, отпустил в Черкаской по-прежнему.

И Черкаской овладели они, воры, и караулы на раскатех и в других местех поставили свои воровские.

16-е. Как они Черкаским овладели, и в то время Булавина товарыщ, вор же, Йгнашка Некрасов, приезжал в Черкаской и всякую росправу но веленью вора Булавина росправлял. А тот Игнашка был в Голубых рядовым же казаком и в воровском замысле с Костькою, которой напред сего ушол на Аграхань для воровства ж и бунту, был же. И великому государю во время азовского походу он, Игнашка, принес вину, за что по прощенью и наказанье ему учинено.

17-е. С тем же Игнашкою во отправлении были от Булавина Старой Айдарской станицы атаман Сенька Драной да казак Кирюшка Нос. И пожитки Лукьяна Максимова и вышеписанных старшин вывезли на Бугры, где вор Булавин стоял.

18-е. Войсковую печать он, вор, и писаря войскового Ивана Андреева, которой войсковые письма отправлял при Лукьяне Максимове, взял к себе. Также и ныне тот писарь при нем, воре Булавине, отправляет же. А насеку войсковую и бунчюк, и знамя, и булаву в бытность ево, Семенову, он, Булавин, к себе не взял. А то все и другую войсковую казну, которое в казне под церковью Иоанна Предтечи, все при нем, Булавине, переписано, и после ево, Семена, что учинилось, не ведает.

19-е. Он же, Семен, слышал, что в воровских кругах вор Булавин с своими советники приговорили и всеконечно мыслили Лукьяна Максимова и вышеписанных старшин побить до смерти за их к ним войсковые обиды, а побивши б их принесть великому государю вину, чтоб они в том были прощены. А о замысле их воровском, приходе к Азову и к Троецкому и под украинные городы, ничего он не слыхал, только говорят, чтобы скорее в том вицу принесть, не дожидаясь к себе государевых полков. [126]

20-е. Лукьяновой и старшинским женам ничего от него, вора Булавина, кроме грабежу и разоренья, не было, и остались живы.

21-е. Которые старшины и рядовые ныне в армее, и тех женам и из домов их никакой утраты и разорения не было ж.

22-е. Он же, Семен, будучи в Черкаском, от булавинцов, как они овладели Черкаской, слышал, что он, Булавин, после розгрому на Айдаре был в Черкаском в монашеском платье и стоял близ войскового их круга. И ведал де об нем, Булавине, в то время толко один Илья Зерщик.

23-е. В Черкаском де хлеб в бытность ево, Семенову, покупали по велению Булавина дешевою ценою: бочку по полтине, а мещорку по гривне. И такого де хлеба в Черкаском малое число, только что будет до зимы. И слышал он от булавинцов в переговорках: тот де хлеб они поедят, а болыпи того где взять — не ведают. А в Паншин де для взятья хлеба при нем, Семене, посылки не было. А паншинского де жителя, знатнаго старшину Савелья Чекунова да стараайдарского бывшаго атамана Фому Алексеева, Закотенской станицы атамана ж Матвея Медведева, Курмоярской станицы атаманского Семенова зятя курмоярского Сидора посажали в воду за то, что с ними, ворами, быть не похотели; а с Медведицы старшину ж Семена Кобыльского застрелили из ружья.

24-е. Он же, Семен, слышал от единомышленника Булавина, от Стрельчонка, которого держат ныне в Азове за караулом, что вор Булавин природою подлинно салтовец из русских людей.

25-е. Он, Семен, оставя в Черкаском жену свою, служа великому государю верно и радея, ушол в Азов для доношения, и не хотя крестного целования в верной своей к великому государю службе отставить.

Подлинное доношение за приписью думного дьяка Автамона Иванова да дьяка Ивана Уланова. Справа Савостьяна Гермонова.

И маия в 28 день по указу великого государя бояря, будучи в Ближней канцелярии, слушав вышеписанного доношения, приговорили: присланного из Азова казака и роспросные ево речи послать к великому государю в поход из Розряду с нарочным куриэром.

У подлинного приговору приписано министрскими руками тако: Иван Мусин-Пушкин. Лука Долгоруков. Матвей Гагарин. Матвей Головин. Петр Хитрова.

С сего доношения и з боярского приговору список из Ближней канцелярии за скрепою дьяка Ивана Чередеева подьячей Савастьян Германов принял вышеписанного числа.

ЦГАДА. Разряд IX. «Кабинет Петра I», отд. I, кн. 18, ч. I, лл. 488?96. — Копия.
Другая копия: ГПБ им. Салтыкова-Щедрина. Рукописи, отдел.Эрмитажное собрание, д. 559, лл. 207об-212 (Копии ЦГАДА — современные (20-е годы XVIII в.); копия ГПБ — нач. XIX в.).

№ 2

15 июня 1708 г.

(Отписка получена в Москве 15 июня 1708 г. Вероятно, тогда же и было составлено доношение)

Сего июня 15-го дня писал из Азова губернатор Иван Толстой, и при отписке своей прислал о Булавине сь ево единомышленники из розных мест ведомости. А в них написано:

1-е. Майя в 16 день приехал ис Черкаского в Озов Веденихт Ян Грек и сказал: как де вор Булавин был в кругу, а он от него слышел, что пошлет он от себя к нагайцом, чтоб с ними ему, вору, учинить мир особой. [127]

2-е. Майя ж в 19 день данской казак Алексей Мартинов, которой и посылан в Черкаской тайно, приехав в Азов, сказал: в Черкаском де он, Алексей, ночью был и виделся с войсковым толмачем с Михайлом Сулиным. И он де, Михайло, сказывал ему, Алексею, что де вор Булавин посылает на Кубань кубанских татар 2-х человек, которые были в неволе у атамана Лукьяна Максимова да у Микиты Соломаты, да 2-х человек казаков с письмами, а знатно де для того, что он, вор, сь единомышленники своими и Рыковских станиц с казаками хочет бежать на Кубань вскоре. И Рыковских де станиц казаки лошади и телеги готовят.

3-е. Того же числа посланы из Азова в степь на те места, которыми местами имеетца проезд ис Черкаского на Кубань, конной службы афицеры с конными людьми 60 человек. Велено им на тех дорогах и в степи смотрить накрепко, чтоб от него, вора Булавина, посыльных с письмами на Кубань, переловя, привесть в Азов.

4-е. Майя в 26 день писали в Азов к губернатору ис Черкаского донские казаки Тимофей Соколов да Иван Юдак, что ис Черкаского от вора Булавина подлинно поедут на Кубань, для чего выбран ехать Черкаской станицы казак Васька Шильца.

5-е. Того ж числа приехал ис Черкаского Средней станицы казак Тит Семенов и сказал. Майя де 25-го числа в Черкаском у Булавина сь единомышленники ево верховых городков да Рыковских трех да Скородумовой да Тютеревой станиц с казаками был круг, в котором Булавин определил послать на Кубань оного же казака Шильцу с письмами. И присрочено ему ехать майя 26-го числа, а с ним посылают из верховых городков 2-х человек да торговых армян, которые, живучи в Черкаском, торговали, 4-х человек да кубанского татарина.

6-е. Тот же казак объявил письмо к губернатору от старшины Ильи Григорьева, в котором написано, что Булавин хочет бежать на Кубань со единомышленники своими — со изменники, а их, которые к ево злому совету не приставают, хочет всех побить и Черкаской выжечь.

7-е. Майя в 28 день оные посыльные афицеры, приехав в Азов, объявили посланных от Булавина на Кубань с письмами турчан и татар и армянина 6 человек, и при них калмыцкого ясыря 23 человека, и посланные с ними письма, а в них написано:

В прелесном письме от Булавина к кубанским казакам, к атаману к Савелью Пахомову написано. Послали они на Кубань, в Ачюев, к Хасяну-паше и к Сартлану-мурзо свои войсковые письма об мировом между ими и крепком состоянии, а о Лукьяне Максимове с старшиною являют, что их за согласие з бояры и к ним за разоренья побили. Да в том же письме написали, что стали они за веру. В том же прелесном письме написано: естли де великой государь их но пожалует против прежнего, как жили отцы их, и они де от него отложатца и станут служить турскому султану. И чтоб с того письма оставить им на Кубани у себя список, а подлинное письмо послать к салтану, что великому государю в мирном состоянии отнюдь бы не верить, потому что он многие земли за мирным состоянием разорил и ныне разоряет, также и на него, салтана, карабли и каторги, и иные многие воинские суды и всякое воинской снарят готовит (См. это письмо, полностью опубликованное в сб. «Булавинское восстание», М., 1935, стр. 461).

8-е. В прелесных письмах к кубанскому, к ачюевскому владетелям, к Хасяну- паше да к Сартлану-мурзе, от него же, вора Булавина, написано, чтоб с ними ему, вору, с войском жить по-прежнему в дружелюбии и в мирном состоянии. И прислали б к ним знатных своих старшин с письмами для договору и мирного состояния и разделки. А буде они похотят за многие от калмык обиды и разоренье на них итить войною, и они б с ними войском шли в поход (См. там же, стр. 460).

9-е. Взятые турчаня и татары, и армянин сказали.

Первой сказался турченин, житель города Ачюева. И апреля во 2 день нынешняго 708-го году ехал он из Ачюева с товаром с посланцами, которые посланы были [128] из Ачюева ж в Азов с листами. И не доехав Азова, от тех посланцов поехал в Черкаской. А под тем его таваром были наемщики — кубанские татары, 2 человека.

И будучи в Черкаском тот тавар он испродал, а на те деньги купил платья и всякой рухляди на 77 рублев на 30 алтын 4 деньги. Да он же с товарыщи купил в Черкаском калмыцкого ясыря 16 человек, дали 270 рублев. И, купя то все, собрались они с таварыщи своими ис Черкаского ехать на Кубань, и просились у Булавина об отпуску. И он сперва было их отпустил, а после говорил: будет де они, взяв у него, Булавина, на Кубань письма свезут, и он де их отпустит, а будет де не возьмут, и он их не отпустит. И прислал де к нему в ряд с толмачом с Михаилом Сулиным да з другим казаком, а как зовут не знает, 3 письма за войсковою печатью. И он де, Михаила, те письма отдав ему, приказывал: приехав на Кубань, отдать казаком-ахреяном. И он де, приняв у него те письма, спрятал в мешок. И ис Черкаского собрався с товарыщи своими поехал на Кубань. А словесного де приказу от него, вора Булавина, с ним никакова не было. А что в тех письмах писано, не ведает, только де при отдаче тех писем он, Михайло Сулин, ему втайне говорил, чтоб де он те письма на Кубань не возил, а, едучи б дорогою, зарыл в землю или б, завесчи к Азову, отдал, кому надлежит.

И по тому де приказу он те письма к Азову завесть хотел. И на дороге де на шляху, которым ездят на Кубань, в ночи, азовские конные, наехав на них, всех побрали, в те письма у него взяли (Далее запись на полях: А которые афицеры ево поимали, и они сказали: как де ево поимали — спрашивали, нет ли каких от Булавина с ним писем, и он у себя не сказывал, и они, посыльные, не поверя тому, стали обыскивать и нашли у них оные письма. А тот турченин в допросе говорил, что таких слов тем людем, которые ево поимали, не говаривал). Да и у него ж де те казаки взяли платья и рухляди, по цене на 13 руб. на 18 алтын 4 деньги, да крымских денег 13 рублев 24 алтына 2 деньги.

Другой человек сказался турченин же, житель города Бахчисарай. Тому де з год приехал он к Азову для торгового промыслу и, быв в Азове, поехал в Черкаской и в Черкаском живучи торговал. И с товарыщи собрався в Черкаском, поехали было на Кубань и хотели заехать к Азову; а будучи он в Черкаском купил ясырю 8 человек; дал 268 руб. Да у него ж взято две лошади и платья, и всякой рухляди по цене на 54 руб. 31 алтын 2 деньги.

Третей сказался армянин, житель города Кефы. И в нынешнем 708-м году в великой пост ис того города с товарыщи своими розных городов с армяны и с татары на шти арбах приехали в Черкаской с тавары. И таварыщи де ево, быв в Черкаском и продав тавары, поехали в свои жилищи в великой же пост, а он остался в Черкаском. И о поезде своем ис Черкаского сказал тоже что сказали вышеписанные турчаня. А при нем де взято: лошедь и всякой рухледи на 13 рублев 14 алтын 2 деньги да денег 2 рубли с полтиною.

2 человека сказались: кубанския татары. Были в наймах у вышеписанного турченина под таваром на дву арбах. И конные де казаки на степи у них взяли всякой рухледи по цене на 28 рублев на 17 алтын 2 деньги.

Шестой сказался: кубанской же татарин. В 707-м году взяли ево з другими ево товарыщи на степи, как он ехал от Острахани, черкаские казаки и продали ево черкаскому казаку Никите Соломате. И как де пришел в Черкаской Булавин и хазяина ево казнил, и после де того он ево отпустил ево на волю, и он поехал с вышеписанными турки.

10-е. По справке в Азове в приказной полате в грамоте великого государя, которая прислана из военного походу из Витепска в Азов к губернатору Толстому, за рукою тайного секретаря Петра Шафирова апреля в 17 день, написано: Известно великому государю учинилось по доношению посла, пребывающаго у Порты Оттаманской Толстова, что турские министры, будучи с ним, послом, на розговорех, с великим прилежанием говорили, дабы с взятых за мирным меж ими, великим государем и Портою Оттоманскою, договором от казаков и калмык и татар их людей и [129] лошедей и прочие вещи, что где сыщетца, против чего взаимно тож чинить. И они, турки, с своей стороны обещаютца, и уже несколько человек и отдали, и желают, дабы те ссоры умирены были со обоих стран. И по той, великого государя, грамоте велено в Азове и к нему в принадлежащих городех у служилых всякого чину людей о взятых с Турской стороны за мирным с ними договором людех и лошедях осведомитца подлинно. И ежели что оных у кого сыщетца, то тех всех людей, которые где-нибудь от них взяты, за мирным договором, купно с лошедьми и с скотом, отдать в сторону салтанова величества обще с присланными в Азов з Дону.

11-е. По той грамоте вышеписанной татарин, которой был в Черкаском в неволе, из Азова отпущен на Кубань с листом к Хасяну-паше. А в листу к нему писано,

В нынешних числех воры и бунтовщики чинят шатости на Дону, видя себя во всеконечной погибели, умысля воровски, писали от себя в сторону салтанова величества к Сартлану-мурзе и к ворам и изменником х казаком же ахреяном, которые живут на Кубане, о многих возмутительных делех, к развращению царского пресветлого величества с салтановым величеством мира. И те письма послали они ис Черкаского с приезжими с Кубани торговыми людьми. И те торговые люди с теми письмами пойманы и привезены в Азов. И впредь, буде от вышеявленных воровских людей явятца у них какие возмутительные письма, и ему б велеть учинить заказ крепкой, чтоб кубанцы тем возмутительным письмам отнюдь не верили и с такими воровскими письмами присыльщиков, имая, присылали в Азов.

Да он же, губернатор, объявляет ему, паше, что ис тех же воров проехали тайно в лотках на море и хотят по рекам чинить на дорогах воровство и грабежи, и забойства; и ему б от тех воров иметь опасение. А буде те воры в стороне салтанова величества, где пойманы будут, и им та неволя учинитца самим от себя, а прошения об них никакова не будет. А когда оные воры от того своевольства будут усмирены, и для розцелак в заходящих ссорах о приезде к Азову чеснейшаго Алея-аги Набдул-Кадир-аги ведомость пришлют немедленно.

Писано о том майя в 31 день.

12-е. Июня во 2 день приехал в Азов ис Черкаского донской Черкаской станицы казак Климонт Кабан. Сказал.

Тому де ныне недели с 3 начали они, Черкаской и Средней, Павловской, Прибылой, Дурной станиц казаки, советывать, чтоб де вора Булавина, поймав, привесть в Азов. А в том де совете первые: Илья Григорьев, Василей Большой Поздеев, Василей Фролов, Тимофей Соколов, Иван Юдак, Никифор Плотников, Степан Просвирнин. И они де все в своих станицах о поимке того вора сказывали и в совет, кому верили, призывали. И собралось де было их с 500 человек; да с ними ж де были в совете: ис Чиров — Кирило Нос, ис Кагальнику — Максим Иванов.

И тому де дней с 6 вор Булавин был в кругу всех станиц с казаками и говорил многие непристойные слова. И верховых городков казаки в том кругу ему говорили, что он много говорит, а с повинною к великому государю не посылает; не всех де их он, Булавин, перекует, и ныне де их в согласии много, могут ево, Булавина, и в кругу поймать. И он де, вор, Булавин, велел их единомышленником своим взять за ко-роул. И стал де он, Булавин, дознаватца, что де ево хотят поймать, и держит при себе караулы человек по 50. И от того де времени тот совет разрушился.

И после де того он, Климонт, да Василей Фролов, Семен Ребрин, Алексей Каршин, — всего 30 человек, собрався, ожидали ево, Булавина, как он пойдет на хутор Василия Балыпова Поздеева в баню, чтоб, на переходе ево поймав, увесть в Азов. И июня де 1-го числа он, вор, в тое баню при 10-ти человеках ходил. И они де, Климент с товарыщи, про то проведав, выходили и выезжали за город к садам и вскоре все не собрались. А к нему, Клименту, Алексеев племянник Мартинова малой из двора вынес сайдак, и он де, взяв тот сайдак на лошедь, поехал. И в то де время Булавина единомышленники, усмотри, за тем малым гоняли, и он де, убоясь их, чтоб пойману не быть, ушел за Аксай и прибежал в Азов.

13-е. Того ж числа явились в Азове посыльные под Черкаской с черкаскими казаками для отгону конских табунов. И ис под Черкаского табуны оттогнали к Азову, [130] а сколько оттогнато, не ведают (На полях запись: А по счоту у Азова тех лошадей явилось 11 000. И губернатор велел их охранять за крепким караулом близ Петровского на острову). Да с ними ж, афицеры, при тех табунах приехали к Азову казаков: Черкаской станицы 9 человек, Средней станицы — 6 человек, Дурновской станицы — 7 человек, Прибылой станицы — 5 человек, Павловой станицы — 5 человек, Скородумовой станицы — 1 человек. Итого 33 человека (На полях запись: Желают казаки, чтоб им до окончания воровства оного вора быть в Азове).

14-е. Ис тех казаков Василей Фролов про поимку вора Булавина сказал тож, что сказал выше сего Климонт Кабанов.

А как де он был в Черкаском, и июня 1-го числа сказывал ему, Василыо, Иван Дьячок, которой живет у Булавина писаря, что майя 31-го числа писал к нему, Булавину, з Донца посыльной от него Сенька Драной (О другом письме из Камышенки см. в сб. «Булавинское восстание», стр. 440, 442): полки де государевы идут в близости и, где де он, Драной, на заставе стоит, с того места отступил вниз Донцом и против де тех полков стоять мочи ему нет; и чтоб де он, Булавин, прислал к нему на помочь людей, а будет против тех полков в прибавок не пришлет, и он бы до, Булавин, промышлял ехать, куды он с ним умышлял, а что де хотел делать над Черкаском, то б де управлял вскоре и к ним ведомость учинил.

15-е. Тот же казак сказал. Маия ж де 31 числа приезжали в Черкаской с Камы-шепки к Булавину с письмами 2 человека того города от жителей. А что де в тех письмах писано, того он не слыхал. Только де слышал он от тех приезжих, что на Камышенке того города жители забунтовали; воеводу и начальных людей 10 человек убили до смерти, и к нему де, Булавину, их прислали говорить, чтоб им жить в согласии с ними, ворами. А которые суды Волгою проходят на низ, и чтоб де он, Булавин, велел те суды им, камышенцом, одерживая у Камышенки, грабить. И он до, Булавин, то все чинить им велел.

Да он же, Василей, сказал. Тому ныне с неделю пришли посыльные ис полков и с Воронежа по казачьим городкам в Черкаской письма, и те де письма взял он, Булавин, к себе; а вместо тех, написав свои воровские прелесные письма, прочитал в кругу.

Да он же де, Булавин, учинил в Черкаском заповедь под смертною казнью, чтоб никто про именование великого государя не воспоминал. А буде кто станет говорить, чтоб принесть великому государю повинную, и тех де людей похваляетца он казнить смертью.

16-е. Июня в 3 день привезены ис Каланчей казаки и осматриваны, а по осмотру явилось: у казака Черкаской станицы Василья Дементьева отписка за войсковою печатью да 2 письма от брегадира Шидловского роспечатанные к войску Донскому, да 8 грамоток от станичных атаманов и от казачьих жен к данским казаком, которые приехали в Азов с табуном.

И тот Василей сказал:

Как де Василей Фролов с товарищи советывали Булавина, поймав, в Азов отвесть, и в том де совете он был же. И как де войсковые их табуны от Черкаского отогнали, и в Черкаском де у них учинилась тревога, и стреляли из вестовых 2-х пушек. А на другой де день поутру вор Булавин учинил во всех станицах смотр, и которых до казаков на смотре не явилось, и он де, Булавин, жен и детей их всех собрал в один курень и держит за караулом, а пожитки де их вь их куренях все запечатал и приказал караулить тех станиц казаком. И того ж де дни послал он, вор Булавин, вверх по Дону и по всем рекам воровские письма, а имянно: к Игнашке Некрасову и к Сеньке Драному, чтоб по-прежнему все шли в Черкаской. И похвалялся де он, Булавин, собрався, итить на Азов и на Троецкой войною.

И сего ж де июня 2-го числа в 5-м часу дни ево воровские единомышленники Тютеревской станицы Марко Алексеев с товарыщи, взяв ево, Василья, неволею, привела к вору Булавину. И он де, Булавин, говорил ему, Василью, чтоб он ехал в Азов к губернатору с письмами. А ручаютца де по нем в том, что ему те письма в Азов [131] отвесть и в Черкаской по-прежнему приехать, Илья Григорьев, Василей Большой, Леонтей Поздеевы, Веденихта Ян Грека сын Артемей. И он де ему, Булавину, говорил, что де он от него, вора, с письмами не поедет и к тому делу незаобычен. II он де, Булавин, говорил: естли де он не поедет, и он де, вор, велит ево, Василья, казнить смертью. И собрав де вышеписанных по нем порутчиков, Илью Григорьева с товарищи, письма, которые он, Василей, с собою в Азов привез, и отдав, велел отдать губернатору. И приказывал де с ним, Васильем, словесно: будет де ево в Азове задержат, чтоб де он из гребцов, которые с ним посланы, одного человека с ведомостью прислал.

17-е. В письме к азовскому губернатору Толстому от Булавина написано:

Ведомо ему, губернатору, чинят. Согласись их тумы Василей Фролов с товарищи с азовскими казаками и с калмыки отогнали у них табуны к Азову по еве губернаторской посылке без указу. И чтоб тех тум в Азов с табуном не принимать. И естли они тумы конного табуна в Черкаской июня в 5 день не пригонят, и за то жен их и детей и сродников казнят смертью. А буде он, губернатор, тех тум с табуном в Азов примет, и они войском о том будут писать к великому государю, а после того между ими на зачинающего бог. А порукою по посланному с тем письмом Илья Григорьев.

Леонтей Лаврентьев, Василей Лаврентьев Большой, Артемей Веденихтов. А буде он из Азова к ним войску с отповедью июня к 7-му числу не будет, и им, порутчикам, за него учинена будет смертная казнь.

18-е. В письмах брегадира Шидловекого в Черкаской к атаману и ко всему войску Донскому писано во ответствование против их писем.

19-е. В письмах от Ильи Григорьева и от всех станишных донским казаком, которые приехали в Азов при табунах, и от жен их писано, чтоб напомнили кресноо целование, чтоб им никакова зла войску чинить не велено, а они ныне табуны войсковые тайно угнали, а за их злочиние всем в станице приговорена смертная казнь и разорение. И чтоб они пригнали табуны все по прежнему к войску, а им по войсковому приговору ничего озлобления не будет. А буде они чего опасаютца, и они б з запорожцами вскоре послали, а буде они того не учинят, и их неповинная кровь у многих прольетца, тако ж и домы разорятца.

20-е. Июня в 4 день пришел в Азов ис Черкаского Тютеревской станицы казак Максим Шилов и сказал.

После де отгону табуна у Булавина был круг, в котором кругу приговорили: буде азовской губернатор того табуна и казаков, которые приехали при том табуне, но пришлет, и он де, Булавин, собрався сь единомышленники своими, пойдет к Азову и к Троецкому войною. И после де того отгону ево Максима от него, вора Булавина, искали, хотели казнить смертью или посадить в воду за то, что де он с Васильем Фроловым с товарыщи в поимке ево, вора, и в отгоне табунов был в совете, и он от него ушол.

И как де он, Максим, ис Черкаского пошол в Азов и зашел в дом к Василью Большому Поздееву проститца, и он де, Василей, приказывал ему, Максиму, губернатору сказать, что де вор Булавин хочет ево, Василья, казнить смертью за то: как де он, Василей, с товарыщи втайне советывали вора Булавина, поймав, отвесть в Азов, при котором совете был Кагальницкого городка казак Кирило Нос, и про тот совет ему, Булавину, он, Нос, сказал.

21-е. Губернатор Толстой пишет: вышеписанных приводных к Азову турчан и татар, и армянина на Кубань отпущать ли? И которые купленые их вышеписанные ж ясыри и взятые при них пожитки им отдавать ли? И буде их, турчан и татар и армянина, отпустить и взятых у них ясырей и пожитков им не отдавать, и тем ясырям где быть? И впредь, буде ис Турецкой стороны об отдаче тех ясырей и пожитков кто будет писать, какую отповедь чинить? О том требует он, губернатор, государева указу.

ЦГАДА, Разряд IX. «Кабинет Петра I», отд. I, кн. 18, ч. 1, лл. 530-539. — Копия.
Другая копия: ГПВ им. Салтыкова-Щедрина. Рукописный отдел. Эрмитажное собрание, д. 559, лл. 225об.-230 об.

№ 3

(Из записи на полях о смерти булавинца X. Абакумова видно, что пленных под вергали допросам в Разрядном приказе уже до 12 августа)

19 августа 1708 г.

Присланные ис полку господина Долгорукова булавинцы и чернцы в Розряде в допросе сказали.

Харитошка Абакумов, житель города Воронежа, воронежца Васильев человек Струкова. Тому лет с 30 збежал он с Воронежа на усть Хопра и жил в донских городках; и в Черкаском, и служил казачью службу (На полях против этого абзаца запись: Сего августа против 12 числа в ночи умре..).

А как де князь Юрыо Долгорукова вор Булавин на Донце убил, и он де, Харитошка, с ним не был и про совет ево и про збор к тому убивству не ведал, для того что донецкие городки от Черкаского в дальнем ростоянии. И уведов де про то убивство, войсковой их бывшей атаман Лукьян Максимов, ходил для поимки того вора, и он де, Харитошка, в том походе с ним не был, лежал в Черкаском, болен.

А в марте де месяце нынешнего 708-го году по войскому приговору послан он от Лукьяна Максимова на Бахмут для денежного збору с соловарных печей на церковное каменное строение, которую церковь хотели было строить в Черкаском, и велели ему на Бахмуте быть атаманом. Да с ним же посланы Мишка Скоробогатка да Левка Быкадеров; А прежнего атамана Семена Кульбаку велено ему переменить, для того что он в том городке был год, да и для того что явились от него на Бахмуте многие обиды.

А перед Николаевым де днем вешним вор Серешка Безпалой приходил к ним на Бахмут, а с ним было воровского собрания с 300 человек. И он, Хоритошка, сь ясаулом Мишкою Скоробогаткою и с казаками ево встретили с хлебом да с солью, убоясь ево, вора, да и для.того, что слышели они, что и в других городках, через которые он шол, ево встречали ж. И посылал де он, Харитошка, ясаула своево Левку к черному папу Даниилу, которой с ним привезен ныне, чтоб он вышел навстречю того вора со крестом. И тот поп со крестом и со святою водою, и сь евангелием навстречю по ево посылке с ним был. Да с ним же был черной дьякон, а как ево зовут — не знает. И тот дьякон ношол в Киев. И из города и в город идучи, на ту встречю он, поп, з другими ево монахи пели, а что — не знает. А тот есаул взял ево волею ль или за устрастием, о том де ему тот поп не сказывал. А дьякон Дементьян, которой ныне привезен с тем попом, на встрече против того вора не был. И другие монахи Гарасим и Селиверст на той встрече были ль — не ведает. И вор Беспалой хлеб и соль у него, Харитошки, велел принять, и, у креста не быв, поехал мимо их на станцыю, где он стоял.

И после того на третей день поутру приехол тот Безпалой к нему Харитошке, велел собрать Бахмуцкую станицу, и, собрав, спрашивал у него, Хоритошки, и у козаков, кто из них с Лукьяном Максимовым были для поимки вора Булавина. И в тот день в станичцой избе тот Безпалой у него, Хоритошки, обедал, а после обеда поехал на тое ж свою станцыю. И на другой день пошол он, Безпалой, к Сухоревской станице.

А прежде де тово воровского Безпалого приходу приходил к Бахмуту бахмуцкой житель вор Тишка Белогородец с такими ж ворами, а с ним было человек с 50. И он де, Хоритощка, к нему с хлебом навстречю выходил же. И в то время чорной поп Даниил со крестом и со святою водою у станичной избы был же, и тот вор Тишка у [133] креста был. А по чьей посылке тот поп со крестом выходил или сабою - того он не ведает. А он де, Харитошка, по нево не посылывал.

Он, же, Харитошка, сказал, что вор де Драной, соединясь з Безпалым пошел на речку Уразовку. И на той речке розбили Сумской полк. И полковника и старшину побив, пришол к казачей городок Старой Ойдар, а товарыщей своих роспустил по юртам. А слышел де он, Харитошка, про то убивство от бахмуцких казаков, киторыс на том воровстве были. А он до, Харитошка, на том воровстве не был.

И после де того, помедля с неделю или больше, слышел он, Хоритошка, от Сухаревских казаков, которые приезжали на Багмут для промыслов, что вор Драной послал в козачьи городки загонщиков выбивать тех же воров, которые были с ним, и, сабрав тысяч с пять да запорожцев тысячи с полтары, пошли под Ямполь, и бахмуцкие де казаки, которые с ним, вором Драным, на сумском разбое были, пошли к нему, Драному, а от Ямполя пошол под Тор, а других послал под Мояки для прельщения, чтоб выдали старшин, а сами были с ним обще. И торские де жители в том им откозали.

И как де он, Драной, стоял под Ямполям, и он де приказывал к нему, Хоритогаке, с присланными от себя, чтоб он не покинул и берег Бахмута. И он, Харитошка, писал к нему, Драному, что бахмуцкие казаки розбежались и Бахмута де беречь ему неким, и чтоб де прислал к нему от себя человек с 50 для береженья Бахмута, а но для бою з государевыми людьми.

Да он же, Харитошка, слышел от черкашенина Антошки, который был в том их воровском абозе и видел, что тот вор к Тору приступал, а таварыщи ево приступали к Мояку. И ис тех де городов по них стреляли ис пушек и из мелкого ружья. И они де, воры, от тех городов отступили и пошли в степь.

Да ему же, Харитошке, сказывал бахмуцкой казак, а как завут — не знает, и был с ворам Драным на воровстве: брегодир де Шидловской с конными и пехотными полками ходил за ними в погоню, и на дороге был у них бой, а в осаде подле реки Донца в Кривой Луке их воровской обоз он, брегодир, с полками розбили. А он де, Харитошка, в то число был на Бахмуте, а с ним, Драным, не был, и согласия у него и договору с ним, Драным, не было.

И посланные де ис полков от господина Долгорукова ево, Хоритошку, да с ним ясаула да казака, поймав на Бахмуте, отослали к Шидловскому.

А про приход под государевы городы, также и к Москве для бунту, ни о каком совете, он, Харитошка, ни от каго не слыхал, и от шведа и от иных присланных ис Москвы ни от кого, ни к кому прелесных писем к бунту он не видал и не слыхал, и с прелеснымп письмами никуды он не посылывал.

Мишка Скоробогатка, природою черкашенин, жил в Недрыгайлове, что в Путивлъском уезде, и в Харькове, и на Тору. Ис Тору, как он поехал за сеном в поле, на степи взяли было ево, Мишку татаровя в полон. И в урочище на Кринских вершинах походной данской атаман Фрол Минаев у них ево, Мишку, з другими взятыми 30 человек отбили и привели ево с собою в Черкаской, а в котором году — не помнит. А в Черкаском служил он рядовым казаком.

И как де князь Юрья Долгорукова вор Булавин на Донце убил, и он, Мишка, с ним не был и про совет ево и про збор к тому убивству не ведали, для того что донецкие городки от Черкаского в дальнем ростоянии.

И сведав де про убивство ево, князь Юрьево, войсковой бывшей атаман Лукьян Максимов с войском и он, Мишка, для поимки ево, Булавина, ходили и догнали ево, вора Булавина, на Айдаре в Закотенской станице. И был у них с ними, варами, бой. И ночью он, вор, от них ушол. И после ево побегу поймали они ево воровских советников человек со 100, и из них повесили 8 человек, а достальных, отрезав им носы, отослали на Волуйку, а Шульгинскую и Сватолуцкую, и Мелоброцкую станицы выжгли и пришли войском в Черкаской.

И в великой пост нынешнего 708-го году на третьей неделе в марте месяце по выбору в Черкаском бывшего войскового атамана Лукьяна Максимова с войскам послан он, Мишка, ис Черкаского с козаком с Хоритошкою Абакумовым на Бахмут, [134] которому в том городе велено быть атаманом, а ему, Мишке, да другому казаку Левке Быкодерову ясаулами для збору денег с саловарных печей и с торговых лавок на церковное строенье.

И в петров пост вор Серешка Безпалой приходил к ним на Бахмут, а с ним воровского собрания было блиско 1000 человек, для встречи запорожских казаков, которых шло к ним, ворам, 300 человек. И вышеписанной атаман Харитошка Абакумов и он, Мишка, и бахмуцкие казаки ево, Безпалого, встретили с хлебом и с солью, убоясь ево, для того что их на Бахмуте малолюдно. И был оной вор у них судки. И будучи, лошедей и ружье, и седла вое пограбили и, вышед з Бахмута с полверсты, встретили вышеписанных запорожных Козаков и, сшедчись, пошли на нис по Бахмуту к Ямполю. А з Бахмута с ним, Безпалым, пошло бурлаков с 500 человек. А из бахмуцких жителей он, Мишка, и вышеписанный атаман, и ясаул с ним, Беспалым, не ходили.

А как де Сенька Драной с воровским своим собранием сумского полковника и ево полку Козаков побили и обоз взяли, и после того под Ямполем сошлись с Серешкою Безпалым и з запорожцы. И как они ходили под Тор, и после того их, воров, Кропотов и Шидловской розгромили. И он, Мишка, в тех случаях с ними не был и про вышеписанной умысл и збор к тому воровству ничего с ним не советьгвал.

Только в тот день, как оных воров розбили, не ведая о том, написав они по савету своему письмо к Драному такое, что они, покиня Бахмут, убрався, идут жить в бояраки, для того что удержать им Бахмута от запорожцов невмочь и некем, потому что чинят у них грабежи великие. А к Драному итить не хотели. И то письмо послали было они с казаком Никиткою, прозвища не помнит, к нему, Драному.

И в вышеписанный розгром того их казака с тем письмом поймали брегоды Шидловского казаки. И на другой доя, приехав, Изюмского полку сотник Пересеченский, с которым было казаков и драгун с 1000 человек, город зажгли и бахмуцких казаков всех роспустили на волю, а ево, Мишку, да отамана Харитошку, да бахмуцкого казака Исачку Федорова, взяв, привели к брегодиру Шидловскому.

А про приход под государевы русские городы, также и к Москве для бунту, ни о каком совете и от шведа и от иных присланных из Москвы, ни от кого ни х кому прелесных писем к бунту он не видал и не слыхал. А опричь де того с вором Буловиным и с Хохлачом, и з другими их единомышленники нигде он не бывал.

Акимка Романов, житель города Валуйки. Отец де ево по тому городу служил в станичниках. А ис того города в Черкаской он сшол тому ныне 35 лет и служил в Прибылой станице в казаках. И тому де больше 10-ти лет сшол он ис Прибылой станицы в Гундоровскую стоницу.

И как де вор Булавин князь Юрья Долгорукова убил, и он де с ним, Буловиным, в то время не был и о замысле ево к тому убивству с ним не умышлял. И был де он в то время в Черкаском по исцову челобитью. А о том де убивстве уведал он в Черкаском от казаков, которые с тою ведомостью приезжали в Черкаской к бывшему атаману Лукьяну Максимову, а как тех казаков зовут и от каго они присланы или собою приезжали, того он не ведает.

И по той де ведомости атаман Лукьян Максимов за вором Кондрашкою Булавиным для поимки ево ходил в поход в Закотной станице. И он де, Акимка, с атаманом с Лукьяном Максимовым в том походе был. И ниже де Закотного он, вор, был от них осажен в лесу и сидел в осаде больше часа. И ис той осады он, Булавин, ушол. А единомышленников ево многих побрали и вешали, а иных в воду сажали и носы резали, и выбили ис казачьих городков вон, чтоб их на Дону в городках не было, а иных многих отдавали калмыкам. И ис того де походу атаман возвратился на Дон, а он де, Акимко. и другие козаки отпущены были по домом.

И нынешней де весны в Петров пост Сеньки Драного сын Мишка, приехав к ним в Гундоровскую станицу, и ружье, которое у них было, отобрал и отдал бурлаком, и выбил ис той станицы всех казаков и ево, Мишку, в поход в урочище на речку Красную. А сказал, что на службу, а против ково имянно не сказал. И по тому де наряду он, Акимка, пошол в тот поход с своею братьею вместе без ружья. И на [135] речке Красной Сенька Драной, дождав их и ево, Мишку, пошли под Тор для взятья пороху, а про тот де порох говорил Сенька Драной, как де под Тор пришли. И ис того города из осады убили у него, Сеньки, бурлаков человек с 30. А он де, Акимко, на том приступе не был, был в абозе, которой абоз стоял от Тору в полуторе версте.

И уведав де он, Сенька, о приходе государевых полков, от Тору отступил к Довцу. И в урочище на Кривом Рогу, догнав их, изюмской полковник с казаками и другими полки розбили и многих побили. А он де, Акимка, ушол в лес. И на другой день в том лесу нашли ево изюмские казаки и привели к ызюмскому полковнику.

А про приход под государевы городы, также и к Москве для бунту ни о каком совете и от шведа и из ыных стран присланных никого не видал и ни о каких письмах ничего не слыхал и с Москвы о бунте присланных никого и писем никому никаких не видал.

А опричь де того с вором Булавиным и с Хохлачем, и з другими ево единомышленники нигде не бывал.

Петрушка Семейченок, житель города Козлова, сшол в донские городки в малых летех с отцом своим в Черкаской, а ис Черкаского де тому с 16 лет сшол в Луганской городок.

И как де князь Юрья Долгорукова вор Булавин на Донце убил, и он, Петрушка, и другие Луганского городка в то время нихто с ним не были и про совет ево и про убор к тому убивству не ведали.

И после де великого поста на третей неделе под их Луганской городок пришел присланной от вора Булавина Сенька Драной, а с ним с 400 человек, и говорил, чтоб они ему здались. И они ему в то время не здались.

И после де того, помедля с неделю, прислал к ним вор Булавин прелесное письмо, чтоб они ему здались. И они де то письмо изодрали и ему не здались.

А после того, помешкав недели з две, пришед вор Сенька Драной под Луганской городок, а с ним было с 1000 человек, и прислал к ним, чтоб они им здались. И они де, видя свое безсилие, ему, Драному, и здались. И были с ним, Драным, против государевых людей, полковника Кропотова и других.

А на бою де он, Петрушка, в то время не был, для того что вор Драной, взяв их городок Лугань, пожитки и ружье у них отобрал, и ружье и лошедей роздал голутьбе, а их взял пеших и безоружейных. И был в то время вь яруге. И на другой день после того бою, ис той яруги вышед, пошли было в государевы полки. И на дороге де взяли их государевы люди и привели к брегодиру Шидловскому.

А про приход под государевы городы, также и к Москве для бунту ни о каком совете и от шведа и из ыных стран присланных из Москвы ни х кому никаких ни от кого не видал и не слыхал.

А опричь де того с вором Булавиным и с Хохлачом и з другими их единомышленники нигде он не бывал.

Черкашенин Юрко Бутылевич, житель города Стародуба, таму третей год сшол из Стародуба в Сечю, а из Сечи был на рыбном промыслу в Великом Лугу. И после де Светлова христова воскресенья, умедля з 2 недели, приехав в тот Луг, вор Сенька Драной, а с ним 1000 человек, разорил 6 пасек и выжег, и скотину и рыбу, и ружье, что было, побрал. А ево, Юрку, с товарыщем, свезав, взял к себе и привез под Тор. И как де ево, Драного, розбили, и он, Юрка, ушол в лес, и в лесу начевали, и поутру пошли к брегодиру Шидловскому. И, не допустя их до полку, взяли Изюмского полку казаки и привели к нему, брегодиру. А в замысле де он, Юрка, с Сенькою Драным не был. Только де он слышел в переговорках, что вор Сенька Драной, сошедчись с вором Булавиным, одни говорили итить побить рандырей, а другие говорили, что итить в Русь побить бояр. А от шведа де и от иных присыльных, и с Москвы он, Юрка, никово не видал и ни о каких письмах ничего ни от каго не слыхал. А опричь де того с вором Булавиным и с Хохлачом, и з другими их единомышленники нигде не бывал. [136]

Чернецы сказали.

Один сказал. Даниилом зовут, родился в городе Опошне. Гетманского регименту отец ево служил козачыо службу и в Чигиринском походе убит. А он, Даниил, сшол после того походу в скорых числех в Мояцкой городок и был в том городке у церкви Покрова пресвятые богородицы дьячком и белым попом. И тому ныне 4-ой год он, Даниил, постригся во Святогорском монастыре, которой от Мояцка в трех верстах. И после того в скорых числех того монастыря бывшей игумен Иона послал ево на Бахмут для промыслу соляных заводов и приказал в церкве священствовать.

И как приходил вор Безпалой к Бахмуту для прельщения казаков, а с ним было воровского собрания з 200 человек, и в то время того города атаман Харитошка Абакумов присылал к нему, Даниилу, ясаула своего Левку Артемонова, чтоб он вышел навстречю того вора Безпалого со крестом. И он де, Даниил, вышел со крестом и сь евангелием по трех присылкам от атамана, убоясь тог о вора Безпалого, и чтоб они монастырского [имущества] не пограбили и ево не убили. И, идучи против того вора, пели стих «всемирную славу». И он де, атаман, вышел с хлебом. И вор де Безпалой у того атамана хлеб принял и, у креста не быв, поехал в свои станции.

А он де, Даниил, возвратись, в станичной избе читал ектений за государево здоровье о победе врагов (Т. е. над врагами), которые ему, великому государю, чинятца противны, а не за воров и бунтовщиков.

А дьякон Демеятьян на встрече с ним не был, был в то число в Святогорском монастыре, посылал ево он, Даниил, с солью. И после того тот дьякон прислан к нему, Даниилу, с лошедьми, на которых велено на соляной промысел дрова возить и с ним быть для вспоможения. Также де и монахи Герасим и Сильвестр навстречю с ним не были ж. А был де с ним, Даниилом, на встрече другой дьякон Кесарии, которой пошол в Киев через Полтаву.

А прежде де воровского Безпалого приходу прихадил на Бахмут бахмуцкой житель вор Тишка Белогородец с такими ж ворами, а с ним было человек с 30 и больше. И в то время он, Даниил, со крестом против ево к стоничной избе выходил, и тот Тишка у креста был. А велел да ему итить со крестом ясаул Левка, который к нему приходил з другими казаками, и сказывал он, Левка, что велел ему итить атаман Харитошка. И в том де, что по него приходил тот Левка, шлетца на монахов, которые с ним привезены, на Герасима да на Селиверста. А после той встречи в тот же день тот вор Безпалой приезжал к нему, атаману, обедать с малыми людьми. А какое у них было согласие, того он не ведает. И в тот же день вор Безпалой призывал ево, Даниила, в круг, и опрашивал, хто про Буловина что говорили, и он ему сказал, что ни за кем ничего не знает.

А как де присланы на Бахмут государевы люди и выжгли, и в то время он пошол из Бахмута по-прежнему в Святогорской монастырь. И, идучи дорогою, явился он брегодиру Шидловскому. И он де, Шидловской, для провожанья дав ему проводника, отпустил в тот монастырь. А молебнов де он, Даниил, к злому их намерению не певал и воды не святил и, будучи де на Бахмуте, молебны певал звычайные богомольцом по обещанию, которые приезжали в тот город ради покупки соли. А опричь де того ни за кем ничего не знает.

Другой сказал. Дементьяном зовут, родился в Красном Коту, какова отца сын — не помнит. И тому лет с 7 сшол он в Святогорской монастырь, и в том монастыре тому года с 4 пострижен и посвящен во диаконы.

И в нынешнем де 708 году в ыюне месяце послал ево того монастыря архимандрит з братиею в город Бахмут для взятья соли про монастырской обиход к вышеписанному священнику. И в то время приходу воровского под Бахмут никакова не было, кроме того, что стояли под Бахмутом те же бахмуцкие жители, которые пристали к ворам, к Драному и к Беспалому. И те де казаки бахмуцким жителем всякое разорение чинили. [137]

А как присланы на Бахмут ис полков и Бахмут выжгли, и он де в то время пошол вместе с вышепомянутым монахом в тот же Святогорской монастырь.

А бахмуцкой атаман Харитошка Абакумов какое согласие с теми ворами имел ля пли нет, того он не ведает, потому что жил он, диакон, в том городе малое число и на встречю против Безпалого со крестом с попом Даниилом он не выходил.

Третей сказал. Герасимом зовут, житель был города Переславля-Рязанского, служил в рейтарех, был де он на службе великого государя на Таганьрогу з думным дворянином с Ываном Ивановичем Щепиным. И во время де Керченского походу на кароблях по ево челобитью и по розсмотрению боярина Алексея Семеновича Шеина велено ево постричь в Азове в Предтеченской монастырь.

И в нынешнем 708 году выслал ево ис того монастыря архимандрит в Бахмут к соляному промыслу. И при бытности ево вор Безпалой приходил под Бахмут п разорение всякое чинил. II в то де время атаман Харитошка Абакумов встречал того вора с хлебом, также и черной поп Даниил со крестом выходили. А под неволею ль де он, монах, или самовольством выходил, того он не ведает, потому что он был в то время в своих соляных варницах за рекою Бахмутом.

А прежде де воровского Безпалого приходу приезжал в Бахмут бахмуцкой житель Тишка Белогородец, а с ним было человек с 30 или больше. И в то время поп Даниил со крестом против ево, вора, выходил. А велел де ему итить ясоул Левка, а по атаманскому веленью или собою, того не ведает.

А как пзюмские казаки город выжгли, и он, Герасим, пошол с вышеписаннымд монахи во Святогорский же монастырь. А в Азов не пошол, для того что опосался в дороге воровских людей — булавинцов. А по усмирении де того бунта хотел он, Герасим, иттить ис того монастыря в Азовской монастырь. А согласия де у атамана Харитошки Абакумова с теми ворами какое было ль о том ни о чем не ведоет.

Четвертой сказал. Селиверстом зовут, житель города Ельца, посащкой человек. А ис того города сшол он в Острожской тому лет з 10 или больше. И в том городе Опасного монастыря архимандрит Амвросий постриг ево в болезиии тому ныне 7-ой год. И ис того монастыря по благословению Митрофана, епископа воронежского, перешел на Елец в Троецкой монастырь.

И в прошлом 707-м году в сентябре месяце послал ево того монастыря игумен Варсонофей на Бахмут и в козацкие городки для збору на церковное каменное строение и милостыни, и дал ему проежее письмо за своею рукою, которое и ныне в целости; также о том ево отпуску свидетельствуют зборные книги.

И при бытности де ево вор Безпалой под Бахмут приходил, и поп Даниил со крестом выходил. А у бахмуцкого атамана с теми ворами согласие было ль, не ведает. И по разорении того города пошол он в Святогорской же монастырь с вышеписанными монахи. И, идучи де дорогою, явились они брегодиру Шидловскому. И он де, брегодир, их от себя, дав им проводника, отпустил в тот монастырь.

А прежде де воровского Безпалого приходу приезжал в Бахмут бахмуцкой житель Тишка Белогородец, а с ним было человек с 30 или больше. И в то время поп Даниил со крестом против ево, вора, выходил. А велел де ему итить ясаул Левка, а по атаманскому ль велению или собою, того не ведает.

А в ыгуменском письме, которое он объявил при том роспросе, за игуменскою Ворсанофьевою рукою написано: сентября 17-го дня 707-го году отпущон он, Селиверст, сь Ельца ис Троецкого монастыря с 3-мя человеки до Бахмута и в казацкие городки для збору на церковное строение и милостыни. Да при том же письме объявил он записку зборным деньгам, хто что дал в церковное строенье.

Подлинное доношение за приписью дьяков Ивана Чередеева, Федора Ефимьева, за справою подьячего Савостьяна Гермонова.

И августа в 19 день по указу великого государя, бояря, будучи в Ближней канцелярии, приговорили вышеписанных воров и роспросные их речи для подлинного розыску отослать из Розряду в Преображенской приказ. [138]

Подлинной приговор за приписанием министерскими руками тако:

С сего доношения и з боярского приговору список за закрепою дьяка Ивана Чередеева принял розрядной подьячей

Савостьян Германов августа 20 дня.

№ 4

(Из записи на полях о смерти первого из перечисленных в документе булавинцев следует, что пленных допрашивали в Разрядном приказе уже в августе 1708 г. )

28 сентября 1708 г.

Присланные с Воронежа булавинцы в Розряде в роспросех и с пыток говорили.

Зотка Болотов, житель города Шацка, крестьянин боярина Льва Кирилловича Нарышкина. Сшол на Хопер в Пристанской городок да Азовского первого походу за 2 года з женою и з детьми, тому 15 лет (На полях против этого абзаца запись: Августа против 17 числа в ночи умер Зотка Болотов).

За две недели до святые Пасхи вор Булавин пришол к Пристанскому городку. А с ним было воровского собрания с 4000 человек. И быв у того городка четверы сутки, пошол с теми ворами к Черкаскому сухим путем и плавною, чтоб побить стариков за их неправду, что они реку продали бояром.

А з Бузулуку Островской станицы козак Лучка Хохлач охотою остался при том Пристанском городке с охотники, а с ним было 90 человек. И Булавин ему приказывал, чтоб стоял на зоставе, чтоб он никого мимо того городка в руские городы не пропускал и сказывал бы тем приезжим, что он, Булавин, пошол но воровать — реку усмирять.

И он де, Лучка, начевав одну ночь у Пристанского городка, с вышеписанными охотники пошол под Танбов для отгону конских стад и, пригнав оттуды с 300 лошедей, дуванили между собою. И он де, Зотка, с ним, Хохлачом, под Танбовым не был. И, раздуваня тех лошадей, быв в Пристанском городке, тот Хохлач пошли на Битюк и, розблв воеводу, пришли в Пристанской городок по-прежнему. А он, Зотка, на том воровстве не был.

А после того он же, Хохлач, ходил на речку Куртлак, а с ним было с пол 2000 человек (Т. е. 1500 чел.), и ево, Зотку, и других Пристанского городка казаков взял он с сабою. И на той де речке государевы люди их розбили и многих побили, а иные потанули. А он, Зотка, на том бою был с ручницею.

А про приход под государевы городы, также и к Москве, для бунту ни о каком совете он, Зотка, ни от кого не слыхал, и от шведа и от иных и с Москвы присланных но видал, и ни о каких письмах ничего не слыхал же. И в городы от него, Хохлача, [139] пересылки к возмущению народа к бунту были ль, того он не ведает. И сам он, Зотка, никуда не посылан.

А как де Булавин князь Юрья Дологорукова на Донце убил, и он де, Зотка, и пристанские казаки с ним не были и про умысл ево не ведали, для того что донецкие городки от Хопра в дальном ростоянии.

Да он же, Зотка, сказал. Тому де лет з 10 или болыпи ехал он ис Черкаскаго, и с ним де случился в пути Зиновей Барыбин, а скозался казловец, вел дву лошедей, а сказывал, что он тех лошедей купил в Черкаском по письму сына своего, про которого сказал: на Москве в подьячих а в котором приказе, о том ему не сказал. А воровства де за ним, Зиновьем, никакова и возмущения к бунту в то время не ведал и ныне не знает, и писем от него, Зиновья, и от сына ево, про которого сказал на Москве, ни х кому о возмущении к бунту не видал и ни от кого не слыхал, и того сына ево, он, Зотка, не знает. А дети де ево, Зиновьевы, — одного завут Ефимкою, другова — имени не помнит, — живут на Хопре в Беляевской станице, от их Пристанской станицы в трех верстах. А сколько лет сошли — того он не знает; только как он в Пристанскую станицу пришол, а они да ево приходу в Беляевской станице жили юртами.

Да он же, Зотка, будучи в Пристанском городке, слышел от тех воров, которые были на Битюку с Хохлачом, что их к бетюцкому приказному привел Зиновьев сын Барыбина Ефимко, и им де они похвалялись, что он их провел прямою дорогою.

Было ему 10 ударов.

Кирюшка Суровцов. Родился на Хопре в Урюпияском городке и свезен в Пристанской городок в малых летех, отца не помнит. А про Хохлача сказал, что вор Булавин при отъезде своем от Пристанского городка послал ево под Танбов для отгону лошедей. А он, Кирюшка, с ним под Танбовым не был.

А на речке Куртлаке с Хохлачом он, Кирюшка, был, а с ним было с пол 2000 человек. И на той речке всех их разбили и многих побили. А он на том бою был с ручницею.

Да он, же, Кирюшка, сказал: Зиновья де Борыбина, которой наперед сего жил в Беляевской станице в казаках, он знал; и ис той станицы сшол он в Русь, а в кото рой город и сколь давно и воровство за ним какое было ль — того не знает. А дети до ево: Елфимко, другой — Кирюшка, живут в Беляевской станице в казаках. И на Битюке в Бобровском городке для грабежу государевой казны и для разоренья при казного был он, Кирюшка Барыбин, с Хохлачом приводцом, для того что он, Ки рюшка, откупал в тех местех юрты для звериные ловли, и те места были ему ведомы. А как де был у них бой на Куртлаке з государевыми людьми, и Кирюшка де Барыбин на том бою подлинно был и он ево видел с пищалью. А жив ли он или убит — не ведает. А Елфимки на том бою он не видал.

А с Москвы де ни от кого ни х кому прелесных писем к бунту он, также и от шведа и из ыных мест, никакой посылки он не видал и не слыхал.

Было ему 11 ударов.

Игнашка Чакалин, житель города Шацка, Чернеева монастыря крестьянин. Сшол на Хопер в Пристанской городок тому 16 лет.

Под Танбовым де с Хохлачом для отгону лошедей он, Игнашка, был и з дувану до досталось ему 2 жеребенка трехгодовалые. А сказывали про тех лошадей, что они князь Григорья Волконского. Да он же, Игнашка, был с ним, Хохлачом, на Битюке — розбили воеводу, и з дувану досталось ему денег 5 рублев. Да он же был с Хохлачом же на речке Куртлаке на бою с ручницею. Да он же, Игнашка, сказал: с Москвы де он ни от кого ни х кому прелесных писем к бунту, также и от шведа и из ыных мест никакой посылки он не видал и не слыхал.

А Зиновья Барыбина, которой наперед сего жил в Беляевской станице в козаках тому ныне лет с 16, он, Игнашка, знал и воровства за ним никакова не видал; а дети ево, Елфимка, а другой Кирюшка, живут в Беляевской станице. И на Битюке в Бобровском городке для грабежу государевой казны и разоренья приказного был он, Кирюшка, с Хохлачом приводцом. А идучи де для того воровства, на дороге говорил [140] он, Кирюшка, с Хохлачом: естли де им на Битюке им не удастся, и они де хотели шить в Козловской уезд к отцу ево, Кирюшкину, к Зиновыо Барыбину для отгону лошедей з двора ево, которой двор построен у него в степи от Козлова в 15-ти верстах. А тот де их воровской поход учинился от него, Кирюшки. И был де он, Кирюшка, в том походе есаулом. А как де у них был бой на Куртлаке, и Зиновьевы де дети Борыбина, Елфимка и Кирюшка, на том бою были ж рядовыми, а живы ль или побиты — не ведает.

Было ему 15 ударов.

Ларька Мамонтов, козловец. Сшол с отцом на Хопер в Правоторовскуго станицу болыпи 30 лет.

Вор де Булавин, будучи у Пристанского городка, присылал в Проваторовскую станицу от себя дву человек, чтоб они тою станицею шли с ними вместе к Черкаскому. И той станицы атоман и все казаки ему в том отказали и в воровском ево походе не были.

И Лучка де Хохлач присылал в ту Провоторовскую станицу письмо, чтоб они тою станицею шли к нему на заставу на Савалу, а естли де не пойдут, и как к ним будут калмыки для розоренья, и он де их выручать не станет. И по тому письму той станцыи отаман и казаки послали ево, Ларьку, да с ним 5 человек на тое заставу для проведыванья о калмыках з жеребья. И он де, Лучка, с той заставы пошол на речку Куртлак, против полков и их взял с собою. И на той речке всех их розбили. А он де, Ларька, на том бою был с копьем.

А под Танбовым де для отгону лошедей и на Битюке для розаренья с Хохлачом он, Ларька, не был.

Да он же, Ларька, сказал, что с Москвы о бунте писем и от шведа, и ни откуды ни х кому он не видал и не слыхал, и Зиновья де Борыбина он не знает, только об нем слыхал, что он живет в Казлове, а есть ли у него дети, и сколько, и где — в донских городках или на Москве — того не ведает, и их, Барыбиных, в лицо никово не знает.

Было ему 13 ударов.

Сенька Киндинов, родился на Хопре, в Бесплемянной (В Эрмитажном списке ошибочно: Белоплемянной) станице.

Лучка де Хохлач присылал в ту станицу письмо, чтоб они тою станицею шли к нему на поставу на Савалу для совету, чтоб государевы люди городков их не зжгли и не розоряли. И по тому письму той станицы атаман и казаки послали ево, Сеньку, да с ним 4-х человек, на тое заставу з жеребья. И он, Хохлач, пошол на речку Куртлак и их взял с собою. И на той речке всех их государевы люди розбили. А он де, Сенька, на том бою был с пищалью.

А под Танбовым де для отгону лошедей и на Бетюке для разоренья с Хохлачом он, Сенька, не был.

Да он же, Сенька, сказал, что с Москвы о бунте писем и от шведа и ни откуды ни х кому он не видал и не слыхал, и Борыбиных никого он не знает, и ни от каго об них ни о чем не слыхал же.

Было ему 13 ударов.

Ефимка Мазлов, танбовец. Сшол на Хопер в Зотовскую станицу больше 20 лет. А ис той станицы тому третей год перешол он в Усть-Медведицкую станицу.

А вор Булавин, будучи у Пристанского городка, присылал к ним в станицу письмо, чтоб они тою станицею шли с ним вместе к Черкаскому для перемены старшин. И той станицы атаман и все казаки ему в том отказали, и в воровском ево походе не были.

А Лучка Хохлач присылал в ту станицу, чтоб они тою станицею шли к нему, на заставу, а естли де не пойдут, и он ту станицу хотел выжечь и вырубить. И по тому де письму той станицы атаман и казаки послали ево Ефимку да с ним 2 человек на тое заставу и велели ему, Ефимке, с товарищи ему, Хохлачю, сказать, что они тою станицею с ним нейдут. И они, приехав к нему, Хохлачю, к речке Куртлаку, [141] те слова говорили, и он, Хохлач, одного из них заколол до смерти. А он, Ефимка, з другим товарищем ему, Хохлачю, говорили: хотя де и их он поколет, и они де с ним на бой нейдут. И он де Хохлач, у него Ефимки, отняв лошедь и ручницу, отдал охотнику, которой при нем, Лучке, был.

Да он же, Ефимка, сказал, что с Москвы о бунте писем и от шведа ни откуды и ни х кому он не видал и не слыхал.

Было ему, Ефимке, 13 ударов.

Акимка Фомин, житель был города Шацка, салдацкой сын. Сшел из Шапка на Бозулук в Алексеевскую станицу больше 20 лет:

Под Танбов де с Хохлачом для отгону лошедей он, Акимка, был, и з дувану досталось ему кабыла. Да с ним же де, Хохлачом, присылал в ту станицу письмо, чтоб они тою станицею шли к нему на заставу для совету. И по тому письму (В Эрмитажном списке: совету) той станицы атаман и казаки послали ево, Акимку, да с ним 9 человек на тое заставу з жеребья. И он, Хохлач, пошол на речку Куртлак и их взял с собою. И на той речке всех их государевы люди розбили. А он де, Акимка, на том бою был с винтовкою.

Да он же, Акимка, сказал: с Москвы о бунте писем и от шведа и ни откуды, ни х кому он не видал и не слыхал, и Барыбиных де никого он не знает, и ни от кого об них ни о чем не слыхал же.

Было ему 13 ударов.

Тимошка Авчинников, танбовец, служил в баробанщиках. Сшол на Хопер в Тишанскую станицу тому 15 лет. А ис той станицы сшол на Чорную Калитву в Дехтеву станицу.

За две недели до святые Пасхи из Дехтевой станицы пошол он, Тимошка, на Усть Бузулуцкую станицу для покупки себе лошеди. И как де он в ту станицу пришол, и от Лучки Хохлача по письмам велено пришлых бурлаков, имая, отсылать к нему, Хохлачю, в обоз. И той де станицы казаки пошли к нему, Хохлачю и ево взяли с собою, и пришли к Пристанскому городку. И от Пристанского де городка он, Хохлач, с ворами пошли к речке Куртлаку, и ево, Тимошку, взял с собою. И на той речке всех их государевы люди розбили. А он де, Тимошка, на том бою был с копьем.

А под Танбовом де для отгону лошедей на Бетюке в Бобровском городке для розоренья с Хохлачом он, Тимошка, не был.

Да он же, Тимошка, сказал: с Москвы де о бунте писем и от шведа и ни откуды, ни х кому он не видал и не слыхал, и Барыбиных де никого он не знает и ни от кого об них ни о чем не слыхал же.

Было ему 5 ударов.

Уварка Апупкoв, Резанского уезду, князь Юрьев крестьянин- Одоевского. Сшол на Бузулук в Мартиновекую станицу тому 7-й год.

Лучка де Хохлач присылал в ту станицу письмо, чтоб они тою станицею шли к нему на заставу на Савалу для совету, чтоб государевы люди городков их не зжгли и не розоряли. И по тому письму той станицы атаман и казаки послали ево, Уварку, да с ним 9 человек на тое заставу з жеребья. И он, Хохлач, пошол на речку Куртлак и их взял с собою. И на той речке всех их государевы люди розбили. А он де, Уварка, на том бою был с копьем.

Да он же, Уварка, сказал: с Москвы о бунте писем и от шведа и ни откуды ни х кому он пе видал и не слыхал, и Барыбиных де он никого не знает, и ни от кого об них ни о чем не слыхал же.

Было ему 9 ударов.

А о убивстве князь Юрья Долгорукого вышеписанные все — Кирюшка Суровцев, Игнашка Чекалин, Ларька Мамонтов, Сенька Киндинов, Ефимка Мазлов, Акимка Фомин, Тимошка Авчинников, Уварка Апупков в роспросех и с пыток говорили тож, что Зотка Болотов.

Мишка Иванов, природою черкашенин, пришол из Борзны с отцом на Изгон, а в котором году не упомнит. А с Изюма сшол в Черкаской после азовского взгорья, [142] умедля 2 года, и, будучи в Черкаском, жил бурлаком. А ис Черкаского пришол в Азов и ходил у полковника у Николая Васильева в деныциках с полгода. И он написал ево, Мишку, в свой полк в конную службу; и служил в том полку 5 лет (На полях запись: По справке в азовских наличных списках, которые присланы в Розряд генваря 18-го дня нынешнего году, Мишка Иванов написан в том полку в первой роте).

И в нынешней де великой пост, на 3-ей недели великого поста послан он из Азова от губернатора Толстого в Тонбов с отписки того же полку з Говрилом Тимофеевым. И ехали да Пристанского городка, что на Хопре. И в том городке вор Хохлач посланные с ними письма и лошедей у них отобрали и те письма все подрали, а ево Мишку, и таварыща ево держали за караулом с 3 недели. А ис Пристанского де городка тот Хохлач пошол на речку Куртлак, а ево, Мишку, и товарища ево взял с собою и дал им свои лошеди и ручницы. И на той де речке государевы люди их, воров, разбили.

А о злом де намерении запорожцев ничего и ни от кого он не слыхал и сам в Зопорожье не бывал, и присланных оттуды никово но видал, и ни о каких письмах ничего не слыхал же. А будучи до в Азове, с вором Булавиньм и сь ево советники согласия и пересылок у него, Мишки, не было, и у азовских ратных людей к злому намерению Булавина ничего он не слыхал.

А по отъезде ево из Азова осталось в том городе жена ево с сыном да з дочерью.

Да он же, Мишка, сказал: с Москвы о бунте писем и от шведа, и ни откуды ни х кому он не видал и не слыхал; и Барыбиных де никого он не знает и ни от кого об них ни о чем не слыхал же.

Было ему 13 ударов.

И сентября в 28 день по указу великого государя бояра, будучи в Ближней канцелярии, слушев сего доношения, приговорили: вышеписанных воров буловинцов и роспросные их и пыточные речи из Розряду для розыску отослать в Преображенской приказ, для того что такие ж воры булавинцы из Розряду отосланы наперед сего и розыскивают в том приказе.

Под подлинным приговором подписано министерскими руками тако:

С сего доношения и з боярского приговору описок из Ближние канцелярии за закрепою дьяка Федора Дубасова принял розрядной подьячей Савостьян Германов.

ЦГАДА. Разряд IX. «Кабинет Петра I», отд. I, кн. 18, ч. 1, лл. 619-628. — Копия.
Другая копия: ГПВ им. Салтыкова-Щедрина, Рукописный, отдел. Эрмитажное собрание, д. 559, лл. 5 об. — 10 об.

Текст воспроизведен по изданию: Новое о восстании К. Булавина // Исторический архив, № 6. 1960