ПРИЛОЖЕНИЯ

1. 1697 г. марта 6 — Приговор по делу думного дворянина И. Е. Циклера, окольничего А. П. Соковнина, стольника Ф. Пушкина и других лиц, обвинявшихся в составлении заговора на жизнь Петра I.

1697 года, марта в 6 день великий государь царь и великий князь всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержец слушав сей докладной выписки указал и бояре приговорили: Ивашка Цыклера и Алешку Соковнина, Федьку Пушкина да стрельцов Ваську Филипова, Федьку Рожина, донского казака Петрушку Лукьянова казнить смертью за то, что они, Ивашко и Алешка и Федька, умышляли ево, великого государя, убить до смерти. И говорил он, Алешка, чтоб на царстве быть Шейну для того, что безроден, а он, Ивашко, говорил, — счастье де Борису Петровичу Шереметеву, стрельцы ево любят. А после того он же, Алешка говорил, чтоб выбрать на царство ево, Ивашка Цыклера. И про то убивство он, Ивашка, в дому своем им, стрельцом, говорил и учиня то смертное убивство было им, у мысля воровски, и он, Ивашко, хотел з донскими казаками и с московскими стрельцами з Дону, оставя городовое дело Таган Рога, итти для московского разоренья и чинить то ж, как и Стенька Разин.

А они, стрельцы, Васька и Федька, с донским казаком Петрушкою Лукьяновым, умысля воровски, хотели збунтовать, з донскими казаками и с московскими стрельцами итти к Москве и разорять казаком Москву с конца, а стрельцам з другово конца.

А стрельцам Никитке Корсакову, Тимошке Скорняку учиня жестокое наказанье, з женами и з детьми сослать в Сибирь в Баргузинской острог, что за Байкалом, на вечное [295] житье в пашню, за то: Микитка Корсаков слышав от Ивашка Цыклера про убивство великого государя, а Тимошка Скорняк слышав от Федьки Пушкина непристойные слова, которые к убивству причинны, ему, великому государю, не известили.

Алексея Обухова и Бориса Батурина за непристойные их слова послать: Алексея в Белгород, а Бориса в Севск и служить им в тех полкех в прежних их чинех, и к Москве им без указу великого государя не ездить.

А стрельцов же Устинка Самсонова и Степанку Воротникова и донского казака Микишку Роскащина свободить, для того, что по розыскному делу вина их, Устинкина и Микишкина, явилась малая, а Стенькино и вины не явилось.

У Матвея Пушкина, за воровство сына его Федьки, честь боярство отнять и послать ево в Сибирь, и служить ему по Енисейску, а дворов ево московских и вотчин на ево, великого государя, не отписывать. Боярина Федора Прокофьевича Соковнина сослать с Москвы в дальние ево деревни, а к Москве ему ни для каких дел до указу великого государя не ездить. А детей ево, Федоровых, всех послать в Севок и служить им в Севском полку в прежних чинех, в которых они написаны в Розряде, а к Москве без указу не ездить.

У Алешкиных детей Соковнина, у Василья, у Федора, у Петра, у Ивашковых детей Цыклера чины их, к которым они написаны в Розряде, за воровство отцов их отнять и написать их, Василья с братьями, по Белугороду и служить им в Белогороцком полку, а Цыклеровых по Курску. А к Москве им без указу великого государя не ездить же. А из поместей их и из вотчин и особых их дач дать им: Василью 25 дворов, а Федору и Петру и Ивашковым детям Цыклера по 5-и дворов. А буде за ними особых дач нет и им дать то ж число ис поместий и из вотчин отцов их. А Федькиным детям Пушкина из поместий и из вотчин и из их особых дач, за воровство отца их не давать, а отписать те ево Федькины и детей ево и достальные Ивашковы и Алешкины и детей их поместья и вотчины, и московские их дворы, и животы на великого государя и по оценке продать, а деньги взять в ево, государеву, казну.

А женам их, Ивашкове и Алешкине и Федькине, и дочерям-девкам ис тех их поместий и вотчин ничего не давать; а дать им загородные их дворы, да из животов их дать против того, как дано Федькиной жене Шакловитого.

А людей Алешкиных и Ивашковых и Федькиных отпустить.

А Лариона Елизарьева за то, что он про то убивство ему, великому государю, известил, пожаловал великий государь в [296] дьяки. Да ему ж дать из Ивашковых поместей и вотчин Цыклера 50 дворов крестьянских. А Григорья Силина — в старые подьячие, да ему ж дать из ево, Ивашковых, животов на 1000 рублев и быть им у дел на Житном дворе, что у Мясницких ворот.

А что Васька Филиппов говорил про Ивана Стрешнева, бутто он, Васька, слышал от стрельца Тимошки Скорняка, а он; Тимошка, бутто слышал от него, Ивана, подобные слова Федькиным словам Пушкина, и по розыску вины ево, Ивановой, не явилось потому, что тот Тимошка в роспросе и с пыток во всем ево, Ивана, очистил.

Скрепил дьяк Автамон Иванов.

ЦГАДА, ф. Преобр. пр. стб. 541 (485), лл. 56-58.

Текст воспроизведен по изданию: Политические процессы при Петре. По материалам Преображенского приказа. М. МГУ. 1957