№ 16

1698 г. после 1 июля. — Докладная записка о подавлении стрелецкого восстания и розыске.

В нынешнем в 206-м году июня в 11 день по указу в.г.ц. и в. к. Петра Алексеевича в. В. и М. и Б. Р.с. велено быть на его |л. 2| в. г. службе боярину и воеводе Алексею Семеновичу Шеину с товарыщи з болшим полкам сь ево в.г. ратными конными и пешими людьми против ослушников — московских стрелецких четырех полков — Афонасьева полку Чюбарова, Федорова полку Колзакова, Иванова полку Чорнова, Тиханова полку Гундертмарка, которые по ево в. г. указу с Лук Великих на ево в. г. службу в указные места не пошли и учинились ослушны, и полковников и началных людей от себя ис полков выслали, и выбрали меж себя свою братью стрельцов выборных по 4 человека в полку; и шли к Москве самовольством.

А итить тем ратным людей с Москвы на указное место на речку Ходынку наперед с товарыщем ево, боярина и болшого полку воеводы, з генералом с Петром Ивановичем Гордоном сего ж июня 13-го числа. А по ведомостям против тех противников итить и самому ему, боярину и болшого полку воеводе. /л. 3/

И по тому ево в. г. указу против тех ослушников московских стрельцов, чтоб их к Москве для прелести и возмущения не допустить и возвратить на ево в.г. службу в указное место, товарыщиь ево, боярина и болшого полку воеводы Алексея Семеновича, генерал Петр Ивановичь с пехотными полками пришел в указное место на срок июня 13 число. А с реки Ходынки пришол в Тушино июня 16 число.

А боярин и большого полку воевода Алексей Семеновичь с Москвы пошол и пришол в Тушино того же июня 16-го числа.

И июня в 17-м числе от Тушина боярин и болшого полку воевода Алексей Семеновичь по ведомостям, что те стрелецкие полки идут вблизости и прошли Волок Дамской, послал наперед против тех ослушников, стрелецких полков, /л. 4/ товарыща своего генерала Петра Ивановича Гордона с ратными людьми и велел ему итить к Воскресенскому монастырю с поспешением.

И того ж июня 17-го числа он, боярин и болшого полку воевода, по тем же ведомостям, что те стрелецкие полки идут в [54] ближних местах, пошел сь ево в.г. ратными конными и пешими людьми от Тушина наспех.

И не доходя Воскресенского монастыря, прислал к нему, боярину и болшого полку воеводе, генерал Петр Ивановичь конюшенного чину с людьми тех стрелецких полков 4-х человек стрельцов, которые посланы из их полков с письмом к нему, боярину и воеводе, в полк. И те присланные стрельцы 4 человека подали ему, боярину и болшого полку воеводе, письмо и били челом в. г., чтоб в. г. пожаловал их, указал пропустить их к Москве бить челом о нуждах своих и для свидания жен и детей. И боярин и болшого полку воевода тем стрельцом отказал, а велел их взять к себе в обоз.

И пришел он, боярин и большого полку воевода, к Воскресенскому монастырю того ж вышеписанного июня 17-го числа и с теми стрелцами сшолся у реки Истры в полчаса ночи. И посылал к ним в те стрелецкие полки товарыща своего, генерала Петра Ивановича Гордана и велел их /л. 5/ спросить, для чего они без ево в. г. указу идут к Москве, а в указные места, где им быть велено, не пошли. И те стрельцы четырех полков ему, генералу Петру Ивановичю, сказали, что они идут к Москве бить челом о нуждах своих, и для того послали ис полков своих 4-х человек стрельцов к нему, боярину и воеводе, с письмом. И генерал Петр Иванович, приехав к боярину и большого полку воеводе, сказал те ж вышеписанные их стрелецкие речи, что они идут к Москве бить челом в. г. о нуждах своих; и перебрався реку Истру, стали под слободою в лугах обозом.

А июня ж в 18-м числе поутру рано боярин же и болшого полку воевода Алексей Семеновичь посылал в те стрелецкие полки в обоз ево ж генерала Петра Ивановича в другой ряд с теми их присланными стрельцами, которые ему, боярину и болшого полку воеводе, подали письмо, и велел ему тем стрельцом ево в. г. указ сказать, что в. г. к Москве их, / л. 6/ стрелцов, пропускать не указал, а указал по прежнему своему в. г. указу им, стрелцом, итить в указные места. А что они учинились ево в. г. указу ослушны и идут к Москве самовольством, и они б вины свои ему, в. г., принесли, а завотчиков и беглецов, которые на то дело их возмутили, привели б в обоз большого полку к розрядному шатру. И они, стрелцы, ему, генералу, в том во всем отказали и говорили с невежетвом, что они в указные места не идут, а идут прямо к Москве.

И того ж июня 18-го числа боярин и болшого полку воевода Алексей Семеновичь с товарищи, видя их, воров, такую противность и упорство, из обозу своего против их со всеми полками выступил воинским ополчением и велел кь их стрелецкому обозу ратным людем оступить, и посылал к ним, стрелцом, товарыща ж своего, генералапорутчика князя Ивана Михайловича Колцова-Мосалского, да посылного воеводу /л. 7/ князя Ивана Ржевского дважды, чтоб они в винах своих в. г. добили челом и шли в указные места, где им по ево в.г. указу быть [55] велено, а противности и упорства не чинили. И они во всем в том отказали и говорили невежливые и свирепые слова, и стали в упорстве, что итить им к Москве; и обоз свой укрепили, и знамена роспустили, и с пушки и с ружьем против большого полку ратных людей ополчились.

И боярин и болшого полку воевода Алексей Семеновичи с товарищи, видя их, стрелцов, такую многую противность, велел для страху ис пушек по ним выстрелить. И они, воры и противники, из обозу своего ис пушек и из мелкого ружья большого полку по ратным людей стреляли ж и на вылоску выходили, и ясаками кричали, и знамены укрывались; и ранили бомбондира-иноземца, который от той раны умре, да дву человек подьячих, да салдата.

И боярин и большого полку воевода, /л. 8/ видя их такую многую противность и непокорство, велел по них изо всех пушек стрелять. И они, противники, видя болшого полку ратных людей крепкое ополчение, а в своей братьи многих раненых и побитых, знамена приклонили, и ружье покинули, и били челом в. г. виною своею; и из обозу своего вышли к нему, боярину и воеводе, в большой полк.

И боярин и большого полку воевода Алексей Семеновичи с товарищи велел тех противников ис полку своего отвесть в Воскресенской монастырь и держать в тюрьмах до ево в. г. указу, а побитых и раненых в их стрелецком обозе переписать. А по переписке тех стрелцов в противность побито 15, раненых 37, всего 52 человека. И о том к в. г. к Москве писано того ж числа.

И июня в 20 день в. г. ц. и в. к. Петра Алексеевича в. В. и М. и Б. Р. с. в грамотах /л. 9/ из Розряду и из Стрелецкого приказов в большой полк к боярину и воеводе к Олексею Семеновичю Шеину с товарыщи писано: «Велено четырех полков стрелцов в противном их воровстве, что они ево в. г. указу учинились преслушны, против ратных людей большого полку стояли упорно, и ис пушек стреляли и бились, и хотели для воровства своего пройтить к Москве силно, началных воров, которые у них в тех полкех выбраны в выборные по четыре человека, роспрося, пытать накрепко, хто тому их воровству первые из них завотчики и к ним присталцы; и собою ль они такое воровство всеали или по чьему наученью; и по такому своему воровскому умыслу, пришед к Москве, что они хотели делать, и не было ль у них о том воровстве с кем каких пересылок? И пытав их в том воровском умысле, казнить смертью при всех стрелцах. А которые ис тех стрелцов, опричь тех началных воров иные тому воровству пущие заводчики, и таких, выбрав ис полку по 20 человек, /л. 10/ оставить и держать в Воскресенском монастыре в тюрьме за караулом, и про тот их воровской умысл по тому ж ими ж розыскивать. А буде и сверх тех осмидесят человек явятца и иные воры в том же воровском умысле и противности, и тех воров по тому ж оставить и держать в Воскресенском монастыре в тюрьме ж и за караулом, и ими ж розыскивать же. А достальных [56] стрелцов, скованых, послать по городом. А что по Тому розыску явитца, и о том к в. г. писать».

И по тому ево в. г. указу боярин и большого полку воевода Алексей Семеновичь с товарищи в противном воровстве /л. 11/ и ослушании тех четырех полков стрелцами, кто тому воровству первые из них заводчики и к ним присталцы, розыскивал, и тех стрельцов по полковым спискам у розрядного шатра смотрил. А на смотре урядником и рядовым стрелцом ево в.г. указ сказан, чтоб они пущих воров и завотчиков, и беглецов, которые возмутили и на то их дело привели, объявили.

И на смотре тех полков урядники и рядовые стрелцы пущих воров и завотчиков, и беглецов, которые были на Москве, обьлиховали и объявили.

Афонасьева полку Чюбарова 112 человек, в том числе по росписи ис Стрелецкого приказу написаны беглецами, которые бегали и были на Москве, 65 человек. Да сверх росписи по их стрелецкой скаске явилось 47 человек. А на смотре про них сказали, говорили итить к Москве.

Федорова полку Колзакова 43 человека, в том числе по росписи ис Стрелецкого приказу написаны беглецами, которые бегали и были на Москве, 31 человек. /л. 12/ Да сверх росписи по их стрелецкой скаске явилось 12 человек. А на смотре про них сказали, что они в полку шумели и к Москве итить хотели, в том числе бунтовщик ^26а 1 человек ^26а. Иванова полку Чорново 58 человек, в том числе по росписи из Стрелецкого приказу написаны беглецами, которые были на Москве, а в другом побеге против полковников кричали и звали всех, чтоб итить к Москве, а в указные места не итить 14 человек. Да сверх росписи по их стрелецкой скаске 44 человека. А на смотре про них сказали, что они в полкех шумели, и к Москве итить хотели, в том числе порох роздавал 1, пулки роздавал 1 ж, вестовщик по полком 1 ж. Тихонова полку Гундертмарка 30 человек, в том числе по росписи из Стрелецкого приказу написаны беглецами 5 человек. Да у розыску явилось беглых же 3 человека. Итого 8 человек. /л. 13/ Да сверх росписи по их стрелецкой скаске в беглецах не написаны 18 человек. А на смотре сказали: 2 человека — воры и завотчики, и на вылоску выходили, и знаменами укрывались. 1 человек стоял в противности и говорил, что они в указные места не пойдут, а пойдут к Москве. 14 человек в полку шумели, и свою братью звали, и сами шли к Москве, а в указное место не пошли. 1 человек посылал стрелца останавливать полки, чтоб шить к Москве вместе, и свесть знамена.

Да на смотре ж сказали — выборные у них были по имя-ном: в Афонасьеве полку Чюбарова — Артюшка Жемель, Иванько Воскобойников, Анисимко Григорьев, Остатка Андреев. В Ыванове полку Чорново — пятидесятник Акимко Пострелов, десятник Анисимко Батурин, из рядовых — Ивашко Сапошков, Елфимко Иванов. /л. 14/ В Тихонове полку Гундертмарка — [57] пятидесятник Игнашко Плаутин, десятники Митка Самойлов, Никишка Иванов. Итого 11 человек. А в Федорове полку Колзакова выборных не было.

И выборные Артюшка Жемель с товарыщи роспрашиваны и пытаны, а иные и огнем зжены. А в роспросех и с пыток говорили: в выборные де они были выбраны по неволе пущих завотчиков Афонасьева полку Чюбарова и иных полков стрелцов Бориски Проскурякова с товарыщи. А против ратных людей боярина и болшого полку воеводы Алексея Семеновича Шеина с товарыщи упорно стояли для того, что всех полков беглецы, которые были на Москве, говорили: естли де из них хто в болшой полк пойдет, и они де хотели их рубить и ножами резать. А в выборных де они были по полудне, и по дню, и по два, и из выборных их откинули, и после де их были прежние урядники. А пришед на Двину, полковников от полков отставили и денщиков у них отняли те ж воры и беглецы, которые были на Москве. А пересылок де и писем никаких с Москвы от бояр, и от иных чинов, и от их /л. 15/ братьи стрелцов к ним в полки и от них к Москве и в городы ни х кому не было, и ни о каких подметных писмах ни с кем не советовали, и на Москве и нигде ни у кого в домех не подметывали. А к Москве де они шли с общаго совета всех четырех полков стрелцов бить челом в. г. об нуждах своих, как де были они на ево в. г. службе на Луках Великих и в походех; и им давано ево в.г. жалованья, месячного корму, за хлеб по 10 алтын по 4 деньги человеку на месяц. И им де того жалованья не ставало и на полмесяца, потому что хлеба четверик ржи купили они по 11 алтын по 2 деньги. Да и для того шли, чтоб свидетца з женами и з детми, а не для бунту и воровства.

И против тех роспросных и пыточных речей пущие воры и завотчики, Афонасьева полку Чюбарова Бориско Проскуряков, Андрюшко Пирожников, Назарко Ерш, Васка Тума, Елфимка Максимов, Сенка Думнин, Сенка Кукла, Ларка Шелудяк, Ивашко Олатомец, Микитка Скобелников, Тимошка Федотов; /л. 16/ Федорова полку Колзакова Ивашко Жюлик, Ивашко Волк; Иванова полку Чорново Федка Чюгай, Мишка Сычов, Федка Терентьев, Ивашко Боран, Пашка Григорьев, Илюшка Аристов, Ивашко Колмогоров, Антипко Семенов, Мишка Кузнечонок; Тихонова полку Гундертмарка Никишка Прокофьев, Филка Зайка, Гришка Косой, Макарко Чорт, Пашка Петров, всего 27 человек, в роспросе и с пыток говорили: к Москве с Лук Великих бегали они от хлебного недороду и от голоду, что им давано в. г. жалованья за хлеб по 10 алтын по 4 деньги на месяц человеку, и им де тех денег не ставало и на половину месяца. А покупали хлеба, ржи четверик, по 11 алтын по 2 деньги, и по 12 алтын.

И быв на Москве, взяв денежное жалованье, пошли на Луки Великие попрежнему. А как по указу в. г. тем их стрелецким полкам велено с Лук Великих итить в указные места, а их, беглецов, ис полков послать в розные городы, и они / л. 17/ по [58] присылкам ис полку боярина и воеводы князя Михаила Григорьевича Ромодановского взять себя не дались, и останови полки, в указные места не пошли, а пошли к Москве. И, пришед на Двину реку, полковников ис полков своих выслали, а выбрали из своей братьи вышеписанных стрелцов в выборные поневоле. А пришед было к Москве, учинить им бунт и побить бояр ^27-28 за то: боярина Тихона Никитича Стрешнева да столника князя Федора Юрьевича Ромодановского, что они по службам их посылают и тем их мучат, бояр же князя Ивана Борисовича Троекурова за убавку у них денежного и хлебного жалованья, князя Михаила Григорьевича Ромодановского, что он их, выведчи ис Торопца, хотел рубить, и давал им жалованье не сполна. А пятидесятники де и десятники про тот их воровской умысл не ведали и к Москве итить не хотели, а звали их в указные места. А к Москве и в городы от них, так же и к ним с Москвы и из городов ни от Кого ни о чем никаких пересылок не было, и писем никаких на Москве не подметывали, и за своею братью не ведают. А против болшого полку ратных людей стояли в противности и в упорстве для того, чтоб в указные места /л. 18/ не итить, а пройтить к Москве.

Да они ж, Бориско с товарыщи, роспрашиваны, что говорили они — покупали хлеб дорогою ценою, а денги даваны им несполна, а к ним по указу в. г. послана ево в. г. денежная казна и велено им давать за хлеб по тамошней настоящей цене. И они, Бориско с товарыщи, в роспросех и с пыток говорили: такова де государева указу они не слыхали и денег по тамошней настоящей цене не давали, а давали им за хлеб по 11 алтын по 2 деньги. а после того прибавлено по 4 деньги.

Да из них же говорили 4 человека, что шли к Москве побить тех же бояр, а за что — не ведают. А прежние беглецы, которые были на Москве, про тое их думу ведали, а по имяном их сказать на упомнят.

Ис тех же воров Чюбарова полку Васка Тума с пытки говорил: идучи де к Москве, меж собою, беглецами, и с Бориском Проскуряковым в пути говорили; пришед было к Москве, писать им в Белгород, и в Азов, и в ыные городы к своей братье к стрельцом, чтоб они были к Москве. А как ис тех городов стрельцы придут к Москве, и в то время побить было им тех же вышеписанных бояр. /л. 19/

А Бориско Проскуряков говорил, что они такие речи, идучи от Зубцова, говорили, что им было итить мимо Москвы и засесть в городе Серпухове или на Туле для того, что их малолюдно; и засетчи в городе, писать было им в городы в Белгород, в Азов, и в Севеск и в ыные городы к стрельцом, чтоб к ним были немотчав. А как бы из городов стрельцы к ним пришли, и им было, убрався, итить к Москве и побить тех же вышеписанных бояр. А про приход большого полку ратных людей, что идут против [59] их, не ведали; а естли б уведали, что до Серпухова и до Тулы их не допустили, и им было засесть в Звенигороде, в Савине монастыре.

Да из них же того ж Чюбарова полку Ларка Шелудяк с пытки говорил, что было притить им к Москве, и учинить бунт, и побить бояр, и засесть Москву. А думал де он, что засесть Москву, один.

Да те ж воры 27 человек в роспросех и с пыток говорили, что с ними в одной думе о побиении тех бояр были беглецы ж Афонасьева полку Чюбарова, а по имяном сказать не упомнят.

И те беглецы к ним привожены, и они из них в лицо узнали: /л. 20/ Серешка Петров, Оска Фомин, Лучка Терентьев, Фомка Михайлов, Митка Сидоров, Сенка Михайлов, Афонка Леонтьев, Андрюшка Назаров, Илюшка Иванов, Якушко Алексеев, Мишка Степанов, Васка Леонтьев, Тимошка Иванов, Терешка Петров, Сенка Матвеев, Митрошка Еремеев. Итого 16 человек. А они, Серешка с товарыщи, в том винились же.

Всего о побиении бояр по розыску стрелцов винились 43 человека.

Да тех же полков стрельцы по розыску явились, что они против болшого полку ратных людей стояли упорно, а о побиении бояр не винились: Афонасьева полку Чюбарова Гордюшка Иванов. /л. 21/ Федорова полку Колзакова Зотка Долгой, Якушко Денисов, Игнашка Бубненок, Серешка Телов, Алешка Гусев, Никишка Аруля. Иванова Полку Чернова Савка Мокеев, Ганка Скрыпин. Тихонова полку Гундертмарка Якушка Терентьев, Власко Федоров, Мокейка Никитин, Ивашко Максимов. Итого 13 человек. А в роспросех и с пыток говорили, что они, будучи в обозе, в приход большого полку ратных людей во время бою своей братьи, стрельцом всех полков кричали, чтоб против большого полку ратных людей итить грудью напролом; а на указные места не итить, а хотя де и умереть, а к Москве итить.

И выняв ис казенных телег, пульки и порох роздавали, и з знамены на вылоску выходили, и говорили, что жить и умереть вместе. И генералу Петру /л. 22/ Ивановичю Гордону противно говорили ж, что де они в указаные места не пойдут, а пойдут к Москве.

Да их них же Мокейка Микитин говорил: к Москве де они пошли без указу в. г. собою всем полком; и пришед было им к Москве, стоять на Девичьем поле одним своим полком для того, что они живут вблизости.

Итого по розыску и по роспросным и пыточным речам 4-х полков стрельцы винились в вышеписанных воровствах 56 человек.

И июня в 22-м да в 28-м числех по указу в. г. ц. и в. к. Петра Алексеевича в. В. и М. и Б. Р. с и по грамотам по розыску боярина и большого полку воеводы Алексея Семеновича Шеина с товарыщи те вышеписанные стрельцы 56 человек за их воровство кажнены смертью. [60]

Да июля в 1 день в. г. в грамоте из Стрелецкого приказу написано: беглецов, которые бежали с Лук Великих, а на смотре их всеми полками облиховали, казнить смертью. А по росписи из Стрелецкого приказу тех беглецов: /л. 23/ Чюбарова полку 81 человек, в том числе кажнено до той государевы грамоты по розыску 23 человека. Да по государеве грамоте 38 человек ²⁹. Итого 61. За малыми леты на кажнено 13. Да на смотре не явились 7 человек, а их братья сказали: остался в Торопце 1, на Луках Великих 3, на Москве в челобитчиках 1, убит в стрелецком обозе в противность 1, на смотре не явился, а где — не сказали, 1. /л. 24/ Да сверх той росписи, опричь беглецов, по розыску казнено 5 человек. Итого казнено смертью беглецов и по розыску 66 человек. В противность побитых 3, от ран умерших 5. Итого Чюбарова полку кажненых, и побитых, и от ран умерших 75 человек.

Колзакова 41 человек, я ис того числа по государеве грамоте кажнено 24 человека. 7 человек за малыми леты не кажнены; 1 человек в стрелецком обозе в противность убит, а 9 человек на смотре не явились. А по справке с смотреным стрелецким списков 6 человек имянами сходны, а прозвищи не сходны: а на смотре их братья стрельцы всех полков их одобрили, а беглецы ль — они про то не сказали и посланы в ссылку. 3 ³⁰ человека в стрелецком описку такими ³⁰ ж имяны и отечествы, и прозвищи не написаны, и на смотре не явились. /л. 25/ Да сверх росписи, опричь беглецов, по розыску кажнено 7, в противность побито 4, от ран умерших 7. Итого Колзакова полку кажненых, и побитых, и от ран умерших 18 человек.

Чорнова 17 человек, и ис того числа по грамоте кажнено 9 человек, за малыми леты не кажнено 5. На смотре не явились, а по государеве грамоте ис Стрелецкого приказу написаны они в Киеве и в ыных городех в бегах 3. Да сверх росписи, опричь беглецов, по розыску казнено 4. Итого казнено смертью, и беглецов, и по розыску 13 человек. В противность побитых 3, от ран умерших 12. Итого Чорнова полку казненых, и побитых, и от ран умерших 28 человек.

Гундертмаркова 6 человек. И ис того числа до государевы грамоты кажнено 1. /л. 26/ Да по государеве грамоте 3 человека, да 1 человек не кажнен для малых лет. Да на смотре не явился, а сказали про него, что он остался на дороге на Погорелом 1. Да сверх росписи, опричь беглецов, по розыску кажнено 8, в противность побито 3. Итого Гундертмаркова полку кажненых и побитых 15 человек.

Итого 4-х полков беглецов 145 человек, в том числе до государевы грамоты кажнено 24. Да по государеве грамоте кажнено ж 74; итого тех стрелецких полков кажнено смертью беглецов 98, по розыску, опричь беглецов, 24. Итого кажнено смертью 122 человека. В противность побитых 15, в том числе [61] беглецов 2, от ран померло 24, всего побито, и от рай померло, и кажнено 161. Да беглецов не кажнено смертью за малыми леты 26 человек, а учинено им наказанье — биты кнутом и посланы в сьсылку. /л. 27/ Беглецы ж, на смотре не явились, а их братья сказали, что они в городех, а про инех, где они, подлинно не сказали, 19 человек.

Да у розыску в роспросех и с пыток говорили: Чюбарова полку Ларка Шалудяк: к Москве де он шол для бунту и побиения бояр, а говорил он те слова с Артюшкою Масловым, с Федулейкою Ботеем, сь Елескою Пестряковым. И болшого полку с ратными людьми бой хотели дать они, Артюшка и Федулейко, и порох для стрельбы взяли в Черном подку. А как де они шли на Воскресенской монастырь и уведали, что на них идут болшого полку ратные люди, и он де, Артюшко, говорил, чтоб Воскресенской монастырь обойтить, и хотели занять Савинской монастырь А Елеска Пестряков против болшого полку ратных людей кричал ясаком: «Сергиев!» и в кругах был. А Лукашка Сапожников говорил, чтоб в указные места не ходить ³¹.

А в роспросе и с пытки они, Артюшка, и Федулейка, и Елеска о побиении бояр не винились, а говорили, что они шли к Москве для свидания з женами. /л. 28/ Да ³² Артюшка ж говорил: послыша про приход болшаго полку ратных людей, хотели к Москве обойтить проселочною дорогою на Звенигород, чтоб ссоры с ними не получить, и притить к Москве для свидания з женами. А как де большого полку ратные люди приступили к обозу их, и он де, Артюшка, порох принел в Черном полку у Савки Мокеева, только того пороху никому не роздавывал, з телеги збросил, испужався большаго полку ратных людей. А присылал де к нему, чтоб то порох принять, Колзакова полку пятисотной Ивашко Клюкин.

А Федулейко Ботей говорил: ево де братья стрельцы говорили, чтоб итить на Звенигород, и он, Федулейко, о том говорил же.

А Елеска Пестряков говорил, что он против большаго полку в обозе кричал ясаком: «Сергиев!» для того, что все полки кричали: «Сергиев!»

А Ивашко Клюкин говорил: порох де у него просил Колзакова полку пятидесятник Ивашко Волосатой, для того он и посылал; только тот порох он, Ивашко, взял ли, или нет, не ведает.

А Ивашко Волосатой у пытки говорил: пороху де он в Черном полку у Савки Мокеева просил, и увидев большаго полку ратных людей, от страху того пороху не имал.

А Лукашка Сапожник говорил, что он такие слова, чтоб в указные места не ходить, говорил за устрастием Колзакова полку стрельцов, а хто имяны — сказать не упомнит. /л. 29/ А [62] говорили де ему они, если он и ево братья хто к Москве не пойдет, и к ним прислано будет по 100 человек не полку, и возьмут их неволею.

А после того он, Ларка, с них, Артюшки Маслова, и с Федулейки Батея, и с Елески Пестрякова о побиении бояр зговорил, что он затеял на них напрасно. И он, Ларка, пытан и огнем зжен, и с пытки их очистил же. И за то он, Ларка, кажнен смертию и писан выше сего.

На смотре сказали, что велел стрелять в большой полк в ратных людей ис пушки пушкарю неволею Микитка Скобельников, Ивашко Бронников и хотели того пушкаря колоть копьем.

А в роспросех и с пыток Микитка Скобельников в том винился, что пушкарь стрелял в большой полк за ево истрастием, что ево хотел колоть копьем. И к Москве де он шол для побиения бояр.

А Ивашко Бронников в роспросе и с цытки в том во всем запирался.

И Митка за пушечную стрельбу, что он пушкарю велел стрелять поневоле, и за умысл о убиении бояр, а Ивашка за побег по грамоте, что он к Москве бегал с Лук Великих, кажнен смертию и писан выше сего. /л. 30/ А пушкарю Федке Ветошникову учинено наказанье — бит кнутом.

Федорова полку Колзакова Сенка Долгой, Стенка Соколов, Петрушка Конанов, Никитка Осипов, Матюшка Агапов, Матюшка Киндяков, Артюшка Осипов, Андрюшка Анбаров, Данилка Храп, итого 9 человек, в росписи ис Стрелецкого приказу в беглецах не написаны.

А на смотре их всем полком облиховали, а сказали, что они в полку шумели и к Москве итить хотели.

А они, Сенка Долгой с товарыщи, в роспросех и с пыток говорили: ево де, Сенку с товарыщи, к Москве итить подозвали того ж их полку стрельцы Алешка Гусев с товарыщи 4 человека, которые кажнены, а к Москве они шли для свидания з женами, а не для бунту и воровства.

Иванова полку Чернова в росписи ис Стрелецкого приказу в беглецах шё написаны. А на смотре их всех полков облиховали, что они в полкех шумели и к Москве итить хотели: Назарко Дмитреев, Федька Ерш ³³, Афонка Рыжей, Куземка Ветчинка, итого 4 человека, в роспросех и с пыток говорили: Назарко: в полку де он шумел, ис полку своево по посылке всех своих полчан для проведания полков, которые остались назади, ездил и говорил, чтоб они шли вместе к Москве для /л. 31/ свидания з женами и з детми.

На него ж, Назарку, говорил Федька Чюгай, что он остановил полки в указные места не итить, а итить бы к Москве; и Назарко в том не винился.

Федька говорил: в полку де он шумел и к Москве с своею [63] братиею шол, и с вышеписанными с Федькою Чюгаевым с товарыщи розными дорогами к Москве итить хотели.

А Офонка и Куземка говорили: в полку де они шумели ж и к Москве итить хотели.

Тихонова полку Гундертмарка в росписи ис Стрелецкого приказу в беглецах не написаны, а на смотре про них всем полком сказали, что они в полку шумели: Данилко Исаев, Васка Дмитреев, Федька Иванов, Якушко Матвеев, Андрюшка Прохоров, Ивашко Семенов, Гришко Коширка, Костка Семенов, Федосейко Игнатьев, Ивашко Крюков, Алешка Петров, Костка Сидоров, Ларка Андреев, Селиверстко Михайлов, итого 14 человек.

А в роспросе и с пыток они говорили: в полку де они шумели, и к Москве свою братью звали, и сами итить хотели, а шли для свидания /л. 32/ з женами и з детми.

Того ж Гундертмаркава полку стрелец Гришка Косой с пытки говорил, что де того ж их полку стрельцы Микитка Шамада, Мишка Токарь говорили с ним, что, пришед к Москве, побить бояр.

А Микитка и Мишка в роспросе и с пыток в том не винились, а говорили, что они шли к Москве для свидания з женами и з детьми.

А Гришка з другой пытки и с огня с них зговорил. Да по извету выборного генерала Петрова полку Ивановича Гордана салдат, которые стояли в стрелецком обозе на карауле Ларин Степанова с товарищи шти человек, что де Чюбарова полку стрелец Васка Фалелеев говорил при них, что де щуку съели, а зубы остались. И он, Васка, пытан, а с трех пыток и с огня не винился.

Петрушка Санников: на смотре ево одобрили, а сказали, что он из их стрелецкого обозу бежал; а по присылке ис Троицкого монастыря у розыску был, и пытан, и ни в чем не винился.

Тех же 4-х полков стрельцы 4 человека, как боярин и большого /л. 33/ полку воевода Алексей Семеновичь Шеин с товарыщи с ратными людьми шел к Воскресенскому монастырю, на пути июня ³⁴ в 17 день подали писмо за руками; и с того писма список послан под отпискою к в.г. к Москве. А в письме написано ³⁵:

А в грамоте в. г. ис Стрелецкого приказу написано: велено |л. 37| тех 4-х полков пятидесятников, и десятников, и редовых стрельцов роспросить в писме своем, каково они подали боярину и болшого полку воеводе Алексею Семеновичю Шеину с товарыщи — написали, что бутто боярин и воевода князь Михайло Григорьевич Ромодановской с товарыщи, пошед ис Торопца к Москве, Новгороцкого полку ратных людей вывел с собою за город, а их, стрелцов, велел вывесть по полку на [64] розные дороги и обрать у них ружье, и всякую полковую казну, и знамена, и, опступя вкруг, конным ратным людей рубить.

И они, бутто убоясь того, в указные места не пошли, а пошли к Москве не для воровства и бунту. /л. 38/ И о том, как у них в том писме про него, боярина и воеводу, написано, кто им сказывал, из их же ли братьи, или они от посторонних людей от кого слышали. И буде они, именно от кого слышали, не скажут, а учнут говорить, что слышали от сторонних людей, а в лицах их нет, и их в том воровстве пытать и розыскивать по прежнему в.г. указу.

И по тому ево в. г. указу тех 4-х полков пятидесятники, и десятники, и которые то писмо подали, роспрашиваны, и пытаны, и огнем зжены. А в роспросе и с пыток говорили: /л. 39/ Афонасьева полку Чюбарова пятидесятники Якушко Алексеев, Савоська Федоров, Ивашко Микифоров, Илюшка Ермолин, Мишка Обросимов, Федулейко Иванов, Федька Ефремов; десятники Абакумко Щукин, Пронка Санников, Климка Иконник, Максимка Вологдин, Юдька Долгой, Ганка Обручник, Серешка Серебряник, Данилка Шевцов. Итого 15 человек.

Федорова полку Колзакова пятидесятники Афонка Прасалов, Ивашко Волосатой, Серешка Серебряник, Лучка Медник, Пронка Кузмин, Тимошка Давыдов, Федька Степанов; десятники Микитка Елисеев, Прошка Михайлов, Нестерко Еремеев, Васка Бычок, Никишка Петров, Васка Игнатьев, Пашка Филипов, Пронка Шатченков. Итого 15 человек. /л. 40/

Иванова полку Чорнова пятисотной Матюшка Григорьев, пятидесятники Андрюшка Беляй, Мишка Долгой, Тимошка Нестеров; десятники Якушка Крестьянинов, Исачко Карпов, Андрюшка Рукавишников, Ипалитко Григорьев, Евстратко Шульга, Фадейко Плотник, Афонка Филатов. Итого 11 человек.

Тихонова полку Гундертмарка пятидесятники Данилка Ширяев, Оксенко Феоктистов, Стенка Микулин, Афонка Козмин; десятники Сенка Максимов, Левка Иванов, Сенка Иванов, Володька Фомин, Мартинко Чистяков, Васка Сергеев, Якушко ИванОв, Алешка Никифоров, Петрушка Афонасьев. Итого 13 человек.

Всего 4-х полков 54 человека /л. 41/ в роспросе и с пыток говорили: к Москве де они пошли по неволе пущих воров и завотчиков, беглецов Бориски Проскурякова с товарыщи, и против ратных людей боярина и большого полку воеводы Алексея Семеновича стояли упорно за страхом тех же беглецов. А что де в писме написано, которое от них прислано в большой полк, бутто боярин и воевода князь Михайла Григорьевич Ромодановской велел их розвесть на четыре дороги, и обступя кони де рубить их. И то де в том писме написано: для того, как они придут к Москве и станут их спрашивать, для чего пришли, и им было тем и отговариватца. А они де от него, боярина и воеводы, таких слов, чтоб их рубить, не слыхали, и ружья у них, и полковых припасов, и знамен не отбирано. А что де в [65] том писме написано, чтоб православные христианские напрасного кровопролития не было, того де они не ведают. А пересылок де и писем никаких с Москвы от бояр, и иных чинов от людей, и от их братьи стрельцов к ним в полки не было, и от них к Москве ни х кому ис полков писем и пересылок не было, и ни о каких подметных писмах /л. 42/ ни с кем не советовали, и на Москве и нигде ни у кого в домех не подметывали.

Ис тех же урядников в речах своих пополнили: Чюбарова полку сотенной Артюшка Маслов говорил: то де писмо писано, и складывали, и смотрили с опщаго совета всех полков пятисотных. А что де в том письме написано х кровопролитию, и тое де речь приписал и чернил Колзакова полку пятисотной Ивашко Клюкин с общаго их совету, а для чего де то слово х кровопролитию написано, того он не ведает.

А Ивашка Клюкин говорил: то де писмо у них у всех пятисотных, и у пятидесятников, и у десятников с общего совету.

А что де в том писме написано х кровопролитию, и тое де речь приписали они вопче ж для того, что они идут к Москве головами своими с повинною, а не для междоусобия. /л. 43/

Пятидесятник ³⁶ Федька Ефремов ³⁶ с пытки говорил: слышал де он про то, что их рубить, от десятника Петрушки Михайлова, а тот де Петрушка слышал такие слова от ясаула, а как того ясаула зовут, и чем словет, того он не ведает. А что де написано вь их стрелецком письме, которое подали они, чтоб православные християнского напрасного кровопролития не было, и то де написано для того, чтоб их напрасно не прирубили. Да он же, Федька, в роспросе говорил: как де им ведомо учинилось большого полку про ратных людей, и прошед Волок Дамской, говорили всеми полками, чтоб итить на Звенигород, и к Москве на Дорогомиловскую слободу, и пришед под Дорогомилову слободу, стать на Девичье поле, усмотри в котором месте пристойно. А иные де говорили, чтоб им итить в Москву /л. 44/ просто, буде пустят. И говоря, тот путь отставили и пошли прямо дорогою на Воскресенской монастырь.

А с пытки он, Федька, говорил те же слова, что де ис под Дорогомиловской слободы итить было им на Девичье поле, говорил для того, что они живут вблизости. А говорили они те слова спроста, а с кем говорил, сказать не упомнит. /л. 45/

Петрушка Михайлов в роспросе и с пытки говорил такие де слова: он с ним, Федькою, говорил, что боярин князь Михайло Григорьевич Ромадановской велел у них ружье отобрать, и конных кругом обвесть и изрубить, потому что он такие слова слышал того ж полку от стрельца от Гордюшки Иванова; а от ясаула он таких слов не слыхал. А Гардюшка Иванов в тех словах винился, и говорил, что такие слова на боярина князя Михаила Григорьевича затеял он напрасно собою, а нихто ево говорить тех слов не научал и [66] ни от кого не слыхал. И он, Гардюшка, по розыску за воровства во кажнен смертью, а за что — и то писано выше сего.

Аксенка ж Фектистов говорил: как де присылал к ним в полк боярин и воевода князь Михайло Григорьевичь Ромадановской для взятья беглых стрельцов дворянина Григорья Микулина, и того ж де их полку стрелец Якушка Матвеев, стоя в строю, отказывал ему, Григорью, с невежеством, хто ево к ним прислал. И он де, Григорей, ему сказал: прислал ево к ним по указу в. г. боярин и воевода. И он де, Якушка, говорил ему с невежеством же, что де про то государь не ведает. А Якушка Матвеев с пытки в том не запирался, а сказал, что он те слова говорил один простотою своею. /л. 46/

А про которых на смотре в большом полку у розыску их братья стрельцы, сказали, что они говорили итить к Москве и свою братью звали, а в росписи из Стрелецкого приказу имян их в беглецах не написано, и они за то биты кнутом: Чюбарова полку 40, Чернова 35, итого 75 человек.

Всего по розыску учинено наказанье: биты кнутом, и з беглецами, которые для малых лет не кажнено, Чюбарова 61, Колзакова 16, Чернова 47, Гундертмаркова 16. Итого 140 человек.

Тех же полков в противность раненых 13. Итого 153 человека.

А с теми, что побиты, и от ран померли, и кажнены 314 человек.

А достальные тех вышеписаных полков стрельцы, и с теми, которым учинено наказанье, посланы в городы и в монастыри с начальными людьми и с провожатыми в колодах: Афанасьева полку Чюбарова — в Тихвин монастырь с капитаном сь Ерофеем Лопшанским да с прапорщиком с Тимофеем Опревым 100 человек; /л. 47/ в Кирилов монастырь с порутчики с Васильем Масловым да Васильем Непецыным, с прапорщиком з Данилом Монастыревым 200 человек; на Белоозеро с Васильем ж Масловым 30 человек; на Кострому с ротмистром с Семеном Айгустовым, да с прапорщиком с Ондреем Бабушкиным 100 человек; на Угличь в Алексеевской монастырь с прапорщиком с Ываном Татариновым, сь Емельяном Губиным 22 человека; в Володимер с порутчиком с Михаилом Королевым 9 человек; в Муром с капитаном с Аврамом Чаплиным, с порутчиком з Григорьем Мякишевым 94 человека; в Переславль Резанской с прапорщиком с Ываном Мокринским 3 человека. В Воскресенском монастыре, что на Истре, хворых и раненых 5; 1 человек в том ж монастыре оставлен до розыску. Итого 564 человека.

Федорова полку Колзакова в Ростов в монастыри: московского первого выборного генерала-адмирала Францова полку Яковлевича Лефорта с капитаном с Семеном Нибушем, да с прапорщики с Ываном Матруниным, с Ываном Поливановым /л. 48/ в Борисоглебской 80, в Богоявленской Аврамиев 20, [67] итого 100 человек; на Кострому в монастыри: московского втораго выборного генерала Петрова полку Ивановича Гордона с порутчиком с Семеном Блесковым да с прапорщики с Никитою Носковым, с Алексеем Кучиным в Ыпацкой 150, в Богоявленской 70, итого 220 человек; в Нижней Новгород с капитаном сь Евсевьем Засецким да с порутчики с Семеном Нелидовым, с Федором Оболдуевым 100, да в Нижней Новгород в Печерской монастырь 50, итого 150 человек; на Устюг Великий с прапорщики с Ываном Писаревым, сь Ефтифеем Саблуковым 68 человек; в Переславль Резанской с прапорщиком с Ываном Мокринским 1; оставлено в Воскресенском монастыре 7 человек, итого 547 человек. /л. 49/

Иванова полку Чернова в Суздаль в Еуфимьев монастырь Преображенского полку с капитаном с Акимом Арсеньевым да с прапорщиком с Федором Десятым 100 человек; в Ярославль в Спаской монастырь Преображенского полку с порутчиком с Матвеем Бернаром да с прапорщиком с Никифором Сеченым 100 человек; в Кашинской уезд в Колязин монастырь с порутчиком с Ываном Измайловым да с прапорщиком с Васильем Каличеевым 80 человек; в Володимер с порутчиком с Михаилом Королевым 33 человека; в Арзамас с капитаном с Аврамом Чаплиным да с прапорщиком з Григорьем Кочюковым 82 человека; в Воскресенском монастыре оставлено за болезнью 4 человека. Итого 399 человек. /л. 50/

Тихонова полку Гундертмарка в Ыверской монастырь с порутчиком Тимофеем Яминским да с прапорщиком с Андреем Тювиковым 110 человек; в Галичь с прапорщиком с Васильем Тювиковым 50 человек; в Торопец с капитаном с Кирилом Засецким 50 человек; во Тверь с ротмистром с Афонасьем Армениковым 50 человек; в Торжок с прапорщиком с Ываном Шишковым 50 человек; на Углечь с прапорщиком с Ываном Берболовским да с Ываном Тютчевым 50 человек; на Углечь ж в Алексеевской монастырь с прапорщиком с Иваном Татариновым с товарыщем 28 человек; в Переславль Резанской с прапорщиком с Ываном Мокринским 53 человека; на Устюг Великой с прапорщики с Ываном Писаревым, сь Ефтифеем Саблуковым 32 человека; в Воскресенском монастыре оставлено раненых, и хворых, и для постриганья 5 ³⁷ человек. /л. 51/

Итого 478 человек.

Всего 4-х полков стрельцов послано в городы и в Монастыри 1987 человек. А кто имяны тех полков стрельцы в городы и в монастыри посланы, и побиты, и от ран померли, и для розыску, и болезней, и ран оставлены в Воскресенском монастыре, и тому всему учинен имянной список по полком.

А что тех 4-х стрелецких полков явилось церковной утвари, и денежные казны, и пушек, и ружья, и подъемных, и стрелецких лошедей, и всяких полковых припасов, и то все послано к Москве с отписками и росписками в Стрелецкой приказ. [68]

Тех ж вышеписанных полков стрельцы, бунтовщик Васка Зарин с товарищи 4 человека, оставлены в Воскресенском монастыре за караулом для розыску по особному делу до указу в. г.

Пометы: на л. 1: Выписка из розыску под Воскресенским монастырем. На л. 1 об.: Два розыска из-под Воскресенского монастыря да в Преображенской. 206-го году. Смотрены.

Д. 12/60, л. 2-51.

Комментарии

26а-26а. Помета на левом поле Васка Зорин.

27-28. Написано на стертом.

29. Приписано другим почерком.

30-30. Помета на левом поле против росписи.

31. Смена почерка.

32. Смена почерка.

33. Написано на стертом.

34. Написано на стертом.

35. Далее следует дословный текст стрелецкого письма (л. 34-37) от 17 июня (копия).

36-36. Помета на левом поле в Муроме.

37. Написано на стертом.