«Истинное и верное сказание» о I Крымском походе 1687 г. — памятник публицистики Посольского приказа

Публицистические произведения являются важным источником изучения того «реального жизненного процесса и деятельности индивидов каждой отдельной эпохи», раскрытие которого является основным направлением работы историка ¹. Применительно к политической истории России конца XVII в. — переломного времени, когда в глубине социально-экономических процессов, движениях народных масс, противоречиях внутри господствующего класса и ожесточенной борьбе «в верхах» решался вопрос о направлении дальнейшего развития России, — публицистика отразила не только действия людей, но и скрывающиеся за ними конкретные интересы, планы и цели, более трудные для изучения, поскольку они как правило не получали прямого отражения в делопроизводственной документации. Изучение публицистики может, в частности, способствовать детальной разработке интереснейшего вопроса о процессе выработки и утверждения внешнеполитического курса России перед реформами начала XVIII в. Вместе с тем, публицистические произведения этого времени не подвергались еще специальному [58] изучению, и выявление комплекса подобного рода источников является по сей день нерешенной задачей. Настоящая работа имеет целью ознакомить исследователей с сочинением нидерландского резидента в Москве барона Иоганна Вильгельма фан Келлера, которое было посвящено пропаганде крупного внешнеполитического мероприятия правительства времени регентства (1682–1689 гг.) — похода русского войска в Крым летом 1687 г.

«Истинное и верное сказание» Келлера о I Крымском походе отложилось в деле Посольского приказа об «Отправлении в Крым противу татар... князя Василия Васильевича Голицына, окольничего Неплюева и проч.», которое при систематизации документов Коллегии иностранных дел в конце XVIII в. было отнесено к Крымским делам ². Беловой список сочинения предваряется справкой о происхождении текста в соответствии с формуляром доклада царям и Боярской думе о переведенных с иностранных языков документах: «Перевод с печатного листа, каков подал в государственном Посольском приказе царственные болшие печати и великих государственных посолских дел оберегателю ближнему боярину и наместнику новгородскому князю Василью Васильевичу да боярину князю Алексею Васильевичу Голицыным с товарыщи галанской резидент Яган Вильгельм фон Келлер; прислан чрез рижскую почту в нынешнем во 196 (1687) году ноября в 28 день». Еще одна запись располагается после текста «Сказания», — в ней со слов Келлера сообщается о распространении сочинения: «Такие же писма по скаске того ж резидента переведены на латинский, цесарский, францужской языки. И взяв себе, в Галанской земле пребывающие послы и резиденты: цесарской, гишпанской, францужской, аглинский, свейской, датской, полской и венетской, — послали к своим великим государям, и тем случаем разосланы во всю Европу». [59]

Автор «Сказания» постарался дать комплексную оценку причин, побудивших Россию вступить в Священную Лигу, куда уже входили Австрия, Польша и Венеция, и, разорвав Бахчисарайский мир (1681 г.), вступить в войну с Оттоманской Портой и Крымским ханством. Далее автор описывает предпринятый В. В. Голицыным согласно союзническим обязательствам большой поход против Крыма, мотивирует отступление русской армии от Перекопа и раскрывает международное значение военных действий России в составе антитурецкой Лиги. Распространение за границей хвалебного описания Крымского похода 1687 г. отвечало в первую очередь интересам русского правительства и должно было способствовать решению двух взаимосвязанных задач. Прежде всего требовалось укрепить уверенность союзников в том, что в условиях, когда Турция всеми силами стремилась к сепаратному миру и в Европе уже появились слухи о скором распаде Священной Лиги ³, Россия продолжает оставаться верной принятым на себя обязательствам ⁴. В контексте этой задачи особенно острым был вопрос об оценке роли русских войск в военных действиях 1687 г. Речью Посполитой, поскольку именно надежда на действенную военную помощь в борьбе с Портой заставила правительство Польши пойти на большие уступки России при заключении Вечного мира 1686 г. ⁵ Ратификация договора о Вечном мире, который был необходимым условием успешного развития южного направления внешней политики России, затянулась вплоть до конца ноября 1687 г.; при этом было известно, что значительные круги реваншистски настроенной шляхты, часть сенаторов и даже сам король Ян III жаждали пересмотра установленных по договору границ ⁶. Уже во время летнего похода российских войск с польской стороны, помимо обычной информации о военных действиях, распространялись [60] по всей Европе и ложные известия о том, что русские «будто тайной мир с татары учинили и против нашего королевства войну всчинять хотят», что они злоумышленно бездействуют, «зело они от турков боятца и хотят того ж ради охотно на нашу выю положить всю тягость и сидеть меж тем в покое для остерегания прибытков своих», и пр. ⁷. Изданное в нейтральной стране сочинение должно было опровергнуть подобные слухи перед правительствами европейских держав и оказать помощь сторонникам военного союза с Россией в Речи Посполитой.

Вскоре после подписания антитурецкого договора 1686 г. русское правительство отправило посольства в Париж, Мадрид, Лондон, Берлин, Флоренцию, Амстердам, Копенгаген и Стокгольм с предложением о присоединении к австро-польско-венецианско-русскому союзу ⁸. Нетрудно заметить, что отпечатанный в Амстердаме своеобразный отчет Келлера о военных действиях России против Крыма был разослан как раз в те государства, которые Россия надеялась привлечь в Священную Лигу. Следственно, распространение «Истинного и верного сказания» преследовало цель не только укрепления, но и расширения Лиги.

Наконец, следует упомянуть и русский перевод «Сказания», которое помогало укрепить позиции правительства регентства. Как известно, возвращение В. В. Голицына из похода было омрачено активизацией внутренних противников, обвинявших его в неудаче похода и распространявших слухи о громадных потерях в русском войске ⁹. Это заставляло главу правительства принимать ответные меры, с одной стороны — устраивая пышные празднества и рассыпая награды, с другой — усиливая контрпропаганду ¹⁰. Логично предположить, что внутриполитическая борьба была еще одной причиной того, что осенью 1687 г. члены правительства [61] регентства были, как отметил шведский посланник в Москве Христофор Кохен, «все озабочены изданием за границею, на немецком и голландском языках, хвалебного описания похода, в котором будут изложены подробно причины безуспешного возвращения царского войска» ¹¹. Келлер оправдал возложенные на наго надежды, посвятив значительную часть «Сказания» объяснению действий В. В. Голицына, хотя наличие «оправдательных» моментов не могло не понизить воздействие сочинения на иностранных адресатов.

Барон Иоганн фан Келлер прибыл в Москву в 1675 г. в составе посольства Кунраада фан Кленка и с тех пор почти непрерывно жил в столице. Он прекрасно разбирался в тонкостях дворцовой конъюнктуры, что давало ему возможность неоднократно получать предпочтение перед резидентами Дании и Швеции при распределении торговых привилегий. Представляя интересы Нидерландской республики, он не отказывался и от личных услуг руководителям Посольского приказа, иногда весьма деликатного свойства, а в период регентства довольно близко сошелся с В. В. Голицыным ¹². Поэтому нет ничего удивительного в том, что глава русского правительства именно ему поручил издание отчета о походе. Правда, остается неясным, в какой степени Келлер принимал участие в сочинении «Сказания»: он мог, как это было в случае издания в Амстердаме гравированного портрета Софьи, получить готовый образец, который нужно было лишь незначительно переработать ¹³, однако не менее вероятно, что резиденту были даны лишь основные указания. На то, что Келлер получил как минимум инструкции к созданию «Истинного и верного сказания», указывает последовательное совпадение приводимых в его сочинении оценок с официальной точкой зрения русского правительства, отдельные элементы которой нашли отражение [62] в других современных публицистических произведениях; в комментариях к публикации мы постарались сопоставить текст Келлера с сообщениями о тех же событиях как в русских, так и в иностранных источниках 1687 г.

«Истинное и верное сказание» публикуется полностью. Передача и оформление текста проведены в соответствии с «Правилами издания исторических документов» (М., 1956). [63]

1687 г., не ранее 25 июля, не позднее 28 ноября. Сочинение нидерландского резидента в Москве барона Иоганна фан Келлера о I Крымском походе, написанное по заданию Посольского приказа.

/Л. 339/ «ИСТИННОЕ И ВЕРНОЕ СКАЗАНИЕ О БЫВШЕМ ПОХОДЕ ВЕЛИКИХ ГОСУДАРЕЙ ИХ ЦАРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА ВОЙСК НА КРЫМСКИХ ТАТАР НЫНЕШНЕГО 1687-ГО ГОДА.

Понеже между царским величеством и короною Полскою различных ради причин в прешедшем 1653-м году тяжкая востала война, которая и с перемирьи продлилась болши тритцати лет к великому разорению обоих стран государств, земель, градов и подданных, и хотя обои великие государи, как царское величество, такожде и королевское величество, во успокоение тех возшедших браней и несогласия многими обоих стран пересылками, съездами и великими посолствы всякими меры и тщанием вечно мир поставити и утвердити искали, но то благое их великих государей намерение в совершенство за многими трудностьми достигнути не могло и безплодно всегда разрывалось. Но сих же, исканием королевского величества и всей Речи Посполитой и присылкою к великим государям их царского величества преидвычайного (Так в тексте.) посолства, послали разумным поведением премудрыя и великие государыни царевны и великие княжны Софии Алексеевны ¹⁴, неутружденным же тщанием перваго правителя и великих государственных дел и болшие печати охранителя боярина князя Василия Васильевича [64] Голицына ¹⁵, между великими государи их царского величества и всей Речи Посполитой полской Вечной и постоянной мир постановлен ¹⁶. И к тому их царское величество приведен причиною: дабы по сем мирном постановлении с его королевским /л. 340/ величеством совершенная братская дружба и согласие в ползу, прибыток и возращение от обоих стран народов была обновлена, а бывшие ссоры, неприятельства и брани преданы забвению. Вторая причина: видя их царское величество в настоящее сие время христианских монархов союзы и совокупленныя оружия противо мучителные власти Оттоманские порты, кои с татары крымскими в неколико сот лет пришедших несказанныя страшныя христианским различным странам учинили разорение и запустошение, всею же силой и впредь подвигаясь, дабы осталое христианство искоренити. Сиа же разсуждая изволили к тому вышепомянутому Вечному миру купно оборонителной и наступательной союз и соединение с цесарским величеством римским и королевским величеством польским и речью посполитою Венецкою сотворити с таким договором: да каждый от сих вышепомянутых союзников великих на страны и земли турского салтана и хана крымского как кому удобнее с оружиями своими морем и сушею наступит, со обязанием, да един без другаго или все без единого с неприятели не умирится, ко всем купно с позволением общим в договоры с турки и с татары вступити ¹⁷.

/Л. 341/ И по сем последовало, что указом великих государей их царского величества великая сила различных народов российских, казацких и калмыцких [65] на рубежи украинские зимою собрались ¹⁸. И те великие войска в 4-х или 5-и полках изволили царское величество предати в вождение вышепомянутому первому правителю и воеводе боярину князю Василию Васильевичу Голицыну, сотворя его над всеми полками и воеводами генералиссимом ¹⁹, которой со всеми войсками между рек Самары и Орели в средних числех апреля месяца пришед, совокупился в том месте с войсками казатскими, которых вел гетман их Самойлов ²⁰, намерение имея за божиим всесилным споможением в самой Крым, которая страна в древних историях Таурикою Херсонскою нарицалась, вступити ²¹.

И хотя видя пред собою великое море всякого человеческого жития лишенную пустыню с претрудными пути и скудостьми вод, а и те нездравы, обратая многие холмы и истуканная идолы, яко останки древняго поганства, и то все презря, неужасным сердцем в надежде утешаясь своея услуги великим государем своим их царскому величеству и всему общему христианству, нестерпимые жары, жажду и великую востающую от такого множества людей и лошадей пыль претерпя ²², достиг от перваго крымского городка Перекопи за 12 миль. И в том месте /л. 342/ с великим ужасом, чего отнюдь не чаяя, обресть всю траву [которая есть некоим особливым видом, и во время засухи, кая немало уже болши трех лет была ²³, запалена быв, малый ветром зело скоро горит] (В рукописи текст взят в квадратные скобки) выпалену до самой Перекопи. К тому же и за собою видя непрестанно те пустые степи в полном огне горяще, нимало же о неприятелех [66] ведомости получал, точию пред тем не за многие дни от некоих посылщиков того ж генералисима несколко тысечь татар и турок на степях и на Днепре побиты и семдесят человек живых взяты ²⁴. А вся сила их и самой хан в Крыме ушли, не смея болше своих загонов под войска царского величества посылати, не точию свалной бой дати.

И то все помянутой боярин и генералиссимус видя, что неприятель из-за Перекопи не выйдет ²⁵, и стояти в тех местах ни вдаль выпаленными степями итти отнюдь не возможно, с согласия общаго всех воевод принужден был с великим своим сердца поболением возвратиться, совершенно чая, что те степи ночными посылками татары выжгли ²⁶.

Но в том шествии пришед к реке Самаре и Орели ²⁷, все началные люди и старшина казатского войска подданственно царскому величеству били челом и со свидетельством доказали, что тому зазжению всей степи и отъятиа конского корму един причинен был гетман помянутой Самойлов ²⁸. И что он многие вредительные пересылки с татарами имел, обещаясь их от всякого наступления оберечь и всею силою своею искать сей поход [которой он с великою неволею принужден был всчать ²⁹] (В рукописи текст взят в квадратные скобки) ни во что сотворити, как сему наиболше свидетельствует его непорядное и кривое шествие: где было возможно единым прейти днем — вел по два и по три дни и болше, и то старыми трудными переправами и местами, дабы войска царского величества тем так утрудити и до великих жаров довести, чтоб неприятелю удобной случай подать лехким способом [67] усталые войска побить. Или, жарами трава в зрелость пришед, удобна была к горению, вызжением степей [как выше сего сказано] (Так в тексте) лошадям кормы отняв, принудить к возвращению ³⁰.

И за те /л. 343/ причины его, гетмана, с единым от двух его сынов, поимав, привели к генералиссиму князю Голицыну, прося с великим криком, чтоб им поволил его тут же пред царского величества шатром россечь. Но он, боярин и воевода, великодушным поступком того им не попустил, точию велел распрося его и с сыном до указу великих государей их царского величества хранити за караулом ³¹. И по тому приятию царского величества указу послан был в сылку, а на его место обран со общаго согласия всего народа казацского в гетманы бывшей генералской есаул Иван Степанович Мазепа ³². А другой же сын гетманской, быв тогда с частию казацкого войска в Запорожье с околничем господином Неплюевым, послыша состояние отца своего, ведая, что и ему иного лутчаго невозможно ожидати, в то ж время послал к неприятелю, чтоб скоро пришли и с одной страны на царского величества войска ударились, обещаясь с другой страны с своими казаками ударитись. Но о сем некоторые при нем верные казаки уведав, убоясь что от того большая напасть всему их народу произрастет, того посыльщика полковника поимали и его в уголную яму бросили и землею накрыли. А самого гетманского сына взяли и господину воеводе Неплюеву отдали, которой, несумненно, примет купно и с отцем своим по делам их достойное возмездие ³³. [68]

И хотя тою злою гетманскою изменою выше сего помянутой господин генералиссимос и боярин князь Голицын свое имущее намерение и доступление в Крым к великому своему болению и печали достигнути не мог, однако ж тот губительной неприятель нынешней и прошлой год со всею своею силою 100000 татар домо сидети, и по своему обыкновению [понеже их жизнь в разбое состоится] (Так в тексте) государствам Полском[у] и Венгерскому и протчим землям вышереченных союзников никакова губителнаго разорения сотворити не мог ³⁴, тако ж да и турская сила, лишена быв такова великого споможения, всех татарских орд, ими же оная в прежние лета пред собою розсылая в загоны страшным разорением, посечением, и похищением всякаго возраста людей, и запалением градов и сел на христианские земли болшое запустошение наводили, не мог уже к тому турок однеми своими войсками /л. 344/ не токмо над християны под градом и в поле какие прибыточные поиски себе обрести, и наипаче не мог толикие войска собрати, ими же бы щастливое шествие победителных християнских оружей в Венгерской земле и в Мореи мог остановити и столичной град Будин из рук их исхитити, как они преж сего союза за 3 года с поможением хана крымского учинили и не точию тот город цесарскому войску взять не дали, но пот тем цесарских войск великое число побили ³⁵. И во время осады того города прошлого года то ж могли учинити, а аипаче ж сего прошедшаго лета, по человеческому смышлению мнится, и еще труднейшее б было толикое число турок при [69] себе 100000 татар имущих с поля сбити, как ныне без тех татар скоро и нетрудно учинили ³⁶. А труднейше ж всег было б таких лехких неприятелей — татар, в котором деле они все народы во вселенной превосходят — в загонах — им помехи учинити.

Еще ж тем поход великих государей их царского величества войск, божиих судеб неизчетных милосердием, вредительные намерения бывшаго гетмана Самойлова на свет открылись. Понеже, без всякого сумнения, кроме того великого царского величества войск собрания к бывшей помехи того помянутого християнскога союса, а паче же между царского величества и королевским величеством полским, которой ему так был противен, что он явные знаки своего негодования о том соединении являл, учал бы о неприятели зело вредительные ссылки имети.

Однако ж де великие государи их царское величество без сумнения по своему государскому высокому обещанию потщатся, со всяким прилежным радением, паки оружиа своя на помянутые неприятели общего християнства употребляти и не прежде успокоятся, донде же с помощию всемогущаго господа бога неприятеля принуждены будут добрые и удобо ко приятию статьи высоким союзником предлагати учнут. И к тому да подаст господь бог всесильный с небеси свое благословение!»

Центральный государственный архив древних актов, ф.123 (Крымские дела), 1687 г., стб. 2, лл. 339–344.

Комментарии

1. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 3, с. 26.

2. ЦГАДА, ф. 123 (Крымские дела), 1687 г., стб. 2, лл. 339–345.

3. ЦГАДА, ф. 155, оп. 1, д. 6, ч. 3, лл. 147–148; и др.

4. Об обязательствах см.: ПСЗ-I, Т. II. СПб., 1830, № 1186, с. 770–786.

5. Греков И. Б. «Вечный мир» 1686 г. — «Краткие сообщения Ин-та славяноведения АН СССР», № 2, М., 1951, с. 85–98.

6. Бабушкина Г. К. Международное значение Крымских походов 1687 и 1689 гг. — «Исторические записки», т. 33, с. 164; ПДС т. VI. СПб., 1832, с. 1486–1493; и др.

7. ЦГАДА, ф. 155, оп. 1, д. 6, ч. 3, лл. 38–39, 49 и др.

8. Бабушкина Г. К. Международное значение..., с. 164.

9. ЦГАДА, ф. 155, оп. 1, д. 6, ч. 3, лл. 11–12 (сообщение Келлера из Москвы); Письма шведского посланника в Москве Христофора Кохена. Сообщил К.А. Висковатов. — «Русская старина», 1878, № 8, с. 122.

10. ЦГАДА, ф. 138, оп. 1, св. 1687 г. № 1; Богданов А. П. Литературные панегирики как источник изучения соотношения сил в правительстве России периода регентства Софьи (1682–1689 гг.). — В сб. «Материалы XVII Всесоюзной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс». История. Новосибирск, 1979, с. 74–76; он же: Политическая гравюра в России периода регентства Софьи Алексеевны. — В сб.: Источниковедение отечественной истории, Вып. 5 (готовится к печати).

11. Письма шведского посланника..., с. 122.

12. Белов М. К. Россия и Голландия в посл. четверти XVII в. — В сб.: Международные связи России в XVII–XVIII вв. М., 1966, с. 64–82.

13. Издание портрета Софьи в Амстердаме было поручено бургомистру Н. Витзену (см.: Богданов А. П. Политическая гравюра...), который неоднократно выполнял подобные просьбы русского правительства (см.: Белов М.И. Россия и Голландия..., с. 80–81).

14. Об участии царевны Софьи Алексеевны в переговорах о Вечном мире в современных русских источниках не упоминается, однако исследование документов Посольского приказа за период регентства (1682–1689 гг.) свидетельствует, что царевна принимала довольно активное участие во внешнеполитических делах, устраивала как публичные, так и приватные аудиенции посланникам и, в частности, обсуждала с ними вопросы русско-польских отношений (см.: Лермонтова Е.Д. Самодержавие царевны Софии Алексеевны по неизданным документам. Из переписки, возбужденной графом Паниным. СПб., 1912, с. 438–445). Иностранные наблюдатели дают более яркие свидетельства внешнеполитической активности Софьи Алексеевны (см., например: Форстен Г. В. Датские дипломаты при московском дворе. — «ЖМНП», 1904, № 11, с. 68–69, 73, 81, 82 и др.). Отсутствие соответствующих сведений в русских повествовательных источниках (в том числе и вышедших из Посольского приказа), авторы которых в период расцвета власти Софьи склонны были приписывать царевне все успехи правительства регентства (см.: Богданов А. П. Литературные панегирики как источник..., с. 74–76; он же: Неизвестное сочинение Сильвестра Медведева: похвальная рацея царевне Софье. — Там же, секция филологии, Новосибирск, 1979, с.80–90), может быть объяснено тем, что правительство не склонно было рекламировать в России участие Софьи в неподобающих ее статусу «зазорного лица» мероприятиях, — как известно, царевны не должны были показываться вне ограниченного круга лиц, тем более — среди иностранцев. В то же время отдельные факты свидетельствуют, что стремление правительства использовать внешнеполитические связи в интересах внутренней борьбы за власть заставляло сторонников Соффьи Алексеевны искать для нее популярности среди представителей иностранных держав (см., например: Форстен Г. В. Датские дипломаты..., с. 82; Демидова Н. Ф. Из истории заключения Нерчинского договора 1689 г. — В сб.: Россия в период реформ Петра I. М.,1973, с. 310; Богданов А. П. Политическая гравюра в России и др.).

15. Ближний боярин и наместник новгородский князь Василий Васильевич Голицын, один из известнейших русских полководцев и дипломатов XVII в., был наиболее видной фигурой в правительстве регентства. С 17 мая 1682 г. он возглавил Посольский приказ с Новгородской, Владимирской, Галицкой, Устюжской четвертями. Малороссийский и Смоленский приказы, к которым с 20 декабря того же года присоединил Иноземный и Рейтарский приказы (подробнее см.: Терещенко А.В. Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России. Ч. I, СПб., 1837; Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. VII, т. XIV, М., 1975; Буганов В.И. Канцлер предпетровской поры. — «Вопросы истории», 1971, № 10, с. 144–156). Его выдающуюся роль в формировании курса внешней политики России единогласно отмечают как русские, так и иностранные очевидцы (см.: Баранович Л. Благодать и истинна, Чернигов, 20.12.1682; Богданов А. П. Политическая гравюра в России...; Форстен Г. В. Датские дипломаты..., с. 68–84; Давид К. Современное состояние Великой России, или Московии. — «Вопросы истории» 1968, №№ 1, 3 , 4; Шлейссингер Г.А. Полное описание России, находящейся ныне под властью двух царей-соправителей Иоанна Алексеввича и Петра Алексеевича. — Там же, 1971, № 1 и др.). В так называемом «Летописце Посольского приказа 1686 года», составленном, как считает Л. В. Черепнин, под руководством В. В. Голицына (Черепнин Л. В. «Смута» и историография XVII века. — «Исторические записки», т. 14, М., 1945), заслуга успешного завершения переговоров о Вечном мире вполне обоснованно приписывается В. В. Голицыну и его ближайшему помощнику — ближнему боярину и наместнику вятскому Б. П. Шереметеву (см.: ИРЛИ, Древлехранилище, оп. 23, № 267, л. 977об.; срв.: ГИМ, Син., 153; ЦГАДА, ф. 181, № 20/25; ГБЛ, собр. Румянцева, № 413; ГПБ, F. XVII, № 16).

16. Договор о Вечном мире между Россией и Польшей был подписан в Москве 21 апреля 1686 г. после длительных и весьма сложных переговоров. Вечный мир являлся крупной победой русской дипломатии: Польша отказывалась от притязаний на территории, фактически отошедшие к России после Смоленской войны и временно оставленные за ней по Андрусовскому перемирию, отказывалась от притязаний на возвращение взятого русскими войсками полона и добычи, брала обязательство прекратить преследование православной церкви, передавала управление православной иерархией на своих землях киевскому митрополиту и т.д. Кроме того, в договоре содержались статьи, способствовавшие быстрому урегулированию постоянно возникавших пограничных конфликтов (см.: Соловьев С. М. История России... т. XIV, с. 372–374; Греков И. Б. «Вечный мир»...; и др.). Заключение Вечного мира стало возможно благодаря умелой политике В. В. Голицына «с товарищи». В январе 1684 г. польские послы, предложившие России вступить в Священную Лигу против Оттоманской порты, были поставлены перед условием предварительного урегулирования русско-польских отношений на основе разработанных в Москве статей. Послы съезжались в Андрусове 39 раз, но к соглашению не пришли; однако поражения польских войск в 1684 и 1685 гг., сопровождавшиеся неудачей польско-крымских переговоров (см.: Греков И. Б. «Вечный мир»..., с. 96) заставили их вновь приехать в начале 1686 г. в Москву. В. В. Голицын, сделав в начале небольшую уступку и изъявив «добрую волю» (см.: ПСЗ-I, т. II, СПб., 1830, № 1183, с. 767–768), проявил затем твердость, поставив польских послов в безвыходное положение; кроме того он заранее, еще, с 1684 г., привлек на свою сторону союзника Польши — Священную римскую империю — и использовал в целях русской дипломатии имперское давление на Речь Посполитую (подробнее о переговорах см.: ЦГАДА, ф. 79, кн. 223–228; св. 1684 г., № 3; св. 1686 г., №№ 3–10, 18, 19; ф. 32, св. 1684 г., №№ 2–3). Этот успех правительство регентства постаралось максимально использовать во внутриполитической борьбе. Извещая страну о заключении Вечного мира, правительство Софьи передало в собственность помещикам пятую часть тех земель, которыми они пользовались за военную службу (см.: Греков И. Б. «Вечный мир»..., с. 97); кроме того были произведены весьма значительные поместные дачи (см.: ЦГАДА, БК-12). С июня 1686 г. титул Софьи, до того писавшийся лишь на внутренних документах госаппарата, стал использоваться наравне с царскими титулами (см.: Лермонтова Е.Д. Самодержавие..., с. 436–438). Русские дипломаты — участники переговоров — и прежде всего В. В. Голицын, получили экстраординарное пожалование (см.: ГБЛ, ф. 29, № 104/1631, д. 7А-Б). Наконец, в «Летописце Посольского приказа» «Вечный мир» был представлен как вершина внешнеполитических успехов России в XVII в.

17. Основа Священной Лиги для борьбы против Османской империи была заложена в мае 1683 г. Первоначально это был договор о взаимопомощи между двумя государствами, попавшими в тяжелое положение: Священной римской империи угрожали турецкие войска, с которыми объединились повстанцы под предводительством Э. Текели в Венгрии; Польше же, в результате военного поражения под Каменцом, пришлось не только подписать унизительный Журавинский мир, но и осознать реальную опасность угрозы столкновения с Турцией. Объединение усилий спасло членов Лиги от полного разгрома уже в следующем, 1684 г., когда войска великого визиря Кара-Мустафы в течение шести недель осаждали Вену. Весной 1684 г. к союзу присоединилась Венеция, а в текст трехстороннего договора был включен пункт о необходимости привлечения в Священную Лигу всех христианских государей и «преимущественно царей московских». Со своей стороны Россия, имевшая после Чигиринских войн хотя и не блистательный, но достаточно необременительный Бахчисарайский мир с Портой, обладала известной тактической свободой, Русские дипломаты понимали, что после заключения Кардисского мира со Швецией и при условия урегулирования русско-польских отношений появляется возможность нанести неоднократно планировавшийся в течение XVII в. удар по Крымскому ханству, нависавшему над южными границами России и выступавшему потенциальным союзником любого противника Москвы. Оставалось лишь предотвратить опасность польско-крымского соглашения, что и было сделано при заключении договора о Вечном мире, в текст которого включались статьи о вступлении России в Священную лигу (см.: Соловьев С. М. История России..., т. XIV, с. 368–374; Бабушкина Г. К. Международное значение..., с.166). Весть о вступлении России в союз против Турции и Крыма вызвала восторженные отклики в странах, находившихся под непосредственной угрозой со стороны Османской империи: в Польше, Венеции, Молдавии, Валахии и пр. (см.: Бабушкина Г. К. Международное значение..., с. 163–164). Турецкий же султан, проведав о «союзе с Москвой» к концу 1686 г., «зело со всем бусурманством задрожал» и отказался от уже подготовленного большого похода на Польшу и Венгрию (см.: ПДС, т. VI, с. 1321, 1376–1397).

18. По словам П. Гордона ко второй половине мая 1687 г. корпус В. В. Голицына насчитывал около 100000 русских и 50000 украинских воинов (см.: Tagebuch des Generals Patrik Gordon. В. II, St. Peterburg, 1851, s. 174). По сведениям, полученным из Москвы коронным гетманом Правобережной Украины Станиславом Щукой 14 августа 1687 г., к войску присоединилось также несколько тысяч нагайских татар, которые, впрочем, подозревались в измене и вскоре были рассеяны российскими войсками (см.: ЦГАДА, ф. 155, оп. 1, д. 6, ч. 3, лл. 1–2).

19. Термин «генералиссим» (главнокомандующий), который И. Келлер применяет к В. В. Голицыну, встречается еще раз в голландской газете (см.: ЦГАДА, ф. 155, оп. 1, д. 6, ч. 3, лл. 11–12); судя по тому, что два переводчика Посольского приказа (в донесении и в статье для «Вестей-курантов») записывают его без перевода, термин не был достаточно хорошо известен в России и, вероятно, применен к князю Келлером.

20. На самом деле Голицын подошел к рекам Самаре и Орлу 20 мая, и лишь второго июня соединился у р. Орла с войсками И. Самойловича (см.: Tagebuch, с. 174). Задержки в движении российских войск давали повод союзникам печатно (в австрийских и голландских газетах) обвинять русских воевод то в изменных замыслах, то в трусости (см.: ЦГАДА, ф. 155, оп. 1, д. 6, ч. 3, лл. 38–39, 49 и др.). Этим обстоятельством, видимо, объясняется перенесение в «сказании» начала похода на месяц раньше, — таким образом ответственность за задержку движения войск снимается с Голицына и целиком перекладывается на И. Самойловича (см. ниже).

21. В ходе русско-австрийских и русско-польских переговоров, предшествовавших вступлению России в Священную Лигу, речь шла о создании заслона против крымских татар с целью не допустить их на основной театр военных действий в Венгрии, Молдавии и Валахии (см.: Соловьев С. М. История России, т. XIV, с. 371–372). Однако в тексте договора о Вечном мире обязательства России были расширены, с включением пункта о наступлении всеми силами прямо на Крым (там же, с. 373; ПСЗ-I, т. II, № 1186). В начале I Крымского похода В. В. Голицын отказался от предложения Яна Собесского оставить поход в Крым и двинуться вместо этого на Дунай, мотивируя свой отказ необходимостью связать силы крымских татар (см.: Бабушкина Г. К. Международное значение, с. 166–167). Правительство пропагандировало за рубежом идею полного покорения крымских улусов. Наиболее ярко цели войны были сформулированы в грамоте от 9 августа: «И намерены весь Крым разорить и землю крымскую рускими казаками и верными татарами поселить... И чаем помощию божию, что хан Крымский скоро писатися учнет подданным царским» (см.: ЦГАДА, ф. 155, оп. 1, д. 6, ч. 3, лл. 145–146). В существовании намерений подобного рода иностранцев убеждали разговоры в Москве и в ставке В. В. Голицына (там же, лл. 11, 105–107, 175 и др.). Сообщение И. Келлера соответствует официальной пропаганде целей похода.

22. Жалобы на трудности степного похода, схожие с высказыванием Келлера, содержались уже в сообщении из Москвы в Нидерланды от 29 июля 1687 г. (см.: ЦГАДА, ф.155, оп. 1, д. 6, ч. 3, лл. 11–12).

23. Сведения о длительной засухе, сопровождавшейся голодом в Крыму, имеются в татарском летописце (см.: Заметки Р. Иакова сына Мордухая из истории крымских татар, 1683–1686 гг. — ГБЛ, ф. 29, № 166/1575, лл. 125–127).

24. О разгроме русскими войсками и казаками нескольких крупных отрядов татар летом 1687 г. сообщалось в грамотах В. В. Голицына в Москву (СГГиД, т. IV, М., 1826, № 565, 564, 563, 539, 541). До 14 августа коронный гетман С. Щука получил во Львове сообщение, «что царские войски четыре замка турские в Крыму взяли, и с крымскими татары дважды бой имели»; комендант Белой церкви (где в 1686 г. был установлен польский почтовый пункт) полковник Гребень 30 июля доносил о разгроме казаками под Переяславцем крымской орды, направлявшейся «с запасом» под Каменец (см: ЦГАДА, ф. 155, д. 6, оп. 1, ч. 3, лл. 1–2, 14–15; справки по: Эварницкий Д. И. История запорожских козаков, т. III, СПб., 1897, с. 9, 23–27).

25. Сообщения из Москвы об отступлении российских войск от Перекопа, которым соответствует текст «Сказания», не вполне согласовались с распространявшейся гетманом И. С. Мазепой версией, согласно которой г. Перекоп был взят штурмом объединенными русско-украинскими войсками 24 июля 1687 г. (см.: ЦГАДА, ф. 155, оп. 1, д. 6, ч. 3, л. 11 — сведения нидерландских курантов, полученные из Москвы 29 июля; там же, лл. 93–94, — австрийские куранты по сообщению из Москвы около 25 июля; срв.: там же, лл.144–146, — австрийские куранты по грамоте И. С. Мазепы от 9 августа). Однако уже к 14 августа сведения гетмана о взятии нескольких татарских и турецких крепостей были подтверждены из Москвы (см. там же, лл. 1–2, — из австрийских курантов).

26. Здесь Келлер сообщает первоначальную версию В. В. Голицына, бытовавшую летом 1687 г. в Москве и попавшую в имперские куранты: «С Москвы ведомо нам чинят, что... неприятель на несколько миль конские пожег кормы...» (ЦГАДА, ф. 155, оп. 1, д. 6, ч. 3, лл. 93–94). «Великое свое сердца поболение» после отмены штурма Перекопа В. В. Голицын весьма убедительно изъявил перед союзным резидентом в Киеве — паном Глосковским — который передал соответствующие сведения польскому королю Яну III; сообщение резидента о «печали» главнокомандующего попало в австрийские газеты и широко распространилось в Европе, чего, по-видимому, и добивался князь Василий (см.: там же, лл. 106–107 — австрийские куранты от 11 сентября; л. 175, — нидерландские куранты от 15 сентября, — кроме сообщения Глосковского, здесь дается ссылка на «подтверждения со всех сторон»).

27. Отступление главной армии началось 18 июня; 19 июня гонец с сообщением об этом был послан в Москву (Эварницкий Д. И. История..., с. 25). 29 июля эта весть дошла до Амстердама: резидент сообщал из Москвы, что войско вернулось в старые станы у р. Самары и Орла и, после генерального смотра, намерено рассредоточиться по украинским крепостям на зиму (см.: ЦГАДА, ф. 155. Оп. 1, д. 6, ч. 3, л. 11). Не ранее 25 июля весть об отступлении Голицына от Перекопа была получена из Москвы в Вене (там же, л. 93–94). Однако специальный гонец, вернувшийся 9 августа с Украины в расположение польских войск, привез сообщение, что российские войска все еще стоят «на прежнем месте» (т.е. в лагере у р. Самары), ожидая наступления коронной армия на бучакских татар. Сведений об отступлении к Москве гонец от Голицына якобы не получил (там же, л. 49). По сообщению австрийских курантов, вплоть до 26 августа командование имперской армии в лагере под Буржачем (см.: Бабушкина Г. К. Международное значение..., с. 163) терялось в догадках насчет действий российских войск: с польской стороны они получили известие, что пану Глосковскому «заказано писать к нам или грамотки ево к нам не пропускают», а В. В. Голицын то ли вернулся назад, то ли договорился с татарами о совместном нападении на Польшу (там же, лл. 38–39). Эта информация была заведомо ложной, поскольку сообщения от Глосковского поступали в польскую ставку исправно: к 30 июля он передал коронному гетману донесение от коменданта Белой Церкви (там же, лл. 14–15), а об отступлении В. В. Голицына к Москве, свертывании военных действий до следующего года и о перемене гетмана сообщил уже в первых числах августа (см.: там же, лл. 96–99, 93–94). Кроме того, после возвращения резидента в начале сентября во Львов, с его стороны не было никаких нареканий в адрес русского командования (там же, лл. 105–107, 175). Таким образом, задержку информации для цесарских войск следует приписать польской стороне.

28. Извет на гетмана И. Самойловича поступил от казацкой старшины в лагере на р. Кильчени 7 июля. 8 июля В. В. Голицын отправил доношение об этом в Москву, а через 14 дней после этого «скончалось гетманство поповичево» (Летопись Самовидца. Киев, 1879, с. 171). Наиболее глубокий анализ причин перемены гетмана, включавших как государственные интересы, так и внутриполитическую борьбу за власть, дал С. М. Соловьев (История России..., с. 385 и далее).

29. Гетман И. Самойлович был убежденным противником союза с Польшей в любых формах и негативно оценивал даже Вечный мир 1686 г. Он считал, что борьба с Речью Посполитой является той целью, для которой хороши любые средства, даже союз с татарами. Взгляды гетмана были подробно изложены им в беседе с известным посольским дьяком Е. И. Украинцевым и, менее откровенно, в собственной грамоте Самойловича в Москву (см.: Соловьев С. М. История России, т. XIV, с. 379–384). Таким образом, Келлер оказывается прав и в этом сообщении.

30. И. Келлер описывает «измену» гетмана в соответствии с изветом украинской войсковой старшины от 7 июля (см.: СГГиД, т. IV, № 186), который, насколько можно судить по косвенным данным (см.: ЦГАДА, ф. 123, св. 1687 г., № 2, лл. 1–345, особенно лл. 243–250) составлялся не без участия ближайшего помощника В. В. Голицына — думного дьяка Ф.Л. Шакловитого. Помимо обвинения в пересылке с Крымским ханом, позволявшего расправиться с противным политике правительства гетманом, на Самойловича была возложена вина за затягивание похода и поджег травы у Перекопа (а так же поджег мостов через р. Самару, — см.: Марцевич. История Малороссии. т. IV, М., 1842, с. 134); таким образом, с Голицына и его товарищей полностью снималась ответственность за невыполнение обещанного союзникам похода на крымские улусы. Соответствующее объявление было сделано пану Глосковскому, а затем попало в европейские газеты в качестве официального мнения московского правительства (см.: ЦГАДА, ф. 155, оп. 1, д. 6, ч. 3, лл. 94, 96–97, 175 и др.).

31. Приведенное Келлером описание ареста И. Самойловича с младшим сыном расходится с описанием этого события как в дневнике П. Гордона (Tagebuch, с. 176), так и в сообщении Глосковского, которое попало в цесарские куранты (см.: ЦГАДА, ф. 155, оп. 1, д. 6, ч. 3, лл. 97–98). Следует отметить, что текст Келлера содержит наиболее лестную для В. В. Голицына версию.

32. Кандидатура нового гетмана обсуждалась на собрании генеральных старшин 24 июля, в присутствии и под негласным руководством В. В. Голицына. На следующий день состоялся Войсковой круг, на котором гетманом был избран И. С. Мазепа, поспешивший выказать себя активным сторонником войны с Крымом (см.: Летопись Самовидца, с. 171; Бантыш-Каменский Д. Н. История Малой России. ч. III, М., 1830, с. 1; Устрялов Н. Г. История Петра Великого. т. I, СПб., 1882, с. 13; Эварницкий Д. И. История запорожских козаков, т. 3, с. 31; ЦГАДА, ф. 155, оп. 1, д. 6, ч. 3, лл. 94, 98, 143–146 и др.).

33. Старший сын опального гетмана — полковник Г. И. Самойлович — первоначально избежал обвинения в «измене» вместе с отцом и младшим братом. Во время ареста гетмана он во главе 20-тысячного украинского войска, вместе с русскими армиями, возглавлявшимися Севским воеводой (и видным деятелем про-Софьинской группировки) Л. Р. Неплюевым и воеводой Г. Касоговым, вел военные действия против Кызы-Кермена, Шах-Кермена, Очакова и других крепостей на Днепре. Действия русских воевод и отрядов Г. И. Самойловича имели большое значение для Священной Лиги в кампании 1687 г. Венецианский дож, например, отмечал, что турки вынуждены были перебросить к Днепру часть флота и гарнизона из Мореи, которая благодаря этому была сравнительно легко захвачена флотом Венеции (Бабушкина Г. К. Международное значение..., с. 171). Сведения о сражениях на Днепре пользовались немалой популярностью в иностранной печати. В австрийских газетах была напечатана грамота гетмана от 9 августа о разгроме Белгородской орды Нурадин-султана у стен Очакова, о взятии крепости и об осаде г. Орзеля, краткое сообщение о походе Г. И. Самойловича в Запорожье и несколько заметок о передвижении войск в этом районе, что свидетельствует о сознании союзниками значимости днепровского театра военных действий (см.: ЦГАДА, ф. 155, оп. 1, д. 6, ч. 3, лл. 14–15, 97, 107, 143–146). Ряд сообщений о походе русских и украинских войск в низовья Днепра и о сражениях с татарами и турками поместили и нидерландские газеты (там же, лл. 175, 252–253, 275). В. В. Голицын не имел возможности арестовать Г. И. Самойловича в условиях военных действий и восстания «черни» в Приднепровьи, вызванного, если верить очевидцу — польскому резиденту — арестом гетмана (там же, л. 98). Поэтому правительство постаралось успокоить Г. И. Самойловича, подтвердив его невиновность и перед иностранцами, — сообщения о непричастности старшего сына гетмана к «измене» отца и брата бытовали в иностранной печати вплоть до окончания кампании 1687 г. (см.: там же, лл. 107, 175 и др.). Сообщение об «измене» Г. И. Самойловича сделано Келлером на основании более поздней версии и толкуется опять-таки в пользу правительства В. В. Голицына.

34. Иоганн фан Келлер нисколько не преувеличивает значение татарских войск в военных действиях Порты. Задача сдерживания татарских сил, выдвигавшаяся союзниками в качестве основной для России как военного партнера государств Священной Лиги (см. комментарий 8), была блестяще выполнена в ходе кампании 1687 г. Орда так и не вышла на польские рубежи; после отхода русских войск от Перекопа союзники получали успокоительное известие, что против крымчаков оставлен сильный заслон (см.: ЦГАДА, ф. 155, оп. 1, д. 6, ч. 3, лл. 99, 105–107 и др.). Можно сказать, что в отношении связывания татарских сил В. В. Голицын перевыполнил обязательства перед союзниками. Если поляки в начале 1687 г. предлагали оставить в покое Крым и нанести совместный удар по Белгороду (см.: Бабушкина Г. К. Международное значение..., с. 166–167), то русско-украинские войска сумела не только прогнать Крымскую орду за Перекоп, но и нанести поражение Белгородской орде, которую крымский хан, перепуганный известиями о намерениях Голицына, оставил на месте для обороны от русских войск, не отпустив в запланированный поход на Польшу (там же, с. 171); сведения об этом были достаточно широко распространены в европейской публицистике (см.: ЦГАДА, ф. 155, оп. 1, д. 6, ч. 3, лл. 14–15, 97, 99, 105–107, 143–146, 175, 252–253, 276), однако не подчеркивались специально русским правительством, — соответственно не приводит их и Келлер.

35. Имеется в виду тяжелое поражение союзных войск под Будином и Каменцом летом 1684 г., когда соединенные силы турок и татар подошли 24 июля к стенам Вены. Император Леопольд бежал из столицы и только энергичное вмешательство Яна Собесского, разгромившего мусульман в кровопролитном сражении под Веной, спасло положение (см.: Соловьев С. М. История России, с. 368–370; Бабушкина Г. К. Международное значение..., с. 161).

36. Осенью 1687 г. в Москве не успели еще собрать информацию, в полном виде раскрывающую значение военных действий России в составе Священной Лиги. Весть о походе объединенных русско-украинских войск вызвала настоящую панику в Константинополе: раздавались даже крики, что «русские идут на Стамбул!» (см.: Смирнов В. Д. Крымское ханство под главенством Оттоманской Порты. М., 1887, с. 620–622). Султан спешно вернул из похода визиря с войском, превышавшим по мощи армию, нанесшую в 1684 г. столь страшные удары имперским войскам, а так же 40-тысячное вспомогательное татарское войско, которые должны были на этот раз сокрушить военную силу Речи Посполитой. Благодаря отмене этого похода союзники взяли Будин, а Ян III беспрепятственно атаковал турецкие крепости в Молдавии и Валахии; причем валашские войска присоединились к полякам (см.: Бабушкина Г. К. Международное значение, с. 171). Значительную часть своего успеха приписывали действиям российских войск и венецианцы (см. комментарий 20). Однако Келлер сообщает лишь о тех результатах похода, которые могли быть сформулированы сразу же по окончании военных действий, без учета субъективного фактора паники, произведенной россиянами в Оттоманской порте, поскольку сведения о последствиях этой паники не были еще получены в Москве.

37. Сообщение о том, что после отступления от Перекопа В. В. Голицын не оставляет своего замысла и намерен двинуться на крымские улусы в следующем году, было послано из Москвы в Нидерланды уже 29 июля (вероятно, самим Келлером, — см.: ЦГАДА, ф. 155, оп. 1, д. 6, ч. 3, лл. 11–12). В начале августа такое же заявление было сделано Глосковскому, краткий отчет которого был вскоре опубликован в Вене и Амстердаме (там же, лл. 96–97, 175). Как и в других случаях, в этом тексте сказания Келлер придерживается официальной позиции московского правительства.

Текст воспроизведен по изданию: «Истинное и верное сказание» о I Крымском походе 1687 г. — памятник публицистики Посольского приказа // Проблемы изучения нарративных источников по истории русского средневековья. М. Институт истории АН СССР. 1982