1. Жалованная грамота царей Иоанна и Петра Алексеевичей князю Борису Ивановичу Куракину.

1685 г. октября 31. Москва.

Божиею милостию Мы, Великие Государи, Цари и Великие Князи Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич, всея Великие и Малые и Белые России Самодержцы, по Своему царскому милосердому рассмотрению, пожаловали стольника Нашего, князя Бориса Ивановича Куракина (Князь Борис Иванович Куракин родился 20 июля 1670 г., скончался 18 сентября 1727 г., в 1684 г. пожалован стольником, изучал европейские языки и науки в Венеции, принимал участие в двух Азовских походах и двух осадах Нарвы, в 1707 г. был отправлен с дипломатическою миссиею к папе римскому, в 1708 г. пожалован подполковником лейб-гвардии Семеновского полка и в этом чине участвовал, в 1709 г. в Полтавской битве, при чем примерною храбростью и распорядительностью много способствовал, к одержанию победы. С этого времени вся жизнь князя Бориса Ивановича была посвящена дипломатической деятельности: он был полномочным послом сначала в Ганновере, потом в Лондоне, затем и Париже. В 1717 г., во время пребывания своего в Амстердаме, Петр Великий собственноручно возложил на князя Куракина орден св. апостола Андрея Пернозванного.

Князь Борис Иванович был женат два раза: на Ксении Феодоровне Лопухиной, родной сестре царицы Евдокии Феодоровны, с 1691 г. и па княжне Марии Феодоровне Урусовой с 1699 г.), за его многую службу, что он, будучи за Нами, [6] Великими Государи и Цари и Великими Князи Иоанном Алексеевичем, Петром Алексеевичем, всея Великие и Малые и Белые России Самодержцы, в Нашем Царского Величества походе, всея Коломенском и в Саввине монастыре, и в селе Воздвиженском, и в Троицком Сергиеве монастыре, во время нашедшего в Нашем царствующем граде Москве мятежа и нестроения, служил Нам, Великим Государем, Царем и Великим Князем Иоанну Алексеевичу, Петру Алексеевичу, всея Великие и Малые и Белые России Самодержцем, верно, и в осеннее время, в вышепомянутый Наш царский поход в село Воздвиженские и в Троицкий Сергиев монастырь, приехал в скорых числех многолюдством и всякую нужду принимал, и при помощи Божией за Нас, Великих Государей, Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всея Великие и Малые и Белые России Самодержцев, с боляры Нашими и воеводы, видя в Нашем царствующем граде Москве нашедший мятеж и нестроение, стоял крепко и мужественно, и верно, со усердным радением, по своему отечеству и по породе. И за помощью того же Всемогущего, в Троице славимого Бога, и заступлением христианские помощницы Пресвятая Богородицы, и молитвами великих святителей Петра и Алексея, Ионы и Филиппа, московских и всея России чудотворцев, и преподобных отец Cepгиа и Никона, радонежских чудотворцев, и всех святых молитвами, в Нашем царствующем граде Москве тот мятеж и нестроение утишилось.

И Мы, Великие Государи, Цари и Ведите Князи Иоанн Алексеевичу Петр Алексеевичу всея Великие и Малые и Белые России Самодержцы, за ту верную службу его, князя Бориса Ивановича, жалуем, милостивно похваляем. И пожаловали, похваляя его верную службу и усердное радение в роды и роды с поместного его оклада с 770 четвертей со 100 по 10 четвертей, итого 77 четвертей, из его поместий в вотчину: в Орловском (В Орловской губ. князьями Куракиным, принадлежали следующие села: Преображенское-Куракино, Богородицкое, Александровское-Куракино, Алексеевское-Липовка и Покровское-Дубовик, (см. ист. сборник “Восемнадцатый век”, изд. князем О. А. Куракиным, т. И “Княже-куракинские церкви и поместья", 1905 г.). Из них село Преображенское при реке Неручи, в пяти верстах от станции Куракино Московско-Курской ж. д., принадлежит и доселе тайному советнику, почетному опекуну, егермейстеру князю Борису Александровичу Куракину) да в Новосильском уездех — [7] пустошь диким полем, по обе стороны речки Неручи, да по обе ж стороны речки Озерны, а по дачам 188 и 189 и 191-го году в той, стольника Нашего, князя Бориса Ивановича Куракина, вотчине, в пустоши диком поле, по обе стороны речек Неручи и Озерны, написано пашни дикого поля добрые земли 118 четвертей в поле, а в дву по тому ж, и перешло у него, князя Бориса Ивановича, сверх поместного его окладу, из поместья его в вотчину пашни 41 четверть, и теми перехожими четвертями владети ему, князю Борису Ивановичу, по-прежнему в поместье.

И на ту вотчину указали ему дати сию Нашу царскую жалованную грамоту за Нашею царскою красною печатью на память впредь будущим рода его, что он за крепкое и мужественное стояние, со усердным и верным радением, сию Нашу государскую милость получил, и чтобы впредь, на его службу смотря, дети его и внучата, и правнучата, и кто по нем роду его будет, также за Нас, Великих Государей, Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всея Великие и Малые и Белые России Самодержцев, и за Наших Великих Государей Наследников, и за свое отечество стояли крепко и мужественно, и верно, со усердным радением.

И по Нашему, Великих Государей, Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всея Великие и Малые и Белые России Самодержцев, царскому жалованью та вотчина ему, князю Борису Ивановичу, и его детем и внучатом в роды их неподвижно; и вольно ему ту вотчину продати и заложити и в приданые дати.

Печатано Нашего государства в царствующем граде Москве, в лето от сотворения мира 7194, от Рождества же по плоти Бога Слова 1685, индикта 9 месяца, октября в 31 день.

Подписал Великих Государей, Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всея Великие и Малые и Белые России Самодержцев, дьяк Семен Васильев.

Пошлины по Уложению восемь алтын две деньги взято. В книгу записана.

У той грамоты печать красного воску на снурке.

(Далее собственноручная приписка):

К сей копии князь Алексей Куракин руку приложить, а [8] подлинную грамоту к себе взял, равно как и те две подлинные жалованные грамоты, с которых при делах вотчинных копии за рукою прадедушки моего князя Бориса Ивановича Куракина оставлены в селе Куракине, Преображенское тож. Декабря 27 дня 1789 г.

2. Царь Петр Алексеевич — князю Борису Ивановичу Куракину.

1718 г. июня 16. С.-Петербург.

Божиею милостию мы, Петр Первый, царь и самодержец всероссийский и прочая, и прочая, и прочая.

Сиятельный, нам любезноверный. В нашем рескрипте прошедшего мая 26-го дня сего году под № 17-м писано к вам, каким образом мы усмотрели, что обретающийся при нашем Дворе голландский резидент Дебий многие в своих реляциях к Статом весьма фальшивые и с великим поношением и к предосуждению нашей высокой чести и на ссору доношения чинит, — и дабы вы ради тех его, Дебиевых, противных и предосудительных нам поступок домогались у Господ Статов об отзыве его от Двора нашего и о присылке сюда, вместо него, иного доброго и знатного человека в характере. И понеже он, Дебий, доныне не престает весьма вымышленные лжи, и чего отнюдь и в намерении не токмо в каком деле не бывали, о нас и о народе нашем к великому нам предосуждению, как мы о том из перенятых его на сих днях оригинальных реляций усмотрели, писать, с которых его реляций вам для лучшего о всем известия прилагаются при сем на голландском языке копии, что надлежит вам содержать в секрете; того ради имеете вы у Господ Статов с сильными представлении стараться, дабы его, Дебия, немедленно от Двора нашего отозвали, и на его место, ежели оные за потребно рассудят, как о том в прежнем нашем рескрипте писано, иного доброжелательного и знатного прислали. А ежели они, Статы, его, Дебия, вскоре от Двора нашего не отзовут, или тот его отзыв чем затруднять и вдаль продолжать станут, то будет он, Дебий, от Двора нашего за помянутые его предосудительные нам поступки с бесчестием отослан, ибо мы не можем более тех его нам досадительств и злостных поношений снести. О чем вам [9] Господам Статом пристойным образом в таком случае, буде они на отзыв его не позволять, именно декляровать, со объявлением, что мы о тех его письмах от посторонних подлинно известились, ибо он тем хвалится сам. И что от них на оное во ответь получите, о том вы нам немедленно донести имеете. Дан в Санктпетербурге июня в 16-й день 1718-го году.

По указу Его Царского Величества канцлер граф Головкин. Подканцлер барон Петр Шафиров.

1718 г. июля 5. С.-Петербург.

Божиею милостию мы, Петр Первый, царь и самодержец всероссийский и прочая, и прочая, и прочая.

Сиятельный, нам любезноверный. В наших, отправленных к вам напредь сего, рескриптах под 17 и 19-м писано к вам, каким образом мы усмотрели, что обретающейся при нашем Дворе голландский резидент Дебий многие в своих реляциях к Статом весьма фальшивые и с великим поношением и к предосуждению нашей высокой чести и на ссору доношения чинить; и дабы вы, ради тех его, Дебиевых, противных и предосудительных нам поступков, домогались у Господ Статов об отзыве его от Двора нашего и о присылке сюда, вместо него, иного доброго и знатного человека в характере знатном; и при том приобщены вам копии с его переснятых писем, и велено вам оные содержать секретно.

Ныне же сим за блого рассудили о том деле явственно объявить, что мы уже пред нескольким временем от доброй руки уведомились, что он, Дебий, во все время его пребывания при Дворе нашем ничего иного не чинил, как токмо всякие неосновательным и нашей высокой славе и интересу весьма предосудительным дела: отчасти к своим принципалом, более же к своим приятелем и коррешпондентом писал, который ведомости хотя б уже были и в предосуждение, токмо б правдивы, — то б нам сносно терпеть было; но оные или все ложные, или ложью в предосуждение нам превращенный и ко ободрению неприятелей наших, тако ж к ссоре между нами и Статами склонялись, что нам всечувственно. И между иными многократно упоминалось, будто наши подданные весьма против нас к смятению и бунту склонны суть. Того ради оное дело по нашему [10] указу более исследовано, и некоторым копии и напоследи подлинным его письма, о том писанным, в руки наши достались, в которых он не токмо вышереченным неосновательным и ложным, однако ж, зело важным ведомости писать дерзнул, — и то с такими обстоятельствами, будто против нас вскоре бунт учинится, и что он, резидент, опасается во оном погибнуть, и для того он о своем отзыве просил. И понеже он в иных письмах упоминает, что он все таким ведомости от некоторых приятелей получает, — a cиe есть дело великой консеквенции, — и мы не что иное из того рассуждать могли, как что вышепоммнутый резидент некоторое известие о вознамеряемом бунте против нас (от чего, Боже, сохрани) или сообщение в том с кем имеет и для того страху, — дабы оговорен не был по открытии, оттого своего отзыву требовал, о чем из его писем дознаваться можно. Того ради мы в рассуждение того, что помянутый резидент, чрез свои таковые поступки подозрительные и сообщения по всему видимому с неверными подданными нашими свои, публичному характеру его по всенародному праву принадлежащим привилегии сам нарушил и оных лишился, и понеже в делех, которым до ребеллии касаются, во умедлении опасение есть, — и для того мы намерение восприят принуждены были вышереченного резидента повелеть нашим министром к себе призвать и ему, противу вышеписанного, о всех его неосновательных и противных поступках изустно обявить и о обстоятельствах оных спрашивать, а между тем, когда он был у министров наших, чрез посланного из канцелярии нашей секретаря у него из дому письма, ради осмотрения и лучшего открытия того опасного дела, взять, что и учинено. И когда наши министры о вышепоммнутых его противных поступках ему ясно доказали, то он не мог в том и сам отрещися; но все признал, что такие от него письма были, и он их писал, будто, собою, по которым признакам и ведомостям, полученным от некоторых особ, из которых о нескольких он и объявил, а о других пущих знатно утаил. И обещал он нам о всем, против вопросительных пунктов наших, ответствовать под честным паролем и совестно своею. Итако, хотя было и заслужил он ареста, но отпущен тотчас паки в квартиру свою, в которой и караулу не поставлено, и никому не запрещено к нему приехать; тако ж и ему, и его [11] фамилии, куды похочет, свободно ходить позволено. И о том о всем объявить повелели мы того ж дня всем чужестранным, при Дворе нашем обретающимся министром. А назавтрее посылан к нему из канцелярии нашей паки секретарь от наших министров, по учиненному с ним уговору, с вопросительными пунктами, выбрав из его писем и слов, чтоб он на то ответствовал, — с чего при сем и с ответу его, который он на то на письме учинил, прилагаются к вам списки, из которых пространнее усмотрите о его противных поступках, и как он все то признал; только о сообщении никакого не объявил и все отговаривался, будто писал спроста. И хотя мы имели важную причину с ним еще жесточае поступить и его за секретом держать, как то в прошлом году учинено в Англии, что, по подозрению такому ж о возмущении, и знатнее его особа и министр коронованной главы граф Гиллемборг, шведский чрезвычайный посланник, был взят тамо за арест и держан за крепким караулом, и письма у него все отобраны; тако ж и они, Статы, для угождения королю аглинскому, короля шведского полномочного министра барона Герица, к ним уполномоченного, и секретаря посольства Гиллемборга у себя заарестовали, и письма их отобрали, и зело долго за крепким караулом держали, хотя из тех писем, ничего и потом не обретено, чтоб они какое предосуждение чинили их землям: однако ж мы, ради содержания нашей дружбы с ними, Господами Статы, со оным их резидентом умеренно поступить повелели. И только его вопросили и, ради освидетельствования о сообщении его с нашими подданными, письма его для пересмотру от него взять повелели, а ему под такою кондициею свободу дали, дабы он, по своему обещанию, всех, от кого он такие ведомости имеет, обявил, ибо он того собою вымыслить не мог, что он под паролем обещал учинить. Но понеже видим, что он тех особ таит, от которых такие ведомости имеет, в чем нам не без великого сумнения, того ради повелим его спрашивать еще, и б уде утаит, то принуждены будем, и против воли нашей, его за арестом держать до ответу их высокомочия, ибо опасно есть, таких важных дел не открыв, оставить.

Вы, по пол учеши сего, имеете о всем вышеписанном, для чего мы с их резидентом так поступить были принуждены, Господам [12]

Статом явственно объявить. А буде за потребно рассудите, то хотя и на письме им о том сообщить и доказать о тех его нам учиненных противных поступках, и обнадежить их, впрочем, нашею непременною дружбою, что мы с ними оную по-прежнему постоянно содержать намерены. А из сего им никакого предосуждения быть не имеет, понеже он, их резидент, теми своими поступки то заслужил и право народное характера своего тем сам себя лишил. И при том требовать от них, дабы они не токмо его, резидента, от Двора нашего отозвать повелели, но и сатисфакции за те его тайные весьма поступки нам над ним дали, и, буде потребно, то б иного кого знатного и верного человека, вместо него, к нашему Двору прислали, понеже мы не можем ему более при Дворе нашем допустить быть. И что на то они, Статы, отзовутся, о том вам нам немедленно донесть. О чем можете и другим из чужестранных министров, кому запотребно рассудите, объявить. Дан в Санктпетерсбурге июля 5-го дня 1718-го.

По указу Его Царского Величества канцлер граф Головкин, подканцлер барон Петр Шафиров.

Понеже чрез долгое время от доброй руки уведомленось, что господин Дебий, резидент их высокомочия Статов Генеральных, во все время его пребывания при Дворе Его Царского Величества ничто иное не чинил, как токмо всякие неосновательные и Его Царского Величества высокой славе и интересу весьма предосудительный дела, — отчасти к своим Господам Статом, более ж к своим приятелем и корреспондентом писал и междо иных многократно упоминал, будто Его Царского Величества подданные весьма неспокойны и против его к возмущению склонны суть: того ради оное дело более рассмотрено, и некоторые копии и напоследи подлинные его письма получены, в которых он выше реченные неосновательные, однако ж зело важные ведомости писать дерзнул, — и то такими обстоятельствами, будто против Его Царского Величества вскоре бунта учинится, и что он, резидент, опасается во оном погибнуть, и для того о своем отзыве просил.

И понеже cиe есть дело великой консеквенции, и Его Царское [13] Beличества не что иное из того рассудить не может, как что вышепомянутый резидент некоторое согласие о вознамеренном комплоте против его (от чего, Боже, сохрани) и меси., и для того из страху, дабы в том открыть не был, он своего отзыву требовал, еже из его писем правде сходно быть является, ибо он во оных о некоторых приятелех упоминает, которые ему всякие такие дела сообщают, того ради Его Царское Величество в рассуждение того, что помянутый резидент чрез свои таковые поступки, — подозрительные коррешпонденции и сообщения, по всему видимому, с Его Царского Величества неверными подданными, — своего публичного характеру по всенародному праву принадлежащей привилегии лишился, и понеже в делех, которые до ребеллии касаются, во умедлении опасение есть, намерение восприять понужден был вышереченного резидента письма пересмотреть повелеть и его о следующих пунктах допросить, предоставляя при том дружбу и доброе согласие, которое Его Царское Величество с Господами Статами имеет.

1. По какому поводу он, резидент, из Москвы писал, что из отречения от наследия принца Алексея гораздо злые следования чаять можно? Такожде, из какого Фундаменту он прежде того уже писал, будто все в государстве Его Царского Величества к бунту предуготовляются, хотя, однако ж, о том никому нималейший вид до сего времени неизвестен? И от кого он такие ведомости обстоятельствам имел?

2. По каким ведомостям он к некоторым своим приятелем писал, что он о предбудущих временах устрашается, и что cиe государство в зело худом состоянии находится, и что незапная смерть принца Алексея великие подвиги к возмущенно в народе причинить, понеже не верят, что оная смерть натуральная была; и что он чает скорому бунту быть, — что он для того, дабы вне всякого опасения быть, о своем отзыве просил? И от кого он все сии ведомости имеет, так о сем опасаемом бунте, как о обстоятельствах смерти принца, ибо он о некоторых приятелях упоминает, которые о том его уведомили?

3. Из какого Фундаменту он некоторую ведомость под претекстом предбудущего супружества междо принцессою, дщерью Его Царского Величества, и герцогом голштинским, и что будто Ее [14] Величество царица для того о сем деле у Его Царского Величества домогается, дабы, видя нужду, себе упрятище получить, как именно его письмо гласит?

4. По каким резонам он может ведать, будто Его Царское Величество никого из подданных своих, окромя князя Меншикова и некоторых подлых людей, не имеет, которые ему верны и склонны суть, как он о том пишет?

5. Кто ему о слабости и болезни кронпринца ведомость подал?

6. Понеже он сам изустно господами министром дал знать, что штаб-лекарь от Флоту Гови ведомость о смерти принца Алексея ему тотчас подал; того ради из того рассудить можно, что он многие иные ведомости, о которых он, резидент, писал, от него же имел, ибо он в таковых терминах похвалялся, что он те ведомости от доброго приятеля имеет.

7. Такожде, понеже он министром дал знать, что бабоси повивальной, жены его, зять, именем Булезе, подозрение о смерти принца чрез свое доношение причинил, — того ради требуется ведать, с какими обстоятельствами он от него, его тещи или жены слышал, и кто еще талия неосновательные ведомости разглашает и о том говорил, и ежели он более таковые ведомости от вышеупомянутого Булеза и его Фамилии слышал.

8. Из какого Фундаменту он о Дворе Его Царского Величества писать мог, что голландская нация ненавидима здесь находится, и из какого намерения он Его Царское Величество с Господами Статами чрез cиe ссорить искал, хотя он здесь ничего иного усмотреть не мог, как всякую приязнь и склонность к сей нации?

Ответ на помянутые пункты голландского резидента Дебия.

На 1-й. Понеже везде слух был, что принц Алексей от подлого народа любим был, того ради я признаваю, что я во опасении был о предбудущих временах.

На 2-й. Я не сумневался, что принц натуральною своею смертно умер, как его превосходительство господин вице-канцлер барон Шафиров cиe в день торжества полтавской баталии господину посланнику Вестфалу сказывал. Однако ж, то не инако, как правда, что простой народ иные мысли имел. [15]

На 3-й. Мне не несходно с правдою быть показалось, чтоб Ее Величество царица к супружеству ее высочества принцессы Анны с герцогом голштинским склонности не имела. И я паки признаваю, что слабость имел о опасных временах опасаться, когда б принц Алексей злостное свое намерение исполнить мог, или когда б Его Величество царь безвременно (от чего, Боже, сохрани) преставился.

На 4-й. Боже, сохрани, чтоб я мыслил, что Его Величество больше верных людей, как князя Меншикова, не имеет. Но я опасался, что при ребеллии многие б Его Величество оставили, и следственно б партия принца умножилась.

На 5-й. Во время бытности Его Величества в иных государствах и по возвращении его назад, я многократно слышал, что здравие его высочества кронпринца слабое было, а именно госпожа Блюментростина жене моей то в разговоре сказала. И что его высочество мало в силу приходил, которое опасение мне такожде от господина доктора Виля подтверждено, опасался, что ежели Бог отмены не учинит, что вышепомянутый принц со временем в чахотную болезнь впасть может.

На 6-й. Правда, что штаб-лекарь Гови мне сказать велел в 7-ой день, ввечеру, около девяти часов, что принц Алексей преставился; и потому я сам, из алтерации, к нему пошел, дабы правду уведать; и он мне сказал, что по приключившейся алтерации в апоплексии преставился. Впрочем, я истинно объявляю, что оный Гови мне никогда в важных делех с каким намерением мне ведомости не подавал. А что он мне друг, то он оказал в разных болезнях жены моей и детей.

На 7-й. Голландская бабка повивальная жене моей сказывала, что она от дочери своей, которая за одного именем Булезе вышла, слышала, что в полдень, до смерти принца, у дочери ее в доме принцу есть варили.

На 8-й. Что голландская нация в государстве мало в почтении есть, я чаял, что из того можно было рассудить, понеже, чрез запрещение привозу наилучших и богатых голландских манифактуров и переведения коммерция во время сей войны, еже нашим подданным (Боже, поправи) толико миллионов стало, и торговля довольно разорилась, и у многих людей в Голландии чрез то [16] прокормление отнято. Однакож я всегда уповал, что cиe со временем и чрез коммерции трактат поправлено будет.

Впрочем объявляю я истинным моим сердцем пред Богом Его Царским Величеством и всем светом, что я никогда никакие опасные и злонамеренные коррешпонденции в Poccийcкoм государстве не имел, никогда с российскими подданными, от большого до малого, о государственных делех не говаривал и Бога всегда о многолетном здравии и благоповедении Его Царского Величества молил. И ежели я малодушные мысли имел, то cиe моей малодушности и худым доношениям приписано быть имеет. Однако ж, принужден я признать, что я нидерляндскую нацию в Москве в попечении нашел, еже мне более страху подало. Яков Дебит.

Писано в Петербурге 14-го июля 1718 года.

3. Император Петр II — князю Александру Борисовичу Куракину I

(Князь Александр Борисович Куракин I родился 31 имя 1697 г., скончался 2 октября 1749 г. С 1721 г. советник посольства, с 1724 г. действительный камергер, затем полномочный посол в Париже тайный советник в ранге сухопутного генерала, обер-шталмейстер, сенатор, конференц-министр, кавалер орденов св. Александра Невского и св. Андрея Первозванного. “При родителе своем, князь Борис Иванович в посольских его путешествиях, князь Александр Борисович прилежал к разным наукам с крайним старанием и великим успехом; между прочими дарованиями имел он и cиe редкое, что мог говорить на всех языках, — разными наречиями тех земель, который он проезжал" (см. стр. 413 ч. 5-й Древней Российской Вивлиофики, изд. 1774 г.).

Князь Александр Борисович был женат, с 26 апреля 1730 г., на Александре Ивановне Паниной, род. 3 февраля 1711 г., ум 11 февраля 1786 г., дочери генерал-поручика и сенатора Ивана Васильевича Панина и сестре знаменитых графов Паниных, Никиты Ивановича и Петра Ивановича).

1727 г. октября 14. С.-Петербург.

Нам любезноверный. Уведомились мы чрез письма твои, здесь полученные, что отец твой, наш действительной тайный советник [17] и чрезвычайный посол князь Куракин, по воле всемогущего Бога, по претерпенной болезни умре, о чем мы не по малу сожаление имеем. И понеже у оного, как ты сам сведом, были многие важные и секретная комиссии и дела, до интересов наших принадлежащи, того ради надлежит тебе, все те дела и письма собрав, запечатать своею печатью и содержать в Париже до нашего указу. А которые наши отправленные отсюда к отцу твоему рескрипты пришли в Париж по смерти его, те тебе распечатать, ибо при не которых есть приложения и вексели о деньгах на жалованье ему, тако ж и при нем служителем на вторую половину сего года.

4. Императрица Анна Иоанновна — князю Александру Борисовичу Куракину I.

1736 г. декабря 31. С.-Петербург.

Божиею милостию мы, Анна, императрица и самодержица всероссийская и прочая, и прочая, и прочая.

Ведомо и известно да будет всем и каждому. Понеже мы всегда склонны и всемилостивейшие тщание имеем добродетели и верные поступки, тако ж к нам и к нашей службе оказуемую ревность и радение наших подданных всякою нашею императорскою милостью награждать и оных по достоинству в чипы производить, дабы чрез то всякие наипаче побужден был усердие и прилежность в службе нашей прилагать, а нам любезноверный тайный советник и действительный камергер князь Александр Куракин чрез многие годы предкам нашим и нам служил и во всем совершенную верность и ревностное радение к нам и нашим интересам оказал, что его добрые квалитеты, и достохвальные поступки, и к нам показанные верные и усердные службы к совершенной всемилостивейшей благоугодности нашей служить могли; того ради мы оного, генваря двадесять осьмого дня тысяча семьсот тридесять шестого году, в наши обер- шталмейстеры, с рангом действительного генерала, всемилостивейше пожаловали и определили, яко же мы его тем достоинством со всеми к тому принадлежащими чести и преимуществы сим жалуем и учреждаем, повелевая всем нашим подданным помянутого князя Куракина за нашего обер-шталмейстера надлежащим образом [18] признавать и почитать. Напротив чего мы надеемся, что он в сем ему от нас всемилостивейше пожалованном чине и впредь так верно и прилежно поступать будет, как доброму и верному рабу надлежит и благопристойно есть. Во свидетельство того мы cиe собственною рукою подписали и нашею государственною печатью укрепить повелели. Дан в Санктпетербурге, декабря тридесять первого дня, тысяча семьсот тридесять шестого году. На подлинной жалованной грамоте подписано тако: Анна.

5. Указ Императрицы Екатерины II об увольнении князя Александра Борисовича Куракина II от всех дел.

1788 г. октября 10.

Указ нашей придворной конторе.

Нашего действительного камергера князя Александра Куракина, по прошению его, всемилостивейше увольняем от всех дел.

Хотя Екатерина не сразу решилась разлучить князя Куракина с Цесаревичем и, без официального изъявления своего гнева, предоставила князю Куракину самому догадаться, что он неугоден в Петербурге, а затем даже дозволила ему каждые два года приезжать в Гатчину, тем не менее, наскучив долгим бездействием, он решился исходатайствовать полную отставку, и вышенапечатанный указ является ответом на его всеподданейшее прошение)

На подлинном подписано собственного Ее Императорского

Величества рукою Екатерина. [19]

6. Император Павел — великому князю Александру Павловичу.

1797 г. июля 4. Петергоф.

Александр Павлович. Уважая представление ваше касательно способов к сохранению умеренных цен в закупке хлебных припасов для запасного городового магазейна, повелеваем для заключения контрактов с поставщиками положить и то за правило: чтобы, первое, по предъявлении ими верных на всю поставку залогов, выдавать впредь половину всей причитающейся им суммы; второе, из другой же половины, по привозе хлеба в город Рыбный, выдавать третью часть, — а остальным из оной две по отдаче уже всего хлеба в магазейны; в случай же таком, если бы не нашлось желающих снять па себя сию поставку, возложить все производство дела сего на начальствующих в тех губерниях, откуда обыкновенно хлеб сюда доставляется. Пребываем вам всегда благосклонны.

На подлинном подписано тако: Павел.

7. Указ императора Павла I генерал-лейтенанту в. с. Попову.

1798 г. декабря 11. С.-Петербург.

Василий Степанович. Всемилостивейше пожаловав нашему действительному тайному советнику и вице-канцлеру князю Куракину на оплату долгов его 150 тысяч рублей, повелеваем выдать ему оные из Кабинета нашего в три срока, о коих вы с ним условьтеся.

На подлинном подписано собственною Его Императорского Величества рукою тако: Павел. [20]

8. Рескрипты императрицы Марии Феодоровны князьям Алексею и Александру Борисовичам Куракиным.

1797 г. ноября 29. С.-Петербург.

Князь Алексей Борисович (Князь Алексей Борисович Куракин, сын генерал-поручика князя Бориса-Леонтия Александровича Куракина, родился 19 сентября 1759 г.; в 1779 г. камер-юнкер, в 1786 г. софийский уездный предводитель дворянства и камергер, в 1795 г. тайный советник, в 1796 г. главный директор Ассигнационного банка и генерал-прокурор, т. е. министр юстиций, затем министр уделов и канцлер российских орденов, с сохранением прежних должностей; в 1797 г. действительный тайный советник и кавалер ордена св. Андрея Первозванного, в 1802 г. малороссийский генерал-губернатор., в 1807 г. министр внутренних дел; † 30 декабря 1829 г. Женат на Наталии Ивановне. Головиной, дочери Ивана Сергеевича и Екатерины Алексеевны, ур. княжны Голицыной. Ее воспоминания за 1816-1830 гг. изданы князем Ф. А. Куракиным, под редакциею В. Н. Смольянинова, в первом томе исторического сборника “Девятнадцатый Век”, Москва, 1903 г.). По известному усердно и ревности вашей в подвигах, к пользе отечества и к облегчению страждущего человечества относящихся, не усумнилась я, как главноначальствующая над Воспитательными Домами в обеих столицах, принять вас в число почетных сих домов благотворителей.

Будучи при том удостоверена, что вы с особливым удовольствием потщитесь исполнить все обязательства, сопряженные с наименованием столь лестным, во благу и к выгоде сих заведений, устроенных для несчастно-рожденных, беспомощных и от общества отверженных младенцев, пребываю в прочем всегда вам благосклонною. Maрия.

1797 г. ноября 29. С.-Петербург.

Князь Александр Борисович. Зная всегдашнюю вашу склонность к делам полезным для отечества и сограждан ваших, не усумнилась я, по главному моему начальству над Воспитательными Домами в обеих столицах, принять вас в число почетных тех домов благотворителей. Я уверена, что вы, получа cиe лестное наименование, потщитесь оправдать оное споспешествованием во всех случаях выгодам и пользам сих богоугодных заведений, к благоденствию несчастно-рожденных младенцев устроенных.

Пребываю в прочем всегда вам благосклонною. Mapия. [21]

1798 г. апреля 7. С.-Петербург.

Князь Александр Борисович. Новый опыт расположения вашего к благотворению представлением в Совета Санктпетербургского Воспитательного Дома 10000 рублей побуждаешь меня к изъявлению вам по сему случаю моего удовольствия; а как cиe богоугодное и похвальное подаяние явным образом учинено в пользу толикого числа несчастных младенцев, то, в вящее засвидетельствование вам за оное признательности, предписала я здешнему Опекунскому Совету, от лица оного, воздать вам еще особо (См. далее под № 12, стр. 31, благодарность Санктпетербургского Опекунского Совета князю Александру Борисовичу Куракину, от 12 апреля 1798 г.) должную благодарность и пребываю в прочем всегда вам благосклонною. Мария.

9. Рескрипты Александра I князю Алексию Борисовичу Куракину.

Без даты.

“Князь Алексей Борисович. Сообщаю при сем присланный ко мне от гражданского губернатора Алексеева рапорта, по приказанию Государя, для вашего сведения. При том же за долг почитаю вам сказать, что Государь отменно был доволен его распоряжениями и приказал мне написать ему свое удовольствие и благодарность.

Пребываю навсегда вам доброжелательный Александр".

Июля 14.

“Князь Алексей Борисович. При сем сообщаю к вам таксу, которую Государь мне не приказал подписывать по тому самому резону, об котором и я вам упоминал, что она была делана в мое отсутствие. Вчерась мне нельзя было никак ему об оной доложить для того, что он вышел только что ужинать.

Пребываю в прочем на век вам доброжелательный Александр".

Октября 4. Гатчина.

“Князь Алексей Борисович. Вчерашний день был для меня весьма счастлив, потому что я получил разрешение на все три [22] предлагаемые Государю доклады, на которых по вашему желанию я и отметил оное. Однако всех труднее было восходать 41000 за экзерциргауз, и уже пропозиция была опять взять сии деньги из нашего магазейного капитала, но я тотчас отозвался, что у нас мало, а что и есть, то уже все расписано по назначениям; итак, наконец, приказал взять от Донаурова.

Пребываю в прочем на век вам доброжелательным Александр".

1797 г. июня 1.

“Князь Алексей Борисович. Имел я удовольствие получить письмо ваше и донес я Государю мнение ваше касательно до легчайшего способа сбавить дороговизну сена в Петербурге, которое Государь и апробовал, и снабдил своими поведениями генерала-провиантмейстера Обольянинова. Сей последний сам послезавтре будет в город и снесется с вами.

Пребываю в прочем навсегда с особливым уважением вам доброжелательный Александр”.

1797 г. июня 21. Павловское.

“Князь Алексей Борисовича Его Императорское Величество приказал мне к вам отнестись, чтоб предложили вы на укажете Сената настоящую надобность травы и сена, для продовольствия войск и города потребных, и чтоб приняты были надлежащая меры к удержанию умеренной цены сену и достаточного оным столицы снабжения.

Пребываю в прочем на век вам доброжелательный Александр".

1797 г. июля 6. Петергоф.

“Князь Алексей Борисович. Препровождая к вам при семь копию с полученного мною нынешний день Высочайшего рескрипта касательно заключения с поставщиками хлеба контрактов, для надлежащего со стороны вашей и комиссии о снабжении резиденции нужными припасами исполнения, пребываю вам на век доброжелательным Александр". [23]

1797 г. июля 28. Павловск.

Милостивый государь мой, князь Алексей Борисович. Бывший софийский исправник, титулярный советник Голямин, просит об определении своем в удельный департамента камериром. Я, посылая его при сем к вам, прошу, ежели возможно, просьбу его удовлетворить, чем доволен будет пребывающей вам навсегда “доброжелательный Александр".

1797 г. августа 4.

Князь Алексей Борисович. В сходственность Его Императорского Величества указа, находящихся при Ораниенбаумском правлении назначаются к переименование из воинского в статское звание: генерал-майор Танеев, майор Сямбурской, капитан Сытин и поручик Яковлев, из коих последнего по долговременной и беспорочной его службе при переименовании не оставьте исходатайствовать чин титулярного советника.

Пребываю вам всегда доброжелательный “Александр".

1797 г. августа 17. Павловск.

Милостивый государь мой Алексей Борисович. Во исполнение воли Его Императорского Величества, объявленной вами в отношении ко мне, состоящую от гарнизонного генерал-лейтенанта Вязмитинова полку в Санкт-Петербургской крепости при секретных караулах в равелине команду, за исключением пятнадцати человек тех, коих ваше сиятельство за старостию лет и выслужением положенного законом 25-тилетнего термина к понесению долее службы находить неспособными, унтер-офицера одного, двадцать шесть рядовых и одного цырульника, в приложенном от вашего сиятельства списке именованных, предписал я упомянутому генерал- лейтенанту Вязмитинову, по удовольствовании заслуженными а незаслуженного по отобрании, выключить из полку и надлежащая о службе формулярные описания и аттестаты для причисления их в сенатский батальон отослать к вашему сиятельству; о первых же извещаю вас, что остаются по прежнему в полку до приближающегося сентября месяца, в котором обще с прочими таковыми ж, к службе неспособными, имеют быть от оной отставлены.

В прочем пребываю вам навсегда “доброжелательным Александр". [24]

1797 г. августа 18.

Милостивый государь мой, князь Алексей Борисович. Сужденных военным судом Кронштатского гарнизонного генерал-майора Беклешова полку музыкантов Прохора Пузикова, Родиона Васильева, Егора Аршинцова, рядового Лапшина и ведомства кронштатского Петра Первого Великого канала цырульничьего ученика Еремеева, во исполнение конфирмации моей, предписал я помянутого полка подполковнику Пущину за учиненный музыкантами и цырульничьим учеником грабеж и смертное убийство, а рядового за умолчание слышанного злодеяния, прогнав шпицрутенами сквозь комплектный батальон каждого по осьми раз, лишить всех воинского названия и для обращения в каторжную работу отослать к С.-Петербургскому гражданскому губернатору Алексееву, к которому об отсылке их, куда следует, от меня писано, а вашего сиятельства об оном уведомляю.

В прочем пребываю вам навсегда “доброжелательным Александр".

1797 г. октября 10. С.-Петербург.

“Князь Алексей Борисович. Его Императорское Величество указать соизволил, чтобы купчия на домы Гекмеровой и Гарновского были совершены без пошлин.

В прочем пребываю на век вам доброжелательный Александр".

1797 г. декабря 14.

Князь Алексей Борисович. Бывшего Кавалергардского полка кавалергард Дмитрий Суриков по желанию своему Его Императорским Величеством уволен к статским делам с чином коллежского регистратора; почему для исполнения с ним сего Высочайшего повеления при сем к вашему сиятельству препровождаю. В прочем пребываю вам на век “доброжелательным Александр".

1797 г. декабря 22.

Милостивый государь мой, князь Алексей Борисович. Оставшегося от расформирования существовавшего Кавалергардского полка неопределенным, аудитора Семена Копосова Его Императорское Величество на доклад мой Высочайше повелеть соизволил: по прошению уволить к статским делам с переименованием по сей службе в [25] чин губернского секретаря; почему и приказано от меня ему, Колосову, для определения к делам явиться у вашего сиятельства, о чем вас с приложением о службе его списка и уведомляю.

В прочем пребываю навсегда “вам доброжелательным Александр”.

1798 г. марта 19.

Милостивый государь мой, князь Алексей Борисович. По препровождаемой при сем к вашему сиятельству просьбе, поданной ко мне от находящегося не у дел надворного советника Трифонова, прошу, ежели возможно, желание его удовлетворить, чем доволен будет пребывающий вам на век доброжелательным “Александр".

1798 г. апреля В. Петергоф.

“Милостивый государь мой, князь Алексей Борисович. При сем прилагаю присланное ко мне от Его Императорского Величества письмо новоладогского мещанина Кириллова для вашего рассмотрения и, если просьба справедлива, для удовлетворения просящего.

Пребываю на век с искренним почитанием вам доброжелательный Александр".

1798 г. мая 4. Павловск.

Милостивый государь мой, князь Алексей Борисович. Посылая с сим крестника моего из грузинских дворян, отставного гвардии унтер-офицера Василья Фитонова, который, не будучи никуда определенным, ведет жизнь не только праздную, но и сопряженную с крайностию, так что весьма нужное имеет пропитание и то снискивает посредством трудов, имея же изрядную способность к письменным делам, желает вступить в статскую службу, вашего сиятельства прошу, ежели возможно, в обязанность меня, определить его канцеляристом на вакансии в департамент уделов.

В прочем пребываю вам на век “доброжелательный Александр".

1798 г. мая 6. Новгород.

“Милостивый государь мой, князь Алексей Борисович. Император Высочайше указать соизволил дать знать вашему сиятельству, что между Липиц и Тосны дорога во многих местах попорчена, в прочем же до Новгорода отменно хороша была.

Пребываю навсегда вам доброжелательный Александр". [26]

1798 г. июля 8.

“Его Императорское Величество Высочайше указать соизволил, что, по случаю оказавшегося скотского падежа на Охтенской стороне, взять вам, обще с военным губернатором графом Буксгевденом, все возможный меры для сбережения города от оного; даже в случае, если бы оный по несчастно и оказался в городе самом, то чтобы распоряжения ваши заранее были сделаны.

Пребываю в прочем на век вам доброжелательный Александр".

1798 г. июля 28. Петергоф.

Милостивый государь мой, князь Алексей Борисович. Выключенного из Опекунского при Императорском Воспитательном Доме Совета и присланного ко мне Государственною Военною Коллегиею для определения в воинскую службу писаря Петра Иванова, за совершенною его к оной неспособностию в рассуждении, что на груди и спине имеет большие горбы и оттого росту весьма малого, препровождая при сем, вашего сиятельства прошу обратить его по-прежнему к статским делам.

В прочем пребываю вам “на век доброжелательный Александр".

1802 г. апреля 10. С.-Петербург.

Князь Алексей Борисович. Санкт-Петербургское вольное экономическое общество представило мне предположение его о сочинении общего России описания по части земледелия и сельского хозяйства. К составлению сего полезного сочинения ему нужно будет собрать с самих месть разные сведения, почему и расположилося Общество, сообщив всем начальникам губерний начертание тех предметов, кои в план сего творения входят, просить содействия их в скоромь и подробнейшем доставлении сих сведений, назначив при том и пристойные награды лицам, кои будут в составлении их трудиться. Приняв с удовольствием столь полезное Общества экономического предположение, я нахожу нужным предварительно поручить вашему попечительному благоразумию содействовать всеми возможными мерами наилучшему и совершеннейшему успеху сего предприятия по [27] вверенным вам Малороссийским губерниям (Князь Алексей Борисович, в звании генерал-губернатора, управляла Малороссиею, т.-е. вновь образованными тогда губерниями Полтавской и Черниговской, с 1802 по 1807 г., когда быль назначен министром внутренних дел. “Время генерал-губернаторства его было эпохою — говорил, Павловский в своем очерке Полтавы в начале XIX века (Киев, 1902 г.) — когда Полтава из скромного полкового городка, каким она была во время гетманщины, становится губернским городом и в короткое время преобразовывается по новому типу. Во всей ее истории едва ли можно указать другой момент, когда в ней общественная, экономическая жизнь и самая физиономия города потер цели бы такое быстрое и резкое изменение, как именно в эти немногие годы... Князь Куракин был, несомненно, видный деятель. Необыкновенно трудолюбивый и хорошо образованный, он вникал во все и обладал большою настойчивостью и инициативой. Очень ласковый в обращении, обходительный, доступный, он был весьма требователен, всегда опирался на закон и преследовал нарушение его... При князе Куракин медлить нельзя было: сам он легко работам, и того же требовал от других... Надо сказать, что Князь был очень сердечный человек всегда чутко относившийся к бедняку, страждущему и много делавший в этом отношении.”

Из 504 писем князя Алексея Борисовича, помещенных в I томе исторического сборника “Восемнадцатый Век”, 138 принадлежать именно к тому времени, когда он управлял Малороссиею). Все участие, какое в деле сем руководством, ободрением и побуждениями вашими принять вы можете, будет для меня весьма приметным доказательством истинного просвещения и любви к отечественным пользам.

Пребываю вам благосклонный “Александр".

1802 г. сентября 4. Гатчина.

Князь Алексей Борисович. До сведения моего дошло, что в состоящем в городе Полтаве Полтавском мушкетерском полку, коего шеф генерал-майор Бибиков, великие происходят беспорядки, что у военно-служителей с обывателями недавно была драка, при которой первые против у последних обнажили тесаки, и что на таковые наглости приносима была вам жалоба, и вы имели о том сношение с инспектором, но без успеха.

Будучи весьма удален потворствовать подобным шалостям, я желаю, чтобы вы в откровенности уведомили меня как о поступках полку, так и о поведении самого шефа, и ежели справедливо то, что до слуха моего дошло, то кто тут виновен, и чем точно сие происшествие кончилось.

Ожидая беспристрастного вашего донесения, пребываю в прочем вам благосклонный “Александр". [28]

1807 г. сентября 20. С.-Петербург.

Князь Алексей Борисович. Попечения, употребленные вами в призрении и пользовании больных военнослужащих, суть новым доказательством вашего деятельного и благоразумного всех вверенных вам частей управления.

Наградив по представлению вашему всех чиновников, вами к сему употребленных, мне приятно изъявить вам особенно мою признательность.

Как при сем случае, так и во всех других, я всегда с удовольствием видел непрерывное действие благонамеренности вашей и усердия к благу общему.

Примите уверение в отличном моем благоволении, с коим пребываю вам благосклонный “Александр".

1807 г. сентября 21. С.-Петербург.

Князь Алексей Борисович. Я приемлю с особливым удовольствием и признательностью труды и старания ваши в заготовлении и отправлении к армии подвижного магазейна с запасами и усердное наблюдете пользы казенной как в покупке фур, волов и вина, так и в самом перепечении сухарей.

Я приказал дать чины, денежное награждение и подарки и объявить мое благоволение употребленным при сем деле и рекомендованным от вас чиновникам, в приложенной здесь росписи означенным; издержанные на покупку излишнего числа волов и вина 38853 р. 28 1/2 к. исключить из отпущенных вам на покупку провианта денег, а затем всю оставшуюся у вас провиантскую сумму, до 500000 рублей или и более простирающуюся, предоставить распоряжению министра военных сухопутных сил, отдав оную для сего в Черниговскую казенную палату.

Пребываю вам благосклонный “Александр".

1807 г. сентября 27. С.-Петербург.

“Князь Алексей Борисович. Я ожидал известия о вашем выздоровлении для отправления к вам сего курьера. Я желаю, чтобы вы приехали в Петербург: мне нужно с вами лично видеться. Но учредите ваше путешествие таким образом, чтобы не расстроить вновь здоровья вашего. Пребываю навсегда вам благосклонный Александр". [29]

1808 г. августа 30. С.-Петербург.

Божиею милостию Мы, Александр Первый, Император и Самодержец Всероссийский и прочая, и прочая, и прочая.

Нашему действительному тайному советнику, министру внутренних дел князю Куракину.

Во изъявление отличного благоволения Нашего к благоразумной деятельности и ревностным трудам, подьемлемым вами как вообще по званию, на вас возложенному, так и особенно в благовременном распоряжении разных мер, к обеспечению продовольствия относящихся, в способах лучшего устройства и расширения нужнейших отечественных мануфактур, в удобнейшем распорядке медицинской части и в других разных отделениях государственного благоустройства, признали Мы за блого пожаловать вас кавалером ордена святого равноапостольного князя Владимира большого креста первой степени, коего знаки для возложения на вас при сем препровождая, Императорскою Нашею милостию пребываем всегда к вам благосклонный «Александр».

Контрасигнировал адмирал Пущин.

1811 г. февраля 8. С.-Петербург.

Князь Алексей Борисович. По уважению причин, вами представленных, уволив вас от звания министра внутренних дел и вместе с тем дозволив вам по состоянию здоровья вашего воспользоваться для поправления его временным отпуском, я не престаю быть уверенным, что, пребывая в действительной службе, — в звании члена Государственного Совета, возвратитесь вы с известною мне ревностью вашею к деятельному ее продолжению, как скоро обстоятельства ваши вам то дозволять. Мне всегда приятно будет отдавать справедливость трудам вашим и являть вам знаки отличного моего удовольствия.

Пребываю вам всегда благосклонный “Александр". [30]

11. Великий князь Константин Павлович — князю Алексию Борисовичу Куракину.

1797 г. сентября 17. Гатчина.

Князь Алексей Борисович. Государь Император Всемилостивейше изволил уволить к статским делам полку моего капитан-поручика Демидова 1-го коллежским ассесором. Прошу вашего сиятельства определить его в московский ассигнационный банк, которого рекомендую, и пребуду вам доброжелательным “Константин".

12. Петербургский Опекунский Совет — князю Александру Борисовичу Куракину.

1797 г. декабря 17.

Императорского Воспитательного Дома от Санктпетербургского Опекунского Совета.

Его сиятельству господину вице-канцлеру, действительному тайному советнику, члену Совета, Воспитательного Дома почетному благотворителю и разных орденов кавалеру князю Александру Борисовичу Куракину.

Опекунский Совет, будучи подвигнут сердечным чувствованием благодарности, хотя и не в силах изъяснить оной приличным слогом, но как трудно сокрыть сердечные движения, то почитает долгом своим засвидетельствовать, по крайней мере, краткими словами ту чувствительнейшую признательность, которою преисполнен [31] он к особе вашего сиятельства за человеколюбивый дар, сделанный вам в пользу воспитанниц, выдаваемых из сего Дома в замужество.

Примите, сиятельнейший князь, сие простое засвидетельствование оной и будьте уверены, что, доколе благосостояние Воспитательного Дома цвести будет, дотоле в сердцах имеющих пользоваться благотворением вашим вечно пребудет оная в памяти незабвенною.

Яков Сиверс, Петр Ильин, Василий Крюковский, Иван Сумбатов, Сергей Пущин, Аким Исупов, Богдан Гибал, контролер Алексей Воронков.

1798 г. апреля 12.

Его сиятельству господину действительному тайному советнику, вице-канцлеру, действительному камергеру, и разных орденов кавалеру князю Александру Борисовичу Куракину.

В Высочайшем Ее Императорского Величества повелении, полученном в Опекунский Совет в 9-ое сего апреля, изображено:

“Узнав с особливым удовольствием о подаяниях, учиненных в пользу Воспитательного Дома действительными тайными советниками, вице-канцлером князем Александром и генерал-прокурором князем Алексеем Куракиными взносом от каждого из них по 10000 рублей, предписываю Совету письменно изъявить от лица оного должную благодарность, каковой сделались они самим делом достойными похвальным и примерным их благотворением на пользу того Дома и младенцев, в нем воспитывающихся."

Опекунский Совет, почтеннейше уведомляя о сем ваше сиятельство, почитает долгом своим повторить ту чувствительнейшую признательность к особе вашей, которую имел уже честь изъявить письмом своим, и удостоверить, что как ныне, и па предбудущее время при всяком случае будет ему всего приятнее свидетельствовать оную вашему сиятельству так, как почетному благотворителю, не только словом, но и самим действием исполняющему сие наименование.

Граф Яков Сиверс, Димитрий Гурьев, Сергей Плещеев, барон Балтазар Кампенгаузен, князь Павел Щербатов, граф Алексей Бобринский, Петр Демидов, статский советник Василий Крюковский.