«Грамотка» немецкого полковника русской службы к товарищу,

1665 г.

В декабре 1665 года тобольские воеводы Петр Иванович Годунов и Михаил Посников писали государю: «выспрашивали» они «у всяких людей: в чем вам великим государем прибыль учинить? И в нынешнем, государи, во 176-м году, декабря в 12 день, сказал мне... тайно полковник Индрик Эграт: писал-де к нему из Томского города полковник Яган фан-дер-Гейден грамотку, писана немецким письмом, о ведомости серебряной руды, и ту грамотку я... у него Индрика взял и велел перевесть на руской язык, и тот перевод послали мы... к вам великим государем к Москве, под сею отпискою...»

«Перевод с немецкого письма с грамотки, что писал из Томского полковник Яган Фандергейден в Тоболеск к полковнику Индрику Фанэграту:

«Твоя, государь, добрая дружба у меня отнюдь не будет забвенна, будеть ли мне Господь из сее неволи пособить и моя невинность на светлость придет, и для ради чего я здесь так много принужден терпеть, будтоб я у всех большой бунтовщик или злодей был, разве едино в сем я виноват, что я вором их измену и татьбу в очи метал и напоминал, чтоб они царскому величеству верны были, или иноко что им на зло изыдет их воровство. Не сумляю се, что ты, государь, то все уже и доселе выразумел. Бью тебе, государь, челом — пособи моему переводчику Ондрею, чтоб к Москве отпущен был: по нему я надеюсь, что все государю вестно учинить как здесь живут, что Бог помилуй! Нынече они здесь сильно вертятца, чтоб серебро делать. Дай им Господь счастье к тому! И сегодня два новокрещены капитан Отоиханс (и) Плес пошли отселе своего воровства лутче проявлять и серебряные руды искать, и они ж хотят быть сицеву делу зачальники и первые указчики.

«За лихо боюся, что поведетца им как повелося тем, что на Москве руду... (пробел). А будет бы здесь были прямые к сему делу, могло быть ныне, что столь добро быть, да лихо от сех ученнков мало добра надеятца, и деятся у них как голанцы говорят: «много каши, мало масла», — так они много на себя взяли и много говорили, да без разума.

«Изволь, государь, скажи мое челобитье государю Петру Ивановичю Годунову и бей челом, чтоб он изволил меня здешнему воеводе Миките Андреевичу (Вельяминову) препоручить: будучи они себе други [229] и племянники, и чтоб мне не допустил в конец не погинуть. Здесь я уже с 32 месяца ни копеечки в деньгах не взял. Будет тебя, государя, Бог к Москве принесет — смилуйся! учини по своему обещанию — не поставь меня в забвенье, где я еще от всех своих оставлен живу и никого ж верного обресть не знаю. А посему тебя, государя, со всеми твоими во вышняго Бога брежение поручаю и сердешно поздравляю я сам и моя любимица и моя дщерка.

«Мое челобитье своим начальным и своему писцу, которого руку я еще знаю». (Ibid., столбец № 569).

Текст воспроизведен по изданию: Бытовые черты XVII в. // Русская старина, № 3. 1894