ПАТРИАРХ ГЕРМОГЕН И КУПЦЫ СУДОВЩИКОВЫ

В отношении многих представителей высшей иерархии русской церкви XVI в., являвшихся активными историческими фигурами, историки лишены возможности судить о ранних этапах их биографий, поскольку часто неизвестны не только обстоятельства жизни этих людей до момента занятия ими достаточно высоких постов, но даже и социальное происхождение их. В полной мере это относится и к такому видному деятелю русской истории второй половины XVI — начала XVII в., каким был патриарх Гермоген.

Упоминаемый в источниках, начиная с 1579 г., в качестве священника церкви Николая Гостунского в Казани, будущий глава русской церкви Ермолай предстает уже взрослым, сложившимся человеком, о ближних и относительно дальних родственниках которого можно судить лишь по скупому перечислению имен в синодичной записи, по понятным причинам не содержащей каких-либо указаний на социальный статус названных лиц и, тем самым, не позволяющей говорить о Гермогене как выходце из того или иного общественного слоя.

Один из синодиков Троице-Сергиева монастыря, составленный в 1660 г., содержит запись о роде Гермогена, называющую имена «Павла. Ксении, Димитрия, иноки Евгении, инока Сергия, Елены, инока Иова, иноки Анисии, инока Мисаила, священноиерея Феодора, Василия, Симеона, Василия, Никиты, Анны младенца, Антониды младенца, Евдокии младенца, Мавры младенца, Матвея младенца, Симеона, Ксении, Михаила». ¹ Единственное, что можно утверждать [37] на основании этого текста, это наличие в роду патриарха значительного числа лиц, на каком-то этапе своей жизни принявших постриг, но только один из семьи — священноиерей Федор — принадлежал к белому духовенству. В связи с этим понятно замечание автора одного из посвященных Гермогену сочинений, написавшего: «Когда, где и от кого родился Гермоген и какое было его мирское имя, достоверно неизвестно. Даже само сословие, которое дало России Гермогена, точно не определено». ²

Другой и более ранний вариант записи поминания рода Гермогена в Троице-Сергиевом монастыре (Троиц. 42, л. 32) выглядит несколько пространнее за счет дополнительного включения некоторых имен: «род патриарха Ермогена. Павла, Ксению, Димитриа, иноку Евникею, инока Сергиа, Елену, инока Иева, иноку Анисию, инока Мисаила, Агрипену, инока Исаиа, священноиерея Феодора, священноиерея Ивана, Василиа, Василиа, Симеона, Никиту, младенца Антониду, младенца Евдокею, младенца Мавру, младенца Матфея, Симеона, Ксению, Михаила, младенца Анну».

Исследователи, привлекая разнообразные источники, пытались восполнить недостающие сведения. Так, было обращено внимание на запись на одной из вятских икон, сообщающей, что в 1607 г. патриарх благословил этой иконой своего зятя, посадского человека города Вятки Корнилия Рязанцева, из чего был сделан вывод, что Гермогена «следует считать человеком из народа». ³ Столь общее заключение [38] пытались конкретизировать, утверждая, что «с достоверностью можно заключить только то, что патриарх происходил из среднего класса и, может быть, из духовного». ⁴

В настоящее время, кажется, появляется возможность несколько уточнить представления о социальном происхождении Гермогена, поскольку его имя встречается в синодике муромского Спасо-Преображенского монастыря, запись в котором выглядит следующим образом: «Род Судовщиковых. Святейшаго патриарха Ермогена, преосвященнаго митрополита Ефрема, схим Лаврентия юродиваго, Диомида, схим Сигклитикии, Василия уб., Матроны, Никиты, Соломонии, Иродиона, Вассы, Василия, Паликарпа, иерея Феодосия, Захария, Иоаникия младенца, Андрея младенца, Иоанна младенца дважды, Ирины младенца дважды, Феодора младенца, Дарии младенца, иноки Софии, Стефана, Еудокии, Пелагии, Иякова утоп., Агрипины, Василия, Саввы, Иоанна, Савина, Иоанна, Акилины, Аверкия, Феофилакта, Марфы, Иякова дважды, Марфы, инока Агафоника, Афанасия уб. дважды, Козьмы уб., Тита уб., Еутихия уб., Софрония уб., князя Петра уб., Василия уб., Григория уб., Феодора уб., Данила уб., Никиты уб., Филиппа уб., Авксентия уб., игумена Пимина уб., священноиерея Феодора уб., священноиерея Елеуфери уб., священноиерея Афанаси, князя Георгия уб., Иоанна уб. дважды, Иякова уб., Василия уб. дважды, Никиты уб., Макрины, Терентия младенца, Спиридона младенца, Анастасии младенца, священнодиакона инока Аврамия, инока Пафнутия, Григория уб., Агафоника уб., Петра уб., Трифона уб., Антипы уб., Михаила уб., Параскеви, Артемия, иноки Марфы, Устины, инока Маркела, Афанасия, Иоанна, Симеона, Анисии младенца, Иоанна, Симеона, иноки Капетолины, Димитрия, Неонилы, Феклы, Симеона, схим Капетолины, Афанасия, схим Кирилла, Тимофея». ⁵ Таким образом, Гермоген оказывается приписан к семье Судовщиковых. [39]

Стоит заметить, что приведенный случай — не единственный пример включения имени заметных церковных деятелей в синодичные записи известных фамилий. Например, тот же Лаврентий юродивый оказался записан первым в поминание рода Григория Семеновича Хитрово в Троицком Перемышльском Лютикове монастыре. ⁶ В свое время автор описания Лаврентьевского монастыря Леонид, отвергая версию о происхождении Лаврентия юродивого из рода бояр Хитрово, в синодике которых его имя стояло на первом месте, писал: «... Прежде было в обычае, продолжающемся и ныне, записывать в помянниках своего рода в начале имена мужей, известных святостию своей жизни, для выражения уважения к ним». ⁷ Такое предположение могло бы выглядеть справедливым, если бы отмеченное явление было достаточно широко распространенным. Однако нельзя не заметить, что тот же Лаврентий из всех ветвей рода Хитрово поминался лишь среди близких одного его представителя, не упоминаясь в других записях. Это позволяет предполагать куда более серьезные основания, чем просто проявление уважения к известному лицу. Таковым, например, могло быть особое почтение к святости персоны, благому участию которой приписывалось то или иное событие в жизни составителя синодичной записи. При этом нельзя исключать полностью, до проведения специальных разысканий, существования и родственных связей. Именно по этой причине, на наш взгляд, необходимо более внимательно присмотреться к тексту в синодике Спасо-Преображенского монастыря.

Запись в муромском синодике, к сожалению, не содержит каких-либо указаний на социальный статус Судовщиковых, однако установить его не представляется сколько-нибудь сложной проблемой, поскольку в XVII в. эту фамилию носили два торговых человека, обладавших высоким званием гостя — Константин Смирной и Тимофей Третьяк Никитичи Судовщиковы.

Необходимо заметить, что в муромской синодичной записи последними названы схимник Кирилл и Тимофей. Вряд ли стоит сомневаться, что это те же два брата, старший из которых, Константин, не только скончался ранее младшего, но и успел перед смертью принять схиму. В той же записи дважды встречается упоминание некоего убиенного Никиты, в одном из которых, скорее, втором, следует [40] видеть отца братьев. Этимология фамилии гостей как бы указывает на то, что их предок, дед или отец, занимались судовым промыслом, благо их родной город Калуга стоял на оживленном речном пути. ⁸

Согласно строельной книге калужского посада 1590-х годов в Егорьевской сотне у церкви Георгия Святого на Воробьевке располагался «двор Смирнова судавого казака, длина десять сажен, поперек пять сажен». Этот двор находился неподалеку от двора Строгановых, на территории которого располагались четыре двора посадских людей — двух соляных прасолов, хлебника, сусленика и сапожника. ⁹ Велик соблазн во владельце двора Смирном видеть будущего гостя Константина-Смирного, каким-то образом за 20-25 лет сумевшего превратиться из наемного судового работника в крупного торгового человека, вероятно, весьма заметного после разорения Смутного времени, чтобы быть зачисленным в ряды гостей. Если бы это было так, то стоило бы предполагать, что семья Константина по какой-то причине не предоставила ему, по меньшей мере, поначалу достойного содержания, отчего он вынужден был зарабатывать на жизнь нелегким трудом наемного работника. Однако это не более чем догадки. Стоит принять во внимание, что писцовая книга 1625/26 г. знает в Егорьевской сотне двор «посадцкого человека Павла Смирного сына Юдина», ¹⁰ скорее всего, сына судового казака.

По сведениям Н. Б. Голиковой, Константин был гостем в 16151631 гг. ¹¹ Свое мнение о получении Константином звания гостя в 1615 г. Н. Б. Голикова основывала на записи, будто при пожаловании Смирного Судовщикова вместе с братом было отмечено, что «велено дворы их и лавки обелить за их службу, что они в прошлом 123 году в Дорогобуже под Смоленском хлеб продавали ратным людям и в той покупке прибыль учинили». ¹² Однако приведенная Н. Б. Голиковой запись свидетельствует о том, что в 1614/15 г. Смирной вместе с братом получил за указанную службу еще одну жалованную грамоту, увеличивающую по сравнению с обычной жалованной грамотой на чин гостя (свобода от постоя, свобода держать дома [41] питье) круг их привилегий, а не о награждении братьев званием гостя вообще. В записной книге Печатного приказа под 18 апреля 1613 г. отмечено: «Запечатана грамота в Колугу выборному посацкому человеку Смирному Судовщикову по челобитью Васки Еремеева на Гордейка Олтухова о управе в насильствен. ¹³ Уже 22 июля 1613 г. Смирной назван гостем: «Запечатана грамота в Колугу по челобитью гостя Смирново Судовщикова да старосты Федоса Левонова и во всех колуских посадцких людей место: велено им зачесть ис таможенных доходов денги, что у них в запрос взято». ¹⁴ Следовательно, Смирной Судовщиков получил чин гостя между 18 апреля и 22 июля 1613 г. ¹⁵

Другие документы позволяют еще более сократить этот период. Сохранившие сведения с 21 мая по 12 июля 1613 г. книги по городу Калуге о сборе 1000 рублей с калужских жителей для выплаты жалованья собранным в Можайске служилым людям содержат запись: «Лета 7121-го майя в 21 день по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии наказу Моисей Федорович Глебов да диак Семен Самсонов, да Ждан Шипов, приехав, говорили в Колуге гостю Смирному Судовщикову и колужским посацкому старосте, и сотникам, и целовальником, и посацким лутчим, и середним, и молотчим людем всем вслух». ¹⁶ Таким образом, дата пожалования сужается с 18 апреля по 21 мая 1613 г.

На первый взгляд, этим выводам противоречит свидетельство Авраамия Палицына, отмечавшего участие Смирного Судовщикова в избрании Михаила Романова на царство: «От Колуги же и от северских градов о избрании царя государя Михаила Федоровича всеа Русии принесено бысть писание к Москве в то же время колуским гостем Смирным Судовщиковым с товарыщи, и тако же не разньствоваху ни в едином словеси». ¹⁷ Видимо, Авраамий называет Смирного гостем по его позднейшему чину, коим в феврале 1613 г. он еще не обладал. Константин подписал грамоту об избрании Михаила Романова [42] на царство как «ис Колуги выборной человек Смирной Судовщиков». ¹⁸

Наличие подписи не означает, что Константин Никитич присутствовал на заседаниях собора с самого начала его созыва. Видимо, он прибыл в Москву после объявления 7 февраля перерыва на две недели для сбора сведений о согласии с кандидатурой Михаила Романова. В таком случае, он мог присутствовать на заключительном заседании 21 февраля, доставив в Москву мнение городов к югу от Москвы, о чем и сказано Авраамием Палицыным. Отметка в Печатном приказе о грамоте 18 апреля позволяет утверждать, что Судовщиков не входил в число посольства, отправленного собором в Кострому, но оставался в Москве. Пожалование его званием гостя не могло состояться до прибытия в столицу нового царя, въезд которого в Москву имел место лишь 2 мая. Только после этого озаботились и составлением грамоты об избрании нового монарха. ¹⁹ Следовательно, гостем Константин мог стать где-то во второй декаде мая, успев к 21 числу возвратиться в Калугу, куда в этот день прибыли М. Ф. Глебов «со товарищи». У правительства нового царя, видимо, должны были оказаться серьезные основания для пожалования Судовщикова в гости в первые же дни пребывания Михаила Федоровича в Москве, по меньшей мере, он был достаточно хорошо известен власть предержащим.

Согласно вкладной книге Троице-Сергиева монастыря, в 1612/13 г. «дали вкладу колужане Костянтин, прозвище Смирной, да Тимофей, прозвище Третьяк, Судовщиковы 10 пуд воску за 36 рублев. И за тот вклад родителей их написали в сенодик». ²⁰ Исходя из сказанного выше, этот вклад не может датироваться временем позднее 20 мая 1613 г.

По дозору 1616/17 г. за двор и лавки в Калуге братья Константин Смирной и Тимофей Третьяк Судовщиковы несли оброк 12 рублей [43] 7 алтын. ²¹ Осенью 1625 г. они получили разрешение на строительство (взамен сгоревшей) церкви между Красным и Соляным рядами в Калуге, где отводилось и место под лавки. ²² К тому времени Константин успел обеспечить колоколами калужские церкви Алексея митрополита «в городе», Спасопреображенскую «в Старом остроге». ²³ Писцовой книге Калуги 1625/26 г. известны и сделки Константина с городской недвижимостью. Так, в ней на территории Рождественской сотни отмечено дворовое место «пустое посадцких людей Юрья Мешечникова да Фомы Максимова, а ныне тем местом владеет государыни великой старицы иноки Марфы Ивановны крестьянин Меркулка Степанов сын сапожник, вдоль тритцать сажен, а поперег пятнатцать сажен, а куплено у него то место у Смирного Судовщикова по кабале, в оброке в десети алтынех». ²⁴ Естественно, в ней описаны и собственные владения Константина и его брата: «двор гостей Смирново да Третьяка Судовщиковых, в длину сорок девять сажен, поперег дватцать сажен, в оброке с лавками были в двунатцати рублех и в семи алтынех, и по государеве цареве и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии жаловалной тарханной грамоте за красною печатью с того их двора и с лавок оброку с них имати не велено, место дворовое гостя Смирного Судовщикова, а на том месте живет посадцкой человек Климко Ондреев, в длину десять сажен, поперег тож, да в огороде вдоль дватцать одна сажень, поперег десять сажен, в оброке в четырех гривнах». ²⁵ Описано и место, где предполагалось строительство церкви: «Да в Новом остроге на горе позади Красного сапожного ряду место порозжее дворовое гостей Смирного да Третьяка Судовщиковых, вдоль дватцать шесть сажен, а поперег дватцать две сажени, да по конец Красного сапожного ряду место церковное гостей же Смирного да Третьяка Судовщиковых, что они обещалися на том месте воздвигнути храм, в длину того места полшесты сажени, поперег четыре сажени с лохтем, да паперти было к церкве от Иванова онбара Солонинина полторы сажени, да к Воробьевским воротам паперти полторы ж сажени, да з Болшие улицы от гостей от Смирного и от Третьяка Судовщиковых меж их церкви и меж их лавки Красного сапожного ряду к таможне на площадь оставлено места на проезд в три телеги». ²⁶ [44]

Смирной Судовщиков еще до пожара 1626 г. владел двором в Китай-городе в Москве. ²⁷ В 1626 г. лавки Судовщиковых находились в московском Судовом ряду, где продавались, по мнению М. Н. Тихомирова, необходимые для судоходства предметы. ²⁸ В писцовой книге Мурома 1636/37 г. отмечается: «Да за осыпью в Успенской улице церковь Успения пресвятой богородицы древяна клетцки с папертью да два придела великого чудотворца Николы и другой придел святых жен мироносиц... Другая теплая церковь Богоявление господа бога и спаса нашего Исуса Христа древяна клетцки. А церкви и в церквах все церковное строение московских гостей Смирнова да Третьяка Микитиных детей Судовщиковых.... Да в Дмитровской улице по конец посаду церковь великого страстотерпца Христова Димитрия Селунского древяна клетцки с папертью, а церковь и в церквах божия милосердия образы и книги и ризы и на колокольнице колокола и все церковное строение Смирнова да Третьяка Микитиных детей Судовщикова». ²⁹

18 января 1620 г. гости Иван Юрьев, Иван Юдин, Григорий Никитников, Григорий и Максим Твердиковы, Родион и Федот Котовы, Бахтеяр и Кирилл Булгаковы, Томило Тараканов, Григорий Мыльников, Смирной Судовщиков консультировали боярина кн. Ивана Борисовича Черкасского, думного дьяка Ивана Грамотина и Савву Романчукова по вопросу о возможности пропуска английских купцов в Персию. ³⁰ Правда, Константин на этом совещании не играл активной роли. Сославшись на собственную неосведомленность в персидской торговле ввиду отсутствия у него личной практики в этих делах, Смирной лишь заметил, что наслышан от других торговых людей о возможной опасности захвата всей персидской торговли англичанами, «кизылбаши в Астарахань не поедут и государевым людем с невеликими товары в Кизылбаши будет ездить неприбыльно». ³¹

В начале 1620-х годов Смирной Судовщиков был призван исполнять многие государевы службы. В 7127-7128 гг. через Нижний Новгород проходили суда Константина, груженые царским хлебным запасом. ³² В ноябре 1621 г. ему было приказано произвести в Нижнем [45] Новгороде выбор таможенных целовальников для Казани и Тетюшей, «кому б соляные и рыбные промыслы и нижегородцкой таможенной збор был за обычей». ³³ Данное поручение последовало в связи с тем, что Смирной Судовщиков с 1 сентября 1621 г. исполнял обязанности таможенного головы в Нижнем Новгороде. ³⁴

Заслуги Константина-Смирного не оставались незамеченными, и ему, как и прочим гостям, иногда оказывались особые знаки внимания. Документ свидетельствует, что 21 декабря 1623 г. на приеме у патриарха Филарета «на рундуке за столом ели гости московские Илья Юрьев, Иван да Василей Юдины, Григорей Твердиков, Родион Котов, Ондрей Юдин, Бахтеяр Булгаков, Надея Светешников, Юрьи Белошников, Смирной Судовщиков, Григорей Шурин, Иван Сверчков, Смирной Ероксалимов, крестовой дьяк Иван Семионов, подьячей Пятой Филатьев». ³⁵ Прием был торжественный, на нем, помимо перечисленных и не только лиц, присутствовало немало царских придворных и приказных деятелей. Роспись «по столам», естественно, отражает положение каждого из присутствовавших в местнической иерархии, и на этом фоне интересно отметить, что среди людей своего звания Смирной занимал не последнее место.

Разумеется, братья Судовщиковы за царскими службами не оставляли и собственных занятий. Об устойчивости их торговых интересов на Оке свидетельствует хотя бы конфликт возглавлявшейся гостем Тимофеем Судовщиковым группы торговых людей из Нижнего Новгорода и Мурома с калужским таможенным откупщиком Посником Седельниковым, имевший место летом-осенью 1621 г. ³⁶

Распространялись торговые интересы братьев и южнее Калуги. 16 января 1627 г. приказчик «колуженина» Смирного Судовщикова Константин Софонов явил в Курске на семнадцати подводах соль, оцененную к пошлинному сбору в 45 рублей. ³⁷ 27 февраля 1627 г. этот же приказчик платил там же пошлины еще с тридцати возов соли. ³⁸ [46] Видимо, в том числе и в этот город отправлялась соль, из-за пошлин за провоз которой Третьяк спорил с Седельниковым в начале десятилетия.

Приказчики Судовщиковых проникали в весьма отдаленные края страны. Один из них — Яков Москаль — начиная со сборного воскресенья 1626 г. откупил учуг Бирюль около Астрахани: «Учюг Бирюль и Дертюль с протоками и с неводными ловлями отдан в откуп из наддачи гостя Смирново приказщику Судовщикова Якушку Маскалю на два года со Зборного воскресенья 134-го году да по Зборное воскресенье 136-го году, а откупу ему на оба года заплатить старого 1774 рубли 14 алтын да новые наддачи и пошлин 103 рубли, и обоего старого откупу и с новою наддачею и с пошлинами 1877 рублев 14 алтын 3 деньги, по 938 рублев по 23 алтыны по полу-6 деньги на год». ³⁹ И. В. Степанов писал, что в 1626 г. учуг на откупе держал сам Судовщиков, ⁴⁰ однако достаточных оснований видеть в Якове Москале лишь подставную фигуру нет. Иное дело, что получение откупа в качестве приказчика известного гостя может свидетельствовать, что сам факт нахождения Якова Москаля в низовьях Волги обусловлен исполнением им своих непосредственных обязанностей на службе у Константина Никитича. В связи с этим появляется возможность думать, что соль, которую гость и его люди провозили по Оке и далее до Курска была астраханского происхождения, то есть на протяжении длительного периода Смирной Судовщиков занимался транспортировкой соли именно из Нижнего Поволжья. Кажется вероятным, что перевозимая соль и добывалась предприятием самого Судовщикова, возглавляемого Яковом Москалем, отчего рыбный промысел приказчика представлялся некоторое время вполне рентабельным ввиду возможности использования дешевой, если не дармовой, соли хозяина. ⁴¹ [47]

Вдова гостя Тимофея Судовщикова фигурирует в окладном списке сбора денег за даточных людей 1647 г. ⁴² Она поселилась в Москве не позднее 1638 г., когда ее двор фиксируется в местной переписной книге. ⁴³ При посадском строении Калуги 1649 г. был отписан к посаду двор жены Третьяка Судовщикова, ранее принадлежавший гостю Смирному Судовщикову. ⁴⁴ Следовательно, оба брата к этому времени умерли, причем Константин ранее Тимофея, как то и оказалось зафиксировано в муромском синодике. Поскольку именно Тимофей-Третьяк оказался записанным в синодик последним, то совершение поминального вклада и запись стали делом рук, скорее всего, его вдовы.

Синодичная запись, перечисляя множество представителей семьи Судовщиковых и их родственников, в силу матримониальных связей к которым, несомненно, относятся хотя бы князья Георгий и Петр, о целом ряде из них, включая названных князей, упоминает как об умерших не своей смертью. При этом, начиная с некоего Афанасия и заканчивая столь же неизвестным Михаилом, убиенные перечислены подряд, что наводит на мысль об их практически одновременной гибели. Это обстоятельство заставляет думать, что все они закончили жизнь в годы Смуты, когда Калуга попеременно оказывалась в руках различных враждовавших друг с другом группировок.

В синодике калужского Лаврентьева монастыря названо имя игумена Пимена, в котором можно видеть фигуранта записи рода Судовщиковых, о котором сказано, что он умер насильственной смертью. До него игуменами были Серапион, Иосиф, Тимофей и Варлаам. ⁴⁵ Хронология игуменств в Лаврентьеве монастыре остается не уточненной, однако первый из названных — Серапион — известен по полученной им 10 декабря 1565 г. жалованной несудимой и с освобождением от стояния на яму с подводами грамоте Ивана IV на слободку на калужском посаде, села и деревни в Городском стану Калужского у. ⁴⁶ Относительность возможных датировок игуменств не исключает вероятия его гибели в те же смутные годы, что и большинства родственников Судовщиковых.

Приведенные сведения дают пусть неполное, но достаточно отчетливое представление о семье гостей Судовщиковых, занимавшей и [48] до достижения ими высокого звания видное положение, о чем свидетельствует хотя бы родство с некими князьями, не погнушавшимися жениться на посадских девках, благо те происходили из небедного и уважаемого семейства.

Полагая родство Гермогена с Судовщиковыми, было бы справедливо ожидать хотя б частичного совпадения имен в обеих синодичных записях. И действительно, такие совпадения эпизодически наблюдаются. Так, обоим синодикам известен священноиерей Феодор, после упоминания которого встречаются так же совпадающие записи о двух Василиях, Никите и двух Симеонах. Однако этим сходство в перечнях имен и ограничивается, что, естественно, не может не показаться странным. В то же время отмеченные совпадения имен при сходстве их очередности в обеих записях позволяют думать, что члены одного и того же рода в самом широком смысле этого слова оказались по-разному записаны разными же людьми, одним из которых был сам патриарх Гермоген, а другим — вдова Тимофея Судовщикова.

Для начала заметим, что составление перечня членов рода для записи в синодик могло осуществляться различными способами. Ее автор мог построить перечень как по восходящей, так и по нисходящей линии, в первом случае как бы представляя генеалогическое древо, а во втором — родословную таблицу. В таком случае рассматриваемые две записи, будучи каждая мысленно разделена на половины, должны были бы в каких-то своих частях совпадать, если не полностью, то хотя бы частично. Собственно, именно это и наблюдается, коль умозрительной серединой каждого из списков считать упоминание священноиерея Феодора, но совпадения имен отмечаются при этом только во вторых частях каждой из записей.

Поскольку перечень имен в записи Судовщиковых завершается упоминанием братьев Константина (схимника Кирилла) и Тимофея, то можно считать, что вдова последнего из них перечисляла родственников по нисходящим ступеням, то есть от старших к младшим. Совпадение же некоторых имен в обеих записях именно ближе к концу каждой из них показывает, что и перечень Гермогена составлен так же. Тогда трудно объяснимым оказывается полное несовпадение перечней в их первых частях, то есть до упоминания священноиерея Феодора, хотя казалось бы, чем более древние предки называются, тем больше должно отмечаться совпадений, в конечном итоге перечни не могут не совпасть полностью, поминая пращуров. Однако этого не наблюдается при сравнении записей Гермогена и Судовщиковой.

Мысль о случайности упоминания в обеих записях Феодора и некоторых иных имен, о том, что записи отражают состав разных семейств, [49] на наш взгляд, должна быть отвергнута, поскольку неизбежно приводит все к тому же вопросу о причине причисления Гермогена в муромском синодике к семейству Судовщиковых, то есть к самому началу рассуждения. Следовательно, необходимо искать иное объяснение различному представлению одного и того же рода двумя записями.

При обращении к записи Гермогена внимание привлекает то обстоятельство, что в своей первой части (до священноиерея Феодора) она перечисляет попеременно мужские и женские имена, отчего возникает искушение в Павле и Ксении, Дмитрии и иноке Евгении, иноке Сергие и Елене, иноках Иове и Анисии, Мисаиле и Агрипене видеть не просто список родственников, а перечень супружеских пар. Только Исаия в этой части записи не имеет пары в виде женского имени, но указание на его иночество может означать попросту отсутствие в его биографии факта заключения брака.

Именно эти одиннадцать (по Троиц. 42) имен не имеют аналогов в списке Судовщиковой, что исключает возможность видеть в них предков Гермогена, а значит, и Судовщиковых тоже. Вряд ли в ком-то из них стоит усматривать братьев и сестер патриарха, поскольку таковые должны были бы оказаться названными и в муромском синодике. И здесь необходимо вспомнить, что Гермоген начинал свою церковную службу в качестве приходского священника, был женат и, только овдовев, принял пострижение. Следовательно, в первой части его списка можно видеть не его кровных родственников, а родственников его жены, которых он, несомненно, знал и которые к 1610 г., когда составлялась запись, уже отошли в мир иной. Такое суждение объясняет отсутствие этих имен в перечне Судовщиковой, которая могла не только не считать их своими и своего мужа родственниками, чье упоминание обязательно включать в запись о роде, но и вовсе не иметь понятия об их существовании.

Если сказанное верно, то весьма вероятно, что первыми в списке названы отец и мать жены Гермогена — Павел и Ксения, тогда как остальные имена принадлежат ее братьям и сестрам, коль у Павла и Ксении были дети обоих полов, и их супругам. Мнение о наличии только братьев или только сестер в данном случае общего построения не меняет.

Естественно, что в списке Гермогена обязательно должен был оказаться упомянутым его отец, а если патриарх принадлежал к роду Судовщиковых, то это же лицо должно быть названо и в списке Судовщиковой. Таковым, видимо, является священноиерей Феодор, начиная с которого и наблюдается частичное совпадение имен в обеих записях. И, конечно же, Гермоген должен был бы упомянуть о своих братьях, коль они у него имелись, хотя мог и не знать имен их отпрысков, [50] то есть своих племянников. Поминание в обеих записях двух Василиев, Никиты и двух Симеонов, позволяет думать, что именно они и были братьями Гермогена, то есть таковым был, в частности, отец Константина и Тимофея Судовщиковых Никита. Наличие одинаковых имен братьев в семьях XVI в. не было редкостью, отчего и не противоречит сказанному.

Не зная или не помня своих племянников, Гермоген не мог не помнить имен своих детей. И в его списке находится длинный перечень младенцев, так и не достигших сколько-нибудь солидного возраста. В них трудно видеть кого-либо, помимо умиравших на заре жизни детей будущего патриарха, что заодно объясняет и отсутствие этих имен в списке Судовщиковой.

Было бы естественным искать в списке Гермогена и упоминание его безвременно скончавшейся жены. Однако вторая часть списка, за исключением младенческих, знает только одно женское имя — Ксения. В ней и надо видеть ту, смерть которой вынудила Гермогена стать монахом в прямом смысле этого слова. И если Павел и Ксения начала списка были ее родителями, то можно заметить, что она с матерью носили одинаковые имена. Последним же в перечне взрослых назван некий Михаил, в коем можно видеть единственного возмужалого сына Гермогена, не сумевшего пережить своего престарелого отца.

Таким образом, список Гермогена включает упоминания его жены и ее родственников, отца, братьев и детей самого патриарха. Его двух-частность вполне понятна, если допустить, что первоначально поминальный список родственников жены был сделан после ее кончины, то есть за несколько десятилетий до вклада в Троице-Сергиев монастырь, а в 1610 г. просто скопирован и дополнен перечнем родственников вкладчика.

Разумеется, предложенная реконструкция состава семьи патриарха основана на логических рассуждениях и может, в силу этого, подвергаться сомнению в своей верности, но, как представляется, иные варианты объяснения наличия тех или других имен в списке приводят к куда менее вероятным построениям.

Обращаясь теперь к списку Судовщиковой, к нему должно подходить с той же меркой, что и к списку Гермогена. В таком случае в несовпадающей с последним первой части возможно видеть в основном перечень родственников самой вдовы Тимофея, хотя нельзя полностью исключать и возможности упоминания более широкого круга родственников самих Судовщиковых за счет включения в поминание лиц, состоявших в супружеских отношениях, как то очевидно с князем Петром. Этот последний никак не мог принадлежать к семейству [51] калужан Судовщиковых и оказаться в числе близких людей имел шанс лишь в силу женитьбы на посадской девке или поповне.

Начиная же со священноиерея Феодора главное место в списке должны занимать собственно Судовщиковы, братья и дети Никиты. Напомним, что Тимофея в семье и на стороне звали Третьяком, что указывает на наличие еще хотя бы одного сына Никиты, помимо Константина и Тимофея. Разумеется, и в этой части оказались записанными мужья дочерей Судовщиковых, например, некий князь Георгий.

Приведенный вариант «дешифровки» записи рода Судовщиковых в синодике муромского Спасо-Преображенского монастыря, на наш взгляд, позволяет считать патриарха Гермогена происходящим из калужской посадской семьи Судовщиковых, видными представителями которой были гости Константин Смирной и Тимофей Третьяк.

Автор Дневника польских послов называет Гермогена родственником царя Василия Шуйского. ⁴⁷ Возможно, это родство следовало через одного из упомянутых в синодичной записи рода Судовщиковых князей — Петра или Георгия, что заставляет искать названных лиц в роде Шуйских. Тем самым, высказанное более века назад Д. Глаголевым сомнение в справедливости причисления С. Ф. Платоновым Гермогена к тяглому городскому классу, ⁴⁸ видимо, не оправдывается. Его родственники стали гостями, то есть служилыми людьми достаточно высокого ранга, но произошло это уже после гибели патриарха.

Комментарии

1. РГБ. Троиц. 814. Л. 78; Глаголев Д. М. Род великого господина святейшего Ермогена патриарха Московского и всея Руси // Русский архив. 1902. № 8. С. 578.

Запись в синодик Троице-Сергиева монастыря была произведена, видимо, в соответствии с условиями отмеченного вкладной книгой под 22 сентября 1610 г. пожалования обители 100 рублей (Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987. С. 37).

2. Покровский И. М. Гермоген, митрополит Казанский и Астраханский, впоследствии патриарх Всероссийский, первый местный духовный писатель-историк и его заслуги для Казани (с 1579 по 1606 г.). Казань, 1907. С. 4.

3. Васенко П. Г. Патриарх Гермоген. Нижний Новгород, 1909. С. 2.

Согласно дозорной книге Вятки 1615 г. на посаде в остроге располагался двор городового приказчика Федора Рязанцева (Вятка. Материалы для истории города XVII и XVIII столетий. М., 1887. С. 2). Писцовая книга 1628 г. знает двор Девичья монастыря попа Дмитрия Рязанцева (Там же. С. 8), огородчика Путилка Рязанцева (Там же. С. 13), лавку Треньки Рязанцева, клети Третьяка, Мишки и Анисима Рязанцевых (Там же. С. 14). Писцы отметили бывшее оброчное держание рыбной лавки посадского человека Ивана Рязанцева (Там же. С. 15), мельницу Мишки и Анисима Рязанцевых (Там же. С. 16), мельничное место, «что было за Федором Резанцевым, а ныне за сыном его за попом за Дмитреем» (Там же. С. 16). Известен ей и двор бывшего городового приказчика Федора Рязанцева, в котором на момент описания жил его сын Третьяк (Там же. С. 17). Третьяк занимался торговлей на Устюге (Таможенные книги Сухоно-Двинского пути XVII в. Вып. 1. СПб., 2013. С. 91).

По переписной книге 1646 г. числятся дворы пономаря Кузьмы Иванова сына Рязанцева, имевшего двухлетнего сына Ивана (Вятка. Материалы для истории города XVII и XVIII столетий. С. 18) и соборного протопопа Ивана Федорова сына Рязанцева (Там же. С. 18), двор Савки (женат) и Матюшки (14 лет) Ивановых детей Рязанцевых (Там же. С. 28), двор московской суконной сотни Родиона Олферова сына Рязанцева с четырьмя сыновьями от 7 до 14 лет (Там же. С. 32). Протопоп Иван, еще будучи попом, торговал на Устюге (Таможенные книги Сухоно-Двинского пути XVII в. Вып. 1. С. 202).

Грамоту 1613 г. о выборе нового царя подписал от Хлынова посадский человек Путилка (СГГД. Ч. 1. М., 1813. С. 643). Есть повод видеть в нем Путилку Рязанцова, защитника вместе со стрелецким сотником Захаром Пановым в 1609 г. Котельнича (В[ерещаги]н [А. С.] Вятские выборные на земских соборах 1613 и 164849 гг. // Труды Вятской УАК. 1905 года. Вып. 5-6. Вятка, 1906. С. 225-226). Вероятно, это тот же самый Путилка, что упоминается в писцовой книге 1628 г.

4. Кедров С. Жизнеописание святейшего Гермогена патриарха Московского и всея России. М., 1912. С. 7.

5. ОР ГИМ. Щук. 139. Л. 70-71 об. Все записи написаны первым почерком, то есть до конца 1680-х годов.

6. Приложение к родословной книге рода Хитрово. СПб., 1867. С. 221.

7. Леонид. Историческое описание калужского Лаврентиева монастыря, нынешнего калужского архиерейского дома, и принадлежащей к оному Крестовской церкви. Калуга, 1891. С. 9-10.

В самом монастыре род Судовщиковых записан в синодике, составленном при архимандрите Карионе (Там же. С. 68).

8. О калужском происхождении Судовщиковых: Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации России XVI — первой четверти XVIII в. Т. 1. М., 1998. С. 90. См. также: Документы Печатного приказа (1613-1615 гг.). М., 1994. С. 83.

9. Города России XVI века. Материалы писцовых описаний. М., 2002. С. 246.

10. Сироткин С. В. Писцовая книга города Калуги 1625/26 г. // ОФР. Вып. 17. М.; СПб., 2013. С. 164.

11. Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации России XVI — первой четверти XVIII в. Т. 1. С. 88.

12. Там же. С. 90-91.

13. Документы Печатного приказа (1613-1615 гг.). С. 83.

14. Там же. С. 259. Возможно, что пребывание Константина Никитича в Москве было связано с его обязанностью «по должности» присутствовать на коронации Михаила Романова, состоявшейся 11 июля.

15. Н. И. Костомаров писал, что летом 1612 г., выступая делегатом от Калуги, Смирной Судовщиков имел чин гостя (Костомаров Н. И. Смутное время Московского государства в начале XVII столетия. Т. 3. СПб., 1868. С. 295), что очевидно не соответствует действительности.

16. Корецкий В. И. Новый документ по истории русского города времени Крестьянской войны и польско-шведской интервенции // АЕ за 1964 год. М., 1965. С. 320.

17. Сказание Авраамия Палицына. М.; Л., 1955. С. 233.

18. СГГД. Ч. 1. № 203 С. 640; Козляков В. Смута в России. XVII век. М., 2007. С. 521. О раскладе политических сил на соборе см.: Павлов А. П. 1) «Совет всея земли» и избирательная борьба в 1613 г. // Смутное время и земские ополчения в начале XVII века. К 400-летию создания Первого ополчения под предводительством П. П. Ляпунова. Рязань, 2011. С. 74-79; 2) Дворянское представительство и политическая борьба на Земском соборе 1613 г. // Сословное представительство в России в контексте европейской истории. Вторая половина XVI — середина XVII вв. Международная научная конференция 7-10 октября 2013 г. Тезисы докладов. М., 2013. С. 109-112.

19. Васенко П. Г. Бояре Романовы и воцарение Михаила Федоровича. СПб., 1913. С. 161.

20. Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. С. 234.

21. Веселовский С. Б. Акты писцового дела. Материалы для истории кадастра и прямого обложения в Московском государстве. Т. 1. М., 1913. С. 289. № 141.

22. Там же. С. 380-382 № 189; С. 384-385 № 191.

23. Сироткин С. В. Писцовая книга города Калуги 1625/26 г. С. 148, 154.

24. Там же. С. 167.

25. Там же. С. 169-170.

26. Там же. С. 170.

27. РГАДА. Ф. 210, Разрядный приказ. Московский стол. Кн. 17. Л. 22 об.

28. Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 89.

29. Тихонравов К. Владимирский сборник. М., 1857. С. 159; Иконы Мурома. М., 2004. С. 374-375.

Впервые эта церковь упоминается в сотной выписи Мурома 1573/74 г., на этой же улице находился «двор владыки Рязанского» (Кучкин В. А. Материалы для истории русского города XVI в. // АЕ за 1969. М., 1969. С. 297).

30. РГАДА. Ф. 35. Сношения с Англией. Оп. 1. Кн. 7. Л. 250-250 об.

31. Там же. Л. 268 об. — 269.

32. РГАДА. Ф. 141. Приказные дела старых лет. 1622 г. № 35. Л. 258.

33. РГАДА. Ф. 141. 1622 г. № 35. Л. 250.

34. Наказную память см.: Привилегированное купечество России во второй половине XVI — первой четверти XVIII в. Т. 1. М., 2004. С. 62-65. № 11. Об отправке собранных под его руководством пошлин см.: Воскобойникова Н. П. Описание древнейших документов архивов московских приказов XVI — нач. XVII вв. (РГАДА. Ф. 141. Приказные дела старых лет). Кн. 2. СПб., 1999. С. 114, 117, 118.

35. Писарев Н. Домашний быт русских патриархов. Казань, 1904. Приложение. С. 96.

36. Кистерев С. Н. Документы о таможенном деле в Калуге и Перевитске в начале 20-х годов XVII в. // ОФР. Вып. 9. М.; СПб., 2005. С. 138-146.

37. Памятники южновеликорусского наречия. Таможенные книги. М., 1982. С. 138.

38. Там же. С. 158.

39. Архив СПбИИ РАН. Ф. 178. Астраханская приказная палата. Оп. 1. № 996. Л. 2.

40. Степанов И. В. Хозяйственная деятельность московского правительства в Нижнем Поволжье в XVII веке // Ученые записки ЛГУ. № 48. Серия исторических наук. Вып. 5. Л., 1939. С. 97.

41. Впрочем, если бы речь шла о разработке месторождения соли «из трети», то последнее предположение выглядит невозможным. Соляные откупа отдавались при условии отчисления одной трети от добычи казне, а за соблюдением этого правила следили специальные казенные администраторы (Степанов И. В. Организация соляных промыслов... С. 147-150). Следовательно, общий объем добычи соли был известен не только приказчику откупщика, но и царским соглядатаям. Это делало сокрытие реальной добычи от истинного хозяина промысла рискованным для приказчика. Однако случалась и передача мест соледобычи на откуп, что не только было выгоднее промышленнику, но и расширяло возможности злоупотреблений для его приказчика.

42. РГАДА. Ф. 137. Боярские и городовые книги. Оп. 1. Устюг № 80. Л. 97 об.

43. Переписная книга города Москвы 1638 года. М., 1881. С. 56.

44. Смирнов П. П. Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII века. Т. 2. М.; Л., 1948. С. 476.

45. Леонид. Историческое описание калужского Лаврентиева монастыря... С. 82.

46. Каштанов С. М, Назаров В. Д., Флоря Б. Н. Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI в. // АЕ за 1966 год. М., 1968. С. 239.

47. Сказания современников о Дмитрии Самозванце. Ч. 2. СПб., 1859. С. 194.

48. Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII веков. СПб., 1901. С. 488-489. Примеч. 198; Глаголев Д. Краткая заметка на мнение С. Ф. Платонова о происхождении патриарха Гермогена // Русский архив. 1901. № 3. С. 125.

Текст воспроизведен по изданию: Патриарх Гермоген и купцы Судовщиковы // Вестник "Альянс-Архео", Вып. 4. 2014