Челобитная тобольского воеводы кн. Ивана Борисовича Репнина о смене с воеводства,

1672 г.

«Государю царю и великому князю Алексею Михайловичю всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу холоп твой Ивашко Репнин челом бьет: в нынешнем во 180 (1672)-м году, февраля в 27 день, в твоей... грамоте из Сибирского Приказу, за приписью дьяка Григория Порошина, писано ко мне холопу твоему: бил челом тебе великому государю я..., чтоб ты... пожаловал — велел меня... из Тобольска переменить, и ты... пожалуешь — велишь переменить меня... во 181 (1673)-м году. И в том твоя великого государя воля должная наша тебе великому государю работать и до конца живота своего, как Богу. Известно тебе великому государю, что и отцу твоему государеву... Михаилу Федоровичю всеа Русии и тебе великому государю... отец мой боярин кн. Борис Александрович служил [227] многолетно и мало не до гробу своего, дому не знал, а не искал ни в ком помощи, опричь вашей государской милости, и за то многую принял ненависть и огласку и терпенья. И я холоп твой многие годы волочусь безответно и работаю тебе великому государю во всяких делех неленостно и бескорыстно, безо всяких прихотей: на то есть свидетель верен — Всевидящее Око! И жителем тех мест, где я... был и ныне сибирцом ведомо (то). А как по твоему... указу сказано мне (ехать) в Сибирь, и в то время бил челом тебе... отец мой, (с) смертнова своего одра выезжал, чтоб ты… пожаловал, для ево конечной болезни и одиночества, посылать меня... в Сибирь не велел И о том, что не получил твоей государской милости, видя (отец) себя пуста и старость свою в жатву преклоншуся и к резанию готовещу, повсяк час рвался и неутешно плакал, роспаляяся по мне отеческою утробою, не щадя живота своего. И после высылки моей холопа твоего с Москвы не стало ево волею праведною Божиею вскоре, а мне... конца ево видеть и отеческого благословения и последнего прощения принять и против приказу души ево построить и по се время за согрешения мое Бог не сподобил. И ныне в домишку вдовствует и во всяких находящих напастех в конешной своей старости живот свой мучит мать моя бедная, не имея ни малые от горя своего страды, разве горьких своих бедных слез и воздыхания: уже тому горькому ее терпению мало не два года. А мне... с тех бед болезнь множитца, и вижу мало, и насилу брожу, и память рушитца, и весь дряхл, в забвении шатаюсь! ей, ей, государь, неложно (говорю) и всем людем то в Тобольску видимо! Да я ж... из приказов на Москве оскорблен многими делы: с деревнишек поборы емлют, и дворишка и деревнишка отнеты. А которые, государь, наперед сего моя статья в Сибири у ваших государских дел ни бывали — и тем в делах было отсрочено и поборов с них не имано. А побить челом тебе... за меня... некому: от всех пуст и на всякие помощи бессемейство и одиночество мое тебе.. известно! — Милостивый государь царь!.. пожалуй меня бессемейнова и беспомочнова холопа своего, преклонись на милость преклоншего ради и Бога и сошедшего на землю и кровь свою пролиявшего нашего ради спасения! прими, государь, горькие рождшей моей и мои бедные слезы и воздыхания, яко Христос мытаревы! Буде есть грешным покаяние — отпусти связана настоящими нуждами, яко пленника во отраду! Вели, государь, меня холопа своего свободить из Тобольска к Москве и видеть свои государств очи! Ты, государь, по Бозе нам сирым милостивой избавитель! Государь царь, умилосердися, помилуй!» (Ibid., столбец № 569). Никакого приговора нет; челобитная подана 18 апреля 1672 г.

Текст воспроизведен по изданию: Бытовые черты XVII в. // Русская старина, № 3. 1894