ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНЫЕ ПОДАРКИ.

Вскоре после издания моей Прогулки по древнему Коломенскому уезду, некоторые из именитых жителей города Коломны пожелали изъявит мне чем нибудь свою благодарность за мое почтительное внимание к их краю и его памятникам, — и я успел собрать для своего кабинета 64 медных крестов-тельников, носимых воинами на теле под панцырем; из них многие Византийского дела и с Греческими надписями. В том числе получил я две малые медные иконы: одна Богоявления, другая соименного победы св. Никиты, поражающего беса своими веригами. Из всех этих мелких памятников Батыева разгрома куплена была мною только некоторая часть; остальное досталось дарственно. Чрез священника села Федоровского, П. И. Лебедева, получил л также несколько любопытных вещиц. Один из Коломенских торговцев, уроженец пригородного села Сандыри, Гелакт. Герас. Бакунин, еще не знав меня лично, и сам будучи охотник до отечественных древиостей, доставил мне в подарок серебряную Псковскую денгу с изображением Великого Князя и несколько монет времен Иоанна III и Годунова, которые ни за что не хотел продать ¹.

1. Здесь, кстати, скажу наблюдателям народной характеристики, что в Коломне меня удивили некоторые любители отечественных древностей, и даже знатоки, из числа людей среднего класса. Поверят ли мне, что один довольно заживный крестьянин, выпахавший древний заржавленный меч, до сих пор не решается уступить мне его ни за какие деньги. Я надеюсь достать его от пахаря-антиквария, но только чрез убеждения именитых жителей города, которые берутся представить ему меня доброхотом-славителем их края. Если он и уступит мне эту древность, то наверное не за деньги. [85] Из Дворян, владелец села Ратмира, Ив. Кодр. Попова, коего я не имел чести знать лично, прислал ко мне Геометрию, напечатанную 1709 года в Феврале месяц (за 4 месяца до Полтавской победы) первыми гражданскими буквами, литыми в Голландии, с гравированными чертежами и рисунками. Получен мною также из Коломенского уезда любопытный, можно сказать, драгоценный портрет Архиепископа Московского Амвросия, страдальца в чумный бунт, лежащего в гробе с язвами на лике, тогда же писанный с натуры по заказу Графа Петра Борисовича Шереметева, и с надписью назади: «1771 года Сентября 16 убит». (Приложение I). Наконец, получаю я от жителей Коломны из купеческого сословия, признавшего мой посильный труд патриотическим, подарок весьма важный: большую рукопись, заключающую в себе Российскую азбуку, составленную по повелению Царя Феодора Алексиевича для обучения младенца Петра Великого. (Это сохранилось в предании от вековых обладателей оною).

Не сомневаясь во внимании читателей Москвитянина, описываю здесь полученный мною дорогой подарок:

Столбец, составленный из тридцати семи Голландских листов, имеет в длину двадцать аршин и 5 вершков, в ширину семь вершков. Надглавием служит большая узорочная виньета, иллюминованная расцвеченною большою и курчавою вязью:

«Азбука начало добро учитися

«И не ленитися:

«Терние и волчец подавляет пшеницу;

«Леность и нерадение погубляют и добротворную десницу».

Следуют все буквы, одна под другою, мерою каждая от 8-ми, 9-ти и до 15 вершков в вышину, и также иллюминованные. При них тексты из Св. Писания большим уставом: [86]

«А(з)¹-з цвет польный и крин удольный. Якоже крин в тернии, тако искренняя моя посреди дщерей. Яко яблонь посреде древес лесных, тако брат мой посреди сынов; под сень его восхотех и седох, и плод его сладок в гортании моем». (Солом.)

«Б(уки)-лажен муж иже не соблазнится устнама своима и не умилится в печали греха. Блажен емуже не зазре душа его; бдение и богатство и недуг лют отымает сон; трудится богатством в собрании; сон от гонит; печаль бдения испросит дремания» ². (Иис. с. Сирахов).

«В(еди)-сякая премудрость от Бога, и с ним есть во веки. Песка морскаго и капли дождевныя и дни века кто изочтет? высоту небеси и широту земли и бездну и премудрость кто изследит? Прежде всех созданий премудрость». (От туда же).

«Г(лаголь)-осподь созда человека из земли, и паки возврати его в ню, и дни и часа и время дал им. Якоже они сами суще облачилися крепостию и по образу своему сотворилися. И положи страх его на всякой плоти. Помышление и язык...». (От туда же). ³ [87]

«Д(обро)-елатель пиянивый не будет богат, и уничижаяй малая упадет», и пр. и пр. (от туда же).

«Е(сть)-смь бо и аз человек смертен, подобен всем (Здесь прекращаю выписки).

Ж(ивете) (текст из Соломона). З(ело) (от туда же). З(емля) (от туда же). И(же) (из Книги Судей). I (из Песнь песней и Иис. Наввина). К(ако) (из Сираха). Л(юди) (из Прор. Захария). М(ыслете) (из Екклесиаста). Н(аш) (из Прор. Иосии), О(н) (из Прич. Солом). П(окой) (от туда же). Р(цы) (из Иис. Навина). Ук (из Есфири). Ижица (из Аммоса). Ф(ерт) (из Прор. Ісаиа). Х(ер) (из Иис. Наввина). От (из Соломона). Ц(ы) (из Кн. Царств). Ч(ервь) (из Кн. Бытия). Ш(а) (из Сираха). Щ(а) (из Кн. Царств). Ер, еры, ерь, ять (без текстов). Ю (из Кн. Числ). Омега (из Сираха). Я (из Кн. Числ). Кси, пси, фита, ижица (без текстов).

За сим следует опять азбука, таким же порядком размещенная, то есть, буква под буквою, также раскрашенные, но не более как в 1 1/2 вершка в вышину и другой формы, а к ним приписаны буквы же чистою скорописью разного шрифта, с витиеватыми текстами тогдашних грамотеев-мыслителей. При букве Л «лета 7184 году» ⁴. Пробелы полны завитков, [88] разводов и калиграфических размашек, для примеров. Великолепная рукопись заключается следующим

«Божиею милостию (эти два слова вмещены в огромную и испещренную букву Б) Великий Государь Царь и Великий Князь Феодор Алексеевичь всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец, Московский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астороханский, Царь Сибирский, Государь Псковский, Великий Князь Смоленский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных многих Государств, и Низовские земли Карталинских и Грузинских Царей и Кабардинские земли, Черкаских и Горских Князей, и иных Государств, Низовския земли Резанских и Муромских Князей и всего востока отчичь и дедичь и наследник Великаго царствующего преимянитаго града Москвы Государя нашего Царя и Великого Князя Феодора Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца, повелителя и обладателя своего Пресветлаго Царского Величества».

В титуле нет «Киевского»: его стали писать в последовавшие годы Царствования Феодора, когда Украйна совершенно утвердилась за нами. Заметим еще следующее: это послесловие оканчивается в другом граматическом падеже, с повторением Царского имени, как бы означая пропуск слова: «повелением». Касательно почерка чистой скорописи я заметил большое сходство с почерком Дьяков того времени, писавших от Царя Грамоты, и Думных, подписывавших за него. Но, сличая эту рукопись с тремя хранящимися у меня Грамотами, жалованными этим Царем предкам моим, я нашел, что тут скоропись и чище и курчавее, и так, вероятно, азбука писана первым калиграфом. Начальные рифмованные строки напоминают о Симеоне Полоцком. Эта азбука, может быть, составленная им, и приготовленная, по изустному преданию, для обучения Петра Великого, есть та самая, по которой Никита [89] Моисеевичь Зотов заучил порфирородного младенца. (Приложение 2).

Эта рукопись была собственностию Коломенского купца Ив. Ив. Шапошникова. Он сам страстный любитель отечественных древностей, но уступил ее мне, как по собственному желанию отплатить мне за уважительное внимание к памятникам Коломны и ее окрестностей, так и по содействию в этом Почетного Гражданина Сав. Дем. Шерапова. Оба действовали в доставлении мне этого подарка от лица и именем всех жителей. Скажу в добавок, что этот редкий манускрипт достался мне от трех поколений Русских антиквариев⁵.

Всякий любитель отечественной старины легко может себе представить, как радостно принял я такой знак благодарности от соотчичей, жителей целой области. В моем уютном сельском кабинете дар Коломлян присоединится к другим неоцененностям, напоминающим Великого Петра: к Его кортику, к Его собственноручному письму на целой странице, к табатерке, точеной Им из слоновой кости и находившейся в одном из известнейших кабинетов [90] редкостей, к двум медалям, полученным от Него моим прадедом, раненным в Его глазах под Лесным: одной Полтавской, другой при заключении Нейштадского мира. Не смотря на малочисленность вещей, я радуюсь тому, что мое собрание вмещает в себе несколько предметов, освященных памятию величайшего из царственных гениев, которого Россия назвала Отцем Отечества.

Н. Иванчин-Писарев.

ПРИЛОЖЕНИЯ.

1-е. Я принял с особенною благодарностию портрет изъязвленного Амвросия, лежащего в митре, омофоре и с воздвизальным крестом на груди, как памятник одного из плачевных эпизодов нашей новой истории. С особенным умилением смотрю на эту жертву ревностного, хотя и необдуманного, усердия к спасению Москвы от язвы, и с новым чувством перечитываю пред сим изображением знаменитого страдальца страницы его почтенного внука ⁶.

Упомяну здесь об одном случае, рассказанном мне, еще младенцу, старыми слугами, уже давно покойниками: один из дворовых людей нашего дома, служивший гусаром ⁷, [91] спившийся с кругу и оставленный в Москве во время чумы, был одним из главных содействователей в убиении. Когда схватили слугу Раевских, одного купца и еще нескольких убийц в последствии казненных, он ускользнул. Покойный мой отец был еще малодетным, а родная тётка его, управлявшая имением, не знала что ей делать, узнав об этом уже поздно, и думая при том, что злодею легко можно запереться, прокляла и сослала его в дальнюю деревню для самой черной и трудной работы. Но едва доехав туда, он умер в муках какой-то неведомой страшной болезни, от коих содрогались очевидцы, рассказывая мне об этом ужасном случае.

Кстати прибавляю здесь рассказ одного осмидесятилетнего слуги, умершего тому лет двадтцать: «Мы сидели спокойно за ужином в своем людском флигеле. Вдруг кто-то начал стучать в ставень и кричать: «Когда услышите набат, бегите с кольями, с дубинками, кто что схватит, за Мать Пресвятую Богородицу!» Скоро услышали мы набат и побежали (господа уехали, боясь чумы; остановить нас было некому). На улице множество народу: одни бегут по пути, другие на встречу, крича: «бей! бей!» Один набежал на нас, крича тоже; мы спросили: «Да кого же бить?» — «Кто ни попадися!» — Мы его и приколотили. Потом побежали в Чудов, там пили, пили — страшно и сказать. Народ повалил в Донской. Я, виноват (!!!), слишком охмелел, и остался. Вот какие, батюшка, бывали чудеса».

Прискажу к его рассказу: вот каков вечный и повсеместный младенец, народ, в минуты сильных потрясений!

Комментарии

1. Подчеркнутые курсивные буквы в оригинале напечатаны одной буквой церк.-славянского алфавита. – Распознаватель.

2. Видно, что составитель хотел выказать свое книжное знание. Можно было бы при букве А повторить первую Заповедь: «Аз есмь Господь Бог твой», а при букве Б Псалтирное: «Блажен муж иже не иде на совет нечестивых», но составителю казалось это слишком известным.

3. Важно заметить, что в цитациях есть несогласие с текстом исправленным при Патриархе Никоне, при нем и после него печатанным. Это доказывает, что, несмотря на его важную услугу Церкви и на уважение, коим почтил память его Царь Феодор Алексиевичь, в самых чертогах его долго пребывала старокнижная закоснелость. Новизна ли, еще не сделавшаяся общею, или упрямство некоторых важных лиц были тому причиною — не знаю. Можно даже подумать, что сам Патриарх Иоаким, от коего не могла ускользнуть эта азбука, попустил ее употреблению. Он, правда, не любил Никона, и даже не поехал хоронить его, но не мог переиначить его нововведений, а также и отклонить Царя от присутствия на его погребении, при коем Царь сам опускал гроб в могилу. Но в тоже время Царь дарил Боярина Хитрова, врага Никона, рукописными книгами с старым текстом, из коих известно Троицкое Евангелие. Не заключить ли из этого, что мудрые Цари Алексий и Феодор, а также и Патриархи: Иосаф II, Питерим и Иоаким, желая действовать исподоволь, не вкруть, сами допускали стародавное в рукописях, но строго надзирали типографии, ибо знали, что рукопись скоро уступит станкам, быстро и в большем количестве размножающим письмена? Впрочем, при напечатании Библии в царствование Императрицы Елисаветы, кажется, текст ее был еще раз исправляем.

4. Год восшествия на престол Царя Феодора Алексиевича.

5. Вот что писал ко мне добрый старик Шапошников: «Азбука досталась мне по наследству от деда моего родного по матери, Дворянина Вас. Полиевкт. Воронина, а ему от своего родителя, Пол. Ерм. Воронина, который был любитель древностей. У него было много разных древних бумаг, но небрежением растрачены. Азбука более ста лет находилась в доме наших предков». Осторожный старик не говорит мне в письме, что она была составлена для Царевича; и я также, описывая здесь любопытный свиток, не могу утвердить письменно устного предания никаким фактом. Но, при рассматривании этого великолепного и огромного манускрипта, и при вспоминании о совершенной современности заучению младенца Петра, представляется несомненность в истине устного предания.

6. Жизнь Преосвященного Амвросия, соч. Дм. Ник. Бантыш-Каменского. Я имел честь знать его родителя (племянника Иерарха-страдальца) Николая Николаевича Бантыш-Каменского, который был достойным преемником знаменитого Миллера в управлении Государственным Архивом иностранных дел. Он был начальником двоюродного брата моего, Кологривова, воспитываемого в нашем доме и служившего у него актуариусом: иногда он удостоивал нас своего посещения, и однажды рассказывал моим старикам о событии, и коем и он был страдальцем, привезя дядю, Преосвященного, в Донской монастырь в своем экипаже. Помню с каким вниманием я слушал рассказ старца, столь уважаемого Москвою и Россиею.

7. По тогдашнему обыкновению, подле карет езжали два гусара из крепостных людей в полных гусарских (фантастических) мундирах. Они сгоняли с дороги встречающихся, грозя упрямым порожнякам. При них были и сабли (для формы). Если который из них прогневлял барина буйством или нетрезвостию, тогда его штрафовали, прицепляя саблю к правому бедру. Я застал еще последних гусар; они забавляли, дразнили или пугали меня, когда я выглядывал из каретного окна, рискуя выскочить. Много изменился, уже на моей памяти, быт старого Дворянства: один дух его остался неизменимым. Этот дух продолжает являть характер какой-то сановитости, по большей части соединенной с человеколюбием, и всегда с усердием к Престолу и Отечеству. Ее называли спесью, — может быть и справедливо, — но что делается и является на земле отличного, казистого, высокого, без этой спеси?

Текст воспроизведен по изданию: Достопримечательные подарки // Москвитянин, № 5-6. 1845