ИСТОРИЧЕСКИЕ РАССКАЗЫ И АНЕКДОТЫ,

записанные со слов именитых людей,

П. Ф. Карабановым.

VII. ¹

Царствование Екатерины II.

(Продолжение).

85.

Около нового 1794 г. ² Екатерина предположила дать неожиданно маскарад. В назначенный день повелено пригласить многих особ на вечернее собрание в эрмитаж, и предложить разные занятия; сама играя в карты, услышала звук расстроенной скрипки и объявила присутствующим, из которых никто сего не заметил; чрез несколько времени оный повторился ближе и яснее; она приказывает разведать, но посланный явился назад без удовлетворения. Наконец звук в третий раз и очень громко; императрица положила карты, пошла и все общество ей последовало; проходя множество комнат вошли в такую, где на обе стороны, растворялись двери в другие с маскарадными припасами, одну для дам, другую для кавалеров. Наскоро и без разбора все оделись и вышли в масках, так что одни других не скоро узнавали. Екатерина, одетая волшебницей, отдала приказ: что когда она снимет маску, чтоб все общество размаскировалось. Государыня, прежде заметя, что у новопожалованной фрейлины, графини Потоцкой в сравнении с прочими нет жемчугов, пожелала ее наградить; заблаговременно приказано было одеть ее молочницей и [458] когда начались танцы, то монархиня приняла кувшин под сохранение и поставя у ног опустила в него дорогие жемчуги. Потоцкая, обратно принимая кувшин, заметила подарок и сказала: c’est vous Madame, c’est votre Majesty... «Non c’est du lait caille», отвечала императрица.

86.

Президент с.-петербургской академии художеств Алексей Иванович Мусин-Пушкин, присутствуя в синоде, чрез камер-лакея получает (1794 г.) от Екатерины II повеление в самой скорости быть во дворце. Особам имеющим вход во внутренние комнаты было известно, что когда государыня находилась в уборной, то всякий из них входил туда без остановки, если же она удалялась в почивальню или кабинет, потребно было докладываться. Пушкин находит императрицу в кабинете, сидящую за столом с листом бумаги, который, при входе его, перевернув сказала: «послушай-ка господин президент, все ли у вас в академии благополучно?»

— Слава Богу! ваше величество, отвечал Пушкин с спокойным духом.

«Не случилось ли чего необыкновенного в типографии?»

— Ничего, государыня!

«Подивитесь! Я больше вашего знаю, что делается там, где вы поставлены начальником! Один несчастный, служивший в типографии вашей, лишил себя жизни».

Сии слова привели его в великое замешательство.

«Я желаю чрез начальников знать о всяком происшествии вверенных им мест», с гневным видом продолжала Екатерина и, заметив его смущение, с кротостью спросила: «чтож вы молчите! Я готова выслушать от вас оправдание».

— Если вашему величеству угодно, то позвольте донести, что я сомневаюсь в справедливости известия вам сообщенного; сегодня по утру я получил рапорт о благополучном состоянии всех служащих в академии; да и типографский надзиратель, который у меня был, не сказал мне ни слова о том, что я теперь узнал от вашего величества.

«Извольте же не мешкая справиться и успокоить меня», примолвила императрица.

Бдительный начальник пришел в уныние, услышав выговор от своей благодетельницы; в крайнем смущении спешил в академию; приезд его в необыкновенное время произвел между великим числом живших там сильную тревогу; надлежало поодиночке всех перекликать и узнать об отсутствующих. Под конец уже [459] нижний служитель объявил, что он слышал о подобном происшествии в академии наук случившемся. Пушкин поспешает туда и узнает, что при типографии промотавшийся коммиссар, устрашась отчета к новому году составляемого, сделался самоубийцею. Алексей Иванович, успокоившись, в ту же минуту приказал заготовить для императрицы объяснение, крупным прямым шрифтом, ибо курсивных литер она не любила, в пол-листа, по обыкновению, написанное — которое и привозит во дворец. Екатерина за туалетом, разговаривающая с Шуваловым, Пассеком и князем Барятинским, как будто не замечая его, продолжала убираться, потом умывши руки (что она часто делывала) растворила дверь в опочивальню и войдя с ним спросила: «Кто-ж из нас виноват, сударь?»

— Ни ваше величество, ни я, — отвечал он и подал обстоятельное известие о несчастном.

— «Вы неправду сказали!» произнесла Екатерина, прочитав несколько строк.

Пушкин, не понимая что значат сии слова, смешался более прежнего.

— «Вы неправду сказали», повторила императрица, — «оскорбив вас выговором и упреком, признаю себя виновною: человеку свойственно ошибаться.... Если когда случится вам быть виновным, то даю слово оказать вам всякое снисхождение — вспомните поговорку, что и горшок с горшком в печи столкнутся».

Алексей Иванович, тронутый до слез толь редким великодушием, стал на колени: «я недостоин, чтоб мать российского народа признавала себя виновною!» сказал он.

Наконец призван Рылеев, которому с неудовольствием сказала: «только беспокоит меня ложными известиями!» Он был уже петербургским губернатором.

(Изустное предание гр. Мусина-Пушкина).

87.

Известный всей Европе действительный тайный советник Бецкий ³, в глубокой старости ослеп, но имел странность представлять себя зрячим. Когда его проваживали по улицам в карете, он приказывал к обеим рукам привязывать шнуры, помощию которых мог быть уведомлен о каждом встречающемся экипаже, и поклонами обманывал себя одного. [460]

88.

Михаил Михайлович Измайлов ⁴, в 1795 году будучи главнокомандующим Москвы, был вызван Екатериною в Царское-Село, в приготовленные комнаты; прогуливаясь с нею в саду, зацепил за дерево и сдернул парив; по трусливому нраву, в сильном замешательстве начал извиняться. Екатерина, в продолжении пятидесяти лет всегда быв в нему милостива, сказала: «к чему?... если бы ты был молод и желал нравиться молодой женщине, то подобный случай заставлял бы страшиться отказа; а мы состарелись и доживаем век».

(От родной ого племянницы Мар. Алек. Мясоедовой).

89.

В 1796 г. несколько молодых людей, проходя довольно близко от императрицы, сидевшей в царскосельском саду, не обратили (на нее) внимания и даже не сняли шляп. Марья Савишна Перекусихина хотела сделать выговор, но Екатерина, удержав ее за руку, сказала: «Оставь их! на нас не смотрят, стары стали».

(От Перекусихиной).

90.

Подполковник, служивший в греческом корпусе, под начальством Алексея Ивановича Мусина-Пушкина, быв по желанию отставлен, за недостатком имел содержание от сего места; он 1-го января 1796 года поехал во дворец с поздравлением к князю Зубову и там, при многочисленном собрании, от приключившегося припадка с конвульсиями, упал без чувств; ему подана всевозможная помощь, а когда опамятовался, то был в карете отвезен в свое жилище. Между тем происшедшая тревога сделалась известна императрице, которая, будто бы не внимая, продолжала беспрерывно заниматься обрядами того дня; пред обедом жаловала к руке всех кавалеров, а на бале всех дам; отходя на отдохновение, несмотря на усталость, вспомнила о несчастном; посылает к полураздетой статс-даме Ливен с повелением приискать в ее записках лекарственную траву от падучей болезни; собственноручно выписывает, прибавя свое рассуждение, с какою осторожностью давать и как беречь больного во время первого сна; запечатав оное, [461] приказывает камердинеру наискорее отвезти к Пушкину, который при получении заметил, что в адресе вместо «Ивановичу» написано «Васильевичу» и был в недоумении, но решась распечатать, увидел, что императрица весьма милостиво поручает ему иметь надзор за больным, особливо во время употребления сего лекарства и чтоб он не поленился дать ему из своих рук, а какое будет последствие о том обстоятельно донести. Какое человеколюбие!!!

Сия драгоценная бумага с огромной исторической перепиской и секретными повелениями погибла в 1812 году.

91.

Екатерина, 23 августа 1796 г., быв у Нарышкиной ⁵ и возвращаясь домой, заметила звезду ей сопутствовавшую, в виду скатившуюся. Председательствующий в губернском правлении Николай Петрович Архаров, предупредивший императрицу, встретил ее во дворце, которая сказала: «вот вестница скорой смерти моей»... — Ваше величество всегда чужды были примет и предрассудков, отвечал Архаров. «Чувствую слабость сил, и приметно опускаюсь», возразила Екатерина.

(От Архарова).

92.

В 1796 г., когда переговоры о бракосочетании великой княжны Александры Павловны с королем шведским Густавом Адольфом приходили к концу желаемому, императрица приказала наилучшему петербургскому серебряному мастеру негоцианту Буху, исправлявшему тогда должность датского агента, сделать в приданое для ее высочества серебряный сервиз. К назначенному сроку сервиз, самим Бухом привезенный во дворец, поставляется в галлерее; сие случилось когда государыня сведала, что Бух не токмо ее разговоры, но многие намерения сообщил в Копенгаген и что наконец делал пир для некоторых придворных особ; она с приметным неудовольствием говорит Попову, «что у иностранных дворов знают о ней более нежели должно — пойдем смотреть сервиз». Бух принят холодно; по существовавшему обычаю и к руке не допущен; после немногих слов государыня сказала: «приказать, Василий Степанович, отвезти сервиз в Царское-Село и поставить в уборной великого князя Александра [462] Павловича, пускай он невзначай увидит его и удивится моему подарку». Возвращаясь с Поповым в свои комнаты расхохоталась: «Бух напишет в Копенгаген сущую ложь».

(Изустно от Васил. Степан. Попова).

93.

В 1796 г., для блага России, Екатерина предположила великую княжну Александру Павловну выдать в замужество за молодого короля шведского Густава-Адольфа, и начатые о сем переговоры приводились в окончанию. Главное затруднение составляло шведское постановление, что супруга короля должна быть одного с ним исповедания. Густав-Адольф приезжает в Петербург под именем графа Гаги. Императрица, опираясь на свой ум и могущество, сделала большую ошибку, назначив для переговоров с прибывшими шведскими особами графа Аркадия Ивановича Маркова, бывшего тамошним резидентом. Беспокойный его нрав, находя возможность величаться и мстить в Петербурге стокгольмским неприятелям, все дело испортил. По повестке в назначенный для обручения день, при собрании всего двора, архиерей в облачении ожидал выхода императрицы, которая в порфире и короне сидела в своем кресле в кабинете, а пересылка чрез посредство Маркова продолжалась и выводила Екатерину из терпения; за решительным ответом послан был граф Александр Андреевич Безбородко, и долго не возвращался; она приказывает Алексею Ивановичу Мусину-Пушкину туда же следовать. Безбородко встретился с ним на дворцовой лестнице и сказал: «а уже дело испорчено, король отверг, чтоб великая княжна осталась в греческом законе». Безбородко и Марков вошли в кабинет, а Пушкин остался у дверей. Императрица, встав с места в великом гневе, два раза тростью Маркова ударила, а Безбородко сказала: «я проучу этого мальчишку», потом сбросила с себя корону и, сорвав мантию, опустилась в кресла; тут оказались признаки легкого паралича и ночь проведена была в ужасном положении. На другой день, назначивши бал во дворце, Екатерина чрез силу показалось на оном, не показывая ни малейшего неудовольствия; графине Скавронской ⁶ приказано было занять короля разговорами и начать с ним польской. [463]

Великий князь Павел Петрович поступил иначе: когда король хотел говорить, то он отворотился и стал спиною.

(Изустно от гр. Алексея Ивановича Мусина-Пушкина).

94.

Фамильные известия о князе Потемкине. ⁷

Отец светлейшего, смоленский помещик отставной подполковник Александр Васильевич, был человек оригинальный. В преклонных уже летах, живя в пензенском своем поместье, сельце «Маншина» ⁸, нечаянно увидя овдовевшую, бездетную красавицу Дарью Васильевну Скуратову, по отце Кондыреву, неподалеку жившую у мужниных родных в селе «Большом Скуратове», что на киевской дороге, — прельстился ею, и, объявив себя вдовым, начал свататься. Скоро после свадьбы молодая Потемкина, уже беременная, узнала, что она обманута, и что первая супруга жительствует в смоленской деревне; потребовав свидания с законною женою, горчайшими слезами довела ее до сострадания, склонила отойти в монастырь, и вскоре приняв пострижение сим средством утвердить брак сей. Престарелый Потемкин был своенравен, угрюм и ревнив до крайности, к тому же имел состояние небогатое, в равных губерниях из 300 душ состоявшее и запутанное процессами; все сие не предвещало спокойной жизни молодой красавице. От сего супружества рождены четыре дочери, выданные ими за Самойлова, Высоцкого, Энгельгардта и Лихачева последняя была глупая женщина.

Наконец в 1739 г. родился чудный князь Таврический, который был от отца нелюбим и даже подозреваем за побочного ⁹. Александр Васильевич в двоюродном брате Григории Матвеевиче Козловском, камер-коллегии президенте, имел не только [464] что искреннего родственника, но и сильного покровителя, особливо же по делам тяжебным. Молодой Потемкин, нареченный именем сего дяди, был его крестником в по просьбе матери взят на воспитание на пятом году от рождения. Возрастая вместе с ровесником своим, в том же году рожденным, сыном Козловского, Сергеем Григорьевичем, обще учились немецкому языку в известной тогда школе у профессора ¹⁰, наконец поступили в новоучрежденной московский университет. Гриц (так его всегда называл дядя) с детских лет предвещал человека необыкновенного, предприимчивого, самовластного. Григорий Матвеевич, любя его как сына, в досаде говаривал: «Грицу моему либо быть в чести, либо не сносить головы». Привязанность молодого Потемкина к духовенству была беспредельная; он часто убегал к умному священнику приходской церкви Николая Чудотворца, что в Воробине, толковать священное писание и обряды духовные, а в церкви прислуживая ему в алтаре, раздувал кадило и вынашивал свечу пред евангелием и святыми дарами.

Дарья Васильевна вела жизнь пренесчастную: ей запрещалось разговаривать с мужчинами, ни один зять не смел подходить к руке, а иногда наказанная, сидя за замком, в слезах предавалась отчаянию.

В последнее время жизни ревнивого старика, двоюродный же брат его, Сергей Дмитриевич Потемкин, желая воспользоваться его имением, еще более клеветал на супругу, и уверял, что сын был незаконнорожденный. Под руководством его подана была челобитная, опровергавшая брачный союз. Григорий Матвеевич, сведав сие, привез сумасбродного старика в присутствие и настоятельно потребовал возвращения челобитной с надписью.

Следует вопрос: отчего дети Потемкина, Михаил и граф Павел Сергеевичи, выведены в чины и обогащены Таврическим, а потомство Козловского не получило ни малейшего знака признательности?

Потемкина, оставшись вдовою, жила в малом ветхом доме на Никитской в приходе Большого Вознесения (который впоследствии отдан светлейшим под строение новой церкви с большим денежным вкладом). Обремененная недостатками и судебными делами, отдыхала, так сказать, под защитою Григория Матвеевича; сын [465] ее, воспитываясь у сего дяди я благотворителя, обязан был в праздничные дни, по повелению матери, являться к барону Строганову в доме его за Яузою; обходя церковь Николы в Воробине по Красной горе и спускам в реке, всегда восхищался красивым местоположением и тогда уже делал проекты скупить все дома и выстроить преогромное здание; он часто говорил: «даю честное слово, ежели будет возможность исполнить». Мысль сия действительно совершилась в последнее время его жизни, покупкой домов: за церковью — кн. Хованского, по горе — Волкова, Кривцовой и Майкова до известного переулка в церкви Грузинской Богородицы; проэкты рассмотрены, план и фасад конфирмованы; вышеупомянутый храм долженствовал соединиться переходами к правой стороне сего огромного здания в виде домового; но смерть разрушила сие предприятие. Место сие чрез покупку дошло до кн. Безбородко и по иному плану, в 1798 г. в мае месяце, по отъезде Павла I из Москвы, сделана закладка, и опять раздробилось на многие малые части по кончине последнего.

Однажды по какому-то случаю приглашен был Григорием Матвеевичем грузинский преосвященный для служения в церковь и на обед в дом; молодой Потемкин, возложа на себя полное архиерейское облачение, предстал в оном собранию гостей; взыскательный дядя с сердцем сказал ему: «доживу до стыда, что не умел воспитать тебя как дворянина».

Григорий Александрович нередко говорил: «так, так, начну военной службой; а не так, то стану командовать попами».

Он обще с Сергеем Григорьевичем записаны были лейб-гвардии в конный полк и служили вахмистрами. Последний умер в 1761 г., а Потемкин, при восшествии на престол Екатерины, весьма способствовал в приведении солдат к присяге и пожалован в подпоручики, а потом в камер-юнкеры. Желание обратить на себя внимание императрицы никогда не оставляло его: стараясь нравиться ей, ловил ее взгляды, вздыхал, имел дерзновение дожидаться в корридоре; и, когда она проходила, упадал на колени и, целуя ей руку, делал некоторого рода изъяснения. Она не противилась его движениям. Орловы стали замечать каждый шаг и всевозможно противиться его предприятию.... Потемкин в отчаянии уклонился от двора, под видом болезни, и жил уединенно в полку своем; тут предположил-было итти в монахи, надевал нарочно сделанную архиерейскую одежду и учился осенять свечами. Екатерина расспрашивала о нем, посылала узнать о здоровье. Однажды проезжаясь с Григорием Орловым, приказала остановиться [466] против его жилища; Орлов был послан для свидания, а Потемкин, избегая оного, скрылся через огород к полковому священнику, с которым делил время. Императрица пожелала его увидеть и он снова показался у двора. Началось сватанье на фрейлине графине Елизавете Кирилловне Разумовской ¹¹ с намерением привлечь в тому Екатерину.

Между тем открылась первая турецкая война, доставившая случай удалить Потемкина от двора, склонив монархиню предложить ему начальство над отдельным корпусом. Он чрез библиотекаря Петрова и Ивана Перфильевича Елагина, учителя ее русскому языку, изъявил свою покорность, с дозволением писать в ее величеству и получать чрез них же хотя словесные ответы. С любопытством прочитывая все письма, она видела с каким чувством любви и с какою похвалою изъяснялся он насчет ее особы; сперва приказывала словесные ответы, а потом сама принялась за перо, и вела с ним переписку.

Любопытные всякого рода письма и Екатерины II к Потемкину находились всегда при нем, а по смерти остались у камердинера его, который в начале царствования Александра, приехав в Петербург, имел намерение их поднести государю и получил отказ.... Генерал-майор Николай Федорович Хитров ¹² купил их за шесть тысяч рублей. (Гр. Алексей Иванович Мусин-Пушкин видел сию переписку).

В Петербурге последовала важная перемена: партия гр. Никиты Ивановича Панина восторжествовала над Орловыми, принудила их уклониться, а ко двору представлен Александр Семенович Васильчиков (сент. 1772 г.), имевший подпорье. Потемкин в чине генерал-поручика приезжает из армии, приглашается с отличным благоволением в числе избранных в комнатные и эрмитажные собрания; там, после спектакля, императрица предложила ему сыграть игру в шашки и так занялась им, что во весь вечер не вставала с места; на другой день новый любимец письменно благодарил за милость и просил удостоить его звания генерал-адъютанта ¹³... Десятилетнее желание увенчалось успехом на даче у Елагина. [467]

Князю Потемкину вся фамилия Зубовых, выведенная гр. Ник. Ив. Салтыковым, была противна. Не взирал ни на что, он домогался заменить их кем-либо другим. Когда в 1790 г. Валериан Зубов отправился в армию, Екатерина, чтобы доставить случай ему отличиться, поручила его Потемкину, который явно искал его погибели — и поставил на батарею, где, за истреблением всех, Валериан сам-шест остался в живых. По приезде в Петербург сей жаловался императрице, и открыл ей многие намерения, что Потемкин беспрестанно под разными видами увеличивает свое войско, составляет двухкомплектные полки; имеет готовых солдат, распущенных по селениям; всячески старается привлекать к себе жителей того края, которые-де ему очень преданы, и т. п. Екатерина начала опасаться и вызвала его в Петербург, где он занял публику очаровательным праздником данным императрице, которая, вопреки его предположению, желала мира и дала кн. Репнину повеление заключить оный без его ведома.

Потемкин, готовясь к отъезду и побуждаемый Екатериною, медлил, — толковал сны, занимался привидениями; а могущество его и доверенность императрицы ежечасно ослабевали.

На дороге он встретил эстафета с известием о заключенном мире; распечатав пакеты, на иных прописал: «к государыне», другие удержал, и отправил к Рибасу ¹⁴ ордер бить турок на море. Диван находился в изумлении от неимоверных успехов, одержанных сим начальником над турецким флотом.

Предприимчивый Потемкин не в силах был продолжать войну и......потерялся. От огорчения сделавшись нездоров, поехал из Ясс в Херсон и на дороге скоропостижно умер, вероятно от данного яда; трудно решить действовал ли кн. Зубов один, или нет. Сие последовало в 1791 г. октября 5 дня.

95.

Князь Потемкин, сделавшись самым приближенным лицем к Екатерине II, в 1774 г. взял в секретари известного стихотворца Рубана. В кабинете говорит ему: «денег нет, занимать стыдно, а просить не хочу — пускай-де сама догадается; в стихах напишем-ка, хотя в соляную контору, чтоб отпустили десять тысяч». Рубан отвечал: «нам не отпустят». — Попробуй, подхватил Потемкин, не хочешь ли поспорить со мной? Я напишу, [468] чтоб тебе отсчитали десять ударом кнутов». (Каждый генерал-адъютант имел право объявлять словесные указы и брать на свое имя из всех казенных мест суммы не свыше 10 т. руб.).

96.

Камергер, бывший потом действительным тайным советником и сенатором, Алексей Андреевич Ржевский не хотел собою умножить число ласкателей Потемкина, и никогда к нему не хаживал в комнаты. Вскоре открылось, что, по важному процессу, приходившему в решению, ему нужен был сильный защитник. Ржевский решается объяснить свое положение Потемкину, что его сторона справедливая и просит быть заступником. Чрез пять дней Потемкин, поздравя Ржевского с благополучным окончанием, прибавил...

(Конца в рукописи нет).

97.

Славный механик Кулибин никак не хотел расстаться с бородою своею, несмотря на предложение ему чинов и титлов. Наконец, по усиленному настоянию князя Григория Григорьевича Орлова, решается выбриться, если точно узнает, что сие непременно угодно императрице. Князь докладывает государыне, но мудрая царица сия велела сказать Кулибину, что она еще больше его уважает за его почтение в обычаю предков; не только позволяет, но приказывает остаться в бороде, и если чины и титлы нейдут к его костюму, то знает чем его отличить и жалует ему для ношения золотую медаль с выбитым его именем, чего никто еще никогда не получал.

(Продолжение следует).

Комментарии

1. См. «Русскую Старину» изд. 1871 г., т. ІV, стр. 583-587; 685-696; изд. 1872 г. т. V, стр. 129-147.

2. 1793 г. в исходе, или 1794 г. в начале.

3. Род. 3 февр. 1704, ум. 31 авг. 1795.

4. Михаил Михайлович Измайлов, действит. тайный совет., кав. св. Андрея, главнокомандующий в Москве с 21 марта 1795 по 2 мая 1797, ум. 1800. Женат был на Марии Александровне Нарышкиной, род. 1730, ум. 1780.

5. Анна Никитична Нарышкина, рожд. Румянцева, род. 11 февр. 1730, ум. 2 февр. 1800. В то время уже была вдовою: ее муж, обор-гофмаршал, Александр Александрович, умер 21 мая 1795 г.

6. Графиня Екатерина Васил. Скавронская, рожден. Энгельгардт, род. 1761, ум. 7 февр. 1829, племянница князя Потемкина, вдова последнего Скавронского, графа Павла Мартыновича (род 1757, умер, в Неаполе в 1791).

7. В «Русском Архиве» 1867 г. (стр. 575 и послед.) напечатано соч. гр. А. Н. Самойлова: «Жизнь и деяния кн. Г. А. Потемкина-Таврического». Издатель «Архива», ссылаясь в одном ив примечаний на «Родословную книгу» кн. П. В. Долгорукого, замечает (стр. 587), что: «Составитель Родосл. книги (в статье о кн. Потемкине) пользовался неизданною тетрадью записок о князе Потемкине, составленных его дальним родственником, известным археологом П. Ф. Карабановым. Где теперь эта тетрадь?» спрашивает в заключение г. Бартенев. Тетрадь эта представляется ныне читателям «Русской Старины». Ред.

8. Место рождения Таврического принадлежит ныне, чрез покупку, Петру Александровичу Лихачеву. П. К.

9. Не задолго до рождения кн. Таврического мать его увидела во сне солнце, прямо к ней катившееся, и от страха пробудилась. П. К.

10. Потемкин никогда не учился в казанской гимназии, которая заведена в 1758 г. Михаил. Иван. Веревкиным, потому что находился уже в действительной службе, лейб-гвардии конном полку, имея 18-ть лет от рождения.

11. Род. 16 дек. 1749, вышла потом, против воли отца, за графа Петра Федоров. Апраксина.

12. Никол. Федор. Хитров, генер.-майор, был женат на вдове, графине Елизавете Михайловне Тизенгаузен, рожд. княжне Кутузовой-Смоленской (дочери фельдмаршала).

13. Март 1774, оставался фаворитом до апреля 1776.

14. Осип Иван. Рибас ум. в Спб. 1800 г. (от отравы? Петров: примечания в сборн. матер, для истории имп. акад. худож., стр. 734). Жена Анастасия Иван. Соколова, воспитанница Ив. Ив. Бецкого.

Текст воспроизведен по изданию: Исторические рассказы и анекдоты, записанные со слов именитых людей, П. Ф. Карабановым // Русская старина, № 3. 1872