ИСТОРИЧЕСКИЕ РАССКАЗЫ И АНЕКДОТЫ,

записанные со слов именитых людей,

П. Ф. Карабановым.

VII. ¹

Царствование Екатерины II.

39.

Когда Екатерина, быв избранной невестой великому князю Петру Федоровичу, ехала в Россию, для встречи ее от двора был послан в Ригу генерал-майор Юрий Юрьевич фон-Броун, впоследствии там находившийся генерал-губернатором. Принцесса, по прибытия в город, от усталости скоро прошла в назначенные для нее комнаты, не удостоя внимания присланного генерала, которому, по возвышенным его чувствам, показалось сие оскорбительным; вскоре выслала она пригласить его в 6 часов утра для свидания. В назначенное время Броун является в принцессе, которая обласкав его, продолжала, что рожденная в малом немецком княжестве, судьбою назначена жить и умереть в великой империи; встретясь на границе с первым российским чиновником, со всею откровенностью просит (подавая перо и бумагу) беспристрастно описать ей: умы, характеры, достоинства, пороки и связи всех известных особ, составляющих двор императрицы Елизаветы, обещая хранить в тайне; что сим средством может приобресть ее доверенность и дружбу, а ложным показанием презрение. Сие предложение исполнено в точности. Принцесса по приезде в Петербург, всех удивила внимательным обхождением и вскоре успела привлечь в себе всеобщую любовь. Броун действительно был ее другом, имел [130] позволение не спрашиваясь приезжать в Петербург и во всякое время ходить к ней по малой лестнице; говорил правду и наводил страх на ее фаворитов, не исключая самого князя Потемкина.

(Сей анекдот передан покойным князем Михаилом Никитичем Волконским, московским градоначальником, изустно слышавшим от помянутого графа Броуна).

40.

Когда составлялся заговор в пользу Екатерины II, многие опасались фельдмаршала графа Кириллы Григорьевича Разумовского, полагая его с противной стороны; наконец недоумение разрешилось следующим образом: после обеда, когда граф по привычке лег отдохнуть, докладывают ему что Григорий Григорьевич Орлов, производитель известного заговора, просит у него скорой аудиенции. Граф, переворотись на другую сторону, отвечал: «не говорить, а действовать должно».

41.

В 1762 г. Екатерина, по принятии присяги, решилась-было с гвардиею и прочими полками идти против Петра III. Все преданные единогласно представили, что жизнь ее подвергнется великой опасности. Тогда призвав Михаила Львовича Измайлова (1799 г.), присланного с поручениями, сказала: «Вы видите, что не только войско, но и народ восстал против императора; как друг возьмитесь склонить его к миру». Измайлов просил, что-б утвердили за ним село «Дедново» (знаменитая волость на Оке близь Коломны) ибо-де император обещал пожаловать при коронации. Измайлов поехал в Ораниенбаум и кончил по желанию Екатерины, которая сверх назначенного великого имения, наградила еще орденом св. Александра Невского (28 июня 1762 г.); в последствии чином генерал-лейтенанта, но политически отдаляла от себя — на вопрос для чего? сказано: «измена другу, верен быть не может…. не Миних того не купишь!»...

(Изустное предание).

42.

В 1762 года, когда Екатерина на лошади проезжала, гвардейские полки, для принятия присяги, княгиня Екатерина Романовна Дашкова следовала за нею; в сие время привезена была Андреевская лента, которую императрица возлагая на себя, сняла бывшую на ней Екатерининскую и передала сию последнюю Дашковой, а потом оглянувшись, увидела оную на плече княгини и рассмеявшись сказала: [131] «Поздравляю». — И я вас поздравляю, ответствовано смелой женщиной.

(Изустно от ее дочери Анастасия Михайловны Щербининой).

43.

При восшествии своем на престол Екатерина II дала подписку в том, что ей царствовать до 20-ти летнего возраста наследника цесаревича, которая вскоре потребована обратно чрез министра графа Панина. Когда слух о сем разнесся, то некоторые из участвовавших в заговоре против Петра III, — как-то: Федор Александрович Хитров, Николай Иванович Рославлев, Михаил Ефимович Ласунский и другие, — возроптали. Хитров, по неосторожности, сказал Надежде Андреевне Паниной, жене Василия Андреевича, которая по близости с Орловыми в миг сообщила графу Алексею Григорьевичу. В следующую ночь Хитрова с прочими участниками берут с постели к допросу, и в скором времени развозят под присмотр в собственные их деревни. Впоследствии они освобождены, но Хитров не воспользовался, будучи уже в могиле. За сей донос дочь Паниной взята ко двору и войдя в совершенные лета, пожалована во фрейлины.

44.

В скорости по восшествии Екатерины II на престол, в пирушке за бутылками, граф Захар Григорьевич Чернышев назвал камергера, что после был действ. тайн, советником, Петра Ивановича Вырубова — Зарубиным. Тот обиделся, а граф сказал: «Ну, есть-ли о чем хлопотать, что Зарубин, что Вырубов, все из одного и того же дерева».

45.

В первую Турецкую войну (1770 г.) от графа Румянцева предписано было князю Репнину с корпусом его идти на помощь к Beйсману, но князь не успел подкрепить сего генерала, который разбит Турками и пал на поле сражения. Фельдмаршал в первом жару написал Репнину: «Прибавляйте силы вашему ползущему корпусу.... если бы вы это сделали при Минихе, вас повесили бы! Не подумайте, что я не могу сделать подобного... мое великодушие вас прощает».

46.

Александр Гаврилович Замятнин, любимец Румянцова, острый и забавный, во время Турецкой войны, за обедом у фельдмаршала [132] бился об заклад с товарищами своими, что назовет его плутом.... Вскоре Румянцов, посмотря на него, спросил: «отчего такая задумчивость?» — Давно тревожит меня мысль, отвечал Замятнин, что в человеческом роде две противоположные крайности: или дурак или плут. — «К какому же классу людей, мой батюшка, меня причисляешь?» рассмеявшись продолжал Румянцов. — Конечно, не в первому, отвечал проказник.

47.

В 1-ю турецкую войну (1770 г.), во время перемирия граф Румянцов потребовал чиновника по дипломатической части. Назначенный к отправлению, сведав, что Задунайский любит курить из глиняных трубок, из усердия расположился поднести целый ящик, но не позаботился уложить их. — Фельдмаршал обрадовался ибо трубок оставалось не много и приказал раскрыть при себе ящик; а когда увидел одни обломки, то рассердился я сказал, указывая на свое сердце: «тут-то много», а потом на голову: «да здесь нет».

48.

В 1771 г. во время моровой язвы в Москве и последовавшего возмущения, для водворения спокойствия отправлен был из Петербурга императрицын приближенный гр. Григорий Орлов, который презрел все опасности и водворил порядок. — Государыня, по его возвращении, приказала в честь ему выбить медаль с надписью: «такового сына Россия имеет». — Орлов не принял самою императрицею вручаемые для раздачи медали и стоя на коленах сказал: «я не противлюсь, но прикажи переменить надпись, обидную для других сынов отечества». — Выбитые медали брошены в огонь и появились с поправленною надписью: «таковых сынов Россия имеет».

49.

Князь Николай Сергеевич Волконский, еще гвардии офицером, приезжает к главнокомандующему Москвы к князю Михаилу Никитичу Волконскому ², сидевшему уже за обедом я не имея времени извиниться, слышит его голос: «знаете ли пословицу: — «мы к обедне, — там отпели; мы к обеду, — там отъели; мы в кабак, — только так».

50.

В начале 1774 г. с приобретением Белоруссии, предположено было учредить Полоцкую губернию, которая по времени перешла в [133] Псковскую. Императрица определила в оную губернатором Михаила Никитича Кречетникова ³ и вице-губернатором Федора Леонтьевича Карабанова ⁴. Прежнее их знакомство обратилось в дружескую связь, которая много послужила к водворению порядка в крае вновь приобретенном. К несчастию последнего, девица Мавра Сергеевна Давыдова, обоим понравившаяся, произвела между ними холодность, обратившуюся в настоящую ссору. Карабанов, испрося четырехмесячный отпуск, не захотел служить более, и был уволен от сей должности. Императрица впавши причину, воспользовалась ею в испытанию Кречетникова, находившегося в Петербурге по делам службы; государыня в кабинете при графине Брюсовой ⁵, продолжительно разговаривая с ним, слегка коснулась его образа мыслей на счет сослуживца и была довольна его умным и справедливым ответом; оставшись с Брюсовой сказала: «знаешь ли их ссору?.. Кречетников, говоря правду, увеличивает мою доверенность».

(От статс-дамы графини Брюс).

51.

Гвардии капитан Петр Михайлович Лунин, на пути из Москвы в Петербург в 1774 г.съехался с князем Лобановым ⁶, родственником графа Петра Ивановича Панина, посланным от него с известием о взятии Пугачева ⁷. На ночлеге в Новгороде Лобанов открылся о сем Лунину, который заплатя большие прогоны, в ту же ночь наскоро ускакал в Петербург и прямо явился к князю Потемкину с уведомлением; а он побежал к императрице (которая была крайне встревожена успехами Пугачева). В ту же минуту Лунину объявлен чин полковника. Чрез короткое время приезжает Лобанов с оффициальными донесениями; тогда [134] Лунин, потребованный к ответу, сказал, что, услышав столь приятное и к спокойствию императрицы служащее известие, не мог воздержаться, чтобы не сообщить оного. Государыня узнала и сказала: «что сделано, того не поворотишь».

52.

По изданному в 1775 г. учреждению о губерниях, в 1776 г. определенным был генерал-губернатором Яковом Ефимовичем Сиверсом открыта Новгородская губерния. Избранный губернский предводитель дворянства генерал-поручик Димитрий Михайлович Будкевич с прочими особами отправлены в Петербург для донесения императрице. Депутация представлена была 27-го декабря месяца и губернский предводитель затруднился в продолжении говоренной им речи. Екатерина, желая вывести его из смущения, подала руку, а Будкевич отвечал: «государыня я договорю.» Генерал-адъютант Пассек засмеялся и мгновенно почувствовал в движении лица неудовольствие императрицы, которая пройдя за кавалергардов с гневом сказала ему: «никогда не воображала, чтоб вы могли иметь столь дурное сердце: что подданный пред государем ошибся, это, сударь, достойно слез».

(От обер-гофмаршала князя Федора Сергеевича Барятинского).

53.

В январе месяце 1775 года весь двор прибыл в Москву, по случаю предполагаемого мирного торжества с Турками. В самое короткое время в прошедшем году выстроено было огромное из брусьев деревянное здание, соединяющее дом князя Голицына (что ныне кн. Сергия Михайловича) со многими другими. Кабинет императрицы помещен возле парадных комнат на большую улицу и по вышине был очень холоден. Не смотря на сие она всегда очень продолжительно занималась делами; однажды заметила, что секретари ее Григорий Николаевич Теплов и Сергей Матвеевич Кузьмин ⁸ очень прозябли, для сего приказала подать им кофию, какой всегда сама употребляла. (Екатерина чай употребляла только в болезненном состоянии, а кофий ей подавали самый крепкий, называемый, мокка; его ровно фунт варили в вызолоченном кофейнике, из которого выливалось только две чашки, чрезмерная крепость умерялась большим количеством сливок). Когда помянутые секретари по чашке оного выпили, то от [135] непривычки почувствовали сильный жар, биение сердца и дрожание в руках и ногах, отчего приведены были в робость; а императрица расхохотавшись сказала: «теперь знаю средство согревать вас от стужи».

(От действительного тайного советника Ив. Ив. Козлова).

54.

Екатерина за большим обедом, разговаривая с послами, с горячностию поддерживала мнение несвойственное ее разуму. В некотором отдалении Григорий Николаевич Теплов ⁹ сказал, что сожалеть надо о сем разговоре предосудительном ее уму и сердцу. Государыня, имея тонкий слух, поняла разговор, и обратясь к Теплову, спросила о чем он говорит? Теплов, в удивлению всех, отвечал ей сущую правду. Императрица замолчала, но приметны были на лице пятна и в губах движение. После кофию, по обыкновению подойдя к дверям, откланялась и ушла во внутренние комнаты. Теплов, окруженный толпою царедворцев сказал, что, зная нрав государыни должен был говорить истину, а в противном случае невозвратно бы лишился хорошего о себе мнения. Вскоре приходит за ним камердинер Попов и все придворные с нетерпением ждут развязки. После продолжительной конференции Теплов возвращается с богатой табакеркой осыпанной крупными бриллиантами; он получил ее из рук Екатерины при следующем приветствии: «вот знак признательности за данный урок, но прошу быть снисходительнее в большом обществе; открывайте табакерку мне в осторожность, когда заметите ошибки в моих суждениях».

(От князя Барятинского).

55.

В царствование Елизаветы Петровны между придворными служителями был обычай, что ежели они в первый раз входили к ней в комнату, то поставя принесенное, молились Богу, низко кланялись и подходили к монаршей ручке, а потом выполняли свою должность; сей обычай продолжался при Екатерине и уже между новыми служителями неприметно изменился. Старый и заслуженный мундшенк, Осип Петрович, которого Екатерина всегда отличала, уволив от дежурства кроме некоторых торжественных дней. Сей мундшенк, при фаворите Завадовском ¹⁰ войдя с кофием, по [136] обыкновению заставил императрицу, с примерным терпением, смотреть на его продолжительные движения. Завадовский удивляется ее снисхождению, а Екатерина отвечает: «безрассудно огорчать тех, которые верно и усердно служат; всякий обычай от долговременной привычки становится необходимым».

(От действительного тайного советника, сенатора, бывшего генерал-рекетмейстера Ив. Ив. Козлова).

56.

Иван Николаевич Корсаков (1778 г.), войдя в силу при Екатерине, пленил ее своим приятным голосом. Государыня увидела князя Орлова и сказала ему, что не могла довольно наслышаться, а тот отвечал:

«Эти соловьи недолго поют, — только до Петрова дни».

57.

1779 года, когда императрица конфирмовала полезное предприятие снабдить Москву водою из так называемого «Громового источника» при селе «Больших Мытищах» по Троицкой дороге — устройство и главное смотрение за работами водопровода препоручила генерал-инженеру Федору Вильямовичу Бауру, человеку честному и искусному по сей части и дозволила ему свободный доступ для личного объяснения.

58.

Главнокомандующий в Москве, князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский ¹¹ получа имянной указ о доставлении князю Кантемиру ¹² 20 т. суммы, приказывает исполнение магистратскому судье, статскому советнику Терентию Ивановичу Черкасову, который возвратясь доложил, что светлейший наградил его сотнею рублей. Долгоруков с видом презрения сказал ему: «Терентий обирай денежки», и обратясь к правителю канцелярии довершил: «Попов не зови его ко мне обедать».

(Василий Степанович Попов, умерший действ. тайн, советн.).

59.

Екатерина в 1780 году путешествуя чрез Белоруссию для свидания с римским императором Иосифом II, известилась, что он уже в Могилеве и ожидает ее прибытия. Первое свидание двух [137] столь славных монархов было весьма любопытное. В продолжение вечера знатнейшие вельможи, свиту императрицы составлявшие, над предлогов усталости, разошлись по своим комнатам. Когда доложили о вечернем столе, Екатерина сказала, что не ужинает; — «так позвольте мне остаться с вашим величеством», отвечал Иосиф. На вопрос: кто всех старее за ужином? — докладывают о Василье Ивановиче Левашеве и князе Николае Сергеевиче Волконском; приказано сказать им, чтоб не спешили. Тут-то великая Екатерина умом своим обворожила Иосифа, который беспрекословно принял все ее политические предложения. По сигналу встают из за ужина; государыня, по обыкновению приветствуя каждого разговором, подошла в Левашову с Волконским и вполголоса по французски сказала: «Он в моем рукаве» (по русски — кармане).

(Изустно от князя Волконского).

60.

Когда германский император Иосиф II приехал в Петербург, императрица Екатерина II, представляя ему вельмож, составлявших ее общество, о графе Александре Сергеевиче Строганове сказала: «Он так богат, что не может придумать средства промотаться».

61.

Генерал-майорша Марья Дмитриевна Кожина, рожденная Философова, по жительству в Псковской губерния имела короткое знакомство с недостаточным домом Ланских. Обстоятельства переменяются: сын ¹³ попал в случай при дворе, а три дочери пожалованы во фрейлины. Кожина, быв в Петербурге обласкана последними, часто у них бывала во дворце. Ланские сказали ей, что брат их заказал прекрасную дорожную карету сделать, а Кожина по нескромности открылась в городской молве, что Петр Яковлевич Мордвинов ¹⁴ попадет при дворе в силу. Гвардии Преображенского полка майор Федор Матвеевич Толстой (любимой чтец Екатерины во время ее отдыха, и которого жена ¹⁵ получила в подарок богатые бриллиантовые серги) [138] из зависти к князю Потемкину рекомендовавшему Ланского, заплатившего ему неблагодарностью, действительно искал, с помощию других, выдвинуть Мордвинова. Ланские передают брату, а тот императрице. Научают гвардии офицеров Александра Александровича Арсеньева ¹⁶ и Александра Петровича Ермолова ¹⁷ жаловаться на Толстого в дурном его поведении; хотя Екатерина сие знала, но к нему всегда благоволила, а тут из расположения в Ланскому переменилась. Толстой впадает в немилость. Мордвинов из гвардии увольняется ¹⁸, а Кожина подвергается гневу. Екатерина приказывает начальнику тайной канцелярии Шишковскому за невоздержность наказать Кожину, примолвя: «она всякое воскресенье бывает в публичном маскараде, поезжайте сами, взяв ее оттуда в тайную экспедицию, слегка телесно накажите и обратно туда же доставьте со всею благопристойностью» ¹⁹.

62.

К московскому главнокомандующему, князю Долгорукову-Крымскому (ум. 1782 г.) в викториальный день на обед приглашен был только-что приехавший, служащий генерал-поручик Каульбарс ²⁰и опоздал. За столом началось движение стульев, чтоб поместить его, а князь с неудовольствием громко сказал: «не беспокойтесь! разве неизвестна русская пословица, что немец (везде) место сыщет».

63.

В 1782 г. Екатерина в эрмитаже за игрою на биллиарде а la guerre, получила известие о смерти московского главнокомандующего князя Долгорукого-Крымского; в слезах отдавая маз свой князю Барятинскому, сказала: «Потеря невозвратимая!.. Кто [139] будет объявлять сыну?... Поберегите его». Распечатав пакет, удалилась и в тот вечер не выходила.

(От кн. Федора Сергеевича Барятинского).

64.

1783 г. когда Екатерина получила от графа Орлова-Чесменского уведомление о смерти его брата князя Орлова, собственноручно написала ему следующее: «я имела в нем друга; вместе с вами оплакиваю его; чувствую в полной мере цену потери и никогда не позабуду его благодеяний».

(От князя Федора Сергеевича Барятинского).

65.

Игуменья весьма малого Крестовоздвиженского Нижегородского монастыря, по случаю храмового праздника просит преосвященного Дамаскина ²¹, только что прибывшего в епархию, служить обедню. Грубый архиерей отвечал: «Что ты затеяла... Как мне служить? — весь твой монастырь — (с лукошко)!»

66.

Императрица в 1785 году предприняв путешествие в окрестность Вышнего Волочка, для обозрения водяной коммуникации, проезжая Чудово, вспомнила, что день воскресный и вздумала идти в обедне приходской деревянной церкви; престарелый священник встретил ее со крестом, но церковников нигде отыскать не могли и на клиросе поставлен был школьник недоросль, который от страха чуть шевелил губами. Лев Александрович Нарышкин ²² на клиросе начал подпевать и проказничать; императрица подозвав исправника Рыкачева, приказала напомнить ему, что здесь не место; но когда единственный певец ушел ударять к «достойно» и пение остановилось, то сама государыня, всегда смешливая, очень расхохоталась. По окончании обедни сказала исправнику: «сообщить начальству, что такие беспорядки в церкви Божий не должны быть терпимы».

(От исправника Рыкачева).

67.

Императрица в 1785 года, в мае месяце из Вышнего Волочка вздумала внезапно посетить древнюю столицу. За обеденным [140] столом в селе «Городне» спросила у губернского предводителя Федора Леонтьевича Карабанова о расстоянии до вновь сотворенного ею, из казенной волости, города «Корчевы» и пожелала узнать подробности; на ответ, что положение города выгодное и полезное для торговли, но что по новости не может еще придти в цветущее состояние, Екатерина сказала: «припомните, и Москва была деревня».

(Домашнее сведение).

68.

1785 г. когда Екатерина II обозревая водяную коммуникацию, вдруг решилась из Вышнего Волочка ехать в Москву, директор капеллы Марко Федорович Полторацкий, из малороссийских певчих взысканный императрицею Елизаветою, обще с женою Агафоклеей Александровной просил монархиню осчастливить присутствием известное их село «Грузины», близь Торжка находящееся, некогда удостоенное посещением Елизаветы. На вопрос о расстоянии, было упомянуто о ближней дороге, которая была неисправна, а повезли по дальней. Императрица, заметя сие, была уже в скучном расположении; войдя в дом полюбопытствовала узнать об одном селении и тотчас припомнила о поданной от крестьян жалобе по спорному о земле делу; к тому же забыли приготовить свежего молока, которое она летом в жажду употребляла, и которого не дождавшись, скоро уехала. В шестиместной карете сидел с государыней Тверской генерал-губернатор Архаров; не любя Полторацких, и желая развеселить монархиню, начал шутить на их счет; когда она сказала, что услуга не соответствует прочему, Архаров подхватил, что помещица, по склонности к малороссийским волам, находит выгоднее при винокуренном заводе содержать их, нежели коров; но и их немного и все стельны. Государыня развеселилась и во всю дорогу не могла воздержаться от смеха, а войдя в подъездный дворец в Торжке, спросила: «Николай Петрович! есть-ли у твоих коров молоко?» На другой день, чрез камер-фрейлину Протасову ²³ объявлено Полторацким приехавшим благодарить, что государыня, по причине усталости, принять их не может.

(От князя Барятинского, сидевшего с государыней; еще тут были камер-фрейлина Протасова, Ермолов и Л. А. Нарышкин).

69.

Екатерина в продолжении достославного своего царствования много занималась строением, но не обладая знанием и вкусом, [141] поправками много портила. — Славный Баженов приводил к окончанию отличный готический дворец в селе «Царицыне», когда императрица в 1786 г. внезапно посетила древнюю столицу. Назначен день для обозрения здания и с отличным благоволением приказано Баженову представить там жену и детей. Дворец не понравился; государыня, в гневе возвращаясь в экипажам, приказывает начальнику Кремлевской экспедиции, Михаилу Михайловичу Измайлову, сломать оный до основания. Баженов останавливает ее: «Государыня! Я достоин вашего гнева, не имел счастия угодить вам, но жена моя ничего не строила». Императрица, оборотясь, допустила все семейство к руке и не сказав ни слова, уехала. В своем роде редкое здание вскоре сломано ²⁴.

(Изустное предание сенатора Ивана Ивановича Козлова при сем бывшего).

70.

В исходе 1786 г. Екатерина, готовясь к зимнему путешествию, чрез Белоруссию в Тавриду, для дорожной шубы приказала Принести пред себя множество дорогих собольих мехов с образцами богатых парчей и выбрала самую блестящую с битью. Марья Савишна Перекусихина ²⁵ сказала:

— Матушка государыня! ведь вы ручки исцарапаете.

— «Чтоже делать голубушка, возразила Екатерина, я должна быть одета так, чтобы с первого взгляда всякой мог узнать, что я императрица». [142]

71.

Присланный от прусского двора, с уведомлением о кончине Фридриха II, барон Келлер, 4 октября 1786 г., представлен был камергером князем Кольцовым-Масальским ²⁶. Екатерина приняла Келлера в Тронной у овна. Масальский по отдании трех поклонов подвел его в императрице, а сам отошел; по окончании аудиенции, посланник выведен был тем же порядком и камергер остановился у дверей ожидать отпуска. Екатерина, подозвав его сказала: «знаете ли что покойный Фридрих не послал бы его ко мне, а поставил бы в первую шеренгу».

(От князя Кольцова-Масальского).

72.

В 1787 г. на одном ночлеге, во время путешествия в Тавриду, Марью Савишну Перекусихину поместили в комнату, наполненную чемоданами и дорожными припасами. Государыня, войдя к ней, с сожалением сказала: «Неужели ты позабыта!» — Сколько та ни старалась ее успокоить, но Екатерина, потребовав князя Потемкина, сделала ему выговор: «заботясь обо мне, не забывайте моих ближних, особливо Марью Савишну; она мой друг; чтоб ей также было покойно, как и мне». Потемкин крайне был встревожен сею оплошностью.

(От князя Николая Сергеевича Волконского, находившегося в свите).

73.

В 1788 г. Екатерина, не подозревая короля шведского в намерении объявить войну России, располагалась большую часть флота отправить в Средиземное море противу турок; сколько ни убеждали ее остановиться исполнением, но она оказывалась непреклонной. Наконец упросили ее, чтоб дозволила во дворце составить совет, на котором она не присутствовала. Все единогласно сказали, что последствия могут быть пагубны для Петербурга, но никто не хотел идти в ней с докладом. — Граф Валентин Платонович Мусин-Пушкин ²⁷, известный твердостью духа, вызвался на это.

При входе его государыня спросила: «Что скажете, батюшка?»

— Совет поручил донести вашему величеству, что он находит исполнение воли вашей не токмо неудобным, но и опасным, а потому и невозможным по многим обстоятельствам. [143]

Екатерина в гневе, по обыкновению засучивая рукава платья своего, сказала: «Кто дал право совету так дерзко противиться предприятию мною обдуманному?»

— Осмеливаюсь вещать истину вашему императорскому величеству, продолжал Пушкин.

— Вы забываетесь, с сердцем сказала она...

— Любовь к славе вашей и пользам отечества тому виною, со слезами повторил Пушкин.

— Оставьте меня!

Отворотясь, чрез краткое время Екатерина одумалась и отменила повеление готовить флот к отпуску. Открылось злобное намерение короля шведского и война объявлена. Пушкин, над не многочисленной и наскоро собранной армией, назначен главнокомандующим; доведя оную до шведской границы остановился. Государыня многократно чрез эстафетов понуждала его идти далее, но он не повиновался, доколе не получил достаточного подкрепления.

(От графа Алексея Ивановича Мусина-Пушкина).

74.

В 1788 г., когда уже начинали угадывать намерение короля шведского объявить войну России, командующий лейб-гвардии конным полком, любимец императрицы Петр Иванович Боборыкин ²⁸ имел неосторожность выводить полк для учения в ту заставу, в которую долженствовало выступить назначаемое в поход войско. В одно утро обер-полициймейстер, такой же ее любимец, Николай Иванович Рылеев, по обыкновению доводя до сведения государыни всякого рода происшествия, не сообразясь доложил ей: «репортую вашему императорскому величеству, что конная гвардия в поход выступила».

— Что ты сказываешь! в сильном волнении сказала Екатерина. [144]

— Чернь во множестве проводила полк чрез Калинкин мост за заставу, и все о том толкуют, продолжал Рылеев.

— Какой вздор! повторила императрица, и сейчас приказала послать за Боборыкиным.

При входе его с досадою сказала: — «Боитесь ли Бога?.. в такое критическое время, какая неосторожность! Вы, сударь, дали повод к народному волнению, чего от вас не ожидала...» И приметно уменьшила благоволение, что и продолжалось до полкового праздника; а в сей день императрица после обедни во дворце, указывая на поставленную водку и завтрак, сказала: « Помиримтесь, Петр Иванович! Кто старое вспомнит, тому глаз вон!» (древняя поговорка).

(От Николая Петровича Архарова).

75.

В 1788 г., в последнюю турецкую войну при Екатерине, — контр-адмирал Войнович, родом из Черногории, — за отличие представлен был к награждению — орденом св. Георгия 3-го класса.

Безбородко — 22 октября 1788 г. — поднося императрице граммату для подписания, не заметил, что в попыхах по ошибке Войнович в ней назван графом.

Сей случай открыл Войновичу возможность просить государыню об утверждении в сем достоинстве.

Безбородко, находя себя виновным, стал на колени, а Екатерина сказала: «Мы оба не правы, где рука тут и голова — должны согласиться». Марко Войнович вступил в службу в 1770 году, а впоследствии был адмиралом, директором Черноморских училищ; св. Анны, св. Георгия 3-го класса и св. Владимира 4-й степени кавалером.

Умер Войнович в 1808 году.

76.

В исходе 1789 г., князь Потемкин расхваливал государыне адъютанта своего князя Алексея Ивановича Горчакова ²⁹, с намерением удалить от двора Зубова, возведенного графом Николаем Ивановичем Салтыковым, и которого Таврический не любил. Она не знала Горчакова и захотела увидеть. Потемкин прислал его во дворец с картиной. Екатерина рассмотревши со вниманием, сказала: «Картина не дурна, но не имеет экспрессии».

(От Николая Петровича Архарова). [145]

73.

Екатерина после обеденного стола тотчас уходила для отдохновения на короткое время; случилось, что все служащие при ней удалились к Марье Савишне Перекусихиной и занялись игрой в ла-муш. Государыне, не могши заснуть, позвонила в колокольчик, потом подошла к сонетке — все нет никого; наконец отворяет дверь к Перекусихиной и говорит: «Не беспокойтесь!.. Захар Константинович! сходи с запиской к графу (Зубову ³⁰), я приму твои карты». После нескольких вздач сказала: «довольна, что вспомнила игру, в которую давно не играла*.

(От Перекусихиной).

79.

В 1790 г., по отражении шведов адмиралом Крузом, Екатерина водой отправилась осматривать укрепления у Красной-горки и шла пешком по значительному расстоянию, до дома приготовленного для обеда и отдыха; разговаривая с адмиралом (Федором) Петром Ивановичем Пущиным, спросила, кто мог бы удовлетворять сведениями о шведском флоте, из подначальствующих при адмирале Грейге. Тут же представлен был контр-адмирал Евстафий Степанович Одинцов, находившийся у него в доверенности. Екатерина, занявшись разговором, подошла к дому и при входе на лестницу подала ему руку, а за столом посадила его так, чтоб можно было продолжать рассуждение. Одинцов, сообщая императрице подробности неприятельского морского вооружения, довершил, что шведский флот гроша не стоит. В чертах государыни замечено было удовольствие, сими словами произведенное. На другой день он получил золотую табакерку, наполненную червонцами, с собственноручной запиской: «гроши контр-адмиралу Одинцову».

80.

Честному и справедливому московскому главнокомандующему князю Прозоровскому, по подозрению, не нравился вице-губернатор Небольсин. На званом пиру у последнего, когда хозяин пригласил к поставленной водке, Прозоровский сказал: «Изволишь видеть, Василий Александрович: за хлебом да за солью лучше говорят правду; по резону потому нам не ужиться, сиречь я с тобою розно думаем». На другой день Небольсин подал бумагу об отставке. [146]

81.

В 1792 г. в Москве составилось общество из большого числа известных особ и имело собственный дом, где ныне Спасские казармы; председательствовал в оном человек обширного ума, отставной армейский поручик Николай Иванович Новиков.(Сие общество в публике именовано было: мартинистами). Екатерина с негодованием смотрела на сии совещания и в посмеяние писала комедии я провербы, как-то: «Обманщик», «Обольщенный», «Сибирский Шаман», «Расстроенная семья» и проч. Наконец поручила главнокомандующему Москвы, князю Прозоровскому ³¹ произвесть следствие и разрушить оное. Новиков сперва выслан из Москвы, а потом посажен в шлиссельбургскую крепость. В продолжение помянутого следствия, государыня в Петербурге Николаю Петровичу Архарову сказала: «что всегда успевала управляться с турками, шведами и поляками, но, к удивлению, не может сладить с армейским поручиком!

(От Архарова).

82.

Генерал-прокурор князь Вяземский, по случаю паралича, отпущен был к водам, и надеялся по возвращении опять вступить в должность ³², но узнавши, что назначен ему преемником граф Самойлов, сказал своему подчиненному Борзову: «Обул нас Иван Карпович! обул из сапог в лапти».

83.

В 1793 г. Екатерина, отправляя кн. Николая Сергеевича Волконского е прусскому двору с препоручениями, много разговаривала с ним о посторонних предметах и коснулась графа Александра Романовича Воронцова ³³. «Он не имеет настоящего ума Государственного», сказал Волконский.

— «Почему вы так заключаете?» возразила императрица.

— «При отличном воспитании, обширных сведениях, он много читал, слышал и видел, но для русского этого недостаточно; потому что он не знает ни отечества, ни свойств своих подчиненных, с [147] которыми имеет частые сношения, то должен ошибаться», отвечал князь.

— Очень справедливо, довершила императрица.

(От помянутого кн. Волконского, бывшего в числе избранных в обществе императрицы).

84.

В 1793 г. Яков Борисович Княжнин за трагедию «Вадим Новгородский» выслан был из Петербурга. Чрез краткое время обер-полицеймейстер Рылеев, докладывая императрице о прибывших в столицу, наименовал Княжнина. «Вот как исполняются мои повеления», с сердцем сказала она, «поди и узнай верно — я поступлю с ним, как императрица Анна». Окружающие докладывают, что вместо Княжнина приехал бригадир Князев, а между тем и Рылеев возвращается. Екатерина с веселым видом встречая его, несколько раз повторила:

— «Николай Иванович!... ты не мог различить князя с княжною» ³⁴.

(Изустное предание Николая Петровича Архарова).

(Продолжение следует).

Комментарии

1. См. «Русскую Старину» изд. 1871 г., т. IV, стр. 683–687; 685–696.

2. С 21 ноября 1771 г. по 11 апреля 1780 г. Умер в 1788 г.

3. Род. 172.. ум. 9 мая 1793 г.

4. Род. 1 февраля 1738 г. ум. бригадиром 19 мая 1813 г. Женат на Анастасии Григорьевке Кисловской, р. 17 окт. 1731 г. ум. 29 окт. 1791 г. Отец собирателя этих рассказов.

5. Гр. Прасковья Александровна Брюс, рожд. граф. Румянцева, сестра фельдмаршала, р. 7 октября 1729 г. ум. 22 августа 1786 г.

6. Кн. Александр Иванович Лобанов-Ростовский род. 1754 ум. 1830 г.

7. Это донесение гр. Панина к импер. Екатерине, от 18 сентября 1774 г., впечатало в «Сбора. Рус. Истор. Общ.» 1871 г. т. VI, стр. 149. Кн. Лобанов догнал Лунина, посланного накануне с донесением, от 17 сентября 1774 г.; смотр, там-же стр. 145 и записки Рунича в «Русск. Старине» т. II, стр. 345-346.

8. Тайн. сов. 13 марта 1777 г., кав. св. Александра Невского.

9. Род. 1719 г. ум. 30 марта 1779 г., статс-секретарь.

10. Род. 1738 г., ум. 10 января 1812 г. В случае с ноября 1777 г. по 8 июня 1778 г.

11. С 11-го апреля 1780 г. по свою кончину 30 января 1782 г.

12. Кн. Дмитрий Констант. Кантемир р. 1749 г., ум. 1820 г., внук молдавского господаря прибывшего при Петре Великом в Россию.

13. Александр Дмитриевич род. 1758 г., ум. 25 июня 1784 г., был в силе с 1780 г. по кончину.

14. Служил в конной гвардии, 29 июня 1778 г. из вахм. произведен в корнеты; 1787 — в ротмистры; 7-го января 1794 г. переведен в армию полковником.

15. Наталья Федоровна рожд. Лопухина.

16. Род. 1756 г. ум. ноября 1784 г., впоследствии сенатор.

17. Род. 1754 г. ум. 1886 г. был в силе при дворе после Ланского с 1785 г. по июнь 1786 г.

18. Неверно: оставался в конной гвардии до 1-го января 1794 г.

19. Шишковский, Степан Иванович, род. 21 декабря 1719 г. ум. 12 мая 1794 г., Жена Алена Петровна N. N., ум. 7 авг. 1805 г. Единственная дочь Шишковского, Мария Степановна была за тайн. сов. сенатором Петром Митусовым, отцем сенатора же действ. тайн. сов. Григория Петровича Митусова, умерш. в июне 1871 г., 84-х лет от роду; — оставил наследство, состоящее в 300,000 руб. капиталу, трех домах в Спб. и загородной дачи, все это наследовал он исключительно от матери своей; — имение его перешло к детям родного его брата. О Шишковском см. в «Русск. Старине» 1870 г., т. II, заметку П. А. Ефремова, стр. 637–639.

20. Карл Иванович Каульбарс пожалован в генерал-поручики только 22 сентября 1786 г.

21. Дамаскин (Дмитрий Семенович Руднев) один из ученейших наших иерархов, р. 1737 г. ум. в декабре 1795 г. Архиепископом Нижегородским был с 1784 г. по 1794 г.

22. Обер-шталмейстером с 21 апр. 1773 г.; род. 26 февр. 1733 г., ум. 10 дек. 1799 г.

23. Анна Степановна Протасова род. 1745 г. ум. 12 апреля 1786 г.

24. Василий Иванович Баженов род. 1 марта 1737 г., ум. в С.-Петербурге 2-го августа 1799 г. Сперва адъюнкт Академии Художеств, потом в 1766 г. академик, а за несколько месяцев до кончины, указом от 26 февраля 1799 г., первый вице-президент академии. По поручению императрицы Екатерины II, в селе Царицине, начата постройка готического дворца, но оставлена в 1787 году, так как сооружение найдено государынею «слишком мрачным». Баженов был одним из деятельнейших членов масонского общества, в которое, как уверяют, привлек в великого князя Павла Петровича. По поручению великого князя, который после немилости Баженова при высочайшем дворе, принял его под свое покровительство, Баженов воздвигнул множество построек в Гатчине, в Павловске, в Кронштадте и в Петербурге. По восшествии на престол император Павел пожаловал его из коллежских советников Прямо в действительные статские советники 8 ноября 1796 г. и подарил ему 1,000 душ; потом — 26 февраля 1799 г. — назначал его первым вице-президентом академии.

25. Род. 174. г., ум. апреля 1826 г.

26. Кн. Николай-Андрей Александрович Кольцов-Масальский, впоследствии обер-гофмейстер род. 4 декабря 1758 г., ум. 16 апреля 1843 г.

27. Впоследствии, при императоре Павле, фельдмаршал, род. 6 декабря 1735 г., ум. 8 июля 1804 г.

28. Боборыкин — 2-го июня 1788 г. из премьер-майоров лейб-гвардии семеновского полка назначен командиром лейб-гвардии конного полка. 17-го мая 1789 г., по воле императрицы, сдал полк секунд-майору Александру Римскому-Корсакову, а когда сей последний отправился в финляндскую армию, то снова вступил — 18 июня 1789 г. — в командование конной гвардиею, каковую должность исправлял по 5-е марта 1792 г. При Павле — 7-го января 1797 г.-по словесному приказу — исключен из списков конногвардейского волка. Его сестра, Анна Ивановна, была матерью графа Мамонова, бывшего при дворе в случае. Любопытную характеристику Боборыкина делает Добрынин в своих записках, под 1800-м годом. См. «Русскую Старину», 1871 г., т. IV, стр. 334–338.

29. Род. 20 мая 1769 г. впоследствии военный министр с декабря 1815 г. по ноябрь 1819 г.

30. В случае при дворе с 1789 по 1796 г.

31. Князь Александр Александрович Прозоровский, главнокомандующий Москвы с 19 февраля 1790 во 21 марта 1795 г., впоследствии фельдмаршал, ум. 1809 года.

32. 17 сент. 1792 г., ум. 8 янв. 1793 г.

33. Впоследствии государственный канцлер (8 сент. 1802 г.); род. 4 сент. 1741 г., ум. 2 дек. 1805 г.

34. О степени достоверности этого рассказа можно узнать из статьи П. А. Ефремова в «Русской Старине» 1871 г., т. III, стр. 726–732. В «Русской Старине» 1871 г. т. III, стр. 733–781 напечатана упоминаемая Карабановым трагедия Княжнина: «Вадим Новгородский». Ред.

Текст воспроизведен по изданию: Исторические рассказы и анекдоты, записанные со слов именитых людей, П. Ф. Карабановым // Русская старина, № 1. 1872