Судное дело между крестьянами Ирбитской слободы Верхотурского уезда.

1642-1643 гг.

Публикуемое разбирательство о том, бил ли крестьянин Ирбитской слободы Иван Подкорытов крестьянина той же слободы Богдана Тюстина 25 декабря 1642 г. и связано ли это с тем, что Богдан ранее обвинял Ивана в грабеже, на первый взгляд, ничем непримечательно. Неудивительно, что оно практически не привлекало внимания исследователей (С момента занесения в опись и до настоящего времени оно было просмотрено лишь однажды — А. А. Преображенским и, насколько нам известно, так и не было использовано в публикациях ученого). Однако, с точки зрения бурно развивающейся в последние два десятилетия «истории повседневности» (Достаточно указать на многочисленные книги одноименной серии издательства «Молодая гвардия»), особенно в контексте изучения собственно повседневных конфликтов (См., например: Глазьев В. Н. Власть и общество на юге России в XVII. Воронеж, 2001. С. 234- 272; Коллман Н. Ш. Соединенные честью. М., 2001. С. 124-158, 159-215; Каменский А.Б. Повседневность русских городских обывателей: исторические анекдоты из провинциальной жизни XVIII в. М., 2006. С. 138-268), оно представляет большой интерес.

Обычно судебные дела (они являются основным источником для изучения повседневных конфликтов) фиксируют только отклонения от нормы и, к тому же, освещают только те преступления, в борьбу с которыми было вовлечено государство. В этой связи возникают вопросы: какого рода девиации (и сколько) не получили фиксации в делопроизводстве; насколько часты были эти девиации по сравнению с «правильными» отношениями между людьми, и насколько допустимыми они были с точки зрения негласных представлений, т. е. какова была фактическая норма повседневной жизни (О различных соотношениях декларируемой и фактической норм (в отношении несколько иного круга проблем) см.: Правитель и его подданные: социокультурная норма и ограничения единоличной власти. 2-е изд. М., 2009. С. 10-12); какими соображениями руководствовались люди, обращаясь к представителям государства, выполнение которыми своих обязанностей по поддержанию порядка всегда было сопряжено с теми или иными издержками (Эти вопросы можно адресовать, по крайней мере, к полусотне изученных судебных дел, имевших место в Ирбитской слободе и на некоторых других территориях Верхотурского уезда на протяжении XVII в. Близкие источниковедческие соображения см.: Каменский А.Б. Указ. соч. С. 35-36).

Материалы настоящего дела (они хранятся в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), в фонде 1111 — Верхотурская приказная изба) дают [179] возможность приблизиться к ответам на эти вопросы благодаря следующим особенностям. Во-первых, истец в данном случае посчитал нужным описать предысторию конфликта. Во-вторых, ответчики указывали конкретные основания для отвода свидетелей, а не ограничивались стереотипными формулами о «брани» с тем или иным человеком. В-третьих, круг свидетелей, которым заявлен отвод, был достаточно широк, поскольку речь шла о «повальном обыске». Таким образом, публикуемые материалы дают редкую возможность исследовать панораму конфликтов, в которые мог быть вовлечен крестьянин одной из зауральских слобод, и увидеть, как одно из столкновений могло стать поводом для судебной тяжбы.

Разумеется, Ивану Подкорытову с зятем важно было, в первую очередь, отвести свидетелей, чьи показания могли представлять для них опасность, независимо от того, проистекала ли она из высокой вероятности сговора или из того, что те действительно видели их неблаговидные поступки. Однако повод для отвода вряд ли выдумывался: процесс велся в окружении хорошо знакомых людей, и явная ложь была бы слишком заметна. Скорее, ставка делалась на то, чтобы указать на любое мало-мальски значимое столкновение, даже если оно уже давно было неактуальным.

Для одного из фигурантов (Ивана Подкорытова) характерными оказались конфликты, связанные с невозвращением долгов. Его зять, по-видимому, человек сравнительно молодой, также оказался вовлечен в несколько мелких имущественных конфликтов, но не менее многочисленными оказались столкновения личностные: драки и даже вражда из ревности. Вряд ли Алексей Бортников судился со всеми, с кем «дирался», и уж совершенно точно истец Богдан Тюстин не обращался к властям по поводу ограбления (иначе он обязательно на это сослался бы).

Материалы анализируемого дела позволяют увидеть, как из множества более или менее значимых повседневных конфликтов лишь один перерастает в судебную тяжбу. И происходит это, судя по всему, спонтанно (подача словесной челобитной в тот же день, что и сама драка) под влиянием накопившихся отрицательных эмоций. Правда, на всплеск раздражения можно списать только подачу устного челобитья. В дальнейшем Богдан Тюстин упорно и целенаправленно отстаивал свою честь в суде. Стремление выиграть процесс любой ценой было столь велико, что истец даже ссылался на попытку третьей стороны (брата ответчика и еще одного крестьянина) решить дело миром, что весьма необычно для подобных тяжб и позволяет приоткрыть завесу над тем, каким образом разгоревшееся столкновение воспринималось окружающими. Возникает ощущение, что при общей установке избегать официальных судебных разбирательств человек шел подавать челобитную именно под воздействием чувства ущемленного личного достоинства в момент, когда чаша терпения переполнялась, что не отменяет важности во многих случаях защиты не только личных, но и групповых (клана, деревни, общины, «чина») интересов.

Судя по показаниям свидетелей и тому, что пошлины взяты с истца, Богдан Тюстин проиграл дело, несмотря на все приложенные усилия. Это можно связать с тем, что его противники тонко построили защиту. По всей видимости, истец, стремившийся привлечь максимально широкий круг свидетелей, не просчитал, каждый ли из них может подтвердить его слова. Эти «слабые звенья» были обнаружены ответчиками, после чего осталось найти поводы отвести всех остальных. Определенное влияние могло оказать и то, что Алексей Подкорытов принадлежал к зажиточному и влиятельному клану первопоселенцев в то время, как Богдан Тюстин поселился в слободе недавно и не отличался большой состоятельностью.

Документы публикуются в соответствии с «Правилами издания исторических документов в СССР» (М., 1990), с учетом рекомендаций, данных в «Методическом пособии по археографии» (М., 1991. Ч. 1). Курсивом обозначаются слова, вписанные сверху. Сведения о ряде лиц выявить не удалось.

Публикацию подготовил В. Е. БОРИСОВ. [180]

№ 1

Запись словесной челобитной ирбитского крестьянина Богдана Тюстина ¹ на ирбитских крестьян Ивана Подкорытова ² и Алексея Бортникова ³ с жалобой в побоях и бесчестье

1642 г., 25 декабря

Лета 7151 декабря в 25 де[нь] бил челом государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю ⁴ всеа Русии словом ирбитцкой оброчной крестьянин Богдашко Павлов Тюстин. А сказал: в прошлом де во 150-м году в делавую пору в жнитво, идучи де с помочи ⁵ от оброчново крестьянина от Гаврилка Иванова, ирбитцкой крестьянин Ивашка Поткорытов с зятем своим с Олешкою Бортниковым пришед к нему, к Богдашке, на подворье, ево, Богдашку, грабили и ис потполья вынели у нег[о], Богдашки, коробьишко ево, Богдашкино. И то ево коробьишко розломали и вынели ис коробьишка у нег[о] ево, Богдашкиных, полтретя ⁶ рубли, да три креста, да пять персней серебряных, да два полотенца, шиты шелком; и двери избные и голбешные ⁷ розломали и изсекли. А он де, Богдашка, в то время был на поле, а с поля де пришел он, Богдашка, к подворью своему один. И он де, Богдашка, у себя в ыз[бе] и запер было избные двери с надворья жердью, а приказал де было их стеречь Клюю ⁸. А сам было де Богдашко пошел суседям своим на них являти, на Ивашка и на Олешку. И они де в то время двери изломали и сами де из ызбы ушли. И в нынешнем де во 151-м году декабря в 25 де[нь] пил он, Богдашка, у Семейки ⁹ Поткорытова во дворе, в ызбе, овсяную брагу, и тот де Ивашко Поткорытов взяв меня за ноги и ударил в середу ¹⁰ и, ударя, почал меня топтати и, топтав меня, бил по щекам и бороду у ме[ня] драл. И от тово де я учинилса болен и увечен, и будет мне смерть случитца, и я на себя кроме ево, Ивашка, никово убойца не ведаю. А как де он, Ивашко, меня бил, и в то де время мне приговаривал: За то де я тебя бью, что де ты меня оглашал, что де я к тебе летом приходил. А по досмотру тот Богдашко бит гораздо и рожа з Богдашки бита до крови не в одном месте и бороды ево, Богдашкины, выдрал хохол больш[ой] (Оборван край). А у челобитья, и у досмотру, и у записки в судебной избе были ирбитцкие крестьяне: слоботчик ¹¹ Иван Шипицын ¹², Григорей Прокопев Жыла, Ондрей Онофреев, Фетка Зырян, Кирилко Федоров, Ивашко Дробинин. А челобитье и допросные речи писал ирбитцкой земской дьячок Семейка Норицын ¹³.

На склейке л. 1об. — 2об. фрагмент скрепы: К се

РГАДА. Ф. 1111. Оп. 2. Д. 736. Л. 1. Подлинник. [181]

№ 2

Запись о приеме письменной челобитной Богдана Тюстина приказчиком Ирбитской слободы Осипом Несенцовым ¹⁴

1642 г. 28 декабря

151-го декабря в 28 де[нь] бил челом государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии Ирбитцкие слободы оброчной крестьянин Богдашка Тюстин, а на Ирбити в судебной избе, подал челобитную Осипу Несенцову, а в челобитной пишет:

На склейке л. 2об. — 3об. фрагмент скрепы: му

РГАДА. Ф. 1111. Оп. 2. Д. 736. Л. 2. Подлинник.

№ 3

Письменная челобитная Богдана Тюстина

1642 г. 28 декабря

Царю государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии бьет челом сирота твой, государев, ирбитцкой слободы оброчной крестьянин Богдашко Павлов Тюстин. Жалоба, государь, мне на ирбитцково на оброчново крестьянина на Ивана Алексеева Поткорытова да на зятя ево Олексея Бортникова в том: В прошлом, государь, 150-м году в делавую пору, в жнитво, идучи он, Иван, с помочи от оброчново крестьянина от Гаврилка Иванова с зятем своим, с Олешкою Бортниковым, пришед к подворью моему ко мне, Богдашке, и на подворье моем в ызбе вынели у меня, сироты, ис подполья грабежем коробьишко мое, Богдашкино, и тое, государь, коробьишко он, Иван, розломал и с тово, государь, коробьишка вынел полтретя рубли денег да два полотенца шитых. А цена, государь, тем моим полотенцам тринатцат алтын две денги ¹⁵. Да с теми ж государь полотенцы вынял он, Иван, с тое коробьи три креста серебряных. А цена, государь, тем моим крестам пятнатцать алтын. Да ис тое ж, государь, коробьи вынял он, Иван, пят персней женских серебряных женских (Так в тексте). А цена, государь, тем моим перснем два рубли. Да он же, Иван, розломал моей, государь, избы двери избные и голбешные.

Да в нынешнем, государь, во 151-м году декабря в 25 де[нь] пил я, сирота твой, у ирбитцково крестьянина, у Семена Поткорытова ж, брагу овсяную. И он, Иван, взял меня в ызбе у Семена за ноги, и ударил о середу, и, ударя, почал топтати, и, топтав меня насмерть, почал по щекам бити, и бороду у меня выдрал. И от тех ево, Ивановых, побоев я, сирота, стал навек увечен в смертное кончание. А как он, Иван, бил меня сироту и топтал, и по щекам бил, и бороду драл, и он мне, Иван, говорил: за то де тебя я бью, что де ты меня оглашаешь, что де я к тебе летом приходил. [182]

Милосердый государь, царь и великий князь Михаил Федорович всеа Русии, пожалуй меня, сироту своего, вели, государь, дать на того Ивана мне, сироте, в том ево грабеже, и в увечье моем, и в безчестье свой царской суд и управу. Царь государь, смилуйся, пожалуй.

На склейке л. З3об. — 4об. фрагмент скрепы: судному

РГАДА. Ф. 1111. Оп. 2. Д. 736. Л. 3. Подлинник.

№ 4

Ссылочные речи истца и ответчиков, сказки свидетелей

[Без даты]

И против его челобитной ответчики, Ивашко Поткорытов да Олешка Бортников, отвечали. А в ответе сказали: в прошлом де во 150-м году они, Ивашко и Олешко, з Гаевы заимки от крестьянина от Гаврилка Иванова шли с ырбитцким крестьянином с Мишкою Бородиным зятем да с ярышкою с Пакулком и привернули де они к Устинку Бобаилову. И пили де у нег[о], Устинка, брагу. А к нему де, Богдашку, на двор не бывали, и ево не грабливали, и в ызбе не бывали, и дверей избных и голбешных не секали, и коробьи не розломывали, и денег полутретя рубли, и персней, и крестов, и полотенец ис коробьи не выимывали. И у Семена Поткорытова пьючи брагу, в нынешнем, во 151-м году, декабря в 25 де[нь] ево, Ивашка Поткорытова, Богдашко Тюстин з братом с ево Семейкою с Поткорытовым бил самово, а он де, Ивашко, ево, Богдашку Тюстина, у Семейки Поткорытова пьючи брагу, не бивал и бороды у нег[о] не дирал. И таких речей, что де бутто он, Ивашко, за тое бьет, что он [д]е, Богдашко, ево, Ивашка, оглашает, не говаривал. Тем де их, Ивашка и Олешку, он, Богдашка, клеплет ¹⁶. Да в том истец и ответчик имались за веру за крестное целование. Ответчики Ивашко и Алешка дали целовати крест исцу Богдашку на душу.

Истец Богдашка сверх веры крестново целования слалса извиноватых в повалной обыск на ирбитцких крестьян, и на их жен, и на детей, и на гулящих людей, которые жывут от Ирбитцкой слободы по Сосновой мыс, в том, что де те крестьяне и их жены, и дети, и гулящие люди видели и слышали то, что де Ивашко и Олешка к нему, к Богдашку Тюстину, на подворье приходили и ево де, Богдашку, грабили.

И ответчики Ивашко и Олешка в повалной обыск от Ирбитцкой слободы по Сосновой мыс на ирбитцких крестьян, и на их жен и детей, и на гулящих людей извиноватых слались же опричь ево, Богдашкиных, суседей, Кекурские деревни крестьян, и их жен, и детей, и опричь крестьян Гаврилка Иванова, да Ивашка Коня, да Тихонка Лиханова и жены ево, и опричь брата ево, Семейки Поткорытова, в том, что де он, Ивашко, и Олешка к нему, к Богдашку, на подворье не прихажывали и ево, Богдашку, не грабливали. А Кекурские де деревни на крестьян, и на их жен, и на детей, и на крестьян же на Гаврилка Иванова, да на Ивашка Коня, да на Тихонка Лиханова, да на Семейку Поткорытова они, Ивашко и Олешка, слались в послушество, потому что Кекурские де [183] крестьяне: Малашко Тимофеев хотел у ево, Ивашова, жеребца голову отсечь, а Фетка де Бурко с ним, с Ывашком, за долг в шуму. А Селиванко де да Ивашко Клюй с ним, Ивашком, о долгу в шуму ж. А Шаманай де в заемной рже с ним, Ивашком, в шуму ж. А Ивашко де Езов ему хлебоедец. А Огафонко де с ним о долгу в шуму ж. А Гаврилко де Иванов за должную оленину с ним в шуму ж. А Конь де Ивашко за извозной долг с ним в шуму ж, а Тихонко де Лиханов за же[ре]бца, что гоняетца за ево, Тихоновыми, кобылами, в шуму ж. А Семейка де Поткорытов ево, Ивашка, бил. А Олешка Бортников слалса в послушество на Шаманая, потому что де у нег[о], Алешки, он, Шаманай, сек кобыл да на Селиванка и на Ивашка Клюя слалса в послушество, по[то]му что де они, Ивашко и Селиванко, заняли у него, Олешки, десять алтын денег и не платят. А Фетка де Бурко у него, Алешки, из езу ¹⁷ рыбу крадывал, а Ивашко де Езов приревновал к жене своей, хотел ево, Алешку, зарезать, а Устинков де племянник с ним, Олешкою,

о рыбе в шуму, а Тихонко де Лиханов ево, Олешку, бивал, а Семейка де Поткорытов ево, Олешку, бивал же, а Гаврилко де Иванов научил ево, Олешку, бить Бородина сына, а Конь де Ивашко с ним во бране за то, что де с ним диралса.

И истец же Богдашка в бою своем слалса извиноватых на ево, Ивашкова, брата на Семейку Поткорытова, да на ево, Семейкину, жену, да на ево ж, Семейкина, сына на Исачка, да на Семейкина ж племянника на Пронку, на (Так в тексте) да Семейкина ж свояка на Невьянсково крестьянина Ивашка Чермново, да на ирбитцково на крестьянсково на Семейкина сына Зайкова на болшево в том, что Ивашко Поткорытов, у Семейки Поткорытова пьючи брагу, ево, Богдашку, бил и бороду драл.

И ответчик, Ивашко Поткорытов, на брата своего, на Семейку Поткорытова, и на жену ево, и на сына ево, Исачка, и на свояка ево, Семейкина, Ивашка Чермново, и на Семейкина сына Зайкова на болшово слалса в послушество, потому что бра[т] де ево, Семейка, бил, а жена де и сын ево с ним, Семейкою, один человек. А Семейкин де свояк Ивашко Чермной ему, Ивашку, должен, а Семейкин де сын болшой с ним, Ивашкой, за долг в шуму.

А на Семейкина племянника Поткорытова, на Пронку, слалса он, Ивашко, извиноватых в том, что де он, Ивашко, ево, Богдашку, не бивал. Истец Богдашка слалса извиноватых на ирбитцково крестьянина на Федосейка Микифорова (Отчество было исправлено. Первоначально, насколько можно разобрать, дьячек написал: «Ми..илово») да на брата де ево на Семейку Поткорытова в том, что де они, Семейка да Федосейко, говорили ему, Богдашке, на дороге, чтоб он, Богдашка, с Ывашком Поткорытовым помирилса в том, что де ево, Богдашку, он, Ивашко, бил.

И ответчик Ивашко на Семейку Поткорытова слалса в послушество, потому что де ево Семейка бил, а на Федосейка Микифорова слалса он, Ивашко, извиноватых в том, что де ево, Федосейка, мирить Богдашку с собою не посылывал.

И обчая их, Ивашкина и Богдашкова, обчая правда да Семейкин племянник Поткорытова, Пронка Иванов, сказал по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии крестному целованью: Ивашко [184] Поткорытов Богдашку Тюстина бил ли, тово де он не видал, а видял (Так в тексте) де он, Пронка, что де Богдашко Тюстин сам бил Ивашка Поткорытова. Да обчая их ссылочная правда, Федосейко Микифоров, сказал по государеву крестному целованью: ехал де Богдашка Тюстин из Ырбитцкие слободы к себе на заимку, и на дороге де тот Богдаш[к]о Тюстин стоял на улице в Подкорытове же деревне. И он де, Федосейко, к нему, Богдашке, пришел и спросил, где де он, Богдашко, был. И он де, Богдашко, ему сказал: был де он в остроге, ездил бить челом на Ивашка Поткорытова в том, что де он ево, Богдашку, бил. И тут же к ним пришел Семейка Поткорытов. И он де, Федосейко, говорил ему, Богдашку, чтоб де он, Богдашко, с ним, с Ывашком Поткорытовым помирилса. И по то ж де слово тут же стоя Семен Подкорытов говорил ему, Богдашке, чтоб де Богдашко з братом ево с Ывашком помирились, а сам де он, Ивашко, ево, Федосейка, мирить не засылывал.

И (Цвет чернил и толщина линий другие. Поскольку эта часть показаний идет после заключительной части скрепы, можно утверждать, что она написана позже) опщая их ссылошная правда — Гаевы деревни крестьяне: Мишка Олексеев, Фетка Ондреев, Федоско Микифоров, Игнашко Бунков; да Кокшаровы деревни крестьяне: Савка Кирилов, Меншчко Иванов, Суморочко да Петрушка Викуловы, Созонко Онтипьев, Минка Мартемьяно[в], Бутачко Кузмин, Мартемьянко Кузмин; да Ерзовские деревни: Васка да Ивашко Тимофеевы, Семейка Рушимец, Ромашко Петров — сказали по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии крестному целованью: в прошлом де во 150-м году, идучи де с помочи летнею порою, Ивашко Поткорытов да Олешка Бортников от Ирбитцково крестьянина от Гаврилка Иванова на подворье к Богдашке Тюстину приходил ли или нет, тово мы не ведаем и слыхом не слыхали ж. А в ызбу к небу [так в тексте], Богдашке, он, Ивашко, и Олешка ходили ли, и ис потполья ево, Богдашкину, коробью вынесли ли или нет, и тое коробью розломали ли или нет — тово мы не ведаем. А ис коробьи он, Ивашко, с Олешкою полтретя рубли денег, да два полотенца шитых, да три креста серебряных, да пят персней женских серебряных грабежем выняли ли или нет, и тово мы не ведаем и не слыхали. Да в нынешнем во 151-м году декабря в 25 де[нь], пьючи брагу у Семейки Поткорытов[а], тот Ивашко Поткорытов ево, Богдашку, бил ли и бороду у него драл ли и печени оттоптал ли или (Обрыв текста)...

На л. 4-9об., 9 по склейкам фрагмент скрепы: делу Осип Несенцов закрепил своею рукою

В целом на л. 1об. — 9 об. по склейкам скрепа: К сему судному делу Осип Насенцов закрепил своею рукою

РГАДА. Ф. 1111. Оп. 2. Д. 736. Л. 4-9. Подлинник. [185]

№ 5

Запись о взятии судных пошлин с истца ирбитским приказчиком Василием Муравьевым

[1643 г., январь]

(Документ датирован исходя из предположения, что дело было завершено вскоре после прибытия в слободу Василия Муравьева, сменившего на должности слободского приказчика Осипа Несенцова не позднее 23 января 1643 г. (Архив Санкт-Петербургского института истории (СПбИИ) Ф. 28. Верхотурская воеводская изба. Д. 346. Л. 2-2об.))

По (Текст на л. 10 написан другим почерком) сему судному делу пошлины на исце на Богдашке Тюстине взял Василей Муравьев ¹⁸, и вины записаны во 151-м году.

РГАДА. Ф. 1111. Оп. 2. Д. 736. Л. 10. Подлинник.

Комментарии

1. В именной книге 1641 г. (опубликована в кн.: Ирбит и Ирбитский край: Очерки истории и культуры. Екатеринбург, 2006. С. 37-41) на л. 117об. значится Федька Павлов, призванный в 1638/1639 г. Совместно с Иваном Филипповым он должен был платить оброк с полудесятины государевой пашни после того, как закончится 6-летний льготный срок. В переписи января 1642 г. он записан сбежавшим, а вместо него оброк с четверти десятины государевой пашни платил его порутчик (и, вероятно, брат, живший с ним в одном дворе), истец разбираемого судебного дела — Богдан Павлов (РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 75. Л. 289-289об.). Своей запашки у него записано 5 десятин, что, согласно той же переписной книге, на тот момент было сравнительно небольшой запашкой (у многих крестьян она составляла несколько десятков десятин). Судя по данным описи потерь, понесенных крестьянами в результате башкирского набега 1663 г. (приводились как данные потерь, так и величина сохранившихся запасов), его запасы накануне набега также были несколько меньше средних по слободе: 5 овинов ржи, 3 овина овса и 10 овинов прочего хлеба (сохранившиеся и сгоревшие запасы сложены) (РГ АДА. Ф. 1111. Оп. 2. Д. 911. Л. 30). Таким образом, истец на момент возбуждения тяжбы появился в слободе сравнительно недавно (около трех лет назад) и вел сравнительно скромное хозяйство, которое оставалось таковым и спустя два десятилетия. Тем не менее, в абсолютном измерении Богдан был довольно состоятелен. Об этом говорит как список украденного, приведенный в челобитной, так и пересчет на зерно потерь 1663 г: только ржи 31,25-41,67 4,5-пудных четей, если считать, что в овине 300-400 снопов (Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности русского исторического процесса. 2-е изд., доп. М., 2006. С. 133), а в 120 снопах 2,5 казенне чети ржи (Книга выдельного хлеба 1652/1653 г. // РГАДА. Ф. 1111. Оп. 4. Д. 29. Л. 133об.). Кроме того, в приходно- расходной книге за тот же 1662/1663 г. значится: «на Федке Павлове... А Богдашко он же» (РГАДА. Ф. 1111. Оп. 4. Д. 56. Л. 12), т.е. Богдан — это второе, неофициальное имя данного крестьянина (которое, было калькой с данного при крещении греческого имени Федор. *** — Дар Бога), а первое имя, обычно используемое в официальных документах, — Федор.

2. Подкорытов Иван — сын первопоселенца Алексея Подкорытова, основателя деревни Подкорытовой (сама Ирбитская слобода основана в 1632 г.). В именной книге [186] 1640/41 г. Иван не значится. По всей видимости, он нес тягло вместе с записанным в ней братом Семеном (Семейкой), платившим оброк с десятины государевой пашни вместо умершего в 1640 г. отца (Ирбит и Ирбитский край. С. 37; РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 43. Л. 109). Братья Подкорытовы (был еще третий брат Демьян) вели крупное хозяйство и пахали, согласно переписи 1642 г., 53 десятины с третью (Там же. Кн. 75. Л. 282). Впоследствии Иван поверстался в беломестные казаки в основанной по соседству Белослудской слободе, а в 1653/54 г. был возвращен в ирбитские крестьяне (РГАДА. Ф. 1111. Оп. 1. Д. 47. Л. 34; Там же. Оп. 4. Д. 28. Л. 173; Там же. Д. 30. Л. 163-163об.).

3. Бортников Алексей — упоминается только в переписи 1642 г. как человек, с которого крестьяне Ларион и Дмитрий Микифоровы сняли оброк с полудесятины государевой пашни. Согласно именной книге 1640/41 г., на этот оброк они были поверстаны в 1638/39 г. (Ирбит и Ирбитский край. С. 39).

4. Михаил Федорович Романов (1596-1645) — царь с 1613.

5. Помочь (толока) — сложный по своей структуре обычай, в центре которого совместный неоплачиваемый труд крестьян для аккордного завершения какого-либо срочного этапа работ у отдельного хозяина (Громыко М. М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века. М., 1986. С. 33).

6. Полтретя — 2,5 рубля.

7. Голбец — род чулана между печью и полатями.

8. Видимо, имеется в виду крестьянин Иван Клюй, упоминающийся далее среди свидетелей.

9. Семейка — уменьшительное от «Семен».

10. Слово «середа» имеет много значений. Например: «подполатье, если полати висят над входом в кутью». По всей видимости, в данном случае речь идет о том, что Иван схватил истца за ноги, ударил головой в живот (середину корпуса), после чего потянул за ноги, повалил и начал топтать.

11. Слободчик — основатель слободы, исполнявший в течение первых лет административные обязанности.

12. Шипицын Иван Павлов сын — основатель Ирбитской слободы. Выходец из Перми Великой. В Верхотурском уезде с 1617/18 г. До основания Ирбитской слободы жил в Тагильской слободе. За год до описываемых в деле событий он утратил большую часть своих полномочий. Фактическое управление в слободе стал осуществлять назначаемый воеводой приказчик. Заработала мирская организация: крестьяне избрали первого мирского старосту. Однако, как видно из материалов данного дела, в отсутствие приказчика слободчику еще приходилось выступать в качестве представителя власти. Иван относился к «семьянистым» и «прожиточным» крестьянам, участвовал в волнениях 1644- 1645 гг., связанных с протестом крестьян против взимания с них «выдельного» хлеба за посевы, превышавшие установленную норму соотношения оброка и личной запашки. Умер не ранее 1653 г. и не позднее 1659 г. (Вершинин Е.В. Ирбитская слобода в XVII в. // Ирбитская ярмарка: Ирбитская слобода и Ирбитская ярмарка в ХУП-ХУШ веках: [Сб.]. Екатеринбург, 2003. С. 14-16; Коновалов Ю.В. Население Ирбитской слободы в первые годы ее существования (1632-1682) // Ирбит и Ирбитский край: Очерки истории и культуры. Екатеринбург, 2006. С. 15-17; РГАДА. Ф. 1111. Оп. 1. Д. 34. Л. 44).

13. Норицын Семен — выходец из Устюга Великого. Назначен в Ирбитскую слободу к письму «у всяких государевых дел» по памяти из Тобольска 2 декабря 1641 г. На первый год ему утверждалось жалованье 3 р., 5 четвертей ржи и овса. В дальнейшем он должен был служить с пашни (2,5 десятины в поле). Кроме того, по его челобитью на Верхотурье ему давалось в откуп таможенное и площадное письмо. Сумма откупа составила 2 рубля 20 копеек (РГАДА. Ф. 1111. Оп. 2. Д. 734. Л. 18).

14. Несенцов Осип — верхотурский сын боярский. В ноябре 1641 г. из Покровского монастыря бежала его родственница (сестра? жена? мать?) старица Феодора [187] Несенцова, а в декабре того же года побег из Ирбитской слободы совершил его сын Иван Несенцов (Архив СПбИИ. Ф. 28. Оп. 1. Д. 301. Сет. 2; Д. 313. Сет. 4-5; Д. 314. Сет. 3; Д. 320 Сет. 1) Осип Несенцов умер в 7152 (1643/1644) г. Его оклад составлял 7 р., и был наиболее распространенным среди Верхотурских детей боряских (РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 178. Л. 57об.).

15. Т. е. 40 копеек (алтын — 3 коп., деньга — 0,5 коп.).

16. Клеплет — клевещет.

17. Ез — частокол или плетень поперек всей реки, чтобы не дать рыбе вверх хода и выловить всю на месте.

18. Муравьев Василий Иванов сын — верхотурский сын боярский. Получал, несколько превосходящий средний, оклад 10 рублей. Проявил себя как один из наиболее активных приказчиков Ирбитской слободы. При нем обновлен острог, построена Богоявленская церковь, прибрано несколько десятков крестьянских семей, 16 беломестных казаков. Участвовал в размежевании земель Верхотурского и Туринского уездов. В 1645 г. был посажен в тюрьму воеводой М. Ф. Стрешневым. После смены воеводы, в 1646 г. подал жалобу на его действия, оправдался и в 1647 г. вновь стал приказчиком Ирбитской слободы. В 1648 г. его сменил на этом посту другой верхотурский сын боярский — Григорий Барыбин. Умер В. Муравьев не позднее 1659 г. (Вершинин Е.В. Указ. соч. С. 17-19).