СЕМЬЯ ГОСТЕЙ БУЛГАКОВЫХ

Сбор сведений источников о тех или иных лицах, в том числе и представителях торгово-промышленного класса, чья деятельность проходила в XVI-XVII вв., объективно является процессом длительным ввиду наличия огромного документального фонда, содержание которого остается практически неизвестным современным исследователям. Однако это не означает, что некоторые частные вопросы, относящиеся к истории отдельных семейств, не могут быть решены, пусть частично, не дожидаясь наступления эры полного знания. Это касается, прежде всего, создания представления о родственных связях известных уже персон, тем более, что без этого часто невозможно и определение фактов жизни конкретного человека. Одним из семейств, о личностном составе которого можно судить уже теперь, является фамилия Булгаковых, чьи представители были не просто торговыми людьми, но носили пожалованное им высокое звание гостя, то есть входили в тесный круг придворного купечества.

Первое достоверное известие об одном из Булгаковых находится в приходо-расходной книге казначея Соловецкого монастыря старца Архипа, содержащей записи с сентября 1577 г. по январь 1579 г.: «Юрье Степанов сын Пушников Устюга Великаго, сведенец, московской жилец, послал с Меншиком з Булгаковым пять рублев вкладу». ¹ Учитывая расположение записи в книге и сезонность поездок купцов в Беломорье, событие можно относить к лету 1578 г. Переселившийся по царскому повелению в Москву житель Устюга Великого, несомненно, именно в столице обратился к Булгакову с просьбой о доставке денег в монастырь. Следовательно, хотя бы в деловом отношении Меньшик в конце 1570-х годов был связан с Москвой. [42]

Такому выводу, на первый взгляд, противоречит другой соловецкий же по происхождению документ — монастырская вкладная книга 1600 г., в которой читаем: «С Вологды Евсей, прозвище Богдан, да брат его Илья, прозвище Меньшой, Семеновы дети Булгакова дали вкладом отлас золотной кружчатой венецейской за 40 рублев». ² Оказывается, что у Меньшого, носившего крестильное имя Илья, был старший брат Евсей, имевший домашнее прозвание Богдан, и оба они проживали в Вологде. Вологодским жителем считает Евсея и составитель приходной книги вологодской службы Соловецкого монастыря 1588 г., в которой записано «Вологжанин Богдан Семенов сын Булгаков дал на стол братьи 5 рублев». ³

Отчество и фамилия братьев Евсея и Ильи стали для Н. Б. Голиковой поводом считать их отцом дьяка Семена Тимофеевича Булгакова, принимая предположение С. Б. Веселовского о тождестве Семена и Сульменя Булгаковых. ⁴ О Семене известно, что он в 1582 г. был дьяком в Пскове, о Сульмене — что он в 1580/81 г. принимал участие в верстании новиков в Коломне, а в середине того же десятилетия был псковским дьяком, сын которого — Андрей — был помещиком в псковских пределах, владельцем сельца Поречья в Верхолинской губе. ⁵ Последнее обстоятельство позволяет усомниться в справедливости предположения Н. Б. Голиковой. Выглядело бы странным одного из сыновей определить в военную службу, ставшую основанием для наделения его поместьем, и предпочесть для двух других стезю торговцев.

Учитывая отыменную этимологию фамилии, весьма заманчивым выглядит возведение в ранг родоначальника одного из участников земского собора 1566 г. гостя Булгака Саванина, в череде носителей этого чина выступавшего последним из двенадцати. ⁶ Если это действительно старший из Булгаковых, то должно считать, что это семейство изначально, по меньшей мере, с 60-х годов XVI в., было связано с Москвой, будучи состоятельным и почтенным, то есть занимая видное положение в столичных торговых кругах. Евсей и Илья, в свою очередь, достойно продолжали дело родителя, заодно усвоив его прозвище в качестве фамилии. [43]

Однако такое суждение как будто находит опровержение в указании соловецкой вкладной книги на Вологду как место обитания Евсея и Ильи, хотя, будучи сыновьями гостя, в крещении поименованного Семеном, они должны были бы проживать в Москве. Возникает вопрос о возможности усматривать в деятеле собора 1566 г. Булгаке Саванине отца обоих братьев. Неясным кажется и смысл прозвания Ильи «Меньшой»: был ли он меньшим из братьев вообще или среди братьев был еще один Илья, старший относительно Меньшого.

Обнаружившееся противоречие между сведениями приходной книги 1578 г. и двух других соловецких документов в указании места жительства Булгаковых может разрешаться по-разному. Допустимо полагать, что соловецкие старцы посчитали москвичей, владевших недвижимостью в Вологде, местными жителями, отразив свое мнение в очередной приходной и вкладной книгах. Не исключено, что в какой-то момент Булгаковы действительно переехали из столицы, что вовсе не означало полного разрыва связей с Москвой. Ясно, что это могло произойти между 1578 и 1588 годами. Отсюда опять-таки заманчивым выглядит возможность соотносить переезд Евсея и Ильи с московскими событиями 1586 г., когда после московского возмущения против Бориса Годунова были отправлены в ссылку многие его участники и в том числе торговые москвичи: «А гостей московских Федора Нагая да с ним шти человек казнил на Москве, на Пожаре главы им отсекоша, а иных многих по городом розосла по тюрмам и на житье». ⁷ Сообщение Нового летописца слишком кратко, чтобы судить о судьбе торговых людей, высланных из стольного града. Более подробно повествование в «Сказании и повести еже содеяся»: «И на Москве много казниша гостей и торговых людей и смертию умориша семь человек, а многих царских дворян и служивых людей, и приказных, и гостей, и торговых людей, православных христиан, разослаша в Поморские городы и в Сибирь, и на Вологду, и на Терек в темницы и в пустыя места». ⁸ Оказывается, что ссыльных отправляли преимущественно в «студеные края», включая Вологду. Несколько ранее высказано было предположение, что одним из участников событий в Москве являлся оказавшийся в ссылке в Березове торговый человек гостиной сотни Петр, возможно, в дальнейшем по месту нахождения усвоивший и передавший сыновьям фамилию [44] «Березовский». ⁹ Может быть, в ком-то из Булгаковых также следует видеть «подельника» Федора Нагая. В таком случае, переезд Булгаковых в Вологду оказывается достаточно мотивированным, чем и разрешается внешнее противоречие в указаниях источников на место их жительства в 70-х — 80-х годах.

Осенью 1584 г. старцы вологодской хозяйственной службы Соловецкого монастыря отметили продажу 2038 пудов соли некоему Богдану Булдакову, а несколько ранее — еще тысячи пудов Богдану, названному вологжанином. ¹⁰ Принимая во внимание, что в дальнейшем Булгаковы в некоторых документах выступают как Булдаковы, ¹¹ в первом из Богданов следует усматривать именно Евсея Семеновича, хотя нельзя полностью исключить, что и вторая запись относится к нему же. В противном случае идентификация двух вологодских Богданов была бы затруднительна.

Среди расходных записей все той же вологодской службы есть известие о выплате в Вологде старцами Кирьяком и Селиверстом Богдану и Меньшому Булгаковым 200 рублей, занятых у тех же лиц старцем Архипом в Москве. ¹² Это не единственный пример обращения пребывавших в столице соловецких старцев к денежной помощи со стороны Булгаковых. Через некоторое время тот же Архип снова занял такую же сумму, а в расходной книге вологодской службы под 7098 г. старцы Кирьяк и Флавиан сделали запись: «Да старец Архип взял на Москве у Богдана да у Меншого у Булгаковых на монастырской обиход 200 рублев денег. И мы те денги на Вологде заплатили племяннику их Ивану». ¹³ Это сообщение подтверждает мнение, что переезд в Вологду для братьев Булгаковых не означал разрыва связей с Москвой. Одновременно в ней упоминается еще один член семейства — Иван, приходившийся Евсею и Илье племянником. Вероятно, именно он фигурирует в книге соляной продажи осенью 1589 г. как купивший более 2233 пудов Иван Булдаков. ¹⁴ Особенности употребления слова «племянник» в XVI в. не позволяют однозначно утверждать, [45] что Иван был сыном какого-то третьего из братьев Семеновичей, но оказанное ему доверие в отношении крупной денежной суммы, во-первых, намекает именно на это, а во-вторых, заставляет видеть в нем вполне взрослого по тому времени человека, который к тому же и сам осуществлял торговые сделки с солидными партиями соли, платя единовременно более 245 рублей. Его возраст заставляет думать, что, если он и приходился внуком Семену, отцу Евсея и Ильи, то был сыном старшего из братьев, успев занять достойное место в обществе своих вполне дееспособных, а значит — нестарых, дядей.

Сами Евсей и Илья, по-видимому, промышляли торговым делом весьма успешно и в 90-х годах входили в элиту придворного купечества. Об этом свидетельствует тот факт, что оба они оставили автографы на столь серьезном официальном документе, каковым была грамота собора 1598 г. об избрании царем Бориса Годунова, где оба Булгаковых названы в числе гостей. ¹⁵ Служебная карьера младшего из них подвигалась и в дальнейшем. При Борисе Годунове, вероятно, ближе к концу его царствования, Илья стал дьяком Казенного двора ¹⁶ и в документе 31 января 1605 г. упоминается выше своего сотоварища из семьи таких же гостей Матвея Коробейникова. ¹⁷ На свадьбе Лжедмитрия I ему было велено носить «золотые и денги» для осыпания ими новобрачных. ¹⁸ Скорее всего, Богдан-Евсей к этому времени уже отошел от дел или даже умер. На дьячьей службе Илья состоял [46] до января 1611 г., когда на смену ему и Коробейникову пришли Иван Юрьев и Кирилл Созонов. ¹⁹

Исполняя некое множество царских поручений и обязанные хотя бы иногда появляться при дворе на различного рода приемах, Евсей и Илья не отказались от своей совместной недвижимости в Вологде. Дом семьи Булгаковых в 1609 г. упоминается Исааком Массой как место пребывания прибывшего на воеводство Федора Нащокина. ²⁰ Примечательно, что во время восстания горожан, арестовавших и казнивших сторонников самозванца, недвижимость Булгаковых не пострадала. Видимо, вологжане не считали их своими врагами и откровенными сторонниками поляков и Лжедмитрия.

Это дворовладение будет сохраняться у них и в последующие десятилетия. В апреле 1628 г. на берегу Вологды вниз от Золотухи рядом с двором Юдиных отмечено: «Московских же гостей Меньшово да Семена да Бахтеяра Булгаковых, а исстари на том месте была церковь Святых апостол Петра и Павла и стояли церковниковы дворы. И блаженные памяти государь царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии, как учал было на Вологде город каменной делати, и та церковь перенесена в Новинки, а то церковное и церковников места очищены были для городовых запасов. А те дворы стоят на том месте лет с тритцать и больши. А ныне перед теми дворами на берегу лежит извисть». ²¹ Почти так же, но несколько пространнее о дворе читается в писцовой книге Вологды 20-х годов XVII в.: «От речки Золотухи по берегу, вниз реки Вологды. ... Д. московских гостей Меньшого да Семена да Бахтеяра Булгаковых в дл. 56 саж., попер. 30 с., а преж тово на том месте была церковь св. апостол Петра и Павла и стояли поповские и церковников дворы, и блаженные памяти государь царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии как учал было на Вологде город каменной делати и та церковь в те поры перенесена в Новинки, а то церковное место и церковников дворы очищены были для городовых каменных запасов, а Булгаковых двор на том месте стоит лет с 30 и больши, а государевых грамот и данных никаких крепостей на тот двор не положили, живут их же прикащики, а ныне перед Юдиных и перед Булгаковых дворами на берегу лежит государева известь, что вожена была для городового каменново дела». ²² Писцы не указали точного времени существования [47] булгаковского двора. Кто-то сообщил им, что он стоял уже тридцать или даже более лет, что для них было достаточно в качестве обоснования давности владения. Очевидно, это именно тот двор, благодаря которому в соловецкой документации 80-х годов XVI столетия Булгаковы именовались вологжанами. Однако такое совпадение дает еще один повод думать, что Булгаковы поселились в Вологде после московского возмущения 1586 г.

Писцовая книга указывает на совместное владение двором трех членов семьи, всех состоявших в чине гостя — Ильи-Меньшого, Семена и Бахтеяра. Следовательно, смещенный со службы на Казенном дворе и лишенный дьяческого чина, Илья Булгаков вернулся в прежнее состояние и вновь стал пользоваться чином гостя, что не вызывало каких-либо нареканий, то есть почиталось законным и справедливым.

Последний же из названных десятилетием ранее составления писцовой книги исполнял казенные поручения, фигурируя в документах с тем же званием. В своей отписке в октябре 1613 г. архангельский воевода Никита Пушкин и Григорий Окинфиев писали, что, получив предписание о закупке у иноземцев узорочных товаров для казенных нужд, они «таможенной голове Томилу Тороканову и гостем и торговым людем Василью Юдину, Бахтеяру да Рудельфу Булгаковым, Михаилу Смывалову, Григорью Цыбину, ярославцу Григорью Никитникову и иных городов торговым людем велели из тех товаров выбрати и оценити лутчее...». ²³ Данный фрагмент документа упоминает еще одного из семьи Булгаковых — Рудельфа. В приложенной к отписке росписи товаров также перечислены оценщики, из которых трое — В. Юдин, Б. Булгаков и М. Смывалов — названы гостями, а остальные — торговыми людьми. ²⁴ Н. Б. Голикова, не приводя аргументов, отнесла Рудельфа к числу людей гостиной сотни. ²⁵ И хотя в названных документах его причастность к сотне не указывается, мнение Н. Б. Голиковой верно, поскольку принадлежность к семье гостя, коим был Бахтеяр, автоматически делала жившего с ним вместе сына одним из людей гостиной сотни.

Согласно приходной книге Разрядного приказа, 6 марта 1615 г. «гостю Бохтеяру Булгакову на наем извощиком, которые нанялись под государевы хлебные запасы на торопецких и на невельских ратных людей, а вести им те хлебные запасы да Торопца, на 50 подвод 250 р. дано, по 5 р. на подводу. Гость Бахтеяр Булгаков деньги взял, [48] руку приложил». ²⁶ Учитывая ситуацию 1615 г., можно считать, что в Бахтеяре видели человека, способного успешно выполнить ответственное задание по снабжению войск продовольствием. Видимо, тогда все обошлось благополучно, но удача сопутствовала младшему Булгакову не всегда. В приходной книге Разряда 7125 г. читаем: «У гостя у Бахтеяра Булгакова вычетных денег, что велено ему вычести у извощиков, которые повезли было государеву рожь в Торопец, и та рожь за полою водою стала в Погорелом городищи, и тое рожь по государеву указу велено ис Погорелова отвести в Дорогобуж, а денег из найму велено вычести по рублю у подводы, и тое рожь повезли на 20 подводах, а по памяти за Бахтеровою рукою тех денег вычтено у 15 подвод по рублю у подводы и даны те деньги извощиком к прежнему в прибавку, которые повезли государеву соль на Невль, на 15 подвод по рублю на подводу, а донять вычетных денег 5 р. взять тотчас. Июня в 2 день те деньги на госте на Бахтеяре Булгакове 5 р. взято сполна». ²⁷

В промежутке между двумя поручениями обеспечить транспорты с продовольствием Бахтеяр привлекался и к другим службам. 15 июля 1616 г. в связи с опасностью набега крымчаков и нагаев были назначены руководители участков обороны Белого города. К Арбатским воротам были определены Максим Иванович Радилов, Никита Веснин сын Головин, дьяк Павел Матюшкин, гость Бахтеяр Булгаков и подьячие Иван Максимов и Федор Иванов. ²⁸

Труды Бахтеяра по снабжению русских войск у Торопца и Дорогобужа имели место весной 1617 г., а 2 июня произошел полный расчет с ним доимкой казенных денег. В конце же июня несколько гостей, и среди них не названный по имени Булгаков, были привлечены в качестве консультантов на переговорах с английским послом Джоном Мерриком. ²⁹ Учитывая хронологию событий, в безымянном госте вполне можно видеть Бахтеяра, хотя утверждать это пока достаточных оснований нет. ³⁰ С равным успехом советником правительства можно считать Илью или Семена, степень родства которых между собой и с Бахтеяром пока не установлена. [49]

В последнем немалую помощь может оказать строельная книга 1657 г., сохранившая описание московских владений Булгаковых, в частности, Воскресенской церкви на Варварском крестце, названной строением этой семьи. ³¹ В строельной книге использованы материалы писцовых книг 1638/39 г., согласно которым близ церкви стоял «двор гостиные сотни торгового человека Рудельфа Бахтеярова». ³² Здесь же приводится выписка из записных книг 1649/50 г., из которой следует, что в этом году Исаак Немиров продал думному дьяку Семену Заборовскому двор своего тестя Рудельфа Бахтеярова. Семен Заборовский к тому времени уже купил находившийся в межах с бывшим двором Рудельфа двор Григория Булгакова.

Историю церкви и находившегося рядом с нею дворовладения рассказал окольничий Борис Иванович Пушкин. По его словам, церковь построил Меньшой Булгаков, на дворе которого стояла каменная палата, хозяин-строитель коей ему не был известен. Прихожанином же церкви был только сам Меньшой, а места при ней было так мало, что нельзя было даже хоронить умерших.

Дьяк Семен Чашников, помнивший о ситуации с 1630 г., добавил, что на этом дворе жил и сын Меньшого Рудельф, который вместе с отцом был прихожанином Воскресенья. Гость Василий Григорьевич Шорин поведал, будто слышал от своего отца, что строителем церкви был отец Рудельфа Меньшой Булгаков.

Люди гостиной сотни Федор Козыкин, Федор и Алексей Остафьевы дополнили сказанное другими сообщением о погребениях у церкви родственников Булгаковых, которых хоронили Бахтеяр и Рудельф, будто бы последние в роду.

Все сказанное современниками Булгаковых создает впечатление, что хозяином двора был Меньшой Булгаков, выстроивший церковь Воскресения, а последними жильцами — Бахтеяр и Рудельф, приходившийся Меньшому сыном.

Н. Б. Голикова по-своему интерпретировала сведения строельной книги. В ее восприятии слов Остафьевых, «братья рассказали, что церковь построена Меньшим Семеновичем Булгаковым на дворовой земле и стала его домовой церковью. Около нее были похоронены и сам Меньшой, и гость Бахтеяр Булгаков, и сын Меньшого гостиной сотни Рудельф Булгаков». ³³ Однако такая трактовка текста вызывает сомнения, поскольку оставляет неясными некоторые вопросы. Во-первых, [50] почему двор оказался в совместном владении Меньшого Семеновича и Бахтеяра, коль первоначально принадлежал лишь первому из них. Во-вторых, почему в Меньшом нужно непременно видеть одного из братьев Семеновичей, то есть Илью, хотя в тексте строельной книги нет никаких указаний на отчество строителя Воскресения, тогда как Рудельф именуется попеременно то сыном Бахтеяра, то сыном Меньшого.

И другой источник — сохранившаяся в изложении поручная запись по торговому человеку Богдану Левашову — также считает Рудельфа сыном Меньшого. Среди поручителей в ней названы гость Бахтеяр Богданов сын Булгаков и «Рудельф Меньшово сын Булгаков гостиной сотни торговой человек». ³⁴ Взятые в совокупности тексты показывают, что отца Рудельфа звали Бахтеяр Меньшой, то есть он имел то же прозвание, что и Илья Семенович. В таком случае находит объяснение то обстоятельство, что в таможенной книге Тотьмы 1627/28 г. у Меньшого и Рудельфа Булгаковых отмечается один и тот же приказчик. 28 октября в город приехали «вологжанин Третьяк Пахотин, Рудельфа Булдакова прикащик Яков Курица, всех 5 человек, платили по 2 алтына, всего 10 алтын», а 22 апреля мимо города «плыл трема дощаники Меньшово Булдакова прикащик Яков Курица, в мере дощаник 19 сажен без чети, другой 18 сажен 3 чети, третей 18 сажен 3 чети, платил по 5 алтын по 2 деньги, гостиново 2 алтына, с 3-х носников 6 алтын да с 3-х кормщиков 6 алтын, с ярыжных с 46 человек по 5 денег с человека, всего 10 рублей 19 алтын». ³⁵ Приказчик представлялся работником то отца, то сына, и это не имело существенного значения ни для него самого, ни для таможенных целовальников.

Ни одно из названных имен — Бахтеяр и Меньшой — не было усвоенным этим Булгаковым при крещении. В синодике Николо-Коряжемского монастыря монастыря записан род «Феодосия, по реклому Бахтеяра, Евсивьева сына Булгакова». ³⁶ Следовательно, полным именованием отца Рудельфа было Феодосий-Бахтеяр-Меньшой.

Рудельф был не единственным сыном Бахтеяра. 30 августа 1640 г. находившийся в Москве Бахтеяр извещал келаря Спасо-Прилуцкого монастыря Левкия о смерти 20 мая того же года в Тотьме своего сына Ивана. ³⁷ Следовательно, у Рудельфа был брат, возможно, старший, [51] хотя возрастное соотношение между ними определяется весьма предположительно. Не исключено, что он занимался промыслом в Тотьме, где в 1639 г. льготами по уплате пошлин за выварку соли в тотемских варницах пользовался «москвитин» Иван Булгаков. ³⁸

Необходимо обратить внимание на то, что в вологодской писцовой книге владельцами двора названы три члена семьи — Меньшой, Семен и Бахтеяр. Последнего из них Григорий Дементьевич Булгаков весной 1645 г. звал «дядюшкой Бахтеяром Евсевьевичем», ³⁹ то есть Бахтеяр был сыном Евсея-Богдана, брата Ильи-Меньшого. Следовательно, в 1628 г. вологодским двором совместно владели дядя (Илья Меньшой) и племянник (Бахтеяр Евсеич). Поскольку же Бахтеяра тоже звали Меньшим, то необходимо предполагать у него наличие старшего брата, коего и следует видеть в названном после дяди Ильи и перед Бахтеяром Семене.

Таким образом, родство перечисленных выше Булгаковых представляется следующим образом. У Семена Булгака Саванина было три сына, старший из которых, не известный по имени, имел сына Ивана. Младшими сыновьями Семена были Евсей Богдан и Илья Меньшой, получивший прозвище как самый младший из братьев. Внук Семена Иван, видимо, в Вологде жил отдельно от своих дядьев, что кажется вполне нормальным, если предполагать отделение Семеном старшему сыну собственного хозяйства, тогда как младшие продолжали жить при отце и унаследовали в конце концов его двор.

У Евсея-Богдана было два сына — Семен, явно названный в честь деда, и Феодосий Бахтеяр Меньшой, как младший получивший прозвище, аналогичное тому, что носил его дядя Илья. Бахтеяр также имел двух сыновей, один из которых — Иван — практически неизвестен, тогда как второй — Рудельф — часто упоминается вместе с отцом, хотя сам был заметной фигурой среди служилого купечества. ⁴⁰ [52] У Бахтеяра был внук Олферий Рудельфович, упомянутый в челобитной тяглеца гостиной сотни Алексея Баева 20 мая 1649 г. и умерший незадолго до подачи этого прошения. В том же документе фигурирует и, видимо, старшая сестра Олферия, к тому времени уже выданная замуж за Исаака Немирова, если верить свидетельству Алексея Баева, «з большим приданым, приданово дано, государь, за нею по записи с тысячю рублев и больши». ⁴¹

Изложенные данные можно представить в виде схемы:

1. Родословная схема Булгаковых (от Семена Саванина до детей Рудельфа)

Московская строельная книга 1657 г. содержит сведения, позволяющие считать, что в межах с двором Меньшого Бахтеяра и Рудельфа Булгаковых около церкви Воскресения находился купленный думным дьяком Семеном Заборовским двор Григория Булгакова. ⁴² Некоторые [53] сведения об этом дворе содержатся в переписке корреспондентов властей Спасо-Прилуцкого монастыря. Так, черный поп Иона Опраксин из Москвы весной 1645 г. писал келарю Спасо-Прилуцкого монастыря Левкее: «Да присылал по меня Григорей Дементьев сын Булгаков, и яз к нему ходил, и Григорей мне стал говорить, что де мне келарь вам говорил и сторонами мне велел говорить, чтобы яз ему место продал и мне в те поры продать не похотел, а ныне де яз двор свой продам, потому что де меня дядюшка Бахтеяр Евсевьевич хочет мне перепустить усолье на Тотме, и мне нынечи одноконешно продать, хто выищетцо откуды купец, и мне хочется болши, чтобы ко всемилостивому Спасу то мое место перепустить, потому что то мое место стало в сумежье». ⁴³ В мае ответа из монастыря не последовало, а стряпчий Матвей Беседный сообщал, что двор у Григория «в крепостях» у Рудельфа Булгакова. ⁴⁴ Позднее владение на Земском дворе было оценено в 240 рублей. ⁴⁵ Оказывается, что смежный с Бахтеяровым двором участок принадлежал Григорию Дементьевичу Булгакову, но в 1645 г. находился в закладе у Рудельфа Бахтеяровича.

По другим источникам известен гость Дементий Булгаков. Еще в 1610-1611 годах он вместе с другими гостями и в таком же чине проводит оценку выданной из казны «рухляди». ⁴⁶ 15 июля 1616 г. он назначен к обороне Тверских ворот столичного Белого города. ⁴⁷ В начале 1614 г. Дементий просил и получил взаймы из казны вологодского архиепископа Нектария 10 рублей с намерением отдать их самому владыке в Москве, при этом в столицу отправился сын заемщика Василий. ⁴⁸ Другим сыном Дементия был названный ранее Григорий.

Судя по хронологии упоминаний в чине гостя, Дементий принадлежал к тому же поколению семьи Булгаковых, что и сыновья Богдана-Евсея [54] Семен и Бахтеяр-Меньшой, почему Дементия нельзя считать сыном Семена Евсеича. То, что его двор и двор Бахтеяра около церкви Воскресения в Москве граничили друг с другом, говорит в пользу вывода о принадлежности некогда обоих владений единому комплексу. Перечисленные условия требуют признать этот комплекс совместной собственностью братьев Богдана-Евсея и Ильи-Меньшого, после смерти которых он был разделен их детьми. В таком случае Дементия следует считать сыном Ильи-Меньшого.

Известен еще один носитель фамилии Булгаковых, причисленный к придворному служилому купечеству. В 1618/19 г. кабацким головой в Нижнем Новгороде был Кирилл Булгаков. ⁴⁹ Никифор Порывкин в 1622 г. в своей челобитной утверждал, что в непродолжительное время Кириллу удалось стремительно разбогатеть, пользуясь служебным положением чиновника на московском денежном дворе. ⁵⁰

Учитывая хронологию упоминаний в качестве должностного лица, можно считать Кирилла представителем того же поколения семьи, что и Дементий, хотя гостем он, видимо, стал позднее. По крайней мере, первое из известных упоминаний его с этим чином относится к 18 января 1620 г., когда он был призван в сообществе своих коллег консультировать правительственных переговорщиков с английским послом по вопросу о возможности пропуска английских купцов в Персию. ⁵¹ В 1629 г. он ведал таможенными сборами у пристани в Архангельске. ⁵²

Поскольку он, как и Дементий, не значился среди совладельцев вологодского двора Булгаковых, его тоже можно считать сыном Ильи-Меньшого, не пережившим своего родного брата и не составившим племяннику Григорию Дементьевичу компанию в обладании двором у церкви Воскресения.

Данный вывод, в свою очередь, отвечает на вопрос о причине отсутствия имен Дементия и Кирилла в перечне владельцев вологодского двора Булгаковых. Вместо них в писцовой книге назван их отец, что делало излишним упоминание детей. Зато смерть Евсея привела к необходимости записать владельцами двора его сыновей Семена и Бахтеяра.

Время смерти одного из сыновей Дементия Ильича — Григория — неизвестно. Второй из сыновей Дементия Ильича — Василий — был [55] женат на дочери богатейшего гостя Григория Леонтьевича Никитникова и стал отцом еще одного из Булгаковых — Григория, может быть, получившего имя в честь дяди — Григория Дементьевича — или деда — Григория Никитникова. Григорий Леонтьевич в своем завещании уделил этому внуку треть своего состояния, тогда как оставшиеся две трети должны были отойти другому внуку — Борису Андреевичу Никитникову. По условиям завещания оба они должны были вести нераздельное хозяйство, первый же заговоривший о разделе терял права на унаследованное имущество. ⁵³ Григория Васильевича Булгакова смерть деда, случившаяся между 23 сентября и 5 октября 1651 г., ⁵⁴ застала на царской службе в Архангельске и Холмогорах, где он в 1650/51 г. исполнял обязанности таможенного и кабацкого головы. Узнав о печальном событии, Григорий 5 октября составил прошение об отпуске его в Москву, каковое спустя два дня было удовлетворено. ⁵⁵

Внук не надолго пережил деда. В делах Тайного приказа хранилась жалованная грамота царя Алексея Михайловича патриарху Никону «на две вкладные соляные варницы в Усольском уезде на речке на Зырянке, что дали вкладу гостиные сотни Борисовская жена Микитникова вдова Февронья Иванова дочь да гостиные ж сотни Григорьевская жена Булгакова вдова Анна Ефимьева дочь с сыном, 163-го августа в — день». ⁵⁶ Григорию не удалось уберечься от грозной болезни, косившей в этом году московское население, как не пришлось избежать той же участи и его двоюродному брату Борису Андреевичу Никитникову. Вдовы 10 мая 1655 г. сделали совместный вклад в основанный патриархом Никоном Иверский монастырь, оформив свое деяние документом, текст которого воспроизведен в августе же 1655 г. в царской грамоте, сохранившейся в подлиннике. Во вкладной было записано: «... Гостиные сотни Борисовская жена Микитникова Феврония, Иванова дочь, да гостиныя ж сотни Григорьевская жена Булгакова Анна Ефимова с сыном своим Иваном Григорьевым сыном Булгакова по своему обещанию дали есмя в дом Пречистые богородицы честнаго и славнаго ея Одигитрия чюдотворныя иконы [56] Иверския и святых чюдотворцов Филиппа и Иякова, что состроена по обещанию великого государя святейшего Никона патриарха Московского и всеа Великия и Малыя Росии в Новгородцком уезде на Святе озере, свои соляные две варницы в Усольском уезде на речке Зырянке, что построены в усолье деда их, гостя Григорья Никитникова, и мужей их Бориса и Григорья, а ево, Иванова, прадеда и отца и дяди, вкладу по деде своем и по мужьях своих и по себе и по родителех своих в вечное поминание вовеки неподвижно». ⁵⁷ Составитель текста вкладной грамоты допустил ошибку в указании имени вдовы Бориса Никитникова, которую на самом деле звали Евдокией. ⁵⁸ Погрешность была воспроизведена в последующих вторичных документах. ⁵⁹

Анна Ефимьевна Булгакова была активной защитницей промыслов умершего мужа, которые должны были достаться их малолетнему сыну. Среди бумаг того же Тайного приказа хранилось разбиравшееся в Московском судном приказе «дело боярина Ивана Андреевича Милославского со вдовою Анною Григорьевою женою Булгакова в беглом ево крестьянине Галицкого уезду деревни Подозерки в Грише Гусеве, и в пожилых летех и в бесчестье ево боярском, и под тем делом приговор за рукою дьяка Исая Дубинина». ⁶⁰ К сожалению, документ остался не датирован. Исаия Нефедьев Дубинин служил в Московском судном приказе в 1647/48-1649/50 и 1658/59-1661/62 годах. ⁶¹ Очевидно, дело Булгаковой следует относить ко второму периоду.

Оба главных наследника Г. Л. Никитникова пали жертвами эпидемии 1654 г., следствием чего, по мнению Н. Б. Голиковой, стало превращение огромного наследия в выморочное, подлежащее отчуждению в пользу казны. ⁶² Однако это недоразумение, поскольку наследником обоих внуков Г. Л. Никитникова, на что указывала еще Е. С. Овчинникова, стал упомянутый выше Иван Григорьевич Булгаков. ⁶³ Именно ему принадлежал синодик церкви Троицы в Никитниках, [57] о чем свидетельствует владельческая запись на рукописи. ⁶⁴ Правда, это было позднее, а еще в 1657 г. двором Г. Л. Никитникова владела вдова его внука Бориса Андреевича Авдотья. ⁶⁵ Лишь после смерти Ивана Григорьевича, уже в 70-х годах, все наследие Никитниковых и Булгаковых было отписано в казну.

Таким образом, с разной степенью достоверности удается реконструировать схему родственных связей в семье Булгаковых на пространстве шести поколений и в хронологических рамках целого столетия с середины XVI в. до третьей четверти века «бунташного». Несколько ее членов входили в ограниченный круг придворного купечества, имея высший для этой категории служилых людей чин гостя. Один из них оказался в руководстве Казенного приказа, куда подбирались, как правило, опытные в коммерческих и финансовых делах люди. Выступая большей частью на привычных для торговых людей административных должностях таможенных и кабацких голов, Булгаковы успевали заниматься собственным делом, не растрачивая, а, напротив, наращивая капиталы, в том числе и выгодными женитьбами, как то было при заключении альянса с внучкой Г. Л. Никитникова. Устойчивая в социальном и материальном отношениях стабильность сопутствовала Булгаковым долгие годы, и ее окончание связано лишь с пресечением самого рода московских гостей, оказавшихся бессильными перед природой.

2. Родословная схема Булгаковых

7. ПСРЛ. Т. 14. Ч. 1. СПб., 1910. С. 37. Псковская летопись упоминает о казни «гостя большаго московскаго Голуба», называя имя еще одного активного участника восстания (Псковские летописи. Вып. 2. М., 1955. С. 264). О восстании и роли в нем гостей см.: Зимин А. А. В канун грозных потрясений. Предпосылки первой крестьянской войны в России. М., 1986. С. 134-139.

8. ЧОИДР. 1847. Кн. 9. Отд. 2. С. 2.

9. Кулакова И. П. «Москвичи торговые люди» конца XVI — начала XVII в. // Торговля и предпринимательство в феодальной России. М., 1994. С. 88. Примеч. 11; Перхавко В. Б. Первые купцы российские. М., 2004. С. 231; Кистерев С. Н. К изданию научного наследия Н. Б. Голиковой // ОФР. Вып. 17. М.; СПб., 2013. С. 406-407.

10. Приходо-расходные книги Соловецкого монастыря. 1571-1600 гг. С. 486.

11. Так, например, Илья Меньшой Булгаков в английском сочинении 1605 г. назван «Меньшим Булдаковым» (Болдаков И. М. Сэра Томаса Смита путешествие и пребывание в России. СПб., 1893. С. 50).

12. Приходо-расходные книги Соловецкого монастыря. 1571-1600 гг. С. 515.

13. Там же. С. 523.

14. Там же. С. 509.

15. Привилегированное купечество России во второй половине XVI — первой четверти XVIII в. Т. 1. М., 2004. С. 19.

16. Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV-XVII вв. С. 71. Н. В. Рыбалко приводит дату первого упоминания М. Булгакова — 5 января 1603 г. (Рыбалко Н. В. Российская приказная бюрократия в Смутное время начала XVII века. М., 2011. С. 30). В документе, который все-таки датируется 5 января 1604 (7112) г. Меньшой называется Булдаковым (Смутное время Московского государства (1603-1613 гг.). Вып. 1. М., 1918. С. 12). С. К. Богоявленский, ссылаясь на тот же документ, почему-то отодвигал дьячество М. Булгакова к 1 сентября 1603 г. (Богоявленский С. К. Московский приказный аппарат и делопроизводство XVI-XVII веков. М., 2006. С. 83. Эта же дата, как начало работы М. Булгакова в Казенном приказе, приводится и в новейшем справочнике (Лисейцев Д. В., Рогожин Н. М., Эскин Ю. М. Приказы Московского государства XVI-XVII вв. Словарь-справочник. М.; СПб., 2015. С. 83). Меньшому Булдакову как дьяку Казенного приказа адресовано и данное 1 сентября 1604 г. распоряжение о закупке заморских товаров (РГАДА. Ф. 35. Сношения России с Англией. Оп. 1. 1604 г. Д. 41. Л. 47). Видимо, наиболее раннее упоминание относится к 23 января 1603 г. В этот день иноземец записал в своем дневнике: «Царь прислал к нам на подворье одного из своих бояр и одного дьяка — по имени Меньшово Семенова и Андрея Иванова, они привезли нам царские поминки» (Щербачев Ю. Н. Путешествие его княжеской светлости герцога Ганса Шлезвиг-Голштинского в Россию 1602 г. // ЧОИДР. 1911. Кн. 3. С. 57).

17. АМГ. Т. 1. СПб., 1890. С. 77. № 42.

18. СГГД. Ч. 2. М., 1819. С. 293. № 138.

19. АИ. Т. 2. СПб., 1841. С. 372. № 314. Составители новейшего справочника приводят дату 25 февраля 1611 г. (Лисейцев Д. В., Рогожин Н. М., Эскин Ю. М. Приказы Московского государства XVI-XVII вв. С. 83).

20. Масса Исаак. Краткое известие о Московии в начале XVII в. М., 1937. С. 177; О начале войн и смут в Московии. М., 1997. С. 148.

21. Архив СПбИИ РАН. Ф. 117. Колл. П. И. Савваитова. Оп. 1. № 88. Л. 14.

22. Источники истории города Вологды и Вологодской губернии. Вологда, 1904. С. 118.

23. Сборник князя Хилкова. СПб., 1979. С. 179. № 65.

24. Там же. С. 181-182. № 65.

25. Голикова Н. Б. Привилегированное купечество в структуре русского общества в XVI — первой четверти XVIII в. Из научного наследия. М.; СПб., 2012. С. 237.

26. РИБ. Т. 28. М., 1912. С. 321.

27. Там же. С. 511-512.

28. Книги разрядные по официальным оных спискам. Т. 1. СПб., 1853. С. 202; Дворцовые разряды. Т. 1. СПб., 1850. С. 232-233.

29. См.: Кистерев С. Н. Потребности национальной экономики в представлениях русского купечества начала XVII в. // ОФР. Вып. 14. М.; СПб., 2010. С. 352-389.

30. По сведениям Н. Б. Голиковой, в это время в число гостей входили Дементий и Бахтеяр Булгаковы (Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации России... Т. 1. С. 87).

31. Забелин И. Е. Материалы для истории, археологии и статистики города Москвы. Ч. 2. М., 1891. С. 25-27.

32. Н. Б. Голикова, без указания источника, приводит крестильное имя Рудельфа — Никита (Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации России... Т. 1. С. 10).

33. Там же. С. 131-132.

34. РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 17. Безгласные столбцы. Стб. 60. Л. 1.

35. РГАДА. Ф. 137. Боярские и городовые книги. Оп. 1. Тотьма. № 4. Л. 44 об., 168-168 об.

36. РНБ. Q.IV.351. Л. 81-82 об.

37. Старая Вологда. XII — начало XX в. Сборник документов и материалов. Вологда, 2004. С. 164-165. № 186. У Н. Б. Голиковой противоречиво указываются периоды упоминаний об Иване Бахтеяровиче как человеке гостиной сотни то как 1630-1659, то как 1631-1647 годы (Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации России... Т. 1. С. 249, 281).

Как крепко связанный в деловом отношении с Вологдой, совладелец недвижимости в этом городе, Бахтеяр издавна состоял в добрых отношениях со спасскими старцами. Например, еще 15 марта 1622 г. в Спасо-Прилуцком монастыре получили из Москвы письмо с сообщением о вкладе в монастырь Бахтеяром Булгаковым корабельных снастей (Суворов И. Н. Описание собрания свитков, находящихся в Вологодском епархиальном древлехранилище. Вып. 2. Вологда, 1900. С. 32. № 294).

38. РГАДА. Ф. 141. Приказные дела старых лет. 1639 г. № 45. Ч. 1. Л. 130.

39. Суворов И. Н. Описание собрания свитков, находящихся в Вологодском епархиальном древлехранилище. Вып. 6. Вологда, 1903. С. 87.

40. Он был участником собора земского 1639 г. (Шумилов В. Н. Дело земского собора 1639 г. // Дворянство и крепостной строй России XVI-XVIII вв. М., 1975. С. 300). 30 декабря 1646 г. Рудельф как таможенный голова в Астрахани доносил, что он по челобитной гостя Григория Никитникова, гостиной сотни Гаврила Антипина, казанцев Никиты Сыроеженина, Ивана Мыльникова, Василия Пастухова, Ивана Селиванова, нижегородца Андриана Аистова, астраханских посадских и служилых людей, «которые отпущены из Астрахани за море на государеве бусе на Караганское пристанище, а с пристанища в городы в Хиву и в Бухары для торговаго промыслу», осматривал товары у торговых людей хивинского царя на тезицком бухарском дворе» (Архив СПбИИ РАН. Ф. 178. Астраханская приказная палата. Оп. 1. № 1944. Л. 1-2). В последнем случае он действовал по распоряжению астраханских воевод боярина князя Федора Семеновича Куракина и окольничего князя Андрея Федоровича Литвинова Мосальского и дьяков Тимофея Голосова и Калистрата Акинфиева (АИ. Т. 4. СПб., 1842. С. 49-51. № 18). В публикации адресованной Булгакову памяти Г. Л. Никитников назван «Григорием Ситниковым».

41. РГАДА. Ф. 210. Оп. 17. Безгласные столбцы. Стб. 60. Л. 4.

42. Забелин И. Е. Материалы для истории, археологии и статистики города Москвы. Ч. 2. С. 26.

43. Суворов И. Н. Описание собрания свитков... Вып. 6. С. 87.

44. Там же. С. 92.

45. Там же. С. 141. Видимо, в это время происходило судебное разбирательство по поводу права владения двором. В начале мая 1645 г. из Москвы в Спасо-Прилуцкий монастырь сообщали: «А с Рудельфом в Земском приказе суд был, а указу еще нет» (Там же. С. 90). Хотя спорящие стороны не указаны, понятно, что ими были Рудельф Бахтеярович и Григорий Дементьевич. Скорее всего, обладатель заклада не желал расставаться в недвижимостью, что и стало причиной возбуждения дела. Администрацию Земского приказа в это время составляли Н. Н. Беглецов, дьяки Михаил Неверов, Алексей Иевлев и Федор Степанов (Богоявленский С. К. Московский приказный аппарат и делопроизводство XVI-XVII веков. С. 65, 244).

46. РИБ. Т. 2. СПб., 1875. С. 241.

47. Книги разрядные по официальным оных спискам. Т. 1. С. 203; Дворцовые разряды. Т. 1. С. 233.

48. РИБ. Т. 2. С. 867, 871.

49. Приходо-расходные книги московских приказов 1619-1621 гг. М., 1983. С. 39.

50. Зверев С. В. Свидетельство о крупном воровстве на Московском денежном дворе в начале XVII в. // Нумизматический сборник МНО. № 3. М., 1996. С. 95.

51. РГАДА. Ф. 35. Оп. 1. Кн. 7. Л. 250-250 об.

52. РГАДА. Ф. 50. Сношения России с Голландией. Оп. 1. 1636 г. Д. 4. Л. 8-9.

53. Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. 1873. Кн. 4. С. 58.

54. Овчинникова Е. С. Церковь Троицы в Никитниках. Памятник живописи и зодчества XVII века. М., 1970. С. 9.

55. РГАДА. Ф. 141. Оп. 3. 1651 г. № 63. Л. 52-54 об.

56. РИБ. Т. 21. СПб., 1907. С. 842. Возможно, это те варницы, которые в 1632 г. Григорий Никитников купил у Богдана Левашева, к 1637/38 г. расширив свой промысел до 13 варниц. Богдан ранее 1623 г. купил свои варницы у посадского человека Соли Камской Ивана Нарыгина (Устюгов Н. В. Солеваренная промышленность Соли Камской в XVII веке. М., 1957. С. 62, 106).

57. РГАДА. Ф. 153. Духовные российские дела. Оп. 1. № 33.

58. Забелин И. Е. Материалы для истории, археологии и статистики города Москвы. Ч. 2. С. 14. Примечательно, что в синодике церкви Троицы в Никитниках в перечне имен семьи Никитниковых нет ни одной Февронии (ОР ГИМ. Муз. 3989. Л. 91-94 об.). К сожалению, ошибка документа осталась без комментария цитировавшей его С. К. Севастьяновой (Севастьянова С. К. Материалы к «Летописи жизни и литературной деятельности патриарха Никона». СПб., 2003. С. 108).

59. РГАДА. Ф. 141. Оп. 3. 1645 г. № 2. Л. 518-529.

60. РИБ. Т. 21. С. 671.

61. Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV-XVII вв. С. 162.

62. Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации России... Т. 1. С. 145.

63. Овчинникова Е. С. Церковь Троицы в Никитниках. Памятник живописи и зодчества XVII века. С. 5.

64. ОР ГИМ. Муз. 3989. Л. 1 об.

65. Забелин И. Е. Материалы для истории, археологии и статистики города Москвы. Ч. 2. С. 13-14.

Текст воспроизведен по изданию: Семья гостей Булгаковых // Вестник "Альянс-Архео", Вып. 15. 2016

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

<<-Вернуться назад

СЕМЬЯ ГОСТЕЙ БУЛГАКОВЫХ

Комментарии