ВОТЧИНА ТРОИЦЕ-АЛАТЫРСКОГО МОНАСТЫРЯ В XVII — НАЧАЛЕ XVIII В.

Обращение к проблеме монастырской колонизации Поволжья на страницах «Марийского археографического вестника» не случайно. Актуальность этой проблемы показывают ценные труды в новейшей региональной историографии ¹.

Во второй половине XVI-XVII в. город Алатырь являлся важным опорным пунктом Российского государства в Среднем Поволжье. Основанный во время Казанского похода Ивана IV в. 1552 г. (крепость — с 1578 г.), город располагался на левом берегу р. Суры при впадении в нее р. Алатыря (в 60 км к северо-западу от современного Ульяновска) ². Примерно в то же время был основан и Троицкий Алатырский монастырь, ранняя история которого нуждается в специальном исследовании. В результате «смуты» обитель сильно пострадала «от воровских людей». В феврале 1612 г. правительству Второго Земского ополчения была направлена челобитная алатырского игумена Евфимия, просившего от имени всей братии разрешения перейти под защиту могущественного Троице-Сергиева монастыря. В ответ на нее по указу «московских бояр и всея Земли» маленькая и разоренная Алатырская обитель была передана под управление крупнейшего в стране Троице-Сергиева монастыря. Официальными актами ее включения в состав огромной духовной корпорации можно считать упоминание в числе других приписных монастырей Троицы в серии общих жалованных грамот царя Михаила Федоровича 1617, 1624 и 1625 гг. («... велели им [архимандриту Дионисию и келарю Авраамию Палицыну. — М. Ч.] ведати и строити на Алатыре Троецкой монастырь и монастырскую вотчину с рыбными ловлями и с перевозом и с мелницею и со всякими угодьи» ³.

В архиве Лавры сохранились ценные источники для изучения феодального землевладения, крестьянского землепользования и налогообложения, сеньориальной и государственной эксплуатации, социальных отношений, демографического развития Алатырского уезда в XVII — начале XVIII в. Это поземельные акты (систематизированные еще С. А. Шумаковым), копийные, межевые, писцовые, переписные, оброчные книги. По своему происхождению их можно разделить на частные, монастырские (внутривотчинные) и правительственные. Для изучения эволюции феодальной ренты и происходивших в Алатырском уезде демографических процессов особенно важны подлинные монастырские переписные (они же вытные, оброчные и верстальные) книги: 1) 1696 г. — соборного старца Иоасафа Певцова и слуги Василия Карпова (№ 578) и 2) 1703 г. — строителя Феодосия Шабунина (№ 579).

Наиболее ранние из перечисленных материалов относятся ко второму десятилетию XVII в. Уже в 1612-1617 гг. Троицкая обитель в Алатырском уезде была обеспечена землей из состава вотчин и поместий «Тургаковских мурз» — Елуша (Еныша) Кулымзина (Кулунзина), Ванбаша Кечащева и Бозая Карачурина «с [5] товарищи». Первоначальная вотчина монастыря состояла из дер. Тургаковой (позднее — село), дер. Огородной (Подгородней) и села Ичиксы (по одноименной реке) ⁴. Располагались они к юго-западу от Алатыря, ближе к Ардатову Симбирскому. Согласно писцовой книге Дмитрия Пушечникова и подьячего Афанасия Котяева 1624-1626 гг., Троице-Алатырский монастырь имел здесь уже и новые селения — с. Четвертаково, д. Новый Усад (она «выселилась» из с. Ичиксы), деревни Верхняя Ичикса и Евлея. Если в начальный момент приписки в вотчине Троице-Алатырского монастыря было только 524 четверти пашни, перелога и «дикого облога», то к 1624-1626 гг. стало 952 четверти, а население (крестьяне, бобыли) размещалось в 262 дворах, в том числе в 49 непашенных бобыльских дворах в Заострожной слободке Алатыря. В самом монастыре проживало 22 монаха, а к 1641 г. число их увеличится до 40 человек.

Помимо интенсивного земледельческого освоения, продолжавшегося и на рубеже XVII-XVIII вв., определенным источником роста вотчины были земельные операции монастыря с мордовскими мурзами и поместными казаками Алатырского уезда. Известны они в основном в первой трети XVII в. В апреле 1619 г. старец Троице-Алатырского монастыря Никифор (в миру — мурза Досай Иванов) дал «свою вотчину — жеребей двои знамены Ишухутинский ухожай» на правобережье р. Суры. В 1623 г. другой старец Троице-Алатырского монастыря Макарий (в миру — казачий атаман Никита Маматов) тоже дал обители свой жеребей — 19 четвертей доброй земли и 3 крестьянских двора в селе Стемасе ⁵. Такой вклад мог рассматриваться как явное нарушение правительственных указов 1619/20 и 1622/23 гг., запрещавших верстанным казакам отчуждать свои вотчины в монастыри «по душе» ⁶. Правда, в данном случае вкладчик уже был монахом, что позволяло ему упомянутые запреты как-то обойти. Однако в дальнейшем дворы в селе Стемасе за Троице-Алатырским монастырем не числятся.

В 1631 г. поместный казак Амвросий Григорьев дал обители свой жеребей — 63 четверти в селе Языкове. Другие владельцы этого села против вклада, вероятно, не возражали, поскольку названы в данной грамоте в числе послухов. Но в 1638 г. племянники Амвросия — Константин, Андрей и Афанасий — выкупили дядину долю ⁷. В описи Троице-Сергиева монастыря в с. Языкове кое-какие дворы за обителью значились, а к 1678 г. свою долю в этом селе она полностью утратила ⁸. В 1631 г. был произведен земельный обмен монастыря с царем Михаилом Федоровичем. У корпорации были взяты деревни Кидань и Веретея с 500 четвертей пашни, а взамен было дано бывшее поместное село Мишуково и дер. Миленино (прежним их владельцем был помещик Данило Мишуков) с 438 четвертями пашни. Неэквивалентность обмена для монастыря была очевидна, и ему следовало еще «додать» 382 четверти ⁹. Неизвестно, была ли такая «додача» произведена в дальнейшем.

Землевладение и население Троице-Алатырского монастыря формировались в тесном соприкосновении с землями коренного мордовского населения этого края. В составе Троицкого сборника № 571 находятся интересные документы о смежных владениях Алатырского монастыря и мордовских мурз — Одира Нагаева, Оползи Елгозина, Нарыша Стемасова, Ногая Канбарова, Кирдиша Тимычеева, Тотала Марисова, Тотанея Ченчаева, Башата Сыскитеева, Лопая Тогонашева, приводятся различные рисунки-«знамяна», обозначавшие границы их собственности на земельные и бортные угодья (л. 189 об.).

От начала 1630-х годов сохранилось несколько крестьянских и бобыльских порядных записей, рисующих поступление местных жителей («вольных людей») в состав городского и сельского населения Троице-Алатырского монастыря. При [6] строителе Симоне Азарьине в 1631-1632 гг. им предоставлялась денежная и хлебная ссуда для сооружения дворов и обзаведения скотом. В порядные записи включалось обязательство поступающих жить на тяглом жеребье исправно, платить государевы подати и владельческие оброки «с крестьяны в ряд», «никакого дурна не учинити» и никуда за пределы Алатырской вотчины не сбежать. Некоторые записи проходили регистрацию в Алатырской съезжей избе и скреплялись дьяками. За нарушение взятых обязательств предусматривался «заряд» (штраф-неустойка) в размере 10 руб. (см. приложение № 1-4).

В городе непашенные бобыли поступали на жительство в Заострожную слободку, принадлежавшую обители. Здесь они занимались ремеслами, промыслами, торговлей. В писцовой книге 1624-26 гг. названы плотники, горшечники, лучники, овчинники ¹⁰. В алатырских вотчинах Троицы во второй четверти XVII в. оседало и какое-то количество беглых крестьян (например, из Галичского Паисиева монастыря), отпущенных на волю боярских холопов и даже уходящих из городов посадских людей. Можно предполагать и смешанное население некоторых троицких сел. Так, в Описи Сергиева монастыря 1641 г. упоминается духовная грамота крестьянина села Тургакова Герасима Дмитриева, который предоставил в долг мордве того же села 21 руб. 14 алтын 4 деньги. В Описи 1641 г. среди должников Троицкого монастыря фигурирует мордовский мурза Отиней Розгильдеев (из дер. Новой Еделевой), на котором за мед числилось «недоплатных» 8 руб. 9 алтын ¹¹.

Помощь денежной ссудой Алатырский монастырь продолжал оказывать своим крестьянам и бобылям и в начале 1640-х гг., как свидетельствует Опись 1641 г. В ней названы разные дворохозяева, на которых оставались долги за полученный хлеб и скотину. В поздних переписных книгах 1696 и 1703 гг. отражены не столько поряды новых жильцов, сколько внутривотчинные переходы троицких крестьян, которые могли совершаться «по словесному челобитью во крестьяне или в монастырские дворники» (то есть без письменного оформления), реже — «по грамоте строителя». В этих же книгах отмечалось, что ушедшие из прежних мест крестьяне «покинули свои тяглые жеребья впусте» либо они их кому-то оставили (отцу, брату). Несомненно, перед нами массовый выход монастырского населения из староосвоенных районов России с наибольшей плотностью и «земельным утеснением» на более свободные земли Поволжья, где резервы земледельческого и промыслового освоения были еще далеко не исчерпаны. Раскроем эти положения на конкретном материале.

На протяжении XVII в. происходил бурный демографический рост вотчины Троице-Алатырского монастыря — с 1620-х до 1690-х годов численность ее возросла с 266 до 870 дворов. Алатырские селения отличались самыми крупными размерами в рамках обширной троицкой вотчины: в 1620-е годы в среднем на селение приходилось 54 двора, в 1678 г. — 72 двора, в 1696 г. — 96 дворов. Показатели отдельных сел намного превосходят средние. Например, в с. Четвертакове вотчинная перепись соборного старца Иоасафа Певцова 1696 г. отметила 222 двора, а к 1703 г. — около трехсот! За короткий период от 1696 до 1703 г. население Троице-Алатырской вотчины вновь увеличилось на 382 крестьянских и 34 бобыльских двора. Возникли две новые деревни — Миренка и Шилова поляна, имевшие по 50-80 дворов. Всего же в начале XVIII в. в Троице-Алатырском монастыре проживало не менее 3 тыс. крестьян и бобылей мужского пола, а с учетом женского населения этот показатель должен быть увеличен по крайней мере вдвое.

Вместе с тем заметным стало в конце XVII в. количество пустых дворов в одних селениях из-за оттока крестьян целыми семьями в возводимые деревни [7] того же Алатырского уезда. Так, в переписной книге 1703 г. в с. Мишукове отмечено 14 пустых дворов, все жители которых перешли в новоселебенную дер. Миренку ¹². Появление пустых дворов могло объясняться и бегством части крестьян за пределы Троице-Алатырской вотчины. Наиболее раннее известие об этом относится к 1620-м годам, когда писцовая книга отметила в алатырских деревнях Троицкого монастыря 16 пустых дворов, хозяева которых бежали. Некоторых беглых корпорации удавалось возвращать на прежние места. В 1626/27 г. мордовский мурза Мотяй Долгомасов дал алатырскому строителю старцу Северьяну Пестрикову отступную запись на две беглые крестьянские семьи, осевшие было в его дер. Княжей ¹³. Не случайно в порядные записи начала 1630-х годов включалось требование к вольным людям «никуда за волость не збежати».

В конце XVII — начале XVIII в. троицкие крестьяне бежали на помещичьи земли Т. Т. Апраксина, И. Д. Наумова, кн. П. А. Голицына, в государеву Печерскую слободу. Сыском и возвратом беглых в Алатырском уезде по приказу троицких властей занимался троицкий слуга Сидор Борисов сын Бухвалов, результаты деятельности которого отразила переписная книга строителя Феодосия Шабунина 1703 г.

Основной же поток беглых крестьян из троицких вотчин центральных уездов направлялся как раз в Среднее Поволжье. Власти сумели взять его под свой контроль, и в 1703-1716 гг. в Алатырский монастырь была прислана копия выписей с переписных книг общероссийской дворовой переписи 1678 г. по 34 уездам. Сборник этот был необходим властям Алатырского монастыря для определения владельческой принадлежности беглых троицких крестьян и знания того, из каких именно вотчинных комплексов и в какие годы они вышли. Более всего сведений о таком выходе относится к 1680-1690-м годам. Таким образом, заселение алатырских владений Троицы происходило преимущественно за счет притока на новые земли монастырских же крестьян и бобылей из других уездов, в которых Сергиевская духовная корпорация имела свои многочисленные владения — Бежецкого, Костромского (Луговой стороны), Нижегородского, Муромского, Нижегородского, Суздальского, Юрьевского (Польского), Юрьевецкого (Повольского), Арзамасского. Переписная книга 1696 г. сообщает катойконимы (то есть своеобразные «фамилии» топонимического характера) при крестьянских именах типа Шухобалец, Кувакинский, Присецкий, Сухоруковский, указывающие на выход данных крестьян из крупнейших монастырских сел. Это село Шухобалово в Суздальском у., Кувакино и Сухоруково — в Костромском, Присеки — в Бежецком Верхе. Имело место переселение (либо организованный внутривотчинный перевод монастырскими властями) целых десятков крестьянских семей. Так, одна из вновь построенных деревень имела в конце XVII в. двойное (мордовское и русское) название — Верхняя Ичикса Кувакино тож, образованное от соединения местного топонима в верховьях реки Ичиксы с названием одного из крупных троицких сел — Кувакина, стоявшего на Ярославско-Костромском рубеже. Переписная вытная книга 1696 г. отметила здесь 60 дворов, заселенных только выходцами из этого села. Специалист по топонимии В. А. Никонов пишет, что перенос с собой родного названия возможен лишь при компактном переселении сразу целой группы односельчан на новое место ¹⁴.

Происходило и внутриуездное перераспределение монастырских крестьян -новоприходцы концентрировались сначала в дер. Подгородней как своего рода «пересылочном пункте», а затем расселялись по более отдаленным сельским поселениям. Кто-то оседал в городе, становясь мастеровым бобылем. В 1620-е годы [8] 18% населения Троице-Алатырского монастыря проживали в самом городе. В дальнейшем доля их в общем составе крестьян и бобылей снижается. Большое значение промыслы имели и в крестьянском хозяйстве — рыбная ловля (ватаги Башкирская и Аристова) в р. Суре и Алатыре, мельничное дело на реках Мене, Бездне, Ичиксе, кузнечное и плотницкое дело. Среди ремесленно-промысловых крестьян в писцовой книге 1624-26 гг. названы «рыболов», «кузнец», «плотник», «кожевник», «полстовал», «овчинник», «коновал», «пивовар», «ситник», «винокур». В «Книге о новоявленных чудесах Сербия» троицкий казначей Симон Азарьин рассказывает, что в бытность строителем Алатырского монастыря (1631-1632 гг.) ему пришлось заночевать во дворе одного весьма состоятельного крестьянина в селе Ичикса. Тот был кузнецом, имел в отдельной избе своих трудников, большие запасы сена и соломы. «Страннолюбия бо ради одари его Бог богатством, тако же и скота имел много», — добавляет автор ¹⁵. Имена и прозвища некоторых монастырских крестьян позволяют судить и о народной смеховой культуре — Фролко Савельев Дуда, Потеха Иванов, Потеха Офонасьев, Потешка Кузмин, Стенка Скоморох.

Перейдем теперь к экономической характеристике вотчины Троице-Алатырского монастыря. Начнем с данных о крестьянском землепользовании и тяглообложении. Судя по описанию 1617 г., средняя землеобеспеченность крестьянского двора здесь составляла около 4,2 четверти в 1 поле. Незначительно она увеличилась к концу XVII в. — в среднем до 5,3 четвертей в 1-м поле. Заведение монастырской пашни и связанной с ней полевой барщины для крестьян произошло, по-видимому, после 1620-х годов, а в 1690-е годы они резко сокращаются в пользу денежного оброка. Господская пашня к 1696 г. была размещена в крупных алатырских селах: Четвертаково — 90 дес, Тургаково — 45 дес, Мишуково — 36 дес. в трех полях. При проведении в 1696 г. переоброчки барщина была оставлена только в самом многодворном с. Четвертакове, а в двух других отменена одновременно с увеличением денежного оброка крестьян, адресуемого не в Алатырский, а в большой Троицкий монастырь. В остальных шести селениях алатырской вотчины полевой барщины и связанного с ней обязанностью сенокошения на монастырь в конце XVII в. уже не было вовсе. После проведенного в 1696 г. сокращения домена на 40% его соотношение с крестьянскими наделами стало как 1:18. В среднем на крестьянский двор в трех полях приходилось по 0,4 десятины господской и 7,6 дес. надельной запашки (при этом колебания в зависимости от вытного тягла дворов были весьма значительны). Кроме того, на тяглый двор в среднем возлагалась заготовка по 4,5 волоковой господской копны.

В 1695/96 г. соборный старец Иоасаф Певцов и слуга Василий Карпов провели в Троице-Алатырской вотчине «верстание», то есть поравнение, в связи с чем были переписаны тяглые дворы и земельные угодья. Вытное тягло дворов было приведено в соответствие с размерами пашенных наделов и трудовыми возможностями (количеством работников мужского пола). При этом использовались разновеликие окладные единицы — выти — от 36 до 192 дес. в 1 поле. Наиболее употребительной для монастырских крестьян было тягло в 0,1-0,2 доли выти. Некоторые селения не были положены в вытное тягло: это дер. Подгородняя, находившаяся в ближайшем предместье Алатыря и населенная только оброчными бобылями, и вновь поставленная дер. Евлея. В последней, в силу недавнего ее освоения, не было еще регулярной крестьянской пашни, а имелись только земельные участки при дворах, да и то пока не огороженные. Как и бобыли в дер. Подгородней, крестьяне дер. Евлеи платили по 1 руб. денежного оброка со двора. [9]

Мы попытались обработать переписную книгу Троице-Алатырского монастыря 1696 г. путем вычисления парных коэффициентов корреляции (г) и детерминации между основными показателями аграрного развития: пашня — тягло — численный состав дворов. При вычислении коэффициента корреляции между вытным окладам и наделом почти по 700 дворам был установлен предельно высокий г = 0,99. Он выведен для всех селений Алатырской вотчины и свидетельствует о теснейшей зависимости этих признаков. Больший разнобой получился при установлении коэффициента корреляции между тяглом дворов и их населенностью мужскими душами. Только в дер. Милениной этот показатель высокий — 0,8 (при переводе в коэффициент детерминации это дает 67% — настолько тесной была зависимость между вытным окладом и населенностью дворов мужчинами). В остальных же алатырских селениях зависимость эта оказалась или умеренной (г = 0,5-0,6; детерминация 30-37%), или слабой (г=0,3-0,4; детерминация 2,6-18,3%).

Примечательно, что слабой эта зависимость оказалась в крупнейшем, плотнее других населенном алатырском селе Четвертакове, не утратившем еще смешанного барщинно-оброчного облика. Повытный норматив барщины здесь составлял 22,5 дес. в трех полях на выть (при очень крупном ее размере — 142 дес. в трех полях). Ставки же денежного оброка были самыми низкими по алатырской вотчине — 51 коп. на двор и 16 коп. на душу мужского пола. В селах с отмененной барщиной Мишукове и Тургакове ставки эти доходили до 1,5 руб. на двор и 38-71 коп. на душу мужского пола. Сельские бобыли платили по 40 коп. со двора, а городские (в Алатыре и Симбирске) значительно больше — 3 руб.

В структуре денежных платежей алатырских крестьян, помимо унифицированного оброка, имели место еще и поборы сеньориального порядка — «за приказчиков доход» и «стряпческие» (по 3-6 коп. со двора), пополнявшие своего рода централизованный денежный фонд Троице-Сергиева монастыря для содержания обширного делопроизводственного и приказного аппарата слуг. В конце XVII в. он все более концентрировался в самом монастыре и ближайшей околомонастырной округе.

В переписной книге соборного старца Иоасафа Певцова 1696 г. имеются сведения и о государственных налогах, собираемых с монастырских крестьян. Они названы «ямскими подможными и полоняничными деньгами», а освобождены от них были крестьяне двух новых деревень — Верхней Ичиксы Кувакино тож и Евлеи. Феодальная же рента на монастырь с обитавших там крестьян, однако, собиралась. Для остальных селений бросается в глаза непропорциональность сеньориальной и государственной ренты, резкий ее перевес в пользу первой. Например, в дер. Новый Усад и Подгородней взималось по 104-106 руб. на духовного сеньора и только 4 руб. на государство. В селах Мишуково и Тургаково соответственно по 140-150 руб. и 9-12 руб. Дело здесь, по-видимому, в том, что в силу своего привилегированного финансового статуса в государстве Троице-Сергиев монастырь сам устанавливал соотношение владельческих и казенных взиманий у себя в вотчине. Выплата их в государственную казну осуществлялась не через местных сборщиков налогов, а напрямую, непосредственно в соответствующие приказы (Большого Дворца, Казанского Дворца, Большого Прихода, Ямской и др.) ¹⁶. На фоне начинавшихся в стране Петровских преобразований общее усиление налогового бремени не могло не коснуться и крупнейшей духовной корпорации, но в такой разновидности источников, как внутривотчинные вытные переписные книги отражения не нашло. [10]

ПРИЛОЖЕНИЯ.

Образцы порядных записей Троице-Алатырского монастыря

№ 1

1631 г., октября 17. — Порядная запись вольного человека Ивана Исаева сына на жительство во крестьяне за Троице-Алатырским монастырем в с. Тургаково

Се яз, Иван Исаев сын Кусок, вольной человек, поредился Троецкого Алаторского монастыря у строителя старца Симона Азарьина в Троецкую вотчину Олаторского уезда село Тургакова во крестьяне на жеребья. А дано мне монастырскоя ссуды четыре рубли денег да мерин рыж, цена три рубля, да корова бура, цена один рубль, да в земле хлеба сеенова к нонешняму сто четырестому году две десятины ржи. И мне, Ивану, в Троецкой вотчине селе Тургакове жити на тяглом жеребье и государевы подати и монастырские поборы платити с своею братьею со крестьяны в ряд. С того своего тяглого жеребья двор мне, Ивану, в селе Тургакове поставити со всем устроити. А не учну я, Иван, в Троецкой вотчине в селе Тургакове на тяглом жеребье жити и государевых податей и моностырских всяких доходов и крестьянских подоборов с своею братьею со крестьяны в ряд платити, и мне та монастырская ссуда отдати назад вся сполна, да и на мне ж, на Иване, взяти Троецкого Алаторского монастыря строителю старцу Симону Азарьину, или кто по нем в Троецком Алатырском монастыре строители будут, по сей записи заряду десять рублей денег. [11]

А на то послуси: Яков Степанов сын да Семен Иванов сын Фомин, да Василей Ильин сын Стригин, да Иван Данилов сын.

А запись писал Осипка Потетин лета 7140 году октября в 11 де[нь].

На об. : Дияк Ждан Рябинин.

И в книгах в съезжей избе записано.

Послух Янка Нечаев и руку приложил.

Послух Сенка руку приложил.

Послух Васка руку приложил.

Послух Ивашка руку приложил.

РГАДА, ГКЭ по Алатырю, № 54/54. Подлинник.

№ 2

1631 г. декабря 18. — Порядная запись вольного человека Китая Прокофьева сына на жительство за Троице-Алатырским монастырем в бобыльской Заострожной слободке

Се яз, Китай Прокофьев сын Ситника, волной человек, поредился есми Троецкого Алаторского монастыря у строителя старца Симона Озарьина Троицкого Алаторского монастыря [в] вотчину Заострожную слободгу в бобыли. А взял есми у строителя старца Симона Азарьина монастырские ссуды пять рублев денег. И мне, Китаю, в Троецкой вотчине в Заострожной слободке в бобылех жити и государевы подоти и монастырские всякие доходы и изделья всякое монастырское делати с своею братьею бобылями в ряд и за волость никуды не збежати, и двор, а на дворе изба да клеть, поставити и огородити. А не учну я, Китай, в Троецкой вотчине в Заострожной слоботке жити и государевых подотей и моностырских всяких доходов плотити и моностырского всякого изделья делать с своею братьею бобылями в ряд, и строителю старцу Симону Азарьину взяти на мне та монастырская ссуда вся сполна.

А на то послуси : Иван Андреев сын Казаков да Иван Ильин Ахапкин, да Долмат Иванов.

А запис[ь] писал Любимка Павлов сын Сурин лета 7140 году декабря в 18 де[нь].

На об.:

Послух Ивашко Козаков руку приложил.

Послух Ивашко руку приложил.

Послух Далматка руку приложил.

На об. сделаны также архивные пометки XVII-XVIII вв.

РГАДА, ГКЭ по Алатырю, № 58. Подлинник.

№ 3

1632 г. мая 24. — Порядная запись Матвея Федора сына с детьми на жительство во крестьяне за Троице-Алатырским монастырем в с. Ичикса

Се яз, Матвей Федоров сын, да с своими детми с Савельем да с Федотом, да с Ильею, да с Прокофьем, поредилися есми в Троецкую вотчину в село на Ичиксу во крестьяне и взяли Троецкого Сергиева монастыря у строителя старца Симана Азарьина монастырския ссуды десять рублев денег да лошед[ь] мерина гнеда да корову, да пять овец, да хлеба пять четвертей ржи, да две четверти пшеницы, да [12] четыре четверти овса в олаторскую бозарную меру. И мне, Матвею, с своими детми в Троецкой вотчине в селе на Ичиксе во крестьянех жити и двор крестьянской устроити, как у прочих крестьян дворы устрояны, и изделья монастырское делать и оброк в монастырскую казну платить с своею братьею вместе со крестьяны ровно. И живучи в Троецкой вотчине, дурна никакова не учинить и из Троецкой вотчины не збежать.

А на то послуси: Иван Степанов сын Орхипов да Василей Ильин сын Стригин, да Яков Степанов сын Нечаев, да Иван Семенов сын Кузнецов.

А запись писал площедной подьячишка Сенка Фомин лета 7140 году мая в 20 де[нь].

На об.: Послух Васка Стригин руку приложил.

Послух Янка Нечаев руку приложил.

Послух Ивашко руку приложил.

Послух Ивашко руку приложил.

РГАДА, ГКЭ по Алатырю, № 53.Подлинник.

№ 4

1632 г. декабря 1. — Порядная запись вольных людей Федора и Андрея Ивановых на жительство во крестьяне за Троице-Алатырским монастырем в дер. Якове

Се яз, Федор, да яз, Ондрей Ивановы дети, волные люди, Троецкого Сергиева монастыря у строителя у старца Симона Азарьина поредились в Троецкую вотчину Алаторского уезда в деревню Якову во крестьяне на четверть и взяли монастырские ссуды по лошеди да по корове, да по три овцы, да по пять четвертей ржи, да по четыре четверти овса, да по четверти ячменя, да по три осмины пшеницы. И нам, Федору да Ондрею, в той Троецкой вотчине во крестьянех жити и дворы крестьянские строити, изделье монастырское делати и оброк в монастырскую казну платити с своею братьею с крестьяны ровно и ис Троцкой вотчины не збежати.

На то послуси: Орефа Горяинов, Иван Кузнецов, Микита Обрамов.

А запись писал Антипка Потет[ин] 7141 году декабря в 1 де[нь].

Послух Орефка руку приложил.

Послух Ивашка руку приложил.

Послух Микитка руку приложил.

РГАДА, ГКЭ по Алатырю, № 61. Подлинник.

Комментарии

1. Айплатов Г. Н., Иванов А. Г. Монастырская колонизация Марийского Поволжья. По материалам Спасо-Юнгинского монастыря Козьмодемьянского уезда. 1625-1764 гг. Исследование. Тексты документов. Йошкар-Ола, 2000; Пегенеева И. А. Монастырская вотчина Марийского края в конце XVI-XVIII в. Автореферат дисс... канд. ист. наук. Чебоксары, 2002.

2. Ошанина Е. Н. К истории заселения Среднего Поволжья в XVII в. // Русское государство в XVII в. Сб. ст. М., 1961. С. 50-74.

3. Российский государственный архив древних актов (РГАДА), ф. 281 (Грамоты Коллегии экономии, далее — ГКЭ) по Белозерску, кн. 1039, л. 21 об.; Шумаков С. А. Обзор бежецких (1300-1707 гг.) и алатырских (1607-1761 гг.) актов. М., 1898. С. 100. № 1.

4. Отдел Рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ), ф. 303 (Архив Троице-Сергиевой Лавры, далее — АТСЛ), кн. 571, л. 186-195 об.

5. РГАДА, ГКЭ по Алатырю № 5; АТСЛ, кн. 571, л. 286-296.

6. Законодательные акты Русского государства второй половины XVI — первой половины XVII в. Тексты. Л., 1986. № 92, 124.

7. Самоквасов Д. Я. Архивный материал Новооткрытые документы поместно-вотчинных учреждений. М, 1916. Т. 2. С. 136-137.

8. ОР РГБ, ф. 173, II — Собрание Московской Духовной академии, кн. 225, л. 309.

9. АТСЛ, кн. 637, л. 266 об.

10. РГАДА, ГКЭ по Алатырю № 53, 54, 58, 61; кн. 107, л. 9 об.-10.

11. ОР РГБ, ф. 173, II, кн. 225, л. 308.

12. АТСЛ, кн. 579, л. 125 об. Подлинная книга имеет скрепу строителя Феодосия Шабунина.

13. Дьяконов М. А. Акты, относящиеся к истории тяглого населения Московского государства XVI-XVII вв. Юрьев, 1895. Вып. 2. № 50. С. 30; Шумаков С. А. Обзор бежецких и алатырских актов. С. 102. № 4.

14. Никонов В. А. История освоения Среднего Поволжья по материалам топонимии // Историческая география / Вопросы географии. М., 1960. Сб. 50. С. 176.

15. Клосс Б. М. Избранные труды. М., 1998. Т. 1. С. 518-519.

16. Шумаков С. А. Обзор бежецких и алатырских актов. С. 100. № 2.

Текст воспроизведен по изданию: Вотчина Троице-Алатырского монастыря в XVII - начале XVIII в. // Марийский археографический вестник, № 13. 2003