Два исторических замечания

Сообщаю любопытное известие из одного синодика, прекрасно писанного, большим уставом, времен Царя Михаила Феодоровича.

«В лето SФL-го (Т. е. 6530 (1022) г. ) подвигшуся бранию изо Тмуторакань В. К. Мстиславу, сыну В. К. Владимира на Косожскаго князя Редегу, и сразився с ним един на единого, и закла его ножем своим, а жену и дети его взя в плен. И егда прииде В. К. во Тмуторакань и воздвиже церковь Пречистые Богородицы, и крести детей Редегиных, во святом крещении Георгий да Роман. И Георгий бездетен. А за Романа дал дочь свою, и от него пошли многие роды:

Добринских, Зайцовых, Поджогиных, Симских, Белеутовых, Сорокоумовых, Глебовых, Колговских, Чевкиных, Ащериных, Объедовых, Гусевых-Елизаровых, Крюковых, Кошкаровых».

Все эти роды показаны в печатной нашей Родословной выехавшими из Касуйские орды, ч. IІ, с. 422. К ним причисляются там еще Векентьевы, Клементьевы, Лаптевы, Лопухины, Лупандины и Тераевы. Касуйская орда, очевидно, испорчена из Касожской.

«Сии сенадик Василия Михаиловича Колтовскаго, схимника Васьяна. Михаилова сына Ивановича, внука Андреевича Чевкина, который послан в Литву лета ЗГ (Т. е. 7005 (1495) г. ), при В. Гос. Кн. Иоанне Вас. всея России, за дщерию его В. К. Еленою Ивановною, за Литовского Кн. Александра, за брата Албрехта, Короля Литовского. И там он, Иван, с Великою Княжною (?) за Веру Христову скончался. А сын его, Иванов, Михаило остался на Руси, и за смерть и за службу отца его дана ему волость Колтовская на Кашир, и по вотчине почел слыть Колтовской; и от того пошли Колтовские.

«Редегины дети, Георгия, Романа, Василия (внук), Георгия (правнук, Сорокоум), Михаила (праправнук), Глеба, Козмы, Симеона, Андрея (Чевка), Иоаина (Чевкин). Род Колтовских», и проч. [117]

Из этого оказывается, что Иван Андреевич Чевкин, современник Иоанна III Васильевича, составлял девятую степень после в Редеди, а сам Иоанн III, как известно, составлял 18-ую степень после Рюрика, и 15-ую после Мстислава, современника Редеди. На три степени очень легко может один род обогнать другой, в продолжение четырех сот лет: мы видим пример на князьях: XI и XII, последняя, степень Полоцких князей жила в одно время с IX-ю прочих князей, чрез двести только лет общего происхождения. Следовательно, с этой стороны родословие не представляет никаких сомнений в своей подлинности.

Карамзин, т. II, пр. 25, опровергает это родословие, по причин очень слабой: в родословных книгах сказано, говорит он, что Князь Мстислав Володимерович, сын Мономахов, сражался с Ордынским Князем Редегою, убил его, взял двух Редегиных сыновей, крестил, и назвав одного Юрьем, а другого Романом, выдал за последнего свою дочь. Нет сомнения, что сия сказка основана на поединке Касожского витязя Редеди со Мстиславом, сыном не Мономаховым, а Владимира Святого?

Сказка, но почему же сказка? Потому, что Мстислав назван сыном Владимира Мономаха, а не Владимира Святого. Родословные книги составлялись преимущественно по преданиям, а не по летописям, что показывает и имя Редеги, вместо Редеди, и название Касожской страны Касуйской ордою, а в многолетнем предании смешать двух Владимиров очень немудрено. Мудренее гораздо множеству родов согласовать и выдумать для себя одно происхождение. В родословных книгах, неразработанных еще критически, есть множество ошибок хронологических, но они не дают еще права на обвинение в подлоге или лжи. Мне случалось рассматривать некоторые дворянские родословия, происходящие от Варяга Шимона и сына его, Ростовского тысяцкого, Георгия: в них множество степеней позабылось совершенно в предании, и какой-нибудь современник Грозного показан в колене пятом или шестом после Шимона, современника сынов Ярославовых. Такие неверности отнюдь не [118] опровергают сущности предания. (Это замечание хотел я употребить несколько лет тому назад против г. Буткова, который вооружался против Кавказских преданий о Святославе, также вследствие подобных анахронизмов).

Возвращаясь к нашему синодику, принадлежащему теперь Императорской Публичной библиотеке, скажу, что он заключает, вероятно, драгоценные данные для вышеупомянутых родов. М. П.

______________________________

В любопытных для друзей Истории библиографических отрывках, печатаемых нашею славною библиотекою, помещено известие о Меховском (род. 1456, сконч. 1523):

«Один из первых Иностранцев, который печатно передал Европе точнейшие сведения о нашем отечестве, был польский летописец Матвей из Мехова, или Меховский. Хотя он наиболее прославился составленною им хроникою Польши, но для нас выше значением другое его сочинение, появившееся в 1517 году, под заглавием: «Tractatus de duabus Sarmatiis Asiana et Europiana et de contentis in eis», в котором описывается пространство от Вислы до Кубани и Терека, и от Ледовитого Океана до морей Каспийского, Черного и Азовского: следственно — почти вся нынешняя Россия».

Говоря об источниках сочинения Меховского, автор известия заключает, что польский летописатель «в одном месте как бы указывает на наши летописи».

К этому прибавить можно, что начало сочинения, заключающее описание татарского нашествия, есть чистый, сокращенный перевод русского описания, помещенного во всех наших летописях. Очевидно, что у Меховского были под рукою наши летописи, а у Длугоша, старшего его современника, умер в 1480, скажем здесь кстати, даже такие, какие до нас не дошли, или, если дошли, то сокращенные. Следы перевода у Длугоша во многих местах явственны. М. П.

Текст воспроизведен по изданию: Два исторических замечания // Москвитянин, № 24. 1854