ПОЕЗДКА В КУНГУР

(Из Дорожных Записок).

…..5 Августа 1839 года мы выехали из Перми с двумя бураками перьменей и со множеством желаний благополучного пути. Этими дарами наградили нас [262] добрые наши знакомые. Мне жаль было расстаться с Пермью. Живши так долго в этом городе, я привык к тамошней полусонной жизни, даже и к некоторым к тамошним простеньким чудакам, к тамошним добреньким барыням и барышням. Что ни говорите, а привычка много делает; мне и до сих нор приятно вспоминать вечера, проведенные в курьозных спорах о политике и литературе, гулянья на заимках, ¹ катанья по Каме. Патриархальная простота, радушное гостеприимство Пермяков мне всегда будут памятны. Что же делать, если у иных найдете вы мало еще образования. Они ведь в Перми живут, а Пермь посмотрите-ка где.

Быстро катилась наша долгуша по пустой, пыльной, по за то главной улице Перми. Как она называется — не спрашивайте; в Перми названия улиц существуют только на плане, а там они никому не известны. Если вам нужно отыскать кого нибудь в Перми, вы должны непременно знать, близь какого известного человека он живет; без этого вы не скоро отыщете вашего знакомого. Странное дело, в Перми отыскивают своих знакомых — по питейным домам. — «N. N. живет у Кунгурскаго кабака; Z. Z. живет у Разгуляя.» Подобные фразы вы услышите даже в лучших Пермских гостиных, и это совсем не миф.

Миновав дом училища детей канцелярских служителей, мы поехали к Кунгурской заставе. На право тянулся когда-то бывший прекрасный бульвар. Нынче он совершенно заброшен; ротонда, выстроенная в средине его, для удовольствия публики, теперь только пугает ее, потому что с каждым часом надобно ожидать ее падения. Бульвар гармонирует с городом, в котором нечистота и беспорядок препорядочные. Как можно сравнить с Пермью богатые [263] заводы: они столицы в сравнении с своим губернским городом.

В одной версте от заставы начинается лес, среди которого идет прекрасная тальковая дорога, устроенная Модерахом, бывшим прежде здесь губернатором и прекрасно у строившим-было свою губернию. Девять верст идет дорога эта скучным лесом, на десятой версте начинается спуск. Мы подъехали к деревне Фроловой, которая стоит на речке Мулянке. Местоположение прекрасно. Пред вами обширная ложбина, покрытая ручейками, лесочками; светлая Мулянка прихотливо извивается по ней; на последнем плане роскошной картины имеются возвышенности, покрытые лесом: это, как говорят, подножье Урала.

У дер. Фроловой есть порядочный садик, и заимка, принадлежащая одной Пермской помещице. Прежде, говорят, здесь был прекрасный дом, но он сгорел. Мы провели несколько минут во Фролове, — в это время чинили нашу долгушу. Я стоял на холме, смотрел на синюю даль. Так это-то Урал, думал я, это-то богатая сокровищница Русская. Сколько впечатлений! — Впрочем, я жестоко обманулся, приняв отдаленные возвышенности за настоящий Урал. Когда впоследствии мы переехали эту возвышенность, нам впереди представилась такая же новая, и так далее и так далее. Если бы вы не зная географии приехали в Екатеринбург, и вам бы сказали, что вы переехали Уральские горы, что вы в Азии, вы не поверили бы этому. Так незаметно постепенное возвышение Урала. Далее к северу дело другого рода: там вы встретите громадные камни, видимые верст за двести от их подножия, там вы увидите черную стену хребта или пояса; но здесь, здесь вы решительно не заметите знаменитого Урала. [264]

До Коянова, первой станции от Перми, считается двадцать пять верст. Эта деревня населена Татарами, которых довольно много живет около Кунгура. В Коянове они имеют мечеть. Здешние Татары, составляя особую отрасль народа Татарского, несколько отличаются от Казанских Татар, как языком, так и обычаями. Имея большее сходство с Татарами Оренбургскими, они много заняли и от Башкиров, их соседей.

Здешние Татары потомки известных в истории Татар Сылвенских и Иреньских, получивших такие названия от рек Сылвы и Ирени, по берегам которых они обитали. В древности на этих местах жили Коми-Утиры, что можно доказать как Пермячским названием реки Сылвы, ² так и существованием Чудских городищ в этом крае ³. Впоследствии времени Татары, пришедшие из средней Азии, утвердились здесь по рекам Сылве и Ирени, на землях бежавших Комиутиров. Когда Русь, свергнув Татарское иго, начала распространять господство свое над странами по Уралу лежащими, тогда слабый, ничтожный остаток некогда грозной Орды, Татары Сылвенские, признали над собою власть Русских. Во времена Ермака они были на нашей стороне. При Царе Иване Васильевиче Грозном они уже находилась в совершенном подданстве, и платили ясачную пошлину Пермским (г. е. Чердынским) ясащикам. При Грозном эта пошлина состояла из четырех сороков куниц. При Феодоре Иоанновиче эта пошлина увеличена была до пяти сороков, и приказано было отдавать ее Князю Петру Горчакову и Федору Хлопову [265] правителям острогов, устроенных на Чусовой. — Татары безропотно и исправно платили эту пошлину; она не отягощала их, потому что они пользовались богатыми угодьями: у них было в цветущем состоянии пчеловодство, в реках ловили они бобров, в лесах били куниц; к ним приезжали за медом, воском и хмелем Русские люди, из Перми Великой, Соликамской и Кай города; в их землю приходили и Татары Уфимские торговать с Русскими. Со вступления на престол Бориса Феодоровича, положение Сылвенских и Иреньских Татар изменилось к худшему. Пошлина была значительно увеличена: вместо пяти сороков куниц, их заставили платить по одиннадцати сороков, и сверх того эту пошлину заставили отдавать не в Перми Великой, а в Верхотурье. Последнее обстоятельство довело их до большой крайности. Верхотурье было так далеко от Сылвы, что Татарам стоила больших издержек поставка пошлины в этот город. К этому присоединились и злоупотребления, которых, при тогдашнем смутном положении Руси, в самом начал истребить было не возможно. Верхотурские казаки и стрельцы, приезжая на Сылву для сбора ясака с торговых людей, и десятины от меда, воска и хмеля, Татарам «чинили насильство и обиду великую, сверх государева ясаку имали себе насильством рублев по сороку и велели на себя меды ставити, и на воевод правили поминки великие». Татары, притесняемые лихоимцами, дошли до того, что закладывали жен и детей для удовлетворения притеснителей. Царь Василий Иоаннович Шуйский позволил им давать пошлину в Великой Перми по прежнему, но этим злоупотребления не были истреблены. Пермские целовальники, заставляя их возить в Пермь на судах царский ясак, брали еще у них насильно суда под свои собственные товары, и этим приносили им убытку рублей до сорока и более ежегодно. Строгановы и другие частные владельцы [266] Пермскаго края отнимали у Татар земли, истребляли пчел, убивали людей. Татары доведены были до крайности. Они в 1621 г. подали челобитную Царю Михаилу Феодоровичу, прося о пресечении всех злоупотреблений. Через девять месяцев отправлен был по приказанию Царя на Сылву Чердынец Поспелко, для исправления тамошних дел. ⁴ Поспелко сделан был Чердынским целовальником, и ему в 1622 году дан был наказ, в котором особенно любопытна статья о воспрещении продавать Татарам и Остякам «заповедные товары» панцыри, доспехи, шеломы, сабли и копья. Из этого видна предусмотрительность тогдашнего правительства: 1661 год доказал справедливость этой предусмотрительности.

В следующем (1623) году послан был в Пермский край Михайло Кайсаров для составления писцовых книг. Он установил порядок относительно взимания пошлины с Сылвенских Татар — Выписываю из его писцовой книги ⁵ несколько строк, относящихся к этому делу:

_______________________________________

«Всего Сылвенских и Иреиьских Остяков и Татар 67 юрт, да 4 Черемисских да 1 Мордовский. Людей в них Остяков и Татар 81 человек, да 4 человека Черемис да Мордовин; пашни пахатные добрые земли около юрт 55 четей в поле, а вдву потомуж. А по Государеву Цареву и Великого Князя Михайла Феодоровича всея Руссии указу с тех юртов Остякам и Татарам платить в государеву казну по 14 сороков по 25 куниц на год. Да с тех же юртов положено вновь за пашню и за верховые оброки и за рыбные [267] и за звериные ловли и за бобровые гоны за всякие угодья с 72 юртов 72 куницы, по кунице с юрта.

А всего Сылвенским и Иреньским Татаром и Остяком вперед платить в Государеву казну в Новогородскую четь по 16 сороков и по 17 куниц на год.

Да пошлин с куницы по денге, и того 3 рубли, 9 алтын, 3 деньги.

И прибыло сверх окладные росписи Сылвенского и Иреньского ясаку 5 сороков, 17 куниц. Да пошлины прибыло 3 рубли, 9 алтын, три деньги».

_______________________________________

Татары стали размножаться и усиливаться. Чтобы удобнее держать их в повиновении, Царь Алексей Михайлович указал в их земле построить город Кунгур (в 1649). Опасения оправдались: в 1661 году вспыхнул бунт; к здешним Татарам присоединились Татары Уфимские и Башкирцы. Кунгур был разорен, и только рать посланная из Казани под предводительством воеводы А. М. Языкова, и пополненная собранными из Пермского края ратниками, могла усмирить бунтовщиков.

С тех пор Татары мирны, и вот без малого уже двести лет, как между ними не заметно никаких мятежных выходок. Была, правда, во времена Пугачева— но это дело особого рода.

Отъехав от Коянова 17 верст, мы поднимались на высокую гору Облупышь. Гора высока, въезд на нее довольно труден. Когда мы достигли вершины Облупыша, глазам нашим представилось чудное местоположение. На право отдаленные возвышенности сливались в одну синюю полосу с тучами, окоймившими горизонт; обширная долина, расстилавшаяся пред нами, была покрыта рощами, и эти рощи, состоя не из хвойных деревьев, смотрели так весело, так приветно. Здесь природа уже совсем не та, как в окрестностях Перми, и [268] там далее на север. Здесь преддверие того Кунгура, который по справедливости называют Пермскою Италией.

Проехав еще верст двадцать, поднявшись несколько раз на возвышенности, и потом снова спустившись несколько раз в долины, мы доехали до Крылосова. Это торговое село, в котором бывают две годовые ярмарки (9 Мая и 6 Декабря), находится на реке Бабке, близь огромных известковых гор, которыми мы ехали вплоть до самого Кунгура. Дорога из Крылосова идет берегом реки Бабки. Эта река, впадающая в Сылву пониже Кунгура, имеет чрезвычайно низкий левый берег: от этого не только весной, но и во время сильных дождей, обширная долина, находившаяся от нас на право, наполняется водою. Правый берег Бабки составляют высокие известковые горы; белою стеною тянутся они вдоль берега, на их вершинах разбросаны березовые рощи. Горы не редко подмываются водой; от этого в иных местах огромные камни висят над дорогою; кажется они готовы упасть и задавить все, что под ними ни находится. На право ландшафт восхитительный: долина покрыта рощами, деревнями, между которых извиваются речки; в некоторых местах видны озера. Полуденное солнце рассыпает золотые блестки на, их поверхности; на последнем плане белою грядою тянутся известковые горы; полоса зелени березовых лесов разделяет их белую полосу от синевы небесной.

Не доезжая пяти верст до Кунгура, мы въехали в какое-то ущелье, чтобы подняться на Бабкинскую гору. По сторонам стояли круглые известковые горы. Они были похожи на руины каких-то древних башен; обломки, лежавшие на голых вершинах, казались исполинскими зубцами; расселины, в несколько рядов опоясывающие горы, казались признаками того, что эти [269] башни когда-то были сложены из камней, но таких камней, из которых разве только Циклопы и Гиганты могут строить здания. В других местах я часто видал, как искусство силится подражать природе; но признаюсь, нигде еще не видал, чтобы природа до такой степени подражала искусству, как здесь на горе Бабкинской.

Поднявшись на Бабкинскую гору и проехав три версты с половиною, мы очутились у края крутой и высокой горы Иреньской. Под нею протекали и сливались Сылва и Ирень, по берегам которых раскинулся Кунгур. На право высокая возвышенность, на которой находился собор и еще несколько церквей и домов Кунгура; на лево долина, полузакрытая высокими домами. Прямо перед вами за Кунгуром белою стеною тянется правый берега, Сылвы, возвышается известковая Ледяная гора, славная своею пещерою. На ней стоят два Чудские городища, и эти памятники старины незапамятной, кажется, так угрюмо смотрят на новый Кунгур, который у подножия их кипит торговой и промышленной деятельностию.

Переехав моста, чрез Ирень — мы были уже в Кунгуре.

Сначала Кунгур стояла, на другом месте. В следствие указа Царя Алексея Михайловича, в 1649, «на порожней земле, купленной Русскими людьми у Иреньских Татар», был выстроен город Кунгур. Построили его по обыску Чердынских и Усольских воевод: думного дворянина Прокопья Елизарова ⁶ и стольникова, Князя Петра Прозоровского и Семена Кондырева. Место прежнего Кунгура находится в 17 верстах от нынешнего города, на правом берегу реки Ирени, верстах в двух от устья реки Кунгурки, там, где ныне стоит село Старый Посад. [270]

Вскоре после своего основания, Кунгур имел уже большое народонаселение. Выходцы из Вятки, Кай-города, Сольвычегодска и Великого Устюга во множестве селились в нем, привлекаемые богатством страны Иреньской. В 1661 году взбунтовались Иреньские Татары, и, соединясь с Татарами Уфимскими и Башкирами, начали грабить уезд Кунгурский; самый город быль взят ими и сожжен. Для усмирения этого бунта по царскому указу послан был из Казани воевода Языков с войском, К которому присоединились ратники, собранные в Пермском крае ⁷. — Усмирить бунтовщиков с такою ратью, какую имел Языков, было не трудно: в 1662 бунт был усмирен, и спокойствие в Кунгурском уезде было восстановлено.

После усмирения Татарского бунта, оставшиеся Кунгуряки просили позволения поселиться на другом, более удобнейшем месте.

В следствие этой просьбы и для предупреждения бунтов на следующее время, в 1662 году выстроен был город и крепость на нынешнем месте. Прежде находилось здесь село Сосновый Мыс.

От укреплений, построенных, как в 1662 году, так и в последующее время, до сих пор уцелела деревянная башня и часть вала. Но эта башня, о которой говорю я, по построению своему относится уже ко временам Пугачева.

Старинные укрепления Кунгура были следующие:

1) На самом мысу на горе построена была из деревянных стен четвероугольная крепость с бойницами. Стена была вышиною в три сажени, имела в [271] окружности 323 сажени, и фланкировалась восмью башнями, из которых две были с проездными воротами. Это укрепление, построенное в 1673 году, окружало соборные церкви и другие здания, находящиеся на горе, и было разрушено при открытий Пермского наместничества (в 1781 году).

2) От реки Сылвы до Ирени, по горе, сделан был вал длиною в 661 сажень. В 1697 году на нем были выстроены башни.

Теперь эти укреплений едва приметны.

Новый Кунгур распространился весьма скоро: через девятнадцать лет после его основания в нем было уже 1651 двор. Следовательно он был в это время гораздо значительнее многих Русских городов, напр. Казани, Ростова, Вологды и пр. — Это можно видеть из окладных книг 1681 года, о сборе денег на жалованье Московским стрельцам. До 1681 же года Кунгур имел своего епископа, зависевшего от Вятского, но в этом году Кунгурская епископия была уничтожена ⁸.

Кунгурский уезд с 1662 года по 1682, состоял, вместе с Чердынью и Соликамском, в ведомстве находившегося в Москве Новгородского Приказа, с 1682 по 1703 год зависел от Казанского приказа. А с 1703 вместе с Верхотурьем, Чердынью и Соликамском находился в ведении Сибирского Приказа. С 1703 по 1719 управлял Кунгурским уездом Сибирский губернатор Князь Гагарин.

В 1719 Кунгур был приписан к Вятской провинции и состоял под ее ведением до 1724, а с этого времени, вместе с Чердынью, зависела от Соликамской провинции, приписанной к Казанской губернии. Это [272] продолжалось до 1737 года. В царствование Императрицы Анны Иоанновны, Башкиры делали частые набеги на уезд Кунгурский, грабили жителей, опустошали селения. Чтобы удобнее было усмирить бунтовщиков, Правительство в 1737 году перевело все провинциальное ведомство из Соликамска в Кунгур. Таким образом Кунгур сделался провинциальных городом Казанской губернии, и был им до 1781 года; а в этом году он был сделан уездным городом новооткрытого Пермского наместничества.

1773 года, памятен для здешнего края по своим ужасам. До сих пора, сохраняется много преданий о страшном Пугачеве и его помощнике Белобородове, до сих пор старики со вздохом вспоминают ужасное время злодейств. Год возмущения сделался какою-то эрою в здешнем крае: старики обыкновенно говорят «я родился за столько-то лет до Пугачева года, это было в самый Пугачев год».

Рассказы о Пугачеве, об его ненависти к дворянам, об его действиях достигли до Кунгурского края еще в 1773 году. Волнение умов сделалось всеобщим: все зашумели, заговорили; крестьяне помещичьи не стали слушаться управителей. «Мы убьем вас, когда пожалует к нам Великий Государь», говорили они. — Татары также были готовы взбунтоваться — не доставало только прибытия мятежников. В Генваре 1774 явился в Кунгурском уезде тамошний уроженец Белобородова. Поселение этого клеврета самозванцова зажгло давно тлевшиеся искры возмущения. Множество крестьян пристало к его шайке; в деревнях били, резали, грабили тех, кто не нравился мятежникам. Башкирцы и Кунгурские Татары тоже взбунтовались и пошли на Кунгур. Город укрепили, жители его вооружились. К ним на помощь пришел Казанского горнизона Маиор Попов с рекрутскою командою. С [273] этими солдатами, с купцами и мещанами, вооруженными лунами, копьями и ружьями, Попов не раз отражал бунтовщиков, намеревавшихся овладеть Кунгуром. При первом приступе к Кунгуру мятежников, Кунгурский воевода Н. И. Миллер, человек слабый и бесхарактерный, убежал, оставя город на произвол судьбы. Храбрый Попов принял начальство над городом, и управлял им до самого того времени, как прислан был новый воевода Надворный Советник Голубцов. Между тем мятежники снова сделали нападение на Кунгур. Попов и бывший при нем Капитан Буткевичь снова прогнали их от города, отбили у них пять пушек, и сто сорок человек взяли в плен. После этого многие мятежники добровольно пришли с повинною головою; но Попов, находясь в крайних обстоятельствах, не дал, по словам Верхоланцова, им потачки. — Возмущение этим не кончилось. Пугачев еще существовал, и мятеж не прекращался. Несколько шаек было разогнано Поповым и Ассесором Башмаковым, вооружившим крестьян Юговского завода; еще много других шаек ходили и разбойничали по Кунгурскому уезду.

Мятежники, в двадцатых числах Генваря снова осадили Кунгур. Число их было так велико, что Попов уже решился умереть во время вылазки. К счастию, 25 Генваря прибыл в Кунгур посланный туда с командою Маиор и кавалер Гагрин. Бунтовщики узнав об этом, бросились прочь от осаждаемого города. Кунгура, праздновал свое освобождение. Думали, что спокойствие восстановлено.

Вдруг приходит страшная весть: мятежники в числе двух тысяч человек собрались в 27 верстах по Сибирской дороге от Кунгура, в селах Ордынском и Саборе. 29 Генваря Маиоры Гагрин и Попов отправились к Ордынскому. У этого села произошло [274] упорное сражение. Наконец мятежники были разбиты и рассеяны. Осьмнадцать чугунных пушек с снарядами и 62 человека пленных были приведены победителями в Кунгур.

Недели через три, Гагрин узнал, что близь Красноуфимской крепости, у деревни Иванковой, мятежники расположились станом, и имеют намерение снова идти к Кунгуру. Ни сколько немедля он бросился к Красноуфимску, нашел злодеев у Иванковой, и, не смотря на превосходство их силы, разбил их, отнял две чугунные трехфунтовые пушки и несколько снарядов. Мятежники бежали и заперлись в Красноуфимске. Февраля 19 Гагрин явился у этой крепости, и за версту от нее встречен был многочисленною толпою мятежников. Он разбил ее, подошел к крепости и начал атаку с двух сторон. Долго и упорно защищались мятежники; наконец, доведенные до изнеможения, они бросились стремглав из крепости. Гагрин десять верст преследовал бегущих, у которых отбил три пушки. В крепости найдено пять пушек.

Гагрин пошел к Екатеринбургу, в окрестностях которого бродили шайки Белобородова. Мятежники, находившиеся в Уткинском заводе г. Демидова, узнав о приближении Гагрина, немедленно укрепили завод снежным валом, вышиною в полторы сажени; поставили на верху вала туры, обнесли сверх того, завод рогатками, в четырех воротах его поставили пушки. Гагрин взял снеговую крепость, и шесть верст преследовал бежавших мятежников. Лишь только он воротился в Уткинский завод, как получил известие, что к нему приближается сам Белобородов. Гагрин пошел на встречу мятежника. С ужасным криком и сильною пушечною пальбою встретил Гагрина Белобородов, но вскоре злодейская толпа рассеялась, оставя [275] пушки. Тринадцать пушек и около 1000 человек было взято при этом случае Гагриным.

Между тем, разбитый уже несколько раз, самозванец ослабевал в Оренбургском крае. Это обстоятельство заставило все толпы мятежников, бродившие и грабившие в уезде Кунгурском, идти к своему главному предводителю. Кунгур находился в безопасности.

В Июне месяце Пугачев, теснимый войсками Императрицы, пошел к Каме. В это время он всею своею силою устремился было на Кунгур, но отраженный Гагриным и Поповым пошел к Красноуфимску, а оттуда в Осу и в Казань. В Сентябре, самозванец был схвачен, и возмущение окончилось, но долго еще смуты продолжались в уезде Кунгурском, долго не наступала совершенная тишина. Учреждение Пермского наместничества совершенно утвердило спокойствие здешнего края ⁹.

В воспоминание избавления Кунгура от мятежников, до сих пор каждое Воскресенье из соборной церкви выходят с иконами на площадь, и служат молебен; каждый год 6-го Августа ходят в крестном ходу из собора к старой башне, хранящейся как памятник года Пугачевского. В крестном ходу носят и то знамя, с которым ратовали Кунгуряки и жители Юговского завода против мятежников...

П. Мельников.

Комментарии

1. Камнем на Урале называется всякая отдельная гора.

2. Два урочища на Ледяной горе; Молебное близь деревни Козаевой, Усть- ечкинское при деревне Усть-Мечке, Завинское в Красноярской волости.

3. У деревни Елкиной над самой Сылвою и др. Подробно о городищах я говорил в 8-й статье этих Записок, которая будет помещена в Отечеств. Записках.

4. Обо всем этом см. Акты, соб. Ар. Эксп, III No. 42, 78, 118, 122, 124.

5. Эта писцовая книга хранится в Соликамском городовом магистрате. Бывши там, я выписал некоторые места из нее и между прочим эти строки.

6. Он впоследствии был воеводой В Нижнем Новгороде.

7. См. Собрание Государств. грамат и договоров IV — № 24. Собрано было с пяти дворов по ратнику. Хлебные запасы тоже были собраны С Пермских людей.

8. См. Собр. Госуд. Гр. и Догов. IV — N 128.

9. Здесь я изложил подробно действия против мятежников около Кунгура более потому, что А. С. Пушкин совершенно почти не говорит об них. — Источниками мне служили Прибавления к С. Петербургским Ведомостям 1774 г., рассказ Верхоланцова и предания.

Текст воспроизведен по изданию: Поездка в Кунгур. (Из дорожных Записок) // Москвитянин, № 5. 1841