ДВОР БОЯР РОМАНОВЫХ НА НИКИТСКОЙ И МОНЕТНОЕ ПРОИЗВОДСТВО В МОСКВЕ ВРЕМЕНИ ДЕНЕЖНОЙ РЕФОРМЫ 1654-1663 ГГ.

Археологические раскопки в Москве 1996-1998 гг. принесли сенсационное открытие — остатки мастерских по изготовлению медной монеты времени неудачной денежной реформы царя Алексея Михайловича 1654-1663 гг. Они обнаружены на территории двора на Никитской улице, принадлежащего в первой половине XVII в. боярам Романовым, Ивану Никитичу (ум. в 1640 г.) и его сыну, Никите Ивановичу (ум. в 1654 г.), единственным представителям нецарственной ветви рода. ¹

К самим боярам «денежный двор» никакого отношения иметь не мог: Н. И. Романов скончался в Вязьме в декабре 1654 г., столицу покинул полугодом ранее, в мае, сопровождая племянника, царя Алексея Михайловича, в поход «на недруга... полского короля Яна Казимера», ² из которого так и не вернулся; медные же копейки, в свою очередь, начали изготавливать в Москве не ранее осени 1655 г. на двух «денежных дворах», Старом и Новом. ³

Найденные на бывшем дворе Романовых монеты чеканены подлинными, а не фальшивыми штемпелями, ⁴ и, очевидно, существовавший здесь некогда третий столичный «денежный двор» тоже можно было бы признать официальным, если бы не отмеченное авторами первой публикации «молчание письменных источников» ⁵ о факте [40] наличия в Москве в то время еще одного центра «денежного дел». Однако последнее обстоятельство легко объясняется скудость, самих документов.

«Денежное дело» «ведалось» в Приказе Большой казны, огромный архив которого (а ведомство функционировало с 1622 по 1731 г. и, кроме монетного производства, управляло торгово-ремесленными корпорациями, руководило казенной промышленностью и т. п.) сгорел еще в XVIII в. Все, чем располагают сегодня историки, — остатки переписки приказа с другими ведомствами в количестве немногим более трех сотен единиц архивного хранения. ⁶

Производство, повторимся, хотя и не имело никакого отношения к боярам Романовым, тем не менее располагалось на их дворовом владении, после кончины последнего в семье отошедшем в казну. Здесь, кроме юридической стороны вопроса, связанной с практикой наследования выморочного имущества, есть и другая: бояре Романовы занимали совершенно особое положение в российской элите, являясь ближайшими родственниками «государей всея Русии», что не могло не отразиться на судьбе двора.

Последнему, в пору владения им Н. И. Романовым, между 1640 и 1654 гг., посвящена интереснейшая работа Б. С. Пушкина. ⁷ Однако вне исследования остался ряд вопросов, особенно значимых в связи с нашей темой, прежде всего, о времени и обстоятельствах появления в Москве самого дворового владения, а также ведомственной принадлежности двора между 1654 г., годом кончины Н. И. Романова, и 1664 г., когда двор, что хорошо известно по документам, перешел в «ведение» Оружейной палаты. ⁸ Заметим, забегая вперед, что последняя передача имела место вскоре по завершении попытки денежной реформы и отмены хождения медных денег, последовавшей 15 июня 1663 г. ⁹ Собственно, связь вышеуказанных вопросов с денежным производством на бывшем дворе бояр Романовых на Никитской и стала предметом настоящей работы.

Захарьины-Юрьевы-Романовы, старомосковский боярский род, по службе и общественному положению издревле принадлежали к верхушке столичной аристократии, верно служа великим князьям Московским и царям Российским едва ли не с XIV в. ¹⁰ Изначально родовое гнездо семейства располагалось в столице вблизи от Георгиевского монастыря (ныне Георгиевский переулок между улицами Большой Дмитровкой и Тверской). ¹¹ [41]

Около середины XVI в. Никита Романович Захарьин-Юрьев, женившись на княжне В. И. Ховриной, покинул фамильное владение, оставшееся за другими членами рода, и основал собственный двор на Варварке в Китай-городе, по некоторым предположениям, на полученном в приданное земельном владении супруги. ¹² Здесь у «большого боярина», выдающегося государственного деятеля эпохи Ивана Грозного и весьма популярного и уважаемого среди москвичей аристократа, вскоре после переселения на Варварку женившегося вторично на княжне Е. А. Горбатой-Суздальской (первый брак был непродолжительным и бездетным — В. И. Ховрина скончалась в 1552 г., ¹³), появилось на свет многочисленное потомство, которому суждено было сыграть особую роль в истории нашего Отечества.

В боярской семье родилось двенадцать детей, из них шестеро — мальчики; ¹⁴ пятеро из них достигли служилого возраста и были определены к «государеву двору», успешно двигаясь от одной его служебной ступени к другой. Судьбе, однако, было угодно неожиданно поставить многочисленный род «Никитичей», как называли братьев в Москве, на грань исчезновения. Причиной была суровая «государева опала», постигшая Романовых в 1600-1601 гг.

К этому времени владение не Варварке целиком было за братьями: Никита Романович скончался в 1586 или 1587 гг., его супруга — пятнадцатью годами ранее. ¹⁵ Первенствовал в семье старший, Федор Никитич, ставший боярином еще при жизни отца, женатый на Ксении Ивановне Шестовой; в 1596 г. здесь, на Варварке, у боярина родился сын, названный в крещении Михаилом, будущий царь Михаил Федорович.

Младшие братья Федора Никитича с женитьбой должны были, как когда-то их дед, завести себе собственные дворы. Однако к моменту опалы семьи двор имели только второй и третий по старшинству из «Никитичей» — Александр, боярин с 1598 г. ¹⁶ и Михаил, тогда же пожалованный окольничеством. ¹⁷ Последний до опалы успел обзавестись собственным двором на Никольской улице того же Китай-города, ¹⁸ в то время как первый, похоже, продолжал жить на Варварке со старшим женатым и младшими холостыми братьями, Никитой, Иваном и Василием Никитичами, служившими [42] стольниками и стряпчими. Совместное проживание под одной крышей и сыграло в судьбе семьи роковую роль.

Осенью 1600 г. казначей Александра Никитича донес на своего господина о наличии в его казне неких «кореньев», ¹⁹ которые в ходе судебного следствия были признаны уликой в подготовке боярином отравления царя Бориса Годунова. И поскольку юридическая практика того времени считала виновными в такого рода преступлениях всех, кто живет вместе с главным обвиняемым, ²⁰ последние также подверглись «опале». ²¹

Если проживание младших и холостых «Никитичей» под опекой старшего брата объяснимо русскими семейными традициями, то второй боярин на дворе — ситуация неординарная. Александр Никитич, что хорошо известно, еще в 1597 г. овдовел, ²² но к осени 1600 г. успел жениться вторично. ²³ Тем не менее «казна» Александра Никитича с пресловутыми корешками находилась на Варварском дворе Романовых — арест «Никитичей» производился именно там. ²⁴

Столь подробный рассказ о Романовых важен потому, что объясняет конец фамильного владения на Варварке и появление другого, на Никитской.

Приговор по делу братьев был обнародован летом следующего, 1601 г. ²⁵ Старший из братьев, боярин Федор Никитич и его жена приняли невольный иноческий постриг под именами Филарета и Марфы, были разлучены с детьми и отосланы в дальние монастыри; в тюрьмы, в «северные пределы», выслали Александра, Михаила, Ивана и Василия Никитичей (Никита Никитич скончался за два года до опалы).

Опустевшее владение на Варварке летом 1601 г. было «отписано на государя», а многочисленная дворня обрела новый статус. Аристократическая «верхушка» боярского двора, дворяне — послу жильцы, составлявшие вооруженную дружину своих суверенов, вынужденно покинули столицу, ²⁶ холопы — простолюдины, ремесленники разных профессий, были переведены в посадское «тягло», превратившись из частновладельческих «слуг» в «чернослободчиков». ²⁷ Таким образом, владение на Варварке, утеряв населенные «романовскими людьми» соседние кварталы Китай-города, практически перестало существовать, сузившись до размеров собственно боярских палат. [43]

«Казенный» статус варварского двора теоретически оставлял шанс братьям (за исключением Федора — инока Филарета) на возвращение владения — заключение для «опальных», как известно, продолжалось до «государева указа о прощении вин». ²⁸ Однако уже в следующем, 1602 г., из четырех ссыльных братьев в живых остался только один, Иван Никитич, неженатый, с расстроенным здоровем («боле старою болезнию, рукой не владеет, на ногу маленко приступает», «язык ся отнял», «колени сволокло... и ево водят» ²⁹).

Сочтя И. Н. Романова более не представляющим опасности, Борис Годунов «пожаловал» стольника, сняв «опалу» и переведя из Приуралья в Нижний Новгород. ³⁰ О времени возвращения И. Н. Романова в Москву источники высказываются противоречиво. Новый летописец сообщает, что из Нижнего будущего хозяина двора на Никитской перевели сначала в родовую вотчину, с. Клины под Юрьевом-Польским, где вчерашний опальный находился вплоть до воцарения Лжедмитрия I, пожаловавшего вчерашнего «опального» боярством (лето 1605 г.). ³¹ Согласно другим, будущий боярин был «взят к Москве» еще в 1603 г. ³²

В любом случае важно подчеркнуть, что возвращение И. Н. Романова к придворным службам обязательно должно было сопровождаться пожалованием ему «дворового места» в столице, и логичным представляется ожидать, что именно он, теперь единственный наследник двора на Варварке, ³³ получит назад семейное владение. Однако этого не произошло ни в 1603-1605 гг., ни в последовавшие затем годы Смуты. С 1613 г., по воцарении племянника, Михаила Федоровича, варварским владением распоряжалась свояченица И. Н. Романова, инокиня Марфа, сам же «старый государев двор на Варварке» обратился в своеобразную вотчинную контору по управлению многочисленными земельными владениями царской матери. ³⁴ После кончины «великой иноки» двор на Варварке с домовой церковью был обращен в мужской монастырь, освященный, как и ранее храм, в честь родовой иконы Романовых, Знамения. ³⁵

Итак, не позднее 1605 г. боярин И. Н. Романов, так и не вернув себе фамильного двора, должен был обзавестись новым. Это был Двор на Никитской улице Белого города, пожалованный ему либо Годуновым, либо, скорее всего, Самозванцем, демонстративно [44] покровительствовавшим «родне» («Никитичи» приходились родными племянниками первой жене Ивана Грозного).

Место, отведенное боярину, имело в Москве особый статус еще со времени «Грозного царя». В 1566 г. последний «учинил опришнину», первым шагом чего стало строительство новой царской резиденции вне стен Кремля, «опришного дворца», располагавшегося в юго-западном углу Москвы и занимавшего своими многочисленными постройками огромную территорию, включая Остоженку Пречистенку, Арбат и Никитскую. ³⁶ Выделенный из городской территории в особый «удел», он, похоже, и позднее, после отмены опричнины, сохранял подчинение дворцовому ведомству, а не перешел в ведение земских органов. ³⁷

В конце апреля 1606 г. в Москву прибыла невеста Лжедмитрия) дочь Сандомирского воеводы Юрия Мнишка Марина. Под многочисленную свиту будущей царицы был отведен «царский двор» на Никитской; здесь же, на Никитской, две с половиной сотни шляхтичей во время восстания москвичей против поляков в мае того же года «оборонялись самыми большими силами...каждый на своем дворе». ³⁸ Компактное размещение нескольких сотен приезжих в одном месте возможно было только при одном условии: в густонаселенной и тесно застроенной Москве вблизи Кремля существовал относительно свободный анклав с пустующими зданиями.

Есть косвенное свидетельство того, что в 1606 г. двор И. Н. Романова на Никитской уже существовал. Спасая во время майского восстания 1606 г. злосчастных «ляхов» от расправы, бояре В. И. Шуйский, будущий царь, и И. Н. Романов укрыли шляхтичей «на боярском дворе». ³⁹ Здесь, без сомнения, имеется в виду дом последнего на Никитской (владение В. И. Шуйского располагалось в Кремле) — находись он вдали от временных резиденций поляков, невозможно было бы представить, как бояре смогли провести своих подопечных через бурлящий город.

Дальнейшая судьба двора на Никитской в Смуту совершенно неизвестна, хотя трудно представить, что бурные события тех лет способствовали широкомасштабному строительству и благоустройству владения. К тому же хозяин периодически вынужден был надолго оставлять столицу.

В правление Василия Шуйского (1606-1610 гг.) боярин И. Н. Романов, несмотря на имевшиеся ранее проблемы со здоровьем, неожиданно сделал удачную военную карьеру, будучи вторым воеводой большого полка и лично участвуя в военных действиях. ⁴⁰ Однако следующий этап в событиях Смуты, так называемая «семибоярщина» (1610-1612 гг.) — а И. Н. Романов входил в число [45] «седмочисленных бояр» — судя по всему, определила политическую судьбу будущего царского дяди на все «послесмутное» время вплоть до кончины в 1640 г.

Бояре, как известно, в 1610 г. вели переговоры о передаче пустовавшего российского трона польскому королевичу Владиславу Сигизмундовичу, а И. Н. Романов был одним из самых горячих сторонников этой идеи. ⁴¹ И даже тогда, когда к осени 1612 г. кандидатура королевича окончательно утеряла поддержку большинства ее инициаторов и собравшийся в освобожденной от поляков Митаве Земский собор обсуждал имя собственного, российского претендента, коим был назван Михаил Федорович Романов, боярина, казалось бы, обязанного поддержать кандидатуру своего ближайшего родственника, пришлось уговаривать отдать свой голос племяннику. ⁴²

После венчания на царство первого Романова боярин, как и другие члены старой Думы, вошел в новый «сигклит», ⁴³ но бросается в глаза заметная отстраненность его от крупных постов и важнейших дел. ⁴⁴ Для нас, скорее всего, навсегда будут скрыты причины столь скептического отношения дяди к избранию племянника, но ясно одно — отношение это не было ни прощено, ни забыто как «второпрестолствовавшей» при сыне (выражение дьяка И. Тимофеева) «великой инокой» Марфой Ивановной, так и вернувшимся в 1619 г. из польского плена братом, патриархом Филаретом Никитичем.

Впрочем, на материальном положении боярина внутрисемейные коллизии, скорее всего, не отразились. К 1622 г. относится первое известие о строительных работах на Никитской: И. Н. Романов получил разрешение на беспошлинный провоз в Москву «хоромного леса», ⁴⁵ а не позднее 1625 г. на боярском дворе была освящена церковь в честь родового палладиума, иконы Знамения, ⁴⁶ как и храм на прежнем, варварском дворе Романовых.

Судя по тому, что на посольские «встречи» И. Н. Романов выставлял до четырех десятков «даточных конных людей», ⁴⁷ был восстановлен и «двор» из холопов — «послужильцев»; число боярских «слуг» двора на Никитской доходило до 350 человек. ⁴⁸

К моменту кончины И. Н. Романова в 1640 г. единственным наследником остался младший из сыновей боярина, Н. И. Романов, стольник при дворе двоюродного брата, царя Михаила Федоровича. К нему и перешел двор на Никитской. Боярство Н. И. Романову было «сказано» в 1645 г., при восшествии престол племянника, царя [46] Алексея Михайловича, причем минуя окольничество, ⁴⁹ что нельзя расценить иначе, как знак восстановления нормальных отношений между ближайшими родственниками. Не игравший сколько-нибудь заметной роли в политической жизни, царский дядя был, как сообщает современники, человеком экстравагантным, любителем иностранных диковинок, (ему, например, принадлежал знаменитый ботик, тот, что много лет спустя найдет в подмосковном Измайлове, вотчине Н. И. Романова, юный Петр I), убежденным холостяком с весьма независимым нравом. ⁵⁰ Принадлежа к богатейшим аристократам России, боярин придал двору на Никитской особый блеск и великолепие, сосредоточив за его стенами огромные богатства.

Боярин Н. И. Романов скончался бездетным вдали от дома, в Вязьме, где с октября 1654 г. находились «государев двор» и армия, готовясь к весенней кампании следующего года против войск Речи Посполигой. ⁵¹ Два года спустя воевода Вязьмы князь Д. Барятинский переслал в Москву выморочное имущество боярина, «рухляди 12 сундуков да ушат», пополнившее гигантскую опись движимого имущества двора на Никитской, составленную после получения в столице известия о кончине хозяина. ⁵²

Теперь властям надлежало распорядиться обширным наследием бояр Романовых. Русская юридическая практика предписывала в подобных случаях передачу недвижимости «на государево имя», движимое же имущество отходило церкви на помин души покойного, ⁵³ в связи с чем, собственно, и составлялась Роспись. В 1630 г. так же поступили с выморочным имуществом боярина Ф. И. Мстиславского, последнего в роде, по кончине вдовы переписав богатства фамильного двора в Кремле, но без построек. ⁵⁴

После «выемки» выморочные «дворы» отходили в казенное пользование. Так, владение князя Ф. И. Мстиславского использовалось Стрелецким приказом как караульное помещение, ⁵⁵ двор скончавшегося в 1638 г. думного дьяка И. Т. Грамотина — Посольским приказом для размещения иностранных посольств, приезжавших в Москву. ⁵⁶

Многочисленные «слуги» двора по традиции должны были получить волю. Однако дворянскую часть романовских «холопов» ждала иная судьба. В апреле 1655 г. бывшим боярским двором управляла новая администрация, «конюшенного чину столповой [47] прикащик» Ш. Анненков, управляющий царской «аргамачьей конюшней» ⁵⁷ и «с ключом у утварей и казны» А. Щелканов. ⁵⁸ Следовательно, двор Романовых на Никитской перешел в ведение Конюшенного приказа.

В это же ведомство «в конюшенный чин» были взяты на службу «слуги» из дворян: двое стряпчими конюхами, ⁵⁹ тридцать два — стрелянными конюхами, ⁶⁰ один занял высокую должность приказного казначея (это был Т. Марков, ранее отправлявший те же обязанности на боярском дворе ⁶¹). Всем по вступлении в приказные должности пожаловали по двойному годовому окладу из боярских «животов». ⁶²

Конюшенный приказ относился к числу «домовых приказов», «дворов царских», находившихся в привилегированном положении относительно прочих приказных учреждений и издревле управлялся конюшим, первенствовавшим среди бояр Думы ⁶³. «Конюшенные чины», в свою очередь, в силу служебной близости к монарху, обязывавшей лично «всегда быти с государем», формировались исключительно из мелких дворян, «детей боярских добрых». ⁶⁴ Тот же новый управляющий двором, Ш. Анненков, один из полутора десятков «столповых прикащиков», ⁶⁵ принадлежал к дворянскому роду, представители которого в XVII в. служили при «государевом дворе» в стольниках и стряпчих; ⁶⁶ вновь поверстанные в службу бывшие «люди» бояр Романовых, стремянные и стряпчие конюхи, как и их коллеги, взятые в приказ ранее, были дворянами и жаловались за приказную службу поместьями и вотчинами. ⁶⁷

Совершенно очевидно, что перевод вчерашних «холопов» на службу в дворцовое ведомство осуществлялся корпоративно, с сохранением прежней чиновной «лествицы», какой она сложилась на никитском дворе Романовых. И без сомнения, ведущим мотивом верстания было родство прежних хозяев двора с царским домом. Так, в подобной же ситуации ни один из трех десятков «слуг» выморочного двора боярина И. А. Воротынского, кстати, свояка Н. И. Романова, скончавшегося бездетным в 1698 г., не попал на службу к «государеву двору». ⁶⁸ С другой стороны, после кончины в 1633 г. Филарета Никитича три десятка стольников светского [48] «двора» патриарха были поверстаны корпоративно, как и в случае со «слугами» бояр Романовых, на «государев двор». ⁶⁹

Таким образом, боярский двор на Никитской, и в смысле «дворового места» с постройками, и в смысле людского сообщества с определенной внутренней «планомерной организацией, вырабатывавшей... своеобразную нравственную связь и отсюда почерпывающей особую историческую жизненность», ⁷⁰ вошел в обширное дворцовое хозяйство «государей всея Русии».

Выяснилось также, что Конюшенный приказ не был единственным приказным учреждением, разместившимся на дворе. В январе 1663 г. возглавлявшему Приказ каменных дел дворянину Я. И. Загряжскому и дьяку того же приказа В. Булычеву было предписано силами приписанных к ведомству мастеров «на дворе боярина Никиты Ивановича Романова в полатах в каменных... починить» для того, чтобы перенести в обветшавшие к тому времени центральные покои усадьбы оружие. ⁷¹ Летом того же года, по окончании ремонтных работ, «мушкеты, и карабины, и пистоли золоченые нарядные... и бандельеры золоченые же, и списы» перевезли на Никитскую. ⁷²

Для «береженья» драгоценного оружия «полатам» понадобилась охрана. Выяснилось, что в настоящий момент «караулных сторожей у тех полат... нет», ⁷³ хотя тут же, по соседству, на бывшем боярском дворе, имеется стрелецкий караул — «стрелцы... стоят на денежном дворе тех же полат (здесь и далее разрядка моя. — А. Л.)», более того, ранее здесь была «караулная сторожа... стрелцы по пять человек, как по указу великого государя стояли стрелцы на денежном дворе». ⁷⁴

Таким образом, ситуацию надо понимать так, что на Никитской действовал монетный двор, к началу 1663 г. уже свернувший производство (напомним, что указ об отмене хождения медных денег был обнародован летом того же года), в связи с чем каменные «полаты» оказались свободными и лишились стрелецкого караула.

Отписки о прикомандировании стрельцов для охраны «ружья» были отправлены из Приказа тайных дел. Одна адресовалась окольничему И. Б. Барятинскому, судье Приказа денежных сыскных дел, ⁷⁵ дворянину А. М. Рчинову, фактически возглавлявшему ведомство с 1662 г., ⁷⁶ и дьяку того же приказа Н. Бакунину, ⁷⁷ вторая — главе Приказа Большой казны И. Д. Милославскому ⁷⁸ и дьякам [49] А Дурову и И. Патрикееву, ⁷⁹ обе предписывали возобновить стрелецкий караул. Следовательно, неизвестный ранее «денежный двор» Подчинялся не только Приказу Большой казны, как и все иные «дворы», как до, так и после реформы, а еще и Приказу сыскных денежных дел.

Итак, загадка, преподнесенная археологическими раскопками, разрешилась просто: найдены остатки ранее неизвестного монетного двора эпохи «медной» реформы 1654-1663 гг., не использовавшего в работе самостоятельных чеканов. Выяснение обстоятельств его появления и особенностей производства — задача специального исследования. Пока же рискнем предположить, что этот центр «денежного дела» все-таки упоминался ранее в литературе, но ошибочно идентифицировался с другим.

Выдающийся исследователь русской нумизматики И. Г. Спасский обратил внимание на единичное свидетельство документов о существовании в Москве в 1660 г. некоего «дворцового денежного двора», на котором в «денежных мастерах» трудились два иконописца, Назар Семенов и Афанасий Федоров Ярославец; как предположил историк, речь шла о Старом денежном дворе, располагавшемся в Кремле близ царских покоев. ⁸⁰

Однако наименование «дворцовый» может быть истолковано в этом случае и иным образом. Во-первых, как правило, применительно к собственно дворцу употреблялось прилагательное «верхний» («Верхняя типография» в Кремле Симеона Полоцкого, «верхние» соборы и церкви царского дворца, «взять к государю в верх» в смысле «отнести во дворец» и т. п.). Во-вторых, «дворцовыми» называли либо ведомства, обслуживающие нужды дворца, либо принадлежавшие царской семье владения вне стен Кремля («дворцовые села» Коломенское, Измайлово, Тайнинское и др.). И поскольку центром управления «денежным делом» оставался по-прежнему Приказ Большой казны и нет никаких данных о переподчинении монетных дворов дворцовым приказам, остается предположить, что «дворцовый денежный двор» функционировал на принадлежащих лично государю площадях, к которым с 1655 г. относился в том числе и двор бояр Романовых на Никитской.

Более чем любопытны сведения о том, что «денежными мастерами» «дворцового денежного двора» были два иконописца: на прочие монетные дворы их набирали из «вольных охочих людей». В данном случае важна не профессия, а то, что оба были «казенными иконниками» Оружейной палаты, ⁸¹ т.е. государственными служащими другого приказного ведомства, также принадлежавшего к числу Дворцовых приказов. Тут речь шла не об обычном вольном найме мастеров, а о прикомандировании «казенных иконников» к казенному же «денежному делу». [50]

Весьма условно можно определить и хронологические рамка функционирования монетного производства на Никитской, коль скоро речь идет именно о «дворцовом денежном дворе». Один из его мастеров — «иконников», А. Семенов, в 1657 г. еще исполнял художественные работы в Кремле. ⁸² Следовательно, чеканка медной монеты началась здесь не в 1655 г., как на Старом и Новом дворах, а не ранее 1657 г. и завершилась, или была в значительной мере свернута, к началу 1663 г., еще до официального указа об отмене хождения медных денег в России, появившегося в июне того же года.

Что же касается Приказа сыскных денежных дел, которому наряду с Приказом Большой казны подчинялся «денежный двор» на Никитской, то об этом надзорном, судя по названию, учреждении практически ничего неизвестно, за исключением того, что его судьи принадлежали к низшим «думным» чинам (думным дворянам и окольничим), в отличие от Приказа Большой казны, управлявшегося первенствующим боярином Думы, и что они упоминаются только между 1660 и 1662 гг. ⁸³ Скорее всего, приказ был создан в ходе денежной реформы и с ее окончанием прекратил свое существование.

Таким образом, история дворового владения Романовых на Никитской, статус владения после перехода в казенное пользование оказались тесно связаны с историей проведения в России денежной реформы 1654-1663 гг.

УКАЗ О БЕСПОШЛИННОМ ПРОПУСКЕ «ХОРОМНОГО ЛЕСА» БОЯРИНА Н. И. РОМАНОВА ИЗ СОЛОТЧИ В МОСКВУ

10 января 1622 г.

От царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии от Солотчи Окою рекою до Коломны и Москвою рекою до Москвы мытчикам и перевозщиком.

Бил нам челом боярина нашего Ивана Никитича Романова человек Карп Коровин, а сказал:

Гнати де на обиход государя нашего боярина Ивана Никитича на хоромы к Москве Окою и Москвою рекою в дву лодьях Безсонку Ослетееву да Кондрашке Исаеву с Солотчи. И нам бы его пожаловать, с того его хоромного лесу мыта и посаженново и явки и с людей головщины по рекам и по перевозом имати не велеть и от Солотчи по Оке и по Москве реке до Москвы мытчиком и перевозщиком боярина нашего Ивана Никитича Романова с хоромнова [51] лесу в дву лодьях мыта и посаженново и явки и с людей головщины не имать.

А прочтя, сю грамоту отдавать Безсонке Ослетееву да Кондрашке Исаеву.

РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. Ч. 26. Д. 39889. Черновик.

ОТПИСКИ ИЗ ПРИКАЗА ТАЙНЫХ ДЕЛ ОБ ОТПУСКЕ СТРЕЛЬЦОВ ДЛЯ ОХРАНЫ КАМЕННЫХ ПАЛАТ НА ДВОРЕ БОЯРИНА Н. И. РОМАНОВА

Май-июнь 1663 г.

171 году мая в 30 день. Отписать в Оружейную палату, а кому пишут, в Приказ денежного дела *окольничему князю Ивану Петровичю Борятинскому да Артемью Михайловичю Рчинову да к дьяку к Микифору Бакунину*

Лета 7171 году июня в 3 день по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Бельм Росии самодержца указу окольничему князю Ивану Петровичю Борятинскому да Ортемью Михайловичю Рчинову до дьяку Микифору Бакунину.

В нынешнем во 171 м году по указу великого государя ис Приказу его великого государя тайных дел ружье — мушкеты и карабины и пистоли золоченые нарядные в ольстрах и бандельерах золоченых же, и списы — принять в Оружейную полату. И перевезено то ружье в полаты на двор боярина Никиты Ивановича Романова, а караульных сторожей у тех полат к тому ружью нет.

И великий государь указал у тех полат у ружья, у печати и у замков быть на караульной стороже стрельцом, тем же, которые стоят не денежном дворе тех же полат. А к тебе, окольничему князю Ивану Петровичю, и Ортемью Михайловичю, и к дьяку Микифору, указал великий государь послать память.

А по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца указу окольничему князю Ивану Петровичю Борятинскому да Ортемью Михайловичю Рчинову да дьяку Микифору Бакунину о караульной стороже учинить по сему великого государя указу.

** Того же числа послана с приставом с Михаилом
Клянышниковым**

Лета 7171 году июня в 30 день по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Бельм Росии самодержца указу боярину Илье Даниловичю Милославскому да Дьяком Александру Дурову да Ивану Патрекееву.

Комментарии

1. Кренке Н., Колызин А. Фальшивомонетчики? На царском дворе! «Знание — сила». 1997. № 3. С. 24-27.

2. Дворцовые разряды. СПб... 1855. Т. 3. С. 413-414; Мальцев А. Н. Россия и Белоруссия в середине XVII века. М., 1974. С. 38.

3. Спасский И. Г. Денежное хозяйство Русского государства в середине XVII в. и реформы 1654-1663 гг.//АЕ за 1959 г. М., 1960. С. 128-129; Мельникова А. С. 1) Старый московский денежный двор во время денежной реформы 1654-1663 гг.// АЕ за 1964 г. М., 1965. С. 80-82; 2) Русские монеты от Ивана Грозного до Петра Первого: История русской денежной системы с 1533 по 1682 год. М., 1989. С. 203-204.

4. Определение монет произведено А. С. Мельниковой и В. В. Зайцевым (Гос. Исторический музей).

5. Кренке Н., Колызин А. Фальшивомонетчики?... С. 27.

6. Центральный государственный архив древних актов СССР: Путеводитель. М., 1991. Т. 1. С. 49-51; Ср.: Богоявленский С. К. Новый Английский денежный двор// Богоявленский С. К. Научное наследие. М., 1990. С. 233.

7. Пушкин Б. С. Двор боярина Никиты Ивановича Романова // Старая Москва I Изд. Комиссии по изучению старой Москвы при Имп. Московском археологическом обществе. М., 1914. Вып. 2. С. 1-15.

8. Там же. С. 7.

9. Лаврентьев А. В. Денежная реформа 1654-1663 гг. в освещении русских летописцев XVII в. // Монеты, медали, жетоны: Сб.статей. М., 1996. С. 44.

10. Сборник материалов по истории предков царя Михаила Федоровича Романова. СПб., 1896. Ч. 1. С. 15-38.

11. Назаров В. Д. Генеалогия Кошкиных-Захарьиных-Романовых и предание об основании Георгиевского монастыря//Историческая генеалогия. 1993. № 1. С. 22-31.

12. Памятники архитектуры Москвы: Кремль, Китай-город, центральные площади — М 1983. С. 449.

13. Кормовая книга Московского Ставропигиального Новоспасского монастыря. М., 1903. С. II. Бытует мнение, что первый брак боярина не был бездетным, и в нем Рожден старший из сыновей Никиты Романовича, Федор Никитич, будущий патриарх Филарет (Сборник материалов... Ч. 1. С. 289).

14. Сборник материалов... Ч. 1. С. 290-296.

15. Кормовая книга... С. II.

16. Павлов А. П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове (1584-1605 гг.). СПб., 1992. С. 73.

17. Сборник материалов... Ч. 1. С. 292.

18. Хорошкевич А. Л. Расстановка политических сил в правящем сословии во время восстания в Москве в 1584 г. и «Петров чертеж» столицы // Социальная структура и классовая борьба в России XVI-XVII вв.: Сб. научных трудов. М., 1988.

19. ПСРЛ. М., 1961. Т. 14. С. 72.

20. Лаврентьев А. В. Романовы и «старый государев двор» на Варварке // Лаврентьев А. В. Люди и вещи: Памятники русской истории и культуры XVI-XVIII вв., их создатели и владельцы. М., 1998. С. 12-13.

21. О «деле Романовых» см.: Васенко П. Г. Бояре Романовы и воцарение Михаила Федоровича. СПб., 193. С. 72; Скрынников Р. Г. Борис Годунов и падение Романовых в 1600 г.//Из истории феодальной России. Л., 1978. С. 20.

22. Кормовая книга... С. III.

23. Там же. С. IV.,

24. Скрынников Р. Г. Борис Годунов и падение Романовых... С. 119. j

25. АИ. СПб., 1841. Ч. 2. С. 34.

26. Скрынников Р. Г. 1) Народные выступления в 1602-1603 гг.//История СССР-1984. № 2. С. 65-66; 2) Социально-политическая борьба в Русском государстве в| начале XVII века. Л., 1983. С. 55-63. I

27. Лаврентьев А. В. Романовы и «старый государев двор»... С. 24.

28. Тельберг Г. Г. Очерк политического суда и политических преступлений в Московском государстве XVII века. М., 1912. С. 257-258.

29. АИ. Ч. 2. С. 42, 45.

30. Там же. С. 44.

31. ПСРЛ. Т. 14. С. 54.

32. АИ. Ч. 2. С. 47.

33. Ср.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. Пгр.; Киев, 515. С. 500-501.

34. Старый государев двор в Москве в 1613-1631 гг. //Старина и новизна: Исторический сборник. М., 1914. Кн. 17. С. 57-61.

35. Сергий, архим. Историческое описание Московского Знаменского монастыря, То на старом государеве дворе. М., 1866. С. 14-15; Малиновский А. Ф. Обозрение Москвы. М., 1992. С. 93-94.

36. Забелин И. Е. Опричный дворец царя Ивана Грозного. М., 1893. С. 4-5.

37. Там же. С. 7.

38. Дневник Марины Мнишек. СПб., 1996 (Studiorum slavicorum monumenta; Т. 9). С. 58.

39. Сказания современников о Дмитрии Самозванце. СПб., 1859. Ч. 2. С. 245.

40. Белокуров С. А. Разрядные записи за Смутное время. М., 1907. С. 10-13, 15-16, 49, 87, 90, 94, 98-99, 117, 122-123, 143-144, 149, 156, 173; Восстание И. И. Болотникова: Документы и материалы. М., 1959. С. 105, 116.

41. Платонов С. Ф. Очерки истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. М., 1995. С. 301.

42. Станиславский А. Л., Морозов Б. Н. Повесть о Земском соборе 1613 г.//Вопросы истории. 1985. № 5. С. 95.

43. Платонов С. Ф. Московское правительство при первых Романовых // Платонов С. Ф. Сочинения. СПб., 1912. Т. 1. С. 371-373.

44. Лаврентьев А. В. Романовы и «старый государев двор»... С. 32-34.

45. См. Приложение 1.

46. Пушкин Б. С. Двор боярина Никиты Ивановича Романова. С. 4-5.

47. Русский биографический словарь. СПб., 1918. Романова-Рясовский. С. 34.

48. Пушкин Б. С. Двор боярина Никиты Ивановича Романова. С. 5.

49. Русский биографический словарь. СПб., 1918. Романова-Рясовский. С. 39.

50. Кошелева О. Е. Боярство и дело патриарха Никона И Вопросы истории СССР. М., 1982. Вып. 12. С. 19-20.

51. Дворцовые разряды. Т. 3. С. 454; Мальцев А. Я. Россия и Белоруссия..... С. 55.

52. ЧОИДР. 1887. Кн. 3. С. 1-128 («Роспись всяким вещам, деньгам и запасам, что осталось после смерти боярина Никиты Ивановича Романова и дачи по нем на помин». Далее в примечаниях: Роспись).

53. Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 505.

54. РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. Ч. 1. Д. 674. Л. 1-15.

55. Там же. Ч. 7. Д. 8824; Бакланова Н. А. Обстановка московских приказов в XVII веке // Труды Гос. Исторического музея. М., 1926. Вып. 3. С. 55-56.

56. РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. Ч. 7. Д. 9173.

57. Роспись. С. 27.

58. Там же. С. 39.

59. Роспись. С. 28-29.

60. Там же. С. 34-35.

61. Там же. С. 42-43.

62. Там же. С. 87-92.

63. «А которой бывает конюшим, тот и первой боярин чином и честию» (Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1906. С. 81). Подробнее см.: Кириллова Л. П. К истории Конюшенного приказа в XVII в. по «Описи Разным конюшенным вещам и казне» 1706 г.//АЕ за 1980 г. М., 1981. С. 177-178.

64. Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1906. С. 82.

65. Зезюлинский Н. Историческое исследование о коннозаводском деле в России. СПб;, 1889. Ч. 1. С. 34, 48.

66. Савелов Л. И. Родословные записи. М., 1906. Вып. 1. С. 62.

67. Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1906. С. 82.

68. Заозерский Н. А. Боярский двор: Страница из жизни одного боярского дома// Русский исторический журнал. 1932. № 8. С. 112-114.

69. Люткина Е. Ф. Стольники патриарха Филарета в составе двора царя Михаила Федоровича (1619-1633)//Социальная структура и классовая борьба в России XVI-XVII вв. С. 97-114.

70. Заозерский А. И. Боярский двор... С. 112.

71. РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. Ч. 7. Д. 8324.

72. Там же. Д. 8573. Л. 3.

73. Там же. Л. 3-4.

74. См. Приложение 2. Далее в тексте цитаты из документа приводятся без ссылок.

75. Богоявленский С. К. Приказные судьи XVII века: Справочник. М.; Л., 1946. С. 235. '

76. Русский биографический словарь: Романова-Рясовский. С. 642-643.

77. Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV-XVII вв. М., 1975. С. 41.

78. Богоявленский С. К. Приказные судьи... С. 274.

79. Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие... С. 165, 440.

80. Спасский И. Г. Денежное хозяйство... С. 129.

81. Забелин И. Е. Материалы для истории русской иконописи // ВМОИДР. 1850. Кн. 7. С. 28.

82. Успенский А. И. Царские иконописцы и живописцы XVII в.: Словарь. М., 1910. С. 310-311.

83. Богоявленский С. К. Приказные судьи... С. 195.

Текст воспроизведен по изданию: Двор бояр Романовых на Никитской и монетное производство в Москве времени денежной реформы 1654-1663 гг. // Вспомогательные исторические дисциплины, Том XXVII. СПб. 2000