Обзор рукописных и печатных памятников, относящихся до военного искусства в России, по 1725 г.

ПЕРИОД II

РУКОПИСИ КОНЦА ХVII ВЕКА. ВЕЙДЕ. — ПОСОШКОВ. РАЗВИТИЕ ВОЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В ЦАРСТВОВАНИЕ ПЕТРА ВЕЛИКАГО. ПЕРВЫЯ РУКОВОДСТВА ПО ЧАСТИ ФОРТИФИКАЦИИ И АРТИЛЛЕРИИ. НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБ УСТАВАХ ЛИНЕЙНОМУ ВОЙСКУ. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕТРА I-ГО ДЛЯ НАШЕГО ВОЕННАГО ОБРАЗОВАНИЯ. ПРИКАЗ ПЕТРА ПЕРЕД ПОЛТАВСКИМ СРАЖЕНИЕМ, ОБРАЗЕЦ КРАСНОРЕЧИЯ ТОГО ВРЕМЕНИ.

В сочинениях, которые мы до сих пор рассматривали, все сведения, относящиеся до военного искусства, обыкновенно, без различие, помещались вместе, в одной книге, и слыли под общим названием воинской мудрости. Стрельба из орудий, ведение подкопов, построение полков, изготовление потешных хитростей, хранение запасов и обязанности различных воинских чинов мешались между собою, излагались без всякого порядка и конечно в голове читателя могли оставить только один военно-ученый хаос, как непременное следствие несознательно понятой науки. С царствования Петра, этот общий хаос понемногу рассеевается и разбивается на отдельные части. Являются сочинения по особым, [2] специальным отраслям военного дела, и хотя некоторые из них сохраняют свой прежний бессистемный характер, за то являются и такие сочинения, в коих наука разработана и передана удовлетворительно.

К числу старейших рукописей 2-го периода принадлежит Фундамента или максимы фортифекацией, ¹ замечательная как древнейший памятник русской по этому предмету, сохранившийся до нашего времени. Нельзя сказать чтоб эта фортификация явилась в виде систематической науки; напротив, она заключает в себе смесь общих правил, относящихся как до инженерного искусства, так и до действий войск в поле. Впрочем, желание придать содержанию книги, состоящему из выводов большою частью чисто практических, некоторый порядок и облечь эти выводы в форму науки, здесь весьма заметно. Из рукописи также видно, что лицо, или лица, составлявшие сию фортификацию, руководствовались иностранными сочинениями; доказательством тому служит то, что большая часть технических названий и терминов не Русские, и что целые статьи, как напр. о профилях, будучи вероятно просто переведены, резко отличаются от всего остального. Поговорим о сей рукописи несколько подробнее. В начале ее изложены общие основания науки укрепления мест. Из предложенных по этому предмету правил можно усмотреть, что некоторые здравые понятия о фортификации уже существовали тогда в России. Так [3] напр. правила выбора местности для крепостей и правила расположения оных были знакомы нашим предкам, хотя и не были ими выполняемы; они уже понимали выгоду дать крепости такое расположение, чтобы она могла обстреливать со всех сторон подступы неприятеля, но как и какой именно выстроить фронт, который удовлетворял бы сему условию, это для них оставалось еще загадкою, решенною в последствии: временем, опытом и успехами науки. Следующая за сим, статья, о профилях, будучи развита более других, предлагает удобопонятные правила возведения крепостных стен и валов, основанные впрочем не на математических вычислениях, а на чисто практических выводах. Потом, помещены определения различных укреплений и частей крепостного расположения; автор говорит, что фортеца есть едино место, обточеное долами, рампарами, баляардами, в котором месте можем с малым числом людей боронитися неприятелеви. Фортификация разделена на совершенную и несовершенную. К первой принадлежат укрепления выстроенные совершенно правильно, на ровной местности; ко второй, относятся укрепления не выполняющие сих условий. В рукописи именно говорится, что несовершенство фортифекацией походит или от фегуры или от места которое мает фортифековатися. От фегуры в ту пору, когда боки или куты близкие не суть равны; от места в ту пору, когда неровность того места перешкожает дабы немоглися делати куты или боки ровно. Сим и ограничивается разделение фортификации на совершенную и несовершенную. Сочинитель, далее, прямо переходит к обороне [4] крепостей, описывает, что именно нужно для успешной обороны, как должны быть распределены войска, какою частью кому заведывать и какие необходимо заготовлять запасы. Ход самой обороны здесь не изложен, потому что о нем говорится в другом месте. После обороны автор описывает осаду и начинает ее слишком издалека; говорит о приготовлении войска к выступлению в поход, о том как надлежит ему следовать во время переходов и скрывать свое движение, чтобы неприятель не успел вполне приготовиться к обороне; как переправляться войскам через реки встречаемые на пути, при чем упоминается, что переходячи через места на которых суть реки великии, з делаятся на них мосты з челнов, которыи возятся на возах дабы могла перейти Армата без шкоды. Это показывает что и в то время существовал род понтонных мостов. Преодолев препятствия, армия наконец является под крепостью и тут разрешается вопрос: как фортеци украсти? Для сего предлагается брать ее нечаянно, открытою силою, когда через необоронность муру может взятися место или через несъгласие стражи украдется город. Если же нечаянно овладеть крепостью, или городом, не удавалось, то ее следовало добывать пер ля ве а методика или оружием, то есть посредством правильной осады. В этом случае, из средств ее ускорить, употребительнейшим было стеснение обороняющегося посредством форти ди кампанея, т. е. полевыми укреплениями, которые не допускали бы осажденных выходить за продовольствием и фуражом из крепости; самым же полезнейшим средством считался голод, легко доводящий [5] гарнизон до истощения. Производство осады вообще разсматривается с двух сторон, во 1-х, относительно ведения самых подступных шанцев или делле Апраце, и во 2-х, относительно устройства осадных баттарей и действия с оных. В след за сим, автор опять обращается к обороняющимся, предлагает им меры, какие они должны принимать против покушений неприятеля и советует им, письмами, воззваниями и деятельностью агентов, собрав из окрестных жителей войско, совокупно с этою помощью ударить на осаждающих, чем, по его мнению, можно принудить их снять осаду.

Вот все, что в этой рукописи относится к фортификации. Каждый легко может заметить, что теория сей науки стояла в то время у нас на самой низкой степени. Она только что начинала развиваться, а потому и не удивительно, что первые опыты в ней были столь несовершенны. Впрочем это не отнимает интереса у сочинения, тем более, что оно заключает в себе еще несколько мыслей о войске вообще, которые изложены в статье о битвах военных и не лишены занимательности. Статья эта начинается общими, краткими наставлениями, каков должен быть состав войска и его вооружение. Вслед за сим автор говорит о самом бое и определяет его так: битва военная или потиканесия з неприятелем, есть множество воруженных отвсюду насилие наносячих и прогоначых, взаемне стираючихся. Сражения разделены на два вида: два суть битвы военной образы, на части делячыися, и всецелый или енералный. Хотя сочинитель и не приводит деления сражений на оборонительные и [6] наступательные, тем не менее, в изложении, он, незаметно для себя, вводит его и рассматривает эти два вида отдельно, чем отчасти исправляет неверность первого определения. Замечательно, что наступательные сражения чрезвычайно бедны правилами; оборонительные же напротив разобраны и подробнее, и удовлетворительнее. Впрочем здесь бросается в глаза одно обстоятельство, именно помещенная в конце рукописи статья о Капитуляциях, на каких условиях сдаваться войскам. В чисто русском сочинении этого не могло встретиться; подобного рода вещи не в нашем духе, и надо думать, что эта статья целиком переведена с иностранного.

К концу XVII столетия принадлежат также следующие две рукописи.

1-я. Наука фейерверков ² или описание способов как чинить бомбы, составлять потешные огни и проч. В ней заключаются правила, изложенные чрезвычайно кратко, приготовления 211-ти разных снарядов и увиселительных огней. Рукопись не заключает в себе особого интереса.

___________________________

2-я. Воинский устав ³, составленный и посвященный Петру Великому, Генералом Вейде в 1698 г.

Вейде принадлежал к лучшим и полезнейшим офицерам царствования Петра I-го. В записке старинным службам Русских благородных родов Матв. Спиридова, части 15-ой, отд. 58-м, под [7] заглавием — иностранцы в Русской службе, значится: «Вейде Адам Адамович. Немец, в 1696 г. капитаном показан 6-ой роты морского войска в Азовском походе... В 1697 маиором показан и послан февраля 25-го от Государя из Москвы к Цесарю с извещением об отправляющемся Российском великом посольстве в разные Европейские государства... Марта 9-го отправился с Государем при сем посольстве... в маие послал его Государь из Кенигсберга в Вену к Цесарю... В 1698 послан от Государя из Амстердама в Англию... В 1699 г. в бригадирах показан... октября 22-го поехал с Государем в Воронеж и в другие города, в сем же году пожалован в генерал-маиоры и обучал солдатскому строю стольников, стряпчих и жильцов и поручено ему начальство над 3-ею дивизиею новобранных людей для стройных войск». Прибавим к этому несколько строк из собственного посвящения Вейде Государю: «…И с того времени, егда Ваше Царское Величество меня удостоил в свою воинскую службу приняти, не желел аз прилежания своего, но трудился, дабы мне в том, что к доброму воинскому поучению принадлежит, вяще и вяще мог совершенство получить, а особливо егда Ваше Царское Величество милостивейше изволил меня перед своим великим посольством, тому уже два года, к различным европейским дворам наперед посылати. И по прошению моему, указал мне в венгерской земле при немецком войске побыть, и тогда аз, как приучении строю и приготовлении, так и при великом бою, неоскудевал с крайним прилежанием все что наипотребнейшее и лучшее к [8] смотрению достойно было, испытывати и применити, и того ради аз потом дале склонен учинился, в нынешние времена новообыкновенные воинские обучения, купно кратким растолкованием и також како чины един по единому во осмотрении имети надлежит, купно со иными воинскими обычаи и приготовлениями в настоящей книжице описати…».

С намерением мы сделали обе эти выписки, потому что Книга Вейде была главным руководством для военных людей, во весь первый период царствования Петра, и правила, которые в ней помещены, повторяются, хотя и с изменениями, в Воинском Уставе, в Кратком учении в строении пеших полков и в книге о Экзерциции, церемониях, должностях и проч. Следовательно Вейде заслуживает памяти и полной благодарности русских людей.

Сочинение это начинается статьею «что есть имянно солдат? Речение солдат, просто содержит в себе всех людей, которые при войске суть от вышнего генерала даже и до последнего». Засим идет разделение людей на начальных и простых, на пеших и конных, и деление войска на части, коим следуют определения: 1-е о роте пехотной. «Пехотою мочно розно служить. А именно яко: мушкетер, гранадир, також и пикинир, еже в нышнее время едва не все оставлено и в то место фузеи с багенетами употребляют того ради дабы больши огня иметь. Рота пехотная есть часть людей во 100 да во 120 человек». При ней описаны следующие чины: капитан, поручик, прапорщик, 2, 3, 4 сержанта, подпрапорщик, капитан армус, смотровой или ротной писарь, два барабанщика, лекарь ротной, копрал, [9] гифрейтор и лейбщик или оберегательный стрелок про которого сказано «капитану двух таких при себе иметь,.. на бою они всегда за капитаном ⁴...».

О баталионе «баталион состоит из 3, 4, или из 5 рот, и есть обыкновенно сие половина или третья часть полка и кто над ним повелевает то есть полу полковник или маеор».

О полку пехотном. «Полк пехотный есть всегда в 8 и до 12 рот. Великих господ оберегательные полки бывают и больше в 16 и даже до 20 рот; и учреждают, для великих трудов, в зело великих полках, купно при маиоре и 2-х полковых адъютантов». При полку описаны след. чины: полковник, полуполковник, маиор, полковой квартирмистр, полковой адъютант, полк. обозничей, полк. профост.

Бригада. «Сия есть зело нужная вещь, потому что испытание то во всех землях показывает и суть сие разные потому коль великие или малы полки суть, состоит же она из 2, 3, 4, даже до 5 полков; и кто над сими повелевает той назван бывает бригадир. Возможно же такие бригады конные и пешие учинить. У цесарцов неупотребляют бригадиров, но повелевают в их место по 3 и по 4 полка генералы маеоры, у Нидерлянцев же и Французов есть сей чин зело знатен в употреблении... Ему подобает фортификацию разуметь чтоб он тогда, как осада прилучится и ему часть наступления вручено [10] будет вести, блого и удобно то учреждати и своих инженеров научати мог».

Что имянно есть войско. «И сие есть часть в несколько бригадов, которое числом по последней мере 15 да 20 тысяч мужей в себе содержит и называется сие войском». При войске след. чины. Генералисимус или полной воевода. «Он осматривает прилежно войско... Повелевает также иногда при себе полкам учить, смотрит сколько возможно, на всякого начального человека и на дела его... Он есть всегда на коне и повелевает на бою тамо где он свою особу потребнейше быти мнит...». Генерал над пехотою. Генерал Фельтцейг мейстер. «Се есть глава всей артиллерии; ему подобает оную совершенно и основательно разумети ибо он имеет надзирательство над всем боевым снарядом...». Генерал коммисариус. «Он чинит смотр ратным людем в войске егда он хощет. Ему подобает доброму цыфирному или счислительному мастеру быть, понеже он берет все деньги, которые войску принадлежат. Как в войске время придет жалованье давать, смотрит он сперва един полк по другому не умер ли или не сбежал ли кто... И имеет под собою всегда одного полковника или верховного коммисариуса и 2 или 3 простых коммисаров...». «Генерал квартермистр есть в русской земле никчему непотреблен, понеже войско всегда равно вдруг идет такоже и паки становитца... Все квартир мейстры от всех полков под его владетельством, и принуждены всегда с ним на перед ездить и становище помогать отводить... И подобает в сем чину досужему и удобному человеку быть, который [11] бы крепостное строение и особно географию и земные манны или чертежи знал... сей есть зело трудной и докучной чин, он ни у кого у иного не под началом кроме единого воеводы, с которым ему всегда подобает искать доброе согласие иметь...». Генерал-адъютант. «Подобает ему разумному и доброречивому мужу быть. Он держится всегда у полевого воеводы, и как он его с каким указом куда пошлет подобает ему сие скоро и блого исполнять... Також подобает ему как рейтарное так и пехотное ученье нарочито разуметь, дабы тогда как полевой воевода при изготовлении к бою их к генералу пехотному или к бригадирам пошлет и им велит сказать, коим образом наступление и отступание чинить надлежит, они бы то вразумительно и с благим разумом учинить могли... И бывают из сих обыкновенно благоискусные воинские люди, потому что они более иных видеть и научитися могут». Генерал аудитор «есть у всех иноземцов зело во употреблении; как воинская дума отправлена бывает то собирает он все голосы, и чинит выписку. Изо всех их доношений он изображает також винному, против воинских артикулов, или прав, приговор и осуждение... И подобает ему правдивому человеку и книг читателю быть». Генерал инженер. «Тому подобает особливо свое дело блого разуметь, понеже через его великие убытки и паки також и великая польза учинитися могут... Такому человеку надлежит геометрию и крепостей строение из основания разуметь, не едино на бумаге в пристойном изображении назнаменить но при том и ученому практику или искусившемуся быть... По [12] вся утры ходит он в проведенные шанцы и подкопы и осматривает все работы».

После сего автор переходит к статье о учении обыкновенном. «В начале надо помянуть коль высоко или во многоль человек роту или баталион мне постановити. Понеже я в разных землях видел что некоторые полки в своих рядах токмо по 4 ч-ка высотою ставят и споруютца что в 6 ч. высотою ставить недобро есть, особливо же против неприятеля битися опасно и более смятения нежели пользы учинити может. Второе говорят они, хотя де ряды в 6 ч. высотою крепкою фланку сочиняют однакож проходит от того и малая, краткая фронта. По своему же мнению отвещаю аз на первое что гораздо опаснее есть ряды в 6 ч. высотою становить нежели в 4-ре, понеже я скорее и чащее могу огня достать и не имею смятения опасатися; на другое возвещаю аз, что как ряды в 6 ч. высотою постановлены будут, то не едино фланка крепче будет но и фронта и хощу також при сем мнении пребывать что в 6 ч. высотою становить лучше и прибыточнее и безопаснее есть...».

Теперь следуют самые правила ученья. «И егда полк учить хотят тогда подобает ни которому начальному человеку отлучитися или без повеления прочь отходить... Полковник становится перед полком и не говоря еще ни одного слова велит в барабаны дробь пробить от чего солдаты ободрятся... Ученье надлежит сперва состоять в ручных ухватках и сие все подобают в 3 времена учинены быть. Вторые како подобает набивать и стрелять, которое в 3 время не может учинено быть. В третье как [13] плутонгами, особливож с падением шереног непрестанно на неприятеля огня давать приступать и отступать, и то все аз вкратце со явственным растолкованием объявляю. Мушкетеры слушайте и примечайте; по сих словах готовится каждый салдат по повелению и правительству начального человека». За сим начинается ученье ружейным приемам, поворотам и пальбе, которое мы пропустим, потому что в кратком учении в строении пеших полков, оно изменено, упрощено и приведено в точный порядок. А лучше «посмотрим что баталион де каре есть, как оное изображати и с какой пользе возможно сие употребляти, сие на два образца возмем и растолкуем. Наприклад. Егда полу полковник с половиною полку послан будет на такое место итить где он в походе опасатися имеет от нападения неприятельской конницы, а особно егда оных увидит уже на себя приходящих, подобает ему тогда тотчас уметь изобразить баталион де каре, чтоб ему по лутчей мере на все 4 стороны возможно оборонятися, но прежде нежели сие может быть показано, подобает сперва ведати сколько рот полуполковник в полуполку имеет и сколь людны оные суть, и сколько числом их всех будет. И тако возму я наприклад будто он имеет 6 рот. Во всякой по 3 капральства, которые 12 рядов сочиняют, сие умножу аз шестьми и сыщу что из 6 рот 72 ряда произойдут, надлежит же мне учинить, чтоб в баталионе де каре на все 4 стороны ровная фронта приити могла, аз возму сначала от 72 ряд. 24 на ум и тако останется 48, и те 48 разделю на 4-ре и тем изображу аз де каре на все 4 стороны равно, и как аз 24 ряда, [14] которые на уме держал такоже на 4 части разделю и всякую часть, которая 6 рядов сочиняет, на все 4 угла приставлю и тако будет баталион де каре готов и буде аз на всех 4-х сторонах иметь равную фронту по 24 ряда... И как де каре тако изображено будет и против неприятеля стрелять надлежит на всех 4-х сторонах и тогда лутчей образец есть падением шереног ⁵... Другую стрельбу можно из каре производить плутонами, которое также зело добро есть и употребляется ныне едва что не у всех потентатов, а особливо Французы, от которых и взялося, на падением шереног почитаю лутчи быти и сие еще ни в которой земле не употребляемо, кроме Саксонцов, которые сего употребления сыскали и уже Цесарцы зело много також сие приимают, польза от того особна...». Книга заключается статьею о караулах как на оные ходить и с них сходить, в которой следующие главы: о караулах вообще, о слове, о тапте или битье зори и наконец о руне или обходе. Статьи сей мы разбирать не будем, а заметим только, что и она составлена с полною отчетливостью и добросовестностью, и еще более увеличивает значение этого сочинения.

___________________________

Этим кончаются рукописи ХVII-го столетия. Переступая в следующий век, мы прежде всего должны ознакомиться с превосходным памятником нашей военной литературы, который, как пограничный столб, разделит оба столетия и, пояснив многое из истории ХVII-го века, заранее предскажет, чего мы [15] должны ожидать в XVIII-м. Памятник этот есть Записка Ивана Посошкова о ратном поведении. ⁶ Посошков, крестьянин, живший в царствование Петра Великого, известен в нашей литературе еще по трем кратким сочинениям: «О скудости и богатстве», «О духовных делах» и «Наставление сыну». Из них первое значительно обширнее остальных. В нем в особенности выказалось здравое суждение и многосторонность взгляда Посошкова, в вопросах глубоко государственных. Некоторые распоряжения правительства, которые лишь недавно начали приводиться в исполнение, были уже предметом размышлений Русского политикана-самоучки, как называет его Г. Погодин.

И о военном деле судил Посошков также здраво и просто, и в рассуждениях его виден человек без предрассудков, с совершенным беспристрастием, как к нашим, так и к иноземцам; и тем и другим от него достается порядком. В донесении своем Головину, он говорит: «истинно не лгу, что от самого желания сердечного писал сие, а не от достоверства; понеже земледелец есм, а не воин», и действительно в каждом слове его слышна правда и сильное желание помочь делу, хотя и не военным, но толковым умом.

В то время деятельность Петра едва лишь начинала развиваться; занятый Азовскими походами и путешествием за границу, он только на [16] Преображенском и Семеновском полках, успел показать к чему желает привести все военные силы России, а эти находились тогда в жалком состоянии. Алексеем Михайловичем было приложено огромное старание, чтобы обучить наше войско, и, повидимому, он достиг своей цели. Но, к сожалению, за дело взялись не с той стороны как следовало, потратили много трудов, выучили русских людей и замысловатым приемам, и красивым построениям; может быть наши полки и то и другое умели делаеть не хуже Германцев, но было ли это ученье настоящим, могло ли оно держаться при малейшем ослаблении в надзоре, могло ли наконец оно быть по-сердцу русскому человеку, который не любит ничего запутанного? На верно нет. И действительно, в малолетство Петра, в правление Царевны Софии, войско русское побросало мушкеты, а иноземцы к нему приставленные занялись торговлей, и, весьма основательно, предпочли брать деньги за службу даром, потому, что только ради денег они к нам и приехали. Не будем более распространяться об этом. Перед нами живой свидетель того времени; пускай он говорит вместо нас.

Записка Посошкова была подана в 1701 году, боярину Федору Алексеевичу Головину, бывшему тогда Начальником Приказа ратных дел.

Посошков, прежде всего, обращает внимание на оружие и на стрельбу, сознавая вполне, что качество войска гораздо важнее его многочисленности, и по этому главное «чтобы ружья и порох были добрые, а люди хорошо бы стреляли». Для сего и «жалованье умеющим солдатам учинить разное: кой уметь будет с руки стрелять по шапке, что аще никогда не [17] грешит, и такому чаю мочноб по рублю или по два при прежнем жалованье прибавить. А кто по шапке будет бить не на одном месте стоящей но подвижимой и никогда не грешит, и таковому и пред тем прибавку б учинить. А кто по малой цели якоб по яйцу будет бить бозоблыжно и тому наипаче вящее жалованье учинить. А кой удалец будет таков что в малую цель в подвижную будет бить безызменно, и таковому гораздо доведется лишнее получить»... Точно также и конных людей советует он учить из пистолей и ружей стрелять, для чего найдутся у нас «стрельцы в низовых городах и в сибирских странах, что скачючи на коне из длинного ружья в цель бьют и заряжают... Да к тому еслиб еще научили и из пушек стрелять в цель же, чтоб почему захотели потому б и били без погрешенья, тоб страшны русские люди всем окрестным Государствам были... А если для сего (т. е. для Артиллерийской стрельбы) русских не сыщется то хотяб великою ценою из тех земель мастеров добыть в коих таковые обретаются». Увлекшись несколько стрельбою и возмечтав об войске, которое прекрасно ей обучено, Посошков предлагает особые «рогатки на колесах с огненным боем, чтоб мочно было с ними наступать и отходить без трудности», поставив «такие рогатины огнестрельные в три ряда, а на них по затинно пищали, обращающиеся во все стороны», и предполагая, что ни одна пуля не пропадет, он ясно доходит до того заключения, что к такому войску подступиться будет невозможно. Но сознавая, что все это останется мечтою, пока войска не выучатся [18] пальбе, Посошков, с великим прискорбием, говорит о том, как плохо идет это обучение. «Я истинно гусударь не помалу дивлюся и недоумвляюся что сказывают: Немцы люди мудры и правдивы, а учат нас все неправдою... Мне государь весьма сумнительно в иноземцах... и только-то я совершенно знаю, что они всех земель торгуют торгами и всякими промыслами промышляют компанствами, единодушно, и во всяких делех себя они и свою братью хранят и возносят, а нас ни во что не ставят... И тому их торговому содруженью применяяся... компанствами они и войну чинят, будто нам помогают а все блазнят нас, а сами истинно чаю ради тому чтоб их одних рука высока была, а нашиб всегда б в поношении были и всегда б их за господ себе имели... Не прямые они нам доброхоты, того ради и ученью их не весьма надобно верить, мню что во всяком деле нас обманывают и ставят в совершенные дураки». За этим следует рассуждение о том, как вообще Немцы у Русских торговлю отбивают, но вскоре, Посошков опять возвращается к войску. Говорит, что без ученья оно ни куда не будет годно. «И без оружия хорошего, ничего нельзя сделать, а потому оно должно быть из лучшаго железа и острое а и во многих местех вспоминаются в писании мечи обоюденные и изощренные, а не тупоые: тупго оружия ни в каких писаниях не обретается», следовательно его и «не должно быть такого, якоже прежде у нас обреталось; бердыши подобны остреем косарю тупому и кованы из простаго железа без укладу, саближ железные, тупые ж, что ни бердышем ни саблею и платья прорубить [19] невозможно». А потому... «кузнецам указ сказать крепкой чтоб они из худого железа ружья никакого не ковали», и ставили «по имени своему и по прозвищам клеймы»... тогда можно будет узнавать чье ружье чьей работы «и чаю государь доведется того мастера жестоко наказать чей работы ружье разорвет: потому что он будет человекоубийца... А принимали бы всякое ружье с опыту за верным свидетельством». Рассматривая ружейные приемы, и понимая, что сложные рукохватания с мушкетом не могут привести ни к чему толковому, Посошков говорит, что «нам государь не то что нынешняя рукодельная наука, не полезна да и предками своими похвалитися нам невозможно, и всем сие ведомо: как князь Василей Васильевич Голицын под Перекоп ходил, и с ним сказывают было больше 300 000 служивого люду, а татар выехало всего тысяч с 15-ть, а наши от великого своего множества, бою, с таким малым людом, дать не смели. Думаю и сие государь не явноель наше бесчестье что те татары одною конницею и одним лучным боем, полк думного дьяка Емельяна Украинцова погубили и пушек сказывают с 30 отбили и в полон взяли; а наши из большего и из менших полков и из обозу вытить их выручить не смели, все устрашились от малые горсти... и сио государь мнози ведают что татары приезжая к рогатине, хватают крюками за рогатки и разволакивают, а иные саблями их рубять: а наши из ружья стучат да гремят, а татары и не глядят потому что все стреляют мимо, а их убить не смогут». Все это Посошков относит к дурному обученью нашего войска и к [20] сложным рукохватаниям; он говорит, что «у наших государь русских людей руки есть такие что и у иноземцев же, и от неприятелей мочноб оборонь держать, лишь бы ружье было доброе, да уменье твердое и иноземцы такие же люди как и мы... И сие государь многим известно что низовые люди татар и калмыков всегда от жилищ своих отгоняют и побивают; наипаче сибирские жители малыми людьми многих татар прогоняют и побивают и в полон берут, и никогда татары и в многим числе против тамошних наших людей стоять не могут. Ясно значит, что если неученые стреляют лучше ученых и побивают тех, от кого сии последние бегут, то ученье плохо, и надо его изменить, стараться, и тогда, если наши будут Московские солдаты из ружья все цельно стрелять и не станут пулек даром терять, то будут и Немцам якоже и татарам русские люди страшны».

За сим Посошков переходит к неисправностям, которые заметил он у немецких мастеров, «доношу, государь милости твоей сие: видел я, дал инженер меру, на заводы боярина Льва Кириловича, 9-ти пудные бомбы лить; и те государь бомбы Бог весть годятся ли к делу, потому что нущены они вельми стенисты... и вельми нужно государь чтоб их сначала искусити да притом таким порохом отсырелым, каков всегда на службе бывает, ⁷ и если им разрыва не станет, то лучше и на службу не возить и здесь их бросить... и сие государь [21] вельми нужно поостерещися нет ли какой прозяби от того инженера, ей государь от них опасатися, потому что свой своему поневоле друг и никогда иноземец не сверстает ссобою русского человека, хотя они и разных земель... Еще государь видел я и другую прозябь, инженер или полковник, кой дал образцы киркам... и в тех государь кирках великая и явная понаровка учинена неприятелю: где было копать русскою киркою день, и тою немецкою киркою прокопается два дни, а если зимнею порою, то и три дня... и по свидетельствовании опытому мочно б иноземца спросить для чего он такие негожие кирки велел делать?». И если то по неуменью, то советует отказать сему инженеру, чтоб не за свое дело не брался бы. Далее, Посошков описывает, как, по его мнению, должно быть устроено, или, правильнее сказать, справлено войско. «В начале надо ружье огнестрельное доброе, порох пороховщики делали б добрый и яркой, чтоб на службе не отсыривал и гущею не становился. И солдаты былиб смелые и из ружья стрелять умелые... и пушкари моглиб хотя по аршинной цели убивать... чтоб ядры были круглы и входили в дуло плотно, а не просто накатом... и служивый люд пищею и одеждою и всяким довольством был бы награжден, чтоб он с радостью за Великого Государя готов был умереть, и никого б они своих русских людей не грабили и не обижали; чтоб всяк за них Бога молил, а не клял. Такожде и у конницы надобно чтоб вначале кони добрые и кормом довольные, и ружье у них доброе ж и цельное, и скочючи на коне заряжать и в цель стрелять умелиб, [22] саблиб были стальные, а не простого железа, и копьи б были подобны бритве, и кто с ним ездит, — владеть бы им умел... И полководцы б у пеших и у конных людей были добрые и свидетельствованные люди, и к смерти не страшливые». Для контраста он рисует картину бывшего тогда войска, говоря: «А если государь прежние службы вспомянуть и те службы Бог весть как управлялись: людей на службу нагонят множество, а если посмотриш на них внимательным оком, то кроме зазору ничего не узриш: у пехоты ружья были плохи и владеть ими не умели, только боронились ручным боем, копьями и бердышами и то тупыми. А если на конницу посмотреть, то не то что иностранцам, но и самим на них смотреть зазорно. Вначале у них худые клячи, сабли тупые, сами нужны и безодежны, ружьем владеть ни каким не умелые. Истинно государь я видел что иной дворянин и зарядить пищали не умеет, а не то что ему стреляти по цели хорошенько... И егда убьют татар дву, или трех, то все смотрят на них, дивуются, и ставят то себе в удачу, а своих хотя человек сотню положили, то ни во что не вменяют... И на службе того и смотрят чтоб где во время боя за кустик притулиться, и иные такие прокураты живут, что целыми ротами притуляются в лесу или в долу, да того и смотрят: как пойдут ратные люди с бою и они такожде будто с бою в табор приедут».

В заключение Посошков говорит, что необходимо внушать страх Божий в солдатах и лучше содержать, вместо огромного плохого войска, меньшее, но хорошее. Вычисляя жалование для сего последнего, он [23] доказывает, что, даже при усиленных окладах, это будет выгоднее прежнего.

Наконец, в последних строках записки, Посошков обращается к Головину с следующими словами: «Благоволи сие мое писание прочесть и рассмотреть и буде что узриш угодно, то пожалуй объяви Великому Государю от своего лица, о мне ж пожалуй умолчи» ⁸. [24]

Таково содержание сей небольшой рукописи (не более 47-ми листков (in 8-vо); едвали можно было вернее и проще Посошкова высказать все, что относится к войску; теперь же оно ясно рисуется в нашей голове, теперь мы вполне постигаем что именно досталось Великому Петру в руки и как он сумел это переделать.

___________________________

С малолетства пристрастился к военным потехам Петр Великий, и сделавшись Государем, обратил особенное внимание на развитие военных сил России; все, что мог придумать и исполнить его гений, все было совершено. Набрав себе новую армию, он приказал учить ее по своим [25] собственным уставам ⁹, а война, открывшаяся с 1700 года, помогла войску его узнать, на самом деле, как следует сражаться с неприятелем. Это проктическое, веденное самим Государем ученье, в несколько лет, изменило совершенно наше войско и покрыло его славными лаврами под Лесным и Полтавой. Конечно, что бы достигнуть сих результатов, создателю новой России, надо было принять деятельные, энергические меры. И действительно, в одно и тоже время, Петр, занимаясь устройством и обучением войска, старался доставить все средства к тому что бы образование военное шло как можно быстрее. В его царствование, литература военная приобрела вдвое более, того что вошло в нее 50-ю годами прежде и после него; каждый год являлись новые переводные и оригинальные сочинения. Заставляя трудиться других, он и сам не оставался без дела: пересматривал почти все сочинения вышедшие с 1700 по 1725 год, написал несколько инструкций и уставов войску, дал ему артикул, и — эти труды не могли быть бесплодны: литература военная значительно обогатилась в его царствование и в ней, как и во всем к чему он прикасался, остались следы его могучего гения.

Военная литература XVIII века заключает в себе не одни только печатные сочинения, но отчасти и рукописные. Мы сперва рассмотрим сии последние, [26] потому что они, по развитию в них теории военнаго искусства, вообще уступают печатным.

Первое место между рукописями XVII века принадлежит сочинению под заглавием «Уложение или право воинского поведения генералам и средним и меньшим чинам и рядовым солдатам». ¹⁰ Оно служило только временным руководством, и содержанием сходно с артикулом. В первых параграфах тут говорится о страхе Божием, о чинопочитании, об исполнении служебных обязанностей, особенно на караулах; за сим, с 52-го параграфа, идет речь о главных преступлениях, злодеяниях и наказаниях за оные.

___________________________

Следующая за сим рукопись заключает в себе: во 1-х Арифметику или счисление, во 2-х Геометрию, в 3-х Космографию и в 4-х Архитектуре мелитарис доктрину или Архитектуры военной учение. ¹¹ Первые три статьи не относятся к нашему предмету, а потому мы займемся только последнею. Она разделена на три части. В 1-й говорится об осаде и обороне крепостей. Автор делает следующее определение фортификации: Архитектура военная есть то чтоб зделать город такой, в котором городе людям сидеть малым и чтоб люди могли боронить город и себя из того города от многих неприятелей. За сим следует деление ее на две части: «двоякая есть архитектура; первая зовется мунаторная, а по русски оборонительная или бороняющаяся; другая зовется онунатория, а по русски берущая или [27] добывательная». В общих правилах расположения крепостных верков, сочинитель советует постепенно понижать их от центра города к полю основываясь на том, что «первой фундамент всей архитектуры военной есть тот чтоб не было в городе или в замку ни единого такого места, с которого невозможно б было оборонитися и бить неприятеля со всех мест в том городе, слица или ззаду или збоку». Изложив общие правила расположения крепостных построек, он переходит к разбору некоторых, из известных тогда систем Французских и Италиянских, заключая их 4-м обычаем славного конта Пагана, изо всех тех прежних лутчим и сильнейшим. Разбор этот сделан неудовлетворительно; автор на системы смотрит только с геометрической стороны, как на простые чертежи, о достоинствах или недостатках того или другого способа упоминает чрезвычайно редко, а за то в подробности объясняет как надо делить углы, проводить линии и восставлять перпендикуляры, при чем конечно беспрестанные ссылки на фегуры, а сих фегур — ни в экземпляре Румянц. музея, ни в экз. Имп. Пуб. Библиотеки не имеется. В следствие сего, эта часть остается запутанною и мало понятною.

Во 2-й части, говорится. О осаде и о оборонении городов и что есть обоз. Чтобы объяснить, что есть осада, автор говорит следующее: «Стояние солдат на поле есть троякое. 1-е стояние есть на две или на три ночи, а чтоб стоя беспечали были от неприятелей. Другое ж есть стояние на долгое время, претя дело неприятелей без битвы. Третье есть стояние под городом и зовется осада города или обляжение». [28] Прежде всего отыскивается удобное место для помещения обоза, то есть осадного войска, потом ведутся шанцы, размещаются судесты (баттареи) и проч. Обороняющемуся в то же время предписывается производить пальбу, вылазки и приготовлять внутреннюю оборону; автор в особенности обратил внимание на сию последнюю, объясняет он ее так: «Ресциссиа или есть делание новых дел нутренных в городе когда старые дела есть проломанные от неприятелей; та ресциссиа по влонски зовется ритирада интериоре, а по русски защита нутренная и делается когда неприятель многими силами взял какую часть города». Ресциссию он подразделяет на общую, для всего города, и частную, для отдельных частей.

Часть 3-я. О огнях военных и о шеренгах солдат и о порохе. Начинается она прямо с пороха, который делается из трех речей из селитры, из серы, из углей; о каждой из них говорится весьма подробно и толково; приготовление пороха изложено вполне удовлетворительно, и в заключение приложены даже регулы как поверять и направлять или лечить испорченный порох. Также хороши описания гранат, бомб военных, огнистых ядер (каркасы), светлых ядер и иных воинских огней. Между прочим «Буде захочет запалить доски и иные дела деревянные, зажигают солдаты дождь огненный». Этот дождь приготовлялся из особого состава, который в виде ядер бросали из мозжер (мортиры), так, чтобы снаряд падал на дом, разбивался бы, воспламенялся и жег бы строение. Еще замечательна одна материя которая горит в воде, или одною водою а также и от слюны загорается. [29]

Следующая статья, о пушках, весьма интересна, хотя впрочем описаны пушки не русские, а иностранные. Разделяются они на три класса по следующим причинам: «три рода есть пушек для того что мы иногда хочем бить неприятелей из тех пушек, а иногда хочем разорвать их городы и иные дела, а иной случай хочем только ранить и вместе с раною разрывать всякие корабли или суды». При исчислении орудий сказано «мозжеры есть пушки 3-го роду». Продолжением к этому служат: правила как находить вес и диаметры ядер, регула калибров, постановка орудий и стрельба. В учении о квадранте военном разбирается полет снаряда, при чем автор делает решительное открытие: «много мешались старые филозофы в познавании природного летения. Аристотелес и иные Грецкие филозофы чаяли что камень или ядро, которое летит по воздуху, делает линию ректу или линею мешанную прямую с кривою, а мы оставя их учение скажем что ядро делает пораболу».

Наконец остальная глава посвящена строению обоза, то есть войска. Она вполне может составить собственность этого курса математики: автор для построения своих войск обошелся без высшего анализа и ограничился только квадратными корнями. Первый порядок есть самый простейший, именно квадрат; но для следующих построений приходится уже прибегать к некоторым выкладкам, так напр. возмем «3-й обоз который зовется дуплята или имеющий на лицо вдвое более солдатов перед задом. И на то та есть регула: Раздели на двое настоящее число солдатов, и из одной половины выбери корень квадратный и сколько будет в том корне токмо [30] будет шереног. Пиши вдвое тот корень и сколько в нем будет, столько будет солдатов во всякой шеренге. Наприклад будет 1 000 человек, их половина есть 500, а корень квадратный 500 есть 22 и потому будет 22 шеренги, пиши 22 вдвое будет 44 чел. во всякой шеренге, и потом мултипликуй 44 через 22 и выдет 968, останется 32 солдата». Таковые построения надо делать под выстрелами неприятеля, хорошо еще если боевое, наличное число войска, по счастию окажется полным квадратом, а если оно, как чаще случается, будет величиною иррациональною, что тогда делать? ¹²

___________________________

Теперь нам предстоит разобрать два сборника, заключающие в себе смесь различных узаконений, выходивших в царствование Петра. Первый из них известен под заглавием: Артикулы воинские и другие статьи составлявшие ручную книгу офицера в царствование Петра. Писана в 1714 году. ¹³ Останавливаемся на сей рукописи преимущественно, потому что она была ручною книгою офицера того времени, лучшее свидетельство, что мы стали вникать глубже в свое военное образование. В начале ее помещено, сочиненное Вейде, изъяснение порядка службы ¹⁴; далее следуют статьи воинские как надлежит солдату в житии себя держать и в строю и во учении как [31] обходитися. Статей этих 7-м; вот в нескольких словах их содержание: 1-е) «Сбираться на ученье, коли положен час, немедленно… 2-е) Во время ученья в строе быть смирным… 3-е) От пороков (кои переименовываются) удерживаться, на постое хозяев не обижать и проч. 4-е) Стоя на карауле мушкет из рук не выпускать и на землю не класть, и в руки своему брату и иным посторонним не отдавать. Хотяб генерал или полковник или начальник стали мушкет просить… 5-е) Без перемены с караула не уходить… 6-е) А кто на караул в тот час яко повелено будет не приде, и таким чинить наказание, сажать за караул на сутки и велеть держать мушкет на плече по два часа. 7-е) Кто с караула уйдет перед неприятелем тому определяется смертная казнь. «А сии статьи каждому солдату на памяти иметь и на каждую неделю по дважды читать». Потом помещены указы Государя, чтобы солдаты не подавали жалоб высшему начальству мимо ротных командиров, постановления о наказании за личные обиды, и о том, кому итти на случай пожара, как там полковнику распоряжаться и проч. Особенно замечательна «Копия с пунктов каковы даны в Дерпте, за подписанием Его Царского Величества собственной руки, ближнему кравчему и обер коменданту над Псковым и Дерптом, Кирилу Алексеевичу Нарышкину, о учреждении к бою и проч. 1708 г. марта 16-го». Прежде всего, в них говорится, чтобы начальники строго смотрели за ученьем, а потом уже идут самые пункты какими манерами во время боя стрелять.

I. «Надлежит каждому, офицера и ундер-офицера, главным генералам в вышеписанных делех [32] искушать, и на поле оным велеть то так делать порозно, и потом паки вкупе яко и в самом делу…».

II. «Надлежит двум манером к стрельбе обучать. Первая, шеренгами: по сем 1-й шеренге никогда не стрелять, но примкнув багинет ружье держать… паки ж обучать трем шеренгам переменяючись стрелять… Также и того смотреть чтоб не спеша набивали ибо многажды видим что как ракеты из мушкетов шипением патроны выстреливаются. А то все от спеху чинится, которой весьма в сем деле не потребен но и паче вредителен есть…».

III. «Офицерам места свои иметь по сему. Капитану средь роты, поручику с правой стороны, финдрику с левой, а буде нет то сержанту…». При сем объяснено, как замещаются чины в случае убыли.

IV. «Другой манер есть плутонгами стрелять, которой лучше и безопаснее есть от фузей… и сего маниру больше держаться… По сему солдату и также надлежит по 4 чел. в реду стоять…».

V. «Також надлежит генералам правду и порядок накрепко смотреть, отнюдь не откладывая до иного времени никакого розыску или суда, но тотчас чинить винному суд и указ…». Если откроется что сделано было упущение «то без отлагательства тот вышний генерал то самое приемлет чему тот (т. е. виновный) был достоин…».

За сим следует уложение или право воинского поведения, о котором мы уже упоминали, а после него артикул в 12 главах (116 статей) выбранный из древних христианских прав воинских, иже о богобоязни и наказании различных злостей и проч.; [33] составленный по распоряжению князя Меншикова для употребления в кавалерии. В конце приложено краткое изображение процесов или судебных тяжб. На первом листе рассмотренной рукописи, находится следующая надпись: «Сей артикул поручика Ивана Ивановича Кожевникова, полку его превосходительства господина полковника и оберкоменданта Пскова и Нарвы, ближнего Кравчего Кирилы Алексеевича Нарышкина».

___________________________

Второй Сборник или записная книга военного человека от 1709 до 1720 года, ¹⁵ заключает в себе I. О победе на агаряны… Ектении их же подобает глаголати... Последование в нашествие варвар... Молитва о победе на враги и проч. II. (лис. 17.) Краткое собрание Лва Миротворца, список с Амстердамского издания, о котором мы будем говорить ниже. III. Краткое собрание с книги Староволского и от разных летописцев и многих царей, князей и гетманов и воинов, о деле воинственном. В нем изложены общие мысли, почти без всякой последовательности, из которых нельзя научиться искусству; так напр. Во всякой брани что нам полезно то сопостатам супротивно; что им полезно нам противится. Лучше есть сопостатов смиряти лишением всякие пищи и запасов, гладом и нуждами а нежели бранию воинскою, где щастие больше владеет нежели воинственная сила. Разбираются между прочим ошибки Аннибала, который четырежды погрешил и соблазнился, где на первом плане стоит что он «победивши Римлян не пошел прямо Рима приступом добывати и проч.». В общих же чертах говорится о [34] таборах, следовании войска, переправах через реки, о любви к гетману, об осадах и приступах и т. п. IV. Сочинение Адама Вейде, весьма исправно списанное, только вместо Вейдевского ученья вставлено кратк. уч. в строении пеших полков, о котором будем еще говорить. V. Статьи воинские как надлежит солдату в житии себя держать; те же, что и в 1-м сборнике. VI. Articul korabelnoy. VII. Краткое положение с нужнейшими объявлении при учении конного драгунскаго строю, како при том поступати и во осмотрении имети господам вышним офицером и прочим начальным и урядником. И учити на коне стройсивом как последует. Этот драгунский устав есть большая редкость, и если нам нельзя его выписать в подробности, то постараемся, хотя в главных чертах, показать, чему учили драгун. Прежде всего в уставе помещены обязанности начальных людей, тех же что и в пехоте и определены им места. К сожалению, в рукописи нескольких из сих листков недостает. Далее идет самое учение. «При учении надлежит всякое дело чинити в три раза или темпа; в строе на месте и в поле:

1-е Мушкет на караул.
2-е Ступай вколо, всем фронтом направо.
3-е Левая заезжай, правая окарачивай.

Всегда надобно смотрить когда весь полк оборачивается вколо чтоб строй был в 3 шеренги… А как фронтом выступают, как на право так и на лево, смотрить чтоб кони шли ровно и люди сидели бодро… И пришед на место... слушай:

1. Заряжай ружье все вдруг.
2. Мушкет на караул. [35]
3. Сомкни шеренги и ряды.
1. Первая шеренга наклонись в пояс.
2. Вторая шеренга приступи в близость.
3. Третья приступи и стань в стремя.
1. Задняя шеренга пали.
2. Вторая шеренга пали.
3. Первая шеренга пали.

За тем, как и в пехотном строю, следует обучение вздваиванию шереног и рядов. Вот в чем заключался важнейший драгунский маневр. Когда были шеренги вздвоены, то «егда первая шеренга выпалит, тогда на право и на лево выступает спешно и выступая заряжает ружье и приехав станет назади, где стояла задняя шеренга» и проч. Подобные эволюции производились, как при наступлении, так и при отступлении; в первом случае, приказано наблюдать, чтоб стоящая, за выстрелившей, шеренга как можно скорей заступала бы ее место. VIII. Книга поверстная Российского Государства и о столицах нарочитых городов и славных государств и проч. IX. Роспись Московских полков, сколько полков и какие кафтаны и как ясак и где слободы. Не знаю к какому именно году относится эта роспись; в ней полки переномерованы, кратко названы цвета кафтанов, голубой, красный и проч., и выписан ясак, то есть пароль, который вероятно присвоивался полку, напр. кречет, бережность, и проч. Каждый полк занимает только по одной строчке, в конце которой указана слобода, где он помещается. Вся роспись в один лист in 4-to. X. «История кратко сложенная на честь и похвалу… Благородного господина Михаила Борисовича его милости Шереметева... о полученной [36] победе сущей в Ливонии под Ряпиною мызою на препроклятых и злочестивых Шведов и пр.». Далее идут стихи на взятие Риги и Выборга; объявление о взятии городов Ниеншанца, Дерпта и Нарвы. Потом следуют разные списки с манифестов и заключается все это списком с реляции о деле под Прутом 1711 года.

___________________________

К началу XVIII века принадлежит также Описание артиллерии, ¹⁶ с чертежами. Оно, как большая часть руководств того времени по этому предмету, начинается краткою Геометриею, которая преподана в форме вопросов и ответов. Некоторые из них довольно оригинальны, напр. что есть Геометрия? Геометрия есть художество. Изложив в подобном виде всю Геометрию, автор рассматривает правила составления масштабов, размеров орудии и мортир, устройство батарей в поле и прилагает весьма плохие таблицы для стрельбы.

Рядом с этою рукописью можно поставить Практику артиллерии маиора Лихарева, ¹⁷ написанную в 1719 году. В ней говорится о навесной стрельбе бомбами и гранатами, и для сего предлагается теория, основанная на том, что траектория или проэкция полета снаряда имеет обе ветви, как восходящую так и нисходящую, равные; в следствии этой ошибки, весьма извинительной для того времени, теория, однакож, и правила из нее выведенные, оказываются негодными. В рукописи помещено также описание мортир и употреблявшихся к ним снарядов и приложено [37] несколько рисунков для фейерверков с вензелевым изображением Петра I.

К концу царствования Петра относятся еще две рукописи.

1-я. Инструкция господину гвардии капитану Маврину, о строении укрепленной гавани Рогервика. ¹⁸ Она замечательна, как свидетельство о заботливости Петра и внимании его даже ко всем мелочным подробностям дела, а также, как документ о расходах на постройку крепостей того времени. Вот главные пункты сей инструкции «ехать в Ревель и исполнять по нижеследующему: 1-е, явиться к коменданту; 2-е, осмотреть людей назначенных для работ; 3-е, построить для них в Рогервике казармы, немедля, из старого лесу, ибо нового долго ждать, а если из старого не сделать, то людям будет великая нужда и от того могут приключиться болезни; 4-е, каторжным невольникам ломать камень и класть в сажени и велеть смотреть чтоб ломали безленостно, и давать от всякие сажени на харч по 10 алтын денег, а извощикам сверх их жалованья давать на неделю по две гривны человеку. 5-е, для начальные работы и на всякие припасы принять вам от соленого сбору денег 3 т. руб. а из тех денег с собою взять 500 руб. и на какие расходы держаны будут иметь книгу и раздавать с росписками и подавать счеты в кабинет Царского Величества». Инструкцию эту с указа Его Величества передал и подписал адмирал граф Апраксин в 1721 году. Из рукописи видно, что при этом препровождены были Маврину подробные [38] чертежи, на которых собственною рукою Государя было, красными чернилами, помечено, с чего приняться за работу и как последовательно вести ее. Рапорты Маврина Государю и собственноручные Его заметки тоже чрезвычайно интересны, хотя и относятся к самым маловажным обстоятельствам; между ними замечательны следующие: 1-я. Что давать платы за ломку и доставку камня к гавани? «Давать до 50 саж. от берега по 10-ти алтын, до 100 саж. по 4-ре гривны, и потом на всякую 100 саж. прибавлять по гривне». 2-е. Позволить ли Ревельским и Эстляндским жителям при Рогервике хоромное строение строить? «Зделать пристанища, харчевни и лавки а строится домам не давать». В заключение, при рукописи находится отчет Маврина в Военную Коллегию, по коему значится, что из отпущенных на все постройки 49 085 руб. осталось еще 200 руб, неизрасходованных. Частные подробности придают значительную цену сей рукописи, с первого взгляда кажущейся довольно сухою.

2-я. Объявление войны между Империею Российскою и Шведскою короною. Хронология, битв. Рукопись эта слишком мало интересная замечательна тем, что довольно часто попадается в списках по различным сборникам, и только эта причина заставляет нас сказать о ней несколько слов. В ней, по годам и месяцам, без всяких объяснений, расположены все баталии и взятия городов в царствование Петра I-го.

Вот все, известные мне рукописи, которые относятся ко 2-му периоду, остальные принадлежат позднейшему времени и не подлежат нашему разбору: а [39] потому мы перейдем теперь к печатным книгам этого периода.

В 1700 году была издана у нас, первая печатная книга царствования Петра, Краткое собрание Лва Миротворца Августейшего Греческого Кесаря, напечатанное в Амстердаме, повелением нашего Государя. В ней высказаны давно известные мысли об обязанностях полководца, о том что он должен быть мужествен, беспристрастен, мудр и уметь говорить сладко. Что войско надо делить на две части, одну в помощь другой, наступать на неприятеля спереди и сбоков, преследовать его луной, с громкими возгласами, на добычу не бросаться, чтоб неприятель не напал бы в расплох и не разбил бы корыстных и наконец, неприятельских переметчиков не принимать а честно отсылать назад.

___________________________

В 1702 году было написано, а в 1704 напечатано в Москве сочинение о котором мы уже несколько раз упоминали, именно: «Краткое обыкновенное учение, с крепчайшим и лучшим растолкованием, в строении пеших полков; как при том поступати и во осмотрении имети надлежит господам капитанам и прочим начальным и урядным». На первом листке сего устава изображен двуглавый орел с мечем и державой; на верху его надпись: Орел покры гнездо и на птенцы своя вожделе; над мечем стоит слово: врагом, над державой — рабом. Под ним — «тревенечному орлу, трекраестрочный рифм:

Обновляй орле, жизнь твою и лета,
Птенцы зреть к солнцу изучай в день света, [40]
Еже служити в воинстве разумно,
Твоих враг норы, изжещь аки гумно;
Роги лжесловцев, неправду, гордыню,
Еще низлогай аспид и львов выю.
Царств разных тя Бог венцы рассветляет,
А труд твой, Он, где еси, управляет.
Ружье се, имать кровь врагов багрити,
Юже сам из них имаши излити. ¹⁹

Ученье прямо начинается с приемов; они разделены каждый на 3 темпа; когда же солдаты будут их знать твердо, то «сии вышеписанные приемы, каждые три в один чинить».

1. Мушкет на плечо
2. Мушкет на караул
3. Мушкет, к ноге
4. Положи мушкет (на землю)
5. Подымай мушкет
6. На караул
7. Мушкет с поля
8. Мушкет на караул.

Особые приемы

1. От дождя
2. На погребенье.

За тем идет заряжание, в 12 приемов; изготовка, прикладка и стрельба в 5-ть приемов и несколько приемов с багинетом. Заметим, что пальбы с примкнутым багинетом не имеется; в уставе о экзерциции, церем. должностях и проч. мы ее также не нашли, следовательно у нас употреблялись штыки без трубок, которые просто вкладывались в дуло. [41] По крайней мере так было до 1716 года. После сих приемов идет учение здваиванию шереног и рядов. За тем, скорый заряд в три приема:

1. Заряжай ружье
2. Прикладывайся (перед тем чтоб приложиться взведи курок).
3. Стреляй.

Пальба разделена на три рода.

I. Плутонгами. «Здвоить шеренги и здвоя разделить на 8 плутон (или частей) и велеть первой шеренге припасть на коленки, а двум задним приступить к ней так чтобы средней через первую, а задней между средних возможно было стрелять, чтобы друг друга не повредить; и стрелять плутон за плутоном. А которые выстрелят первые шеренги, не вставая заряжать; а задним двум, отступая мало, заряжать и зарядя паки к стрельбе приступать».

II. Нидерфалн или паданием. «Поставив в 8 или 6-ть шереног, и когда стрелять, приказать передним всем шеренгам пасти, а задней прикладыватися и стрелять; а выстреля пасть. А другой, которая перед задней была, встать, прикладываться и стрелять; такожде и прочим шеренгам делать. А набивать лежа».

III. «Залп или последняя стрельба; всем в три шеренги».

В заключение помещено: Краткое ученье гренадиром и учит все в 3 ухвата. «Когда гранадиры из мушкетов выпалят и держат на караул и им приказать:

1. Мушкет перед себя.
2. Отдели ремень.
3. Мушкет за плечо. [42]
1. Вскрой суму.
2. Вынь гранат.
3. Вскрой зубами.
1. Изготовь фитиль.
2. Отступи правою ногою назад.
3. Зажигай и бросай.

«А когда выше описанные ухваты гораздо знать станут и тогда можно кратче приказывать: 1-е мушкет за плечо, 2-е вынь гранат и вскрой, 3-е зажигай и бросай. Мушкетами и багинетами обходятся гранадиры как тые солдаты, токмо когда они идут строем то носят фузеи на левой руке».

Таковы были Петровские приемы. Из них некоторые, как напр. заряжание на 12-ть темпов, сохранялись в нашем войске пока не изменили курков у ружей.

___________________________

За сим следует ряд руководств для Фортификации и Артиллерии. Большею частью они изданы по воле самого Государя, и состоя преимущественно из переводов лучших иностранных сочинений того времени, должны были принести великую пользу в России. Хотя наука в них все еще не вполне сложилась, но основания ее переданы здраво, так что с этих пор, мы могли уже следовать за нею прямою дорогою и не отставать от западных Европейцев.

По части Фортификации, у нас были изданы следующие книги.

I. Архитектура воинская, Гипотетическая и Эклектическая; то есть верное наставление как разными Немецкими, Французскими, Голандскими и Италианскими манерами, с добрым прибытком как в регулярной так и в иррегулярной Фортификации пользоваться возможно; из 70-ти и больше [43] разных манир, которые от лучших нынешних инженеров выбраны, от части самим автором изданы, в разговоре с некоторою высокою особою; изъявлено от публичного професора Штурма и ныне повелением Царского Величества напечатано в Москве в 1709 году. Действительно вся наука изложена в разговорах между учеником и маистром (т. е. учителем). Учитель разбирает разные системы бывшие до Вобана включительно, показывает ученику их недостатки и в заключение прилагает несколько своих собственных систем, столь же несовершенных как и предыдущие, заимствованных частью от Шпекле, частью от Кугорна. Между описываемыми системами очень много оригинальных, то есть хитро придуманных, но дельных весьма мало. Из них, однакож, одна обращает на себя внимание, и то не своим расположением, а тем, что в ней упоминается о казематах. Для того времени это редкость. Система эта принадлежит Альгизе де Карпи, Архитекту в Фераре в 1570 году. В Фортификации, об атаке и обороне крепостей не говорится ни слова.

II. Новое крепостное строение на мокром или низком горизонте, с показанием как ныне при море и реках крепости делают и проч. соч. Кугорна, перев. повелением Петра I-го. Можно сказать, что это было лучшее сочинение в свое время. К?горн, излагая все основательно, обращает внимание не на описание систем, а на оборону и атаку крепостей, и из них выводит различные правила, на которых основывает свои собственные системы. Петр Великий, уважавший все, что являлось в Голландии, обратил особенное внимание на [44] труд К?горна, и, как известно всем, занимался разбором его систем, делал собственные замечания, указывал на недостатки некоторых частей и наконец приказал напечатать сие сочинение для общего у нас сведения.

III. Римплерова манера о строении крепостей, в свое время была новостью и, вероятно принесла пользу, теперь же не заслуживает особенного внимания.

IV. Поверенные воинские правила, како неприятельские крепости силою брать, Его Царскому Величеству, к предбудущей славе. Соч. барона фон-Боргсдорфа 1709 года. Сочинение это состоит из двух частей. В 1-й говорится об обложении крепости и приготовлении к осаде. По мнению автора, крепости берутся двумя способами, или тайно или явно; в последнем случае, могут быть еще два вида: 1-й, Егда крепость войска себе на помощь не имеет уповати; и 2-й егда ко крепости войско на помощь притти может. Все эти виды он рассматривает отдельно, и главное их различие состоит лишь в том, что для одних надо припасти более людей и материалов, а для других менее. Во 2-й части объясняются правила обыкновенного или порядочного нападения, как начинать осаду, вести проводные шанцы, устраивать схожие или тревожные места, насыпать баттареи и действовать с оных. О рикошетных баттареях здесь не упоминается, следовательно книга эта и в свое время уже несколько отстала от науки, и автор ее плохо знал, что делалось тогда на Западе. Далее говорится об овладении гласисом и [45] прикрытым путем так: «Контрашарф емлется или нога за ногою с сапиным возбросанием или вдруг жестоким приступом». В заключение помещены наставления как делать бреши, переходить ров и окончательно крепость приступом брать. К этой книге приложена еще другая, того же автора, под заглавием: Побеждающая крепость, к счасливому поздравлению славной победы над Азовым и к счастливому въезду в Москву Его Царского Величества. В ней изложена оборона крепостей, из которой может обратить на себя внимание только одна мысль автора, именно: что казематы полезны; она тем более замечательна, что во Франции, гораздо еще позже, сомневались в выгоде, которую они могут доставить, и долго спорили об этом предмете с Монталамбером.

V. Новая манера укрепления городов, соч. Блонделя. Оригинал, 1683 года, переведен и напечатан у нас в 1711 году. Книга сия состоит из двух разговоров. В первом автор рассматривает состояние науки укрепления в древние времена, во всех государствах, и разбирает существовавшие системы. Во 2-м говорит о системах новейших (т. е. с 1600 г.) и об общих правилах крепостного расположения.

Наконец (VI) в 1724 году была переведена на русский язык книга «Истинный способ укрепления городов соч. де Вобана». Разбирать эту книгу я считаю излишним; с содержанием ее все знакомы; можно заметить только, что перевод не вполне удовлетворителен, слишком отрывочен и весьма беден чертежами. [46]

Теперь рассмотрим какие явились пособия по артиллерийской части. Число их довольно значительно; содержание же, — если не будем слишком взыскательны, — можно назвать удовлетворительным.

I. Первое место между ними занимает, «Новейшее основание и практика артиллерии Эрнеста Брауна, капитана артиллерии во Гданске» (т. е. в Данциге). Оригинал, 1682 года, переведен и напечатан в России в 1709 году. Сочинение это состоит из 6-ти частей. В 1-й говорится о стрельбе, прицеливании орудий, и об измерении расстояний от орудий до цели. Во 2-й, о пушкарях, как они должны вести себя и исполнять свое дело, чем им руководствоваться при делании пороха, составлении чертежей и при поверке орудий. Здесь на пушкаря смотрят с особенной точки зрения. Автор говорит «что понеже страху Божию во всем надлежит началу быти, того ради, по достоинству канонир или пушкарь, в оном тщатися великую причину имеет. Зане оной, когда ему со своим неприятелем, порохом обходиться доведется легко может в бесчестие впасть, того ради на пред всех дел ему потребно есть Бога перед очасами имети, всякие же клятвы и божбы и иных злодейств отстати, а в постоянстве, бережением и кротостию пред всяким человеком тщатися, и вином или пивом не отягчатися и пианству не предаватися, которое преступление вся злодейств превосходит, из чего всякие бесчестие и бедства происходят и премногие убытки чинятся, яко многими прикладами (т. е. примерами) оказати мочно что тем различные особы своего благополучие лишились». В этой же части говорится о каленых ядрах, о [47] разбитии стен, валов, кавальеров, башен и проч. Здесь автор также упоминает, что для предохранения башен от неприятельских снарядов, обвешивали стены волняными или хмельными мехами и что тогда осаждающий должен был сначала сжечь их калеными ядрами, а потом уж делать брешь в башне. В III-й части говорится о размерах орудий и о составлении для них масштабов. В IV-й, изложено приготовление пороха, литье орудий и вообще техническая часть артиллерии. Помещенное здесь сказание об изобретении пороха, который по доказательствам автора существовал уже в 85 году, весьма интересно. Вот как оно передано: «Андрей Деавгир, монах августинский в повести к брату (т. е. к монаху же) Петру Дероксасу, сыну Маркграфа Фасасского (в которой все чюда и богатства сильного царства Китайского пространно описаны) пишет: что пушки лета Христова 85-го уже в том царстве употреблены были, таможе первее от Китайского Царя Витая, преславного волхва и мудреца чародейского обретены, и от него против Татар в Пейском царстве и при побеждении восточных Индейцев употреблены были, яко же многие тех предних изрядных и добропропорциональных пушек медных и железных, с описанием лета в котором вылиты, купно же с гербом и имянованием помянутого Царя, в разных при море лежащих областех и до ныне обретаемы суть. Но егда то царство, сильною каменною стеною на 500 миль расстоянием окружено и потом от самые природы высокими и преизрядными горами укреплено есть, по нерастленным и неприкосновенным уставам Китайским, никому [48] какова нибудь чина не повелено от вне того царства в странные места путешествовати, и тако оная наука токмо у них Китайцев осталась, до коле, лета в 1380-е монах Бартольд Шварц, как некогда не помышляя о пищалех или о порохе, во иготе (ступки) малую часть селитры с серою смесив и во иготиж истолкши, хотел из оного краску жечь и по внезапному привпадению искры, тот состав запалился и во мгновение ока изнурился весьма». В этой же части замечательно описание двух полковых пушек, весьма схожих по своему устройству с нашими единорогами. У них тоже была коническая усеченная камора, только не с выгнутым дном а с плоским; размеры частей очень близкие к нашим. Одна из сих пушек имеет вид нынешнего горного единорога. Конечно, в то время, может быть, не догадывались употреблять подобные орудия, как для прицельной так и для навесной стрельбы, но если бы эта мысль пришла кому нибудь в голову, то орудия для сего были бы уже готовы. С единорогами имеют также сходство огнистые коты или дробовые пушки. У них была камора коническая, калибр равный ? футу, а стреляли из них 48-ю фунтами рубленого железа. Их ставили у крепостных ворот, на фланкирующих частях укреплений и на приморских баттареях. В 5-й части помещены лабораторные работы, а в 6-й приготовление фейерверков.

II. Описание артиллерии; в ней же сокращенно написася вся еже к начинанию артиллерийского ведомства и основания ее, хотящему у сего дела быти, ведати подобает, чинно описано и пристойными лицами украшено, всем сия [49] науки охочим на пользу через Тимофея Вринка. Переведено с Голандского повелением Петра I-го в 1710 году. Она состоит из двух частей. В 1-й говорится о снарядах, орудиях, станках и лафетах, о заряжании и прицеливании орудий. Часть эта заключается вопросами, на которые должен отвечать пушкарь, чтоб убедиться — знает ли он свое дело. Вторая часть начинается арифметикой, потом следует описание мортир, гаубиц, снарядов; за сим, как измерять расстояния до мест цели, как устроивать баттареи и наконец производить самую стрельбу из мортир и гаубиц. Книга хотя и заключает отрывочные сведения, но для своего времени была весьма хороша и полезна.

III. Ученье и практика артиллерии или внятное описание в нынешнем времени употребляющиеся артиллерии; купно со иными новыми и во практике основанными маниры, соч. Иоганна Зигизмунда Бухнера, ²⁰ переведено повелением Петра I-го в 1711 году. Книга эта состоит из трех частей. В 1-й, прежде всего, излагается часть математики необходимая, чтобы артиллерист понял составление масштабов для размеров орудий. Потом говорится о снарядах, о прицеливании орудий, о выстреле, рассматривается полет ядра и разные виды стрельбы; далее — автор уже прямо переходит к употреблению артиллерии во время осад, при чем требует сбережения зарядов, потому что каждый выстрел большие деньги стоит. После сего дает [50] наставления, как исправлять порчи в орудиях; описывает зажигательные снаряды и наконец, подробно разбирает устройство всех орудий и мортир. Между прочим здесь находится интересная статья о каменных и кожаных пушках. Первые получили это названье, потому что из них стреляли камнями; они лились из меди и близко подходили формой к мортирам. Вторые же делались из толстой листовой меди, скреплялись частыми железными обручами, обвивались пенькой, веревками, воловьими жилами, смазывались особою мастикой и обшивались сверху кожей, которая на выступах лакировалась. Для затравки ввинчивалась особая медная трубка. Из этих орудий нельзя было стрелять большими зарядами; для них лились ядра в 1, 2 или три фунта железа, а заряд употреблялся в ? и не более как в ? веса ядра; чаще же всего из них стреляли мелкою картечью, тем более, что, по легкости своей, они исключительно употреблялись для действий против войск в поле. Во 2-й части говорится о ракетах и фейерверках, потом о мортирах, о приготовлении бомб, гранатных трубок и штурмовых снарядов, употребляемых во время приступов. В конце книги приложены таблицы для навесной стрельбы. В 3-й части изложено пороховое производство. По полноте своей и подробностям, книга эта хорошо удовлетворяла требованиям своего времени и могла служить прекрасным руководством, особенно потому что к ней приложено весьма много ясных чертежей, но к сожалению и тут сбивчивость системы, беспрестанно нарушает последовательность изложения, так что в голове читателя оставляет понятие о науке не вполне отчетливое. [51]

Рассмотренные нами до сих пор книги служили пособием преимущественно для специальных родов войска, то есть, для инженеров и артиллеристов; а между тем простому войску тоже необходимы были особые сведения, которые и решился доставить ему сам Государь. Если вникнем в тогдашние требования военного образования, то легко убедимся, что это войско не нуждалось еще в высших теоретических науках; оно едва успело на практике ознакомиться с новым военным искусством и вряд ли поняло бы их, а потому первоначально следовало дать ему только необходимое, то, что могло принести действительную пользу, именно: правила для внутреннего порядка, устройства, обучения войска и правила для действия войск в бою; наконец следовало подчинить его особым законам. Не смотря на всю трудность и сложность этой работы, гений Петра исполнил ее в совершенстве, и долго его уставы сохраняли у нас действующую законную силу, изменяясь только в немногом, сообразно потребностям времени: так они были полны, ясны, просты, удобоисполнимы!

Между ними, без всякого сомнения, первое место занимает Артикул Воинский, в котором изложены преступления военнослужащих и наказания определяемые за те преступления. В нем вполне обнаружились дивные свойства Великого Государя, его точный ум, верный всесторонний взгляд на вещи и то спокойное, простое выражение мысли, которое служит отличительным признаком нравственной силы, обнимающей с одинаковою легкостью все предметы, как бы они сложны не были. Не наше дело [52] рассматривать этот артикул; мы должны были только упомянуть о нем и потому перейдем к следующей за сим книге Уставу Воинскому о должности Генерал Фелт-Маршалов, и всего Генералитета и протчих чинов, которые при войске надлежат быть и о иных воинских делах и поведениях что каждому чинить должно. ²¹ По нашему мнению, предисловие к сему уставу имеет особый интерес; в нем кратко выражена вся история трудов Петра для преобразования нашего войска. Вот слова Государя: «Понеже всем есть известно коим образом отец наш, блаженные и вечнодостойные памяти, в 1647 г. начал регулярное войско употреблять и устав воинский издан был. И тако войско в таком добром порядке учреждено было, что славные дела в Польше показаны и егда не все польское королевство завоевано было. Также купно и со Шведами война ведена была. Но потом оное не токмо умножено при ростущем в науках свете но едва и не весьма оставлено; и тако что последовало потом? Не точию с регулярными народы но и с варварами что ни против кого стоять могли, яко о том свежая еще память есть (что чинилось при Чигирине и Крымских походах, умалчивая старее) и не только тогда но и гораздо недавно как с Турками при Азове так и с начала сея войны при Нарве ²². Но потом когда войска распорядили то какие [53] великие прогрессы с помощию Вышнего учинили над каким славным и регулярным народом. И тако всяк может рассудить что ни отчего иного то последовало токмо от доброго порядку: ибо всебезпорядочный варварский обычай смеху есть достойный и никогда добра из оного ожидать возможно. Того ради буди в сем деле самовидцы обоим за блого изобрели сию книгу воинский устав учинить дабы всякий чин знал свою должность и неведением не отговаривался; еже через собственный наш труд собрано и умножено. Совершено же в Данциге 1716 года Марта 30-го дня». С этим уставом, более или менее, знаком каждый военный человек, следовательно говорить о всех статьях его (коих 68) подробно было бы лишнее. Укажем лишь на некоторые места.

Объявив, что обязанности полковых чинов описаны в других книгах, Государь говорит здесь о чинах принадлежащих собственно армии и о частях на какие она подразделяется. В 1-ой главе помещены Волонтеры: «Молодые и имущие люди, знатные особы и иные подлые, ²³ которые намерены в военном чину пребыть, обретаются при полках и [54] некоторых офицерах и в походах в кампаниях бывают; добы они во всех военных экзерцициах команде и порядкам известиться и по случаю, на упалое место, в чин употреблены могли быть». Затем идет речь «что к Артиллерии принадлежит офицеров и прочих вещей и порядков»; об инженерах; о корпусе резервы, о бригаде; в 6-ой гл. о корволанте, который «сочиняется не токмо из кавалерии одной но притом употребляема бывает и инфантерия с легкими пушками». Величиною он определен от 6 до 7 тыс. В 7-ой гл. говорится о дивизии, которая во всех Европейских государствах явилась гораздо позднее Петра. Она определена так: «Дивизия есть часть войска, в которой несколько брегад надлежит быть, под управлением одного Генерала. Сии бывают из кавалерии и инфантерии или из одной инфантерии или кавалерии по соизволению вышнего командира». В главе 8-ой, об армии, которая может быть в 10 и в 100 тыс. а осадная и больше, замечательна следующая мысль «великую армию в одном месте долго держать никогда полезно быть может». За тем следует исчисление чинов при армии состоящих. О Генералисимусе, о генерал фельдмаршале и о всяком аншефе. Здесь Государь напоминает им, что «понеже корень всему злу есть сребролюбие того для всяк командующий аншеф должен блюсти себя от лихоимства... Еще другое зло случается равное вышеписанному то есть похлебство... понеже ни что так людей ко злу не приводит как слабая команда»... О кригскоммисаре (гл. 15) весьма хорошо сказано, что надлежит ему совершенному эконому и доброму Арифметику быть. [55] Обязанности Генерал-Квартирмейстра изложены превосходно и подробно; читая их невольно удивляемся, как быстро развился у нас тот чин, о котором Вейде говорил, что он в русских войсках никогда непотреблен есть. Не выписываю сей главы (20-й), потому что ее непременно бы пришлось выписать всю сполна. За тем, с такою же отчетливостью, говорится о капитане над вожами (вожатаи), о полевой почте, фискалах, и проч. С 44-й главы, рассуждается о смотре солдат, поставке их на квартирах, рефрешире (т. е. отдыхе людей на квартирах), дуэлях, военном совете и скорорешительном суде. О пропитании войска, фуражировании, походе, лагерях, тревожных сборах, пожарных случаях, содержании караулов и отдании чести, ревелиях, таптах и проч. и проч. Словом ни одно из обстоятельств, которые могут касаться войска, здесь не упущено. В заключение высчитаны порционы и рационы всем чинам армии ²⁴.

Обратимся теперь к следующему уставу О экзерциции, церемониях и должностях воинским людям надлежащим и о приготовлении к маршу. В предисловии ее сказано: «Сия книжица в 3-х частях содержит в себе како последует: вначале о звычайном учении и что при том во осмотрении иметь при инфантерии, по том каким образом поступать [56] церемониально к маршу во отдании комплиментов генералитету, о входе и выступлении с гарнизонных и полевых квартир, и како команду и доброе поведение в протчих манерах содерживать; на последок же о званиях и о должностях полковых чинов от солдата даже до полковника описано все с кратчайшим растолкованием». О первых двух частях мы говорить не будем, ибо одна из них заключает в себе уже разобранное нами пехотное ученье, а другая даст правила подъема войск, собирания возов, принятия знамен и проч. Обратимся прямо к 3-й части, именно к чинам. «Капитану вверяется рота из 144 чел. фузилеров и пикинеров». «Капитан есть у роты глава и имеет наиболее всех повелевати... Ученье и прочие воинские порядки, которые чину его принадлежат подобает ему блого разумети; також своих солдат в должностях благосодерживать и примечать чтоб в звании своем ничто простережено было»... «Капитан-поручик есть первый по капитане, и надлежит ему при роте во всем тако поступать как властному капитану самому; поручик, подпоручик и прапорщик без его ведома знатного при роте ничто чинят»... «Поручик во отлучении капитана исполняет все в роте его. Во учбе и добрых порядках всячески простиратися надлежит ему не меньше самого капитана»... «Подпоручику надлежит все то ведать как и поручику, ибо его дела с ним ни чем разнится, токмо рангом ниже и в небытие поручика все управляет»... «Прапорщик когда подпоручика нет управляет все в роте вместо ево… Ему подобает особно по вся дни немощных [57] посещать и смотрить нет ли им в призринии какого недостатку... На караул он всегда у своего знамени обретаетца... Ему подобает великую любовь к солдатам иметь и егда они в наказание впадут тогда ему об них бить челом вольно. В бою не надлежит ему знамя свое оставляти под смертною казнию, но подобает ему оное в левой руке держати, а правою рукою оборонятися даже до смерти не оставляя оного, и егда опасный случай при ретераде (или отводе) учинится, тогда знамя от древка отодрать надлежит и у себя сохранить или около себя обвить и тако себя со оным спасать»... «Полковнику надлежит знатному и искуссному и благовзрачному мужу быть, дабы свой почтенный чин мог с благопристойною честью тако вести, чтоб полку своему во всех случаях не гнусен был и имел бы старание о добрых обер и ундер офицерах, дабы оные не точию о ротах своих радели простиратися учением, но особливо распространяли добрый порядок, прилежный призор иметь над мундиром, чисто, исправно, держать оружие и опрятно бы ходили солдаты в платьях. Как капитан в своей роте, тако и еще более почтение и власть имеет полковник в полку».

Кроме этих общих уставов, было издано еще несколько постановлений по отдельным частям. К числу их принадлежат различные табели, на пр. о полевой армии драгунских и пехотных и гарнизонных полков, табель о рангах и другие, а также инструкции частным начальникам напр. генерал-провиантмейстеру, генерал кригс коммиссару и проч.

Этим однакоже не ограничилась деятельность [58] Петра в кругу нашего военного образования. Он заставлял переводить замечательнейшие сочинения, в которых хоть что либо относилось к военному делу, напр. Историю Александра Македонского, Коментарии Цезаря ²⁵, биографии известнейших полководцев, и наконец, приказал в 1703 году издавать Ведомости о военных и иных делах, достойных памяти и знания, случившихся в Московском Государстве и иных окрестных странах. Они часто просто назывались Ведомостями. Редактором их был сам Государь; под Его личным руководством составлялись статьи здесь помещавшиеся; Он сам отмечал — что следует переводить из иностранных газет, откуда вкратце были заимствованы известия о происшествиях в разных столицах Европы, об успехах политических переговоров при дворах, где находились наши поверенные, и о других предметах. Главную же часть ведомостей составляли бюллетени о военных действиях наших войск против Шведов, Турок, Персиян и друг. Замечательнейшие сражения, происходившие между нами и неприятелем, описывались весьма подробно; между ними заслуживает особенного внимания «Обстоятельная реляция о главной баталии меж войск Его Царского Величества Петра I-го и Карла ХII-го Короля Свейского, учинившейся не по далеку от Полтавы 27 Июня 1709 года». ²⁶ Ведомости эти с 1703 по 1710 год печатались церковным шрифтом, а с 1710 по [59] 1725 — гражданским. Издание их продолжалось и по кончине Императора. Впрочем нельзя сказать, чтобы они были слишком богаты содержанием: номера Ведомостей за целый год составляли лишь тонкую книжечку в 12-ю долю листа.

Таковы были заботы Петра Великого в деле образования своих поданных. Им совершено все, чтобы положить прочное основание военному искусству в России, и плоды таких усиленных трудов Он успел уже собрать сам. При жизни Великого, Россия сделала огромный шаг вперед в военном деле; линейное войско было прекрасно обучено, инженеры и артиллеристы хорошо образованы и даже высшее военное искусство имело, в Отечестве нашем, своих представителей, в главе которых стоял сам Царь. В настоящее время, когда военная история прошедшего столетия достаточно уже разработана и когда критика оценила все бывшие действия по их результатам, распоряжения Петра Великого, в продолжении войны с Шведами, явились в новом свете, и приобрели ему неотъемлемое право стать в ряд великих полководцев своего времени. Где же те материалы, которые лучше всего моглибы дать возможность убедиться в великих военных дарованиях Петра? Они заключаются в письмах и в дневнике Государя, куда вносились все даваемые им инструкции и распоряжения. Там ясно видны те начала или основные мысли, по которым были созданы планы многих кампаний; там можно прочесть те наставления и приказы Царя, коих последствия принесли столько славы России и убедиться в том, что Он был равно способен, как во всей строгости исполнять [60] обязанности простого солдата, так и со славою командовать многочисленными армиями. Письма Его к Королю Польскому Августу, к Фельдмаршалам Шереметьеву, Меншикову, Огильви и др. выказывают вполне верность стратегических Его соображений в высшем их развитии, относительно составления плана кампании, общего хода войны и исполнения труднейших военных операций; а инструкции Его, генералам: Чамберсу, Головину, Апраксину, Репнину, Брюсу, Бауеру и другим, свидетельствуют, что Он одинаково верно судил и о второстепенных действиях, и мог в подробности начертать, что каждому делать. А если вспомнить, что Ему приходилось распоряжаться на обширнейшем театре войны, работая, в тоже время, без устали по внутреннему управлению Государства, то невольно исполнимся чувством удивления и глубокого благоговения к сему Монарху!

Часть его писем, именно за 1704, 1705 и 1706 годы, напечатана, по воле Императрицы Екатерины II, в 1774 году; после того явилось в свет еще несколько из них, но полной Его переписки, мы еще не имеем.

Дневник или Журнал Петра I-го издан в 1770 и 1772 годах. Он большею частью составлен по собственным запискам Государя, или по актам, хранившимся в Кабинетском Архиве. В нем кратко говорится о том, где был и что делал Государь с 1698 по 1721 г., то есть, до Ништадского мира.

К дневнику приложены, составленные по актам, описания: Астраханского Бунта, Экспедиции в Хиву Князя Черкасского и крепости Св. Петра на Каспийском [61] море. Тут же помещены: капитуляции различных городов и крепостей, мирные трактаты, подробное изложение причины разрыва России с Портою, описание пребывания Карла XII в Бендерах и проч.

Для примера, из писем и Журнала Петра, рассмотрим кратко письмо его в Сенат, напечатанное в 1722 году под заглавием. «Реляция и Журнал о походе Его Императорского Величества в 1722 г. в Персию и о бывших там баталиях и о взятии Дербента».

В начале помещено самое письмо Государя в Сенат, где он говорит о пути своем от Астрахани до Терка и от Терка до Аграхани. Все шло благополучно, «только конница несказный труд имела от безводицы и дурных трав»... «Дорогою все видели смирно и от владельцев горских приниманы приятно лицем, только как вошли во владение салтана Мамута Утсмышевского, оной ни чем к нам не отозвался, того ради послали ему с письмом 3-х человек донских казаков, августа 19 дня по утру. И того же дня 3 часа по полудни изволил сей господин нечаянно нас атаковать (чая нас неготовых застать), которому гостю зело ради были (а особливо робята которые свисту не слыхали) и приняв проводили его кавалериею и третью частью пехоты, до его жилища, отдавая контравизит, и побыв там для увеселенья их сделали из всего его владения фейерверк, для утехи им... с нашей стороны убито 5 драгун да 7 казаков, а пехоте ни чего не досталось ни уроны ни находки понеже их недождались неприятели». В этом деле у неприятеля было до 10 000 из них 600 чел. убито, а 30 взято в плен. За тем идет Экстракт из Журнала о походе [62] из Астрахани и как пришли в Дербент. Заметим что первоначально были по тем землям разосланы манифесты на Турецком языке. Нас везде принимали хорошо, доставляли по возможности лошадей, быков, телеги и проч., так что мы мало в чем нуждались, но дороги и переправы много наделали хлопот и очень часто последние приходилось делать на простых камышевых плотах, даже через значительные реки. Особенно замечательных событий во все продолжение похода не упоминается: как любопытный факт однакож, приведем следующие строки «зело удивительно сии варвары бились? (в одной незначительной стычке). В обществе ни мало не держались, но побежали, а партикулярно десператно бились, так что покинув ружья якобы отдаваясь в полон; кинжалами резались, а один во фронт с саблею бросился, которого драгуны наши приняли в штыки». Следовательно нам приходилось бороться против людей решительно незнакомых с искусством и искавших спасения своего только в отдельной физической силе каждого. Чтобы еще лучше показать, как там воевали, обратим внимание и на следующую выписку. «21-го августа, по утру 21 человек из взятых (горцев), для невинной и во всем свете неслыханной, посланным казакам муки и смерти, во отмщение казнены смертию и один (у которого обрезан нос и уши) отпущен с письмом объявляя им их варварство». Мирным образом подошли наши войска к Дербени, который и сдался, 23-го августа, без малейшего сопротивления. Вот содержание этого журнала, оно и в подлиннике [63] чрезвычайно кратко, а между тем дает ясное понятие о всем ходе дел.

Теперь нам остается сказать несколько слов о военном красноречии этой эпохи, которое тоже составляет ветвь военной литературы.

В самые древние времена, Князья наши имели обыкновение, воодушевлять перед битвою войско, краткою и сильною речью. Этот обычай, видный в сохранившихся речах Святослава, героя Донского, и др. переходя к нашему времени, существовал и в период здесь рассматриваемый. Не составляя предмета развития, военное красноречие, как в наш век так и за несколько сот лет назад, могло быть одинаково хорошо; лучшим доказательством тому служат Петровские приказы, из коих некоторые следует назвать образцовыми, а отданный в канун Полтавской битвы будет перечитываться с восторгом каждым Русским «доколь Славянов кровь вселенна будет чтит». Если на нас приказ этот производит сильное, горячее впечатление и разом напоминает целый период страшной борьбы Петра с Карлом, то как он должен был действовать на войска, к которым именно был писан; могли ли они не победить? Выпишем его сполна, потому что это есть лучшее украшение русской военной литературы. «Воины! Вот пришел час, который решит судьбу Отечества. И так не должны вы помышлять что сражаетесь за Петра, но за Государство Петру врученное, за род свой, за Отечество, за православную нашу Веру и Церковь. Не должна вас также смущать слава неприятеля, будто бы непобедимого, которой ложь вы сами своими победами над [64] ним неоднократно доказали. Имейте в сражении перед очами вашими правду и Бога, поборающего по вас! А о Петре ведайте, что Ему жизнь его недорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе для благосостояния вашего!».

Французы восхищаются воззваниями Наполеона, но есть ли в них хоть что либо подобное сему приказу, проглядывает ли хотя в одном из них столько души, искренности и самой нежной привязанности к народу и войску? Нет, и думаю что только у Русского Царя могло вырваться такое слово, краткое, но могущественное, которое сведя на Монарха и Его войско благословение Божие, дало им силу перед которой все рушилось!

Этим мы оканчиваем обзор литературной деятельности в царствование Петра I-го, энергическими мерами которого преобразовано наше войско, создана России новая сухопутная и морская сила, дано ей надлежащее образование и утверждены в ней строгий порядок и дисциплина. Все это, взятое вместе, естественно дало перевес нашему оружию, повело Русское войско к победам и положило начало той славе, которая все более и более его озаряет.

Н. Обручев.

Комментарии

1. Рукопись сия писана скорописью на Белорусском наречии, заключает в себе 286 листов in 4-to и хранится в Импер. Публ. Библ.

2. Скорописная рукопись, in 8-vо. Импер. Публ. Библ.

3. Два списка с него хранятся в сборниках Румянц. Музея (под № 13.. 366); он напечатан по Высочайшему повелению в 1841 году.

4. Я не выписываю подробностей о ротных и полковых чинах, потому что значение их вполне определено в уставе Петра о экзерциции, церем. и проч., где и будет нами помещено.

5. Этот способ будет нами изложен в кратк. уч. в стр. пеш. полков.

6. Подлинная рукопись Посошкова «О ратном поведении», перешла теперь в Императорскую Публич. Библ., вместе с собранием Г. Погодина, которым еще в 1842 году были изданы полные сочинения Посошкова.

7. Несколькими строками ниже у Посошкова опять сказано: «А сие Государь всем известно что на службе порох всегда сыр».

8. В сочинении Посошкова: «О скудости и богатстве», написанном в 1724 году, есть глава 2-я, относящаяся также к военному делу. В ней преимущественно он нападает на поведение наших войск, как солдат так и офицеров, «и при квартирах солдаты и драгуны так не смирно стоят, и обиды страшные чинят, что и исчислить их не можно; а офицеры их стоят, то и того горше чинят». Он приводит несколько примеров самых жестоких поступков наших офицеров; этим вполне оправдываются те строгия меры к которым должен был прибегать Петр I. За тем — в сочинении опять предлагаются рогатки, вероятно потому что они не были приняты, и опровергается стрельба залпами, от которой только один шум, а пользы никакой нет. Посошков преимущественно настаивает на обучение солдат цельной стрельбе; рассуждения его так интересны, что мы их должны выписать. «И на сухопутном бою, на сходе с неприятелем, аще таковых солдат (т. е. обученых цельно стрелять) тысяча человек выстрелят, то на худой конец повалили б неприятельских людей сот-пять-шесть; то каков бы ни был неприятель жесток, умякнул бы, и не хотя свою рожу отворотил бы назад. Я чаю что другого запалу не стали бы дождатися, стали бы смекать, как бы на бегу уйтить.

Есть слово похвальное про Фины, что де так крепко на бою стоят, что убьют де человека, а другой на его место и станет; и то не дивно, буде убьют у ста человек одного или двух человек, то можно заступать, а буде же у ста человек да убьют пятьдесят или шестьдесят человек, то я не знаю, как бы и те славные Фины могли заступить. А буде же на побег не пойдут; но станут на месте том укрепляться и дождутся до другого запалу, то и побежати будет ни кому, но вси тут уснут.

Я сего не могу знать, что то за повычай древний солдатской, что только одно ладят, чтобы всем вдруг выстрелить будто из одной пищали: и такая, угодна при потехе или при банкете веселостном, а при банкете кровавом тот артикул не годится; там не игрушку надобно делать, а самое дело, чтоб даром пороха не жечь и свинцу на ветер не метать, но весь тот припас шел бы в дело почто сошлися. Я иного слыхал от иноземцев военных похвалы такой: так де жестоко бились, что в огне де стояли часов с шесть и никто де никакого с места сбить не могли. И сия похвала немецкая, у них бы она и была; а нам дай Боже ту похвалу нажить: с Русскими де людьми биться нельзя; ежели де единожды выпалят то де большую половину повалят. И такая битва не в шесть часов, но в одну минуту... Под Азовом на Швартов полк набежали Татары, и солдаты, по приказу своего полковника, по немецки все одним разом выпалили, и всем полком не убили и 10-ти человек, и те Татарове увидели, что почали ружья заправлять, вскочили вдруг, ружья им заправлять не дали, и всех, что овец погнали в свою землю и с полковником. А еслиб не на ветер стреляли, да половина бы выстрелила, а другая б в запасе была, то бы не погнали что овец. А аще все б умели цельно стреляти, то и на худой конец ста два-три убилиб, то и Татарове не смелиб толь смело на целый полк навалиться; а еслиб сот пять-шесть у них убили, то бы они к черту забежали, что и сыскать их негде былоб. Татарове смелы пока большого урону нет... любят они даром взять».

9. Издание, собственно говоря, систематических уставов последовало гораздо позднее (с 1716 г.), но до тех пор существовало много частных, так сказать, временных уставов, которые, когда кончился главный разгар войны, были приведены в систему и напечатаны.

10. Экземпляр Импер. Публ. Библиотеки.

11. Экземпляр Румянц. музея in fol. скорописью. В Импер. Публ. Библ. тоже есть подобный курс Математики, но не полный.

12. Курс сей, по всем приметам писан с Италиянского руководства. Слова технические большею частью Италиянские. Русский язык сочинителя или переводчика перемешан с польскими выражениями. Архитектура военная занимает в сем курсе 108 лис. именно с 255-го по 363-й.

13. Скорописная рукопись in 4-to на 134 лист. Экз Румян. музея.

14. Сей устав Вейде переписан с ошибками и пропусками.

15. Скоропис. рукоп. in 4-to, из 222 лист. экз. Румянц. музея.

16. Скорописная рукопись на 104 лист. in fol. экзем. Импер. Пуб. Библ.

17. Скорописная рукопись на 30 лист, in 4-to из библ. гр. Уварова.

18. Скоропись нa 4-х лист. in 1-to, экз. графа Уварова.

19. См. экз. Импер. Пуб. Библ.

20. В 1711 г. была также издана Иоганна Бухнера, Манера о строении крепостей, с чертежами. Книги этой однакож я не видел.

21. Устава этого было 7 изданий. Первое напечатано в 1716 г. а последнее, в 1780; некоторые из них печатались на русском и немецком языках.

22. Из этих строк мы должны заключить, что при Алекс. Михайловиче издан был устав и войско учинено в добром порядке. Что порядок сей, то есть образ действия войск или тактика, при растущем в науках свете, оставленная всеми, и для нас не могла уже быть годною, так что с нею русские войска и против варваров стоять не могли. Но заметим, что если с той тактикой, за несколько десятков лет до Крымских походов, мы побеждали Поляков и Шведов, то с нею могли бы и гораздо позднее разбивать Татар; она конечно была весьма плоха, но и ей нас не обучали, так что русские войска после Алексия Михайловича позабыли всякий строй.

23. В Немецком подлиннике стоит: und andere dergleichen.

24. Один порцион на день состоял из: хлеба 2 ф., мяса 1 ф., вина две чарки, пива 1 гарнец. На месяц: соли 2 ф., круп 1? гарнца «сверх того в квартирах дается сервиз, то есть: уксус, дрова, свечи, и постель». Один рацион на сутки положен следующий: овса 2 гарнца, сена 16 фун., сечки два гарнца, соломы один сноп.

25. «Краткое описание о войнах, из книг Юлия Цезаря, с некоторыми примечаниями о тех войнах», было переведено с франц. Борисом Волковым и напечатано в 1711 году.

26. Реляция эта была издана также и отдельно.

Текст воспроизведен по изданию: Обзор рукописных и печатных памятников, относящихся до военного искусства в России, по 1725 г. // Военный журнал, № 5. 1853