НОВЫЕ ЗАМЕТКИ О ДОМЕ РОМАНОВЫХ. ¹

I.

О происхождении дома Романовых.

Из числа древних, знаменитых московских боярских родов, которые так много способствовали собиранию Русской земли, особенно во время малолетства великих князей, фамилия Романовых ярко выделяется своими доблестями и заслугами. Представители ее, предки нашего царствующего дома, почти с самого возникновения Московского государства являются доверенными, приближенными к престолу людьми. Уже при Семене Ивановиче Гордом (1325-1353), когда он задумал жениться в третий раз, в 1347 году, на тверской княжне Марии Александровне, были посланы за невестою в Тверь: боярин Андрей Иванович Кобыла, родоначальник дома Романовых, и другой боярин, Алексей Босоволоков.

Род Андрея Кобылы сильно размножился. Насчитывают около 20-ти фамилий боярских и дворянских, который произошли от него или от брата его Федора Ивановича Шевляги. От первого вели (некоторые фамилии уже угасли), или ведут свой род: Жеребцовы, Лодыгины, Коновницыны, Синие, Горбуновы, Кошкоревы, Образцовы, Колычевы, Сухово-Кобылины, Стербеевы, Хлуденовы, Неплюевы, Боборыкины, Кошкины, Захарьины-Юрьевы, Романовы, Голтяевы, Беззубцовы, [594] Шереметевы; от второго же — Мотовиловы, Грабежевы, Трусовы, Воробьины.

В числе сыновей Андрея Кобылы был Федор Кошка, у которого был сын Иван; от сына последнего Захария и внука Юрия получилась фамилия Захарьины-Юрьевы; от сына же Юрия-Романа потомки стали называться Романовыми.

Но кто же был сам боярин Андрей Иванович Кобыла, который является в истории первым достоверным лицом знаменитого рода? По этому вопросу существуют два мнения: одни считают Андрея Ивановича выходцем из Пруссии, другие же — выходцем из Литвы. В этих двух показаниях нет слишком большого разногласия, так как пруссы и литвины были соплеменными народами. Они представляли тогда несколько мелких владений, которые управлялись особыми князьями. Вследствие такой разрозненности, пруссы, несмотря на мужественное сопротивление, пали, в половине XIII века, в борьбе с немецкими рыцарями; в то же время Литва начинает соединяться в одно государство и тем сохраняет свою народность. Главным деятелем такого объединения является великий князь Миндовг (ум. 1262), который, значительно усиливаясь прусскими беглецами, успевает подчинить литовцев под свою твердую власть.

Наши историки, вероятно за отсутствием прямых источников, мало занимались исследованием вопроса о происхождении дома Романовых. С. М. Соловьев обходит этот вопрос; Н. М. Карамзин, Д. И. Иловайский, К. Н. Бестужев-Рюмин и Н. И. Костомаров ограничиваются кратким указанием, что Андрей Кобыла был выходец из Пруссии.

Впрочем Н. М. Карамзин, в примечании 164, том VIII гл. III, своей «Истории Государства Российского», приводит следующую легенду: «Новейшие повествователи уверяют, что отец Андреев был князь Прусской, один из потомков первого царя латышского Видвута: что сей князь, выехав к нам с двумя сыновьями, крестился в 1287 году и был назван Иоанном».

По другой же легенде, прародитель дома Романовых был знатный литовский вельможа, Глянда Дивонович (Давыдович) Камбила, приехавший в Россию около 1280 года и принявший св. крещение с именем Ивана. В пользу этого последнего предположения говорят два обстоятельства: а) название Глянда-Камбила несомненно литовского корня, и вероятно отсюда произошло прозвание Кобыла, которое придано было сыну его Андрею Ивановичу, и б) время прибытия в Россию, во второй половине XIII века, совпадаете с происходившими тогда в Литве большими смутами, после смерти великого князя [595] Миндовга, когда многие знатные литовцы бежали от преследования своих же соотечественников.

По поводу приведенных двух легенд нельзя не заметить, что предки наши любили относить происхождение своего рода к отдаленным временам и украшать начало рода разными баснословными сказаниями, что составлением легенд особенно занимались в XVI веке, и сам царь Иван Васильевич Грозный производил себя от римского императора Августа и что излюбленными выражениями происхождения рода были: «выезжий из Прусс», или из Литвы, а туда из «немец», или «от италийския страны ветхаго Рима».

Указывая на род Ратши (современник великого князя Юрия Долгорукова), от которого отделилось много ветвей с особыми фамилиями, П. Н. Петров приходит к заключению, что к числу этих отраслей принадлежит и дом Романовых, через правнука Ратши — Акинфа великого (ум. 1304), у которого был сын Иван, а у сего последнего старший сын назывался Андреем. По мнению П. Н. Петрова этот Андрей тождественное лицо с Андреем Ивановичем Кобылою.

В исторических исследованиях нельзя давать волю фантазии. Соображения должны быть подкрепляемы положительными, а не воображаемыми фактами. В настоящем же случае предположение П. Н. Петрова не вполне согласуется с тем, что известно из истории. Мы знаем, что Акинф великий был прежде боярином у великого князя Андрея Александровича Городецкого, что по смерти его в 1304 году он перешел в Москву, куда в то же время приехал на службу знаменитый киевский боярин Родион Несторович, которому московские князья, т. е. сыновья Даниила Александровича (ум. 1303), Юрий и Иван Даниловичи, дали первое место между своими боярами, что оскорбленный этим Акинф отъехал к Михаилу Тверскому, и что он предводительствовал тверскими войсками, посланными взять Переяславль-Залесский, и погиб (1304 г.) под стенами этого города от руки своего соперника Родиона.

Далее из «Истории России» С. М. Соловьева (том III, глава VІ) мы видим, что в 1340 году, при Иване Даниловиче Калите, отправлена была Московская рать под Смоленск с двумя воеводами, Александром Ивановичем и Федором Акинфовичем. Наш знаменитый историк полагает, что последний должен быть сын того Акинфа, о котором идет речь, так как сыновья его могли перейти опять из Твери в Москву, тем более что летописец упоминает перед тем об отъезде многих тверских бояр в Москву, и что у Акинфа было два сына: Федор и Иван. Тут же говорится, что в 1348 году, при великом князе Симеоне Гордом, Иван Акинфович ходил воеводою из [596] Москвы в Новгород. Между тем, в 1347 году, как мы уже упомянули выше, боярин Андрей Иванович Кобыла был посылаем за невестою великого князя в Тверь. Если допустить предположение П. Я. Петрова, то боярин Андрей Иванович Кобыла был сыном боярина Ивана Акинфовича, но С. М. Соловьев, знаток родовых отношений, об этом умалчивает. Пришлось бы тогда допустить также, что отец и сын были боярами одновременно; такие примеры хотя и бывали в особенно редких случаях, но обыкновенно в боярский сан возводили старших взрослых сыновей, после смерти их родителей.

Из всего вышеизложенного достоверно лишь одно, что Андрей Кобыла, возведенный в бояре, был знатным лицом, но откуда он был родом — неизвестно и едва-ли это когда-либо разъяснится. Отбросив фантастический вымысел, можно, с одинаковою вероятностью, предполагать родоначальника дома Романовых выходцем из Литвы или из пруссов, понимая, пожалуй, под последним выражением новгородское происхождение, как намекает на это то обстоятельство, что род владел обширными землями в принадлежащей Новгороду территории. Значительность таких владений усматривается из духовного завещания Марии Голтяй, жены Федора Федоровича Голтяя (внука Андрея Ивановича Кобылы) внуку своему князю Боровскому Василию Ярославичу. Но и в этом факте является вопрос: принадлежали ля эти земли роду Кобылиных-Кошкиных, или же они составляли личную собственность самой завещательницы, которая могла получить их в виде приданого при замужестве, или же по наследству от своих родителей.

II.

Главнейшие представители дома Романовых, предков царя Михаила Федоровича.

Спустя сто лет после татарского погрома, начинается великое дело соединения Русской земли в двух направлениях; в одно и то же время стали образовываться два большие государства: на северо-востоке — Московское, на юго-западе — Литовское. Таким образом Русь целится на две половины, который, сделавшись самостоятельными, вступают во враждебное между собою столкновение.

Московское государство, хотя медленно, но неуклонно идет по избранному пути и достигает цели единовластия. Удельная система [597] отживает свой век; удельные князья постепенно лишаются своих владений; потомки их вынуждены искать службы у своих победителей.

По мере возвышения Москвы и усиления ее власти, является в ней наплыв князей с разных мест. При московском дворе мы встречаем фамилии Рюриковичей и Гедиминовичей, равно как потомков татарских мурз и другие чуждые роды, наравне со старинными московскими боярскими родами.

С каждым царствованием число бояр-князей увеличивается, в чем можно наглядно убедиться из следующей таблицы, которая составлена согласно боярским спискам, помещенным в XX томе древней Российской Вивлиофики Н. Новикова, издания 1791 года. В этой табличке показано подстрочно, сколько княжеских имен заключается в общем перечне бояр; видно также и быстрое изменение личного состава бояр, особенно в царствование Ивана Васильевича Грозного.

Перечень бояр.

Собиранию Русской земли около Москвы, как уже было упомянуто выше, много содействовали московские бояре старинных родов; между [598] ними видное место занимают и бояре из дома Романовых, как доверенные у великих князей и приближенные к ним лица, которые отличались своею непоколебимою преданностью престолу. Вначале они пользовались первенствующим даже значением; впоследствии же, с наплывом княжеских фамилий в Москву, хотя в должны были уступить родовитым князьям первые места в боярской думе, они не были, однако, слишком ими оттеснены.

Так, сын Андрея Ивановича Кобылы, боярин великого князя Дмитрия Ивановича Донского, Федор Андреевич, носивший название Кошка, которому уже во время похода против Мамая (1380 г.) поручено было охранение Москвы и бережение княжеского семейства, занимает первое место среди бояр при сыне Донского, великом князе Василии Дмитриевиче (1389-1425). То же первенствующее влияние на государственные дела приобретает, после смерти Федора Андреевича, и старший сын его — боярин Иван Федорович Кошка, возведенный в звание наместника новгородского. При великом князе Василии Васильевиче Темном (1425-1462), род Кобылиных-Кошкиных, хотя и отодвигается от первых рядов боярства, но продолжает удерживать свое значение между старыми московскими знатными фамилиями. В числе приближенных ко двору мы видим Захария Ивановича, четвертого сына Ивана Федоровича Кошки, боярином и воеводою; он присутствует в 1438 году при бракосочетании великого князя с княжною Мариею Ярославною Боровскою, которая, по матери своей, приходилась ему двоюродною племянницею.

При великом князе Иване Васильевиче III (1462-1505), сыновья Захария Ивановича занимают выдающееся положение. Старший сын, Яков Захарьевич Кобылин-Кошкин (ум. 1511 г.), будучи боярином и воеводою коломенским, заседает в боярской думе на 3-м месте, несмотря на соперничество сильных княжеских родов. Второй же сын, Юрий Захарьевич (ум. 1504 г.), тоже боярин и воевода, был наместником Новгорода; он был женат на Ирине Ивановне Тучковой.

При великом князе Василии Ивановиче (1505-1533) выдвигается боярин и воевода Михаил Юрьевич Захарьин (ум. 1538); он занимаете второе место в ближней думе великого князя, который его очень любил. В числе немногих близких людей Михаил Юрьевич присутствовал при кончине великого князя, и когда последний не мог уже креститься, то поддерживал правую его руку.

При царе Иване Васильевиче Грозном (1533-1584) значение Романовых особенно усиливается, через брак царя на Анастасии Романовне в 1547 году, родной племяннице Михаила Юрьевича. Она была дочерью брата его Романа Юрьевича, умершего в 1543 году [599] окольничим и оставившего после себя вдову Ульяну Федоровну с четырьмя детьми, в том числе трех сыновей: Даниила, Долмата и Никиту Романовичей. Средний сын Долмат (ум. 1545) недолго пережил своего отца, старший же Даниил (ум. 1566) и младший Никита (ум. 1586) пожалованы были впоследствии боярами и занимали последовательно, один после другого, почетную должность дворецкого.

В житии св. Геннадия Костромского упоминается, что когда ему случилось быть в Москве, то он посетил боярыню Иулианию Федоровну, жену Романа Юрьевича, и благословил чад ее — Даниила, Никиту и дщерь Анастасию. Так как в этом указании имени Долмата нет, то надо полагать, что посещение святого было уже после его смерти.

Бракосочетание 17-ти-летнего царя Ивана Васильевича с Анастасиею Романовною, которая, по всей вероятности, была одних с ним лет, состоялось 3 февраля 1547 года; следовательно она родилась около 1530 года. Старший брат ее Даниил Романович был значительно старее; в том же 1547 году, назначенный окольничим, он в этом чине шел перед царем во время брачного торжества, а в 1549 г. возведен уже был в сан боярина и дворецкого. Он женат был два раза, и обе жены носили одно имя — Анны. Что касается до другого брата царицы, Никиты Романовича, то он должен был быть немногим старше ее годами; на царской свадьбе он спал у постели и ходил с великим князем в мыльню; только в 1559 году мы видим его окольничим и воеводою, боярином в 1563 году и дворецким в 1566 году, после кончины брата.

Никита Романович женат был два раза: сперва на Варваре Ивановне Ховриной (ум. 1552), дочери Ивана Дмитриевича Ховрина, а потом на княжне Евдокии Александровне Горбатой-Шуйской (ум. 1576 г.). дочери казненного боярина князя Александра Борисовича (ум. 1565) и супруги его Анастасии Петровны, урожденной Головиной.

Головины и Ховрины находились между собою в родстве, так как происходили от общего родоначальника — грека князя Степана Ховра, выходца из Кафы (в Крыму, где владел Судаком); он прибыл в Москву в княжение великого князя Василия Дмитриевича.

Через двойной брак Никиты Романовича образовалась и двойная связь между Романовыми и Головиными-Ховриными. Супруга князя Александра Горбатого приходилась внучкою Ивану Владимировичу Голове (от него пошел род Головиных), а Варвара Ивановна была внучкою же его брата Дмитрия Владимировича Ховрина; таким образом они доводились троюродными друг другу сестрами, а следовательно первая жена Никиты Романовича была троюродною теткою второй его супруги. [600]

Время женитьбы Никиты Романовича на Варваре Ивановне Ховриной хотя и неизвестно в точности, но может быть определено довольно верно. Брак этот мог состояться в 1547 году.

В начале года Никита Романович не был еще женат, так как в описании царской свадьбы (3-го февраля), где поименованы все родственники новобрачных с той и другой стороны, о жене его не упоминается; имя ее встречается в первый раз в конце года 3-го ноября, при описании свадьбы младшего брата Ивана Грозного — князя Юрия Васильевича, на княжне Ульяне Дмитриевне Палецкой. В этом последнем описании говорится, что великий князь велел быть у постели боярыням: «Романова жене Юрьевича Ульяне, да Данилова жене Романовича Анне, да Никитина жене Романовича Варваре». Отсюда можно придти к положительному заключению, что первый брак Никиты Романовича был непродолжителен, с 1547 по 1552 г., около 4-5 лет.

Время женитьбы Никиты Романовича во второй раз на княжне Евдокии Александровне Горбатой-Шуйской тоже неизвестно. В исследовании нашем о доме Романовых мы пришли к выводу, что этот брак мог состояться в 1555 году.

Говоря о второй супруге Никиту Романовича, нельзя не упомянуть о странном сомнении относительно самого факта двоебрачия, которое встречаем у А. П. Барсукова, в его обзоре источников и литературы русского родословия (изд. 1887 г.), при разборе генеалогических исследований П. В. Хавского. Поводом сомнению послужило некоторое несогласие в годе кончины Евдокии Александровны: на надгробной надписи (возобновленной после разрушения французами в 1812 году некоторых гробов царской усыпальницы в Московском Новоспасском монастыре) значится 1576-й год, а в описании царских пресветлых прародителей, составленном еще в 1687 году и напечатанном с неисправного списка, сохранившегося в московском главном архиве министерства иностранных дел, стоит 1581-й год. Это обстоятельство дало повод в 1858 году П. М. Строеву, на сделанный ему запрос о происхождении Романовых от Рюрика по женской линии, ответить вопросом же: «на чем основано двоебрачие Никиты Романовича, какие имеются для сего данные (источники, документы), и если это не тайна, для чего необходима натяжка, чтобы Филарет Никитич, личность сама по себе великая и до сих пор не обрисованная как должно, непременно происходил от Рюрика, хотя бы по женской линии». Положительно недоумеваешь, чем объяснить подобное заявление, но, вникая глубже в смысл письма г. Строева (помещено в книге о нем Н. П. Барсукова стр. 566-567), можно убедиться, что оно было написано под влиянием [601] физического недуга и даже нервного раздражения, так как в нем проглядывает сдержанная обидчивость. С своей стороны Н. П. Барсукову быть может из уважения к трудам автора, придал такому заявлению слишком большое значение, допустив лишь возможность, что Никита Романович был женат два раза. Да кто же, когда-либо спорил об этом? В старинное время разве существовали метрики и брачные свидетельства? Недостаток подобных документов и составляет громадное, часто неодолимое затруднение для составления родословной известного рода; летописи, надгробные памятники, показания современников, большею частью иностранцев, да некоторые списки, дела и документы, уцелевшие в архивах государственных и фамильных, — вот те почти единственные источники, которыми приходится руководствоваться. В настоящем же случае на лицо и надгробная надпись, и список, — более чем нужно, чтобы быть убежденным в двукратном браке; сомнение, в виду небольшого разногласия, может относиться исключительно только к году кончины, а не к факту брака, от которого было много детей, заведомо законных.

III.

О времени рождения патриарха Филарета Никитича.

Когда нужно определить возраст какого-либо лица, при невозможности узнать достоверно год рождения, нет другого способа, как определение числа лет по наружным приметам. Этого простого приема мы и придерживались в нашем исследовании относительно Филарета Никитича, впоследствии патриарха московского. Основываясь на описаниях современников, мы старались определить возраст его в разные эпохи жизни. Добытые таким путем сведения привели нас к заключению, что он родился несколькими годами позднее смерти первой супруги его отца, Варвары Ивановны Ховриной, последовавшей в 1552 году, и следовательно был сыном от второй жены Никиты Романовича — Евдокии Александровны, урожденной княжны Горбатой-Шуйской и происходившей в прямом потомстве от Рюрика, через великих князей св. Александра Невского и Дмитрия Константиновича Суздальского.

Такого же мнения и П. И. Бартенев, который в статье о Филарете Никитиче, помещенной в «Русском Архиве» за 1882 год (том II стр. 313-315), заявляет, что он родился около 1555 года. [602]

В «Зерцале российских государей» Тимофея Мальгина, издание 1789 г., прямо говорится, что Федор Никитич был сыном Евдокии Александровны.

Филарет Никитич возведен был в сан боярина в 1587 году; сослан в Сийский монастырь и насильно пострижен в монахи в 1601 году; поставлен ростовским митрополитом в 1606 году; отправлен послом к польскому королю в 1610 году и содержался в Польше под крепким караулом до 1619 года, когда он был наконец отпущен; по возвращении в Москву, в том же году, посвящен в патриархи. Он умер в 1633 году.

Известный голландец Масса, живший в Москве с 1601 по 1609 г. и хорошо наблюдавший за событиями Смутного времени, в сказании своем о тогдашней России описывает наружность Филарета Никитича за 1593-1594 годы, по показаниям очевидцев, как красавца, щеголя и ловкого наездника, которым все любовались. Такая наружность может соответствовать лишь мужчине, не старше 35-36 летнего возраста. Если допустить, что ему в 1593 году было 36 лет, то он мог родиться в 1557 году; следовательно, как и в прежнем нашем исследовании, в котором определили год рождения в 1556 году, мы близко подошли к одному и тому же выводу.

То обстоятельство, что он сделан боярином в 1587 году, т. е. на 30-31 году жизни, не может служить серьезным возражением. Примеры раннего пожалования в боярский сан бывали. Не говоря уже о князе Михаиле Васильевиче Скопине-Шуйском, который получил боярство 22-х лет, в 1607 году, так как умер 25-ти лет, в 1610 году, но и Борис Годунов пожалован был боярином, когда ему было 32 года. Он возведен был в этот сан в 1581 году, а умер в 1605 году, на 56 году жизни. Если царь Иван Грозный признал возможным дать боярство в молодых годах не родовитому человеку, то царь Федор Иванович мог еще легче предоставить такое звание своему двоюродному по матери брату. Одновременно с возведением в боярство Филарета Никитича, другой его брать Александр Никитич назначен был, в том же 1587 году, окольничим, а потому между обоими братьями не было слишком большой разницы лет.

В смысле некоторого доказательства того, что Филарет Никитич был сыном от второй супруги Никиты Романовича, нельзя не обратить внимания на следующее обстоятельство. Речь идет об именах, которые даны были, при рождении, сыновьям Филарета Никитича. Их было пять: Борись (ум. 1592 г.), Никита (ум.1593 г.), Лев (ум. 1597 г.), Иван (ум. 1599 г.) и Михаил (1645 г.). Кроме младшего сына, впоследствии царя Михаила Федоровича, все старшие сыновья умерли в младенчестве. Кроме того была дочь Татьяна (ум. 1610 г.), которая была [603] замужем за князем Иваном Мстиславичем Катыревым-Ростовским.

Первенцу своему Филарет Никитич дал имя Бориса; такого имени не встречается прежде ни в доме Романовых, ни в родственных семействах Ховриных и Головиных. Трудно также допустить, чтобы оно было дано в честь Бориса Годунова, при существовавшей между ним и Филаретом Никитичем ожесточенной вражде. Остается предположить, что это имя дано было в честь прадеда по матери — князя Бориса Ивановича Горбатого-Шуйского, отличавшегося военными доблестями. Если это так, то в этом факте выражается сильная любовь Филарета Никитича к его матери, давно уже умершей (ум. 1576 г.). Желая почтить ее память и не решаясь назвать своего первенца именем казненного отца ее, — Александром, он назвал сына Борисом, по имени ее деда.

Не лишним считаем указать еще на одно обстоятельство, которое может служить тоже подтверждением высказанного нами убеждения. Мы уже видели, что первый брак Никиты Романовича продолжался с 1547 по 1552 год, а второй — с 1555 или 1556 по 1576 год. Известно также, что Борис Годунов успел вкрасться в доверие Никиты Романовича, и что последний умирая поручил ему своих детей. В это время, т. е. в 1586 году, самому Борису Годунову было около 37 лет, если считать, вместе с голландцем Масса, что ему было в год кончины в 1605 году — 55-56 лет от роду. Каких же лет был тогда Филарет Никитич? Если допустить, что он родился от первого брака своего отца, то мог родиться между 1548-1552 годами, следовательно в 1586 году имел бы 38-34 года, т. е. был бы ровесником и даже старше Бориса Годунова, но в таком случае для чего было бы Никите Романовичу поручать Борису своих детей, раз что они сами были в самостоятельном возрасте? Ведь они, как двоюродные братья царя Федора Ивановича, в особом покровительстве не нуждались, тем более что царственный родственник их очень любил. Один юный их возраст мог побудить отца поручить их близкому человеку, как опытному и умному руководителю. Напротив того, если считать всех детей Никиты Романовича родившимися от второго его брака, то все объясняется весьма просто, так как вовремя его кончины старшему из сыновей, относя год рождения Филарета Никитича не раньше 1556-1557 года, могло быть не более 30-29 лет; младшие же сыновья были значительно моложе. [604]

IV.

По поводу избрания царя Михаила Федоровича.

Часто слышишь, что при избрании на царство, за прекращением Рюриковской династии Московских государей, было много кандидатов, которые, по своему происхождению, имели больше правь на престол, нежели Михаил Федорович Романов. Действительно, как это видно из прилагаемая ниже списка боярам, которые оставались на лицо при вступлении на престол юного царя, — было много еще представителей прежних владетельных княжеских родов, потомков Рюрика, как поколения Святослава Черниговского, так и поколения Всеволода Суздальского. Наряду с ними находим и потомков Гедимина. Но из того, что такие представители существовали, еще не следует, чтобы они имели какие-либо права на престол и могли быть серьезными кандидатами. Все эти князья, как совершенно справедливо замечает С. М. Соловьев, давно уже утратили свое значение; оно было потеряно еще их предками в борьбе с младшею линией Св. Александра Невского, с князьями Московскими. Хотя сами князья и бояре кичились своим происхождением, но раз, что они из бывших удельных князей обратились в служилое сословие, то не только значение родственных отношений с Московскими государями, как потомков от общего родоначальника, было безвозвратно утрачено, но и связь с областями, которыми владели их предки, была окончательно порвана, в особенности после царствования Ивана Васильевича. Задавшись целью утвердить самодержавие, царь Грозный, под предлогом искоренить измену боярскую, учреждает опричнину и начинает косить направо и налево, часто не разбирая правого от виновного, кто под руку попадется. Из числа же князей старинных родов — Рюриковичей и Гедиминовичей — он, мало того что многих казнил, а у других отнял именья, но и тех, которых не держать в опале, он перевел с насиженных мест на новые земли и, по одному меткому выражению, перетасовал их, как колоду карт. Понятно, что при таких условиях уничтожилась коренным образом всякая связь воспоминаний в народе о своих природных князьях, и народ их забывает. Ничто уже не напоминало ему о существовании их, как древних властителей; даже самый княжеский их титул перестает звучать по-прежнему, потому что с этим титулом, наравне с потомками Рюрика, появились и Гедиминовичи из Литвы, и другие выходцы из Орды и с Кавказа.

Но ни Рюриковичи, ни Гедиминовичи, по словам нашего историка, не имели столько права исторического наследовать собирателям Русской земли — государям Московским, как представители древнего [605] московского боярства, которые так усердно послужили собирателям земли при их деле.

Царь Федор Иванович умирая не оставил после себя наследника. Уже тогда образовались четыре партии, из которых каждая выставила своего кандидата на престол. Представителями двух первых были родовитые князья; представителями двух последних — две боярские фамилии, которые приблизились к престолу посредством родства с царями. С одной стороны мы видим князей Шуйских — прямых потомков Рюрика, и князей Голицыных — потомков Гедимина. Сии последние принадлежали к младшей ветви Патрикеевского рода; они выдвигаются помимо князей Мстиславских, которые, хотя и происходили от старшей ветви, но не отличались большими способностями. На другой стороне выдающимися претендентами являются Романовы и Годуновы.

Партия Бориса Годунова, который меньше всех имел прав на престол, была сильнее других и потому восторжествовала. С падением его и Лжедимитрия, престолом завладел князь Василий Иванович Шуйский, но, в свою очередь, должен был его оставить, главным образом через интриги князей Голицыных, которые, однако, не успевают достигнуть цели своих стремлений. На царство избран был польский королевич Владислав; Москвою распоряжались поляки. По предусмотрительной политике гетмана Жолкевского, влиятельные лица удалены, в качестве послов, к королю Сигизмунду и сим последним задержаны; в плену очутились и митрополит Филарет, и князь Василий Васильевич Голицын.

Король Сигизмунд не принял предложенных ему условий; наступило междуцарствие, из Москвы раздался призывной клич по Русской земле от ее святителя — патриарха Гермогена, этого мужественного патриота и великого мученика.

Дрогнула Русская земля; раздался сердечный голос Минина; явился честный воевода Пожарский; с разных сторон стали подходить ополчения под Москву и прогнали поляков; приступлено было, наконец, к избранию царя земскими людьми, собранными от всего государства.

В деле избрания участвовали не одни уже бояре, а все сословия. На кого же могла указать общая молва, как не на представителя семейства Романовых, которые пользовались особенною любовью народа. Образ кроткой царицы Анастасии еще живо сохранялся в памяти народной; заступничество ее брата Никиты Романовича за несчастных перед царем Иваном Грозным воспето было в народных песнях; гонения на его детей и родственников, при Борисе Годунове, делали семейство Романовых, как невинно пострадавших, еще более дорогим. И избрание Михаила Федоровича состоялось согласно общему [606] желанию. Бояре должны были уступить, как потому, что в лихолетье они все изверились друг в друга, так и потому, что юный царь, не будучи причастен к их козням, не мог им и мстить за все их неблаговидные поступки.

Итак царь Михаил Федорович избран был в силу одной только любви народной. Всевышнему промыслу, управляющему невидимо всем, угодно было, чтобы избранник соединял в своем лице и права пресекшейся династии, с которою он связан был по женской линии, через свою бабку, несомненно из Рюриковского дома.

М. Г.

Список боярам при воцарении Царя Михаила Федоровича в 1613 г.

(Взято из древней российской Вивлиофики, изданной в 1791 году Н. Новиковым, часть XX).

Князь Федор Иванович Мстиславский пожалован в бояре в 1577 году, ум. 1622. Из рода Гедиминовичей. В 1526 году, в княжение великого князя Василия Ивановича, прибыл в Москву из Литвы знатный вельможа князь Федор Михайлович Мстиславский. Он женился на дочери казанского царевича Петра Ибрагимовича, которого другая дочь была замужем за князем Василием Васильевичем Шуйским, первым олигархом в малолетство царя Ивана Васильевича Грозного. Обе эти сестры приходились царю двоюродными сестрами по матери их, княгине Евдокии Ивановне, его родной тетке ³. Сын предыдущего, Иван Федорович, был одним из главных деятелей при осаде Казани в 1552 году; при учреждении опричины ему, с другими боярами, была поручена земщина; в царствование Федора Ивановича, обвиняемый в умысле против Бориса Годунова, он был пострижен и сослан в Кирилов монастырь, где умер в 1586 г. Женат был на старшей дочери князя Александра Горбатого-Шуйского — Ирине.

Сын его Федор Иванович был первенствующим боярином и старейшим воеводою; во время земского движения для спасения Москвы от поляков, он оставался в ней правительствовать.

Князь Андрей Петрович Куракин пожалован в бояре в 1584 году, ум. 1615. Из рода Гедиминовичей. Правнук Гедимина Патрикий [607] Александрович Звенигородский (на Волыни), лишившись удела, выехал в Новгород в 1397 году. Он был родоначальником князей Патрикеевых, Хованских, Булгаковых, Куракиных, Голицыных и других. Сын его, князь Юрий Патрикеевич, при великом князе Василии Дмитриевиче, прибыл в Москву и заехал (т. е. занял высшее место) многих бояр. Князь Андрей Петрович Куракин, во время пребывания царя Ивана Грозного в Литве (1579), управлял Москвою

Князь Иван Михайлович Воротынский пожалован в бояре в 1592 году, ум.1627. Из рода князей Черниговских, как потомок св. князя Михаила Всеволодовича (ум. 1246); в конце XV века князья Воротынские перешли из литовского подданства в русское. Из них Михаил Иванович отличался при осаде Казани в 1552 году, а в 1572 году, на берегах Лопаски, разбил хана крымского Девлет Гирея; в 1573 году, обвиненный в чародействе, подвергнуть пытке, сослан на Белоозеро и дорогою умер.

Сын его Иван Михайлович был сторонником князей Шуйских; будучи также приверженцем патриарха Гермогена, в 1611 году был посажен под стражу другими боярами, предавшимися польскому королю Сигизмунду; он вынужден был подписать грамоту об отдаче Смоленска. В 1613 году стоял во главе лиц, посланных к Михаилу Федоровичу Романову, по случаю избрания на царство.

Князь Иван Иванович Шуйский пожалован в бояре в 1596 году, ум. 1638. Младший брат царя Василия Ивановича; отличался неспособностью; со смертью его прекратился род старшей линии потомков Суздальско- Нижегородских князей. Они происходили от св. Александра Невского и долго отстаивали свою самостоятельность от князей Московских, к которым, поступили на службу после других Рюриковичей; при великом князе Иване Васильевиче III они были еще в тени, но при сыне его, Василье Ивановиче III, достигли среди бояр первенствующего положения. В малолетство Ивана Васильевича IV они, последовательно, становятся во главе правления: сначала князь Василий Васильевич (немой) ум. 1538, который насильно женился на двоюродной сестре великого князя Анастасии, дочери казанского царевича Петра Ибрагимовича; после него властвовал брат его князь Иван Васильевич до 1541 года и отличался грубым нахальством; затем князь Андрей Михайлович ум. 1543 года, который, по приказанию юного еще Ивана Грозного, был растерзан псарями. Из пяти внуков последнего и родных между собою братьев старший — князь Андрей Иванович погиб в 1587 году, вследствие неудавшегося замысла против Бориса Годунова; второй — князь Василий Иванович достиг престола 1606-1610, но был низложен, пострижен в монахи и отправлен в плен в Польшу, где и умер в 1612 году; третий — князь Дмитрий Иванович, женатый на свояченице Бориса Годунова, дочери Малюты Скуратова Екатерине, известен своими неудачными действиями против шаек Тушинского вора и Жолкевского; он был отправлен в Польшу вместе с братом своим низверженным царем и умер там в 1612 году. Народ вообще не любил Шуйских за исключением, однако, князя Ивана Петровича, ум. 1587 г., знаменитого защитника Пскова от ожесточенных нападений Стефана Батория, и князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, ум. 1610, молодого героя, прославившегося своими победами над врагами царя Василия Ивановича; [608] первый погиб в царствование царя Федора Ивановича, как участник в неудавшемся заговоре против Бориса Годунова, а второй умер от отравления — 25-ти лет.

Князь Андрей Васильевич Трубецкой пожалован в бояре в 1598 году. Из рода Гедиминовичей, через внука великого князя литовского Гедимина-Корибута (по крещении Дмитрий Ольгердович). Князья Трубецкие пользовались расположением царя Ивана Васильевича Грозного, и никто из них не был казнен. Они играли видную роль в эпоху междуцарствия.

Князь Василий Васильевич Голицын пожалован в бояре в 1602 г. ум. 1619. Из рода Гедиминовичей. Князья Голицыны были представителями младшей линии знаменитой Патрикиевской фамилии, через правнука Патрикея Александровича — князя Ивана Васильевича Булгак, которого сын Михаил Иванович, прозванный Голица, и был ближайшим родоначальником князей Голицыных. Князь Василий Васильевич был злейший враг Бориса Годунова; он играл также деятельную роль в низвержении царя Василия Ивановича Шуйского; состоял в посольстве, отправленном к польскому королю Сигизмунду, осаждавшему Смоленск; вместе с прочими послами был задержан, 9 лет томился в плену и, по освобождении, умер на возвратном пути.

Матфей Михайлович Годунов пожалован в бояре в 1604 г. ум. 1639. Годуновы происходили от татарского мурзы Четы, выехавшего из орды в Москву, при великом князе Иване Данииловиче Калите, в XIV веке. Предание говорит, что этот мурза, приняв святое крещение с именем Захария, сделался ревностным христианином и выстроил в Костроме Ипатьевский монастырь. Царь Борис Федорович, первый из этого рода, играл выдающуюся роль. Своим возвышением, кроме природного ума и большой ловкости, он обязан был сначала родству с известным опричником Малютою Скуратовым, на дочери которого был женат, а потом браку его родной сестры Ирины Федоровны с царем Федором Ивановичем. Когда семейство его погибло при самозванце, и Годуновы были сосланы в ссылку, боярин Матфей Михайлович уцелел; при царе Михаиле Федоровиче был воеводою в Тобольске.

Князь Иван Васильевич Голицын пожалован в бояре в 1605 г. ум. 1627. Родной брат вышеназванного князя Василия Васильевича Голицына, которому уступал в способностях и при жизни которого оставался в тени.

Федор Иванович Шереметев пожалован в бояре в 1605 г. ум. 1650. Вел род свой от боярина Федора Кошки, через Константина Александровича Беззубцова, а потому находился в родстве с домом Романовых. Он много содействовал избранию царя Михаила Федоровича.

Князь Иван Семенович Куракин пожалован в бояре в 1605 ум. 1632 г. Из рода Гедиминовичей, как и выше показанный князь Андрей Петрович. Князь Иван Семенович участвовал в заговоре Шуйского против Лжедимитрия. В 1608 году, он разбил Лисовского на берегу реки Москвы. Впоследствии был воеводою в Тобольске с 1616 по 1620 год. [609]

Иван Никитич Романов пожалован в бояре в 1606 г., ум. 1640. Приходился родным дядею царю Михаилу Федоровичу. В 1601 году подвергся опале при Борисе Годунове, наравне с другими своими братьями; возвращен из ссылки при Лжедимитрии.

Андрей Александрович Нагой пожалован в бояре в 1606 г., ум. 1618.

Михаил Александрович Нагой пожалован в бояре в 1606 г., ум. 1618. Оба приходились родственниками последней супруге царя Ивана Васильевича Грозного — царице Марии Федоровне. Нагие получили значение лишь вследствие этого брака, с 1580 года. По случаю убиения Дмитрия царевича в 1591 году в Угличе, Нагие подверглись ссылки за небрежный надзор за царевичем, а главное за вызванный ими мятеж угличан.

Князь Иван большой Никитич Одоевский пожалован в бояре в 1606 г., ум. 1616. Из рода св. Владимира, через Михаила Черниговского, третий сын которого избрал местом своего жительства г. Одоев. От него пошли три ветви: князья Белевские, князья Воротынские и князья Одоевские. Князь Иван Никитич большой, боярин и воевода новгородский, вынужден был в 1611 году сдать Новгород шведскому полководцу Делагарди.

Князь Борис Михайлович Лыков пожалован в бояре в 1606 г., ум.1646. Князья Лыковы-Оболенские, из рода Рюриковичей, происходили от князя Ивана Владимировича Оболенского, прозванного Лыко (18-е колено от Рюрика). Князь Борис Михайлович Лыков-Оболенский, при Лжедимитрии, был великим кравчим; при Василии Ивановиче Шуйском, в 1607 году, вместе с князем Голицыным и Прокопием Ляпуновым, ходил к Кашире против самозванца Петра и разбил его полководца Телятевского. Вообще он отличался удачными действиями в Смутное время против поляков и казаков. Он был женат на Анастасии Никитичне Романовой, родной тетке царя Михаила Федоровича.

Князь Владимир Тимофеевич Долгоруков пожалован в бояре в 1607 г., ум. 1633. Князья Долгоруковы, как и князья Оболенские, ведут свой род от св. князя Михаила Всеволодовича Черниговского, замученного в орде в 1246 году, потомка Святослава Ярославича (ум. 1076 ). Один из князей Оболенских, Иван Андреевич, прозванный Долгоруким (16-е колено от Рюрика), был ближайшим родоначальником Долгоруковых. Князь Владимир Тимофеевич Долгоруков-Роща был воеводою в Смутное время и защищал Троицкую Лавру против Лисовского и Сапеги. Дочь его, Мария Владимировн, была в 1624 г. первою супругою царя Михаила Федоровича, но через четыре месяца после брака скончалась.

Михайло Борисович Шейн пожалован в бояре в 1607, ум. 1634 г. Боярин и воевода; известен мужественною обороною Смоленска противу короля Сигизмунда в 1611 году; при взятии его попал в плен и 9 лет томился в Варшаве вместе с митрополитом Филаретом, князьями Голицыным и Мезицким. В царствование Михаила Федоровича неудачно осаждал тот же Смоленск и сдался полякам на капитуляцию, за что, по возвращении в Москву, был казнен. [610]

Князь Владимир Иванович Бахтеряев-Ростовский пожалован в бояре в 1608 г., ум. 1616. Древнего княжеского рода и потомок прежних властителей Ростова Великого, которые, постепенно продавая свои владения московским князьям, поступили и сами к ним на службу при Иване III. Князь Владимир Иванович Ростовский, в 1613 г., по провозглашении земским собором царем шестнадцатилетнего Михаила Федоровича Романова, назначен был, вместе с другими депутатами от духовенства, бояр, приказных и выборных людей, ехать к нему в челобитчиках.

Василий Петрович Морозов пожалован в бояре в 1608 г., ум. 1630. Он был потомок старинного боярского дома. Один из его предков, Семен Морозов, был любимцем князя Юрия Дмитриевича Галицкого, дяди великого князя Василия Васильевича Темного.

Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой пожалован в бояре в 1608 г. Из рода Гедиминовичей, как и вышеназванный князь Андрей Васильевич. Князья Трубецкие были сторонниками Скопина-Шуйского и Романовых. Князь Дмитрий Тимофеевич, в 1608 году, перешел к Тушинскому вору и получил от него боярство. Потом он присоединился к Прокопию Ляпунову и предводительствовал казацкими ратями, собравшимися под Москвою, для освобождения ее от поляков. Впоследствии, в 1625-м году, был воеводою в Тобольске.

Г. М.

Комментарии

1. Дополнение к статье, помещенной в «Русской Старине» 1896 г. за июль.

2. Со времени учреждения опричнины и до конца царствования (1565-1584) было всего бояр 64 (из них 36 князей); в этот период времени погибло 24 боярина, в том числе 13 князей.

3. Дочери царевича Петра Ибрагимовича назывались Анастасиею и Еленою, но о том, какая из них за кем была замужем, встречается разногласие. В «Зерцале Российских государей» Тимофея Мальгина, изд. 1789 г., значится, что Анастасия была за князем Мстиславским, а Елена за князем Шуйским, тогда как И. М. Карамзин показывает первую женою последнего.

Текст воспроизведен по изданию: Новые заметки о доме Романовых // Русская старина, № 6. 1897