1646 г. ПОСОЛЬСТВО П. КОПЫЛОВА В КЫРГЫЗСКУЮ ЗЕМЛЮ.

Летя 1946 году июня в 26 ден по государеву цареву и великою князя Алексея Михайловича всеа Руси указу воевода [126] князь Осип Иванович Щербатов, Андрей Афанасьевич Молвянинов да дяк Борис Патракеев велели томскому сыну боярскому Петру Копылову да с ним томским служилым людей: Васке Бурнашеву, Ивашку Арызову, Гришка Серебрении, Офонка Сартаков, Фетка Рудаков, Семейка Шатуенин, Ивашку Лаврентьеву, Садко Курайка, Дениско Прелупщиков, Семейка Мезеня ехати, ему, Петру, и служилым людем в Кыргыскую землю, к кыргыским князцом, к Табуну да к Бектену, да к Иженею-Мергеню, да к Кенчибею, да к Талаю, да к Кояну. Да в томские порубежные волости ко князцу Талтыбаю; да в горныя волости к князцам, к Кинзебею, да к Балаю, да к Коченву, да к Стемгеню и ко всем кыргыским князцам и к улусным лутчим людем. И говорити им, чтоб они, князцы и улусные лутчие люди, прислали с нами в Томской город шертовати за государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Руси и за ево государеву матери за благоверную государину царицу и великую княгиню Евдокею Лукяновну по-прежнему, по шертовальной записи, как они шертовали блаженные помяти государя царя и великого князя Михайлу Федоровичу всеа Руси. А буде они, князцы и улусные лутчие их люди, в Томской город за которыми мерами не поедут и Оратей своих и племянников и лутчих улусных людей не пошлет, и мне, Петру Копылову, тех кыргыских князцей и братя их и племянников и лутчих улусных людей за государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Руси и за ево государеву матери за благоверную государиню царицу и великую княгиню Евдокею Лукяновну привести по их кыргыской вере х крепкой шерти, какова шертовалная запис. Да на мне, Петру, в Томском за дячьею приписю в наказною помятю а ково именем кыргыских князей и их братей и племянников и лутчих улусных людей к шерти привест и тех людей написат на роспись имена; и тое роспис подать в Томском городе, в съезжей избе, воеводам князю Осипу Ивановичю Щербатому с товарыщи. Да мне ж, Петру будучи в Кыргызах, проведать про всякия вести: нет ли тех, кыргыских людей, или у иных каких воинских людей, мысли и збору под государевы городы. А толко я, Петр, в Кыргызах или в иных в каких воинских людех, проведаю и мне, Петру, с теми вестми от себя прислат на скоро в Томской город служилых людей. А з досталными, с подлинными вестми, ехать мне, Петру, и самому, в Томской город на спех. Да мне ж Петру Копылову, в Кыргызах кыргыским князцом [127] и их братям и племянником и улусным лутчим людей после шертованя говорить, чтоб оне были на государскую милости надежны и в Томской бы город со всякими товары торговать приходили безопасно. А от государевых людей обиди, налог, ни каких не будет. А какую речь в ответе и во всяких делах кыргыские князцы и улусные их лутчие люди учнут говорить и мне, Петру, велел те их всякие речи написать и ют роспись в Томской подать в съезжей избе воеводам князю Осипу Ивановичю Щербатому с товарыщи. А как те кыргыские князцы и их братя и дети племянники и улусные лутчие люди пошертует и мне, Петру, кыргыским князцом и их брагим и племянником и улусным их лутчим людем говорит, что они со мною, Петром, послали в Томской город послов своих с тем, что оне государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Руси шертовали. Да мне ж, Петру, говорить кыргыским князцом и улусным лутчим их подем, чтоб они, князцы и их братя и племянники и улусные лутчие люди, в государевы ясачные волости не выезжали и государевых ясашных людей не грабили и к себе, в Кыргызы, но имали. Да мне ж, Петру, говорить кыргыским князцом и улусным лутчим их людем чтоб оне выдали государевых беглых людей, которые побежали с Томсково города в Кыргызы в прошлом во 1640 году Темерчинской волости ясашной татарин Юлу да служилого человека новокрещена Богдашку Тюмитка. И в пред бы оне государевых беглых и ясашных гитар к себе, в Кыргыскую землю, отнюд не принимали. А кто государевых людей учнут к ним прибегать и оне бы тех беглых людей присылали в государевы городы и в острог. И кто, с которого города, к ним прибежит, да мне ж, Петру, приехав, в Кыргызах бы говорить князцом и улусным их лутчем людем, что в прошлом во 1646 году в апреле месяце побежал из Томсково города в Кыргыскую землю юртовской татарин Егалачко Сдемышев с женою своею. И ево, Егалачко, з женою в Кыргызах велели и тех государевых беглых людей сыскать. А сыскав ево, Егалачка, з женою отдат мне, Петру. А как ево, Егалачка, з женою и Богдану Тюмитка и тот татарина Юлу от (несколько слов неразборчиво), и мне, Петру, привести в Томской город, в Томском объявить в съезжей избе воеводам князю Осипу Ивановичу Щербатому с товарищи. Да мне ж, Петру, ис служилым людем взяти государево недоворново ясаку в (одно слово неразборчиво) полости на князце Енеке пять соболей да в Шустах на [128] князце Алтыбае шесть соболей, а взяв Мне, Петру, те государевы ясашные соболи у тех князцов и привести их с собою в Томской город и отдать их в съезжей избе воеводам князю Осипу Ивановичу Щербатому с товарищи. Да сомною ж, Петром Копыловым, посланы в Кыргызы государева жалованя сукон и вина горячего и меду и тому под наказною помятю, да мне, Петру, роспись.

И в прошлом же во 1646 году июля в 6 ден я, Петр Копылов, из служилыми людми приехали в Кыргыскую землю, х кыргыским князцом: к Табуну да к Бектеню, да к Иженею-Мергеню, да к Кенчебаю, да к Талаю, да к Кояну, да в томские порубежные волости ко князцу Толтыбаю, да в горные волости к князцам к Кинзебею, да Балаю, да к Коченву да к Стемге и ко всем кыргыским князцом и улусным людем. И говорили им, чтоб оне князцы и лутчие улусные люди, послали сомною, Петром, в Томской город шертовать за государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Руси и за ево государеву матери за благоверную государину царицу и великую княгине Евдокею Лукяновну по прежней шертовальной записи, как оне шертовали блаженные пометы государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу всеа Руси. И те кыргыские князцы и улусные их лутчие люди прислали к моему, Петрову, стану, к юрте, и мне, Петру, вот де те говорили: Мы де кыргыские князцы и улусные лутчие люди в прежних летех блаженные помяти государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу всеа Руси шертовали. А ныне толко государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Руси по своему государеву указу изволит нас, кыргыских князцев и улусных людей, к шерти привести. И мы, кыргыские князцы и лутчие улусные люди, ему великому государю и царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Руси за нево государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Руси, за ево государеву матери за благоверную государине царицу и великому княгине Евдокее Лукяновну, за всеми свои улусные люди ради шертовать в своих улусех. А в Томской город ехат нам нелзя, потому что мы, князя, ожидаем на себя с часу на час воинских братцких людей.

А кто имянем кыргыских князцов и лутчих улусных людей великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Руси и за ево государеву матере за благоверную государиню царицу и великую княгине Евдокее [129] Лукяновну шертовали и кому имянем дано государево жалованя сукна и тому под сю стать роспись.

Великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Руси, за ево государеву матери благоверную государине царииу и великую княгине Евдокее Лукяновне кыргыские князцы шертовали: Алтысарской волости — князец Табун, да Ишеев брат Кенчибей, да Сенчикей; да Елисарской волости — князец Иченей-Мерген, за всю свою братю и за племянники и за всех своих улусных лутчих людей.

И за то им государеву жаловане дано: князцу Табуну — четыре аршина красной летчины; да Ишееву брату Кенчибею — четыре ж аршин красной летчины; да князцу Иченею-Мергену — четыре аршин без четверти красной летчины; а князцу Сенчикею пол четверте аршина зеленные летчины.

Да Алтырской волости князец Талай, да тубинской князец Коян сказали: мы де великому государю и царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Руси и за ево государеву матери благоверную государине царицу и великую княгине Евдокею Лукяновну шертовали; я де, Талай, Кузнецкой остроге, а я де, Коян, на Красной Яр.

Да князец алтысарской же волости Бектен великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Руси, за ево государеву, благоверную государине царицу и великую княгине Евдокею Лукяновне не шертовал. А в ответе своем (мне), Петру, говорил: (один де я) великому государю блаженную помяти царя и великому князю Михайлу Федоровичу всеа Руси по своей вере шертовал. И я де и по той своей шерте и великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Руси служу до своей смерти рад; да от стану моево, Петрова, и поехал проч.

Да я ж, Петр, будучи в Кыргызах про всякия вести прогадывал: нет ли у тех кыргыских людей, или у иных, каких воинских людей мысли и збору под государевы городы и остроги? Да я, Петр, будучи в Кыргызах, киргиским князцом и их братям и племянником и улусным их лутчим людем, поело шертованя говорил, чтоб они на государскую милость были надежны во всем и в Томской бы город совсякими товары торговать без опасно приходили. А от государевых людей обид и налог никаких не будет. И те кыргыские князцы и улусные их лутчие люди мне, Петру, в ответе говорили: [130] вестей у нас, кыргыских людей, нет никаких; а только впред объявить и мы в Томской город пришлем тот час. А впред мы на государскую милость надежны, а от государевых людей ни каких налог и обид не видали.

Да я же, Петр, будучи в Кыргызах говорил кыргыским князцам и улусным лутчим людем, чтоб они выдали государевых беглых людей, которые побежали не Томского города в Кыргызы в прошлом в 1640 году Темерчинско волости ясашной татарин Юлу да служилого человека новокрещена Болдашку Тюмитка. А впред бы оне государевых беглых людей и ясашных татар к себе, в Кыргыскую землю, отнюд не принимали. А кто впред государевых людей учнут к ним прибегать и они б тех беглых людей присылали в государевы городы и в остроги, кто с которое города к ним прибежит.

И мне, Петру, те кыргыские князцы и улусные лутчие люди сказали: которые де люди прибежали в прошлом летех живут в Кыргысской земле ясашной татарин Юлу да служилой человек Болдашко Тюмитко и мы де об них и сами будем бит челом государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Руси, чтоб государ пожаловал нас и впред велел им жит в Кыргыской земле, потому что оне в нашей земле поженились.

Да я ж, Петр Копылов, приехав в Кыргызы говорил кыргыским князцом и улусным лутчим людем, что в прошлом, во 1646 году б апреле месяце, побежал ис Томского города в Кыргыскую землю юртовской служивой татарин, Егалачко Евемышев з женою своею и з детми. И ево б, Егалачка, з женою и з детми в Кыргызах велели б сыскат, а сыскав ево, Егалачка, з женою и з детми мне отдат. И те кыргыские князцы того служилого томского татарина Егалачка сыскав отдали. А я, Петр, тово Егалачка послал в Томской город с томскими служилыми людми.

Да мне ж, Петру, ис служилыми людми, велено взят государева недоборнова ясаку в Кымынской волости на князца Енеке. пять соболей, да в Шустах на князце Алтыбае шесть соболей. И я, Петр, в Шустах с князца Алтыбая за государев недоборной ясак за шесть соболей бобра с под черевесю взял, а Кымынсково князца Енека в ево волости нет.

И июля в 28 де тех кыргыских князцов и улусных лутчих людей приветчи к шерти и дав государева жалованя сукна [131] и мед и вино я, Петр Копылов, с томскими служилыми людьми, поехал в Томской город.

ЦГАДА, ф. 214, Сибирский приказ, стб. 252. л. 144-153.