ПЬЕР ДЕЛАВИЛЬ И ЕГО СОЧИНЕНИЕ О СМУТНОМ ВРЕМЕНИ

События Смутного времени вызвали пристальный интерес в Европе и породили там обширную литературу о России. В начале XVII в. Московское государство впервые оказалось широко открытым для иностранцев. На его территории сражались в различных лагерях (на стороне самозванцев, поляков, шведов, правительственных войск Шуйского и Романова) многочисленные отряды наемников из Европы. Страну пересекали вдоль и поперек дипломаты со свитами, купцы и просто авантюристы разных мастей. Многие из них оставили свои записки.

Авторами таких сочинений были немцы (наемники Конрад Буссов и Матвей Шаум, пастор Мартин Бер, купец из Аугсбурга Ганс Георг Паерле); голландцы (купец Исаак Масса, Иоганн Брамбах, а также послы на переговорах в Дедерино во главе с Ван Бредероде); поляки (гетман Станислав Жолкевский, командиры отрядов Николай Мархоцкий, Самуил Маскевич, Иосиф Будило, Мартин Стадницкий, послы Николай Олесницкий и Александр Гонсевский, канцлер Лев Сапега и его племянник гетман Ян Петр Сапега); шведский дипломат Петр Петрей; англичане (дипломат Джон Меррик, наемники Генри Бреретон и Томас Чемберлен), шотландский капитан Девис Гильберт.

Из сочинений французов широко известны записки Жака Маржерета (См.: Маржерет Ж. Состояние Российской империи и великого княжества Московии. М., 1982), впервые изданные в Париже в 1607 г. О Смутном времени также писал [112] Жак Огюст де Ту, но он никогда не был в России, его «История моего времени» (См.: Сказания современников о Дмитрии Самозванце/Изд. Н.Г. Устрялов. СПб., 1859. С. 327-353) издавалась во Франции в 1604-1619 гг.

Редко упоминаются историками записки другого французского наемника Пьера Делавиля. Во Франции они увидели свет в 1834 г. (Discours sommaire de ce qui est arrive en Moscovie depuis le regne de Ivan Wassiliwich, empereur, jusques a Vassili Ivanovitz Souski. Par Pierre de Laville, sieur de Dombasle. 1611 // La Chronique de Nestor traduite en fran9ais d'apres l'edition imperiale de Petersbourg (Manuscrit de Koenigsberg) accompagnee de notes et d'un recueil de pieces inedites touchant les anciennes relations de la Russie avec la France. Par Louis Paris. P., 1834. T. 1. P. 404-428) в приложении к изданию перевода «Повести временных лет». На русском языке они были опубликованы единственный раз - в 1841 г. в журнале «Русский вестник» (Краткая записка о том, что происходило в Московии, от царствования Ивана Васильевича, императора, до Василия Шуйского, сочинённая Петром Делавилем де-Домбаль, в 1611 году // Русский вестник. СПб., 1841. Т. 1. С. 744-756).

Военачальник-француз Пьер Делавиль де Домбаль лишь промелькнул в многолюдном водовороте России Смутного времени. Сколько-нибудь полной биографии его не существует (В известном французском словаре он лишь упоминается как автор «Discours sommaire». См.: Grand dictionnaire universel du XIX-e siecle. Par Pierre Larousse. P., s. d. T. X. P. 371. Трудно судить о его принадлежности к старинному знатному роду Домбаль, владевшему замком в одноименной деревне к юго-востоку от Нанси в Лотарингии). Этот французский дворянин, скорее всего один из гугенотов, удалившихся из Франции после религиозных войн, поступил на шведскую службу в 1609 г. Возможно, его промежуточным пристанищем была Голландия, на что указывает знание им голландского языка. Он прибыл в Россию в составе второго отряда наемников из Швеции в феврале 1610 г. (Ранее, в апреле 1609 г., в соответствии с Выборгским договором на помощь Василию Шуйскому прибыл первый отряд под руководством генерала Я. Делагарди). Целью экспедиции было оказание помощи царю Василию Шуйскому в борьбе с Лжедмитрием II. В этот трёхтысячный отряд входили наемники из Англии, Шотландии, Нидерландов, Франции. Среди них известны Генри Бреретон, Колвилл, Томас Чемберлен, Самуил Коброн, Ганс Мор (Космор), Дуэ (Рейнгольд Таубе) и наш герой Пьер Делавиль. Командовал отрядом Эверт Горн. Подробности боевого пути этого отряда приведены у Генри Бреретона (Бреретон Г. Известия о нынешних бедах России. СПб., 2002) и шведского историка XVII в. Юхана Видекинда (Видекинд Ю. История десятилетней шведско-московитской войны/Пер. С.А. Аннинского, А.М. Александрова; Под ред. В.Л. Янина, А.Л. Хорошкевич. М., 2000). Сам Делавиль в своих записках лишь кратко сообщает о действиях наёмников из Швеции до известной битвы под деревней Клушино. [113]

По словам Бреретона, французы во главе с Делавилем летом 1609 г. прибыли в Стокгольм, где вместе с английскими и шотландскими наемниками дали присягу Карлу IX. В начале сентября 1609 г. они были отправлены морем в Россию. Погода в это время года не благоприятствовала путешествию по морю. С трудом поздней осенью добравшись до Або, наемники далее совершили пеший переход в Выборг, где отпраздновали Рождество. В начале января 1610 г. отряд Делавиля по льду Финского залива за три дня добрался до Копорья. Юхан Видекинд уточнял, что Эверт Горн, под командованием которого служил Делавиль, 12 февраля вступил в пределы Московии и медленно двинулся к Новгороду (См.: Видекинд Ю. Указ. соч. С. 113). В Новгороде Горн получил письмо от Я. Делагарди и Василия Шуйского, которые «просили идти на Старую Руссу, Осташков, Старицу на соединение с главными силами» (Там же. Территория, по которой должен был проходить отряд Делавиля, уже была очищена от тушинцев отрядами М.В. Скопина-Шуйского и Я. Делагарди. Но после того как польский король объявил войну России, поляки и тушинцы вновь пытались вернуть власть над этими районами).

Во время похода в подчинении Делавиля находился отряд конницы в 400 человек. Воевавший под его руководством Генри Бреретон отмечал, что среди солдат француз «пользовался известностью и уважением» (Бреретон Г. Указ. соч. С. 101).

Под Старой Руссой Делавиль с небольшим кавалерийским отрядом настиг и уничтожил какой-то отряд поляков, пытавшийся до того установить свою власть в этом городе (Там же. С. 105). Затем Делавиль сыграл важную роль в снятии блокады Осташкова весной 1610 г.

Наиболее подробно описаны бои отряда Делавиля за Ржев в апреле 1610 г. Здесь Делавиль со своим отрядом вступил в бой с превосходящими силами поляков. Бреретон пишет, что Делавиль, «отвага которого победила все опасения, понимая, что остается либо умереть, либо овладеть городом, обладая смелым и благородным духом», чтобы подбодрить упавших духом воинов, произнес небольшую речь на голландском языке. Он сказал: «Мы пришли, чтобы послужить во славу наших стран и веры, чтобы содействовать успеху основных действий, направленных против тирании поляков, на пользу этой стране от имени короля Швеции». Далее Делавиль говорил, что тот пост военачальника, который он занимает с их согласия, он будет всеми силами стремиться использовать как для их безопасности и благополучия, так и для поддержания своей чести и репутации. «Мы все связаны неразрывными узами любви и партнерства, хоть и являемся представителями разных народов, языков и традиций». «Пусть не страшит вас [114] ни наша собственная слабость, ни сила врага» (Бреретон Г. Указ. соч. С. 109). Приведённую у Г. Бреретона речь Делавиля можно было бы оценить как вымысел автора, склонного к литературному творчеству и риторике (См.: Коваленко Г.М. Предисловие // Бреретон Г. Указ. соч. С. 10-11), но нельзя не заметить, что она вполне соответствует тем идеям, которые Делавиль высказывает в своем сочинении. Эта речь Делавиля, по словам очевидца, произвела сильное впечатление на солдат, и они двинулись в атаку. Поляки обратились в бегство, большая их часть бросилась в Волгу, надеясь добраться до основных сил на другом берегу реки, но многие утонули. В итоге французы заняли покинутую врагом крепость в Ржеве без осады. После прибытия главных сил шведов во главе с Горном поляки на другом берегу глубокой ночью подожгли город и стали отходить. При этом они убили много жителей на глазах у наемников, которые ничего не могли сделать для их спасения. Только на следующее утро отряд Делавиля с помощью лодок, доставленных местными жителями, переправился на другой берег и пустился в погоню. Через три дня отряд Делавиля вернулся в Ржев, где вся армия отдыхала 2 недели.

Вскоре Делавиль вместе с другими наёмниками захватили Погорелое Городище, а затем Иосифо-Волоколамский монастырь. Действия француза при осаде монастыря описаны у Николая Мархоцкого и других авторов (Мархоцкий Н. История Московской войны. М., 2000. С. 66; В Дневнике Будилы он назван «капитан Мусир Деланика», под руководством которого «21 мая взяли Осипов присланные Шуйским немцы» (См.: РИБ. СПб., 1872. Т. 1. Стб. 190; Бреретон Г. Указ. соч. С. 115)). Именно наш герой петардой взорвал ворота крепости, после чего «немцы с французами» пошли на штурм. Объединенный отряд Э. Горна и Г.Л. Валуева в ходе боя возле монастыря 11 мая захватил (освободил) тушинского патриарха Филарета.

Вскоре после этого, в конце мая 1610 г., Делавиль вместе с другими английскими, шотландскими и французскими офицерами прибыл в Москву, где Василий Шуйский вручил им щедрые подарки и награды. К сожалению, Бреретон больше ничего не пишет о Делавиле. Сочинение его завершается описанием битвы при Клушино, в которой Делавиль не участвовал, ибо после пиров в Москве в начале июня он заболел и долго пролежал в Погорелом Городище (с. 132) (Здесь и далее ссылки на публикуемый текст Делавиля даются в скобках с указанием страницы настоящего издания). О его болезни упоминают Жолкевский, Петрей и др. (Записки гетмана Жолкевского о Московской войне. СПб., 1871; Петрей П. де Ерлезунда. История о Великом Княжестве Московском/Пер. А.Н. Шемякина. М., 1867). Сюда, в Погорелое Городище, после разгрома русского войска и шведов в Клушино прибыли Делагарди и Горн. [115] Здесь произошёл очередной мятеж наемников, подробно описанный у Видекинда (См.: Видекинд Ю. Указ. соч. С. 130-133). Потеряв значительную часть имущества, Делагарди с Горном и небольшим отрядом верных людей, среди которых был и Делавиль, отошли в Торжок, оттуда - к Новгороду (Мартин Бер пишет, что «Лавила перешел на службу к Сигизмунду вместе со своим отрядом». Но Делавиль остался верен Делагарди и разделил с ним все трудности дальнейшего похода на север (см.: Бер М. Летопись Московская с 1584 года по 1612 // Сказания современников о Дмитрии Самозванце. С. 116)).

Новгородцы отказались от дальнейших услуг наемников. Возле Новгорода, к Делавилю присоединились вновь прибывшие из Швеции три французские роты. Отступив на север, Делагарди решил вначале взять Кексгольм, а три роты французов послал в Ладогу (с. 134). Матвей Шаум отмечал, что «Делагарди послал полковника Делавиля со своими рейтарами взять Ладогу, что ему и удалось» (Шаум М. Tragoedia Demetrio - moscovitica. Известие, как и по каким причинам шведский военачальник, Яков Делагарди, осадил и завоевал Новгород в России. (Случилось 16 июля 1611 года.) // Иностранные сочинения и акты, относящиеся до России, собранные К.М. Оболенским. М., 1847. С. 18). В середине августа они овладели крепостью, а затем удерживали ее в течение шести месяцев.

Захват Ладоги Делавилем летом 1610 г. и последовавшая за ним полугодовая оборона крепости от новгородских войск, возглавляемых Иваном Михайловичем Салтыковым, подробно изложены в единственном источнике - записках самого Делавиля. О достоверности «Записок» командира французских мушкетеров ладожский историк Н.Е. Бранденбург писал: «О том же Делавиле и военных с ним столкновениях в Ладоге неоднократно упоминается и в наших отечественных документах того времени, подтверждающих правдивость его сообщения» (Бранденбург Н.Е. Старая Ладога. Рисунки и техническое описание академика В.В. Суслова. Юбилейное издание Имп. Русского Археологического общества. СПб., 1896. С. 104-105).

Имеются косвенные указания на то, что на рубеже 1608-1609 гг. Ладога присягнула Тушинскому вору и перестала подчиняться новгородским правителям (См.: Тюменцев И.О. Смута в России в начале XVII столетия: Движение Дмитрия II. Волгоград, 1999. C. 206; ААЭ. Т. 2. СПб., 1836. № 99: «Новгородский уезд все пятины Вору крест целовали, и Ладога, и Корела, и Ивангород, и иные многие городы Вору крест целовали»). Однако стрельцы, составлявшие гарнизон крепости, находились в плачевном состоянии: жалованья они не получали уже много месяцев, попросту умирая с голоду (См.: Селин А.А. Ладога при Московских царях. СПб.; Старая Ладога, 2003. С. 66. Приложение № 3). [116]

По мнению А.А. Селина, Делавиль вошел в Ладогу 15 августа, на праздник Успения Богородицы, почти без боя, применив петарды и какую-то неизвестную военную хитрость (См.: Селин А.А. Указ. соч. С. 31; Сяков Ю. Тайны старой Ладоги: Факты, гипотезы, размышления. СПб., 2004. С. 149. О взятии Делавилем Ладоги см.: Донесение боярина Ивана Салтыкова из Новгорода к королю Сигизмунду от 17.11.1610 // СГГД. Ч. 2. № 209. СПб., 1819. С. 453-458; Петрей П. де Эрлезунда. История о великом княжестве Московском/Пер. А.Н. Шемякина. М., 1867. С. 300; Соловьев С.М. История России с древнейших времен // Соч.: В 18 кн. М. 1994. Кн. 4, т. 8. С. 646-647). Сам Делавиль пишет: «Ладогу взяли мы колоколами (avec des cloches) за неимением петард» (с. 134). Можно предположить, что внутрь колоколов, захваченных в ближайших монастырях, французы положили мешочки с порохом, подвели эти своеобразные мины к воротам и взорвали их. Делавиль имел большой опыт использования взрывных устройств.

В других источниках содержится намек, что французы захватили крепость другим способом - обманув русских. Михаил Романов в 1614 г. в своей грамоте французскому королю Людовику XIII писал, что «иные его (Делагарди) немецкие ратные люди пришед, обманом новгородский пригородок Ладогу взяли» (Список великого государя с грамоты, посланной ко французскому королю в прошлом 7123 году, в мае месяце // Шафиров П.П. Рассуждение, какие законные причины Петр Великий... к начатию войны против Карла XII Шведского 1700 года имел... СПб., 1722. С. 115). Стрельцы, неудачно защищавшие Ладогу, «приволоклися в Великий Новгород», откуда их послали под Копорье (Челобитная ладожских стрельцов М. Яковлева с товарищами о выдаче им государева жалованья сполна. 1611 ноября 14 // Селин А.А. Указ. соч. С. 66). Затем их направили освобождать Ладогу, которую они не сумели отстоять в свое время.

Делавиль удерживал Ладогу с середины августа 1610 г. до середины февраля 1611 г., уверяя русских, что представляет интересы их царя, против которого восстали свои же подданные, и будет защищать Ладогу от неприятеля как верный слуга Российского государства (с. 136).

Новгородские воеводы неоднократно обращались к Делавилю с требованием вернуть крепость, а затем дело дошло до боевых действий.

Первая попытка новгородцев отвоевать Ладогу оказалась совсем неудачной, ибо отправленный туда отряд Ивана Афанасьевича Мещерского так и не дошел до стен древней крепости (См.: Отписка боярина Ивана Салтыкова о присяге царю Владиславу Сигизмундовичу Новгорода великого и окрестных городов. 1610 г. 17 ноября // Сб. РИО. М., 1913. Т. 142. С. 120).

Далее Делавиль пишет об отправке польским королем в Новгород для борьбы со шведами И.М. Салтыкова. Он проводил в Новгороде пропольскую политику и называл польского короля своим государем. Как считают [117] многие исследователи (См.: Коваленко Г.М. Призвание варягов // Родина. 2005. № 11; см. также работы Е.И. Кобзарёвой и А.А. Селина), дальнейшая борьба за Ладогу - это часть польско-шведской войны, которая велась на территории России.

Прибыв в Новгород, Салтыков потребовал от Делавиля уйти из Ладожской крепости, но тот продолжал стоять на своем, отвечая Салтыкову, как и ранее новгородцам, что сражается за русские интересы против врагов России (с. 137).

В октябре 1610 г. под Ладогу был послан князь Григорий Константинович Волконский «со многими ратными людьми и с нарядом» (Сб. РИО. М., 1913. Т. 142. С. 120–121). Однако осада французов, засевших в городе, велась вяло. Обе стороны использовали «наряд» - артиллерию. Наемников хотели выжить голодом, лишив возможности добывать продовольствие в окрестностях Ладоги. Волконский решил окружить крепость. Для этого верстах в двух от Ладоги, на другом берегу реки Ладожки, расположился крупный отряд русских ратников и был устроен укрепленный лагерь. Плохо вооруженным новгородцам противостояли солдаты-профессионалы, которые жили войной и ради войны. Делавиль сделал вылазку и заставил русских отступить. Таким образом, второй поход на Ладогу также закончился провалом.

Неудачей закончилась и следующая попытка овладеть крепостью отрядом в 1500 человек пехоты и конницы под командованием князя «Ивана Можайского» (с. 137). По русским источникам Иван Можайский неизвестен. Возможно, это тот же самый князь Иван Мещерский, о неудачном первом походе которого писал И.М. Салтыков.

В конце 1610 г. новгородцы предприняли еще одну, четвёртую попытку овладеть Ладожской крепостью. Салтыков просил прислать из Москвы дополнительные подкрепления. Вначале, по словам Делавиля, против французов он отправил двухтысячный отряд князя Г.К. Волконского. Тот взялся за дело более серьезно и основательно. Наученный горьким опытом, он разделил свое войско на два отряда. Русские ратники заняли Николо-Медведский монастырь в устье Волхова в 12 верстах от крепости (территорию современной Новой Ладоги), чтобы лишить французов возможности получить подкрепления по реке. Другая часть войска расположилась в древнем местечке Гостинополье южнее Ладоги (См.: Селин А.А. Указ. соч. С. 32-34). Наёмники были окружены с двух сторон.

Зимой 1610/1611 г. под Ладогой решалась судьба Северо-запада страны. Для борьбы со шведами было мобилизовано несколько тысяч дворян и детей боярских, новокрещённых татар, казаков, даточных людей из крестьян. Даже если принять во внимание, что Делавиль преувеличивал в своих [118] записках силы противника, русские силы под Ладогой все же были значительными. Матвей Шаум писал, что Салтыков осаждал Ладогу с 3000 человек (См.: Шаум М. Указ. соч. С. 19).

15 января 1611 г. Жак Делавиль, младший брат Пьера Делавиля, предпринял вылазку из осажденной крепости. Небольшой отряд французов (всего 60 всадников) заехал в самую гущу главных сил князя Волконского. В битве с воинами Делавиля, напавшими на лагерь, русские одержали победу и преследовали врагов 15 вёрст. Часть французов истребили, а другую, вместе с братом военачальника, взяли в плен.

Одержав победу и узнав от пленных о плачевном состоянии защитников крепости, Волконский пришел под стены Ладоги; сюда же прибыл Салтыков из Новгорода. Делавилю предложили очистить крепость за возвращение ему пленников, в том числе его брата. Француз не соглашался и предлагал выкуп за пленников, но на это не соглашались русские. Для устрашения перед крепостью на глазах Делавиля убили двоих пленников. Когда уговоры не помогли, русские пошли на штурм. Французам с большим трудом удалось отбить атаку.

Положение французов делалось все более трудным. Запертые в крепости, лишенные всяких припасов, они выносили тяжкие лишения. Делавиль отправлял гонцов к Делагарди с просьбой о помощи, но так и не получил ее. Делавиль в своих «Записках» винит Делагарди в том, что шведы предали французский гарнизон, бросили его на произвол судьбы. Однако он не знал всех обстоятельств дела. Фактически шведы не раз пытались оказать помощь защитникам Ладоги. Но все попытки заканчивались неудачей (См.: Видекинд Ю. Указ. соч. С. 151, 157).

Потеряв надежду на помощь извне, измученные холодом, французы решили сдаться Салтыкову на почетных условиях в начале февраля 1611 года (АИ. Т. 2. № 316). Сам Салтыков предложил французам такую почетную капитуляцию. Все условия французов были удовлетворены. Русские вернули Делавилю пленных. Французы вышли из крепости с развернутым знаменем, под звуки труб с пушками и захваченной добычей. Салтыков позволил французам беспрепятственно удалиться до пределов Швеции и даже приказал проводить их до границы под конвоем ратников князя Ивана Можайского. Кратко об этом пишет и М. Шаум: «Полковник Делавиль, сомневаясь в получении помощи, отдал Ладогу и сверх чаяния, и против русского обыкновения, был пощажен и даже содержан на их иждивение» (Шаум М. Указ. соч. С. 19). [119]

Мягкость Салтыкова по отношению к французам Делавиля можно было объяснить только одним: он хотел успокоить Делагарди, отвлечь его от новгородских проблем, объединить во втором после Москвы городе России сторонников польского варианта развития событий в борьбе за русский трон. Иван Салтыков, по примеру своего отца Михаила Салтыкова, ярого сторонника Сигизмунда III, имел тайные замыслы сдать Новгород полякам. Вскоре новгородцы раскрыли предательскую политику боярина Салтыкова. По возвращении в Новгород он был схвачен и подвергнут ужасной казни: его посадили на кол, обвинив в том, что он хотел сдать Новгород полякам (ПСРЛ. Т. 14. СПб., 1910. C. 110). Новгород перешел на сторону ополчения П. Ляпунова (Отписка Новгородцев о единодушном намерении их стоять за православную веру, о заключении в тюрьму Ивана Салтыкова и других изменников, о присылке ратных людей на помощь Прокопию Ляпунову и о поражении литовских людей, приходивших в Новгородскую область 1611 года в марте // ААЭ. Т. 2, № 188. С. 313-314; см. также: Действия НУАК. № LV. С. 83-85).

В 1611-1612 гг. Делавиль вербовал наёмников в Нидерландах. Вновь наш герой оказался в России, как свидетельствует Юхан Видекинд, только через два года, осенью 1613 г. Возможно, Делавиль принял участие в осаде Гдова в конце октября - начале ноября 1613 г. в составе отряда Эверта Горна. Осада закончилась неудачей для шведов.

Скорее всего, Делавиль участвовал после Гдова в боях под Старой Руссой. Во всяком случае, именно из этого района он в начале февраля 1614 г. совершил поход к Псково-Печорскому монастырю (См.: Замятин Г.А. Борьба за Псков между Московским государством и Швецией в начале XVII в. Рукопись // Древнехранилище Псковского гос. объединенного ист.- архит. и худож. музея-заповедника. № 1205).

По видимому, этот поход был задуман шведами с целью отвлечь внимание псковичей от Гдова, очередная операция по взятию которого планировалась шведами на это время.

Делавиль вместе с Корабеллом (известным смутьяном-наемником), прибыли к Печорам и сразу предприняли первый штурм. Однако все три штурма 12, 14 и 16 февраля оказались неудачными. В ходе одного из них шведы сумели разбить ворота и открыть их, но за ними оказались опущенные решетки и отряд, ворвавшийся внутрь монастыря, оказался в ловушке (См.: Видекинд Ю. Указ. соч. С. 311; Акты Московского государства, изданные Академией наук. СПб., 1890. Т. 1, № 71,82. С. 108, 121). Было убито до 200 наёмников, в том числе и брат Делавиля, который сумел в свое время уцелеть под Ладогой. Гибель брата, большие потери, ранение «немецкого воеводки Карбела», а также отсутствие продовольствия вынудили Делавиля снять осаду монастыря. Дальнейших сведений о его пребывании в России пока не найдено. Э. Горн писал в своем [120] донесении из Нарвы 19 февраля: «Куда он (Делавиль) теперь направился, я не могу знать». «Выходец Римлянин Павел Иванов», отправленный в Москву псковским воеводой, также сообщал в Москве, что после неудачи у Печор у Делавиля осталось только «полтреяста человек, а стоять им в Ноугородцком уезде на заставе в Воцкой пятине на городке» (Замятин Г.А. Борьба за Псков… С. 79–82). Возможно, Делавиль после осады Печорского монастыря вместе с другими наемниками ушел в Ливонию. Дальнейшая его судьба неизвестна.

Каким же предстаёт перед нами, судя по его сочинению и немногочисленным свидетельствам современников, Пьер Делавиль де Домбаль? Прежде всего, это солдат, причём солдат-наёмник, каковых было немало в Европе XVI-XVII вв. Можно ли утверждать, что Делавиль чем-то выделялся из массы жадной до наживы солдатни, для которой не существовало ни отечества, ни закона, ни морали? Кажется, на этот вопрос можно ответить утвердительно. Во-первых, он был смелым профессиональным воином, знавшим своё дело, пользовавшимся уважением не только своих подчинённых, но и неприятелей. Взятые им крепости, мужественная оборона Ладоги и прямые отзывы современников служат тому подтверждением. Во-вторых, не только слова, но и поступки военачальника-француза свидетельствуют о том, что он старался оставаться верным присяге и договору, которые связывали его с Карлом IX и Василием Шуйским. Понятие чести не было для него пустым звуком (Это сближает его с соотечественником Жаком Маржеретом (см.: Новосёлов В.Р. Тема дуэли и защиты чести в сочинении Якова Маржерета «Состояние Российской империи» // Иноземцы в России в XV-XVII веках: Сб. материалов конференций 20022004 гг. М., 2006)), хотя он хорошо понимал корыстные устремления шведов в их совместных действиях с русскими и сам не был чужд жажде обогащения. Наконец, Делавиль оказался среди тех иностранных свидетелей Смуты, кто пожелал зафиксировать увиденное и пережитое в своих записках и каким-то образом осмыслить этот трагический период русской истории. Делавилю, судя по его сочинению, не безразлично, на чьей стороне он сражается. Моральная оценка происходящего, хотя и в скрытой форме, присутствует в его записках.

Комментатор французского издания «Discours sommaire» Антуан-Луи Пари давал высокую оценку этому сочинению, проясняющему некоторые события Смуты. Французский архивист XIX в. считал своего соотечественника искренним, заслуживающим доверия автором и даже противопоставлял его свидетельства (в частности, касающиеся Я. Делагарди) мнению известного французского историка России П.-Ш. Левека, который якобы шёл на поводу у русских источников (Discours sommaire… P. 427). [121]

Другое мнение о Делавиле высказал переводчик его сочинения на русский язык в «Русском вестнике»: «Делавиль, вероятно, был грубый, необразованный солдат; он переиначивает события, коверкает все имена, так что некоторые угадать невозможно. Но главное - он порядочный хвастун и довольно бесстыдный лжец, оправдывает шведов, и особливо себя представляет каким-то богатырём, героем, рыцарем, скрывая бессовестные поступки, трусость и вероломство жалких помощников России и представляя за то русских какими-то скифами» (Краткая записка о том, что происходило в Московии... С. 744 (примеч. переводчика)).

Классифицируя сочинения французских путешественников о средневековой Руси, известный русист Мишель Мерво относит записки Делавиля к повествованиям «делового», военного характера, лишённым всякой претензии на литературность. Это - короткие записки военного авантюриста, но достаточно правдивые (См.: Mervaud M., Roberti J.-C. Une infinie brutalite. L'image de la Russie dans la France des XVI-e et XVII-e siecles. P., 1991. P. 14-15). Исходя из того, что французская россика XVI- XVII вв. насчитывает всего шесть сочинений, Мерво отмечает, что среди них повествование Делавиля отнюдь не самое интересное (См.: Mervaud M. Op. cit. P. 23. Автор называет и анализирует сочинения Жана Соважа, Жака Маржерета, Гийома Левассера де Боплана, Филиппа Авриля и де Фуа де ла Невилля). Думается, что в этой оценке есть некоторая доля априорного пренебрежения.

Действительно, Пьер Делавиль в отличие от многих европейских путешественников не рисует общей картины русской жизни начала XVII века. У него мы не найдем описаний природы страны, внешнего вида городов, религии, нравов и обычаев русских. Нет у него и обычных для европейских авторов рассуждений о русском «варварстве». И тем не менее за скупыми строками, посвящёнными исключительно политическим и военным событиям, ясно вырисовываются некоторые черты образа далёкой России.

Сочинение условно можно разделить на две неравные части. В первой речь идёт о политической истории России от Ивана Грозного до свержения Василия Шуйского и действий Семибоярщины, во второй - об обороне отрядом Делавиля Ладоги в 1610-1611 гг. Вторая часть, как уже отмечалось, является уникальным источником для изучения событий Смутного времени на Северо-западе России.

Обзор нескольких десятилетий русской истории написан лаконично, без явных вымыслов и бросающейся в глаза тенденциозности. Сравнение сочинения Делавиля с другими сказаниями иностранцев о Смутном времени позволяет утверждать, что автор не пользовался известными нам письменными источниками. Вероятней всего, в основе его рассказа лежит устная информация. Неточности его рассказа, несовпадения с современными научными версиями легко объясняются авторским восприятием слухов и [122] преданий, которые ходили среди современников о политической борьбе за московский трон. «Краткое рассуждение» написано в самом конце 1611 г. Нельзя исключить, что какую-то информацию о событиях, происходивших в России, автор получил от сопровождавшего его после сдачи Ладоги князя И.А. Мещерского.

Для Делавиля очевидно, что почти все русские цари были тиранами и злодеями. Похоже, что французского автора, помнившего о религиозных войнах и острой политической борьбе во Франции, это ничуть не удивляло. Исключение он делает лишь для царя Фёдора Ивановича. Его оценка как созидательного и успешного правителя вполне созвучна настроениям русских людей в период Смуты: для них это царствование со временем становилось идеалом спокойной жизни при законном царе. Ни один русский царь, начиная с Ивана Грозного, не умирал, по словам Делавиля, естественной смертью: Иван Васильевич был отравлен собственным врачом по приказанию Б. Годунова и Б. Бельского; Фёдор Иванович был отравлен по приказу Бориса Годунова; тот же Годунов приказал зарезать Дмитрия Ивановича, а сам, в конце концов, «принял яд, боясь попасть в руки своих подданных»; Гришка Отрепьев, правивший под именем Дмитрия, был убит московскими жителями по наущению Василия Шуйского; последний, наконец, свергнут и насильно пострижен в монахи... К этому можно добавить смерть возможного кандидата на русский престол М. В. Скопина-Шуйского, отравленного «братом императора» (Дмитрием Шуйским).

Делавиль называет русских царей «императорами» или «великими герцогами», что, вероятно, соответствует официальным титулам «царь» и «великий князь». При этом ему представляется вполне естественным, что русские избирают своих «императоров» «всей землёй». Отступление от этого правила, как это было, например, в случае прихода к власти Шуйского, чревато общественными возмущениями. Наиболее яркий пример такого возмущения - восстание Болотникова.

Автор «Краткого рассуждения» стремится к точности в описании военных действий. Каждый раз он указывает численность войск. Эти цифры в отношении русских войск, как правило, преувеличены, что можно объяснить масштабами России, всегда поражавшими иностранцев.

Своё присутствие в России Делавиль считает вполне легитимным, на чём настаивает до последних строк. Вместе с тем из авторского описания развития событий после поражения Василия Шуйского и его иностранных союзников под деревней Клушино становится ясным, что и поляки, и шведы вели себя на русской территории как враги и грабители. Делавиль не скрывает факта сговора иностранных наёмников с поляками перед Клушинской битвой. Намекает он и на то, что жалованье шведским наёмникам правительство Василия Шуйского всё-таки выплатило, что не предотвратило измены. Делавиль далёк от идеализации поведения иностранных [123] воинов в России, которые вели себя в Москве с «наглостью» и «злостью». Он даже выказывает сочувствие к «несчастным» русским, которые оказались в 1610-1611 гг. на краю «полной погибели». Поляки были, с точки зрения французского автора, главной опасностью для России, но и шведский король «не хотел терять времени» и торопился прибрать к рукам Новгородскую землю.

Таким образом, в отличие от большинства иностранных авторов, писавших о России, Делавиль не демонстрирует предубеждений «цивилизованных» европейцев по отношению к русским «варварам». Лишь чрезмерная концентрация политических убийств на страницах его сочинения, да необычайная жестокость многочисленных казней, а также отдельные, брошенные вскользь замечания (например, об «обычае страны» отсылать в монастырь царских жён и наложниц) могут свидетельствовать о том, что Пьер Делавиль, возможно, разделял некоторые стереотипные мнения о России, распространённые в то время в Западной Европе. Но следует ещё раз подчеркнуть, что автор не опускался до вымыслов в угоду ходячим представлениям. В этой связи любопытно сравнить сведения Делавиля с соответствующей главой «Истории России, сокращённой до важнейших фактов» С. Марешаля. В этом памфлете революционного автора история России целиком сведена к череде убийств и преступлений, причём эти преступления сплошь придуманы, а их описание сопровождается громкими сентенциями автора (См.: [Marйchal P.-S.] Histoire de la Russie, rйduite aux seuls faits importants. Londres; P., 1802) .

Публикуемый ниже перевод «Краткого рассуждения» (Французское название сочинения П. Делавиля «Discours sommaire» переводится на русский язык как «Краткое рассуждение» или «Краткое слово»; название «Краткая записка», данное ему в издании 1841 г., не вполне точное, хотя правильно передаёт суть этого сочинения) Пьера Делавиля сделан с французского издания 1834 г. При этом был использован перевод из «Русского вестника» 1841 г., который следует признать в целом удачным и лишённым купюр, столь характерных для переводов европейской россики. Главными недостатками издания 1841 г. являются его труднодоступность и отсутствие научного комментария.

С.А. Мезин, Я.Н. Рабинович

КРАТКОЕ РАССУЖДЕНИЕ О ТОМ, ЧТО ПРОИЗОШЛО В МОСКОВИИ СО ВРЕМЕНИ ЦАРСТВОВАНИЯ ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА, ИМПЕРАТОРА, ДО ВАСИЛИЯ ИВАНОВИЧА ШУЙСКОГО

Сочинение Пьера Делавиля де Домбаля 1611

Иван Васильевич царствовал сорок лет (Иван IV Грозный (1530-1584) — великий князь с 1533 г., первый русский царь (с 1547 г.), так что срок его правления указан автором приблизительно.) и в своё правление увеличил государство завоеваниями Казанского и Астраханского царства и некоторых мест в Ливонии (В результате Ливонской войны Россия не только ничего не приобрела, но утратила все завоевания в Ливонии, а также часть собственных владений (Ивангород, Ям, Копорье, Корела с уездом)). Но в отношении подданных он правил как тиран, убил собственного сына Ивана Ивановича (Lekneet Ivanowits) (Иван Иванович (1554-1581) - царевич, старший сын Ивана Грозного (не считая умершего в 1553 г. младенца Дмитрия). Погиб от руки отца во время ссоры.) и желал продолжить злодейства, но был тайно отравлен своим врачом Жаном Нилосом (Jean Nilos) (По-видимому, речь идет о докторе Иоганне Эйлофе, который подчинялся главе Аптекарского приказа Богдану Бельскому. Некоторые современники (Исаак Масса, гетман Жолкевский, Иван Тимофеев) придерживались сходной версии об отравлении Ивана Грозного) по приказанию двух царских советников - Богдана Бельского и Бориса Годунова (Бельский Богдан Яковлевич (?-7.3.1611) - государственный деятель. Племянник Малюты Скуратова-Бельского. Выдвинулся в период опричнины. В 1575-1576 гг. - главная фигура при Государевом дворе. После смерти Ивана Грозного - член регентского совета, выступал претендентом на престол. В 1602 г. подвергся опале и ссылке. Активно поддерживал Лжедмитрия I, который пожаловал ему боярское достоинство. С 1606 г. - воевода в Казани, где и погиб.

Борис Годунов (ок. 1552-13.4.1605) - русский царь (с 17 февраля 1598). Его возвышение в период опричнины связано с женитьбой на дочери Малюты Скуратова (ок. 1570 г.) и браком царевича Фёдора с сестрой Годунова (ок. 1575 г.). С воцарением Фёдора Борис Годунов стал одним из главных членов правительства, а с 1587 г., после ожесточённой дворцовой борьбы, - единоличным правителем государства.).

После его смерти осталось двое детей: Фёдор Иванович и Дмитрий Иванович.

Старший, Фёдор Иванович, после смерти отца был коронован императором и царствовал четырнадцать лет (Федор Иванович (1557-6.1.1598) - царь с 19 марта 1584 г. Второй сын Ивана Грозного и Анастасии Романовны. По мнению большинства современников, был неспособен к государственной деятельности. Реальная власть в его царствование находилась первоначально в руках регентского совета, назначенного Иваном Грозным, а с 1587 г. - Бориса Годунова, на сестре которого Ирине был женат Федор Иванович. Царствовал 13 лет и 10 месяцев.) в полном единении со своей страной, присоединил к своему государству Сибирское царство (Завоевание Сибири началось в конце царствования Ивана Грозного. При Федоре Ивановиче Сибирское ханство было окончательно разгромлено, продвижение русских, сопровождаемое активным строительством городов в Западной Сибири, продолжалось.), приказал построить множество крепостей в Диком поле (campagne Blanche) на границах Татарии (В царствование Федора Ивановича на южной границе для защиты от крымских набегов был построен ряд крепостей (Елец, Оскол, Валуйки, Воронеж, Кромы, Курск)).

Он также отвоевал у короля Иоанна Шведского четыре крепости: Иван-город, Копорье, Ям и Кексгольм (Иоанн (Юхан) III (1537-1592) - король Швеции с 1568 г. Сведения насчет уступки Кексгольма (Корелы) Иоанном не соответствуют действительности. На самом деле указанные крепости были возвращены России по условиям Тявзинского мира (1595). Это произошло в правление Карла IX.).

Что же касается подданных, то он царствовал так, что они обычно признавались, что не были столь счастливы ни при ком из его предшественников. Затем он был отравлен по приказу Бориса Годунова (Историки считают, что Фёдор Иванович умер естественной смертью, но среди иностранцев-современников (Ж. Маржерет, И. Масса, C. Жолкевский) ходили слухи о его отравлении Борисом Годуновым.).

Брат Фёдора князь Дмитрий по повелению Бориса Годунова был зарезан ножом после смерти Фёдора в возрасте семнадцати лет сыном дьяка по имени Михаил Битяговский (Michel Thogorosky) (Дмитрий Иванович (1582-1591), сын Ивана Грозного от последнего брака с Марией Нагой. В 1584 г. получил в удел Углич, где находился вместе с матерью до своей гибели в девятилетнем возрасте при не выясненных до конца обстоятельствах, которые позже способствовали появлению самозванцев и до сих пор по-разному трактуются историками.

Дьяк Михаил Битяговский, направленный Борисом Годуновым незадолго до гибели царевича Дмитрия в Углич, был обвинён в гибели царевича и убит посадскими людьми Углича 15 мая 1591 г.).

Затем Борис Годунов путем интриг был избран императором (После смерти бездетного Фёдора Ивановича Борис Годунов был избран царём на Земском соборе 17 февраля 1598 г.), но царствовал неудачно, ибо через три года после коронации настал великий голод, который погубил двести или триста тысяч человек (Массовый голод в России 1601-1603 гг., по свидетельству современников, унёс сотни тысяч жизней.), и этот голод длился также три года.

После голода восстал некий монах по имени Гришка Отрепьев (Kriska Otreka), называясь Дмитрием Ивановичем, которого Борис велел убить в [126] молодости, но который чудесным образом спасся в Польше (Лжедмитрий I (ок. 1580-17.5.1606) - самозванец, выдававший себя за царевича Дмитрия Ивановича. По официальной версии правительства Бориса Годунова, это был Юрий (в монашестве Григорий) Богданович Отрепьев, происходивший из мелкопоместных галицких дворян. В 1602 г. бежал в Литву, где нашел покровителей в лице некоторых вельмож. В октябре 1604 г. во главе 6-тысячного войска, половину которого составляли казаки, вступил в пределы России.). При его появлении на границах Московии с армией в двадцать тысяч поляков (В войске Лжедмитрия было около 3 тыс. поляков.), русские и московиты думали, что это настоящий Дмитрий, убитый по приказу Бориса Годунова, и некоторые северские города перешли на его сторону.

Годунов оказался покинутым частью своих войск, которые также приняли сторону Дмитрия, который сделался столь сильным, что разбил армию Годунова (18 декабря 1604 г. под Новгородом-Северским войско Лжедмитрия одержало победу над правительственными войсками, потери которых составили 4 тыс. человек. Однако в январе 1605 г. войско самозванца потерпело сокрушительное поражение под Добрыничами. От полного разгрома самозванца спасли поддержка местного населения и внезапная смерть Бориса.). При этом Годунов потерял сто тысяч человек, после чего принял яд, боясь попасть в руки своих подданных, процарствовав таким образом семь лет (Борис избран на царство 17 февраля 1598 г., а умер 13 апреля 1605 г. Имеются свидетельства современников, что Борис «упоил себя смертоносным зельем». Однако историки более склонны доверять известию, что царь умер от апоплексического удара.).

После смерти Бориса его сын Фёдор Борисович был избран императором или великим герцогом, но только москвичами, без согласия всей земли (В момент смерти Бориса его сыну Федору (1588-1605) было около 17 лет. Население Москвы и войско принесли ему присягу, а по городам были разосланы грамоты о вступлении Федора Борисовича на престол.). Желая завоевать сердца подданных, он выпустил всех заключённых, которых держал в тюрьмах его отец, и делал щедрые посулы своим подданным, обещая им большие милости и льготы, если останется императором.

Но это не помогло. Дмитрий набирал силу, и города ежедневно подчинялись ему один за другим. Он писал жителям Москвы, что они должны признать свою вину и посадить под арест Фёдора Борисовича, его мать, дочь (на деле - сестру. - С.М.) и всех родственников и добровольно принять его сторону, тогда он простил бы им всё, что они совершили против него.

Русские согласились, заключили в тюрьму царя и весь его род и предались Дмитрию, который после этого успеха послал в Москву одного из русских вельмож по имени князь Василий Васильевич Голицын (Голицын Василий Васильевич (ум. 1619) - князь, полководец. В 1604 г. был назначен воеводой в передовой полк армии, направленной против Лжедмитрия. После смерти Бориса перешел на сторону самозванца. Затем участвовал в низложении Лжедмитрия и Василия Шуйского. Его имя называлось в числе кандидатов на российский престол в 1613 г.) с сорока [127] тысячами русских (Войско под командованием братьев Василия и Ивана Голицыных и Петра Басманова, пришедшее в Москву в июне 1605 г., насчитывало несколько тысяч человек.), поручив ему удавить юного императора и его мать и держать его сестру в тюрьме до прихода Дмитрия, а родственников сослать на границу Казани (Orasan) и Сибири (Федор, его сестра Ксения и мать Мария были арестованы в день московского восстания 1 июня 1605 г., а через день, 3 июня, Федор с матерью были убиты. Это произошло еще до вступления Самозванца в столицу. Проведение этой акции было поручено дворянам М. Молчанову, А. Шерефетдинову и стрельцам.).

Когда это было исполнено, Дмитрий был принят и коронован в Москве с большой пышностью. Царствование Фёдора продолжалось только семь недель (Правление Федора продолжалось с 16 апреля по 1 июня 1605 г.). После коронации Дмитрий сделал дочь Бориса своей наложницей, а затем отослал её в монастырь, по обычаю страны; некоторые говорили, что в монастыре она родила сына.

Спустя некоторое время после коронации он женился на дочери герцога Сандомирского (Марина Мнишек (ок. 1588 - ок. 1615) - дочь польского магната Юрия Мнишка. Обручение ее с Лжедмитрием состоялось 12 ноября 1605 г. в Кракове. Прибыла в Москву 2 мая 1606 г. в сопровождении огромной свиты в 2500 человек. Бракосочетание и коронование ее состоялось 8 мая. Во время восстания 17 мая Марина была взята под стражу, а в августе того же года выслана вместе с отцом и братом в Ярославль. После многочисленных приключений в России политическая авантюристка умерла в тюрьме.), польке, без согласия русских, что заставило их подозревать его в желании ввести католическую религию в их стране, а также отдать их под власть поляков.

К тому же они обнаружили, что это был ненастоящий Дмитрий, в действительности - монах, сын бедного дворянина, и, раскаиваясь в том, что дали себя таким образом обмануть, через десять дней после свадьбы убили Дмитрия (Бракосочетание и коронование Марины состоялось 8 мая, а убийство Лжедмитрия - 17 мая.).Виновником его смерти был князь Василий Иванович Шуйский, который затем был избран императором как один из главных князей государства (Василий Иванович Шуйский (1552-1612), происходил из рода суздальских князей, изворотливый политик и интриган. «Выкрикнут на царство» после восстания 17 мая 1606 г. Умер в плену в Польше.). Убитый Дмитрий был сожжён, а прах его был развеян (Жак Маржерет писал о том, что через несколько дней после смерти Лжедмитрия, когда наступил великий холод (конец мая 1606 г.), «Дмитрия вырыли, и сожгли, и обратили в пепел».); также с ним [128] был убит Пётр Фёдорович Басманов (Zornanova) (Басманов Петр Федорович (ум. 17.5.1606) - воевода, сын и внук известных опричников, приближённый царя Бориса Годунова. В апреле 1605 г. назначен вторым воеводой царских войск под Кромами, где стал одним из руководителей антигодуновского заговора. 7 мая перешел на сторону противника. Был ближайшим советником Лжедмитрия, убит вместе с ним.), русский по национальности.

Василий Иванович Шуйский через три дня после смерти Дмитрия был избран императором только Москвою, а также некоторыми знатными лицами из Новгорода и Смоленска, которые находились в Москве. Это свершилось без признания всей земли, которая возмутилась и восстала против Москвы, которая присвоила себе право избирать и свергать их императора. Соединились вместе Северская земля, Рязанская, Казацкая (Cosivie), затем за ними последовало Астраханское царство, выставили в поход более ста тысяч человек против вышеназванного Шуйского, который также собрал около сорока тысяч человек, которые ему присягнули (Численность восставших и правительственных войск составляла не более 50 тысяч.), но, не чувствуя себя достаточно сильным, чтобы дать сражение, он отступил в Москву.

Объединившиеся против него русские преследовали его и осадили, желая силой свергнуть его и передать правление другому с общего согласия.

Их полководцем был Болотников (Болотников Иван Исаевич (ум. 1608) - предводитель широкого социального движения 1606-1607 гг., происходившего под лозунгом восстановления власти «царя Дмитрия». Военный холоп князя А.А. Телятевского. Предположительно, из разорившихся дворян.), природный русский, низкого происхождения, но опытный солдат, при нем имелся совет, его ближайшим помощником был Истома Пашков (Пашков Филипп Иванович, по прозвищу Истома, происходил из детей боярских южнорусских уездов, возглавлял один из отрядов движения Болотникова.).

Во время осады Москвы полководец Болотников и его помощник заспорили и разделились, чем воспользовался император Шуйский. Он вступил в тайные переговоры с Истомой Пашковым, привлёк его со всем его войском на свою сторону, а затем выступил из Москвы со своей армией и дал сражение Болотникову. И когда с обеих сторон были отданы приказы к бою, и следовало начать битву, Истома Пашков, помощник Болотникова, перешёл на сторону Шуйского и помог ему разбить своего начальника, который ему полностью доверял (В ноябре 1606 г. в лагере болотниковцев под Москвой произошел раскол. Между Болотниковым и Пашковым шла борьба за руководство восстанием. Пашкову были чужды призывы Болотникова к крестьянам и холопам расправляться со своими господами. В свою очередь, Василий Шуйский пытался подкупить дворянских вождей, что ему удалось. 15 ноября на сторону Шуйского перешел Прокопий Ляпунов со своим отрядом, а 2 декабря во время сражения у Нижних Котлов - Пашков с остальными дворянами. В итоге Болотников потерпел поражение, снял осаду Москвы, а после трехдневного сопротивления у села Коломенского отступил в Калугу.). [129]

Шуйский выиграл битву и избавился от осады. С обеих сторон было убито сорок тысяч человек. Шуйский взял в плен пятнадцать тысяч, которых он приказал утопить в Москве-реке. После этого поражения Болотников отошёл к Калуге, где он был осаждён Шуйским (В Калуге Болотников с декабря 1606 по май 1607 г. успешно отбивал все приступы царских войск.).

В то же самое время астраханские казаки выбрали себе великого герцога, которого звали Яков Вор (Jacques Worosy), низкого происхождения. Он называл себя Петром Федоровичем (Ивановичем) (Илейка Муромец («царевич Петр Федорович»), выходец из посадских людей города Мурома. Весной 1605 г. возглавил восстание в казачьей среде на реке Терек. На казачьем кругу провозглашен сыном царя Федора Ивановича - «царевичем Петром». Его отряды действовали на Волге, на Дону, в Северской земле. Весной 1607 г. направился в Тулу, где устроил свою базу. Из Тулы отправил отряды на помощь Болотникову, осажденному в Калуге. После победы восставших на реке Пчельня осада Калуги была снята. Болотников соединился в Туле с Илейкой в мае 1607 г.), давая понять, что он скрывался во время тирании Бориса Годунова, и появился около Астрахани с 4000 казаков.

И когда земли, объединившиеся против императора, узнали о проигранном сражении под Москвой и увидели своего предводителя осаждённым в Калуге, они потеряли надежду продержаться собственными силами и присягнули Петру Фёдоровичу Астраханскому и признали его покровительство во имя Дмитрия.

Что касается Дмитрия, который был убит в Москве, то они стали утверждать, что это был не он, что настоящий Дмитрий спасся в Польше, что они ждут его со дня на день с сильным войском поляков и литовцев. Всё это говорилось с тем, чтобы поддержать в народе желание низложить императора Шуйского и заставить его снять осаду Калуги. Таким образом, русские в течение двух лет вели между собой жестокую войну и потеряли в различных сражениях более 200000 человек (Потери враждующих сторон не поддаются точному исчислению, но приведенная цифра представляется преувеличенной.).

Но, наконец, великий герцог Шуйский остался победителем и осадил Петра Фёдоровича в крепости Тула, и через год после начала осады его собственные люди выдали его в руки императору Шуйскому, который велел его повесить в Москве, а тело бросить в воду. Иван Болотников и 14000 русских были в один день брошены в воду и утоплены по повелению Шуйского в Оке под Серпуховом (Осада Тулы велась царскими войсками с конца июня 1607 г. и продолжалась около 4 месяцев. После того как была построена запруда и река Упа затопила Тулу, в городе начались болезни и голод. Царь обманом склонил восставших к сдаче, обещая всех помиловать. Среди посадских людей Тулы возник заговор против Болотникова и Илейки. Вожди восстания были выданы царю. Основная масса болотниковцев была помилована царем. Илейка был повешен в Москве в начале 1608 г. Болотникова сослали на север, в Каргополь, где позже ослепили и утопили в проруби.). В то время, когда Дмитрий был [130] убит в Москве, с ним было убито 400 поляков, приехавших с дочерью герцога Сандомирского, но сам герцог со своей дочерью и польский посол с 200 поляками, избежав кровопролития, были посажены в разных местах под арест.

Слыша об ужасном обращении со своими соотечественниками в Москве, а также о том, что русские разобщены и потеряли в гражданских войнах своих лучших воинов, поляки решили отомстить за смерть своих земляков и выручить своих пленников. Они выступили в поход с новым Дмитрием, которого русские признали, говоря, что он не был убит (Лжедмитрий II (ум. 11.12.1610 г.), самозванец, выдававший себя за спасшегося от убийц в Угличе и от восставших москвичей царевича Дмитрия Ивановича. Появился в 1607 г. в Стародубе-Северском. Провозгласив себя «царем Дмитрием», собрал войско, основу которого составляли польские отряды, а также часть южнорусского дворянства, казаки, остатки отрядов И. И. Болотникова.).

Многие русские, узнав об этом походе, покидают Шуйского и принимают сторону поляков с их Дмитрием, помогают сражаться против собственного отечества ради первоначальной цели - сместить с престола Шуйского. Узнав о происках поляков и русских, объединившихся против него, Шуйский собирает, сколько может, воинских людей, каковых набирается 100000 (Источники называют разные цифры - от 70 до 170 тысяч.), и передаёт начальство над ними своему брату князю Дмитрию Ивановичу Шуйскому (Шуйский Дмитрий Иванович (?-1612) - князь, брат Василия Шуйского. Участвовал в заговоре против Лжедмитрия I. После воцарения В. Шуйского занял одно из первых мест в государстве, участвовал в военных действиях против Ивана Болотникова. В борьбе с болотниковцами и отрядами обоих Лжедмитриев проявил себя как бездарный и трусливый военачальник.), чтобы идти против объединившихся в Северской земле поляков и русских. Оба войска сошлись около города Болхова (Boscora), и когда дело дошло до сражения, русские оставили поле битвы со всеми припасами и невероятными богатствами, таким образом, русские были побеждены без сопротивления (Битва под городом Болховом состоялась 30 апреля-1 мая 1608 г. Она продолжалась два дня и закончилась разгромом царских войск из-за ошибок командующего Дмитрия Шуйского.).

После этой победы поляки не упустили свою удачу: они берут города один за другим вплоть до Москвы во имя Дмитрия. Затем они осаждают Москву и устраивают свой лагерь в двух лье от города в Тайнинском монастыре (Tassiva-Rusma) (По-видимому, здесь речь идет о селе Тайнинском, расположенном к северо-востоку от Москвы на берегу реки Яуза.), разделившись на шесть частей, укрепляются [131] там с одной частью, состоящей из русских и поляков; осаждают Троицу в двенадцати лье от Москвы со второй частью (В сентябре 1608 г. Ян Петр Сапега нанёс поражение царскому войску и встал лагерем под Троице-Сергиевым монастырем. С этого момента началась знаменитая осада Троицы, которая продолжалась почти полтора года. Осада была снята Скопиным-Шуйским в январе 1610 г.); осаждают Калугу в восемнадцати лье от Москвы с третьей (Калуга, поддержавшая Лжедмитрия, названа ошибочно. Скорее всего, речь идёт о Коломне.); осаждают Томпусто (Tompusto) в двадцати восьми лье от Москвы с четвёртой (Возможно, речь идёт о Торжке, куда был послан отряд полковника Кернозицкого, переместившийся затем под Новгород.), осаждают Суздаль в шестидесяти лье от Москвы с пятой частью (Жители Суздаля отказались воевать против тушинцев, отправили послов к Сапеге под Троицу. После этого Сапега прислал в Суздаль А. Лисовского и воеводу Федора Плещеева (октябрь 1608 г.).), грабя повсюду страну; с шестой частью самым большим лагерем расположились в Тушино (Tusma) (Здесь речь идет о Тушинском лагере, который был основан недалеко от Москвы, на Волоколамской дороге между реками Москва и Сходня на холме за селом Тушино.), стараясь вызвать голод в Москве, захватывая все дороги, чтобы помешать подвозу продовольствия. Они держали Москву в осаде два года без семи недель (Лжедмитрий подошел к Москве в июне 1608 г., бежал из Тушина в Калугу в конце декабря 1609 г.) и довели голодом до такой крайности, что бочка ржи стоила там семь дублонов, и множество русских из-за голода переходило ежедневно к неприятелям со своими жёнами и детьми.

Император Шуйский, оказавшись в такой крайности, при помощи князя Михаила (Скопин-Шуйский Михаил Васильевич (ок. 1587-23.4.1610), князь, боярин, полководец, дальний родственник Василия Шуйского. Впервые проявил себя как военачальник в ходе подавления восстания Ивана Болотникова. В 1608 г. отправлен в Новгород воеводой. Ему поручено вести переговоры с Карлом IX о предоставлении военной помощи против Лжедмитрия II, а также собрать русскую ратную силу на северо-западе страны, что и было им успешно выполнено. Скопин совместно с Делагарди возглавил русско-шведское войско, блестяще провел ряд военных операций по борьбе с тушинцами. Снял осаду Троице-Сергиева монастыря и Москвы, торжественно въехал в Москву 2 марта 1610 г. По слухам, был отравлен из зависти родственниками Шуйскими в возрасте 23 лет.) добился помощи короля Карла Шведского (Карл IX Ваза (1550-9.10.1611), король Швеции, сын Густава I и младший брат Юхана III, дядя польского короля Сигизмунда III. В 1599 г. был избран правителем Швеции, а в 1604 г. коронован. В 1609 г. заключил с Василием Шуйским Выборгский союзный договор, направленный против Польши.), который управился со своими делами и, после того как русские обещали ему отдать по договору несколько городов и уездов за ожидаемое от него содействие, [132] послал господина Делагарди с 4000 человек (Делагарди Яков Понтус (1583-1652), шведский полководец и государственный деятель, граф (1615), генерал, сын Понтуса Делагарди, внук короля Юхана (Иоанна) III. В соответствии с Выборгским договором прибыл в Новгород во главе наемной армии (5 тыс. человек) и поступил в распоряжение М.В. Скопина-Шуйского. Численность наемников в дальнейшем постоянно менялась. Участвовал в освобождении Твери от тушинцев и в снятии блокады Троицы. Вместе с русскими отрядами вошел в Москву.). Они весьма счастливо изгнали и разбили поляков, и все их разрозненные части заставили собраться воедино, завоёвывая области, шаг за шагом, до самой Москвы, осаду которой поляки были вынуждены снять, боясь шведской помощи или из-за раздоров, которые случались между ними.

Князь Михаил Шуйский и господин Делагарди вступили в освобождённую таким образом Москву, где некоторое время спустя князь Михаил Шуйский умер. Утверждают, что он был отравлен братом императора, потому что народ его очень любил, и ему отдавалась вся честь спасения Москвы и всей страны.

Русские, бывшие на стороне Дмитрия, видя помощь шведского короля и освобождение Москвы, изменили своё мнение, и перешли на сторону Шуйского, который их прощает. Чувствуя себя сильным за счёт поддержки собственного народа, без помощи шведского короля, Шуйский намеревается изгнать ещё и поляков. Он собрал армию из русских, поставил во главе её брата князя Дмитрия Шуйского и послал навстречу неприятелю в район Можайска, не известив о том господина Делагарди, начальника иностранных войск (Д. И. Шуйский был назначен командующим объединенным русско-шведским войском. Из-за бездарности Д.И. Шуйского эта армия потерпела сокрушительное поражение от значительно уступающей ей по численности польской армии гетмана Жолкевского недалеко от Гжатска у села Клушино (24.6.1610)).

Находившиеся в Москве иностранцы сначала были весьма любимы как императором, так и народом, но они вели себя с такой наглостью и злостью, что это дало императору повод не платить им более, а пользоваться собственными людьми. Однако, видя, что враги сильны, и получая каждый день от своего брата просьбы прислать ему на помощь иностранцев, он удовлетворил их требования и отправил из Москвы. Что же касается моего полка, пришедшего в числе последних и сражавшегося шесть месяцев без платы, взявшего четыре или пять крепостей, то наше жалованье было нам послано уже в армию (Деньги для наемников привез из Москвы накануне битвы под Клушино 23 июня разрядный дьяк Яков Демидов. Однако Делагарди не раздал их, надеясь выплатить после сражения.). По приказу господина генерала наши войска отправились к главному войску, за исключением двух рот, которые я удержал за собой в Погорелом Городище (Polongovisch), взятой мною крепости, где я оставался больной. [133]

Иностранцы, соединённые с русскими войсками, получив известие, что польский полководец Жолкевский (Sevlosky) (Станислав Жолкевский (1547-1620), польский военачальник, гетман, канцлер, автор «Записок о Московской войне». Активный участник похода Сигизмунда III в Россию.) осадил Григория Волуева (Gregorius Valogne) (Валуев Григорий Леонтьевич, представитель дворянского рода, переселившегося из Литвы в Россию в XIV в. Г. Л. Валуев был активным участником майского переворота 1606 г., участвовал в убийстве Лжедмитрия I. Воевал под командованием Скопина-Шуйского. В июне 1610 г. Валуев вместе с Ф.А. Елецким во главе отряда (6 тыс. человек) послан для обороны важного укрепленного пункта Царево-Займище. Они храбро защищали укрепление от польского войска Жолкевского, однако 23 июня «не заметили» ухода поляков от крепости к Клушино. После поражения русского войска под Клушином Валуев и Елецкий подписали с Жолкевским договор об условиях избрания Владислава на московский престол. Впоследствии перешёл на сторону Михаила Фёдоровича.) в одной из крепостей, продвинулись вперёд для оказания ему помощи и расположились лагерем в трёх лье от неприятельской армии. Польский генерал атакует их на рассвете, согласно тайному сговору, который генерал имел с иностранными войсками, ибо за день до того перебежали к нему несколько солдат, которые заверили поляков, что иностранцы недовольны, и, если дело дойдёт до драки, они перейдут на их сторону под тем предлогом, что устали служить русским (Сведения об измене наёмников и их сговоре с поляками имеются и у польских авторов Жолкевского и Маскевича.).

Поляки внезапно нападают на лагерь, и генерал не имел никаких известий от своей стражи о противнике, который атаковал расположение войск без сигнала тревоги. И если бы не некий русский, который предупредил генерала, что враги уже готовы войти в лагерь, то они могли бы внезапно захватить генерала в его палатке.

В этой спешке господин Делагарди располагает своё войско в лучшем порядке, как только может, но не обошлось и без смятения, как это обычно бывает при всех внезапных нападениях. Кавалерия и пехота оказались разделёнными, так что не могли оказать друг другу помощь. Неприятели яростно напали на конницу и обратили в бегство ту её часть, что оказала сопротивление, другая часть добровольно перешла на их сторону.

Генерал, будучи в столь стеснённых обстоятельствах при бегстве кавалерии, не нашёл возможности соединиться с пехотой и был вынужден оставить поле боя, куда затем вернулся, получив известие, что пехота ещё держится крепко. Но когда он туда прибыл, пехота уже начала договариваться с неприятелем, чему он не мог помешать и сам был вынужден удалиться с тремя сотнями всадников, поклявшись не служить больше императору Шуйскому. Генералу поляков он предложил убедить меня сдать крепость, которую я удерживал, на приемлемых для меня условиях, что мне и было предложено. Но предпочитая честь и верность императору Шуйскому обещаниям поляков, я передал крепость в руки этого генерала, [134] не имея ни военных, ни продовольственных припасов, чтобы выдерживать осаду. Я посчитал за лучшее удалиться с моим генералом, чем договариваться каким-то образом с врагами. После этой катастрофы господин Делагарди нашёл меня в Погорелом Городище. Наши солдаты, зная после этого несчастья о потерях иностранцев, предпочли следовать примеру своих взбунтовавшихся товарищей, и суетная надежда грабежа, обещанного им в Москве поляками, увлекла их больше, чем опасности нашего отступления; итак, они сдали крепость полякам.

После этого наш генерал удалился к Новгороду с двумя или тремя сотнями оставшихся у нас всадников. Там, соединившись с пришедшими ко мне тремя ротами французов и зная о возмущении страны против императора Шуйского, которого его подданные заключили в монастырь (17 июля 1610 г. в ходе восстания против Василия Шуйского, которым руководили братья Ляпуновы и В.В. Голицын, царь был низложен. Власть перешла к Боярской думе (Семибоярщине). Через день Шуйского насильно постригли в монахи.), он ушёл на соединение с некоторыми отрядами, находившимися на границах Финляндии, и осадил город Кексгольм, пограничную крепость, а я ушёл с тремя моими ротами к Ладоге, также пограничному месту. Кексгольм был взят после семимесячной осады (Героическая оборона Корелы (Кексгольма) продолжалась с сентября 1610 г. до 2 марта 1611 г.), Ладога была взята с помощью колоколов за неимением петард.

Русские, оставленные таким образом иностранцами, видя поляков, укрепившихся в их стране, теряют бодрость духа и заключают договор с поляками (Речь идет о договоре москвичей с гетманом Жолкевским от 17 августа 1610 г.), прося у польского короля (Сигизмунд III Ваза (1566-1632), сын шведского короля Юхана III и польской принцессы Екатерины Ягеллонки. В 1587 г. после смерти Стефана Батория стал королем Польши, а в 1592 г. после смерти Юхана III унаследовал и шведскую корону. Ярый католик, он был низложен со шведского престола протестантским дворянством. Вёл войну со Швецией. Организатор польской интервенции в Россию, поддерживал Лжедмитрия I и Лжедмитрия II. С осени 1609 г. лично возглавил поход польского войска в Россию. Принимал участие в осаде Смоленска и в неудачном походе к Москве осенью 1612 г.) его сына Владислава (Владислав IV Ягеллон (1595-1648), сын польского короля Сигизмунда III. 4 февраля 1610 г. бояре-тушинцы заключили договор с Сигизмундом о возведении Владислава на русский престол. После свержения Василия Шуйского боярское правительство (Семибоярщина) подписало договор (17.8.1610) о признании Владислава царем и в сентябре 1610 г. отправило посольство к Сигизмунду III под Смоленск. Однако воцарение Владислава не состоялось первоначально из-за сопротивления польского короля, не подписавшего августовский договор, а затем из-за успехов освободительного движения. С 1632 г. - король Речи Посполитой. Окончательно отказался от притязаний на русский престол в 1634 г.) себе в императоры, с тем условием, что он приведёт с собой в Москву не более трёхсот человек, что будет прекращена осада Смоленска, что он крестится [135] в их веру и будет сохранять их привилегии. Об этом договорились с обеих сторон, после чего польский генерал Жолкевский хитростью вошёл в Москву с семью тысячами человек (После августовского договора бояр с Жолкевским поляки во главе с самим гетманом 27 августа прошли через Москву, намереваясь напасть на отряды Лжедмитрия II, но тот накануне ночью бежал в Калугу. Полностью поляки вошли в Москву и расположились в разных концах города через месяц, 1 октября 1610 г.). Русские присягнули на верность Владиславу Сигизмундовичу и послали к польскому королю, который тогда был под Смоленском, своего великого патриарха Филарета Романовича (Патриарх Филарет (в миру Федор Никитич Романов, ок.1555-1633). Двоюродный брат царя Федора Ивановича, в 1600 г. по приказу Бориса Годунова был сослан в Антониев Сийский монастырь, где был пострижен в монахи под именем Филарета. Возвращен из ссылки Лжедмитрием I в 1605 г. и возведен в сан ростовского митрополита. 11 (21) октября 1608 г. был захвачен тушинскими отрядами при взятии Ростова и отправлен в Тушинский лагерь, где провозглашён патриархом. Участвовал в заключении 17 (27) августа 1610 г. договора с гетманом Жолкевским о признании русским царем королевича Владислава. В сентябре возглавил посольство к королю Сигизмунду под Смоленск, которое должно было закрепить условия договора. В ходе переговоров Филарет и Голицын отказались принять условия короля, в результате чего были отправлены под стражей в Польшу. Отец первого царя из династии Романовых, Михаила Федоровича. После возвращения из плена в 1619 г. - патриарх всея Руси и фактический правитель государства.) и Голицына (См. примеч. на стр. 126.) в сопровождении тысячи знатнейших людей для принятия его сына в качестве императора.

Прибыв к Смоленску, где находился король, осаждая этот город (Осада Смоленска польским королем Сигизмундом III началась в сентябре 1609 г. Оборону крепости возглавил воевода М.Б. Шеин. Смоленск был взят поляками 2 июня 1611 г. после почти двухлетней осады и пяти приступов.), они умоляли короля отдать им сына на царство, не осаждать больше Смоленск, не опустошать страну своего сына, но соблаговолить удалиться в Польшу, согласно договору.

На это польский король отвечал, что раньше Смоленск принадлежал польской короне, и поскольку осада ему стоила дорого, то он не хочет от неё отказываться, пока не возвратит Смоленск под свою власть, что же касается сына, которого они просят себе в качестве императора, то он хотел бы об этом ещё подумать.

Послы, лишённые своих надежд, писали ко всему народу, что их обманули и предали, что король не хочет отдавать своего сына, а потому они могут истребить всех поляков в Москве, за исключением главных лиц, с тем, чтобы обменять их на послов.

Некоторые из этих писем дошли до русских, но несколько из них попало в руки польского короля, который велел тайно предупредить своего [136] генерала Гонсевского (Wevlsky) (Гонсевский Александр Корвин (ум. ок.1645), польский военачальник и дипломат. Летом 1610 г. присоединился к войску коронного гетмана С. Жолкевского и вместе с ним вошел в Москву по приглашению Семибоярщины. После отъезда Жолкевского стал начальником польского гарнизона в Кремле. В марте 1611 г. подавил восстание в Москве, приказал сжечь Москву. Выгорело все Замоскворечье, Земляной и Белый город. Только Кремль и Китай город, где засел польский гарнизон, оказались в целости.) о замыслах русских. Последний принял меры предосторожности, и когда русские взялись за оружие, думая захватить поляков врасплох, то нашли поляков готовыми к отпору. Они так стремительно атаковали бедных русских, что перерезали их от тридцати до сорока тысяч и сожгли Москву, сохранив только Кремль и следующую за ним каменную стену.

Что касается русских, посланных с посольством для приёма сына польского короля, то они все были отосланы в Польшу в качестве пленников.

Польский король взял Смоленск приступом, когда в нем оставалось в живых не более полутора сот жителей, а остальные погибли от мора во время осады. В числе уцелевших был и воевода.

С этих пор русские, испытав столько несчастий, не ожидая от поляков ничего, кроме полной погибели, призывают себе на помощь татар и собирают из последних усилий примерно шестьдесят тысяч человек, идут прямо на Москву, где разбивают до четырёх тысяч поляков, а оставшиеся три тысячи осаждают в московском Кремле (Речь идет о действиях Первого ополчения Прокопия Ляпунова.). В таком положении русские находились в прошедшем октябре 1611 года.

Пока русские были заодно с поляками, польский король прислал в Новгородскую землю Ивана Михайловича Салтыкова (Салтыков Иван Михайлович, дворянин московский и воевода, старший из четырёх сыновей М.Г. Салтыкова, фактического главы Семибоярщины. В 1610 г. вместе с отцом участвовал в посольстве к польскому королю с предложением престола королевичу Владиславу. В Клушинской битве находился в польском лагере, занимался активной агитацией в русских войсках против Василия Шуйского. Осенью 1610 г. был отправлен в Новгород для приведения к присяге Владиславу жителей Новгорода и округи. Казнен весной 1611г. в Новгороде.), природного русского, на воеводство с тем, чтобы остановить движение шведского короля, будучи уверенным, что тот не упустит времени, чтобы захватить всё возможное из русских земель.

Когда я взял Ладогу и дал знать новгородцам, что ради службы их монарху, зная о возмущении их земли, я занял эту крепость, чтобы защищать её от неприятелей как верный слуга императора и их родины, они мне отвечали, что у них есть император, избранный всей землей, Владислав Сигизмундович, а Шуйский низложен по общему согласию, что я должен возвратить им крепость, иначе они пошлют войско с русскими и польскими пушками, чтобы осадить меня. Мы много переписывались, как [137] свидетельствуют имеющиеся ещё у меня письма: они мне писали, стараясь словами и деньгами заставить меня выйти из крепости; я же, чтобы внушить им желание поддержать их свободу и защитить её от поляков, обещал им всегда сражаться за сохранение их имений, как я делал это прежде; после этой переписки дело дошло до драки.

Они предпринимают все возможные усилия, чтобы вытеснить меня из крепости, но в течение семи месяцев, пока я её защищал, они только один раз смогли собрать во всей земле семь или восемь сот человек, которые расположились в полулье от крепости, за рекой, желая помешать доставке фуража и причиняя мне много неудобств. Я выслал пятьдесят всадников и тридцать пехотинцев в двух лодках, а также одну пушку, чтобы разбить их лагерь. Они заставили русских покинуть лагерь и подожгли его.

После неудачной попытки лишить меня фуража они собрали примерно 1500 человек под начальством князя Ивана Можайского (Ivan Mageasque) (По-видимому, речь идет об Иване Афанасьевиче Мещерском.), который стал лагерем на расстоянии пушечного выстрела от крепости. Здесь я его атаковал с сотней всадников и пушкой и разбил всю его пехоту и кавалерию, которая не могла пуститься вплавь; таким образом, я заставил снять осаду. Пока я защищал крепость, у меня не было никаких известий от господина Делагарди, вопреки его обещаниям. Из двух отрядов, что я к нему посылал, ни один не вернулся, что заставило наших солдат думать, что шведы хотят нас бросить. Медленное развитие событий привело к тому, что Иван Михайлович Салтыков получил время послать в Москву за помощью, чтобы меня осадить. Собрав ещё три или четыре тысячи человек, послал на меня сначала князя Григория Константиновича (Gregori Konstantinowitz) (Волконский Григорий Константинович, по прозвищу Кривой (ум. 1634), князь, окольничий и воевода, дипломат. В 1610 г. отправлен в Новгород. Вместе с И.М. Салтыковым участвовал в осаде Ладоги.) с двумя тысячами человек, которые расположились в трёх лье от крепости. Не будучи уверенным, что они находятся там, я отправил моего брата (Делавиль Жак, погиб в феврале 1614 г. в ходе осады Пьером Делавилем Псково-Печорского монастыря.), чтобы взять языка. Он, зная, что русским неизвестно число неприятелей, видя их лагерь в укромном месте, въехал в него.

Началась тревога, большая часть русских бежала. Но мой брат запутался во вражеском лагере, имея с собой шестьдесят всадников. Он хотел отступить, но на него напала вышедшая через задние ворота лагеря рота копейщиков, прежде чем мой брат построил отряд в порядок. Это было причиной того, что он был разбит и взят в плен, все его товарищи были убиты или пленены, ибо неприятелей было две тысячи человек.

После такой потери у меня осталось в крепости тридцать господ и тридцать слуг, большей частью без оружия. [138]

Неприятели, зная о моём положении, стали осаждать меня с близкого расстояния. Но прежде привели моего брата и всех пленников на вид крепости, требуя от меня её сдачи в обмен на брата, а в противном случае угрожая умертвить его на моих глазах.

Я предложил им выкупить моего брата за деньги или обменять его на пленных. Об этом они не хотели и слышать. Узнав мой ответ, что честь моя велит мне охранять крепость и что я решил не поддаваться на их угрозы, они сделали вид, что убивают моего брата, но вместо него убили двух пленных. Они полагали, что, увидев это, я посчитаю брата убитым и сдам крепость. Видя, что хитрость не удалась, Иван (Салтыков?) идёт на приступ, расстреливает меня калёными ядрами, пытается зажечь крепость, но по милости Божьей огонь мы затушили. Но солдаты наши были этим так испуганы, что четверо из них спрыгнули со стен и перешли к неприятелю.

В этом бедственном положении, претерпев два или три приступа, без надежды на помощь, я сдал крепость Ивану Михайловичу, который согласился выпустить меня с оружием и обозом, с развёрнутым знаменем, при звуке труб и со всеми нашими богатствами. Согласно условиям капитуляции, мне отдали моего брата, всех пленных французов, бывших в его (Салтыкова) распоряжении, мне позволили уйти, куда я хочу. Дали мне в качестве проводника вплоть до шведской границы князя Ивана Можайского, знатного придворного.

Русские сдержали своё слово, они благодарили меня за службу, которую я оказал их стране, хотя под конец я воевал против них. Мне дали понять, что они осаждали меня поневоле и что великий канцлер их страны (По-видимому, речь идёт о Федоре Ивановиче Мстиславском (ум. 1622), формальном главе Семибоярщины.) сделает всё, чтобы убедить меня привести в их службу три или четыре тысячи человек.

Причина, по которой генерал (Делагарди) не пришёл мне на помощь, состояла в том, что после умерщвления господина Режиа (Raigia) и его солдат (Мятеж наемников под командованием француза Режи де Верне произошел в районе Ивангорода в конце августа 1610 г. Этот командир привел из Финляндии в Нарву 23 августа дополнительные подкрепления. Наемники подняли мятеж, требуя платы, некоторые из них перебежали в лагерь защитников Ивангорода. Другая часть наемников стала грабить Нарву, воспользовавшись пожарами в городе. Мятеж был подавлен в начале сентября 1610 г. По словам Видекинда, Режи, «когда его везли в Швецию на казнь по заслугам, замыслив бегство в пути, был убит пулей одного из стражей и погиб смертью, достойной его позорной жизни».) шведский королевский совет постановил оставить меня в крепости, не доверяя более людям моей национальности; решили дожидаться, когда они смогут с помощью своих людей хитростью лишить меня командования, зная, что с имеющимися у них иностранцами этого сделать нельзя, [139] поскольку иностранцы меня любили. Таким образом, меня оставили на семь месяцев, не послав ни одного письма, хотя дороги были свободными (Делавиль здесь ошибается. Делагарди неоднократно пытался оказать помощь французскому гарнизону в Ладоге. Но все попытки заканчивались неудачей.).

Не успел я достичь границы Финляндии, как вдруг то войско, которое меня осаждало, рассеялось. Поскольку пришло известие об истреблении русских поляками в Москве, которое привело всю страну в возмущение, как я уже перед этим говорил. Иван Михайлович Салтыков был посажен на кол собственными людьми (Это произошло в конце марта - начале апреля 1611 г. Вскоре после капитуляции Ладоги И.М. Салтыков вместе с другими польскими сторонниками был арестован, а через месяц казнен. Новгород перешел на сторону ополчения Ляпунова.), как воевода, посланный польским королём.

При таком возмущении шведский король не теряет времени, посылает своего генерала господина Делагарди с тремя тысячами войска, который берёт Новгород, а затем и вся Новгородская земля переходит к нему (Шведы взяли Новгород в ночь на 16 июля 1611 г. У Делагарди при этом было около 5 тыс. солдат.). Русские, бывшие на границе со Швецией, посылают посла к шведскому королю, прося его прислать своего второго сына (27 августа 1611 г. к Карлу IX был направлен И. Т. Якушкин с письмом, в котором перечислялись условия договора новгородцев с Делагарди от 25 июля 1611 г. В конце 1611 г. новгородцы приняли решение об отправлении посольства в Швецию с просьбой прислать одного из сыновей Карла IX - Густава Адольфа или Карла Филиппа - на московский престол.), которого сразу же после прибытия они объявят императором.

Когда это посольство прибыло в Швецию, шведский король скончался (Карл IX умер 9 октября 1611 г., и в ноябре того же года на престол Швеции вступил его старший сын Густав Адольф (1611-1632)). Государственной ассамблее препоручили дать ответ посольству, и это будет первое дело, которое она поставит на обсуждение.