Данная Ивана Григорьевича Нагова слуге его Богдану Сидорову, 1598 года, на вотчину

Се яз, Иван Григорьевич Нагой, пожаловал есьми дал человеку своему Богдану Сидорову старинную свою вотчинку, отца своего благословение, в Клинском уезде, в Селехове слободе, сельцо Онуфриево, да деревню Козулино, деревню Безгузово, деревню Шаранки, да деревню Святухино, деревню Мокеево, деревню Турянское, да четыре починка с пожнею и с лесы, и с луги, и со всеми угодьи, куда ходила соха и коса и топор, по старым межам изстари потягло. А ту вотчину Государь пожаловал, Благоверный Царь и Великий Князь Иван Васильевич всеа Руссии, отцу моему Григорью Ивановичу, в его Костромские и в Суздальские вотчины место, а было то сельцо Онуфриево, с деревнями, преже того в поместье за отцем же за моим за Григорьем за Ивановичем. И яз Иван тою вотчиною своею пожаловал ево Богдана, за его к себе прямую службу, и за терпение, что он со мною живот свой мучил на Государеве службе в Сибире тринадцать лет; да егожь Богдана за мой грех Государь Царь и Великий Князь, Феодор Ивановичь всеа Руссии, велел у меня его взять из Сибири, и взяв привести к Москве скована; и мучил он живот свой, у приставов сидячи в чипи и в железах, год. И как Государь надо мною смиловался и велел его отпустить, и он Богдан бил челом обо мне Государю Царю и Великому Князю Федору Ивановичу всея Русии, и по его челобитью, Государь Царь надо мною смилосердовался, велел из Сибири отпустить в Казань. И в Казани грех мой надо мною взыскался; пришла на меня его Царская опала, присылал Государь Князя Якова Борятинского в Казань, и велел Государь ему Князю Якову, меня [81] ограбить до нага, и отвести на Вологду до своего Государева указу, и посадить в тюрьму; а жена моя и детишки оставлены в Казани за сторожьми. И он Богдан, в те поры, был в другой ряд на Москве поиман, и сидел полгода у пристава. И Благоверный Царь и Великий Князь Борис Феодоровичь, всеа Русии, пожаловал, от пристава велел освободить его Богдана, и он Богдан обо мне бил челом, и о моей жене и о деткех. И по его челобитью, Государь Царь и Великий Князь Борись Федоровичь, всеа Русии, меня пожаловал, из тюрьмы велел выпустить, и велел мне Государь быть, до своего Государева Указу, во Тверской моей вотчинке, а жену и дети пожаловал Государь, по его Богданову челобитью, велел из Казани отпустить ко мне же в Тверскую мою вотчинку. И мне его Богдана, за такую великую себе работу и за терпение, пожаловать нечем: что было моих животов, и то все взято на Государя. И Богдану, по сей моей грамоте поданной, тем моим жалованьем, сельцом Онуфрисвым владети. А буде его похочет для великия своей нужи продать, или заложить, или по душе в монастырь отдать, — и ему Богдану, то дано на волю, а роду моему и племени и братье, и племянником, и жене, и детем дела нет ни в чем, ни которыми делы. А после моего живота ему Богдану, за то мое жалованье жена моя и дети не покинути и их устроити, по моей Духовной грамоте, чем яз жену свою и детей после своего живота благословлю. И детей моих: Никифора и Гаврила, ему Богдану, грамоте научити, и беречи и покоити всем, пока места Бог их подымет на свои ноги, и станут сами собою владеть. А на то послуги: Третьяк, да Лиховид Офонасьев, дети Щербинцовы, да Василей Константинов сын Лобков, да Ортемей Семенов сын Лобков. А данную грамоту, писал Иванко Ондреев Домородов. Лета 7106. А назади у данной грамоты: к своей грамоте, яз Иван [82] Григорьевичь Нагой, руку приложил. Послух Лиховид руку приложил, послух Василей, руку приложил, послух Ортемей руку приложил, послух Третьяк руку приложил.

Примеч. Иван Григорьевич Нагой, упоминается в Поручной записи, 1571 года. (Собр. Госуд. Грам. Т. I. стр. 568), на свадьбе в Москве, в 1580 г. (Ист. Г. Р. Т. IX. пр. 554). В 1595 и 1596 г. он был Воеводою, в Тюмени (Русск. Истор. Сборник, Т. II, стр. 140, 144). Запись, о роде Нагих, см. в Русск. Истор. Сборнике, Т. V . стр. 22.

* * *

Эту Грамоту получил я, в Троицо-Сергиевой Лавре, от достопочтенного А. В. Г. — Она драгоценна во многих отношениях, свидетельствуя:

1. В каком близком, как бы родственном отношении находились дворовые люди к своим господам, в древней России: это истинно были домочадцы. И. Г. Нагой препоручает слуге своих детей.

2. Слуги имели право иметь недвижимую собственность, — деревни.

3. К Царям доступ был совершенно свободный, так что слуга опального человека два раза мог объясниться: с Феодором и Борисом.

4. Борис Годунов, осудив Нагих, поступал видно не из ненависти, не по страсти, а по своим основательным причинам: убедясь в несправедливости одного доноса, он тотчас облегчил или уничтожил наказание Нагого.

* * *

Не смотря на обозрения, в Монастырях наших, даже близких, не только дальних, еще можно найдти многое. Мы должны ожидать теперь более всего помощи от местных ученых, или от путешественников, которые могут осматривать Библиотеки и Архивы на досуге. Быв недавно у Троицы, я получил списки нескольких купчих Преподобного Никона, ученика и преемника Сергиева, — из ХІV столетия, доселе неизвестные! М. П.

Текст воспроизведен по изданию: Данная Ивана Григорьевича Нагова слуге его Богдану Сидорову, 1598 года, на вотчину // Москвитянин, № 5. 1844