ЛИВОНСКИЕ ПЛЕННИКИ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИГРЕ БОРИСА ГОДУНОВА

В ходе Ливонских войн (1558-1583 гг.) на территории России появилось значительное число балтийских немцев. Иван Грозный осуществил несколько масштабных депортаций населения бывшего Ливонского ордена и епископств во внутренние районы страны. В 1558-1560, 1564-1565, 1577-1578 гг. партии жителей Дерпта, окрестностей Ревеля и восточной части Рижского архиепископства были угнаны в Россию ¹. Представленный к публикации документ использует специальный термин, емко характеризующий таких вынужденных иммигрантов — ”выведенец”.

Судьбы перемещенных разнились. Некоторые достигли высокого положения при царском дворе (как Иоганн фон Таубе и Элерт фон Крузе), другие, напротив, погибли в тюрьмах во время опричных погромов, третьи оказались на поселении в отдаленных городах. Большинству же ливонцев предназначалась участь ”служилых иноземцев”. По роду деятельности основная их масса традиционно относилась к военным.

Страта ”служилых иноземцев” окончательно сформировалась именно в правление Ивана Грозного: присутствие иностранцев впервые стало ощутимым. Представители этой социальной группы (или ”чина” в терминологии русских документов) обладали религиозной свободой; имели ряд правовых преимуществ перед русскими подданными ². Но, как и последние, они лишались реальной возможности выезда из России, принеся присягу царю. Иван Грозный, столь болезненно относившийся к изменам ³, рассматривал любую, не санкционированную им попытку пересечения границы как тяжкое государственное преступление. В результате, когда поражения русских войск вынудили их покинуть Ливонию, ливонцы остались в России.

Смерть Ивана Грозного в 1584 г. во многом изменила положение пленников. Произошел перелом в отношении к выведенцам”. [274] Новое правительство более не стремилось насильно их удерживать. Вступивший на трон Федор Иоаннович предоставил ливонцам свободу отъезда. Можно предположить, что определенная часть все же покинула Россию ⁴. Однако или же свобода оказалась не полной, или некоторые в силу определенных причин предпочли остаться в России.

Судя по документу 1591 г. в Москве продолжали находиться ливонские пленники. При подписании перемирия на 12 лет между Россией и Речью Посполитой польская сторона располагала сведениями о ряде фамилий. Члены посольства Станислава Радименского, подканцлера Габриэля Война и писаря Матвея Война заводили речь о ливонцах, по их мнению, удерживаемых в России. Они пытались вызволить ”вязней, которые в земле Ифлянской побраны”. Польское правительство (как правопреемник Ливонского ордена) стремилось защитить права тех балтийских немцев, которые до присяги русскому монарху приносили присягу польским королям. Московским дипломатам был предъявлен список, включающий около десятка имен ⁵. Результат переговоров не известен.

Пришедший к власти в 1599 г. Борис Годунов, подтвердил полную свободу выбора бывших пленников и их право отъезда ⁶, но предложил условия, которые делали невыгодным для балтийских немцев возвращение на родину. Царь стремился удержать их в России экономическими льготами и торговыми привилегиями.

Ливонцам была предназначена особая роль в политической игре Бориса Годунова. В начавшейся кровопролитной борьбе Швеции и Речи Посполитой за обладание Ливонией Россия надеялась достичь реванша. Царь замыслил сложный международный проект по возвращению Ливонии дипломатическим путем ⁷, рассчитывая завоевывать расположение жителей бывшего Ордена и епископств. Причем он предполагал опереться в первую очередь на купеческую [275] верхушку прибалтийских портовых городов ⁸. В своей агитационной кампании государь обратился к уже находящимся под его властью ливонцам — пленникам. Монарх впервые заметил, что ”выведенцы” находятся в недостойном их положении: ”ругодивские и юрьевские немцы... живут в Москве и в Нижнем Новегороде в закостененье и в нуже и в тесноте, а торгов у них и промыслов никаких нет”.

В 1599 г. была сформулирована новая политика Бориса Годунова ⁹. Через год после коронации последовало оглашение указа о ливонцах. Ливонские иммигранты оказались нужны Борису Годунову не только на военной службе. Государь сделал акцент на купцах. Еще Иван Грозный привлекал представителей иностранных торговых корпораций для расширения экономических связей с Западом, а также для получения дипломатической информации ¹⁰. Во время Ливонских войн Иван IV активно пользовался услугами иностранных купцов, но отдельной социальной группы в рамках ”чина” ”служилых иноземцев” не создавал.

Иностранные купцы никогда не относились к категории ”служилых иноземцев”. Но Борис Годунов внутри означенной страты уже упомянутым выше указом 1599 г. сформировал слой ”московских торговых иноземцев” ¹¹. Таким образом, он кардинально расширил права принесших ему присягу ливонских коммерсантов. По мнению А. В. Лаврентьева, это было целиком продиктовано внешнеполитическими замыслами нового правителя ¹².

В юридическом отношении представители новой корпорации обладали промежуточным статусом между иностранным и русским купечеством. Как и русские купцы, они имели доступ к внутренней торговле. Наравне с иностранными купцами, ”московские торговые иноземцы” освобождались от посадского тягла, были подсудны лишь Посольскому приказу, а также сохраняли вероисповедание. По правовому статусу ”московские торговые иноземцы” более [276] всего приближались к ”служилым иноземцам”, в частности обязаны были платить чрезвычайные подати. Главное, подобно ”служилым иноземцам”, купцы этой корпорации в присутствии пастора приносили присягу царю. Единственным отличием являлось отсутствие жалованья (как денежных окладов, так и земельных дач). Но выгодная позиция, предоставляющая льготы и русских, и иностранных купцов одновременно, создала широкие возможности для обогащения.

До нас дошел комплекс документов, фиксирующих исполнение указа 1599 г. Он хранится в РГАДА (фонд 156 (Церемониальные дела), оп. 1, № 79); введен в научный оборот в XIX в. и неоднократно цитировался исследователями. Однако не все его фрагменты использовались учеными, а тем более издавались. Самой малоизученной частью комплекса является краткая биографическая справка: ”А се темь немцом подлинные имяна, хто какой человек был, и коего города, и хто у кого племяни” (л. 3-11). Текст содержит ценную информацию о происхождении каждого из пожалованных ливонцев. В справке перечислены те, кого решил приблизить Борис Годунов. Очевидно, что царем был произведен отбор. Из массы бывших пленников он выделил купцов, в которых был наиболее заинтересован для реализации своих дипломатических проектов. Его выбор пал на 15 человек, очевидно, полностью лояльных русской власти, но при этом сохранивших связи и влияние в Прибалтике ¹³. Основная масса обласканных государем ливонцев относилась к ”палатникам” и ”детям палатников”. Подобное наименование в документе получили члены магистрата (”заседавшие в палатах”). Среди выходцев из многочисленных прибалтийских поселений, некогда завоеванных русской армией, преимущество отдавалось представителям патрициата двух крупнейших городов русской Ливонии: Нарвы и Дерпта.

Из справки следует, что из магистрата Дерпта в Москву были угнаны Иван Бекман, Иван Резвой (Бекман?), Юрий Резвой (Бекман?), Иван Вестов, Андрей Бук, Иван Епсингов (Еменгоф, Емзинкгоф, Эзинкгоф) и некий Иван (его сын назывался в Москве Юстр Иванов). Кроме того, дерптским переселенцем (не входившим в магистрат) являлся дворянин Артемий Бракилев (Бракиль). Из магистрата Нарвы в Москву доставили Андрея Иванова Витта, Тимофея Гелика, Андрея Керклина. Другие горожане Нарвы также заинтересовали московские власти. ”Ругодивским выведенцем” источник называет Игнатия Антонова Поперзака (Пеперзака), что применимо и к другому вынужденному иммигранту — Борису Борисову [277] (Попову, Бруксову, Бриксову сыну Тенерденя (Текерденю, Тенердерюню)).

Подобный выбор городов не был случайным. Нарва и Дерпт неоднократно подвергались карательным экспедициям по выселению жителей ¹⁴. Известны депортации 1558-1559 гг., но наиболее крупные проводились в 1564-1565 гг. Тогда из Дерпта (и по западным источникам из Нарвы) было выведено почти все население ¹⁵. Однако рассматриваемый документ отсылает к другому периоду Ливонских войн, к 70-м годам XVI в. Рукопись сохранила единственную дату депортации, к сожалению, на дефектном участке текста. Об Андрее Витте говорится, что он был ”выведен” из Нарвы 20(?) лет назад. Утрата текста не позволяет безусловно говорить о времени исхода немцев. После цифры ”20” идет лакуна. Таким образом, могло быть более 20 лет, и тогда речь шла бы о кампании 1576-1578 гг. Однако, исходя из большого расстояния от дефектного участка до цифры, можно предположить, что в оригинале стояло все же ”20” лет. В таком случае, источник отсылает к 1579 г. Получается, что при выводе русских войск из Ливонии воеводы забирали с собой членов правления двух важнейших городов. Представители патрициата Нарвы и Дерпта приносили присягу Ивану Грозному. Он считал их своими подданными, которыми мог распоряжаться по собственному усмотрению. Магистрат Нарвы и Дерпта, вероятно, он предполагал использовать в возможном возращении Ливонии. Но возможность реванша появилась лишь при Годунове, который не преминул воспользоваться ливонским ”людским фондом”.

К этому времени прошло 20 или более лет. За этот период представители первого поколения вынужденных иммигрантов в большинстве своем умерли (от старости? погибли в погромах, казнены?). Поэтому в справке 1599 г. в основном представлены дети ”выведенцев”. Они не вернулись на родину при Федоре Иоанновиче, не захотев или не имея такой возможности. Кроме того, они не были отданы при разменах пленных на переговорах. Очевидно, подобных шансов у них и не появлялось. Патрициат Нарвы и Дерпта не приносил присяги королям Польши и Речи Посполитой, в отличие от членов магистрата, например, Смилтена, Лудзена, Розиттена. [278] Только о последних хлопотала в 1591 г. польская миссия ¹⁶. Видимо, именно поэтому имена балтийских немцев в документах 1591 и 1599 гг. не пересекаются.

В справке 1599 г. единственным добровольным иммигрантом, а кроме того жителем другого помимо Нарвы и Дерпта города назван Пантелей Гепер (Ерпель, Хепер). Он оказался исключением среди ”выведенцев”. Причем указана дата его выхода — 27 лет назад. Гепер — рижский купец, очевидно, установивший контакты с русскими властями. В 1572 г., во время приступа Риги, надо полагать, он способствовал переходу города под русское подданство. После провала операции Гепер вынужден был уехать в Россию. Безусловно, он сам перешел на службу русскому царю. Поэтому польское правительство, в вассальной зависимости которого находилась Рига, не могло претендовать на переселенца.

Проживших в России около 20 лет ливонцев чиновники распределили на три подгруппы по родовитости и важности. Наиболее значимыми фигурами среди бывших ливонских пленных оказались Андрей Иванов Витт и Роман (Рейнхольд) Иванов Бекман. Они вошли в первую категорию. Ко второй категории были отнесены Федор Иванов и Роман Юрьев Резвые, Юстр Иванов, Андрей Керклин, Юрий Андреев Бук, Пантелей Гепер. В третьей категории значились Игнатий Антонов Поперзак (Перерзак), Борис Борисов (Попов, Бруксов, Бриксов сын Тенерденя (Текердень, Тенердерюнь)), Иеремей Артемьев Бракилев (Бракиль), Тимофей Иванов Епсингов (Еменгоф, Емзинкгоф, Эзинкгоф), Тимофей Иванов Вестов. К последней добавлены чуть позже Борис Ефимов Скрет и Ефим Петров Смит сын Лекарев.

Особую ценность документу придает информация о родственных взаимоотношениях пожалованных. Выясняется, что большинство ”выведенцев” находились между собой в тесных семейных связях. Видимо, патроном ”выведенцев” являлся Роман Бекман: почти все ливонцы из списка состояли с ним в определенной степени родства. В тексте упомянут его дядя Яков Бекман. Во вторую категорию включены двоюродные братья Федор и Роман Резвые. Не исключено, что их подлинная фамилия звучала также как Бекман. В таком случае, из магистрата Дерпта были выведены четверо братьев [279] Бекман (возможно, с отцом). Все они не дожили до 1599 г. Один из них, Иван в русской транскрипции, являлся отцом Романа Бекмана. Другой, также Иван в русской версии (можно предположить, что по-немецки их имена звучали различно), был отцом Федора Резвого. Третий, Юрий, назван отцом Романа Резвого. Четвертый, Яков, являлся отцом Катерины, двоюродной сестры Романа Бекмана. (Катерина Бекман стала женой Андрея Керклина, сына ”палатника” из Нарвы.) Племянником Романа Бекмана являлся Тимофей Иванов Вестов (отцом которого был ”палатник” из Дерпта). Еще одним племянником Романа Бекмана (в данном случае известно, что по женской линии) был Тимофей Иванов Епсингов (Еменгоф, Емзинкгоф, Эзинкгоф). Его отец, сын ”палатника” из Дерпта, Иван Епсингов женился на сестре Анны Бекман, жены Романа Бекмана.

Роман Берман принадлежал к разветвленному клану: элита ”выведенцев” была переплетена между собой тесными родственными узами. Члены магистрата еще в Дерпте заключали взаимные брачные союзы. Несомненно, в России, в среде узкой группы ”выведенцев”, процесс сближения только усилился. Как это традиционно в любом сообществе, представили верхушки породнились между собой. Потомки ”палатников” вступали в родственные связи преимущественно с другими потомками ”палатников”. Так как в количественном отношении преобладали выходцы из Дерпта, то многочисленные родственники Романа Бекмана в основном происходили из патрициата именно этого города. Исключение составляет Андрей Керклин, сын ”палатника” из Нарвы и одновременно племянник другого нарвского ”палатника” — Андрея Витта.

Наличие клубка родственных уз было удобно властям. Управлять такой группой оказывалось проще, чем отдельными и независимыми друг от друга иммигрантами. Члены семьи всегда рассматривались правительством заложниками: их присутствие гарантировало от измен. Взаимная порука являлась нормой для служилых людей в XVII и, очевидно, в XVI в.

Роль Бекмана как гаранта лояльности своих многочисленных родных трудно переоценить. Он давно завоевал расположение властей. Известно его длительное сотрудничество с московским правительством. Он проявил себя задолго до 1599 г.: Бекман дал согласие служить русским государям еще в период Ливонских войн. При Иване Грозном он стал толмачом и дипломатом. Царь использовал его в августе 1582 г. в посольстве в Великобританию. Следующий царь сохранил статус Бекмана и характер его деятельности. Балтийский немец вновь посещал Великобританию в 1584 и 1586 гг. [280]

Из нарвских иммигрантов самым знатным в справке назван породнившийся с Бекманом Андрей Витт (очевидно, Witt). Он относился к немногим ”выведенцам”, которые дожили до 1599 г. Видимо, до 1579 г. он входил в магистрат Нарвы, а затем был депортирован при оставлении города русским гарнизоном. Представители его рода сохранили свой статус при новой, шведской, власти до конца XVII в. В 1692 г. среди патрициата города значился Яков Витт ¹⁷. Как отмечалось, племянником Витта являлся Андрей Керклин, сын другого ”палатника” Нарвы.

В немецких и русских источниках существуют сведения о другой династии балтийских немцев: Бракилевых (Бракиль, von Brackel) ¹⁸. По справке 1599 г. они отнесены к последней, третьей категории. Судя по ней, из Дерпта в Нижний Новгород были доставлены Артемий и Данил Бракилевы. О Даниле в 1599 г. сообщалось, что он ”стар и болен”, видимо, как и Артемий с супругой. Сын Артемия, Еремей Артемьев Бракилев, удостоился награждений Бориса Годунова. Известен еще один носитель этой фамилии в России. Видимо, другая ветвь рода Бракилевых поселилась под Москвой в Немецкой слободе. Здесь многие балтийские немцы занимались винокурением, к ним относились и Бракилевы. Промышлявший алкогольной торговлей Анц (Ганс) Бракилев — ”самой последний человек убогий”, поступил в конце XVI в. на службу в Посольский приказ в качестве толмача со шведского и немецкого языков ¹⁹. К 1617 г. его родители были мертвы: во время русско-шведских переговоров говорилось, что они ”все в Кукуе лежат закопаны” ²⁰.

В справке назван также и Тимофей Иванов Вестов — сын ”палатника из Дерпта и племянник Романа Бекмана. Быть может, подлинная фамилия ”выведенца” звучала Вестгоф (Westgoff). Этот род позднее был представлен в России многочисленными купцами и предпринимателями ²¹. Кроме того, на дефектном фрагменте упомянут [281] Андрей Вест. Если переписчик не перепутал его с Андреем Виттом, то это еще один представитель рода Вестовых в России ²².

В целом, документ дает возможность проследить состав торговой элиты иноземческого мира и фиксирует первых представителей ”московских торговых иноземцев”.

Но помимо членов новой корпорации в справке, а также в проезжих грамотах представлены фамилии из их окружения. В тексте проступают имена родных, начальников и домовладельцев. Эти данные расширяют наши знания о присутствовавших в этот момент иностранцах в России. Документы упоминают не вошедших в группу ”московских торговых иноземцев”: Якова Бекмана, Тимофея Телика, Данила Бракилева, Кашпира Волкова, Федора Чорного, Дениса Гондергегера и его детей Федора и Дениса Денисовых, Гаврила Юрьева, Ивана Фриза, Отодена, доктора Павла, Андрея Юрьева, Андрея Вестова, Анца Андреева, Кляуса Венкина (Бенкина?, т.е. Берга (Бергена) — Савостьянова? ²³), Андрея Дюкера. Подобные сведения увеличивают информационную значимость представленных к публикации источников.

Источники позволяют восстановить происхождение одного из родственников первых ”московских торговых иноземцов” — Андрея Дюкера. По более поздним документам восстанавливается его полное имя — Андрей (Heinrich) Ульянов Дюкер. Род фон Дюкер (Ducker) ²⁴ происходил из Вестфалии и переселился в Ливонию в XIV в. Иоаганн Дюкер возглавлял посольства в Россию еще до Ливонских войн — в первой половине XVI в. В справке Андрей Дюкер назван ”нижегородским торговым немчином”. Как он попал в Нижний Новгород, неизвестно, но с большой долей вероятности можно предположить плен.

* * *

Распределив ”выведенцев” по категориям, выяснив состав семьи, родственные связи и происхождение, власти допустили их к торжественной церемонии крестоцелования. Для тринадцати царских избранников ритуал состоялся 31 января 1599 г. Спустя несколько месяцев состав ”московских торговых иноземцев был расширен [282] за счет Скрета и Смита. Новые члены торговой корпорации целовали крест монарху 5 марта 1599 г. Этот обряд включал важный компонент — присягу.

Присяги являлись обязательной частью личного договора подданного и царя. Обласканные государем ливонцы клялись на верность Борису Годунову и членам его семьи (л. 1-3,26-27; именно это обстоятельство обусловило отнесение комплекса в XVIII в. к фонду 156 ”Церемониальных дел”). Ритуал для лютеран предполагал клятву на Евангелии. Ливонцы произносили присягу в присутствии пастора, целуя сакральный кодекс (очевидно, протестантский). Документ сохранил интересные подробности. Священный текст был раскрыт на начальной странице Евангелия от Иоанна. К, сожалению, фраза, к которой должны были прикоснуться ливонцы, неизвестна. Из-за утраты фрагмента текста его название не сохранилось: ”А целовали Евангелие в Ыване, первая глава в начале... слова” (л. 26).

Традиционно основным мотивом присяги служило обязательство перед Богом службы монарху и отсутствие измен. В данном случае появилась новая тема: собирания ”вестей” — дипломатической информации.

Содержание присяг в средневековой Руси не было унифицированным. Почти каждая присяга уникальна, что определяет важность как исторического источника рассматриваемого документа. Дошли (л. 1-3) два полных формуляра присяг, читаемых последовательно, а так же два фрагмента (л. 26-27). Все они составлены обезличено (”имярек”), но предназначены именно для данной группы. Текст содержит указание на выдачу жалованных грамот. Таким образом, бывшие пленники присягали на верность царю уже в новом качестве — московских торговых иноземцев”. На л. 26 помещен отрывок расширенного варианта присяги: в текст был введен пересказ указа 1599 г. о ”нужде и тесноте” ливонцев до интронизации Бориса Годунова. Но завершалась она той же фразой о необходимости передачи международных сведений в Посольский приказ (л. 27). Можно предположить, что более пространную версию зачитывали Скрет и Смит. Однако различий в текстах современники не увидели. О Скрете и Смите говорится, что ”к вере те немцы приведены по той ж записи, что писана выше сего”.

Церемония приношения присяги завершилась пожалованиями.

В один день (соответственно 31 января и 5 марта) произошло крестоцелование и выдача денежных награждений. Видимо, крупные суммы призваны были компенсировать многолетние ”тесноты”, а кроме того создать первоначальный капитал для ведения заграничной торговли. [283] Правительство финансировало коммерческую деятельность первых ”московских торговых иноземцев”. Сохранился (л. 22-24) перечень бывших пленников, которым были переданы дары царя ²⁵. Ливонцам каждой категории предназначалась подмога, размер которой определялся в Посольском приказе ²⁶. Значимость первой категории оценивалась в 500 рублей, второй — 400, третьей — 300. Всем же бывшим пленникам была выплачена грандиозная сумма — 4900 рублей.

* * *

Выполняя волю государя, чиновники продолжали осыпать ”московских торговых иноземцев” царским ”жалованьем. Следующим этапом стало предоставление льгот, зафиксированных в жалованных грамотах. В рассматриваемом комплексе представлены варианты двух грамот — Андрею Витту и Игнатию Поперзаку (Пеперзаку) (л. 12-18). Витт награждался привилегированным ”гостиным именем”, Поперзаку же велено быть ”в московских лутчих торговых людях”. Грамоты опубликованы в Собрании Государственных Грамот и Договоров (СГГД) ²⁷.

При награждениях жесткая градация сохранялась. ”Московских торговых иноземцев” разделили на две неравные по престижу группы: ”гостей” и ”лучших людей”. Представители первой и второй категории получали звание ”гостя”. Третья категория выведенцев обозначалась как ”лучшие люди”.

Грамота Витту стала образцом грамот для ”гостей”: она завершается припиской о предоставлении прочим купцам этого звания аналогичных документов. Помимо Витта их получили Роман Бекман, Федор и Роман Резвые, Юстр Иванов, Андрей Керклин, Юрий Бук и Пантелей Гепер. При этом грамоты гостей первой категории (Бекмана и Витта) были выделены более престижным оформлением. В их документах титульная часть (”Божие милостию” и полная тутулатура государя) писалась золотом.

Точную дату выдачи ”грамот” гостям определить нельзя. Как отмечалось, уже в текстах присяг присутствует отсылка на выдачу [284] жалованных грамот. Таким образом, содержание грамот было известно к моменту крестоцелования. Можно выдвинуть два предположения. Возможно, грамоты хотели вручить до произнесения присяги, как это случилось в ситуации со Скретом и Смитом. Им жалованные грамоты были выданы 1 марта, а крестоцелование произошло 5 марта. Не исключен и другой вариант: грамоты планировалось выдать на торжественной церемонии крестоцелования в числе прочих награждений. В любом случае, первой датой на грамоте Витта был январь, без указания точного числа (место для написания дня осталось пустым). Конкретное число на грамоте ”гостя” так и не появилось, но был заменен месяц. Писец зачеркнул ”январь” и подписал ”февраль”. Можно предположить, что все жалованные грамоты не успели подготовить ко дню присяги.

Большая ясность в датировке характерна для грамот ”лучших людей”. Подобное наименование, в отличие от ”гостя”, не являлось титулом или званием. Низшая категория царских избранников просто квалифицировалась состоятельной. Экономический статус, определенный как ”лучший человек”, был признан у Игнатия Паперзака, Бориса Борисова (Попова, Бруксова, Бриксова сына Тенерденю (Текерденю, Тенердерюню)), Иеремея Артемьева Бракилева (Бракиля), Тимофея Иванова Епсингова (Еменгофа, Емзинкгофа, Эзинкгофа), Тимофея Иванова Вестова. К ”лучшим людям” чуть позже были добавлены Борис Ефимов Скрет и Ефим Петров Смит сын Лекарев.

Сохранившиеся документы несут на себе следы правки. Первоначально на всех лучших людей” была подготовлена единая жалованная грамота. Их предполагалось награждать списком. Но последовало решение выдать отдельный документ не только ”гостю”, но и лучшему человеку: написать ”порознь”. В сохранившейся версии вычеркивались лишние имена. В результате, образцом грамоты для ”лучшего человека” стал вариант Игнатию Паперзаку. На ней стоит дата 4 февраля 1599 года. Грамоты ”лучшим людям” были оформлены менее престижными, чем ”гостям” — царская титулатура писалась в них чернилами.

Необходимо отметить, что все ”московские торговые иноземцы” вне зависимости от категорий причислялись к московской Гостинной сотне и оказывались равными по положению русским именитым купцам. Разный статус (”гостей” и ”лучших людей”) не исключал аналогичного набора привилегий. И ”гостям”, и ”лучшим людям” гарантировалась беспошлинная торговля, снятие повинностей с тягла с дворов и свобода от постоя солдат, а также право винокурения для внутреннего потребления. Всем новоиспеченным ”московским [285] торговым иноземцам” был определен свободный пропуск за границу. Им позволялось выезжать в Нарву, Таллин, Дерпт, Ригу, Данциг и ”иные неметцкие и литовские города” ²⁸. Кроме того, жалованные грамоты повторили важный мотив присяг. В них на ливонцев еще раз налагались обязательства сообщать ”вести” главе Посольского приказа и печатнику дьяку Щелкалову.

Ливонцам, присягнувшим царю (и поклявшимся на Евангелии вернуться в Россию), позволили в полной мере реализовать возможности жалованных грамот. Им разрешили выезд за рубеж, снабдив проезжей грамотой. Грамоты первоначально были подготовлены только для ”гостей”, но затем круг избранных расширился. Имена ”лучших людей” были подписаны на обороте. ”Московским торговым иноземцам” предоставили документ о проезде по стране до Пскова, Новгорода и Ивангорода с правом пересечения там границы и торговли в Нарве, Таллине, Дерпте, Данциге и Любеке. Кроме того, ряду лиц открыли путь в Архангельск: Пантелею Геперу, племяннику Андрея Керклина — Андрею Юрьеву; пасынкам Бориса Бриксова — Федору и Денису Денисовым Гондергегерам.

* * *

Несомненно, дары и многочисленные привилегии сразу стали фактом борьбы пропаганд. Как справедливо отметил А. В. Лаврентьев, иностранная купеческая корпорация создавалась не только для укрепления торговых связей с Западом. Это был внешнеполитический демарш. Шаг Бориса Годунова должен был получить широкую огласку. В том же 1599 г. царский посол Афанасий Власьев отправился с поездкой на Запад. Его конечной целью выступала Вена, а промежуточные остановки использовались для реализации планов государя. В Гамбурге Власьев известил магистрат о награждениях и льготах, предоставленных царем бывшим ливонским пленникам ²⁹. По словам дипломата, Борис вызвал их из ”дальних городов” к [286] Москве, торговым людям дал из казны по тысяче рублей и более жаловал ”гостинным именем” и позволил ездить торговать в иностранные государства ³⁰. Аналогичные сведения Власьев передал властям Любека ³¹.

Награжденные также обязывались оповещать о своих преимуществах: рассказывать о царских дарах при любом выезде за границу. Весной 1599 г. с началом весенней навигации ”московские торговые иноземцы” отправились в путь. Как отмечалось, их перемещения контролировались Посольским приказом. Развернув торговлю в Прибалтике, ливонцы выполняли тайные дипломатические поручения московского правительства. Под прикрытием коммерческих операций они вступили в переговоры с купеческими корпорациями портовых городов Ливонии. На них возлагалась обязанность пропагандировать среди единоверцев и бывших соотечественников идею русской государственной власти.

Деятельность бывших пленников активизировалась в пограничной Нарве, чему, несомненно, способствовало происхождение многих их них. Возможно, деятельность ”московских торговых иноземцев” имела определенный успех. Сохранились скупые сведения о мятеже в Нарве, целью которого было присоединение к России в противовес Швеции ³².

Но особые предпочтения правительства связывались с Ригой, которую русские власти надеялись переподчинить от Речи Посполитой к России. Фигура рижанина Гепера, вероятно, сохранившего связи с родиной, оказалась как нельзя кстати. Другие ливонцы также вовлекались в далеко идущие планы Бориса Годунова. Некоторое время в Риге находился Андрей Вестов, навещавший племянника Петрушку ³³. Но главным участником переговоров с рижским купечеством стал Клаус Савостьянов — Берг. Он переехал в Россию из Риги чуть позже Гепера, в 1585 г. при царе Федоре Иоанновиче. Купец Клаус Савостьянов не попал в список ”московских торговых иноземцев. В России он занял иное, не менее привилегированное положение. Савостьянов числился ”серебряником”, т.е. оценщиком в Золотой и Серебряной палате. По предположению А. В. Лаврентьева, Савостьянов стал доверенным лицом Бориса Годунова. Царь [287] возложил на рижанина реализацию проекта перехода Риги под русское управление. Контрагентом Савостьянова выступал рижский купец Индрик Флегель. Последний даже без иммиграции получил за оказанные услуги льготы. В качестве вознаграждения ему предоставили жалованную грамоту на беспошлинную торговлю в России ³⁴.

Но замыслам Бориса Годунова не суждено было сбыться. Тема русского подданства обсуждалась патрициатом Риги, но, в конечном счете, оказалась неприемлемой. Вероятно, один из сторонников русского владычества решил перебраться в Москву. Из Риги в том же 1599 г. выехал купец Кордт Делекузен ³⁵. Как и представители первой и второй категории пятнадцати избранных ливонцев, он был награжден жалованной грамотой и титулом ”гостя” ³⁶.

Помимо ведения переговоров на ”московских торговых иноземцев” возлагались функции сбора данных. Дипломатический шпионаж входил в число поставленных перед ними задач. Исполняя требования присяги и жалованных грамот, бывшие пленники информировали Посольский приказ о происходящих в Прибалтике событиях и изменениях в настроении общества ³⁷. Ливонцы стали постоянными и доверенными агентами русского правительства. Дошли отписки с ”вестями” Игнатия Поперзака, Смита, Андрея Керклина и Романа Бекмана из Риги, Романа Резвого из Нарвы ³⁸. Подобная деятельность ливонских купцов продолжалась и позднее. В канцелярии Посольского приказа хранились ”роспросные речи 113 году от царя Бориса торговых немец” ³⁹.

На ”московских торговых иноземцев” возлагались и другие ответственные поручения. Ливонцы оказались незаменимы при контактах с Западом. Андрей Керклин и Юстр Иванов осуществили в 1601 г. в пограничном Ивангороде наем иностранных кораблей для русского посольства в Данию ⁴⁰. Роман Бекман в 1601 г. предпринял в Любеке вербовку иностранных специалистов для двора Бориса Годунова ⁴¹. Таким образом, облагодетельствованные царем ливонцы верно служили русскому монарху и отработали пожалования. Имена пятнадцати царских избранников широко прозвучали при Борисе Годунове. [288]

Благодаря их пропаганде, усилиям русского правительства и главное, крайне невыгодной для ливонцев политике Швеции и Речи Посполитой, в этот период значительно увеличилась миграция. Выходцев из Ливонии в России ждал почетный прием. Дворян наделяли поместными дачами, купцов — жалованными грамотами, всем мигрантам на ”подъем” выделялись крупные суммы. Так, в 1601 г. в Россию из Ливонии перебралось 35 человек, получивших многочисленные дары царя ⁴². И все же, переселения планировали только отдельные люди. На местах в Ливонии общественное настроение также кардинально не изменилось.

Переломить ситуацию в Прибалтике в пользу русского правительства ”московским торговым иноземцам” и русским дипломатам не удалось. Лишь небольшая доля прибалтийского купечества оказалась готова принять план вхождения Ливонии в Россию. Только часть жителей портовых городов соглашалась поддержать кандидатуру Бориса Годунова. Увещевания бывших пленников не перетянули массу патрициата. Купечество и дворянство Прибалтики не пошло на уговоры и заманчивые обещания. Проект Годунова, в конечном счете, был провален. Идея добровольного присоединения Ливонии осталась нереализованной.

* * *

На смену грандиозным замыслам Бориса Годунова пришел период поражений. Правление царя-дипломата завершилось Смутой. Что стало с первыми ”московскими торговыми иноземцами” в период Димитриад, сказать сложно. Имена большинства из них пропадают в источниках. Ливонцы могли погибнуть в начавшихся многолетних военных столкновениях, в новых погромах Немецкой слободы в Москве, а также бежать из России при открытии границ с польскими или шведскими войсками. Например, Анц Бракилев, перешел в Новгороде Великом к Делагарди. Вероятно, московская ветвь рода Бракилевых оборвалась вместе с ним (как отмечалось, его родственники к 1617 г. были похоронены на кладбище Немецкой слободы в Кокуе).

Тем не менее несколько человек из публикуемого списка продолжили свое пребывание в России, в том числе Бракилевы. Нижегородская ветвь рода сохранилась в России после событий Смутного времени. Сын награжденного Борисом Годуновым Еремея Артемьева Бракилева служил в Иноземском приказе в чине рядового и был испомещен по Нижнему Новгороду в 1628-1633 гг. ⁴³ [289] Очевидно, что ливонцам московской Немецкой слободы уцелеть было сложнее. Труднее им оказалось и сохранить верность присяге: соблазнов измены появлялось больше. Нижний Новгород, располагавший наиболее крупной после Москвы колонией иностранцев, стал прибежищем для многих иммигрантов. Здесь, в частности, смогла выжить ветвь рода Бракилевых. Но им пришлось сменить род деятельности: из купцов Бракилевы перешли в военные. Потомки награжденных ливонцев превратились в ”служилых иноземцев”, получили поместья в Нижнем Новгороде, выбыв при этом из списка купцов. Фамилия Бракилевых продолжила свое существование в России, но ее представители прекратили коммерческую деятельность.

Еще один ”московский торговый иноземец” не значился более купцом. Роман Бекман числился переводчиком, сохраняя верность своей прежней профессии. Он служил в Архангельске в должности толмача ⁴⁴. Как свидетельствует справка, Роман Бекман не имел детей. Его фамилия в России, очевидно, пресеклась.

Но некоторым ливонцам удалось устоять и сберечь капитал. В коммерческой сфере остался Андрей Керклин. Он упоминается как ”московский торговый иноземец” до 1620 г. ⁴⁵

До конца XVII в. в России действовали Вестовы. Под вопросом остается их связь с Тимофеем Ивановым и Андреем Вестовыми. С некоторой долей вероятности можно предположить родство Тимофея Иванова Вестова и купца Павла Иванова Вестова. Последний известен как ”московский торговый иноземец” с 1610 по 20-е годы XVII в., а так же как жертвователь ”старой” лютеранской кирхи св. Михаила ⁴⁶. Не исключено, что Тимофей и Павел являлись братьями. Кроме того, в России примерно с 1616 по 1629 г. занимался коммерцией Юрий Вестов ⁴⁷.

Безусловно, в России длительное время существовала фамилия Бук. ”Московскому торговому иноземцу” Юрию Андрееву Буку (сыну ”палатника” из Дерпта) удалось основать купеческую династию. Сам он, видимо, не пережил Смутного времени — его имя исчезает из документов. Но в России осталось его потомство. В списке оговаривалось наличие сына Андрея, которому на момент 1599 г. исполнилось 20 лет. Андрей Юрьев Бук продолжил дело отца и [290] смог вступить в привилегированную корпорацию. Он упоминается как ”московский торговый иноземец” до 1628 г. ⁴⁸ Параллельно семейное дело развивал его сын, также удостоившийся зачисления в ”московские торговые иноземцы”. Андрей Андреев Бук известен с 1616 по 1638 г. ⁴⁹ Под 1638 г. появляется имя Томаса Бука ⁵⁰. Более того, число носителей этой фамилии в России даже увеличилось в период Смуты. В отличие от Анца Бракилева, Арент (Арн) Бук (зная о родных?) перешел в 1616 г. из ставки Делагарди на русскую сторону. Он, ”свейское земли выезжий немец”, мог быть как однофамильцем первых царских избранников, так и их родственником из шведских владений Ливонии. Арент Бук стал переводчиком со шведского и немецкого языков в Посольском приказе ⁵¹.

Некоторые ливонцы даже усилили свои позиции в экономической области и сумели приумножить богатство. Андрей (Heinrich) Ульянов Дюкер, упомянутый в 1599 г. в качестве родственника ”московских торговых иноземцев”, впоследствии сам вошел в корпорацию. Этому, несомненно, способствовал удачный брак. Он породнился с торговой элитой вынужденных иммигрантов. Его женой, согласно справке, стала Анна, дочь Романа Юрьева Резвого. Матерью же его избранницы являлась Дарья, двоюродная сестра Юрия Бука. Таким образом, Анна Дюкер была связана родственными линиями с двумя ”палатниками” из Дерпта — с Юрием Резвым (Бекмана?) и Андреем Буком-старшим. Подобные семейные связи обеспечили перетекание капитала и успешное ведение торговли. Кроме того, как и Бракилевы. Андрей Дюкер, пересидел Смуту в более благополучном Нижнем Новгороде. При стабилизации политической жизни дело Андрея Дюкера, возможно, при поддержке Буков, расширилось. Он сам готов уже оказывать поддержку новым иммигрантам. Андрей Дюкер выдал замуж свою дочь за английского купца Джона Барнсли ⁵², быстро получившего титул ”московского торгового иноземца”. Брачная политика купеческой семьи продолжала развиваться в схожем направлении: предпочтения отдавались иностранным купцам, недавно появившимся в России. Дочери Джона Барнсли и фон Дюкер стали супругами голландского купца Хармена Фентцеля и гамбуржца Петра Марселиса. Очевидно, подобные браки были выгодны двум сторонам. ”Старые иноземцы” получали [291] доступ к европейским связям и информации, которые они к этому времени утеряли. ”Новые иноземцы” присоединялись к капиталу элиты ливонских ”выведенцев”, разбогатевших при Борисе Годунове. Что касается Андрея Дюкера, то он действовал до 40-50-х годов XVII в. ⁵³, имел сына Ивана.

Видно, что не попавшие в первоначальный список и не имевшие жалованных грамот фон Дюкеры столь приумножили свой капитал, что оказались способными финансировать Джона Барнсли, а затем и Петра Марселиса. Известно, что Анна Дюкер кредитовала Марселиса на громадную сумму 6 тыс. ефимков. Жена Андрея Дюкера (внучка Юрия Резвого, сама являясь бабушкой Доротеи Марселис) умерла в 1643 г. Во время спора между Доротеей Марселис и Иваном Дюкером за наследство было описано ее имущество ⁵⁴. Этот перечень показывает, что предоставленные Борисом Годуновым возможности наживы реализовались даже окружением ”московских торговых иноземцев”.

В целом, слой ”московских торговых иноземцев” оказался жизнеспособным до конца XVII в. Корпорация оказалась уничтожена реформами Петра I ⁵⁵. Первоначально она состояла из ливонских пленников, расширяясь еще некоторое время лишь за счет добровольных иммигрантов из Прибалтики. В период Смуты этническая замкнутость была утеряна, и корпорация пополнялась купцами различных стран. Тем не менее созданная для реализации внешнеполитических проектов эта торговая группа частично сохраняла свои функции. Почти всегда вхождение в корпорацию было связано с обязательствами перед правительством. Получение звания ”московского торгового иноземца” в большинстве своем становилось награждением за собирание ”вестей” и участие в посольствах с русской стороны. Например, названный Андрей Дюкер в 1614 г. собирал за границей политическую информацию для русских властей ⁵⁶. ”Московских торговых иноземцев” устойчиво использовали в дипломатическом шпионаже и ведении переговоров. [292]

* * *

Документы публикуются по правилам издания исторических источников XVII в. За основу взят хронологический принцип расположения материала. Текст документов передается в современной транскрипции с сохранением всех прочих особенностей написания оригиналов. Под основным текстом документов воспроизведены имеющиеся на оригиналах пометы. Рукопись дефектная и ветхая, существуют утраты текста, переданные в издании многоточием.

1599 г., января не позднее 31.
Справка о происхождении ”московских торговых иноземцев”

/Л. 3/ А се темь немцом подлинные имяна, хто какой ч(е)л(о)в(е)к был, и коего города и хто у кого племяни /Л. 4/.

1 статья

Ондреи Иванов сын Вит. Ругодивскои полатник. Приведен из Ругодива тому 20(?) лет. Живет на Москве. А у него /Л. 5/ жена Анна да пасынок Мартынко 13 лет ругодивского же полатника Тимофеи сын Телика. Ондреева ж Витта падчерица Тимофеева дочь Телика за переводчиком за Анцою Ондреевым, а выдал ее он Ондреи.

Роман Иванов сын Бекман. Юрьевского полатника сын. Живет на Москве. А у него жена Анна. А детей у него нет. У нево же родной племянник: сестрин сын — Онофреи Онофреев сын, лет в 18, родился на Москве, отец его был агличанин, не стало лет 16.

2 статья

Федор Иванов сын Резвой. Отец его был в Юрьеве полатник. Живет на Москве. А у него жена Анна да сын Федор лет в 18. А Роману Бекману Федор Резвой брат двоюродной.

/Л. 6/ Роман Юрьев сын Резвой. Отец его был в Юрьеве полатник, а он приведен из Юрьева. Живет в Нижнем Новегороде. А у него жена Дарья да сын Роман 23 лет да дочь замужем за нижегородцким за торговым немчином за Ондреем за Дюкарем. А Роману Бекману Роман Резвой брат двоюродной.

/Л. 7/ Юстр Иванов. Отец его был в Юрьеве полатник, а он приведен их Ругодива. Живет в Нижнем Новегороде. У него жена Олена Катерина дочь Адежского, да три сыны: Иван 23 лет, Юстр 16 лет, Роман 10 лет; да три дочери: одна вдова Анна, была замужем за служилым нижегородцким немчином за Кашпиром Волковым, да две девки: Катерина 20 лет, Олена 18 лет. [293]

Ондреи Керклин. Отец его был в Ругодиве полатник, а он приведен из Ругодива. Живет на Москве. А у него жена Катерина ро/Л. 8/манова, двоюродная сестра Бекмана, Яковлева дочь Бекмана. Да у нево ж два сына: Индрик 6 лет, Анца 3 лет; да две дочери девки: Белка 18 лет, Катерина 16 лет. *А приведен Ондреи из ругодива* ⁵⁷.

Юрьи Ондреев сын Бук. Юрьевского полатника сын, приведен из Юрьева. Живет на Москве. А у него жена Анна да сын Ондреи лет 20 лет да три дочери девки: одна лет в 15, другая лет в 13, третья лет 5. А за Романом за Резвым Юрьева сестра двоюродная.

Пантелеи Гепер. Рижской немчин. Выехал из Риги на г(осу)д(а)р(е)во имя с торгом тому 27 лет. Живет на Москве, у дохтора у Павла. Жена у нево Катерина Ефимова дочь Скрета. А другая дочь Ефимова за дохтором за Павлом. Детей у Пантелея четыре сына: Иван 12 лет, Ефим 9 лет, Кашпир 10 лет, Мелешка невеличен.

3 статья

/Л. 9/ Игнатеи Онтонов сын Пеперзак. Ругодивскои выведенец. Живет в Нижнем Новегороде. У него жена Марья да сын Денис 18 лет. А племянница его родная, сестрина дочь, Кляусова дочь Венкина, замужем за немчином за Гавриилом Юрьевым. Ныне служит в роте у Отодена.

Борис Борисов сын Попов. Отец его приведен из Ругодива. Живет на Москве. А у него жена Дарья, юрьевского немчина Денисовская дочь Гондергегера. Да сын ...ско 5 лет, да дочь девка Дарьица 10 лет. Да пасынки: Федор лет в 20, Денис 18 лет, Томас 16 лет, Ивашко 13 лет.

Еремеи Ортемьев сын Бракилев. Отец /Л. 10/ его приведен из Юрьева Ливонского. А ныне отец его и мать живут в Нижнем. А он Еремеи живет в Нижнем же своим двором. А у него жена Анна да сынь Данила 4 лет да два пасынка Федоровы дети Чорного: Ондрюшка 10 лет, Фетка 8 лет. Да у отца его живет в Нижнем же другой сын Иван 17 лет. Да у него ж дядя Данило Брякилев, живет в Нижнем ж, стар и болен. /Л. 11/

Тимофеи Иванов сын Еменгоф. Отец его был полатник Юрьевской, приведен отец его и мать из Юрьева. А Роману Бекману он племянник, жене его родные сестры сын. Живет на Москве в Немецкой слободе. А сестра его родная была за немчином за Иваном за Фризом. А женитца Тимофеи у Ондрея у Керклина понять дочерь, а Ондрею Виту племянница родная. [294]

Тимофеи Иванов сын Вестов. Отец его был в Юрьеве полатник приведен из Юрьева. А ныне отец его и мать живет в Нижнем, да три брата: Индрик 25 лет, Симан 23 лет, Захар 17 лет; да три сестры девки: Марья 23 лет, Анна 20 лет, Катерина 17 лет. А Роману Бекману он племянник. Живет на Москве. А торгует, ездя к Холмогорам.

РГАДА. Ф. 156 (Церемониальные дела). Оп. 1. № 79. Подлинник

1599, январь 31 (дополнительно марта 1).
Список награждений

/Л. 24/. По 500 рублев: Ондреи Вит, Роман Бекман

По 400 рублев: Федор Резвой, Роман Резвой, Ондреи Керклин, Юстр Иванов, Юрьи Бук, Пантелеи Хепер, Ефима Скрета зять

По 300 рублев: Игнатеи Поперзак, Борис Бриксов. (Л. 25) Еремеи Бракиль, Тимофеи Епсингов, Тимофеи Вестов.

И всего дано 4900 рублев.

И генваря в 31 день по г(осу)д(а)реву ц(а)реву и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии по имянному приказу печатник и посольской дияк Василеи Яковлевич Щелкалов из четверти дияка Ивана Нармацкого да Посника Дмитриева четыре тысячи девятьсот рублев взял. И того ж дни те деньги по г(осу)д(а)р(е)ву цареву и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии указу по сеи росписи тем немцом роздал.

/Л. 22/ И марта в 1 день г(осу)д(а)рь ц(а)рь и великии князь Борис Федорович всеа Русии и сын его г(осу)д(а)р(е)в царевич князь Федорь Борисович всеа Русии пожаловал московских немец Бориса Ефимова сына Скрета да Ефима Петрова сына Смита Лекарева, велел им быти в московских лутчих торговых людех, а своего царьского жалованья на торговлю велели им дата по 300 рублев человеку против меньшие статьи. И свои царьские жалованные грамоты велели им дати таковы ж, каковы даны товарыщем их, Игнатью Поперзкаку с товарыщи.

И того ж дни по государеву цареву и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии указу в четверть к диаку к Ивану Нарманкому послана память такову.

/Л. 23/ Лета 7107-го марта ⁵⁸ в 1 ⁵⁹ по г(осу)д(а)р(е)ву цареву и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии указу память дьяку Ивану Нарманскому *прислати ему в Посольской приказ* ⁶⁰ к печатнику [295] и посольскому диаку к Василью Яковлевичю Щелкалову *600 рублев денег, а дати те деньги по государеву цареву и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии указу* ⁶¹ дадут немцом Борису Ефимову с(ы)ну Скрету да Ефиму Петрову с(ы)ну Смиту. *По г(осу)д(а)р(е)ву цареву и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии приказу для его государева дела велено* ⁶².

⁶³ Печатник и посольской дияк Василеи Яковлевич Щелкалов.

⁶⁴ И те деньги в Посольской приказ печатника и посольского дияка Василья Яковлевича Щелкалова взяты и отданы немцом Борису Ефимову с(ы)ну Скрету да Ефиму Петрову с(ы)ну Смиту.

⁶⁵ К вере те немцы приведены по той ж записи, что писана выше сего.

РГАДА. Ф. 156 (Церемониальные дела). Оп. 1. № 79. Черновик

1599, январь 31 (дополнения марта 5).
Присяги ”московских торговых иноземцев” Борису Годунову

/Л. 1/ Г(осу)д(а)рь царь и великии князь Борис Федорович всеа Русии самодержец и сынь его г(осу)д(а)рь нашь царевич князь Федор Борисовичь всеа Русии пожаловали, дали мие свою царьскую жалованную грамоту, пожаловали меня поволили мне ездити и торговати с товары в свое г(осу)д(а)рство в великои Новгород и во Псков и в Ыван-город и в неметцкие городы в Ругодив, и в Юрьев, и в Колывань, и Ригу и в ыные неметцкие городы. И мне в неметцких городех в Ругодиве и в Юрьеве Ливонским и в Вильяне и в ыных неметцких городех торговати. А торгуючи, г(осу)д(а)рю своему царю и великому князю Борису Федоровичю всеа Русии самодержцу и с(ы)ну его г(осу)д(а)рю своему царевичю князю Федору Борисовичю всеа Русии служите и добра хотети во всем, а лиха мне г(осу)д(а)рю своему царю и великому князю Борису /Л. 2/ Федоровичю всеа Русии самодержцу и его царице и великои княгине Марье и их детем г(осу)д(а)рем нашим царевичю князю Федору Борисовичю [296] всеа Русии и царевне Аксинье и их землям никоторого не делати, ни мыслите ни которыми делы ни которою хитростью по сему Святому Ев(ан)гелию и измены мне никоторые не ученити, ни в котором городе не остатися и ни в которую землю не отъехати. А что каких вестей в котором городе проведаючи и мне тех вести сказывати во Пскове и в Иване-городе г(осу)д(а)р(е)вым бояром. А слыша что, не утаити никоторыми делы никоторую хитростью, а которых будет вестей воеводам сказати не мочно и мне те вести сказывати на Москве г(осу)д(а)р(е)ву печатнику посольскому диаку Василью Яковлевичю Шелкалову.

Припись меныиая

Аз, им(я)р(е)кь, целую сие С(вя)тое Евангелие г(осу)д(а)рю своему царю и великому князю Борису Федоровичю всеа Русин и его царице и великои княгине Марье и их детем г(осу)д(а)рем своим царевичю князю Федору Борисовичю всеа /Л. 3/ Русии и царевне и великои княжне Аксинье Борисовне всеа Русии на том на всем, как в сеи записи писано, потому мне им, г(осу)д(а)рем своим служите и прямити и добра хотети во всем и до своего живота. А не учну я им г(осу)д(а)рем своим служите и прямити или какое что лихо зделаю ⁶⁶ или измену какую учиню и на мне будут по сему Святому Евангелию Б(о)жеи гнев ⁶⁷.

/Л. 26/ (по сеи)... росписи немцы Ондреи Вестов... приведены х крестному целованью. А целовали Евангелие в Ыване первая глава в начале... слова.

Целую сие Святое Евангелие г(осу)д(а)рю своему царю и великому князю Борису Федоровичю всеа Русии самодержцу и его царице великои княгине Марье и их детем царевичю князю Федору Борисовичю всеа Русии и царевне великои княжне Аксинье, что были есми в закоснение и в великои нуже и в тесноте. И как учинился на Московском г(осу)д(а)рстве и на всех г(осу)д(а)рствах Российского царьствия г(осу)д(а)рь наш великии... ⁶⁸

/Л. 27/.. жаловальным грамотам, а с московскими с посадцкими людьми ни во что не тянута и привести их х крестному целованью, что им в Ругодиве и в Юрьеве и в Колывани и в Риге и во Гданску и в Любке и в ыных неметцких городех торгуючи г(осу)д(а)рю царю и великому князю Борису Федоровичю всеа Русии... и сыну ево... служите и добра хотети, а измены никоторые не учините и ни [297] в котором городе не остатися. И ни в которую землю не отъехати и вестей всяких проведывати. А что где каких вестей проведают, и им те вести сказывати в Посольском приказе печатнику и посольскому диаку Василью Яковлевичи) Щелкалову.

/Л. 3/ Лета 7107 генваря в 31 день по сеи записи приведены к целованию немцы Ондреи Вит, Роман Бекман, Федор да Роман Резвые, Юстре Иванов, Ондреи Керклин, Юрьи Буке, Пантелеи Гепер, Игнатеи Поперзаке, Борис Бруксов, Еремеи Бракель, Тимофеи Епсигнов, Тимофеи Вестов.

⁶⁹ Марта в 5 приведены к целованию немцы Борис Ефимов сын Скрет да Ефим Петров сын Смит Петров сын Лекарев.

РГАДА. Ф. 156 (Церемониальные дела). Оп. 1. № 79. Подлинник

1599, февраль.
Жалованные грамоты

/Л. 12/ А г(осу)д(а)ря царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии и с(ы)на его царевича князя Федора Борисовича всеа Русии жалованные грамоты даны таковы:

⁷⁰ Б(о)жию милостию мы, великии г(осу)д(а)рь царь и великии князь Борис Федорович всеа Русии самодержец и с(ы)н наш царевич князь Федор Борисович всеа Русии пожаловали есмя московского жилца немчина Ондрея Иванова сына Витта гостиным имянем, велели есмя ему быти в московских гостех /Л. 13/ и торговати в наших г(осу)д(а)рствах в Великом Новегороде и в Пскове и в Ыване-городе велели всякими товары безпошлинно. Так же есмя его пожаловали, поволили ездити со всякими товары в ыные г(осу)д(а)рства в литовские и в неметцкие города, в Ругодив, в Колывань, вь Юрьев Ливонской, в Ригу, во Гданеск, в Любку и в ыные неметцкие городы. И в которых городех в нашей отчине гость Ондреи Витт учнет торговати какими товары ни буди, и бояром н(а)шим и воеводам и наместником и всяким нашим приказным людем с него и с его людей и с товару наших никаких пошлин не имати. А как Ондреи поедет в неметцкие городы из нашей отчины изо Пскова или из Ивана-города с товары или из неметцких городов с товары приедет в которые наши городы, и наши бояре и воеводы и приказные люди по тому ж с него и с его людей и с его товаров наших никаких пошлин не емлют. А ездити ему в неметцкие и в литовские городы с торгом, являлся печатнику нашему и посольскому диаку Василью Яковливичю Щелкалову, и [298] грамоты проезжей имати в Посольском приказе. И ведает /Л. 14/ его и во всем судить по н(а)шему ц(а)рскому приказу печатник н(а)шь и посолскои диак Василеи Яковлевич Щелкалов. Также мы, великии г(о)с(у)д(а)рь ц(а)рь и великии кн(я)зь Борис Федорович всеа Русии самодержец и с(ы)н н(а)ш ц(а)ревич кн(я)зь Федор Борисович всеа Русии пожаловали гостя н(а)шего Ондрея Витта: что за ним двор на Москве, и с того двора н(а)ших никаких податей ему не давати, и с посадцкими с тяглыми людьми ни во что не тянути, и на дворе у него н(а)ших ратных людей всяких и иноземцов не ставити. А на дворе ему у себя держати питье всякое про себя, а не на продажу, а корчем ему у себя не держати. И впередь быти Ондрею Витту в н(а)шем г(осу)д(а)рстве в московской в гостиннои сотне по сеи н(а)шеи ц(а)рское жаловальное грамоте. А с посадцкими людьми с московскими ничего не тянути.

Дана грамота в г(осу)д(а)рствия н(а)шего дворе града Москвы лета 7107 февраля ⁷¹ м(еся)ца.

/Л. 15/ Б(о)жию м(и)л(о)стию мы, великии г(осу)д(а)рь ц(а)рь и великий князь Борис Федорович всеа Русии самодержец и с(ы)н н(а)ш ц(а)ревичь князь Федор Борисович всеа Русии пожаловали есмя московского ⁷² жилца ⁷³ немчина ⁷⁴ Игнатья Онтонова с(ы)на Поперзака ⁷⁵, велели есмя ему ⁷⁶ быти в московских в лутчих в торговых людех и торговати в н(а)ших г(осу)д(а)рствах в Великом Новегороде и во Пскове и в Ыване-городе, велели всякими товары безпошлинно. Также есмя его ⁷⁷ пожаловали, поволили ездити со всякими товары в ыные г(осу)д(а)рства в литовские и в неметцкие городы, в Ругодив, в Колывань, вь Юрьев Ливонской, в Ригу, во Гданеск, в Любку и в ыные /Л. 16/ неметцкие городы. И в которых городех в н(а)шеи отчине торговой лутчеи ч(е)л(о)в(е)к ⁷⁸ Игнатеи Поперзак ⁷⁹ учнет ⁸⁰ торговати какими товары ни буди, и бояром н(а)шим и воеводам и наместником и всяким н(а)шим приказным [299] людем с него ⁸¹ и с его ⁸² людей и с товару н(а)ших никаких пошлин не имати. А как он Игнатеи ⁸³ поедет ⁸⁴ в неметцкие городы из н(а)шие отчины изо Пскова или из Иваня-города с товары или из неметцких городов с товары приедет ⁸⁵ в которые н(а)ши городы и н(а)ши бояре и воеводы и приказные люди по тому ж с него ⁸⁶ и с его ⁸⁷ людей и с его ⁸⁸ товаров н(а)ших никаких пошлин не емлют. А ездити ему ⁸⁹ в неметцкие и в литовские городы с торгом, являлся печатнику н(а)шему и посольскому диаку Василью Яковлевичю Щелкалову. И грамоты проезжие имати в Посольском приказе. И ведает его ⁹⁰ во всем и судит по н(а)шему царьскому приказу печатник н(а)ш и посольской диак Василеи Яковливич Щелкалов. Также /Л. 17/ мы, великии г(осу)д(а)рь ц(а)рь и великии князь Борис Федорович всеа Русии самодержец и с(ы)н н(а)ш ц(а)ревич кн(я)зь Федор Борисовичь всеа Русии пожаловали есмя лугчего торгового ч(е)л(о)в(е)ка ⁹¹ Игнатья Поперзака ⁹²: что за ним двор на Москве, и с того двора н(а)ших никаких податей ему не давати и с посадцкими с тяглыми людьми ни во что не тянути и на дворе у него н(а)ших ратных людей всяких и иноземцов не ставити. А на дворе ему у себя держати питье всякое про себя, а не на продажу, *а корчем ему у себя не держати* ⁹³ и вперед быти ему Игнатью в н(а)шем ⁹⁴ г(осу)д(а)рстве в московской в гостиной сотне по сеи ⁹⁵ н(а)шеи ц(а)рскои жаловал(ь)нои грамоте. А с посадцкими людьми с московскими ничего не тянути. Дана ся н(а)ша ц(а)рьская ⁹⁶ жаловальная грамота в г(осу)д(а)рствия н(а)шего дворе града Москвы лета 7107 февраля вь 4 день. [300]

/Л. 17/ А товарыщем его Борису Тенерденю ⁹⁷, Еремею Бракилю, Тимофею Эзинкьгофу, Тимофею Вестову даны государевы жалованные грамоты таковы ж.

/Л. 18/ А товарыщем его гостем Роману Бекману, Федору да Роману Резвым, Юстру Иванову, Ондрею Керклину, *Юрью Буку Пантелею Ерпелю* ⁹⁸ г(осу)д(а)р(е)вы царевы и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии и *и с(ы)на его царевича Федора Борисовича всеа Русии жаловальные грамоты даны* ⁹⁹ з гостиным именем даны таковы ж ¹⁰⁰.

*А в дву грамотах, каковы* ¹⁰¹ даны Ондрею Виту да Роману Бекману *Б(о)жеи имя и государево царево и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии самодержца и многих г(осу)д(а)рств г(осу)д(а)ря и обладателя и г(осу)д(а)ря царевича князя Федора Борисовича всеа Русии* ¹⁰² писано в золотом ¹⁰³. А в тех г(осу)д(а)р(е)вых жаловальных грамотах, что даны Федору Резвому с товарыщи ¹⁰⁴ писано золотом Б(о)жие имя, а государево *царево и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии самодержеца и многих Г(осу)д(а)рств г(осу)д(а)ря и обладателя и г(осу)д(а)ря царевича князя Федора Борисовича всеа Руси* ¹⁰⁵ писаны чернилы.

А после них товарыщем их лютчим московским людем Игнатью Поперзаку с товарищи пяти человеков г(осу)д(а)р(е)вы жаловальные грамоты даны таковые порознь ¹⁰⁶.

РГАДА. Ф. 156 (Церемониальные дела). Оп. 1. № 79. Черновик

1599, февраль 17 и 22.
Проезжие грамоты

/Л. 19/ От ц(а)ря и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии в нашу отчину во Псков боярину нашему и воеводам князю Ондрею Ивановичю Голицыну *с товарыщи* ¹⁰⁷ пожаловали есмя московских [301] немец гостей ¹⁰⁸ Ондрея Витта да Романа Бекмана да Федора да Романа Резвых, Ондрея Керклина, Юстра Иванова, Юрья Бука, Пантелея Гепера *да торговых людей Игнатья Поперзака, Бориса Бруксова. Еремеия Бракиля, Тимофея Епсигнова, Тимофея Вестова* ¹⁰⁹ велели есмя ¹¹⁰ *в наших в своих государствх в Великом Новеграде и во Пскове и в ыных городех* ¹¹¹ торговати всякими товары безпошлинно *и в немецкие городы в Ругодив и в Юрьев и в Колывань и в ыные неметцкие городы торговати им ездить с товары поволил и нашу им царьские жаловальные грамоты даны* ¹¹². И как к вам ся наша грамота придет и немецкие ¹¹³ гости и торговые люди Ондреи Витт с товарыщи во Псков приедут и вы б с них и с их товаров никаких пошлин имать не велели и в неметцкие городы пропустит их велели по нашим царьским жалованным грамотам и береженье к ним велели держать чтоб им *ни от кого* ¹¹⁴ безчестья не было. А какь оне будет в немецких городех учнут будет к вам писати или с кем приказывати какие вести, и вы б те вести писали к нам к Москве *в Посольской приказ печатнику нашему и посольскому дияку к Василью Яковлевича Щелкалова. А в ыные вы есте ни в которые приказы тех вестей не писали* ¹¹⁵.

Писан на Москве лета 7107 февраля в 17 день.

Таковы ж грамоты посланы в Новгород и Ыван-город

/Л. 20/ От ц(а)ря и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии от Москвы по дороге до Ярославля и до Вологды и до Двины и до Нового Архангельского города до каребленои пристани по городом воеводам нашим и наместником и губным старостам и городовым приказщиком и всяким нашим приказным людем отпустили есмя с Москвы к новому Архангелскому городу х карабленои пристани [302] московских жилцов немец Ондреива племянника Керклина Ондрюшу Юрьева да Борисовых пасынков Борисова Федку да Дениска Денисовых для товаров, что покупали у карабельнои пристани, и вы б по всем нашим городом тех немец Ондреева племянника Ондрюшу Юрьева да Борисовых пасынков Борисова Федьку да Дениска Денисовых пропущали к Архангельскому городу х карабленои пристани и назад к Москве с их товары везде не издержав ни часу. А во Архангельскому городе Осипу Савельевичю Супоневу по тому ж ¹¹⁶ и от пустити их с ых товары к Москве безовсякого задержанья. А за море б еси их однолично пропущати не велел. А прочитав сю нашу грамоту и списывая с нею списки отдавали немцом Ондрюше Юрьеву с товарыщи.

¹¹⁷ Писана на Москве лета 7107 году февраля в 17 день.

/Л. 21/ А по подводе им дано от Москвы до Вологды Пантелею Геперю три подводы, Тимофею Вестову подводы ¹¹⁸.

От Москвы до Иваня-города Ондрею Витту, Роману Бекману по три подводы.

Федору Резвому, Ондрею Керклину, Юрью Буку, Роману Резвому, Борису Борисову, Тимофею Епсину по две подводы человеку.

Еремею Бракилю до Новаго-города две подводы, Юстру Иванову, Игнатью Поперзаку до Нижнего по подводе человеку.

Февраля в 22 день дана проезжая грамота немчину Пантелею Геперю от Москвы до Ярославля и до Вологды и нового Архангельского города и назад до Москвы.

РГАДА. Ф 156 (Церемониальные дела). Оп. 1. № 79. Черновой отпуск

Комментарии

1. Хорошкевич А. Л. Россия в системе международных отношений середины XVI в. М. 2003. С. 215-223, 230-257, 407-408, 417-420.

2. Орленко С. П. Выходцы из Западной Европы в России XVII в. (Правовой статус и реальное положение). М., 2004.

3. Иерусалимский К. ”Изменным обычаем”: Ливонская война и представления о государственной измене в России // Соцiум. Альманах соцiальной icтopii. Кiiв, 2006. Вип. 6. С. 61-84.

4. Kaatin-Jarcev М. Deutschbaltischer Adel in Russiand // Der Finnische Meerbusen als Brennpunkt. Wandem und Wirken deutschspachiger Menschen im europaischen Nordosten. Helsinki, 1998. S. 119-126.

5. Шелалшнова Н. Б. К вопросу о поселениях пленных ливонцев в Москве во второй половине XVI в. // Австро-Венгрия и славяно-германские отношения. М., 1965. С. 181-182.

6. Kaatin-Jarcev М. Op. cit. S. 119-126.

7. Флоря Б. Н. Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. М., 1973. С. 75; Лаврентьев А. В. Царь Борис Годунов и ювелир Клаус Савостьянов // Памяти Лукичева: сб. ст. по истории и источниковедению. М., 2006. С. 407-422.

8. Флоря Б. Н. Прибалтийские города и внешняя политика русского правительства в конце XVI — начале XVII в. // Международные отношения в Центральной и Восточной Европе и их историография. М., 1966. С. 10-25.

9. Флоря Б. Н. Русско-польские отношения... С. 75; Лаврентьев А. В. Царь Борис Годунов... С. 407-422.

10. Лаврентьев А. В. Царь Борис Годунов... С. 410-411.

11. Цветаев Д. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. М., 1890. С. 224; Bushkovitch Р. The Merchants of Moscow. 1580-1650. Cambridge, 1980. P. 58; Демкин А. В. ”Московские торговые иноземцы” в первой половине XVII в. // Вопросы истории. 1984. № 8. С. 171-174; Он же. Западноевропейское купечество в России XVII в. М., 1994. Вып. I. С. 32; Захаров В. Н. Западноевропейские купцы в России. Эпоха Петра I. М., 1996. (1-я глава).

12. Лаврентьев А. В. Царь Борис Годунов... С. 418.

13. Флоря Б.Н. Русско-польские отношения... С. 75.

14. Это повлекло формирование в Москве в границах Немецкой слободы Юрьевской и Ругодивской слобод. Именно в них жили ливонские пленники из списка 1591 г. См.: Шеламанова Н.Б. Указ. соч. С. 181-182.

15. Опарина Т.А. Проблема источников депортаций ливонских пленников в Россию /I Балтийский вопрос в конце XV-XV1 вв. СПб., 2008. С. 235-264.

16. Пленниками из Смильтена были ”Волтер Бик с Шмилтена” и ”Ганс Фанрозин (видимо, представитель знатного рода фон Розенов)... взят на Шмилтине”; из Лудзена и Розитгена — ”Хриштоф и Авернар Ультбукозы (т.е. Альтенбокумы),...старосты Резицкого дети ...взяты на Луже (Лудзене)”. Речь идет о Вернаре и Христофоре фон Бокум (Альтенбокум). Очевидно, к этому времени их отца не было в России. Мы не знаем, что с ним произошло: остался ли он в Ливонии, был ли казнен в России. См.: Шеламанова Н. Б. Указ. соч. С. 181-182.

17. Erpenbeck D.-G., Kiing Е. Narvaer Bilrger- und Einwohnerbuch. 1581-1704. Dortmund, 2000. S. 148; Angermann N. Die Hanse in Russland in der Jahren 1584-1603 // Hansische Geschichtsblatter. 1984. Bd. 102. S. 79-90.

18. Kaatin-Jarcev M. Op. cit. S. 119-126; Катин-Ярцев M. Балтийско-немецкое дворянство на российской службе. XVII — конец XVIII в. // Вести. Москов. ун-та. 2000. Сер. 8. № 2. С. 25-35.

19. Лисейцев Д. В. Посольский приказ в эпоху Смуты. М., 2003. Ч. 2. С. 374.

20. РГАДА. Ф. 96 (”Сношения России со Швецией”). Оп. 1. №. 9. (1615 г.). Л. 204-205. Приношу глубокую благодарность Д. В. Лисейцеву за предоставленные сведения.

21. Демкин А.В. Западноевропейское купечество в России XVII в. М“ 1994. Вып. 2. С. 95; Ковригина В.А. Немецкая слобода Москвы и ее жители в конце XVII — первой четверти XVIII века. М. 1998. С. 39, 134, 344, 386, 387, 395, 201, 207, 209, 221, 227, 228, 257. Тема соотнесения многочисленных Вестовых XVII в. с Тимофеем Ивановым Вестовым требует специального исследования.

22. Об Андрее Весте см.: Мулюкин А. С. Приезд иноземцев в Московское государство. Из истории русского права XVI-XVII вв. СПб., 1909. С. 205.

23. Лаврентьев А. В. Царь Борис Годунов... С. 407-422.

24 Erik-Amburger-Datenbank: Auslander im vorrevolutionaren Russland (Osteuropa-lnstitut-Mtinchen). N 82989.

25. В изложении имперского посла Михаила Шиля это были ссуды на 6 лет. См.: Донесения о поездке... Михаила Шиля // ЧОИДР. 1875. Ч. 2. С. 58.

26. Эти данные сохранялись в канцелярии Посольского приказа. Например, здесь значилась ”книшка, что дано московских иноземцом Андрею Витту с товарищи (Опись архива Посольского приказа 1626 г. / Под ред. В. И. Гальцова. М., 1977. Ч. 1-2. С. 211), а также хранился список даров: ”На помогу для торговли велели... дати ис... государевой казны 4900 рублев”. Там же. С. 298-299; Опись архива Посольского приказа 1673 г. М., 1990. Ч. 1. С. 109-110.

27. СГГД. М., 1819. Ч. И. №71, 72.

28. В канцелярии Посольского приказа эти документы хранились долгое время: ”...и поволили торговати... в Великом Новее-городе... беспошлинно и в ыные государства едидить”. См.: Опись архива Посольского приказа 1626 г. ... С. 298-299; Опись архива Посольского приказа 1673 г. С. 109-110.

29. Лаврентьев А. В. Царевич-царь-цесарь. Лжедмитрий I, его государственные печати, медали и наградные знаки. 1604-1606 гг. СПб., 2001. С. 201-208. Интересно, что помимо дипломатической направленности поездка Власьева имела целью вербовку специалистов для России. Можно отметить, что Власьев в 1599 г. принял на службу к Борису Годунову несколько человек наемников, в том числе — Жака Маржерета. См.: Назаров В. Д. Капитан Маржерет и Россия: метаморфозы судьбы одного наемника // Жак Маржерет. Состояние Российской империи. М., 2007. С. 479.

30. Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. СПб., 1885. Т. И. С. 666-667.

31. Лаврентьев А. В. Царь Борис Годунов... С. 419.

32. Там же. С. 412.

33. Мулюкин А. С. Приезд иноземцев в Московское государство. С. 205; Дорошенко В. В. Торговля и купечество Риги в XVII в. Рига. 1985. С. 95. 305; Лаврентьев А. В. Царь Борис Годунов... С. 413.

34. Лаврентьев А. В. Царь Борис Годунов... С. 421-422.

35. Ф.поря Б. Н. Русско-польские отношения... С. 53.

36. Демкин А. В. Указ. соч. Вып. 2. С. 96.

37. Флоря Б. Н. Русско-польские отношения... С. 94.

38. Там же; Демкин А. В. Указ. соч. С. 96.

39. Опись царского архива XVI в. и архивы Посольского приказа 1614 г. М, 1960. С. 62.

40. Флоря Б. Н. Русско-польские отношения... С. 172.

41. Там же.

42. Kaatin-Jarcev М. Op. cit. S. 119-126.

43. Опарина Т. А. Указ. соч. С. 235-264.

44. Куненков Б. А. Посольский приказ в 1613-1645 гт.: структура, служащие, делопроизводство: рукопись дисс. ... канд. ист. наук. Брянск, 2007. С. 148 (РГАДА. Ф. 141, 1627 г., № 75. Л. 77-79).

45. Демкин А. В. Указ. соч. С. 96.

46. Там же. С. 95.

47. Там же.

48. Там лее. С. 95.

49. Там же.

50. Там же.

51. Лисейцев Д. В. Указ. соч. С. 368-369; Куненков Б. А. Указ. соч. С. 449.

52. Опарина Т. А. Иноземцы в России XVI-XVII веков. Очерки исторической биографии и генеалогии. М., 2007. Кн. I. С. 64-67.

53. Erik-Amburger-Datenbank. N 82989; Дейкин А. В. Указ. соч. Вып. 2. № 55. С. 96 (Андрей Ульянов Дюкарев (Дикирев), упомянут в 1619, 1622, 1631, 1650 гг.). Можно добавить еще свидетельства. В августе 1625 г. ”немчин” Андрей Дюкер выиграл процесс у Прона Пирожкина, своего должника в Нижнем Новгороде, и получил по неоплаченной кабале избу последнего (РГАДА. Ф. 233 (Печатный приказ). Кн. 7. Л. 245).

54. Опарина Т. А. Иноземцы в России XVI—XVI1 веков: Очерки исторической биографии и генеалогии. Кн. 2 (в печати).

55. Захаров В. И. Западноевропейские купцы в России. Эпоха Петра I. М., 1996.

56. Приходно-расходные книги Казенного приказа // РИБ. СПб... 1884. Т. 9. С. 282.

57. Подписано сверху.

58. Подписано сверху. Зачеркнуто — ”февраля”.

59. Подписано сверху. Зачеркнуто — ”28".

60. Подписано сверху. Зачеркнуто — ”пожаловал г(осу)д(а)рь царь и велики князь Борис Федорович всеа Руси московских жильцов немець торговых людей Бориса Ефимова сына Скрета да Ефима Петрова сына Смита, велели им дати г(осу)д(а)р(е)ва жалованья для торговли 600 рублев денегь и диаку Ивану Нарманскому те деньги прислати в Посольской приказ”.

61. Подписано сверху. Зачеркнуто — ”а ис Посольского приказу те деньги”.

62. Подписано сверху.

63. Другим почерком.

64. Почерк основного текста.

65. Другим почерком.

66. Подписано сверху.

67. Зачеркнуто — ”я буду по сему Святому Евангелию от Бога проклят”.

68. Обрыв текста.

69. Подписано другим почерком.

70. Другим почерком.

71. Зачеркнуто — ”генваря в день”. Цифра ни в том, ни в другом случае не вставлена. Место для даты оставлено пустым.

72. Исправлено. Зачеркнуто — ”московских”.

73. Исправлено. Зачеркнуто — ”жилцов”.

74. Подписано сверху. Зачеркнуто — ”немец”.

75. Зачеркнуто — ”Бориса Бриксова сына Тснерденя, Еремея Ортемьева сына Бракиля, Тимофея Иванова сына Емзинкьгофа. Тимофея Иванова сына Вестова”.

76. Зачеркнуто — ”им”.

77. Зачеркнуто — ”их”.

78. Зачеркнуто — ”торговые лутчие люди”.

79. Зачеркнуто — "Борис Текердень, Еремеи Бракиль, Тимофеи Емзинкьгоф. Тимофеи Вестов”.

80. Зачеркнуто — ”учнут".

81. Зачеркнуто — ”с них”.

82. Зачеркнуто — ”их”.

83. Подписано сверху.

84. Зачеркнуто — ”поедут”.

85. Зачеркну то — ”приедут”.

86. Зачеркнуто — ”них”.

87. Зачеркнуто — ”их".

88. Зачеркнуто — ”их”.

89. Зачеркнуто — ”им”.

90. Зачеркнуто — "их”.

91. Зачеркнуто — ”лутчих торговых людей”.

92. Зачеркнуто — ”Бориса Тенерденя. Еремея Бракиля, Тимофея Емзинкьгофа, Тимофея Вестова что за ними двор”.

93. Подписано сверху.

94. Зачеркнуто — ”в нашей”.

95. Подписано сверху.

96. Подписано сверху.

97. Зачеркнуто — ”Тенердерюню”.

98. Подписано сверху.

99. Подписано сверху.

100. Зачеркнуто — ”а в дву грамотах каковы”.

101. Подписано сверху.

102. Подписано сверху.

103. Зачеркнуто — ”А Федору да Роману Резвому с товарыщи”.

104. Подписано на обороте и зачеркнуто ”Борису Тенерденю, Еремею Бракилю, Тимофею Эмз...”

105. Подписано сверху.

106. Подписано сверху.

107. Подписано сверху. Зачеркнуто — ”да дьяку нашему Сулешу Щербачову”.

108. Зачеркнуто — ”и торговых лутчих людей”.

109. Подписано на обороте.

110. Зачеркнуто — ”во Пскове”.

111. Подписано сверху.

112. Подписано сверху. Зачеркнуто: «и наши царьские грамоты даны за красною — зач. С красными печатьми даны. И как к вам московские немцы гости и торговые лутчие люди Ондреи Витт с товарыщи во Псков приедут и вы бы велели им во Пскове торговати всякими товары беспошлинно. А будет похотят из Пскова ехати в Ыван город или в немецкие городы в Юрьев (”Ругодив” — зачеркнуто) и в Колывань или в ыные которые неметцкие городы и вы б тех немец из Пскова в Ыван город и в немецкие городы отпускали безо всякого задержанья и наши пошлины и с ых товаро ни с каких не имали — имати не велели — по нашим царьским жаловальным грамотам».

113. Зачеркнуто — ”торговые”.

114. Подписано сверху. Зачеркнуто — ”от русских людей”.

115. Дописано на обороте.

116. Зачеркнуто — ”тем немцом велети торговати по-прежнему".

117. Другим почерком.

118. Так в тексте. Очевидно, пропуск цифры писцом.

Текст воспроизведен по изданию: Ливонские пленники в политической игре Бориса Годунова // Средние века, Вып 70 (1-2). 2009