СООБЩЕНИЕ НЕМЕЦКОГО ПУТЕШЕСТВЕННИКА САМУЭЛЯ КИХЕЛЯ О ПСКОВЕ XVI в.

Публикация источника и исследования.

Часть II (исследование)

(Первую часть настоящей статьи (публикацию источника) см.: Вестн. С. -Петербург. ун-та. Сер. 2. 1994. Вып. 2 (№ 9). С. 3-8)

Самуэль Кихель родился в 1563 г. в городе Ульме в состоятельной бюргерской семье. Вместе с братом готовился к наследственной купеческой деятельности. В то время было принято, чтобы юноши из обеспеченных фамилий отправлялись путешествовать, а затем составляли отчет о поездке, что в качестве составной части образования было как [10] бы своеобразным экзаменом зрелости и служило примером для других. ¹ Одиссея Кихеля началась в 1585 г. Он без определенного плана объехал 28 городов Западной Европы. Через Богемию, Бранденбург, Нидерланды достиг Англии. Дальнейшему странствованию в Шотландию и Ирландию воспрепятствовала чума. На следующий год Кихель был в 29 городах Центральной, Северной, Восточной и Южной Европы. Тогда по дороге Росток, Штральзунд, Штеттин, Данциг, Кенигсберг, Вильна, Рига, Дерпт он оказался во Пскове, где провел 8 дней. ²

Путешествия Кихеля продолжались в 1587-1589 гг. Тогда он попал на Ближний Восток — видел Кипр, Родос, Сирию, Египет, Турцию. Всего за пять поездок он посетил более 110 городов и мест.

Путешествия явно увлекали молодого немца. Помогло, очевидной и знание итальянского, французского и латинского языков. Одержимость наблюдателя нового мира соседствовала в нем с авантюризмом искателя приключений. Во время скитаний Кихель перепробовал множество занятий; он представлялся торговцем, паломником, студентом, врачом, кучером. Однажды случайно затесался в шайку конокрадов. Был лютеранином, но выдавал себя за католика. Передвигался на коне, осле, верблюде, плыл на корабле, ехал среди дворян и шел в толпе бродяг. Счастливо избег нападения бандитов, шторма, холода и голода, но в Александрии его свалила лихорадка.

Мы почти ничего не знали бы о Кихеле, если бы он не вел подробный дневник. В нем он живописал все увиденное: людей, города, улицы, постройки, ремесло, землепашество, одежду, религию, казни, похороны, праздники, ландшафт, достопримечательности. С вниманием наблюдал церкви, аптеки, зверинцы, художественные галереи, арсеналы, оборонительные сооружения. Не забывал сообщать о еде, способах выпечки хлеба, путевых мерах. Не чужд Кихель и социальных подробностей, которые он, правда, трактовал ограниченно, с позиции выходца из среднего бюргерского сословия.

Таков эскизно почти авантюрный, но основанный на реальных фактах роман, а точнее репортаж из XVI в., написанный Самуэлем Кихелем. В своих записках автор предстает человеком острого наблюдательного ума, пытливым, любознательным, находчивым и в то же время незамысловатым и непосредственным в своем восприятии.

Записки в окончательном виде были созданы после возвращения Кихеля в 1589 г. на родину. При редактировании текста он дополнил их сведениями из литературы и старых хроник; обнаруживается его знакомство с античностью, упоминается даже о раскопках. Однако попытки собственной исторической интерпретации по большей части даже для своего времени наивны. Так, например, наш автор, ссылаясь на древние акты, считает, что швейцарцы якобы произошли от шведов. Привлекательность и источниковедческая ценность сочинения Кихеля заключается не в его посредственной исторической эрудиции, а в довольно верном и занимательном описании современной ему действительности.

Первоначальные цели увидеть и описать какой-то новый мир ПО: их почти всесветному масштабу были превзойдены во много раз. В родном Ульме, где продолжал жить после своего возвращения Кихель, за ним закрепилась репутация бывалого предприимчивого чело века. Он вступил в торговое предприятие своего отца, а в 1594 г. был принят в местный купеческий союз. Умер Кихель в 1619 г., часть своего наследства завещав беднякам, неимущим детям, студентам. В Ульме ДО; сих пор сохранился старинный дом вымершего в XVIII в. рода Кихелей. Ныне в нем находится Ульмский музей.

Впервые пересказ рукописи Кихеля был издан в 1820 г. ³ Однако лишь в 1866 г. К. Д. Гашлер издал полный текст записок Кихеля по [11] трем ныне, к сожалению, не сохранившимся рукописям (одна из них объемом 545 листов представляла автограф самого ульмского путешественника). ⁴

Отрывки путешествия Кихеля по Восточной Европе давно привлекли внимание немецко-прибалтийских и русских историков. При этом в русской литературе в переводе использовался лишь пересказ сочинения, опубликованный в 1820 г. ⁵ Этот получивший определенную известность пересказ неполон и неточен. Опущен ряд важнейших подробностей, другие, наоборот, появились в вольном изложении и должны быть исправлены. ⁶ В первой части настоящей работы впервые был предложен полный перевод с немецкого оригинального издания 1866 г.

2

Как следует из дневника, Кихель в компании одного голштинского и двух английских купцов приехал во Псков в августе 1586г. из Дерпта водной дорогой по р. Эмайыги, Чудскому и Псковскому озерам, р. Великой. Описание занявшего 4 дня плавания полно безыскусными подробностями. Этой же повествовательной манере остается верен наш путешественник и в дальнейшем. Его натурные наблюдения отличаются свидетельской непосредственностью. Однако свой текст Кихель перемежает сведениями, насколько можно догадаться, почерпнутыми из разного рода сочинений о России. Он пишет, что намеревался ехать в глубь страны и «многое прочел, чтобы писать об этом по дороге». Это «многое» прибавилось в виде заимствований, но, видимо, не по дороге, а при окончательной доработке рукописи в Ульме. Круг привлеченных, но не названных источников поддается распознанию.

Текст записок обнаруживает знакомство Кихеля с трудами С. Герберштейна и П. Иовия (изданных вместе на немецком языке в 1563 и 1567 гг.), а также с книгой А. Поссевино о Московии (опубликованной на латыни в 1586 г.) К числу заимствований, судя по всему, относятся замечания: о регистрации приехавших купцов-иностранцев, о греческом характере богослужения, о запрете иноверцам входить в русские церкви, о воздержании попов от второго брака в случае смерти первой жены. ⁷ К Герберштейну и Иовию восходит приводимый Кихелем перечень ввозимых в страну и вывозимых из нее товаров и слова о порядке записей торговых сделок между русскими и иностранцами. Из книги Поссевино, по всей вероятности, взято сообщение о неприхотливости русских в пище и питье и о том, что они лучше сопротивляются врагу в крепостях, чем в открытом поле. Чужие сведения Кихель не выдает за свои и приводит в кратком, но точном виде. По мере источниковедческих розысканий перечень всякого рода заимствований, возможно, и увеличится, хотя здесь не исключены совпадения подробностей, замеченных самим путешественником или подсказанных ему очевидцами, с такими же, отмеченными уже в книгах его предшественников. Переходим к псковским известиям самого Кихеля. Они посвящены преимущественно городским постройкам, положению иностранцев и торговле, быту и обычаям псковичей, некоторым их обрядам.

Первое знакомство Кихеля с новой страной произошло при въезде в реку Великую из Псковского озера. Он увидел здесь пограничную досмотровую башню с гарнизоном. В описании немецкого путешественника место можно безошибочно узнать — это погост Устье, находящийся в 18 км от Пскова на левом берегу р. Великой при ее впадении в озеро. Сообщение Кихеля единственное, указывающее на существование здесь отдельно стоящей укрепленной башни. В XVI-XVII вв. такие башни в целях обзора и высотной стрельбы иногда ставились на господствующих высотах внутри городов, например в Полоцке ⁸ и [12] Смоленске. О пограничной башне такого рода мы узнаем впервые. Традиция возведения подобных сооружений на речных дорогах Восточной и Северной Европы, однако, весьма древняя. В средневековье, возможно, не менее пяти боевых башен новгородцы возвели на своих рубежах (включая Орешек, Корелу, реки Финляндии), а русские и ливонские немцы — на р. Эмайыги. ⁹ Существовавшие на этой реке башни-костры (Уе-Кастре, нем. Варбек и Вана-Кастре, нем. Ольденторн) находились на той же водной магистрали, которая из Тарту вела во Псков мимо упомянутого «городка у Николы на Устье».

Сообщения отечественных источников об Устье немногочисленны, но всегда подчеркивают его ключевое положение па ближайших северо-западных подступах к Пскову. Известно, что в XV в. здесь ставились против немцев заставы ¹⁰ и, очевидно, находился досмотровый пункт, контролировавший торговое судоходство. Характерно, что шведы в 1616 г., чтобы блокировать подъездной путь к Пскову, поставили в Устье «на горе с нарядом» укрепленный городок, который был в том же году псковичами взят. ¹¹ Местоположение как упомянутого городка, так и предшествовавшей ему башни логично представить на всхолмлении примерно в 100 м к востоку от древней церкви Николая Чудотворца. ¹² Эта высокая часть берега ныне возвышается над уровнем реки Великой примерно на 10 м. Отсюда хорошо просматривается дельта реки, водная даль и подплывающие по судоходному фарватеру суда. Башня такой обзор естественно увеличивала.

Оказавшись во Пскове Кихель, опасаясь, что его, человека без определенных занятий, сочтут за шпиона, представился купцом и даже получил «для отвода глаз» от знакомого купца несколько свертков камки. Похоже, что во время всего восьмидневного пребывания в городе он непосредственно с псковичами не общался, а в дополнение собственным наблюдениям расспрашивал членов местной купеческой иностранной общины.

Видимо, не без влияния этих разговоров. Кихель высокомерно отозвался о местных жителях как грубых и мало ездящих, но тут же вынужден был прибавить об их трудолюбии и развитом чувстве собственного достоинства. Соотечественники отсоветовали Кихелю продолжать путь, утверждая, что впереди трудный путь и, кроме Новгорода, якобы нечего смотреть, Таким образом, русское путешествие Кихеля оказалось кратковременным и замкнулось на Пскове. Неудивительно, что его некоторые впечатления как человека, остававшегося на положении иностранного наблюдателя, односторонни и поверхностны. Так, крепость Пскова, выдержавшего в 1582 г. осаду целой армии, показалась немецкому путешественнику мало укрепленной, состоящей из одной внешней стены. О городских домах Кихель пишет, что они деревянные и «весьма плохой работы», а далее прибавляет, что знатные граждане не живут в каменных, считая их очень вредными для здоровья. ¹³ Последние слова верны, с той поправкой, что дома богатых псковичей уже в конце XVI в. нередко были каменными, ¹⁴ но собственно жилыми были, как установил Ю. П. Спегальский, их верхние этажи. ¹⁵ Вообще среди домов города находились, конечно, строения разного достатка и достоинств. Материал, из которого они в большинстве строились, — дерево, вовсе не показатель их бедности и неискусной выделки. Приведенные наблюдения Кихеля отчасти объясняются тем, что он, видимо, близко застройки и укреплений не видел, а смотрел на город из Завеличья или гуляя по наплавному мосту, соединявшему Завеличье со Средним городом. Вид на Псков с другого берега Великой открывал зрителю полосу стен и башен, береговые откосы, издали напоминавшие валы, верхи церквей и колоколен, верхние деревянные этажи богатых хером, окна которых находились на уровне глав церквей. Создается [13] впечатление, что Кихелю так и не удалось побывать внутри укрепленной части города.

3

Кихель сетует на подозрительность псковичей и отмечает, что ни один чужестранец даже по торговым делам без официальной надобности не имеет права проходить в город, т. е. внутрь крепостных стен. Сведения Кихеля почти в тех же словах подтверждает и евангелический пастор Павел Одерборн. «Когда-то, — пишет он, — в нем (Пскове) кроме местных жителей проживало большое количество приезжих, теперь же (около 1584 г.) чужестранцы совсем не допускаются внутрь городских стен». ¹⁶ Эти два независимые сообщения соответствовали действительности и нуждаются в пояснении. Псковичи, опасаясь шпионажа, поджогов, вражеских нападений, ¹⁷ осквернения своих святынь, стремились, если не прекратить полностью (как бывало в военные времена), то ограничить доступ иностранцев внутрь города и, что было всегда общим правилом, вообще не пускать их в церкви. ¹⁸

Из записок Кихеля вырисовывается, что иностранному купцу, и то транзитному, разрешалось входить в город один или два раза. Первый раз, когда он регистрировал привезенные товары. По данным платежной книги 1585-1587 гг., места досмотра и взвешивания товара помещались тогда в Государеве дворе Среднего города, Немецком дворе в Завеличье, а также в таможенной избе. ¹⁹ Последняя находилась на территории Окольного Большого города «надо рвом» ²⁰ и, быть может, предназначалась для нужд русских купцов. Иностранное привозное имущество могло проверяться, скорее всего, в первых двух упомянутых местах, в том числе и с допуском к Государеву двору внутрь Среднего города. Судя по контексту описания Кихеля, его спутники по судну «вышли на сушу» и явили свои товары у Немецкого Гостиного двора, как раз находившегося на берегу р. Великой напротив Кремля.

Второй раз гость мог оказаться в городе и просить у наместника подорожную, если он намеревался ехать внутрь страны или из нее. Для получения такого документа необходимо было явиться во двор младшего наместника, который с 1510 г. располагался в здании бывшего Снетогорского подворья у стены Среднего города вблизи Рыбницких ворот и моста через р. Пскову, ²¹ или на упоминавшийся Государев двор. Этот последний вплоть до смерти Ивана IV служил царской резиденцией, но в дальнейшем, по упоминанию платежной книги 1585-1587 гг., назывался иногда наместничьим двором, ²² т. е. сделался тогда пристанищем одного из псковских наместников, по-видимому, старшего. Впрочем, наименование Государев двор и в XVII в. стойко держалось. В момент же посещения Пскова Кихель, возможно, видел помещавшийся здесь, как он его называл, великокняжеский деревянный дворец. Сохранилось изображение этой постройки. ²³ Отметим, что резиденции обоих наместников в 80-х годах XVI в. выходили на главную до 1510 г. торговую площадь, располагавшуюся в Среднем городе, к югу от Довмонтовой стены.

Таким образом, чтобы оформить дорожные документы, иностранцы, направляясь из Завеличья, пересекали мост, проходили Власьевскую башню и попадали на главную городскую площадь. Только в эти немногие часы, следуя по ограниченному маршруту, иноземцы что-то могли увидеть внутри города. Человек в таких условиях составлял о застройке Пскова лишь самое общее, далеко не полное представление. Разумеется, описанная картина продиктована строгими предписаниями 80-х годов XVI в. Соблюдались они то в большей, то в меньшей степени и в следующем столетии. В качестве ближайшего по [14] времени факта отметим, что в 1632-1633 гг. горожане били челом государю, чтобы немцы в крепость не входили и в ней не торговали. ²⁴

Запреты на проезд и размещение в городе обычно не распространялись на дипломатов и посольства. Однако и они не оставались предоставленными сами себе. Так, по словам участника итальянской папской миссии Паоло Камгани, бывшего в России вместе с А. Поссевино в 1581 г., «ни послам, ни купцам других народов, которые прибыли в Московию с его (царя. — А. К.) разрешения, не дозволяется свободный проезд по всей стране, и пока они находятся в Московии, они содержатся как бы под почетным арестом. Назначаются особые люди (приставы. — А. К.), которые следят за тем, что они делают и с кем разговаривают». ²⁵

Процедурные стеснения часто раздражали иностранцев. Однако на примере Пскова, которым усиленно интересовались и недруги России, они в большей мере были ответными, вынужденными, направленными против возможного предательства и сбора нежелательных сведений. Случаи этого рода псковской истории известны. ²⁶ Одновременно, как бы в контрасте с «внутригородскими» ограничениями, существовала свобода въезда и торговли для иностранцев, останавливавшихся на Немецком Гостином дворе в Завеличье. В Псков, как пограничный город, дозволялось приезжать без предварительного разрешения. Как писал в Ригу в 1588 г. псковский наместник воевода князь Ф. М. Трубецкой, «у нас во Пскове как торгуют (так) и ездят повольно». ²⁷ Косвенно свободный характер поездок во Псков подтверждает и Кихель, ничего не сообщающий о подорожных едущих до Пскова купцов.

4

Немецкий путешественник пишет, что во Пскове было разрешено торговать только англичанам и немцам (ганзейцам). Это замечание может быть пояснено. Во времена Кихеля псковская торговля испытывала оживление и подъем. После захвата шведами в 1581 г. Нарвы, приостановки «нарвского мореплавания» и потери бывшего в 1558-1582 гг. под русской властью Дерпта торговое значение Пскова, хотя он и не заменил собой Нарвы, стало возрастать. К этому прилагало усилия и русское правительство. Почти во всех дипломатических документах последних двух десятилетий XVI — начала XVII в., посвященных внешней торговле, Псков упомянут обычно наряду с Новгородом. Ивангородом, Холмогорами, Москвой как город, открытый иностранной коммерции. ²⁸ Для этой цели датчанам, шведам, представителям Ганзейского союза было разрешено приезжать во Псков и иметь там торговые склады и конторы. Датчане и шведы не реализовали этого предложения, но им широко воспользовались прибалтийско-немецкие, восстановившие свои привилегии ганзейские, а также особо любекские купцы. Последние в 1586-1587 гг. писали из Пскова грамоту царю Федору Ивановичу. ²⁹ О содержании недошедшего документа и результатах самой инициативы можно судить по тому, что, по-видимому, в 1588 г. во Пскове в дополнение к Немецкому был открыт Любекский Гостиный двор. ³⁰

Кихель приводит ценные сведения об устройстве Немецкого Гостиного двора, в котором каждому владельческому покою соответствовала своя лавка. ³¹ Это первые и наиболее подробные сведения XVI в. о центре иностранной коммерции во Пскове, где одновременно и жили и производили купеческие операции. По отзыву одного наблюдателя XVII в., «туда ежедневно выходят множество горожан ради торговли и прогулки; там можно многое видеть и можно приобрести местные продукты и ежедневно происходит большая торговля с приезжающими [15] соседними нациями». ³² Столь же оживленным это место было, вероятно, и во времена Кихеля.

Сообщение немецкого путешественника побуждает сказать об истории Немецкого двора во Пскове. Материал по этой теме накопился выразительный, но в нашей литературе он использован еще недостаточно полно. ³³

Впервые о «немецком береге», где ганзейские купцы арендовали дома у русских жителей города, упомянуто в документе 1498 г. ³⁴ Часть побережья р. Псковы напротив Кремля называли «немецким берегом» и позже. Именно в этом районе Запсковья, как сказано в платежной книге 1585-1587 гг., «от Примостья на Пскове реке на всходе (к мосту через реку. — A. К.) двор был немецкий приезжий». ³⁵ Здесь останавливались купцы из Ливонии и прибалтийских немецких городов. Река Пскова служила приехавшим водным путем своеобразной гаванью.

Первые сведения о запсковском немецком дворе относятся к 1530 г. В дальнейшем о нем писал немецкий хронист Ф. Ниенштедт: «Там же во Пскове при речке, которая протекает у замка через город под городскими стенами, был гостиный двор для немцев. Там они останавливались и складывали свои товары, а именно на левой (точнее, на правой. — A. К.) стороне речки против замка. Там я часто останавливался с товарами до 1560 г. Тогда произошел во Пскове в этом месте большой пожар и гостиный двор сгорел». ³⁶

После пожара, происшедшего, правда, не в 1560 г., а в 1562 г., ³⁷ немецкий двор был вынесен за пределы крепости в Завеличье. Отстроен он там был, скорее всего, к 1585 г., уже после осады города войсками Стефана Батория. ³⁸ Источники фиксируют его существование в 1585-1587 гг. Сведения Кихеля продолжают этот ряд. На новом месте двор просуществовал до конца XVII в. Здесь открываются небезынтересные для рассматриваемого сюжета подробности. На плане, составленном Э. Пальмквистом в 1674 г., шведский, но в действительности первоначально немецкий, двор показан расположенным на левом берегу р. Великой, напротив Кремля, на одной оси с Троицким собором, в соседстве с Любекским двором. Смена названий дворов объясняется тем, что во второй половине XVII в. этим пристанищем пользовались не только немцы, но и все возрастающее число купцов из шведских владений. ³⁹

Устройство немецкого двора проясняют документы XVII в. Так, в 1663 г., объясняя назначение некоторых построек двора, псковский воевода Ф. Ф. Долгорукий писал, что караульня требовалась для досмотрщиков привезенного товара, а «важня государь учинена для тово, что они (шведы. — А. К.) товары на том дворе весили». ⁴⁰ Из этого и других документов следует, что распорядком двора ведала русская администрация (голова, целовальники, дворники, стрельцы), ⁴¹ осуществлявшая, как и во времена Кихеля, свои таможенные и контрольные функции. Размер двора, судя по данным XVIII в., был примерно равен 20X30 саж. ⁴²

По данным росписи 1663 г., из новых построек на «Гостине Немецком Свейском дворе» там находились частью возобновленные после недавнего пожара таможенная и стрелецкая избы, важня, а также гостиная изба, сарай для соли, каменная палата с погребом размером 6X11 саж. Входы в палату и погреб были раздельными. ⁴³ Эта же палата существовала и в 1634 г. в соседстве с какой-то другой деревянной. ⁴⁴ Назначение палаты раскрывается в отписке псковского воеводы 1630 г. ⁴⁵ В ней тогда хранились товары и, будучи каменной, ⁴⁶ она была надежна в противопожарном отношении. Имеются основания считать, что здание было построено уже в конце XVI в. В то время данный тин усадебного сооружения — хранилища разнообразного [16] имущества, практиковался в посадском строительстве Пскова. ⁴⁷ О рациональной архитектуре такого рода построек (имевших сводчатые перекрытия, один или несколько входов, прочные, даже обитые железо двери, редкие окошки, темную подземную часть) можно судить ПО не скольким уцелевшим до последнего времени во Пскове подвалам. ⁴⁸ Палата на Немецком дворе выполнена совершенно в традициях местного каменного зодчества. Видимо, это здание разумеет немецкий путешественник И. Вундерер, упоминая виденный им во Пскове в 1590 г. каменный Гостиный двор.

Итак, на территории немецкого, а позже шведского «Гостина двора» находилась складская каменная палата. Не ее ли остатки, в которых псковские краеведы не без оснований заподозрили ганзейскую торговую контору, были видны еще в XIX в. на берегу р. Великой как раз на месте, где помещался обозначенный на плане Пальмквиста шведский гостиный двор. ⁴⁹ Опубликованное описание руин палаты, к сожалению, не позволяет ее датировать. ⁵⁰

Немалый этнографический интерес представляют свидетельские показания Кихеля о похоронных обрядах псковичей. Его удивили захоронения в больших закрытых деревянной крышей ямах, которые засыпались только после наполнения более 1000 мертвых. Любопытство привело немца к одной из таких могил, и он даже дал мзду, чтобы открыть дверцу у ямы, спуститься вниз и в полутьме с трудом, как пишет, осмотреться кругом. Приведенный рассказ достоверен. В описанном Кихелем месте общих могил безошибочно узнается завелицкое кладбище, располагавшееся у основанной в 1537 г. перестроенной в ка не в 1546 г. церкви Жен Мироносиц на Скудельницах. ⁵¹

Скудельница, или божий дом, представляла собой сарай с ямщиком, куда свозили умерших. В литературе иногда высказывается мнение, что скудельницы предназначались для самоубийц, разбойников, воров, опоиц, погибших от болезней, голода, мороза — словом, во кто погребался без отпевания. ⁵² В действительности, как об этом точно пишет Кихель, общие могилы отводились также и для захоронения всех неимущих и бедняков, «не имеющих денег на отпевание в церкви и погребение». О том, что в скудельницы «убогиа кладуть», сообщав; под 1546 г. и Псковская 1-я летопись. ⁵³ Из этого следует, что во Пскове (как, очевидно, и в других русских городах) существовало кладбище бедняков с присущими ему божьими домами.

В отечественных источниках скудельницы упоминаются с XIII в. обычно по случаю разных бедствий. Приводится число погребенных в такого рода сооружениях — от 5-10 человек до многих тысяч. Всі время эпидемий и мора число жертв в крупных городах действительно было огромным. Скудельницы зарывались в преддверье весны — седьмой четверг после Пасхи — семик, когда устраивалось общее погребение и поминовение. Народ в этот день сходился к скудельницам, происходило обряжение усопших в одежды и саваны, положение в гробы, засыпка и уборка могил. ⁵⁴ Сохранилось известие о том, что «на полотне (савана. — А. К.) снаружи против лба пришивается записка по-русски следующего содержания: ,,Иисус Христос, св. Николай, молите бога, чтобы он принял этого (мужчину или женщину)”». ⁵⁵ Приведенная запись почерпнута одним иностранцем из впечатлений в Москве. По другим иностранным показаниям письмо на имя св. Николая, считавшегося небесным привратником, вкладывалось по обычаю в руки покойнику. Речь идет о молитве, разрешающей умершего от бывших на нем клятв, запрещений, грехов, в которых он не каялся. ⁵⁶ Употреблялись ли подобные записки с разрешительной молитвой в ритуальных [17] целях во Пскове, неизвестно. Возможно все же, что обряд массовых захоронений в городах не был совершенно обезличен. ⁵⁷

Гуляя по наплавному мосту через р. Великую, Кихель с удивлением наблюдал похоронную процессию во главе со священником. Дело было летом, но покойника везли на санях. Немецкий путешественник зафиксировал во Пскове неизвестный здесь по другим источникам международный, восходящий к глубокой языческой древности, обычай провожания умершего на санях. В Угорской Руси и Вологодской области, а также у южных славян этот обряд дожил до XIX в. ⁵⁸ Впервые летописец сообщает о погребении на санях великого князя Владимира Святославича под 1015 г.: «възложъше и на сани и везъше». ⁵⁹ Многих русских династов — великих князей и царей — таким образом не только зимой, но и летом провожали в последний путь вплоть до XVIII в. ⁶⁰ Во Пскове на санях везли гроб простолюдина. Этот факт из быта горожан XVI в. в нашей исторической литературе не был учтен. ⁶¹ Видимо, распространение в средневековой России древнего, не знавшего социальных ограничений языческого обычая следует представить шире, чем казалось до сих пор.

Уезжая из Пскова, Кихель записал, что примечательного было мало, не подозревая, что сведения его дневника могут быть оценены в иных, значительно более положительных словах.

Статья поступила в редакцию 24 января 1994 г.

Комментарии

1. Биография Кихеля изложена на основании: Коenig-Warthausen G. Die Reisen des Samuel Kiechel 1585-1589. Ulm und Oberschwaben. Z. fuer Geschichte und Kunst. Ulm, 1955. S. 66-75; Neue Deutsche Biographie. T. 11. Berlin, 1977. S. 575-576.

2. 2-9 августа 1586 r.

3. Aus Samuels Kiechel’s Reisen vom Jahre 1585 bis 1589. Archiv zur Geographie, Historie, Staats- und Kriegskunst, 1820, N 86 und 96.

4. Haszier K. D. Die Reisen des Samuel Kiechel. Aus drei Handschriften. Bibliothek des litterarischen Vereins in Stuttgart. 86. Stuttgart, 1866. S. 1-466.

5. Болховитинов E. История княжества Псковского. Ч. 1. Киев, 1831. С. 47-50; Аделунг Ф. Критико-литературное обозрение путешественников по России // ЧОИДР. 1863. № 2. С. 235-236.

6. Для примера укажем на следующие неточности. В тексте, воспроизведенном Ф. Аделунгом, указывается, что чужеземные купцы имели с городе Пскове жилища, на самом же деле речь шла о складах. Далее, у Ф. Аделунга и Е. Болховитинова говорится, что мост был местом сделок иностранцев и русских, в оригинале сообщается только о прогулках иностранцев по мосту. У Е. Болховитинова сказано, что: в церквах и при них погребают богатых за вклады, в подлиннике упоминается только о простолюдинах, которых не на что отпеть в церкви и похоронить.

7. Герберштейн С. Записки о московитских делах. СПб., 1908. С. 90 сл.

8. О построенной русскими башне в Полоцке А. Поссевино пишет, что «во время штурма города королевскими войсками 1579 г. она почти не давала возможности приблизиться в каком бы то ни было месте со стороны лагеря или с любой другой стороны... и несмотря на ожесточенный обстрел польскими ядрами она почти, не покосилась» (Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI в. М., 1983.: С. 45).

9. Vіlkunа K. Ueber mittelalterliche Sperrschlosser an Handelswegen im Baltikum und in Finnland. Acta Visbyensia. V. Visby, 1976. S. 192-196; ср. : Сборник МАМЮ. Т. 6. М., 1914. С. 49 сл.

10. Псковские летописи. М., 1966. Вып. 2. С. 60.

11. Там же. С. 279; Лебедев А. Е. Историко-статистический очерк Псковоградской Варлаамовской церкви. Псков, 1895. Приложения. С. 11.

12. Упомянута в 1472 г. в связи с приездом невесты Ивана 111 Софии Палеолог (Псковские летописи. Вып. 2. С. 190).

13. Независимо от Кихеля о более здоровой жизни в деревянных домах пишет ; побывавший в 1668 г. во Пскове Я. Я. Стрейс (Стрейс Я. Я. Три путешествия. М., 1935. С. 147).

14. Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 335.

15. Спегальский Ю. П. Псковские каменные жилые здания XVII В. // МИА, 119. М.; Л., 1963.

16. Pauli Oderbornii, Ioannis Basilidis Magni Moscoviae Ducus vita // Historiae Ruthenicae Scriptores exteri saeculi XVI. Petropoli, 1842. Vol. 2. P. 248.

17. Об этом же пишет Кихель, упоминая об открытой местности вокруг Пскова.

18. Иноверцы выталкивались из церквей, попасть внутрь можно было только обманом или с помощью трудных уговоров. Исключения делались для послов (Рущинский Л. П. Религиозный быт русских по сведениям иностранных писателей XVI и XVII веков. М., 1871. С. 218-220).

19. Именно только в этих местах имелись терези — рыночные весы, «а весят на них воск и мед, и сало, и лен, и питья, и иной всякий товар» (Сборник МАМЮ. Т. 5. М., 1913. С. 13).

20. Там же; Окулич-Казарин Н. Ф. Новые данные по топографии и истории Пскова // Труды ПАО. Вып. 11. Псков, 1915. С. 94. — В XVII в. таможня, возможно входившая в состав построек Гостиного двора, помещалась в другом месте города (Спегальский Ю. П. Псковские каменные... С. 170).

21. Токмаков И. Ф. Снетогорский монастырь. Псков, 1887. С. 51-52. — В 1621 г. конфискованное для наместника подворье было возвращено Снетогорскому монастырю (Болховитинов Е. Описание монастырей Иоанно-Богословского, Крыпецкого и Рождество-Богородицкого Снетогорского. Дерпт, 1821. С. 26). Утверждение, что строения Снетогорского монастыря после смены наместников воеводами стали называться воеводскими, не подтверждается (ср. Спегальский Ю. П. Псковские каменные... С. 69).

22. Сборник МАМЮ. Т. 5. С. 357, 391. — В платежной книге 1585-1587 гг. сказано о наместничьем дворе, находившемся у ц. Спаса Всемилостливого. Эта последняя не сохранилась и место ее точно не известно) основана в 1434-1435 гг. находилась на Торгу и в 1543 г. была перестроена (о церкви Спаса на Торгу см. Псковские летописи. Вып. 1. М.; Л., 1942. С. 42; см. также: Псковские летописи. Вып. 2. С. 29 сл., особенно с. 230) При этом сказано, что церковь располагалась на Старом Торгу против Княжого двора. Это дает право считать, что Спасская церковь находилась на площади недалеко от Княжого, иначе Государева, двора. Отметим, что в упоминавшейся книге 1585-1587 гг. Государев двор назван 5 раз, он же, поименованный наместничьим, — два раза.

23. Кирпичников А. Н. Иностранцы о Пскове XVI века. Новые исследования // Древний Псков. М., 1988. С. 232. Рис. 79.

24. Псковские летописи. Вып. 2. С. 282.

25. Годовикова Л. Н. Сведения о России XVI в. Паоло Кампанії. // Вестник Моск. ун-та. Серия истории. 1969. № 6. С. 71. Сочинение Кампанії издано впер-1 вые в 1584 г.

26. Джинчарадзе В. З. Борьба с иностранным шпионажем в России в XVII веке // ИЗ, 39. М., 1952. С. 237.

27. Маулюкин А. С. Приезд иностранцев в Московское государство. Из истории русского права XVI и XVII веков. СПб., 1908. С. 244-245.

28. Подробнее см.: Ильинский Н. Исторические описания города Пскова и его древних пригородов. Ч. 1. СПб., 1790. С. 26-27; Болховитинов Е. История княжества Псковского. Ч. 1. Киев, 1831. С. 249; Форстен Г. В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях. СПб., 1893. С. 495; Щербачев Ю. Н. Русские акты копенгагенского архива. СПб., 1897. С. 72 — 73, 158, 385-386: Маулюкин A. C. Приезд иностранцев. . . С. 177.

29. Каштанов С. М. Две жалованные грамоты Псковским монастырям // ГБЛ. Записки отдела рукописей. Вып. 24. М., 1961. С. 246.

30. Angermann N. Zu den deutschen Handelsniederlassungen in Pleskau und Krasnyj. Hansische Geschichtsblaetter 89 Jahrgang. Koeln; Wien. 1971. S. 80.

31. Помещения двора, в котором жили приезжие, у Кихеля называются камерами, а в русских документах XVII в. они поименованы каморками и каморами (Сборник МАМЮ. Т. 6. С. 25, 253).

32. Левинсон H. Р. Записки Айрманна о Прибалтике и Московии 1666-1670 гг. // ИЗ, 17. М., 1945. С. 307. — Чиновник и дипломат Г. М. Айрманн из любопытства посетил Псков. Город, подобно Кихелю, осматривал снаружи и несомненны был у Немецкого двора, который описывается как «большой н обширно построенный».

33. Angermann N. Zu den deutschen... S. 79-91.

34. Казакова H. E. Русь и Ливония 60-х — начала 90-х годов XV века // Международные связи России до XVII в. М., 1961. С. 319-320. — Основание немецкого торгового представительства во Пскове относят примерно к 1276 г. (Спегальский Ю. П. Псков. Л.; М., 1963. С. 23).

35. Сборник МАМЮ. Т. 5. С. 73, 10-11.

36. Ниенштедт Ф. Ливонская летопись // Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. Т. III. Рига, 1880. С. 390. Перевод уточнен: А. Круазе Ван-Деркоп. Древние сношения Новгорода с нижненемецкими городами // Известия Отделения русского языка и словесности АН. Т. XVIII. Кн. 1. СПб., 1913. С. 371.

37. Псковские летописи. Вып. 2. С. 242.

38. Angermann N. Zu den deutschen.. . S. 86-87.

39. Шаскольский И. П. Устройство шведских гостиных дворов в городах России после Столбовского мира в 1617 г. // Скандинавский сборник, X. Таллинн, 1965. С. 103-104.

40. Русско-шведские экономические отношения в XVII веке. М.; Л., I960. С. 227-228.

41. Сборник МАМЮ. М, 1914. Т. 6. С. 23-34.

42. О размерах двора позволяет судить роспись новых построек на «Гостине Немецком Светском дворе» 1663 г., возведенных после пожара 1662 г. Сторона двора, обращенная к югу, к Любекскому двору, составляла, как можно судить по обмерам прясел обносного забора, 43 саж., другая (выходившая к берегу р. Великой или к северу) равнялась 58 саж. (Русско-шведские экономические отношения в XVII веке. С. 226. В документе 1663 г. обмерен только нововозведенный, может быть криволинейный, забор; длина периметра всей ограды остается под вопросом). Эти исчисления в увязке с другими данными обнаруживают, однако, преувеличение и их следует уточнить. К югу от Немецкого двора находилось сохранившееся вплоть до 1930 г. здание кабака. Питейное заведение здесь устроено не позже 1620 г. (Спегальский Ю. П. Псковские каменные..., рис. 126, № 186), а ранее данная каменная постройка входила в состав почти вплотную смежного с Немецким Любекского двора (Цветаев И. Протестантство и протестанты в России. М., 1890. С. 151). По плану Пскова 1857 г. протяженность вдоль р. Великой от кабака до долины пересохшего ручья, т. е. по предполагаемой длинной стороне Немецкого двора, равна около 30 саж. (План Пскова 1857, № 216, бывшая ганзейская торговая контора и постройка к востоку на берегу р. Великой, воспроизведен в: Годовиков И. Ф. Краткое историческое обозрение г. Пскова. Альбом, табл. V. // ПИХАМЗ. Древлехранилище). Короткая же сторона участка вряд ли превышала 20 саж. Эти цифры находят подтверждение. В 1632 г. воевода H. М. Мезецкий отмерил шведам новое место 20x30 саженей для двора в Окольном Большом городе (Шаскольский И. П. Устройство шведских гостиных дворов. . . С. 97. Размеры двора были оговорены в Столбовом мирном договоре 1617 г.) Двор здесь построен не был, но отведенный ему размер весьма стандартен и, видимо, совпадал с тем же Немецкого (перешедшего к шведам) двора в Завеличье. Последний действительно примерно таким по площади и оконтурен на плане Э. Пальмквиста.

43. Русско-шведские экономические отношения. . . С. 226.

44. Якубов К. И. Россия и Швеция в первой половине XVII в. // ЧОИДР. 1898. Кн. 1. С. 131-132.

45. Сборник МАМЮ. Т. 6. С. 26.

46. Материал постройки палаты, к сожалению, не указан и определен по догадке.

47. ДАИ. Т. 1. СПб., 1846. С. 390-391.

48. Спегальский Ю. П. Псковские каменные... С. 12 сл.

49. Богушевский Н. К. Прогулка на развалины старинного немецкого гостиного двора во Пскове // Псковские губернские ведомости. 1873. № 43; Окулич-Казарин Н. Ф. Спутник по древнему Пскову. Псков, 1911. С. 246; Спегальский Ю. П. Псковские каменные... рис. 126. № 185. — Совмещение плана Пальмквиста и современного показывает, что Шведский (немецкий) гостиный двор находился примерно на пересечении Красноармейской набережной и Коммунальной улицы. Указание на плане Ю. П. Спегальского рис. 126, № 192 постройки Немецкого гостиного двора в районе Конной улицы приходится считать ошибочным. Псковские краеведы расширительно трактовали местоположение Немецкого Двора. В результате, например, так называемые палаты Воинова (Коммунальная ул., д. 8) неверно причислены к зданию этого двора. Об этом сообщает вывешенная здесь памятная доска. Между тем, Ю. П. Спегальский данные палаты с упомянутые двором не связывал (см.: Спегальский Ю. П. Псковские каменные... С. 137-1391.

50. Оправданными были бы новые поиски каких-либо случайных остатков рассматриваемого иноземного двора, не случайно стоявшего на видном месте напротив Кремля.

51. Псковские летописи. Вып. 1. С. 108, 112. — На существующем и поныне Мироносицком кладбище в XIX в. были еще приметны большие общие могилы (Князев А. С. Псков и его достопримечательности // Русская старина. 1890. Т. 88, ноябрь. С. 313).

52. Токарев С. А. Религиозные верования восточно-славянских народов XIX — начала XX вв. М.; Л., 1957. С. 39-40.

53. Псковские летописи. Вып. 1. С. 112 (ср. : С. 72).

54. Более подр.: Снегирев И. Русские простонародные праздники и суеверные обряды. Вып. III. М., 1838. С. 177-220.

55. Щербачев Ю. Н. Путешествие его княжеской светлости герцога Ганса Шлезвиг-Голштинского в Россию 1662 г. М., 1911. С. 61-62.

56. Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей. М., 1982. С. 123-124.

57. Устройство скудельниц было запрещено, 1771 г. (Снегирев И. Русские простонародные праздники... С. 208).

58. Анучин Д. Н. Сани, ладья и кони как принадлежности похоронного обряда // Древности. Т. XIV. М., 1890. Отд. отт. С. 52-56.

59. Летопись по Лаврентиевскому списку. СПб., 1872. С. 127-128, — В своей любезно предоставленной мне диссертации «Сухопутные средства сообщения в России XVI-XVII вв.» В. А. Чернышев относительно известия 1015 г. справедливо пишет: «. . .очевидно, возникновение подобного обряда нужно относить к значительно более раннему времени, чем XI в., а именно, к доколесному периоду развития транспортных средств» (Чернышев В. А. Сухопутные средства сообщения в России XVI-XVII вв. Дис. С. 53).

60. Рабинович М. Г. Очерки этнографии русского феодального города. М., 1978. С. 258-259.

61. Перевозки летом на санях, как известно, долго сохранялись в крестьянском быту. Случай, описанный Кихелем, вряд ли может быть соотнесен с обычной городской транспортировкой. Немецкий автор к тому же нигде не отмечает недостатка в колесных повозках. Сани в данном эпизоде, судя по всему, специальная принадлежность именно похоронных обрядов.

Текст воспроизведен по изданию: Сообщения немецкого путешественника Самуэля Кихеля о Пскове XVI в. Публикация источника и исследования. Часть II (исследования) // Вестник СПбГУ, Серия 2, История языкознание, литературоведение, Вып. 3 (№ 16). 1994