НОВЫЙ ДОКУМЕНТ О ЛЮДЯХ И ПРИКАЗАХ ОПРИЧНОГО ДВОРА ИВАНА ГРОЗНОГО ПОСЛЕ 1572 ГОДА

Историки, изучавшие опричнину, как известно, вынуждены были довольствоваться весьма скудными документальными материалами о ней. Значительное количество сведений об опричнине исследователям приходилось черпать из ненадежных источников: тенденциозных и враждебных Грозному рассказов Курбского, сбивчивых и также тенденциозных писаний иностранцев. Представления об организации самого опричного двора были в основном гадательными. Сведения о персональном составе опричного двора ограничивались несколькими именами главным образом «воевод из опричнины», упоминаемых в походных и гарнизонных росписях разрядных книг.

Естественно, что появление в этих условиях публикуемого документа имеет большое значение, и сейчас, при предварительном рассмотрении, даже трудно предвидеть все богатство выводов, которое исследователи сумеют из него извлечь. Перед нами Список служилых людей, составлявших опричный двор, которым 20 марта 1573 г. царь «пометил» денежные и иные оклады. В Списке поименовано 1886 опричников, названы дворовые приказы, должности и профессии работающих в каждом из них приказных людей. Тем самым опричный двор Ивана Грозного впервые предстает перед нами в наиболее полном составе; мы впервые воочию видим организацию двора, а изучив характер и сумму всех перечисленных пожалований, получаем определенное представление о его экономической базе.

Поддерживавшееся и раньше некоторыми историками мнение об отмене опричнины в 1572 г. высказано недавно в категорической форме акад. С. Б. Веселовским, который посвятил этому [4] вопросу специальную статью ¹. В ней С. Б. Веселовский впервые собрал и суммировал все данные источников, которые можно понять и истолковать, как свидетельства в пользу фактической отмены опричнины в 1572 г. Известно, что с 1572 г. в источниках перестает встречаться слово «опричнина», вместо которого пишется слово «двор». На этом основании ряд исследователей: С. М. Соловьев, С. Ф. Платонов, П. А. Садиков и другие делали вывод о том, что в 1572 г. опричнина была переименована в «двор», продолжая существовать под этим названием. С. Б. Веселовский, наоборот, решительно утверждает, что в 1572 г. опричнина была ликвидирована фактически, а не только по названию.

Говоря об отмене опричнины в 1572 г., С. Б. Веселовский исходит из понимания опричнины, как совершенно незначительного и нецелесообразного мероприятия Грозного. С. Б. Веселовский отвергает мнение, что опричнина «была, как утверждали некоторые историки, крупной государственной реформой» ². «Когда царь, — пишет С. Б. Веселовский, — разочаровался в преданности ему виднейших опричников и понял нецелесообразность параллельного существования двух дворов — старого государева и опричного, — то дальнейшее существование их становилось непроизводительной тратой средств» ³.

Такой взгляд на опричнину не нов. Наиболее отчетливо и резко он был сформулирован В. О. Ключевским. В его представлении опричнина была «учреждением с обветшалой формой», имевшим «печальный политический смысл», «сборище штатных разбойников», — она была в значительной мере плодом чересчур пугливого воображения царя, для которого «вопрос о государственном порядке превратился в вопрос о личной безопасности, и он, как не в меру испугавшийся человек, начал бить направо и налево, не разбирая друзей и врагов» ⁴.

С. Б. Веселовский присоединяется к такому взгляду на опричнину, считая, что приводимый в его статье материал [5] «подтверждает мнение Ключевского, что опричнина и вообще опалы Грозного свелись к уничтожению лиц и не изменили социального строя, существовавшего до них» ⁵.

Понимание опричнины, как порождения личной прихоти Грозного и как учреждения для борьбы с отдельными, часто безвинными лицами, представляется нам совершенно неприемлемым. Оно не нуждается в рассмотрении здесь, ибо давно уже было подвергнуто решительной и справедливой критике в советской историографии.

Поэтому, а также и потому, что публикация документа об опричном дворе Ивана Грозного не является достаточным поводом для суждений и полемики о судьбах опричнины в целом, мы не будем останавливаться на всех доводах С. Б. Веселовского в пользу его мнения об отмене опричнины в 1572 г. Мы приведем против этого утверждения лишь те доводы, которые непосредственно вытекают из публикуемого документа или близко касаются вопросов, поднимаемых публикацией.

Это, конечно, не означает, что мы принимаем ту аргументацию С. Б. Веселовского в пользу отмены опричнины в 1572 г., которую оставляем здесь без рассмотрения. Она кажется, нам весьма неубедительной и неспособной отвести данные, говорящие в пользу сохранения опричнины и после 1572 г.

К числу таких данных относятся, например, названные самим С. Б. Веселовским два документа — 1577 и 1581 гг., из которых видно, что еще и в те годы служилые люди проходили службу по двум отдельным спискам — «земскому» и «дворовому». С. Б. Веселовский объясняет это, на наш взгляд, более чем неубедительно: сложностью дела составления единого списка «с ор-ганизационно – служебно - приказной точки зрения» ⁶. Несколькими строчками выше на той же странице С. Б. Веселовский доказывал, что в сентябре 1572 г., тотчас же после «отмены» опричнины, земские и опричные служили уже вместе по единому списку, и в составлении этого единого списка видел главный признак отмены опричнины. Теперь же оказывается, что вплоть до 1581 г., т. е. в течение еще девяти лет, в Москве никак не могли освоить «с организационно – служебно - приказной точки зрения» написание нераздельно в единых списках людей, которые практически, как думает С. Б. Веселовский, уже давно [6] нераздельно служили. Само собой понятно, что дело не в сложности «с организационно – служебно - приказной точки зрения» написать один список, соответствующий действительности, вместо двух, не соответствующих действительному порядку службы (последнее, надо полагать, как раз много сложнее), а в том, что еще и к этому времени практически сохранялась раздельная служба земских и дворовых.

Понятно, что с утверждением С. Б. Веселовского об отмене опричнины в 1572 г. эти данные несовместимы, чем, надо полагать, и вызвано его столь сложное толкование этих данных.

Пользуемся случаем для опубликования исключительно интересной записи Разрядной книги (Эрм. 390): «Того ж (7073. — Д. А.) году послал государь в своей государевой опале князей Ярославских и Ростовских и иных многих князей и дворян и детей боярских в Казань на житие и в Свияжской город и в Чебоксарской город и жити в Казани городе; а в 74 году государь пожаловал, ис Казани и[з] Свияжского опальных людей дворян взял; а приехал в Казань с государевым жалованьем Федор Семенов сын Черемисинов, майя в 1 день; в другую половину дворян взял и пожаловал государь после» (л. 327 об.). С. Б. Веселовский в своей статье об опричном дворе (стр. 103 — 104) говорит о том, что Грозный в период опричнины выселил всего «трёх-четырех ярославских княжат», и указывает на судьбу Ярославских и Ростовских князей, как на примеры, которые помогают «покончить с вопросом о противо- княжеской политике царя Ивана». Полагаем, что приведенное известие не в меньшей степени помогает покончить с отрицанием противокняжеской политики Грозного и показывает, что именно против Ярославских и Ростовских княжат был обрушен один из первых и сильнейших ударов опричнины.

Перейдем к тем свидетельствам в пользу сохранения опричного двора после 1572 г., которые содержатся в публикуемом документе. Обратим внимание на заглавие Списка. «Лета 7081-го марта в 20 день государь, царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии пометил бояром и околничим и дияком и дворяном и приказным людем свое жалование по окладу». Итак, жалованье — боярам, окольничим, дьякам и дворянам. Но, как мы видим из списка пожалованных, здесь далеко не все бояре, окольничие, дьяки, дворяне и приказные люди государства. Их здесь всего 1877 человек. [7]

Таким образом, мы имеем дело со списком бояр, окольничих, дворян, дьяков и приказных людей, реально обособленных от остальных и тем, что они получают специальный оклад, и, следовательно, теми функциями, за которые они этот оклад получают. В числе лиц, получающих годовое жалование, есть всего несколько, размер пожалования которых не указан или вызывает сомнения по той причине, что они вновь приняты («новики») и их функции и оклады не определены. Это значит, что весь остальной состав — более 1800 человек — не менялся за этот год, получает тот же оклад, за те же обязанности, что и при прошлом пожаловании, а весь список от 20 марта 1573 г. о годовом пожаловании повторяет и, видимо, копирует такой же список предшествовавшего года.

Значит, и в марте 1572 г., во время несомненного, даже для С. Б. Веселовского, существования опричнины, все эти люди, которые перечислены в списке 1573 г., выполняли те же обязанности, что и теперь, и получали за это такие же оклады.

Этот значит, далее, что в структуре опричного двора и в его личном составе с марта 1572 г. по март 1573 г. не произошло никаких изменений, кроме принятия в его состав нескольких незначительных приказных. Между тем, именно в этот промежуток — летом и осенью 1572 г., по мнению С. Б. Веселовского, была ликвидирована опричнина.

Весьма решительным свидетельством в пользу того, что опричный двор продолжал существовать и после 1572 г. и что перед нами список опричников, является следующее указание публикуемого документа: на листе 28 об. рукописи читаем: «сытного дворца путные ключники Василей Матисов. 25 рублев. Меншик Недюрев. Государева ему жалованья было в земском 50 рублев, а в опричнине ему оклад не бывал».

Меншику Недюреву оклад так и не проставлен. Он — единственный из остальных перечисленных в списке 1877 лиц, в отношении которого возникло недоумение: в земщине он получал 50 рублей, а как же ему платить теперь, если он в опричнине еще не служил и опричных окладов не получал? Выходит, что все остальные имеют «твердые» опричные оклады, не вызывающие никаких сомнений. Выходит, опять-таки, что перед нами список опричников. Составлявший его дьяк, забыв, видимо, что слово «опричнина» употреблять уже не должно, машинально назвал вещи своими привычными именами и вместо слов: «во [8] Дворе ему оклад не бывал», как следовало бы написать теперь, написал: «в опричнине ему оклад не бывал».

Таким образом, слово «опричнина», казалось бы, исчезнувшее из всех источников, начиная с лета 1572 г., снова встречается в документе 1573 г., будто специально для того, чтобы помешать распространению неверного убеждения об отмене в 1572 г. той системы, которая называлась этим именем.

Для многих оправок к тексту публикуемого Списка нами привлечены данные разряда Ливонского похода Грозного 1577 — 1578 гг. Эта разрядная роспись читается в неизданной разрядной книге ⁷ и опубликована также по другому, московскому списку, в «Военном журнале» за 1852 — 1853 гг. ⁸ К сожалению, публикация этого разряда осталась неизвестной С. М. Соловьеву, а вслед за ним и другим историкам, в том числе даже такому знатоку источников об опричнине, каким являлся П. А. Садиков. Она, видимо, осталась неизвестной и С. Б. Веселовскому, ибо знакомство с этим документом должно было бы ослабить категоричность его вывода об отмене опричнины в 1572 г. Ценность этого источника, до сих пор не использованного историками, очень велика. Перед нами — разряд большого похода, в котором не только названы полки и воеводы, но и приведены цифровые данные о составе каждого полка. Весь поход описан в мельчайших подробностях, и описание это дает основание для многочисленных наблюдений военно-исторического характера. Мы же остановимся лишь на тех данных разряда 1577 — 1578 гг., которые способствуют пониманию публикуемого документа.

Прежде всего, бросается в глаза явное и неоднократное указание на разделение земель и подданных царя на две части — земскую и дворовую. Не существует таких общих и единых понятий как воевода, служилые люди, дьяки, земли, города и т. д. Есть земские и дворовые воеводы, земские и дворовые дети боярские, земские и дворовые дьяки, стольники и т. д., земские и дворовые территории, земские и дворовые города ⁹. [9] Рассмотрим роспись от 22 июня 1577 г., составленную в Пскове ¹⁰. Кроме особого государева полка, в ней записаны полки в обычном порядке: Большой, Передовой и т. д. Служилые люди, входящие в состав полков, делятся на две категории: 1) дети боярские из земского и 2) дети боярские «дворовые и городовые».

Эта последняя категория, противопоставляемая другой - «земской» -состоит, как видим, из дворовых, т. е. получающих государево жалование непосредственно из «двора», и «городовых». Таким образом, налицо разделение служилых людей на две категории — на «земских» и «не-земских». Для этих последних существует градация — «дворовые и городовые», не вносящая ничего нового в наши представления о различных группах служилых людей. Нас, повторяем, в данном разряде интересует другое, принципиальное разделение служилой массы на «земских» и «не-земских», на «земских» и «дворовых». Посмотрим теперь, с каких же территорий служили дворовые и земские дети боярские.

В Большом полку, кроме земских служилых людей, служило суздальцев дворовых и городовых 238 чел., да торопчан дворовых и городовых — 69 ¹¹. В Передовом полку служили Бежецкой пятины дворовые и городовые — 505 чел., да дорогобужан дворовых и городовых — 163 чел., белян (т. е., из Белева) дворовых и городовых — 179 да галичан дворовых и городовых — 153 ¹².

В полку Правой руки дворовые и городовые не служили. Он целиком состоял из земских служилых людей. Там служили дети боярские из Деревской пятины, серпьяне, мощенцы и смоляне.

В Левой руке, кроме земских, служило из Обонежской пятины дворовых и городовых 235 чел.

В Сторожевом полку, кроме 78 земских, служило дворовых и городовых ярославцев 331 чел., из Шелонской пятины — 165 чел., романовцев — 136 чел. и кашинцев — 70 чел. ¹³

Вслед за этим идет перечень дворцовых городов, из которых [10] в данный поход шли стрельцы: Себеж, Красный, Опочка, Белев, Козельск, Перемышль, Лихвин ¹⁴.

Как видим, перед нами список опричных территорий и городов, почти точно совпадающий с известными нам ранее данными и лишь немного их расширяющий: Суздаль, Торопец, Бежецкая пятина, Дорогобуж, Белев, Обонежская пятина, Ярославль, Шелонская пятина, Романов, Кашин, Себеж, Красный, Опочка, снова Белев, Козельск, Перемышль, Лихвин. И именно в этих городах и на этих территориях существуют «дворовые» дети боярские.

Далее идет список стрельцов «из земского», призванных из 23 земских городов (не считая 1000 стрельцов из Москвы) ¹⁵. Среди этих городов не назван ни один из входивших в опричнину.

Таким образом, на примере свыше 40 городов и земель, служилые люди которых участвовали в походе, мы видим, что прежде существовавшее деление территории Московского государства на земскую и опричную (или теперь дворовую) сохранилось в 1577 г. в том же самом виде, в каком оно известно нам для лет опричнины ¹⁶. Это фактическое деление на земское и дворовое во всех важнейших областях административного устройства уже никак не может быть объяснено чем-нибудь вроде сложности иного написания разрядов «с организационяо – служебно - приказной точки зрения». Оно неоспоримо свидетельствует о сохранении еще в 1577 — 1578 гг. опричной системы.

Итак, перед нами список лиц, составлявших опричный двор Ивана Грозного в 1573 г. ¹⁷

Этот список можно разделить на две резко различающиеся между собой части. Характерной особенностью первой части, в которой перечислен 671 опричник, является то, что здесь, как правило, ничего не говорится о должностях или характере [11] деятельности перечисляемых опричников ¹⁸; только разница в окладах показывает разницу положений.

Среди различных денежных окладов особо стоит категория наивысших — от 600 до 300 руб., разнящихся один от другого на целую сотню рублей (2 оклада по 600 руб., 1 — в 500 руб., 2 — по 400 руб. и 1 — в 300 руб.). За ними следует категория окладов, которые могут быть условно названы персональными. Это также весьма высокие оклады от 250 до 60 руб., получаемые отдельными лицами — не более 5 человек против каждой суммы. Наконец, подавляющее большинство опричников получает более низкие оклады — от 50 до 3 руб. Оклады от 5 руб. и ниже идут под рубрикой «ниже всех статей».

Опричная масса, согласно окладам, разделена на группы. Первая, наиболее высокооплачиваемая группа получает по 50 руб. годового жалования. Небезинтересно отметить, что в числе 14 человек, получающих этот пятнадцатый по счету оклад, находился в 1573 г. Борис Федоров сын Годунов.

Далее идут такие группы: по 40 р. — 15 ч., по 35 р. — 1 ч., по 30 р. — 15 ч., по 28 р. — 1 ч., по 25 р. — 13 ч., по 20 р. — 10 ч,, по 17 р. — 8 ч., по 15 р. — 2 гр.: 42 и 59 ч., по 14 р. — 26 ч., по 13 р. — 2 гр.: 3 и 41 ч., по 12 р. — 2 гр.: 16 и 63 ч., по 11 р. — 2 гр.: 6 и 54 ч., по 10 р. — 2 гр.: 25 и 14 ч., по 9 р. — 2 гр.: 6 и 47 ч., по 8 р. — 2 гр.: 8 и 16 ч., по 7 р. — гр.: 5 и 14 ч., по 6 р. — 22 ч.,по 5 1/2 р. — 3 ч., по 3 р. — 2 гр.: 7 и 11 ч., по 4 1/2 р. — 11 ч., по 4 р. — 1 ч., по 3 1/2 р. — 7 ч., по 3 р. — 3 ч.

К этому надо прибавить группу детей боярских, которым государево денежное жалование идет «з городы», числом в 47 чел. Размер жалованья лицам, составляющим эту группу, не указан. Однако эта группа помещена еще до пометки, «ниже всех статей», после которой идут оклады ниже 5 руб. Таким образом, сумму в 5 руб. можно считать минимумом оклада входящих в нее лиц. [12]

Интересно отметить, что один из наивысших окладов — 400 руб. — получает «Марья Малютина жена Белского». Надо полагать, что сумма в 400 руб. равна окладу, который получал в опричнине погибший за несколько месяцев до того Малюта Скуратов. Это — единственный в пределах данного источника и, насколько мы можем судить, вообще известный для времени Грозного случай выплаты пенсии жене за погибшего мужа. Само собой понятно, что все перечисленные в первой части Списка лица являются землевладельцами. Ниже мы сделаем опыт определения минимума земельной территории, находящейся во владении этих опричников.

Во второй части Списка перечислен персонал, обслуживавший опричный двор и царскую семью. При этом в большинстве случаев названы конкретные обязанности каждого дворового человека. Лица, перечисленные в этой части Списка, получала денежное пожалование, обычно небольшого размера, сопровождаемое, как правило, выдачей корма, так как подавляющее большинство приказных людей не являлось землевладельцами и не могло, следовательно, кормиться со своего хозяйства. Лишь несколько человек, стоявших во главе приказов, или иногда мастера большой квалификации, получали денежные оклады в размерах окладов первой части Списка. При этом указывается и размер земельного пожалования данного лица.

Опричный двор 1573 г. включал в себя 4 приказа: Постельный, ведавший обслуживанием дворца, гардеробом и предметами обихода царской семьи, Бронный, производивший оружие для царской дружины, Конюший, ведавший огромным конским хозяйством царского двора, и Сытный, занимавшийся заготовками мяса, и других продуктов питания, хлебопечением и приготовлением пищи.

Рассмотрим некоторые данные нашего источника об этих приказах.

В состав Постельного приказа входило 188 истопников, сторожей и других слуг, находившихся непосредственно во дворце и обслуживавших царскую семью.

Слуги эти разделяются по роду своих обязанностей: одни прислуживают царю в его комнате (истопники комнатные), другие — за столом, третьи приставлены к царским водкам, четвертые моют царя в бане и т. д. В Постельном приказе кормилось также 9 крестовых и 19 певчих дьяков, обслуживавших [13] дворцовую молельню и обязанных «служить у крестов, канархать и на крылосе петь».

В ведении Постельного приказа находились различные мастера, обслуживавшие дворец и его население. Профессии этих мастеров весьма разнообразны. Среди них видим четырех шатёрников, шесть плотников, чемоданника, двух столечников и др. 16 портных мастеров Постельного приказа, во главе с неким Микитой Кузьминым, обшивали царскую семью.

Любопытно, что один из портных, Иван Бут, получая обычный оклад приказного человека — 5 руб. деньгами, 24 алтына за сукно, 5 полтей мяса и 5 пудов соли, был поверстан также 50 четями земли. Правда, как помещик, он не получал ни ржи, ни овса. Надо полагать, что этот помещик-портной был очень искусным мастером. Кроме портных, встречаем двух колпачников, четырех чоботников, семь строчников, трех скорняков, стригальника, пуговичника, гвоздочника, двух рожечников и епанечника.

Все они получают от 3 до 1 руб. деньгами, от 24 до 10 алтын за сукно, от 7 1/2 до 4 1/2 четей ржи и овса и большинство по 3 полти мяса и по 3 пуда соли. Только оба рожечника выделяются своими сравнительно высокими окладами. Они получали, видимо, как особо ценные специалисты, по 10 руб. деньгами, по 48 алтын за сукно и по тафте, по 20 четей ржи, 20 четей овса, по 5 полтей мяса и 5 пудов соли. В общей сложности, годовое содержание Постельного приказа обходилось царской казне в 1680 четей земли, 797 1/2 руб. деньгами, 103 руб. 9 алт. 4 ден. за сукно, 1922 1/2 чети ржи, 1926 1/2 чети овса, 333 1/2 полтей мяса, 328 1/2 пудов соли и 125 алтын за соль.

* * *

Большой интерес представляет рассмотрение списка приказных людей Бронного приказа, выделывавшего оружие. В его состав входит 115 человек. Во главе приказа стояли Угрим да Десятой Непоставовы. «Жалованье им: Угриму - 50 рублев, а Десятому — 20 рублев». Братья Непоставовы несомненно владели и землей, хотя размер их поместья не указан. Об этом можно судить не только по размеру их денежного оклада, всегда сопровождающегося в таких случаях земельным пожалованием, но и потому, что они не получают корма. Это, последнее, [14] как можно судить по всему Списку, является верным признаком землевладения. После двух Непоставовых — начальников Приказа — следует заголовок: «Бронники», под которым перечисляются оружейные мастера Грозного различных специальностей. Первыми названы три оружейных мастера - помещика:

«5 рублев да 100 четьи поместья:

Шеломник — Иван Савин.

По 5 рублев, да по 70 четьи поместья:

Сабельник — Офоня Горусин

Сабельник — Муха Горусин». Остальные оружейники — юмшанники, Паводники, шеломники, строчники, чищельники — распределены по различным группам оплаты, надо полагать, согласно квалификации и степени мастерства каждого из них.

Первая из этих категорий получает оклад в 5 руб. деньгами» 11 четей с полуосьминою ржи, по стольку же овса и по 3 пуда соли; последняя — по 3 рубля, 8 четей ржи, 8 четей овса, 2 пуда соли.

Самопальные стрельцы и мастера самопальных пищалей выделены в особую группу. Это — также помещики, но получающие корма, хотя размер их поместья не помечен.

Один из них, видимо особо искусный стрелок, Иван Поздеев, получал оклад в 15 руб. деньгами, «да сукно доброе, да тафта, 300 четей поместья».

В Бронном приказе работало 3 сабельника, 4 шеломника, 8 юмшанников, 3 наводннка, 25 чищельников, 3 строчника, 2 саадачника, 4 ножевника, 14 пансырников, 1 копейный мастер, 5 лучников, 3 проволочных мастера, 4 стрельника, 2 железечника, 1 гохтуйник, 1 хозник, 1 костник, 1 пряжник, 8 мастеров самопальных пищалей и 11 стрелков (или стрельцов).

Не имея возможности представить себе размера производства Бронного приказа, можно все же утверждать, что оно превышало потребности царской семьи и опричной дружины из 664 человек, перечисленных выше, так как мало кто из опричников, надо думать, нуждался в ежегодном обновлении своего оружия и доспехов. Полагаем поэтому, что Бронный приказ обеспечивал потребности ремонта и подновления оружия всей опричнины, включая служилых из опричных земель и городов.

Расходы на содержание 115 приказных людей Бронного приказа выражаются такими цифрами: 540 четей земли, розданной [15] в поместья, 560 руб. денежного пожалования, 7 руб. 6 алт. 4 ден. за сукно, 768 четей ржи, 768 четей овса, 7 пудов соли.

Далее идет роспись годового жалования Конюшему приказу. В нем числится 432 человека, распределяющихся более чем на 40 различных категорий по обязанностям и профессиям. Во главе приказа стояли известный опричный дьяк Ерш Михайлов и дьяк Левонтий Вырубов. В Конюшем приказе служило 66 помещиков, поверстанных землями от 400 до 30 четей, причем только 8 из них имели земельный оклад ниже 100 четей.

Таким образом, примерно одну шестую всего состава этого приказа составляли помещики. Если учесть, что в других приказах было занято лишь по 2 — 3 помещика, а в Постельном приказе, обслуживавшем царские палаты, служило всего 8 помещиков, то можно заключить, что служба в Конюшем приказе была особо почетной. Полагаем, что наличие в этом приказе столь большого количества дворян объясняется тем, что эти люди составляли значительную часть конной свиты царя и царевичей при выездах и охотах, были частью опричной дружины, только с постоянным заданием — конюшенной службой. Для черной работы, которой так много в конюшнях, было, видимо, достаточно тех 356 простых приказных людей, которым платили за нее небольшим окладом, хлебом, мясом и солью.

Самым большим из четырех дворовых приказов, обслуживавших двор, был «Сытный дворец» ¹⁹, ведавший всей организацией продовольственного снабжения двора. Во главе 476 сытников, работавших в приказе, многочисленных ключников, подключников, стряпчих, хлебников, помясов, коровников, куретников, масличников и т. п., стояли так называемые путные ключники — Василий Матисов и Меншик Недюрев. Характерная особенность пожалования приказных сытников состоит в том, что ни один из них не получал корма. Таким образом, при пожаловании, надо полагать, справедливо учитывалось, что люди, занятые на работе в Сытном дворце, будут сыты и без специально выдаваемого им корма.

Из этого, однако, можно сделать заключение, проливающее свет на один из принципов пожалования всех приказных людей двора вообще. Из того обстоятельства, что тем, кто мог быть сыт «а службе, корм не выдавался, следует заключить, что при [16] пожаловании приказных не учитывались потребности их семьи. Корм, когда он выдавался, предназначался лично приказному человеку, не выдавался вовсе, когда он лично ему не был нужен.

Таким образом, когда мы встречаемся с многочисленными случаями пожалований разного размера приказным людям, выполняющим одну и ту же функцию, то эту разницу в окладе и в корме нельзя связывать с разницей в семейном положении.

На примере Сытного приказа можно сделать некоторые заключения о комплектовании опричного двора. Дело в том, что в течение 1572 г. именно в Сытный приказ было принято свыше 70 новиков. Почти все они приняты «в умерших место». Невозможно допустить, что в течение одного года естественной смертью вдруг разом умерли десятки сытников, в то время как в других приказах почти никто не умирал. Новиком, впервые принятым в опричнину, является, как говорилось выше, и один из руководителей Сытного приказа — Меншик Недюрев. Надо думать, что в 1572 г. многие сытники были казнены. Возможно, что это было результатом окончания в 1572 г. следствия по делу об отравлении царицы Марфы Собакиной в 1571 г.

В одном из случаев принятия новиков указан принцип подбора новых людей в опричный двор — «по родству» ²⁰. Этот принцип приема «по родству», т. е. родственников тех, кто уже служил в опричнине, видимо, был в то время решающим при отборе новых людей. Не случайно среди опричников встречаются имена многих родичей Безобразовых, Воейковых, Канчеевых, Головленковых и др., служивших целыми семьями: отцы, братья, племянники и дяди. В этой связи уместно вспомнить одно свидетельство Описи Царского Архива, на которое обратил внимание еще П. А. Садиков. В Описи указан «ящик 200, а в нем сыски родства ключников и подключников и сытников и поваров и хлебников и помясов и всяких дворовых людей» ²¹.

Из этого перечня видно, как настороженно и бдительно откосился Грозный к подбору людей в опричный двор, и прежде всего тех, кто служил в Сытном дворце.

Содержание Сытного дворца обходилось казне в 24497-1 руб., 3 руб. 4 алт. за сукно и 1 руб. 21 алт. 4 ден. за соль, не считая [17] того не поддающегося учету количества продовольствия, которое уходило, чтобы насытить сытников, не получавших, в отличие от других, кормового жалования.

* * *

Особый интерес публикуемый источник представляет с точки зрения тех экономических сведений, которые могут быть из него почерпнуты. Мы находим в нем важные данные, определяющие материальную базу опричного двора и немало ценных сведений об экономике Московского государства того времени в целом.

Всего в составе двора находилось 1886 человек. Из них 671 служилый дворянин получали 14417 руб. деньгами. Остальные 1223 дворовых, занятых в четырех приказах, получали 5 991 руб. деньгами. Таким образом, общая сумма денежного оклада опричников двора составляла 20 408 руб.

Кроме того, 78 служивших в приказах помещиков пользовались 12 320 четей земли. Других данных о земельной территории, принадлежавшей опричному двору, в этом документе нет. Невозможно, конечно, сосчитать, каким количеством земли владел 671 помещик, служивший в опричной дружине. На примере 78 помещиков, в отношении которых мы имеем параллельный ряд денежного и земельного пожалования, можно утверждать, что величина этих двух видов пожалования прямо пропорциональна. Таким образом, числившиеся в приказах 78 помещиков, оклады которых не превышали 80 руб., получали значительно меньше земли, чем группа в 671 человек, среди которых многие получали денежные оклады, намного превышавшие 80 руб. и доходившие до 600 руб. Но если даже считать, что помещики этой группы получали в среднем такие же земельные оклады, как и 78 помещиков, числившиеся в приказах, то и тогда 671 помещик владел бы минимум 104 878 четями земли. Следовательно, все 742 помещика опричного двора владели бы 117 198 четями земли в одном поле и 351 594 четями земли — в трех полях. Еще раз подчеркиваем, что цифра эта является минимальной: она не может быть преуменьшена, зато может быть во много раз увеличена.

Мы знаем также, что приказным людям опричных приказов в общей сложности было выдано 11 408 четей овса и, ржи, для высева которых требовалось 34092 чети земли. В конце списка [18] говорится, что «тем всем, которые не емлют сукон, дают по 10 овчин человеку»» Таких приказных перечислено 1113 человек. Следовательно, для обеспечения овчинами приказных людей опричного двора требовалось 11 130 овчин ежегодно.

Люди трех опричных приказов (не считая Сытного) получали 348 1/2 полтей мяса. На основании существующих данных весьма трудно определить реальный размер одной полти мяса. В уставной грамоте Марининской трети Артемоновского стана, данной крестьянам в 1506 г., есть такие слова: «а не люб волостелю корм, и они (т. е. крестьяне. — Д. А.) дадут за полоть мяса 10 денег, за баран алтын...» и т. д. Это, насколько нам известно, единственная сравнительная характеристика полти. Она показывает, что цена барана относится к цене полти мяса как 6 денег (алтын) к 10 деньгам или как 3 : 5. Если за 67 лет, к 1573 г., цены на мясо могли существенно измениться, то отношение количества мяса в бараньей туше к количеству мяса в полти должно было сохраниться прежним. Если это так, то 348 1/2 полтей мяса, выданные приказным людям опричного двора, равняются примерно 565 бараньим тушам. Кроме указанного выше, дворовым выдавалось 114 р. 13 ал. 3 д. за сукно, 369 пудов соли и 5 р. 22 ал. 2 д. алтын за соль. Между прочим, мы здесь имеем единственное для 1573 г. указание на московскую цену на соль. По нашему источнику, эта цена в 1573 г. составляла 10 денег за пуд.

Полагаем, что содержащиеся в публикуемом документе данные послужат исследователям основанием для более точных расчетов, чем приведенные нами предварительные выкладки, а также для многих существенных выводов об экономической жизни Московского государства.

* * *

Перейдем к краткой характеристике рукописи, сохранившей публикуемый источник.

Рукопись Эрмитажной коллекции Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина № 542, в лист, на 40 листах, представляет собой список XVIII в. с документа XVI в. Следует сразу же оговорить, что не может возникнуть никаких сомнений в подлинности и достоверности дошедшего до нас только в списке XVIII в. документа. Само собой ясна [19] невозможность, да и бессмысленность подделки в XVIII в. документа XVI в., сухо перечисляющего 1877 имен и параллельным им ряды нескольких тысяч цифр, которые точно сосчитанными пропорциями и сочетаниями отмечают пожалования опричников деньгами, землей, рожью, овсом, сукном, мясом, солью, горохом. К тому же данные этого документа, например, об отдельных лицах, всегда точно совпадают с теми данными, которые об этих лицах имеются в других источниках. Наконец, важным свидетельством в пользу достоверности нашего списка является точное соблюдение им орфографии XVI в. Если орфографию и особенности письма большого по объему древнего документа можно сохранить при внимательном переписывании, то ее навряд ли было возможно соблюсти при подделке, при самостоятельном сочинении такого документа (тем более в XVIII в.).

Рассмотрение нашей рукописи дает основание полагать, что переписчик XVIII в. имел перед собой даже два списка оригинала. В тех редких случаях, когда его основной список оставлял пропуск, переписчик восполнял его по другому списку, аккуратно отмечая эти вставки прямыми скобками. Так, например, на л. 4 об. рукописи, в перечне детей боярских, после имени «Истома Григорьев» в прямых скобках добавлено: «[Петр да Василей Офонасьевы дети Овцына. Василей да Ондрей, да Данило Ивановы дети]». Вполне понятно, что целую строчку конкретных имен, которые были пропущены в основном описке, можно было воссоздать, только имея второй, исправный в данном месте список. Такого же рода вставки, на основании второго списка, находим в рукописи на лл. 4, 8 и 28 об. Переписчик XVIII в., заметив явные ошибки оригинала, сохранял их, отмечая также прямыми скобками.

На л. 16 рукописи читаем: «Пугвичник [2 рубля] Куземка 2 рубля, 6 четьи ржи, 6 четьи овса».

Здесь сохранена и отмечена описка именно оригинала, так как неправильности своего собственного письма переписчик вытирал вовсе (см. лл. 8 и 8 об.).

В двух случаях в нашем списке налицо путаница листов: окончание списка опричного Боронного приказа отнесено в самый конец рукописи и записано там на л. 40, вслед за окончанием списка Кормового дворца. В другом случае «сторожи верхние казны», входящие в состав Постельного приказа, отнесены в конец Бронного приказа (л. 19). Трудно сказать, является ли [20] это ошибкой переписчика, или порядок листов был нарушен уже и в его оригинале ²².

Закончив переписку рукописи, добросовестный переписчик XVIII в. снабдил ее указателем встречающихся в ней имен. Составлен указатель неточно, со многими пропусками, и публиковать его нет смысла, тем более, что к составу Списка 1573 г. он не принадлежит.

Комментарии

1. С. Б. Веселовский. Учреждение опричного двора в 1565 г. и отмена его в 1572 г., «Вопросы истории», 1946, № 1, стр. 86-104.

2. Там же, стр. 99.

3. Там же.

4. В. О. Ключевский. Курс русской истории, т. II, стр. 188-198. Надо сказать, что сам В. О. Ключевский не считал, что опричнина была отменена в 1572 г., понимая исчезновение слова «опричнина» из источников, как признак отказа только от термина «опричнина», не затронувшего существа дела: «...После Иван переименовал опричнину во двор» (там же, стр. 181).

5. С. Б. Веселовский. Указ. статья, стр. 104.

6. Там же, Указ. статья, стр. 104.

7. Рукопись Эрмитажной коллекции ГПБ им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, № 390, лл. 531-534 об. и 377-422 об.

8. «Военный журнал», 1852, № I, II, III, IV, V; 1853, № V-VI.

9. Там же, 1852, № I, стр. 132, 136, 137, 144; № II, стр. 94, 95, 97 — 99; № III, стр. 105, 112; 1853, № IV, стр. 100, 101. Разряд ливонского похода 1577-1578 гг. в рукописи видел Н. П. Лихачев, который, однако, не подозревал, что разряд этот напечатан (см. Н. П. Лихачев. Разрядные дьяки XVI века, СПб., 1888, стр. 323-324, прим.).

10. «Военный журнал», 1852, № II, стр. 94.

11. Там же, стр. 94 — 98.

12. Часть Большого полка составляли также люди двора Симеона Бекбулатовича.

13. «Военный журнал», 1852, № II, стр. 94-98.

14. Ср. С. Б. Веселовский. Указ. статья, стр. 88, 103. С. Б. Веселовский в своей статье об учреждении опричного двора предлагает не путать «дворцовые» города и города, входившие в опричнину, приводя пример такой путаницы. Как видим, дворцовые города и есть те самые, которые С. Б. Веселовский считает опричными, и никакой путаницы не происходит.

15. «Военный журнал», 1852, № II, стр. 99-100.

16. Из осторожности допускаем какие-нибудь ничтожные изменения, которых мы, возможно, просто не сумели обнаружить.

17. Есть некоторое основание думать, что перед нами неполный список, что утрачено его начало, так как в заголовке называются бояре, окольничие, дворяне и приказные люди, а бояр в списке фактически нет (если не считать Мих. Глинского).

18. Поэтому для данной публикации небезынтересно произвести сопоставление имен дворовых, одинаково встречающихся в Списке 1573 г. и в разрядах 1577 г. Мы произвели разыскания в разрядах 1577-1578 гг. более чем для 80 лиц, упомянутых в публикуемом списке. Не было целесообразности увеличивать здесь число сопоставлений, тем более, что, получив представление о характере обязанностей нескольких опричников каждой данной группы, можно по аналогии представить себе характер обязанностей остальных числящихся в той же группе людей.

19. Иногда назывался также «Кормовой дворец» и «Хлебенный дворец».

20. Л. 36 об.

21. ААЭ, т. I, № 289, стр. 350.

22. Отмечая здесь путаницу листов, мы воспроизводим документ в том виде, в каком он передан списком XVIII в.

Текст воспроизведен по изданию: Новый документ о людях и приказах опричного двора Ивана Грозного после 1572 года // Исторический архив, Том IV. М-Л. 1949