ДВЕ ЖАЛОВАННЫЕ ГРАМОТЫ ЧУДОВУ МОНАСТЫРЮ (XVI в.)

В отделе рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина хранятся две жалованные грамоты Чудову монастырю, по содержанию тесно связанные друг с другом: выданная Иваном IV в 1564 г. на земли в Вышгородском уезде с подтверждениями 1566 г. ¹ и выданная в 1566 г. удельным князем Владимиром Андреевичем на земли в Дмитровском и Звенигородском уездах ². Грамоты являются ценным источником по истории феодального иммунитета XVI века и внутренней политики и политической борьбы в период подготовки и в первые годы существования опричнины.

Определению значения этих документов и решению некоторых проблем, возникающих при их изучении, и посвящена настоящая статья ³.

Первая грамота (1564 г.), приобретенная отделом рукописей в марте 1961 г., была опубликована в 1846 г. в «Калужских губернских ведомостях» ⁴. Эта публикация отмечается (с ошибками) в [290] библиографических справочниках ⁵ однако в литературе по истории иммунитета в России XVI в. и по истории опричнины материал грамоты совершенно не используется. Не вошла грамота и в составленный С. М. Каштановым обширный и обстоятельный перечень иммунитетных грамот XVI в. ⁶. Сама публикация была выполнена на уровне, характерном для любительских археографических работ середины XIX в.: целый ряд мест в тексте передан неверно, причем ошибки касаются не только орфографии подлинника, но зачастую извращают и его смысл. Так, например, вместо «за дань» анонимный публикатор ставит «за день», вместо «попрошатые» — «попрошать ее», вместо «княж Ондреев указ» — «княж Ондрееву как» и т. п. ⁷. Уже это одно значительно затрудняет пользование публикацией. К тому же «Калужские губернские ведомости» за 1846 г. стали библиографической редкостью. Достаточно сказать, что из всех научных библиотек Москвы комплект этого издания в единственном экземпляре имеется только в Библиотеке имени В. И. Ленина, да и в нем не хватает неофициальной части номера 39-го, где помещена часть грамоты ⁸. Все это заставляет поместить текст грамоты в приложении к статье.

Публикация 1846 г. при всей ее несовершенности оказалась очень полезной: в настоящее время грамота частично испорчена, в некоторых местах текст утрачен полностью, в других потух и почти не поддается прочтению, а в 1846 г. грамота была еще в хорошем состоянии, и публикация восстанавливает утраченный текст.

Грамота Владимира Андреевича 1566 г. была опубликована в 1894 г. по списку из столбцов Поместного приказа ⁹. Список дефектный, в нем отсутствует ряд отдельных слов; кроме того, в опубликованном тексте грамоты имеется значительное количество ошибочных чтений, извращающих смысл документа. Так, вместо «к сотцким» читаем «скотцким», вместо «кто възведет... пристава» — «кто изведет ...пристава» и т. п. В связи с этим представляется полезным опубликовать в приложении по подлиннику текст и этой грамоты. [291]

* * *

Чудов монастырь был основан митрополитом Алексеем в Московском Кремле в конце 1350-1360-х гг. ¹⁰. Столичный кремлевский монастырь стал одной из самых близких к великокняжескому, а затем и к царскому двору духовно-феодальных корпораций. К сожалению, территориальное положение монастыря обусловило утрату для нас значительной части его архива, и приходится удивляться, что после знаменитых пожаров 1547, 1571 и 1626 гг., затронувших Кремль, до нас еще дошли многие акты, выданные монастырю.

Этот актовый материал рисует монастырь крупным земельным собственником. Древнейшие владения свои он получил от митрополита Алексея, который завещал их в духовной грамоте ¹¹. Из перечисленных там сел и деревень только часть известна по писцовым книгам и актовым материалам последующих лет. Так, нет никаких сведений о селах Гутифцовском, Тететцовском, Софроновском с мельницею, Желетовском, Каневском, о деревне Обуховской.

Наибольшее количество владений монастыря издавна было в Московском уезде. Еще в духовной митрополита Алексея упоминается село Черкизово в Васильцовом стане. По писцовым книгам 1573-74 г. здесь числилось село, 2 сельца, 8 деревень, погост, запустевшее сельцо и 37 пустошей, 1575 четвертей (далее — ч.) пашни и перелога ¹².

В том же Васильцовом стане находилась другая монастырская вотчина — село Борисовское с 2 деревнями и 2 пустошами на реке Мытищи, 700 ч. пашни и перелога ¹³.

«В Московском уезде, на Яузском мытище» находились полученные монастырем ок. 1460 г. по духовной грамоте монаха Симонова монастыря Адриана Ярлыка деревни Кнутово, Алексеевская и Арининская и починок Дягилевский ¹⁴. В сотной 1552 г. они числились также в Васильцовом стане ¹⁵. [294]

Всего по этой сотной в 1552 г. за монастырем было 1 село (Черкизово), 6 селец, 29 деревень и 2 пустоши с 5 монастырскими дворами, 1 двором слуги и 129 крестьянскими; земли значилось полторы сохи ¹⁶.

По духовной митрополита Алексея монастырь получил в Корзеневе стане село Душеное на реке Пружинке, при котором по сотной 1552 г. числилось 7 деревень с 1 монастырским двором, 1 двором попа и 30 крестьянскими, земли — пол-трети сохи ¹⁷, по писцовым же книгам 1584-85 — 1585-86 гг. там же значились 4 деревни, 4 пустоши, 200 ч. пашни и перелога ¹⁸.

В Сосенском стане находились названные в той же духовной митрополита Алексея «Никола святы на Сосенки» и Фоминское — здесь в XVII в. значилась церковное место церкви Николая Чудотворца и вотчина Чудова монастыря село Фоминское ¹⁹.

Из первоначальных владений монастыря в Московском уезде надо также упомянуть село Жилинское в Островецком стане, значащееся в духовной Алексея. В том же стане уже при Василии Темном монастырь владел селом Иткориным ²⁰.

В 1519-20 г. монастырь купил у Дмитрия Федоровича Ласкирева вотчину в «Ытчинском» стане — сельцо Мишнево-Неклюдовское с деревней Матвеевской ²¹.

В Быковом стане в 1525-26 г. монастырь получил сельцо Михнево ²², в котором по сотной 1552 г. числились 2 деревни, 21 крестьянский двор, 7 пустых дворов и четверть с 1/16 сохи ²³, а по писцовым книгам 1573-74 г. — 2 пустоши и 324 ч. пашни и перелога ²⁴. В том же стане в апреле 1527 г. была куплена за 60 рублей деревня Поповская ²⁵. [295]

В Манатьине стане, объединявшемся в писцовых книгах с Быковым, монастырь получил в сентябре 1551 г. деревню Шешкуново ²⁶.

Кроме того, в Манатьине, Быкове и Коровине стане по писцовым книгам 1584-85 — 1585-86 гг. значилось сельцо Старое Чашниково с 5 деревнями и 7 пустошами, с 321 ч. пашни и перелога ²⁷.

В Горетовом стане в сентябре 1524 г. монастырь получил 5 деревень с 38 крестьянскими дворами ²⁸, а в марте 1525 г. — село Покровское с деревнями, куда был приписан и предыдущий вклад ²⁹. Всего в Покровском с деревнями по писцовым книгам 1584-85 — 1585-86 гг. было 259 ч. пашни и перелога ³⁰.

В Хотунском стане монастырь в 1544-45 г. получил село Кравцево с 18 вытями ³¹.

В Шахове стане в мае 1554 г. были куплены 2 сельца — Княжщина на реке Пахре и Тинкино на реке Сильне ³². В том же Шаховом стане монастырь владел селом Федоровским и вымененным в 1560 г. на дворцовые деревни, примыкающие к Федоровскому, Княжщине и Тинкину, селом Губцевым ³³.

В конце XIV в. по данной княгини Марии Владимировны монастырь приобрел в стане Бели село Даниловское на реке Талице с 12 деревнями и 42 крестьянскими дворами ³⁴. В Сурожском стане с 1506-07 г. монастырь владел селом Лушки, в Сосенском стане с 1524-25 г. селом Станиславль, а в Тухачевской волости с 1534-35 г. селом Лямцыным ³⁵.

В Остеевском конце Пехорского стана сотная 1552 г. называет во владении монастыря 9 деревень и пустошь с 18 крестьянскими и 2 пустыми дворами, земли — треть и 1/16 сохи ³⁶.

В Московском же уезде, как видно из грамоты 1564 г., монастырь владел в Замосковской волости Сельне селом Власьевским с деревнями ³⁷.

Одно из монастырских сел Московского уезда — село Спасское в Вяземском стане — было ок. 1562 г. взято у монастыря «к [296] Вяземъскому яму под ямскую слободу» ³⁸. Взамен монастырь получил землю в Коломенском уезде.

Вероятно, в Московском уезде находилась «Уваровская земля» монастыря, разъезд которой с «Плотницкой землей» Московского Архангельского собора от августа 1507 г. был произведен Ю. Безобразовым и К. Ольговым ³⁹.

В Переславль-Залесском уезде — районе развитого вотчинного землевладения — также с самого начала имелись владения монастыря. В духовной митрополита Алексея названо село Фллипповское «з деревнями и з бортью», находившееся, как видно из более поздних документов, в Марининской волости Борисоглебского стана на реке Шерне ⁴⁰. Первая из сохранившихся грамот на это село была получена монастырем от великого князя Василия Дмитриевича в 1397-1425 гг. ⁴¹. В этой же волости находились монастырские села Давыдовское и Дубровка, на которые в ноябре 1436 г. была выдана жалованная грамота Василия Темного ⁴². На рыбные ловли в реке Шерне монастырь получил грамоту в начале 50-х гг. XV в. ⁴³. Все монастырские владения в Марининской волости были приписаны к селу Филипповскому. По выданной в октябре 1543 г. сотной с писцовых книг письма И. Ф. Хидырщикова с товарищи там числилось тогда 40 деревень, 3 сохи пашни, то есть около 1800 ч. в переводе на «добрую землю» ⁴⁴. В сотной 1562 г. с книг письма У. И. Данилова и И. И. Пушкина с товарищи там было 37 деревень, 1679 ч. пашни и перелога, 80 ч. пашенного леса и кустарника, 610 ч. непашенного леса ⁴⁵.

На реке Вашке в Канюшском стане в княжение Дмитрия Донского монастырь получил взамен села Шубачеевского село Ермолинское с деревнями на реке Вашке и озеро Романовское ⁴⁶. Между [297] 1453-1471 гг. старец Герман Александров сын Окороков дал там же в монастырь пустоши Новинки и Афанасьевскую ⁴⁷. По цитированной выше сотной от октября 1543 г. там числилось 8 деревень и полсохи пашни, то есть 300 ч. земли ⁴⁸. По сотной, выданной 13 октября 1562 г. с книг письма кн. И. Б. Ромодановокого и И. И. Пушкина с товарищи, там числилось также 8 деревень, 226 ч. пашни «добре худой» земли, 60 ч. пашенного кустарника ⁴⁹.

В 1561 г. довольно сложным путем в монастырь попали деревни Козино и Михалево в Кинельском стане ⁵⁰.

Немало вотчин у монастыря было также в Коломенском уезде. Еще в XV в. здесь была монастырская вотчина — село Митрополичье и деревня Селифонтово ⁵¹. В Каневском стане того же уезда вскоре монастырь получил село Торусинское ⁵², а в 1540-41 г. — сельцо Липетино с деревней Верипино и с пустошами ⁵³. По писцовым книгам 1577-78 г. там были 1 деревня и 2 пустоши с 598 ч. пашни и перелога ⁵⁴. В том же стане по тем же писцовым книгам числилось без указания на предшествующих владельцев монастырское село Лаврентьево с 2 деревнями и 481 ч. пашни и перелога ⁵⁵

В Брашевском стане монастырь получил до 1556-57 г. сельцо Юрьевец ⁵⁶. Там же он владел двумя третями сельца Онучина с 43 ч. пашни и перелога ⁵⁷.

Самым крупным владением монастыря в Коломенском уезде была Высоцкая волость, полученная 21 ноября 1562 г. в обмен на указанное выше село Спасское. По писцовым книгам письма кн. Ю. Мещерского 1552-53 г., упоминающимся в тексте послушной [298] грамоты на волость, там было 2 653 ч. худой земли, 193 ч. пашенного леса и 184 ч. «по болоту лесу» ⁵⁸.

В Зубцовском уезде владения монастыря восходили к началу XVI в., а может быть и к концу XV в. Первые сведения о монастырских вотчинах относятся здесь к февралю 1506 г., когда в выданной монастырю правой грамоте упоминалось село Клеопинское с деревнями ⁵⁹. В 1531-32 г. в Шешемском стане этого уезда монастырь купил сельцо Муханово с 4 деревнями ⁶⁰, к ним были прикуплены в 1534-35 г. деревня Лазарево ⁶¹, а 20 июня 1539 г. сельцо Навертино и деревня Хахилево ⁶². По писцовым книгам 1587-88 г. там было 233 ч. пашни и перелога и 22 десятины леса и кустарника ⁶³.

В Горелинском стане того же уезда монастырь также владел вотчинами. Село Дубки с деревнями было получено около 1521 г. по духовной угличского князя Дмитрия Ивановича, а в июне 1522 г. на него была выдана жалованная грамота Василия III ⁶⁴. В 1550-х гг. монастырь увеличил там свои владения: в 1551-52 г. была получена в том же стане деревня Горки ⁶⁵, в 1557-58 г. — село Горбуново с 6 деревнями, починком и погостом ⁶⁶. Вместе с позднейшими приобретениями, о которых будет сказано ниже, к концу XVI в. монастырь владел в Зубцовском уезде 1287 ч. пашни и перелога ⁶⁷.

Во Владимирском уезде в 1541-42 г. монастырь получил от старца Семена Ярца сельцо Губцево, в 1556-57 г. от Василия Елизаровича Тетерина и Ивана Ростовцева село Старое Губцево (Зюзино), по духовной Дмитрия Нармацкого 1562-63 г. село Вежки с деревнями. В Угличском уезде в 1556-57 г. Аграфена Морозова дала в монастырь село Ефремово. В Рузском уезде в 1515-16 г. была приобретена деревня Новая у некоего Голохвастова ⁶⁸, а в 1556-57 г. — сельцо Волково с 3 деревнями в Замосковском стане ⁶⁹. [299]

Владения монастыря в Вышгородском стане Верейского уезда и в Городском стане Звенигородского уезда ограничивались перечисленными в исследуемых грамотах и будут рассмотрены вместе с ними. Там же будет идти речь и о дмитровских вотчинах монастыря.

Таким образом, ко времени учреждения опричнины Чудов монастырь был крупным земельным собственником ⁷⁰. Его владения находились в различных уездах и росли на протяжении всего XVI в. и особенно интенсивно в 50-х гг. Это связано, вероятно, с тем положением, которое занимала корпорация чудовских монахов в годы царствования Ивана Грозного. Здесь, например, принял монашество царский духовник Андрей Протопопов, вскоре под именем Афанасия ставший на короткий срок митрополитом всея Руси ⁷¹. Стоявший примерно с 1554 г. во главе монастыря архимандрит Левкий ⁷² в годы опричнины был одним из самых приближенных к царю людей из духовенства. Вспомним отзыв самого царя о Левкии. В послании в Кирилло-Белозерский монастырь в 1573 г. он ставил в пример кирилловским монахам порядки, заведенные в [300] Чудовом монастыре при Левкии, замечая, что они принесли монастырю и рост его благосостояния: «Быша архимандрита: Иона, Исак Собака, Михайло, Васиян Глазатой, Аврамей — при всех сих, яко един от убогих бысть монастырей. При Левкии же како сравняся всяким благочинием с великими обители, и духовным жительством мало чим отстоя. Смотрите же: слабость ли утверждает или крепость?» ⁷³. О близких отношениях Левкия и Ивана Грозного свидетельствует и Курбский. Риторически обращаясь к Грозному в своей «Истории о великом князе Московском», Курбский пишет: «А за советом любимых твоих ласкателей и за молитвами чюдовского Левкии прочих вселукавых мнихов, что добраго и полезнаго и похвальнаго и богу угоднаго приобрел еси?» ⁷⁴.

Впервые Левкий был упомянут в летописи, когда в феврале 1555 г. в числе высокопоставленных иерархов участвовал в торжественном акте поставления на казанскую кафедру первого епископа Гурия ⁷⁵. Свидетельством особой близости Левкия к царскому двору было его участие в походе под Полоцк (осень 1562 г. — февраль 1563 г.). Кроме него, из духовенства там находились только коломенский епископ Варлаам и Леонид, игумен Иосифо-Волоколамского монастыря (тоже, кстати, весьма влиятельная в пред-опричные и опричные годы духовная корпорация). Вместе с ними Левкий участвовал 18 февраля 1563 г. и в торжественном въезде в Полоцк ⁷⁶. Взятию Полоцка в Москве придавали значение особо важного политического события, и тем показательнее участие в нем Левкия.

Накануне учреждения опричнины, 8 ноября 1564 г., по сообщению летописи, Иван IV вместе с царевичами ездил «в чюдовское село Черкизово тешитися, и повеле по островом осеки осечи и медведи пущати, и тешился там не по один день, и станы его были там» ⁷⁷. Возможно, дело не ограничилось тогда охотничьей потехой, а выбор для нее чудовского села вряд ли случаен. Такое посещение, вероятно, выражало благоволение царя к монастырю.

Также весьма показательно, что именно Левкий вместе с новгородским архиепископом Пименом был избран в январе 1565 г. в состав депутации, которая должна была просить царя вернуться на престол ⁷⁸. Пимен в первые годы опричнины был в числе «ласкателей» Ивана Грозного и одним из главных обвинителей митрополита Филиппа ⁷⁹, а в опалу попал много позже — в январе 1570 г. Таким образам, соединение Левкия с Пименом в одной депутации также [301] свидетельствует о том, что он входил в число наиболее доверенных лиц царя в опричные годы ⁸⁰.

Высокое положение Чудова монастыря в царствование Ивана Грозного неслучайно. Все веками складывавшиеся связи монастыря тянули его к поддержке центральной власти, к союзу с мелкими и средними феодалами. Созданный как митрополичий монастырь, Чудов монастырь уже в середине XV в. оказался более тесно связанным с великокняжеским двором: во всяком случае, для этого времени нет сведений, подтверждающих связь монастыря с митрополитами. Своими богатствами монастырь был обязан мелкому служилому люду: мы видели, что среди отдававших или продававших свои вотчины монастырю нет титулованной знати, за редким исключением, нет и наиболее крупных боярских фамилий. Эта связь со средними слоями класса феодалов крепнет в годы правления Избранной рады, когда среди людей, близких к монастырю, мы встречаем и главу правительственной власти. А. Ф. Адашева ⁸¹ и Сильвестра, вместе с ним «правившего», по словам Пискаревского летописца, «Русскую землю» ⁸².

Чрезвычайно близок был монастырь к опричным кругам. Об этой близости свидетельствует, в частности, тот факт, что среди сохранившихся в чудовском синодике к середине XVII в. родов вкладчиков мы находим роды 16 опричников, 7 родственников опричников, одного из инициаторов опричнины Василия Михайловича Юрьева, сын которого также был в составе опричного двора ⁸³, близких к царю дьяков братьев Щелкаловых, один из [302] которых участвовал в следствии по новгородскому делу ⁸⁴. Тесными связями между монастырем и опричным двором отчасти объясняется и дальнейший рост чудовских вотчин в годы опричнины.

Отметим дошедшие до нас сведения о приобретениях монастыря в эти годы. В 1565-66 г. были получены 2 деревни от Савина Торопова и сельцо Селимово во Владимирском уезде от Семена Аргамакова ⁸⁵. В 1566-67 г. в Жданском стане Московского уезда Михаил Петрович Подушкин с женой и детьми продал в монастырь 2 сельца — Бояркино-Кузьминское и Шепелево, а в 1567-68 г. дал в монастырь деревню Золотилово в Боровском уезде ⁸⁶. Тогда же Василий и Андрей Аргамаковы передали в монастырь сельцо Худошино, по духовной Андрея Константинова поступила деревня Чеково, а от Андрея Нармацкого — Старое Чеково (все, вероятно, во Владимирском уезде) ⁸⁷. 27 сентября 1567 г. в дополнение к своему старому вкладу М. Семенова дала в Горелинском стане Зубцовского уезда село Серебряниково с деревнями и пустошами. В 1568-69 т. Петр Григорьевич Беклемишев дал в монастырь село Малечкино в Берендеевском стане Дмитровского уезда, Степан Семенович Крючков — деревню Чучварово, Иван Юрьевич Грязной дал «запись... на закладную вотчину на селцо Офимьино з деревнями» и по данной грамоте неустановленного лица в состав вотчин монастыря вошло село Орлово с деревнями в Московском уезде ⁸⁸. Наибольшее число полученных владений относится к 1569-70 г. — тогда в состав вотчин вошли четверть сельца Крюково Колпского стана Владимирского уезда (от Петра Кузьмича Сулекина), в Дмитровском уезде пустошь Самсоново в Берендеевском стане (от Андрея Васильевича Игнатова), треть ранее полученного сельца Онучина в Брашевском стане Коломенского уезда (от Ивана Федоровича Дедюшева), в неустановленных уездах село Пущино (от Дмитрия Кортмазова), деревня Волково ⁸⁹. В октябре 1570 г. Илья Антонович Царегородцев и Иван Степанович Зубатого дали в монастырь 4 деревни в Быкове и Коровине стане Московского уезда ⁹⁰. В 1570-71 г. Евфросинья Семенова передала монастырю село Чашинцово, а от неустановленных лиц поступили сельцо Селютино Клинского уезда и сельцо Самойловское ⁹¹. 7 октября 1571 г. сыновья Савлука Иванова Тоузак-Адриан и Макарий дали в монастырь свою вотчину в Соломенском стане Старицкого уезда — сельцо Грунино и [303] деревню Микулино ⁹². Вклад мог быть связан с тем, что сам Савлук Иванов постригся в Чудовом монастыре — среди братии монастыря мы встречаем в сентябре 1567 г. «старца Серапиона Савлука» ⁹³. Связь монастыря с Савлуком Ивановым также характерна для политической позиции чудовских старцев — вспомним, что в июне 1563 г. сидевший в старицкой тюрьме дьяк Владимира Андреевича Савлук Иванов прислал Ивану IV «память», в которой доносил, что его государь с матерью «многие неправды ко царю и великому князю чинят» ⁹⁴. Результатом доноса Савлука был роспуск старицкого двора, пострижение княгини Евфросиньи, а через несколько месяцев и первая мена земель со старицким князем.

Таким образом, в годы опричнины еще больше выросли политическое влияние и земельные владения Чудова монастыря, тесно связанного с царским двором и опричными кругами. В монастыре находили убежище лица, оказавшие царю услуги определенного характера (типа Савлука Иванова). В годы опричнины монастырь получил земли в новых уездах, где до сих пор не владел вотчинами, — например, в Боровском и Старицком.

* * *

1564 год — это время подготовки опричнины. Уже нет в Москве ни Сильвестра, ни братьев Адашевых. Бежал в Литву и прислал свою «епистолию» к грозному царю Андрей Курбский. Умер Макарий, и на митрополичьем престоле сидит постриженик Чудова монастыря Афанасий. Как уже отмечалось выше, в ноябре 1563 г. состоялся обмен земель между Иваном IV и князем Владимиром Андреевичем. В результате обмена Владимир Андреевич лишился своих земель на юго-западной окраине старой территории Московского княжества — трех волостей в Можайском уезде, а также Вышгородского стана в Верейском уезде ⁹⁵. В Вышгородском стане издавна находились вотчины Чудова монастыря, на которые выдана рассматриваемая грамота: села Марьинская слобода и Воскресенское с деревнями, сельцо Федоринское и сельцо Ахматовское. Земли здесь монастырь получил еще при Дмитрии Донском: в цитировавшейся выше меновной грамоте говорилось о том, что взамен села Шубачеевского Дмитрий Донской, кроме Ермолинского и Романовского озера, «придал» монастырю «в Вышегороду пустошь Кривцовскую з деревнями и с луги и с селищи з бортию и с лесом со всею пошлою землею по реку по Поротву по Лужевское порубежье по Середнюю речку, по речку по Осечну» ⁹⁶. Текст меновной не оставляет сомнений, что речь идет именно о верейском Вышгороде, расположенном на Протве. Важным обстоятельством представляется то, что по этой меновной монастырь получил пустошь «з деревнями... и с селищи». Таким образом, речь шла о [304] пожаловании значительной и при этом запустевшей территории в расчете на то, что монастырь, говоря языком древнерусских документов, «пашню распашет и крестьян назовет». Что эти расчеты на монастырскую колонизацию оправдались, видно из того, что уже через сто с небольшим лет, в 1519 г., у монастыря были здесь значительные владения ⁹⁷.

В связи с вышгородскими вотчинами монастыря остановимся кратко и на истории Вышгородского стана (иногда его называли и уездом, иногда и волостью), который многократно переходил из рук в руки, из удела в удел.

Вышгород на реке Протве и прилегающая к нему волость расположены в восточной части Верейского уезда, граничащей с Звенигородским ⁹⁸. Впервые, если не считать названной выше меновной Дмитрия Донского, Вышгород упоминался в духовной этого князя в 1389 г. в числе звенигородских волостей, перешедших в удел его сына — Юрия Дмитриевича Звенигородского ⁹⁹. Сын Юрия — Дмитрий Шемяка — продолжал, как видно из его докончания 1441-1442 гг. с Василием Темным, владеть Вышгородом ¹⁰⁰. В связи с поражением Дмитрия Шемяки в феодальной войне удел поступил в распоряжение великого князя. Из вышгородских сел был выделен в 1447 г. в удел князя Василия Ярославича Серпуховского Суходол ¹⁰¹. В 1450 г. Вышгород был пожалован в удел князю Михаилу Андреевичу Верейскому ¹⁰², причем Суходол оставался в руках Василия Ярославича ¹⁰³. Со времени пожалования Вышгорода Михаилу Андреевичу установилась связь волости с Вереей. Именно к этому времени относятся первые упоминания села Марьина в числе монастырских вотчин ¹⁰⁴. В 1464 г. Михаил Андреевич «отступился» от Вышгорода, и после перерыва в три четверти века волость вернулась в состав великокняжеского домена ¹⁰⁵. Суходол вернулся к великому князю несколько раньше — в июле 1456 г. князь Василий Ярославич был посажен в заточение, и удел его прекратил свое существование ¹⁰⁶. По докончанию 13 февраля 1473 г. Иван III отдал Вышгород своему брату Борису Васильевичу Волоцкому ¹⁰⁷. В недолгий девятилетний промежуток, когда Вышгород находился во владении великого князя, там были проведены земельные раздачи: в текстах докончания говорится, что Вышгород передается «опричь тех сел», которые великий князь «подавал манастырем и детем боярьским», хотя над ними и устанавливалась [305] юрисдикция великого князя — «а на тех селех суд и дань твоя по земле» ¹⁰⁸. Этим центральное правительство как бы создавало свои форпосты на удельных землях. Возможно, что в эти годы и Чудов монастырь увеличил свои вышгородские владения.

В руках Волоцкого князя Вышгород оставался до последних десятилетий XV — начала XVI вв. В 1481 и 1486 гг. Вышгород входил еще в состав Волоцкого удела ¹⁰⁹, а в 1504 г. был уже в составе домена великого князя ¹¹⁰, в духовной же Волоцкого князя Федора Борисовича, составленной около 1506 г., Вышгород не упоминается ¹¹¹, хотя именно Федору он должен был достаться по духовной его отца Бориса Васильевича ¹¹². Можно предположить, что Вышгород был получен великим князем в 1490-х гг., так как к этому же времени относится другой обмен землями — между Иваном III и Федором и Иваном Борисовичами ¹¹³.

После этого, однако, Вышгород опять оставался в домене недолго. Иван III завещал его своему сыну Андрею Ивановичу Старицкому ¹¹⁴. Как известно, сыновья Ивана III получили свои уделы не сразу после смерти отца. Андрей Иванович получил свои земли только в 1518-19 г. В их перечне указан и Вышгород ¹¹⁵. В связи с переходом Вышгорода под юрисдикцию Андрея Ивановича и была выдана им тогда же, в 1519 г., жалованная грамота Чудову монастырю на вышгородские села.

Дальнейшая история Вышгорода связана с судьбами Старицких князей и их удела. После мятежа и «поимания» Андрея Ивановича в 1537 г. Вышгород вместе с уделом был отобран у Старицких князей ¹¹⁶. В декабре 1540 г. были освобождены из заключения сын Андрея Ивановича Владимир и его мать Евфросинья ¹¹⁷, а в декабре 1541 г. Владимиру Андреевичу был возвращен удел его отца вместе с Вышгородом ¹¹⁸. В руках Владимира Андреевича Вышгород оставался вплоть до упоминавшейся выше мены в ноябре 1563 г. При учреждении опричнины Вышгород вошел в число опричных земель ¹¹⁹.

Выдача грамоты 1564 г. была связана с переходом Вышгородского стана под юрисдикцию центральной власти. Обращает на себя внимание, что между выдачей жалованной грамоты и переходом Вышгорода из удела прошло около года — мена состоялась в ноябре 1563 г., а грамота была выдана 13 сентября 1564 г. К этому времени Иван IV был уже достаточно осведомлен о положении дел [306] во вновь присоединенных к территории домена местностях, так как с 7 мая по 8 июля 1564 г. вместе с Владимиром Андреевичем ездил в «объезд» и побывал и «в Можайском уезде в новых селех», и «во всех дворцовых селех и в Верее и в Вышегороде» ¹²⁰. До нас не дошло ни одной грамоты, выданной Иваном IV и подтверждающей иммунитетные права других монастырей на землях, вымененных в 1563 г. у Владимира Андреевича ¹²¹. Это вряд ли случайно и свидетельствует об исключительном положении, занимаемом Чудовым монастырем.

Грамота 1564 г. лишь подтверждает иммунитетные права Чудова монастыря, ссылаясь на грамоты прошлых лет. Остановимся на них.

Первым документом, упоминаемым в нашем источнике, была жалованная грамота, выданная Андреем Ивановичем в 1519 г. сразу же после того, как Вышгород был передан в состав удельных земель. Это интересный и новый факт, характеризующий политику удельного князя в только что полученном уделе. До сих пор мы не располагали сведениями о грамотах Андрея Ивановича, выданных в период освоения им своего удела — сохранились всего четыре его грамоты: одна недатированная, выданная братьям князьям Дмитрию и Потулу Васильевичам Волконским на село Опочню в Волконской волости Алексинского уезда ¹²², две, выданные в 20-х гг. светским землевладельцам, и одна, выданная в 1534 г., уже в малолетство Ивана IV, Иосифо-Волоколамскому монастырю ¹²³. В выдаче грамоты на земли в только что полученном уделе проявилось, думается, стремление укрепить свои позиции, привлекая на свою сторону влиятельную духовно-феодальную корпорацию.

Содержание грамоты Андрея Ивановича по исследуемому документу обоснованно восстановить трудно: текст ее в новой грамоте не приводится, а лишь глухо указывается, что «во княж Ондрееве Ивановича жаловальной грамоте у них, которую им на те их вышегородцкие села и деревни дал в двадесят седьмом году, написано тож, как написано в нашей жаловальной грамоте». Было бы соблазнительно на этом основании заключить, что включенный в грамоту текст жалованной грамоты Ивана IV 1537-38 г. точно воспроизводит грамоту Андрея Ивановича. Но эта передача вызывает тем большие сомнения в точности, что и сам текст грамоты 1537-38 г. передан с явной модернизацией: архимандритом называется Левкий, возглавивший монастырь, как отмечалось выше, только с 1554 г., а Иван IV выступает с титулом царя и великого князя, принятым только в 1547 г. Таким образом, конкретный объем иммунитетных прав, полученных монастырем от Андрея Ивановича, нам неизвестен ¹²⁴.

Важным обстоятельством было получение монастырем грамоты Ивана IV сразу после «поимания» Андрея Ивановича. До сих [307] пор были известны четыре документа такого рода: 18 июля 1537 г. была выдана тарханно-проезжая грамота Троице-Сергиеву монастырю на беспошлинный проезд монастырских посельских, ключников и крестьян ¹²⁵, а 7 декабря 1538 г. была подтверждена упоминавшаяся выше данная и тарханно-несудимая грамота Иосифо-Волоколамскому монастырю на дворовое место в Старице ¹²⁶. 26 июля 1537 г. была выдана грамота Троице-Сергиеву монастырю на 2 сельца в Старицком уезде ¹²⁷, а 8 августа того же года — на село Илемну Верейского уезда ¹²⁸. В связь со стремлением правительства закрепиться на территории бывшего Старицкого удела следует поставить и грамоту 1537-38 г. ¹²⁹. Сама грамота, как мы видели, передана в тексте со значительной модернизацией, и поэтому ее не представляется возможным использовать для установления объема иммунитетных прав монастыря.

11 марта 1550 г. Владимир Андреевич в полном объеме подтвердил грамоту своего отца. Грамота же Ивана IV при общем пересмотре жалованных грамот начала 1550-х гг. осталась не подтвержденной. Поэтому, когда Вышгород вновь вошел в состав царского домена, оказалось необходимым выдать новую грамоту. Можно предположить, что грамота 1537-38 г. содержала несколько больший объем иммунитетных прав, чем грамота 1564 г. — иначе при сохранности грамоты 1537-38 г. она могла быть просто подтверждена.

Рассмотрим объем и характер иммунитетных прав, полученных монастырем по грамоте 1564 г. Согласно классификации С. М. Каштанова грамоту следует отнести к категории тарханно-оброчных, несудимых и заповедных грамот ¹³⁰. Конкретно грамота предоставляет прежде всего судебный иммунитет в сравнительно широком объеме («опричь душегубства и розбоя с поличным»), оставляя, таким образом, татьбу в ведении монастырских властей. По внешним искам грамота устанавливает прерогативу царского суда или введенного боярина. Данный пристав в грамоте не указывается, однако, вероятно, он существовал ¹³¹. Грамота также устанавливает обычную для иммунитетных актов XVI в. процедуру «смесного суда» и запрет наместникам и волостелям получать непосредственно или через своих агентов («праведчики и доводчики») какие-либо поборы с монастыря, кроме посошного корма. Вместе с тем, агенты центральной власти (наместники и волостели) должны были участвовать в расследовании несчастных случаев со смертельным исходом и самоубийств, не получая, однако, от этого никаких пошлин («на них продажи и езду не емлют, а осмотрив того, велят схоронити безпенно»).

Грамота далее освобождает монастырь от ряда мелких феодальных повинностей и пошлин — мыта, весчего, кормления [308] царского коня, поворотного, выводной куницы и т. п. Грамота ничего здесь не говорит о пятне.

В конце грамоты имеется клаузула, касающаяся и пятна, и данного пристава, о котором упоминалось выше. Там речь идет о выдаче монастырю в 1555-56 г. «большой» уставной грамоты, определявшей иммунитетные привилегии всех монастырских вотчин. В вопросах, касающихся пятна и данного пристава, предлагалось руководствоваться ее положениями. К сожалению, этот документ пока не обнаружен ¹³². Вероятно, он предусматривал назначение монастырю данного пристава. Трудно сказать, каково было постановление о пятне.

Основные денежные сборы грамота переводит на оброк, устанавливая его сумму в рубль с сохи в год. Это означало значительную финансовую льготу монастырю: в сотной 1552 г. на вотчины Чудова монастыря в Васильцове, Корзеневе, Белях, Обарниче и Пехорском станах Московского уезда зафиксирован платеж с этих вотчин сумм в два с половиной рубля с сохи ¹³³. Возможно, однако, эта норма грамоты, как и многие другие, восходит еще к старицким грамотам первой половины века.

В целом по сравнению с иммунитетными грамотами того же монастыря, выданными в 50-х гг. (см. грамоты 1551 г. на с. Дубки Зубцовского уезда ¹³⁴ и 1554 г. на сельцо Васильевское Дмитровского уезда ¹³⁵), можно наблюдать известное расширение монастырского иммунитета. Предшествующие грамоты не предусматривали перевода на оброк основных повинностей, грамота 1551 г. устанавливала пеню в рубль в случае, если «учинитца... душегубство, а душегубца в лицех не будет», грамота 1554 г. обходила этот казус, а исследуемая грамота, как мы видели, в близком случае (смерть от несчастного случая, под которую нетрудно было подогнать отсутствие «душегубца в лицех») давала право похоронить мертвое тело «безпенно». Ясно видно увеличение привилегий монастыря и на примере таких малозначительных клаузул, как запрет волостным людям участвовать без зова в братчинах и право изгнания нищих («попрошатых») и скоморохов. В весьма краткой по формуляру грамоте 1554 г. этих клаузул нет вообще, в грамоте 1551 г. по поводу скоморохов и попрошатых монастырской администрации предоставляется право их «имати, да давати на поруки, да ставити перед ...царем и великим князем», по исследуемой грамоте монастырь уже сам, без посредства правительственных агентов, расправляется с нищими и скоморохами: «и монастырской приказчи[к] ис тех монастырских сел и из деревень вышлет их вон безпенно». В грамоте 1551 г. незванным волостным людям, явившимся на братчину, если там «учинитца... какова гибель», просто предписывается «та гибель платить бес суда», в грамоте же 1564 г. незванный человек обязывается «платити та гибель вдвое без суда и без исправы».

Более широкие иммунитетные привилегии Чудова монастыря в грамоте 1564 г. по сравнению с грамотами 50-х гг. не обязательно связаны с подлинным ростом этих привилегий: грамоты 50-х гг. и [309] грамота 1564 г. выданы на разные земли, и здесь могла иметь место инерция «пошлины», «старины» щедрых старицких грамот начала века ¹³⁶.

С вышгородскими вотчинами Чудова монастыря связаны не только текст самой грамоты, но и два из трех подтверждений, на которых мы и остановимся.

С учреждением опричнины Вышгород вошел в состав государева удела ¹³⁷. Через год с небольшим, 24 марта 1566 г., грамота была подтверждена, причем необходимость подтверждения была аргументирована как раз переходом Вышгорода в состав опричнины: речь шла о том, что царь «пожаловал, на их монастырские села и деревни, которые в опричнине в Вышегородцком уезде, ...сее грамоты рушати у них не велел никому, велел у них ходити о всем по тому, как в сей грамоте писано». При подтверждении стоит подпись опричного дьяка Петра Григорьева ¹³⁸.

До сих пор не было зарегистрировано ни одного подтверждения иммунитетных грамот, связанных с переходом тех или иных территорий в опричнину. Подтверждение на грамоте Чудову монастырю выбивается (на первый взгляд) из общего ряда. При этом отметим, что в годы опричнины не только по опричным, но и по земским уездам не было, вероятно, пересмотра жалованных грамот.

За годы опричнины до нас дошли подтверждения Ивана IV на трех грамотах из числа выданных в доопричное время: 29 июля 1566 г. была подтверждена выданная 15 июля 1557 г. несудимая грамота Спасскому Золотоворотскому монастырю на земли во Владимирском уезде — подтверждение касалось нового данного пристава ¹³⁹; в апреле 1569 г. были подтверждены тарханно-несудимые грамоты митрополичьему дому на владения в разных уездах ¹⁴⁰ и на Борисоглебскую слободку в Переславском уезде — эти подтверждения были связаны с поставлением нового митрополита ¹⁴¹. Из грамот, выданных в годы опричнины, есть сведения о подтверждении в те же годы только одной оброчно-несудимой и заповедной грамоты, выданной в феврале 1566 г. Никольскому Веневскому монастырю на земли в Тульском уезде — подтверждение 20 мая 1566 г. в связи с назначением нового данного пристава ¹⁴². Таким образом, все подтверждения грамот в опричные годы, известные в настоящее время, касаются исключительно частных случаев и связаны с назначением новых должностных лиц. [310]

Вместе с тем, производилась выдача новых жалованных грамот, подтверждающих старые. На территории опричных уездов их было выдано сравнительно немного, и значительная их часть относится к входившему в опричнину Симонову монастырю. 18 февраля 1566 г. монастырь получил грамоту на село Дикое в волости Сохне в Вышгороде, с указанием, что царь пожаловал монастырь «по прежней своей жаловалной грамоте» ¹⁴³. 27 августа 1567 г. тот же монастырь получил грамоту на слободку Рожковскую в опричной Кличенской волости Ржевского уезда, и в ней также было сказано, что эта грамота лишь подтверждает старые («по отца своего великого князя Василья Ивановича... и по своей прежней жаловалной грамоте») ¹⁴⁴. Перемышльский Шаровкин монастырь получил 19 сентября 1566 г. тарханную грамоту на земли в опричных уездах; на этот раз старых грамот не было, но в писцовых книгах 1563-64 г. был «царев и великого князя указ... написан: „Пожаловал есми Шаровкиной пустыни вотчину, велел писцом оторханити, вперед с тое манастырские вотчины крестьяном монастырским ямских и приметных денег и за емчюжное и за засечное дело не давати”» ¹⁴⁵. Таким образом, и в этом случае подтверждались старые иммунитетные права. 20 апреля 1567 г. Кириллов монастырь получил из опричнины подтверждение своим правам не платить таможенных пошлин с товаров, которые они покупают в опричных городах «на всякой монастырской обиход». При этом игумен Кирилл «и грамоту клал, что у них наша царская жаловальная тарханная грамота» ¹⁴⁶. Таким образом, все известные грамоты, полученные монастырями в начале опричнины и на ее территории, по крайней мере до 1567 г. включительно (за 1568 г. сведений о таких грамотах нет), являются подтверждениями выдававшихся раньше.

В совокупности с подтверждением на изучаемой грамоте эти данные приводят к предположению, что иммунитетные права монастырей на территории опричнины не автоматически сохранялись, а нуждались в подтверждении. Изучение вопроса о том, сужались или расширялись при этом иммунитетные привилегии, выходит за рамки настоящей статьи и требует специального исследования.

Не вступая в конфликт с крупными духовными феодалами и не отменяя их привилегий, Иван IV в годы опричнины, вероятно, как бы резервировал себе возможности для перехода в наступление на иммунитетные права духовенства во взятых «в государев удел» уездах. Это достигалось тем, что грамоты монастырям не отменялись, но, за немногими исключениями, и не подтверждались. Перечисленные выше грамоты и подтверждение на исследуемой грамоте свидетельствуют, что такое подтверждение было нужно. В получении этого подтверждения сказалось, думается, то привилегированное положение, которое удалось создать Левкию для Чудова монастыря наряду с таким опричным «богомольцем», как Симонов монастырь. Факт нарушения в годы опричнины (хотя и не на ее территории, но в связи с нею) иммунитетных прав монастырей и изъятия из него Чудова монастыря подтверждает указная [311] грамота Ивана IV на Утцкий ям ямскому приказчику Ж. Дмитриеву и посланнику Г. Теребихину от 3 февраля 1567 г. Обстоятельства выдачи грамоты таковы: Дмитриев и Теребихин должны были «наряжати» крестьян с подводами с волостей и станов, приписанных к Утцкому яму. Подводы брались для царской поездки в одну из его опричных резиденций — Вологду («для нашего вологотцкого походу»), причем в царском наказе предписывалось брать подводы «из грамотчиков, у кого будут наши жаловальные грамоты, что им на Утцком яму с сох подводами не стояти и яму не делати». Дмитриев и Теребихин так и поступали, брали подводы «со всех сох без омены, и з грамотчиков». Таким образом, царская поездка в опричную Вологду повлекла за собою нарушение иммунитетных прав грамотчиков по пути следования. С этим, однако, не захотел смириться Чудов монастырь: Левкий бил челом царю, и Дмитриеву с Теребихиным была послана указная грамота с прочетом, в которой им предписывалось сделать исключение для сел Чудова монастыря ¹⁴⁷.

Разумеется, предположение о судьбах феодального иммунитета на территории опричнины еще гипотеза, и введение в научный оборот новых источников, новые наблюдения могут внести в нее ряд поправок. Однако пока трудно найти согласующееся с показаниями источников другое объяснение появлению подтверждения 1566 г. на грамоте Чудову монастырю.

Помимо рассмотренного выше подтверждения от 24 марта 1566 г., на грамоте имеются еще два подтверждения того же года — на земли в Селенской волости Московского уезда и на вновь полученные земли в Вышгороде. Остановимся сначала на втором подтверждении, которое относится к уже знакомому нам Вышгороду.

В подтверждении идет речь о том, что царем был произведен обмен земель с Чудовым монастырем, причем у монастыря были взяты село Воскресенское с деревнями и сельцо Ахматово, а взамен были даны села Горки и Слепушкино и сельцо Детенково. Сведения подтверждения дополняются выданной одновременно с ним послушной грамотой за приписью опричного дьяка Третьяка Нардукова ¹⁴⁸ на полученные монастырем по обмену села. При Горках было 9 деревень и пустошь, при Слепушкине — 8 деревень. Все они были прежде дворцовыми. Детенково же находилось ранее в поместье за псарями Третьяком и Субботой Руготиными, а после перешло к островщикам Леве Клокову и Леве Шелепину. По писцовым книгам 1563-64 г. письма Ивана Старкова и Григория Ростопчина (вероятно, эти книги были составлены в связи с переходом Вышгорода во владение царя) в этих владениях было 830 ч. доброй и 580 ч. средней земли в поле, 1 635 копен сена, 246 ч. леса.

Таким образом, выясняется ряд интересных деталей проведения политики опричнины в присоединенном уезде. Продолжаются [312] мены земли между царем и монастырем, часто встречавшиеся в предшествующий период. В руки монастыря частично попадают земли, конфискованные у островщиков — служилых людей старицкого князя, принадлежавших к его двору. Вряд ли это было единичным явлением. В подтверждении указывается, что Василий Федорович Ильин-Ошанин — один из видных опричников, родственник известного временщика Василия Грязного, исполнявший обязанности окольничего и дворянина в стану у государя, — отмежевал по царскому приказу указанные села к Чудову монастырю ¹⁴⁹. Кстати, в 1566-67 г. он был писцом в Верейском уезде ¹⁵⁰. Опричное межевание в опричном Вышгороде сопровождалось, таким образом, конфискацией земель у бывших слуг старицкого князя и перераспределением земель.

Общее количество земель монастыря в Вышгороде установить не удалось: в Верейских писцовых книгах 1628-29 г. указаны только села, полученные по грамоте 1566 г., села же Марьинская слобода и Федурино не указаны (указано только Марьино — часто так видоизменялось название Марьинской слободы, и нет следов Федурина). Всего во владениях Чудова монастыря в Вышгородском стане Верейского уезда по этим книгам значится 2 113 ч. в поле пашни, перелога, и пашни, поросшей лесом ¹⁵¹. В «офицерской» описи XVIII в. по селам Слепушкино и Марьино, Верейского уезда, показано уже значительно больше земли — 3 654 ч. в поле ¹⁵², вероятно, в связи с распашкой части леса. Таким образом, вышгородские вотчины монастыря были значительными владениями, составлявшими большую часть его земельных богатств, и охрана монастырского иммунитета в Вышгороде имела для чудовских монахов важное значение.

Рассмотрим далее подтверждение прав монастыря в Селенской волости. Волость Сельна была расположена в Замосковской половине Московского уезда, в восточной его части, по берегу реки Нерской. Впервые упоминалась она в духовной Ивана Калиты — согласно обоим ее вариантам Сельна передавалась княгине с младшими детьми ¹⁵³. По второй духовной Дмитрия Донского 1389 г. Сельна попадала его сыну дмитровскому князю Петру ¹⁵⁴ — в дальнейшем Сельна иногда «тянула» к Дмитрову. После смерти в 1427-28 г. Петра Дмитриевича Сельна разделила судьбу всего выморочного Дмитровского удела, на который претендовали и великий князь Василий II и галицкий князь Юрий Дмитриевич ¹⁵⁵. Во всяком случае, Юрий Дмитриевич в своей духовной ок. 1433 г. завещал вместе с другими Дмитровскими волостями Сельну своему сыну Василию ¹⁵⁶. В результате окончания феодальной войны Сельна, вероятно, вернулась в состав великокняжеского домена. В [313] середине XV в. она перечисляется среди Дмитровских волостей, которые подсудны по делам о душегубстве Москве («тянет душегубьством к Москве») ¹⁵⁷. По духовной Ивана III она перешла к его сыну Андрею Ивановичу ¹⁵⁸ и разделила судьбу всего старицкого удела (о нем см. выше в связи с Вышгородом). 11 марта 1566 г. вместе с Вереей и другими замосковными волостями Сельна была отобрана у Владимира Андреевича в обмен на Звенигород ¹⁵⁹. В связи с этим обменом и была 1 мая 1566 г. подтверждена жалованная грамота — ее положения были распространены на селенскую вотчину Чудова монастыря.

В Селенской волости монастырь владел селами Власьевым ¹⁶⁰ и Бисеровым с деревнями. Часть этих деревень была обменена Владимиром Андреевичем на другие деревни — это касалось деревень, расположенных близко от соседней волости Загарье, причем при мене монастырь выгадал, получив дополнительно 82 ч. земли.

Судьба монастырского иммунитета в Селенской волости схожа с тем, что наблюдалось по Вышгороду. Как и в Вышгороде, князь Андрей Иванович выдал на монастырские вотчины тарханно-оброчную грамоту, согласно которой «за дань, и за ямские, и за прогонные деньги» устанавливался оброк в размере рубля с сохи в год. В 1537-38 г. в связи с ликвидацией Старицкого удела монастырь получил аналогичную жалованную грамоту от великого князя.

Однако по сравнению с вышгородскими вотчинами у селенских владений Чудова монастыря было одно существенное отличие: в результате обмена они вошли не в состав опричнины, а в состав земщины. Дело в том, что обмен уделов с Владимиром Андреевичем осуществлялся не опричниками, а земскими людьми — боярами И. П. Федоровым и Н. Р. Юрьевым и дьяком Путилой Михайловым. Припись земского дьяка Василия Степанова стоит и на подтверждении. К сходному выводу пришел недавно и А. А. Зимин, относящий переход Старицкого уезда (и, надо полагать, и остальных частей удела Владимира Андреевича) в опричнину только во времени после казни старицкого князя ¹⁶¹. [314]

Селенские вотчины Чудова монастыря, как и вышгородские, были довольно крупным владением. По писцовым книгам 1622-23 — 1623-24 гг. здесь насчитывалось 781 ч. земли в поле, 227 с половиной десятины леса и ок. 50 квадратных верст поверстного леса ¹⁶².

* * *

С обменом землями между Владимиром Андреевичем Старицким и Иваном IV связан и второй документ — жалованная грамота Владимира Андреевича Чудову монастырю на иммунитетные привилегии в Дмитровоком и Звенигородском уездах от 16 июля 1566 г. Грамота выдана вскоре после получения Владимиром Андреевичем земель в этих уездах.

Дмитров и Звенигород, издавна входя в состав территории Московского княжества, всегда попадали в удел. В последние годы они составляли удел князя Юрия Ивановича, умершего в московской тюрьме. С 1533 г. по 1553 г. оба этих уезда находились в составе домена, но в 1553 г. Звенигород был отдан в удел последнему хану Казани Едигер-Магмету, принявшему православие и ставшему известным под именем царя Симеона Касаевича ¹⁶³. Симеон Касаевич умер 26 августа 1565 г. ¹⁶⁴, и Звенигород снова на краткий срок вернулся в состав домена. Как говорилось выше, в марте 1566 г. Звенигород и Дмитров отошли к Владимиру Андреевичу в обмен на Старицу и Верею.

Сведения о происхождении владений монастыря в этих уездах сохранились лишь частично. Село Васильевское-Борисово в Павельском стане вошло в состав монастырских владений незадолго до выдачи грамоты 1566 г. — 9 декабря 1554 г. Иван IV дал его в монастырь по душе князя Юрия Ивановича, причем в грамоте отмечалось, что оно дается по его духовной. Иван IV выступал здесь как бы в качестве исполнителя завещания своего умершего родственника. Вотчина состояла из сельца (в грамоте 1566 г. оно уже превратилось в село), двух деревень и пустоши, которые были до перехода в руки монастыря в поместье за Семеном Михайловичем Елизаровым и Григорием Даниловичем Кроминым ¹⁶⁵. [315]

Отметим, что в Дмитровском уезде у монастыря, кроме села Васильевского, к моменту выдачи грамоты была еще одна вотчина в Каменском стану — бывшие к 1626-27 — 1627-28 гг. пустошами Терентьево Юматово тож и Кадниково с 90 ч. пахотной земли, данные в монастырь в 1554-55 г. Марией Семеновной Морозовой, урожденной княжной Трубецкой ¹⁶⁶. Трудно сказать, почему эти земли не вошли в грамоту Владимира Андреевича. Возможно, что в тексте данной грамоты, который до нас не дошел, содержалось распространенное указание на то, что даритель будет владеть вотчиной «до своего живота» и эти деревни еще фактически не поступили в монастырь. Еще менее объяснимо отсутствие в грамоте деревни Кошилово, купленной монастырем за 120 рублей в 1530-31 г. у Ивана Захарьича Болсунова ¹⁶⁷.

Владения монастыря в Звенигородском уезде находились в Городском стане. Село Кошелево (или Кушелево, как оно именуется в писцовых книгах) было куплено монастырем в 1530-31 г. При селе были две деревни и 60 ч. пахотной земли ¹⁶⁸. Незадолго до опричнины в 1562-63 г. монастырь получил «по данной князь Васильевой жены княжь Данилова сына Пенкова княгини Анны княжь Осиповы дочери Дорогобужского» с сыном князем Иваном Васильевичем село Тараканово с 8 деревнями. По писцовым книгам 1623-24 — 1624-25 гг. там насчитывалось 279 ч. пахотной земли ¹⁶⁹. Владения, на которые была выдана грамота Владимира Андреевича, были, таким образом, сравнительно небольшими и не имели особого значения для монастыря.

Исследуемая грамота, по классификации С. М. Каштанова, может быть названа тарханно-оброчной, несудимой, двусрочной и заповедной. Конкретное изучение иммунитетных привилегий, которые получил монастырь по этой грамоте, удобнее вести в сравнении с объемом иммунитетных прав монастыря в селе Васильевском-Борисовском по данной жалованной грамоте 1554 г. Грамоту 1554 г. в соответствии с той же классификацией можно назвать обельно-несудимой и заповедной. Уже сравнение классификационных названий грамот показывает увеличение в целом монастырского иммунитета в грамоте 1566 г.

Однако в области судебного иммунитета грамота 1566 г. означала, напротив, некоторое его ограничение. Если в 1554 г. из суда архимандрита изымались только душегубство и разбой с поличным, то в грамоте 1566 г. к этому списку присоединяется и татьба с поличным. Постановления же, касающиеся запрета въезжать и брать поборы представителям местной администрации и их агентам [316] почти дословно совпадают в обеих грамотах. Грамота 1566 г. подробно исчисляет все сборы, которые «не надобе» монастырю, грамота 1554 г. была в этом отношении менее определенной, указывая, что село передается «и з доходом з денежным и з хлебным, опричь посошного корму, и ямских, и полоняничных денег, и всяких податей». Основные и крупные повинности — дань, ямские деньги — грамота 1566 г. переводит на оброк, устанавливая его сумму в 1 рубль с сохи. Полностью совпадают постановления обеих грамот о смесном суде. По-разному грамоты решают вопрос об исках к монастырю: в грамоте 1554 г. иски, обращенные непосредственно к архимандриту, рассматривает митрополит в соответствии с распространенной в эти годы практикой ¹⁷⁰, а иски к приказчику — царь или его дворецкий. Грамота 1566 г. предусматривает во всех случаях суд князя или его боярина. Кроме того, грамота 1566 г. устанавливает два срока для вызова в суд монастырских людей. Из дополнительных постановлений, отсутствующих в грамоте 1554 г., вообще сравнительно краткой, можно отметить указания на размер пошлины при продаже, покупке и мене лошадей, коров и волов и стандартные клаузулы о похоронах жертв несчастных случаев и самоубийц, запрет ходить посторонним незванными на пиры и братчины, запрет ходить по деревням попрошатым и скоморохам.

Таким образом, в грамоте 1566 г. можно видеть значительное увеличение иммунитетных прав монастыря. Сравнительное изучение всей серии грамот, выданных в 1566-1568 гг. Владимиром Андреевичем на земли в своих новых уделах, выходит за рамки настоящей публикации. Но только тогда, когда оно будет проведено, можно будет решить, насколько типичным был этот случай для иммунитетной политики старицкого князя в последний период его деятельности. Отмечу, что количество этих грамот сравнительно велико: 14 грамот получили от Владимира Андреевича Троице-Сергиев монастырь и его «филиалы» ¹⁷¹, 2 грамоты — Симонов монастырь ¹⁷², по одной грамоте — Иосифо-Волоколамский ¹⁷³, Чудов и Кирилло-Белозерский ¹⁷⁴ монастыри. Последний, кроме того, получил подтверждение на грамоте 1534 г. ¹⁷⁵; подтверждения были сделаны также на одной грамоте зависевшего от Троицы Благовещенского Киржачского монастыря ¹⁷⁶, на двух грамотах Ферапонтова монастыря ¹⁷⁷, на трех грамотах Николо-Песношского монастыря, что под Дмитровой ¹⁷⁸, на одной грамоте Новоспасского [317] монастыря ¹⁷⁹. Чрезвычайно щедрую грамоту на все вотчины и митрополичьи монастыри в пределах удела Владимира Андреевича получил митрополит Филипп ¹⁸⁰, близкий, как известно, к двору старицкого князя ¹⁸¹.

Это, вероятно, свидетельствует о стремлении Владимира Андреевича заручиться поддержкой крупных духовных феодалов на территории вновь полученного удела. Вряд ли, впрочем, эта поддержка в конкретной обстановке 60-х гг. XVI в., когда политика опричнины лишала старицкого князя реальных возможностей для борьбы с царем, могла выходить за рамки заступничества перед монархом. Выдача грамот опричному «государеву богомольцу» Симонову монастырю, близкому к двору Чудову монастырю, могла преследовать именно эти скромные цели. Насколько упал в эти годы авторитет опального удельного князя, свидетельствует один из документов Чудова монастыря. В Марининской волости Переславского уезда дети боярские Владимира Андреевича «вступались» в чудовские рыбные ловли на реке Шерне. С челобитьем на эти действия Левкий обратился, однако, не к Владимиру Андреевичу, как следовало ожидать, а к Ивану IV. «И государь царь и великий князь о том писал к нам», — говорится в грамоте Владимира Андреевича от 31 августа 1568 г. ¹⁸². Ясно, что щедроты удельного князя по отношению к Чудову монастырю не могли изменить его политической позиции — поддержки политики опричнины Ивана IV; они могли только помочь заручиться «печалованием» Левкия перед царем, когда он будет окончательно решать вопрос о жизни и смерти побежденного соперника в династичеокой борьбе. Вряд ли, однако, Владимиру Андреевичу удалось достичь и этой цели.

Таким образом, изучаемые грамоты дают в руки историка богатый материал по истории феодального иммунитета, расширяя наши сведения об отношениях между центральной властью и удельными князьями в первой половине XVI века. Наиболее важны эти грамоты для изучения внутренней политики накануне и в период опричнины. Исследование этих документов наряду с другими материалами дает возможность выдвинуть гипотезу относительно феодального иммунитета в годы опричнины, который пока еще не изучался специально в нашей литературе. Дополняются наши представления и об отношениях между Иваном IV и Владимиром Андреевичем Старицким в 1563-1566 гг., а эти отношения играли первостепенную роль в политической борьбе в годы опричнины.

* * *

Текст грамот передается в соответствии с принятыми правилами публикации документов XVI в.: выносные буквы вносятся в текст, титла раскрываются, вышедшие из употребления буквы (ять, фита и т. п.) заменяются современными, буквосочетание оу заменяется у, ь при выносных буквах, если он означает йотацию (например, в слове «Васильевич»), вносится безоговорочно, если [318] же означает смягчение, то в соответствии с написаниями в строке; если таких аналогий нет, то по правилам современной орфографии. Утраченные ныне части текста восстанавливаются в квадратных скобках по тексту публикации в «Калужских губернских ведомостях».

Документ № 1 смог быть прочтен и сохранен благодаря исключительно тщательной и умелой работе реставратора отдела гигиены и реставрации Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина А. М. Чечиной. Выражаю также искреннюю признательность А. А. Зимину, С. М. Каштанову и Б. Н. Флоре, любезно согласившимся прочитать статью в рукописи и сделавшим ряд ценных замечаний и библиографических указаний.

Комментарии

1. Из коллекции А. И. Успенского (ф. 434).

2. Коллекция актов И. Д. Беляева (ф. 28), № 1/132.

Грамота была описана. См.: Лебедев Д. Собрание историко-юридических актов И. Д. Беляева. AL, 1881, стр. 29.

3. При конкретном изучении грамот автор следовал принципам исследования материалов подобного рода, разработанным в монографии Л. В. Черепнина и в диссертации и многочисленных статьях С. М. Каштанова. См.: Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV-XV веков. Ч. 1-2. М.-Л., 1948-1951; Каштанов С. М. Жалованные и указные грамоты как источник по истории феодального иммунитета на Руси в первой половине XVI века. М, 1963. (Диссертация, хранящаяся в Гос. библиотеке СССР имени В. И. Ленина); его же. К вопросу о классификации и составлении заголовков жалованных грамот. — «Исторический архив», 1956, № 3, стр. 211-217; его же. Из истории последних уделов. — «Труды Московского государственного историко-архивного института». Т. 10. М., 1957, стр. 275-302; его же. Ограничение феодального иммунитета правительством Русского централизованного государства в 1-й трети XVI века. — Там же. Т. 11 М., 1958, стр. 269-296; его же. Иммунитетные грамоты 1534 — начала 1338 года как источник по истории внутренней политики в период регенства Елены Глинской. — «Проблемы источниковедения». VIII. М., 1959, стр. 372-420; его же. Феодальный иммунитет в годы боярского правления (1538-1548 гг.). — «Исторические записки», кн. 66. М., 1960, стр. 239-268; его же. Две жалованные грамоты 1510 года псковским монастырям. — «Записки Отдела рукописей». Вып. 24. М., 1961, стр. 221-252.

4. Жалованная грамота царя Иоанна Васильевича Чудова монастыря архимандриту Левкею, хранящаяся в архиве Калужской казенной палаты. — «Калужские губернские ведомости», 1846, № № 38-41. Часть неофициальная, стр. 247-248, 251-252, 256-257, 260-261.

5. Зверинский В. В. Материал для историко-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи с библиографическим указателем. Ч. II. Монастыри по штатам 1764, 1786 и 1795 годов. Спб., 1892, стр. 408, № 1357 (грамота здесь ошибочно датирована 1563 г.); Межов В. И. Русская историческая библиография. Т. I. Спб., 1893, стр. 41, № 1019 (грамота ошибочно датирована 1567 г.).

6. Каштанов С. М. Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI века. Ч. 2. — «Археографический ежегодник за 1960 год». М., 1962, стр. 129-200.

7. В фонде Калужской казенной палаты, хранящемся в настоящее время в Государственном архиве Калужской области, мне не удалось обнаружить списка этой грамоты. Следовательно, она публиковалась по подлиннику. Это подтверждается и указаниями на наличие надписей на склейках, на то, что «далее следуют подтвердительные надписи» и т. п.

8. Были обследованы Библиотека имени В. И. Ленина, Фундаментальная библиотека отделений общественных наук АН СССР, Государственная публичная историческая библиотека и Научная библиотека имени А. М. Горького при Московском университете. Неофициальная часть номера 39-го была использована по экземпляру Государственного архива Калужской области.

9. 1566 г. июля 16. Список жалованной грамоты князя Владимира Андреевича Чудову монастырю на село Васильевское-Борисовское в Дмитровском уезде, с освобождением крестьян от суда и кормов наместников и волостелей. Сообщ. В. И. Холмогоров. — «Чтения ОИДР», 1894, кн. 3. Смесь, стр. 10-12.

10. Забелин И. Е. История города Москвы. Ч. 1. М., 1902, стр. 279-283; Тихомиров М. Н. Средневековая Москва в XIV-XV веках. М., 1957, стр. 34-35.

11. Публикацию грамоты см.: Тихомиров М. Н. Средневековая Москва, стр. 290-291.

12. Писцовые книги Московского государства (далее ПКМГ). Ч. 1, отд. 1. Спб., 1872, стр. 7-9. Эти данные для времени митрополита Алексея и даже для 1560-х гг. могут быть приняты только с поправками, так как далеко не все деревни, «тянувшие» к Черкизову в 1570-х гг., одновременно с ним поступили в монастырь: к Черкизову были приписаны купленная в июле 1649 г. за 300 рублей вотчина Алексея Даниловича Басманова сельцо Хороброво с деревней и пустошью (см.: ЦГАДА, ф. 281. Грамоты коллегии экономии (далее ГКЭ), Москва, № 14/8912; ПКМГ, ч. 1, отд. 1, стр. 8), пожалованные монастырю в мае 1568 г. деревни Алымово, Шилково и Лопатино (Садиков П. А. Из истории опричнины XVI в. — «Исторический архив». Т. III. М.-Л., 1940, № 29, стр. 226-228; ПКМГ. Ч. 1, отд. 1, стр. 8) и др.

13. ПКМГ. Ч. 1, отд. 1, стр. 6. Это село упоминается также в сотной 1562 г. См.: ЛОИИ. Коллекция М. П. Погодина (К. 107), № 6.

14. Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси (далее АСЭИ). Т. II. М., 1958, № 361, стр. 355. В миру Адриан Ярлык был митрополичьим дьяком Андреем Ярлыком. См.: АСЭИ. Т. I. М., 1952, № 236, стр. 236, 615; Тихомиров М. Н. Средневековая Москва, стр. 71, 149. Часть этих земель при архимандрите Феодосии, правившем до 1471 г. (см.: Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российския церкви. Спб., 1877, стлб. 162), взял во временное держание Борис Никифоров сын Павлов, вернул их при архимандрите Геннадии (1477-1484 гг., см. там же) и «за роспашь и за хоромы» получил от монастыря во владение пустошь Чесмаковскую (ГКЭ, Москва, № 3/7145).

15. ЛОИИ. Коллекция М. П. Погодина (К. 107), № 6.

16. ЛОИИ. Коллекция М. П. Погодина (К. 107), № 6.

17. Там же.

18. ПКМГ. Ч. 1, отд. 1, стр. 275. В Корзеневе стане это село числится по сотной 1552 г., в цитируемых писцовых книгах входит в Объезжий стан. Документы о споре с Троице-Сергиевым монастырем по поводу этих земель см.: АСЭИ. Т I, № № 554-555, стр. 430-433, 630.

19. Холмогоровы В. и Г. Исторические материалы о церквах и селах XVI-XVIII ст. Вып. 8. Пехрянская десятина (Московского уезда). М., 1892, стр. 223.

20. Акты, относящиеся до юридического быта древней России под ред. Н. Калачова (далее АЮБ). Т. I. Спб., 1857, № 39, стлб. 127. Материалы 1508-09 и 1556 гг. о спорах с Николо-Угрешским монастырем по поводу этих земель см.: ЛОИИ. Коллекция М. П. Погодина (К. 107), № 7.

21. ГКЭ, Москва, № 8/7150. Трудно оказать, о каком именно из владений монастыря и о каком стане идет здесь речь. Если это говорится о Быковом (Бытченском?) стане и о Михневе, то не ясно происхождение следующего вклада. Может быть, Ласкирев и давшая Михнево Траханиотова были совладельцами? В сотной 1552 г. Михнево значится в Обарниче стане. См. сноску 23.

22. ГКЭ, Москва, № 12/7154. Вклад вдовы Юрия Дмитриевича Траханиотова Варвары и ее сыновей Василия, Ивана и Захария.

23. ЛОИИ. Коллекция М. П. Погодина (К. 107), № 6. Здесь записано в Обарниче стане.

24. ПКМГ. Ч. 1, отд. 1, стр. 6. Здесь записано в Васильцовом стане.

25. ГКЭ, Москва, № 11/7153. Куплена у Ивана Юрьевича Грекова, внука Дмитрия Малого, купля его отца. Была ли приписана к какому-либо из монастырских сел этого стана, неизвестно, так как в писцовых книгах не упоминается.

26. ГКЭ, Москва, № 17/7159. Вклад Ивана Юрьевича Грязного.

27. ПКМГ. Ч. 1, отд. 1, стр. 192-193. К этому же селу были приписаны 4 деревни, данные в монастырь в 1570 г. Они вошли в писцовых книгах в счет деревень и земли. О них см. ниже.

28. ГКЭ, Москва, № 9/7151. Вклад братьев Симы, Ивана и Махаила Даниловичей Хабаровых.

29. ГКЭ, Москва, № 10/7152. Вклад Захария Васильевича Копытова.

30. ПКМГ. Ч. 1, отд. 1, стр. 6.

31. ГКЭ, Коломна, № 7/6317. Вклад Ивана Фомича Ларева и его жены Дарьи — дочери Меньшого Путятина.

32. ЛОИИ. Коллекция И. С. Беллюстина (К. 20), № 9. Куплено за 600 рублей у Василия Григорьевича Захарьина-Гнильевского.

33. Меновную грамоту 1560 г., где упоминается и Федоровское, см.: ГПБ. Собрание грамот, № 2-148.

34. Описные книги Чудова монастыря сер. XVIII в. (ГБЛ. Коллекция актов ОИДР, ф. 204, к. 35, № 6), 1-я опись актов (далее oп. 1; 2-я опись — соответственно оп. 2), № 57. Источник указан мне Б. Н. Флорей; ЛОИИ. Коллекция М. П. Погодина (К. 107), № 6.

35. Oп. 1, № № 86, 335, 515.

36. ЛОИИ. Коллекция М. П. Погодина (К. 107), № 6.

37. Подробнее о владениях монастыря в Селенской волости см. ниже.

38. ГКЭ, Коломна, № 9/6319.

39. ЛОИИ. Коллекция рукописных книг (К. 238), № 300/28.

40. См. указанную ниже сотную 1543 г.

41. Мейчик Д. П. Грамоты XIV и XV вв. Московского архива Министерства юстиции. М., 1883, стр. 102. Д. П. Мейчик, а вслед за ним С. А. Шумаков (Обзор «Грамот коллегии экономии». Вып. 4. М., 1917, № 1261, стр. 455) и В. Н. Шумилов (Обзор документальных материалов Центрального государственного архива древних актов по истории СCCP периода феодализма XI-XVI вв. М., 1954, стр. 157) датируют грамоту 1416 г. по упоминанию архимандрита Иоакима, который значится под этим годом у П. М. Строева (указ. соч., стлб. 162). Его упоминание под этим годом у Строева не означает, что в другие годы этот архимандрит не стоял во главе монастыря. Его предшественник Исаакий упоминается в 1397 г., следовательно, грамота выдана не ранее этой даты. Следующий настоятель — Феофан — упоминается в 1436 г., т. е. после смерти Василия Дмитриевича. Поэтому крайний срок выдачи грамоты приходится довести до 1425 г. — года смерти Василия Дмитриевича. Кроме того, на это же село была дана грамота Дмитрия Донского, упоминающаяся в судном деле 1521 г. — Белокуров С. А. Акты архива Голохвастовых. — «Чтения ОИДР», 1907. Кн. IV. Смесь, стр. 5.

42. Шумаков С. А. Указ. соч., вып. 4, № 1465, стр. 530; № 1555, стр. 556.

43. Там же, № 1466, стр. 531. Д. О. Мейчик (указ. соч., стр. 136, № 102), а вслед за ним С. А. Шумаков и В. Н. Шумилов (указ. соч., стр. 157) датируют грамоту около 1453 г. по упоминанию архимандрита Феодосия и великого князя Василия Темного. Однако Феодосий был архимандритом до 23 июня 1454 г., а архимандрит Феофан упоминается еще в 1452 г. (Строев П. М. Указ. соч., стлб. 162). Следовательно, более точно будет датировать грамоту 1452-1454 гг.

44. Шумаков С. А. Сотницы (1537-1597 гг.), грамоты и записи (1561-1696 гг.). [Вып. 1]. М., 1902, стр. 128-151.

45. Шумаков С. А. Обзор..., вып. 4, № 1555, стр. 556.

46. ЛОИИ. Собрание И.С. Беллюстина (К. 20), № 1.

47. Шумаков С. А. Обзор..., вып. 4, № 919, стр. 296.

48. Шумаков С. А. Сотницы, [вып. 1], стр. 131-132.

49. Шумаков С. А. Обзор..., вып. 4, № 1555, стр. 556.

50. Эти деревни — приданная вотчина Василия Борисовича Петлина — были заложены им за долг в 110 рублей Федору-Некрасу Бронникову в 1555-56 г. Осенью 1560 г. Бронников постригся в Чудовом монастыре, дав эти деревни в качестве вклада, причем 10 июля 1561 г. боярин М. И. Волынский присудил вотчину монастырю, отвергнув иск Петлина (см.: АЮБ. Т. I, № 52-VII, стлб. 218-230; ГКЭ, Коломна, № 188/8912). Однако к моменту выдачи изучаемой грамоты 1564 г. Козино и Михалево только номинально числились за монастырем, так как в 1564-65 г. зять Петлина митрополичий сын боярский Андроник-Третьяк Андрианович Перешевников с женой Ариной взяли эти деревни у монастыря в пожизненное владение за 50 рублей (ГКЭ, Переславль, № 224/8948).

51. ГКЭ, Переславль, № 1/6311.

62. ГКЭ, Переславль, № 22/6332. Вклад старца Варсонофия Селифонтова. Грамота не датирована. В аннотации на обложке и в обзоре (Шумилов В. Н. Указ. соч., стр. 156) указывается дата — начало XVI века, что не противоречит почерку; филиграни на грамоте отсутствуют.

53. ГКЭ, Переславль, № 6/6316. Вклад Аграфены Григорьевны Волынской (дочери Григория Федоровича Липетина) по духовной мужа — Василия Ивановича Волынского. В духовной митрополита Алексея упоминается село Липетино. Идет ли речь о двух селах с одним и тем же названием, или о том, что Алексеем была дана только часть села, сказать трудно.

54. ПКМГ. Ч. 1, отд. 1, стр. 427-428. К этим землям было, вероятно, приписано сельцо Чумасово, проданное несколько раньше (в 1532-33 г.) княгиней Марьей Михайловной Оболенской, урожденной Беззубцевой, за 200 рублей (ГКЭ, Переславль, № № 2/6312, 3/6313).

55. Там же, стр. 427.

56. Вклад княгини Елены Тростенской (в первом браке Лелечина). ГКЭ, Руза, № 70/10301.

57. ПКМГ. Ч. 1, отд. 1, стр. 501.

58. ГКЭ, Коломна, № № 9/6319, 11/6321. См. подробнее: Маматова Е. П. Таможенная грамота 1596 г. на сельский Торжок. Настоящий вып., стр. 344-356.

59. ГКЭ, Зубцов, № 1 /48119.

60. ГКЭ, Зубцов, № № 6/4824, 7/4825. Куплено за 130 рублей у Аксиньи Федоровны Шелаевой-Новосильцевой и ее сыновей Федора, Антона и Степана Ивановичей.

61. ГКЭ, Зубцов, № 8/4826. Куплено за 30 рублей у Аксиньи Михайловны Пусторослевой-Бубновской.

62. ГКЭ, Зубцов, № 8/4827. Куплено за 130 рублей у Екатерины Ивановны Епифановой (урожденной Перфуровой) и ее сьюозей Дмитрия-Сумгура, Гурия и Акинфа-Торопа Андреевичей.

63. ГКЭ, Зубцов, № 18/4836.

64. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. Подгот. к печати Л. В. Черепнин. М.-Л., 1950 (далее ДДГ), № 99, стр. 410; Памятники русского права (далее ПРП). Вып. IV. М., 1956, стр. 117-120.

65. ГКЭ, Зубцов, № 13/4831. Вклад Тита Дмитриевича Александрова, дополнение к вкладу его отца — деревне Котилово.

66. ГКЭ, Зубцов, № 14/4832. Вклад вдовы Михаила Ивановича Семенова Марии.

67. См.: выпись из писцовых книг от 16 июня 1596 г. ГКЭ, Зубцов, № 19/4837.

68. Oп. 1, № № 94, 123, 237, 260; оп. 2, № 53.

69. ГКЭ, Руза, № 70/10301. Вклад княгини Елены Тростенской по душе своего первого мужа Якова Григорьевича Лелечина и детей от первого брака с правом пожизненного владения. Однако на следующий год вкладчица «за немощь и старость» отказалась от прав на сельцо и отдала его в монастырь уже при жизни, выговорив себе пожизненное получение оброка. См.: ГКЭ, Руза, № 72/10303.

70. Итоговых данных о землевладении монастыря за XVI в. нет. К концу XVII в. относятся сведения, содержащиеся в документе 1678 г. См.: Новосельский А. А. Роспись крестьянских дворов, находившихся во владении высшего духовенства, монастырей и думных людей, по переписным книгам 1678 г. — «Исторический архив». Т. IV. М.-Л., 1949, стр. 88-149. В этом документе указано общее количество дворов, принадлежавших Чудову монастырю (2613), и их распределение по 12 уездам (Московский, Переславль-Залесский, Дмитровский, Зубцовский, Коломенский, Угличский, Рузский, Старицкий, Каширский, Верейский, Ярославский, Костромской) — см. стр. 95. По общему количеству дворов монастырь занимает в этой росписи 7-е место после Троице-Сергиева, Кирилло-Белозерского, Костромского Ипатьевского, Ярославского Спасского, Суздальского Спасо-Евфимьева и Симонова монастырей. Эта роспись, однако, с одной стороны, включает ряд земель, которые только в более позднее время поступили в монастырь (например, костромские вотчины), а с другой стороны, не содержит сведений о некоторых заведомо известных владениях монастыря. Так, здесь не указаны владения во Владимирском и Звенигородском уездах. Более ранние документы такого рода не дают поуездных данных, а сообщают лишь о количестве дворов: 2120 по росписям 1645-46 — 1646-47 гг. (Никольский Н. К. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII века (1397-1625). Т. I, вып. 1. Спб., 1897, приложения, стр. VIII) и декабря 1661 г. («Роспись 170 году, какова взята из монастырского приказу за дьячьею приписью, сколько за всеми монастыри крестьянских дворов». — «Записки отделения русской и славянской археологии императорского Русского археологического общества». Т. I. Спб., 1861, стр. 401). Итоговые сведения о количестве земли у монастыря относятся к XVIII в. и содержатся в так называемой «офицерской» описи монастыря, составленной около 1763 г. в связи с проведением секуляризации монастырских имуществ. (Такого рода описи составлялись офицерами, назначавшимися Коллегией экономии). По этой описи вотчины Чудова монастыря находились в 22 уездах и насчитывали 33 488 ч. земли в поле, т. е. около 50 тысяч десятин, а по ревизии 1744 г. там насчитывалось 19 028 душ мужского пола (см.: ЦГАДА, ф. 280. Коллегия экономии, оп. 3, № 739/1, лл. 319-355 об.). Следует оговориться, что сведения цитированных росписей и описи имеют для XVI в. чисто иллюстративное значение, характеризуя лишь до некоторой степени масштабы землевладения монастыря, но не могут дать конкретный материал для его характеристики в рассматриваемый период, так как несмотря на приговор собора 1581 г. в течение всего XVII в. монастыри продолжали получать вклады. См. об этом: Готье Ю. В. Замасковный край в XVII веке. Опыт исследования по истории экономического быта Московской Руси. М., 1906, стр. 346-378.

71. Полное собрание русских летописей (далее ПСРЛ). Т. XIII, 2-я половина. Спб., 1906, стр. 380.

72. Строев П. М. Указ. соч., стлб. 163.

73. Послания Ивана Грозного. Подгот. текста Д. С. Лихачева и Я. С. Лурье. М.-Л., 1951, стр. 173.

74. Русская историческая библиотека (далее РИБ). Т. XXXI. Сочинения кн. Курбского. Т. I. Сочинения оригинальные. Спб., 1914, стлб. 279.

75. ПСРЛ. Т. XIII, 1-я половина. Спб., 1904, стр. 250.

76. Там же, 2-я половина, стр. 347, 359.

77. Там же, стр. 391.

78. Там же, стр. 393-394.

79. РИБ. Т XXXI, стлб. 319; Житие митрополита Филиппа в рукописном сборнике XVII в. См.: ГБЛ. Собрание Н. П. Румянцева (ф. 256), № 381, лл. 232 об.-233, 243.

80. Левкий перестал быть настоятелем около 1569-70 г. П. М. Строев называет дату 1568 г. (указ. соч., стлб. 163), но это не совсем точно. Впервые новый архимандрит Леонид упоминается в данной грамоте 1569-70 г. (ГКЭ, Владимир, № 48/1826), последнее упоминание Левкия в качестве архимандрита относится к 31 августа 1568 г. (ГКЭ, Переславль, № 235/8959). Мы не знаем, почему Левкий перестал быть архимандритом — нет сведений о его смерти, а некоторые данные заставляют заподозрить, что он перешел в число братии монастыря. В грамотах, выданных при Леониде, при перечислении братии сначала упоминается некий «священник Левкея» (ГКЭ, Владимир, № 48/1825), а затем — в октябре 1571 г. — «старый старец Левкея», называемый непосредственно после архимандрита (ГКЭ, Старица, № 24/,11664). Если говорить о причинах отставки Левкия, то ее можно, думается, связать с известными казнями опричников летом 1570 г. и опалой на архиепископа Пимена в январе этого же года; с этими опальными Левкий, как мы видели, был тесно связан. Впрочем, вскоре он занимает снова (если только священник и «старый старец Левкий» действительно тождествен архимандриту руководящее положение в монастыре, а в 1573 г. царь в послании в Кирилло-Белозерский монастырь с одобрением вспоминает о деятельности Левкия.

81. В составленном во второй пол. XVII в. синодике Чудова монастыря был записан род его отца боярина Федора Григорьевича и род его самого. См.: ГПБ. F. IV. 194, лл. 97, 115.

82. В 1555-56 г. он дал в монастырь рукописную книгу — Беседы Иоанна Златоуста. См.: Тихомиров М. Н. Записи XIV-XVII веков на рукописях Чудова монастыря. — «Археографический ежегодник за 1958 год». М., 1960, стр. 2l, № 43.

83. ГПБ. F. IV. 194. Это опричники Б. Я. Бельский. Д. И. Годунов, В. В. Дядин, В. Г. Зюзин, А. М. Милюков-Старого, М. А. Нащекин-Безнин, Д. М. и П. М. Пивовы, А. Д. Плещеев-Басманов, К. Д. Поливанов, кн. П. Д. Пронский, Е. М. Пушкин (с женой), кн. Ф. М. Трубецкой, кн. П. И. Хворостинин, И. Я. Чеботов, О. М. Щербатый; родственники опричников Б. Бутиков, Кашкаровы, В. А. Корокрейский, Ю. Г. Ловчиков, Г. Нагой, И. В. Полев, Т. Пушкина. Обоснование принадлежности к опричнине этих лиц и их родственников см.: Кобрин В. Б. Состав Опричного двора Ивана Грозного. — «Археографический ежегодник за 1959 год». М., 1960, стр. 16-91. О В. М. Юрьеве как одном из инициаторов опричнины см.: Яковлева О. А. «Пискаревский летописец». — «Материалы по истории СССР». Вып. II. М., 1955, стр. 76. Об участии в опричнине его сына Протасия см.: Кобрин В. Б. Указ. соч., № 275, стр. 89.

84. ГПБ. F. IV. 194, лл. 63-63 об. О связях В. Я. Щелкалова с опричниной см. рецензию автора этих строк на кн.: Описи царского архива и архива Посольского приказа 1614 года. Под ред. С. О. Шмидта. М., 1960. — «Вопросы истории», 1962, № 4, стр. 145-147.

85. Oп. 1, № 219.

86. ГКЭ, Москва, № 21/7163; «Калужские губернские ведомости», 1846, № № 31-32. Часть неофициальная.

87. Оп. 1, № № 240, 244, 249.

88. ГКЭ, Зубцов, № 16/4834.

89. ГКЭ, Дмитров, № 188/3900; Oп. 1, № № 89, 91, 98, 160, 164, 177, 242; оп. 2, № 66.

90. Садиков П. А. Из истории опричнины XVI в., № 44, стр. 246-248.

91. Оп. 1, № № 95, 322, 327.

92. ГКЭ, Старица, № 24/11664.

93. ГКЭ, Зубцов, № 516/4834. Имя его также записано в монастырском синодике: ГПБ. F. IV. 194, лл. 200-200 об. В числе поминаемых там также указан «старец Серапион».

94. ПСРЛ. Т. XIII, 2-я половина, стр. 368.

95. Там же, стр. 372.

96. ЛОИИ. Коллекция И. С. Беллюстина (К. 20), № 1.

97. См. текст грамоты 1564 г.

98. Готье Ю. В. Указ. соч., стр. 553.

99. ДДГ, № 12, стр. 33. Вышгород также упоминается в докончании 1374-75 г. Дмитрия Донского и Владимира Андреевича Серпуховского, но по тексту плохо сохранившейся грамоты нельзя с уверенностью сказать, дмитровский или верейский Вышгород имеется в виду. См.: ДДГ, № 7, стр. 23.

100. ДДГ, № 38, стр. 108, 110.

101. Там же, № 45, стр. 130, 132.

102. Там же, № 55, стр. 165, 167.

103. Там же, № № 56, 58, стр. 170, 173, 180, 184.

104. Оп. 2, № 74.

105. ДДГ, № № 65, 67, стр. 213, 218, 220.

106. ПСРЛ. Т. XII. Спб., 1901, стр. 112; Черепнин Л. В. Образование русского централизованного государства в XIV-XV веках. Очерки социально-экономической и политической истории Руси. М., 1960, стр. 814.

107. ДДГ, № 69, стр. 226, 228, 230.

108. ДДГ, № 69, стр. 230-231. Остальные села передавались не только «в удел», но и «в вотчину». Тем самым делалось ясное различие между вотчинной властью и властью сюзерена.

109. ДДГ, № № 73, 81, стр. 269, 272, 274, 317, 318, 321.

110. Там же, № 89, стр. 360.

111. Там же, № 98, стр. 406-409.

112. Там же, № 71, стр. 250.

113. Там же, № 85, стр. 341-344.

114. Там же, № 89, стр. 360.

115. ПСРЛ. Т. VI. Спб., 1853, стр. 262-263.

116. ПСРЛ. Т. XIII, 1-я половина, стр. 118.

117. Там же, стр. 135.

118. Там же, стр. 140.

119. Там же, 2-я половина, стр. 394.

120. ПСРЛ. Т. XIII. 2-я половина, стр. 383-384.

121. Каштанов С. М. Хронологический перечень, ч. 2.

122. Волконская Е. Г. Род князей Волконских. Спб., 1900, стр. 17.

123. Каштанов С. М. Хронологический перечень, ч. 1. — «Археографический ежегодник за 1957 год». М., 1958. № № 214, 215, 303. стр. 332, 342.

124. Источниковедчески еще не разработан вопрос о том, насколько можно доверять встречающимся в жалованных грамотах такого рода указаниям.

125. Каштанов С. М. Хронологический перечень, ч. 1, № 359, стр. 349.

126. Там же, № 303, стр. 342.

127. Там же, № 360, стр. 349.

128. Там же, № 361. стр. 349.

129. Об этом подробно см : Каштанов С. М. Иммунитетные грамоты 1534 — начала 1538 года..., стр. 415-416.

130. Каштанов С. М. К вопросу о классификации и составлении заголовков жалованных грамот. — «Исторический архив», 1956, № 3, стр. 211-217.

131. Об этом см. несколько ниже.

132. Каштанов С. М. Хронологический перечень, ч. 2.

133. ЛОИИ. Коллекция М. П. Погодина (К.107), № 6.

134. ПРП. Вып. IV, стр. 117-120.

135. ГКЭ, № 83/3795.

136. На эту возможность обратили мое внимание С. М. Каштанов и Б. Н. Флоря.

137. ПСРЛ. Т. XIII, 2-я половина, стр. 394.

138. О П. Григорьеве и его участии в Опричном дворе см.: Кобрин В. Б. Состав Опричного двора Ивана Грозного. — «Археографический ежегодник за 1959 год». М., 1960, № 61, стр. 36.

139. Каштанов С. М. Хронологический перечень, ч. 2, № 764, стр. 151. ГКЭ, Владимир, № 31/1808.

140. Акты феодального землевладения и хозяйства (далее АФЗиХ). Ч. III. М., 1961, № 11, стр. 30.

141. Каштанов С. М. Хронологический перечень, ч. 2, № 841, стр. 160; ЛОИИ. Коллекция И. С. Беллюстина (К. 20), № 12. Приношу благодарность В. М. Панеяху, скопировавшему по моей просьбе текст этого подтверждения.

142. Каштанов С. М. Хронологический перечень, ч. 2, № 860, стр. 163; Белоцерковский Г. М. Тула и Тульский уезд в XVI и XVII веках. Киев, 1915. Приложения, № XX, стр. 46-50.

143. Садиков П. А. Из истории опричнины, № 2, стр. 182-184.

144. Там же, № 19, стр. 210-213.

145. Там же, № 7, стр. 193-198.

146. Там же, № 18, стр. 210.

147. ГКЭ, Москва, № 20/7162.

148. ГКЭ, Верея, № 16/2343. О принадлежности к опричнине Т. Нардукова см.: Кобрин В. Б. Указ. соч., № 129, стр. 49. Вызывает удивление, что в тексте, опубликованном в «Калужских губернских ведомостях», на подтверждении стоит подпись другого дьяка — П. Григорьева. Может быть, публикатор по ошибке скопировал припись другого подтверждения? В подлиннике имя дьяка сейчас угасло и не читается.

149. О В. Ф. Ошанине см.: Кобрин В. Б. Указ. соч., № 87, стр. 40-41.

150. Шумаков С. А. Обзор грамот Коллегии экономии, вып. 3. М., 1912, № 537, стр. 135. В указанной выше моей статье ошибочно названа дата 1567-68 г.

151. ЦГАДА, ф. 1209. Поместный приказ, кн. № 11833, лл. 236-253.

152. ЦГАДА, ф. 280. Коллегия экономии, оп. 3, № 739/1.

153. ДДГ, № 1, стр. 8, 9.

154. Там же, № 12, стр. 34.

165. Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства, стр. 749.

156. ДДГ, № 29, стр. 74.

157. ПРП. Вып. III. М., 1955, стр. 167.

158. ДДГ, № 89, стр. 360.

159. Там же, № 103, стр. 424.

160. Было подарено в монастырь женой князя Петра Дмитриевича Дмитровского (oп. I, № 397).

161. Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. Рукопись. То, что территория бывшего Старицкого удела далеко не сразу вошла в состав опричных территорий, подтверждается материалом «Записок» Г. Штадена. В своей автобиографии Штаден рассказывает, что он не сразу после своего приезда в Россию попал в опричнину: Каспар Эльферфельд, по его словам, «еще до меня был при опричном дворе великого князя. Он видел, как, живя в земщине (разрядка моя. — В. К.), я нажил большие деньги корчемством» (Штаден Г. О Москве Ивана Грозного. Записки немца опричника. Л., 1925, стр. 131). Вместе с тем, Штаден немедленно по прибытии в Москву получил поместье — «село Тесмино со всеми приписными к нему деревнями Андрея Холопова, одного из дворцовых людей князя Владимира» (там же, стр. 130). Это поместье было, таким образом, получено Штаденом в Старицком уезде, но еще в земщине. Отметим, что в другом месте своей автобиографии Штаден называет имя дьяка, который подписывал ему послушную грамоту — это земский дьяк Василий Степанов, причем дал он ему поместье по ходатайству известного земского боярина Ивана Петровича Челяднина-Федорова: «Этот боярин пошел со мной в Поместный приказ и приказал дьяку Василию Степановичу дать мне то поместье, о котором я бил челом» (там же, стр. 137). Земский боярин не мог распоряжаться в опричном уезде, но вполне мог вершить дела в уезде, который он сам только что выменял для царя. Когда первое поместье Штадена запустело, то второе он получил через земских людей — казначея Никиту Фуникова-Курцева и дьяков Василия Степанова и Путилу Михайлова (там же, стр. 137-138). Только после всех этих событий Штаден получил уже новое владение в Старице: «Когда великий князь взял в опричнину Старицу, то он уравнял меня со служилыми людьми четвертой степени и к прежнему селу (разрядка моя. — В. К.) дали мне Меньшик и Рудак все вотчины и поместья князей Deplenski» (там же, стр. 134). Вероятно, именно тогда Штаден попал в опричнину вместе со старицкими служилыми людьми и был уравнен с опричниками.

162. ЦГАДА, ф. 1209. Поместный приказ, кн. 261, лл. 328-340 об.

163. Веселовский С. Б. Последние уделы в Северо-Восточной Руси. — «Исторические записки», кн. 22. 1947, стр. 124; ПКМГ. Ч. 1, отд. 1, стр. 660, 699, 702, 703, 707, 709, 710, 728-730.

164. ПСРЛ. Т. XIII, 2-я половина, стр. 378.

165. ГКЭ, Дмитров, № 83/3795. Вскоре после того Иван IV дал с тем же формуляром грамоту Николо-Песношскому монастырю, передавая ему по душе кн. Юрия село Суходол в Кашинском уезде (Шумаков С. А. Обзор грамот Коллегии экономии, вып. 3, № 245, стр. 77).

166. ГКЭ, Дмитров, № 188/3900, лл. 3-4.

167. Шумаков С. А. Обзор.., вып. 3, № 156, стр. 47-48. Возможно, что эти жалованные грамоты, как полагает С. М. Каштанов, не покрывали весь состав вотчин монастыря, а для иммунитетной политики Владимира Андреевича была характерна выдача грамот только на те владения, которые уже раньше попали в иммунитетные грамоты.

168. Oп. 1, № 168; ПКМГ. Ч. I, отд. 1, стр. 672-673. О времени составления опубликованных здесь под датой 7101 г. писцовых книг см.: Веселовский С. Б. Сошное письмо. Исследование по истории кадастра и посошного обложения Московского государства. Т. 2. М., 1916, стр. 594-595.

169. ЦГАДА, ф. 1209. Поместный приказ, кн. 638, лл. 243 об.-245.

170. ПРП. Вып. IV, стр. 164-165.

171. ГБЛ. Архив Троице-Сергиевой лавры (ф. 303), кн. 527. № № 113-126, лл. 127 об.-149 об.; там же. Собрание актов И. Д. Беляева (ф. 28), № 1/133.

172. ГБЛ. Собрание актов И. Д. Беляева, № 1/130. Сборник Муханова. Изд. 2-е. Спб., 1866, № 270, стр. 560-561.

173. АФЗиХ. Ч. II. М, 1956, № 317, стр. 335-336.

174. Русская историческая библиотека. Т. XXXII. Архив П. М. Строева. Т. I. Пг., 1915, № 225, стлб. 452-453.

175. ГПБ. Q. IV. 1136, лл. 732-735. Приношу благодарность О. С. Поповой, скопировавшей по моей просьбе текст грамоты.

176. ГБЛ. Архив Троице-Сергиевой лавры (ф. 303), кн. 527, № 430, лл. 457-458 об.

177. РИБ. Т. XXXII, № № 129-130, стлб. 220-226.

178. Калайдович К. Ф. Историческое и топографическое описание мужского общежительного монастыря святого чудотворца Николая, что на Пешноше. М., 1837, стр. 109-120.

179. АЮБ. Т. I, № 30-V, стлб. 82-84.

180. АФЗиХ. Ч. III. М„ 1961, № 14, стр. 32-34.

181. Садиков П. А. Очерки по истории опричнины. М.-Л., 1950, стр. 27.

182. ГКЭ, Переславль, № 235/8959.

Текст воспроизведен по изданию: Две жалованные грамоты Чудову-монастырю: (XVI в.) // Записки отдела рукописей, Вып 25. М. Государственная библиотека СССР им В. И. Ленина. 1962