XII. ИСТОРИЯ О ВЗЯТИИ ГОРОДА КАЗАНИ ПРИ ЦАРЕ ИВАНЕ ВАСИЛЬЕВИЧЕ И О РАЗОРЕНИИ КАЗАНСКОГО ЦАРСТВА

(Сие известие взято из книги, называемой Царственная книга, содержащая в себе приключения Царя Ивана Васильевича от 1534 (1533) по 1552 (1553), которая в 176 году при здешней Академии Наук напечатана. В прочем повествование предложено здесь гораздо сокращенно, а особливо что касается до приключений, случившихся пред последним взятием Казани и до содержания причин сего последнего похода. Разность, находящаяся между сим сочинением и помянутою книгою, в рассуждении годов от того происходит, что начала года полагается там в Сентябре, а здесь в Генваре. Некоторые обстоятельства исправлены по находящейся в Императорской библиотеке рукописи. Наконец несколько взято и из опыта Казанской истории, сочиненного г. Рычковым, которой сносил я с сим сочинением.)

Сильное и тогда для России страшное Казанское царство вдруг начало клониться к своему падению около времен Царя Ивана Васильевича. Казанские Татары, будучи уже утомлены своими внутренными беспокойствами, подняли на себя не во время сего молодого, но не меньше благоразумного, как и сильного Государя, чиня нападения на Российскую область и нарушив верность против его приятеля Шиг-Алея, [229] которого он по прошению их поставил над ними Царем, и которой сие достоинство уже прежде имел. Чего ради пошел он сам купно с Шиг-Алеем в 1550 году на Казань.

Шиг-Алей был колена Токламыша, Царя Золотой орды. Он по причине дебелости своего тела хотя и не способен был к войнам; но по превосходству разума своего важным в советах почитался. Он в самых еще юных своих летах прибыл ко двору великого Князя Василья Ивановича, которой его поставил Царем Казанским; но по прошествии трех лет принужден он был уйти из Казани по причине возмущения от Татар против него учинившегося, которое он [230] статься может поступком своим навлек. Да он и сам признал себя в том виновным, когда Царь Иван Васильевич около 1535 года призвал его из Белоозера, где он даже до сего времени пребывал, обратно в Москву.

Иван Васильевич пришед в Феврале месяце со своим войском и помянутым Шиг-Алеем к Казани, начал было действительно чинить осаду; но туманная и дождливая погода, многие сутки продолжавшаяся, принудила его по одиннадцати днях оную оставить.

Сей неудачной поход однакож сделался после того случайною причиною взятья оного ж города Казани. Ибо Иван Васильевиче на обратном своем походе купно с Шиг-Алеем увидел место при устье реки Свияги, впадающей за 20 верст ниже Казани в Волгу, которое ему так понравилось, что вознамерился построить там крепость, как для содержания Казанцев в послушании, так и для удобнейшего впредь оных завоевания.

Того ради следующего года в Апреле отправил он туда Шиг-Алея с [231] разными другими военачальниками, с знатным числом войска, с потребным орудием и с заготовленным уже для стен лесом. Войско по пришествии туда расположилось тот час по Волге, Каме и Вятке, в таком намерении, дабы Казанцы не могли чинить помехи строющейся в их стране крепости. И таким образом крепость Свияжск в один месяц благополучно построена.

В скором после сего времени соседственные Черемисы, Чуваши, Мордва и другие Татары, обитавшие по правую сторону Волги, покорились Россиянам добровольно, и купно с оными чинили нападения на Казанскую область.

Казанцы как по причине построенной внутрь пределов их Российской крепости, так и для отпадения разных оных племен, в крайнюю робость приведены были, и будучи со всех сторон окружены, могли уже во время случившейся с Россиянами войны неизбежимую свою гибель предвидеть. От сего произошли в самой Казане внутренние беспокойства между Крымскими и другими Татарами, из коих [232] последние желали покориться Россиянам. Между ими дошло и до сражения, в котором Крымские Татары одержали победу. Многие Татарские Мурзы противной стороны бежали, и вышед из Казани отдались в покровительство Царя Ивана Васильевича, которой их весьма милостиво приняв, отослал в Свияжск на поселение. Крымские Татары напротив того опасаясь, чтоб их наконец не выдали Россиянам, по большой части из Казани сбежали; но они стоящими повсюду около рек на заставах Козаками порублены или в полон взяты.

Казанские Татары, усмотрев опасность свою от соседственной крепости Свияжка, в которой остроумной Шиг-Алей и Российские градоначальники помышляли о взятье Казани, отправили туда послов с прошением, чтоб все прошедшее предать забвению, и обещались своего Царя Утемиш-Гирея отдать в руки Россиянам, а Шиг-Алея паки возвесть на ею достоинство. Шиг-Алей и Российские начальники отослали их с их предложением к Царю Ивану Васильевичу, заключив между тем перемирие на 20 дней. [233]

Казанские послы приняты были в Москве весьма ласково, и Царь Иван Васильевич склонился на их прошение, с тем, чтоб ему Утемиш-Гирей и другие Крымские Татары и плененные Россияне выданы были. После чего отпустив послов, послал к Шиг-Алею и объявил его Казанским Царем, с тем, чтоб он владел только городом, Арским уездом и прочими местами по левую сторону Волги лежащими, а Свияжск с местами, на правой стороне сей реки находящимися, остался бы под ведомством России.

Шиг-Алей и Российские военачальники, призвав по сему знатнейших Казанских особ в Свияжск, объявили им соизволение Царя Ивана Васильевича. Они равно как и Шиг-Алей таковым разделом их владений весьма недовольны были; однако не взирая на то остались при том; ибо Российские военачальники имели повеление чтоб лучше совсем пресечь переговоры, нежели что нибудь уступить. По сем два дни спустя Утемиш-Гирей купно с своею матерью по силе условия предан был в руки, при устье реки Казанки, [234] Российскому полномощному, и привезен в Свияжск, а оттуда с знатнейшими Крымскими Татарами отправлен был в Москву. После сего Шиг-Алей приказал к принятию его в Казани учинить нужные распоряжения; а 14 Августа подтверждены были договоры о уступлении правой стороны Волги приложением собственной печати Шиг-Алея и за подписанием Казанских Мурз, и Казанцы учинили присягу; а 16 Августа новой Царь имел свой торжественной въезд в Казань в провожании разных Российских Бояр, многих Татарских Мурз и стрельцов его телохранителей.

Таким образом по видимому между Россиянами и Татарами паки восстановлен был мир; но вышепомянутой раздел подал повод к новым несогласиям, кои наконец в явную вражду пременились. Ибо Казанцы в выдаче пленных честности не хранили, да и Шиг-Алей сам, требуя назад почти неотступно, хотя без всякого успеха, отнятую часть Казанской области, в освобождении оных чинил медление, и отвергнув данное Царю [235] обещание, Казанцев к тому не побуждал. Чего ради Российские Бояре жаловались на него своему Государю. В то самое время неспокойные Казанцы на Шиг-Алея, с коих они как с приятелем России никогда искренне не обходились, учинили заговор, которой однакож открыл он заблаговременно, и пресек казнию многих Татарских Мурз. Но зломысленные Казанцы тайно в Москву ушедшие приносили жалобу на строгость и неправосудие своего Царя; сей в то же время послал к Царю Ивану Васильевичу с объявлением, что ему более в Казани быть не можно, по елику он всечасно своих подданных опасаться должен, по той причине, что не сохранил данного им слова в том, чтоб отнятые провинции паки присоединить к Казани.

В начале следующего 1552 года находящиеся в Москве Татарские Мурзы объявили Царю Ивану Васильевичу, якобы им от своих одноземцев велено просить его, чтоб он Шиг-Алея лишил его достоинства, а поставил бы у них Российского Боярина градоначальником; ибо они [236] желают быть на таком же основании, на котором прочие Татары поддались Российской державе. На оное представление Царь Иван Васильевич, ведав, что Шиг-Алей ненавистен Казанцам, и что оные издревле к мятежу склонны, согласился, и послал в ту же зиму некоторых из помянутых Мурз в Казань, для предложения договоров Татарам Казанской области, на коих им под Российское ведомство отдаться. В то же самое время отправил он нарочного к Шиг-Алею с объявлением, чтоб он очистил город для Россиян, выехал из оного, а в прочем надеялся бы на милость Царскую. Шиг-Алей ни мало не противясь сему повелению, выехал из Казани Марта 6 дня с 500 человеками стрельцов, данными ему прежде от Царя Ивана Васильевича для телохранения, и со многими Татарскими Мурзами, в Свияжск.

По сем Российские военачальники привели Казанцев прибывших в Свияжск к присяге, и учинили другие нужные распоряжения. На новое учреждение Казанцы изъявляли свое особливое удовольствие, и по [237] их представлению отправлено было наперед небольшое число Козаков для охранения царских палат. Российские военачальники отправились туда с своим войском, и многие Татарские Мурзы вышли им на встречу для принятия их в город. Как все войско пришло к Бешболде, что неподалеку от Казани, то многие Мурзы поскакали наперед, не показывая никакого на себя к подозрению вида. Но как скоро сии приехали в Казань, то они заперли ворота и возмутили народ таковым известием, будто бы Россияне хотят всех Татар погубить. И как новой градоначальник со своею свитою приблизился к городу, то выехали оттуда некоторые Бояра к нему на встречу с известием, что Татары учинили мятеж; а приехав к так называемым Царским воротам, увидели, что оные заперты, и получили от некоторых Мурз подтвердительное о отпадении Казанцев известие. Российские Военачальники послали одного Татарина в город с тем, чтобы он Казанцам напомнил о учиненной ими присяге с таким твердым обнадеживанием, что [238] заключенные мирные договоры о их городе свято сохранены будут, и что они никакого зла опасаться не имеют. Но Казанцы того и слышать не хотели. Таким образом Казань была потеряна, и Россияне принуждены были не исполнив своего намерения возвратиться в Свияжск. Татары начали тот час неприятельские действия, умерщвляли Россиян в сем городе находящихся, послали к Нагайцам себе просить Царя, и чинили нападения на Свияжскую область.

Как скоро Царь Иван Васильевич об отпадении Казанцев получил извет, то вознамерился мстить им разорением всей их области.

Тою же еще весною отправлены были наперед некоторые военачальники в Свияжск с указом, чтоб окружить войском реку Каму, Вятку и Волгу, и таким образом Казанцев запереть.

Между тем подошли разные случаи, которые царским намерениям весьма казались вредны. Черемисы и прочие соседственные Татары, в скором времени по построении крепости Свияжской России поддавшиеся, ополчась купно с Казанцами, угрожала [239] сему новому городу, в коем находящийся гарнизон ежедневно от цинготной болезни умалялся, совершенною погибелью. Они в разных случаях сражались с Россиянами удачно, загоняли скотские стада от Свияжска, чинили нападения на войско посланное под Казань малыми партиями, порубили не малое число оного и отняли у них оружие. Новой Царь Едигер-Махмет прибыл благополучно в Казань, не взирая на то, что Россияне чинили всякие препятствия, и большую часть его людей побили.

Все сие намерений монарших не преминило. Он приказал своему войску, разделясь на разные части, выступить в Коломну, а остроумному Шиг-Алею повелел быть в Москву для советов с ним о предприятии Казанского походу. Шиг-Алей отправился в перед водою в Коломну, куда после сам Царь Июня 6 дня последовал. При осаде Казани находился при нем двоюродной его брат Владимир Андреевич, весьма прославившийся в сей случай. Сей Владимир был сын нещастливого Андрея Ивановича, которой во [240] время малолетства племянника своего Ивана Васильевича возбудил беспокойство и в тюрьме умер. Дщерь ево Мария Владимировна выдана была после того времени за славного Голштинского Герцога Магнуса в супружество, по смерти которого с малолетною своею дочерью призвана была Годуновым разными данными ей от него обещаниями в Москву; но тот час по приезде своем принуждена была постричься.

По прибытии своем в Коломну получил Царь Иван Васильевич известие, что Крымские Татары с многочисленным войском приближаются, дабы между тем, как он Казань будет осаждать, учинить на Россию нападение. Того ради сделал он тот час с Владимиром Андреевичем и с другими военачальниками наивящшие к обороне распоряжения. Вскоре по том пришло второе известие, что Крымской Царь сам со всею своею силою и Турецкими Янычарами стоит под Тулою и осаждает оной город. Царь Иван Васильевич, приказав немедленно выступить туда своему войску, и сам за оным последовал. Как уже Татары все изготовили к приступу на город, [241] то пришла весть о приближении Российского войска. Гарнизон купно с жителями, увидев оное с градских стен, сделали тот час вылазку, обратили Татар в бегство и овладели их пушками со всеми снарядами. Татары хотя поспешно в бег пустились, однакож многие из них были Россиянами догнаны и от части побиты, а от части в полон взяты.

Царь пошед в город Муром, приказал Шиг-Алею быть к себе, и отрядил его наперед с другими разными главноначальствующими и с довольным числом стрельцов под Казань. В непродолжительном по том времени пришла к Царю Ивану Васильевичу весть, что его военачальники победили на сражении отпадших Черемисов и прочих Татар по правую сторону Волги живущих, и оных паки покорили под Российскую державу. Вскоре после сего главные оных купно с военачальниками выехали из Свияжска Царю на встречу, которой их простя в нарушенной ими верности, явил им новые знаки милости. [242]

Наконец Августа 13 дня Царь прибыв в Свияжск, стал в раскинутой для него перед городом ставке. Тут имел он с Князем Владимиром Андреевичем, с Шиг-Алеем и с прочими военачальниками военной совет. Он был в оном такого мнения, чтоб немедленно начать осаду города Казани, потребовав наперед от Татар добровольной сдачи. Чего ради поручил Шиг-Алею писать к самому Казанскому Царю Едигер-Махмету, яко к своему ближнему сродственнику, дабы он покорился Российскому Царю, которой его в своей милости содержать не преминет. Подобное сему требование учинилось со стороны Царя Ивана Васильевича ко всем Татарам.

Августа 16 дня повелел Монарх передовому своему войску переправиться чрез Волгу при Свияжске, и стать к Казане по правую сторону главного войска: а 18 дня, приказав также заднему войску и левому крылу итти далее вверьх, переправился и сам с главным войском чрез реку. Шиг-Алей отправился водяным путем в так называемой Гостин-Остров, [243] а другой военачальник поехал за Волгу с лесом потребным при осаде на шанцы и башни.

После сего чрез реку Казанку, от дождя разлившуюся, сделаны были мосты. В самое сие время прислал Едигер-Махмет пленного с грамотою к Шиг-Алею, наполненною горделивыми и пышными выражениями, как в рассуждении его, так и самого Царя.

Как все Российское воинство расположилось станом на так называемом Царском поле и по Волге, то приехал Татарской Мурза к оному в стан, и уведомил Царя обстоятельно о приуготовлениях Едигер-Махмета к своей обороне.

Августа 23 дня Российское войско иод предводительством своих начальников подвинулось далее вперед. Передовое и главное войско, Шиг-Алей и другие начальники, стоявшие на Арском поле, долженствовали итти вверх по Булаку и стать при озере Каване. Правое крыло стало ниже Казани по ту сторону реки Казанки, а левое крыло и заднее войско прямо против города по другую сторону [244] Булака. Царь Иван Васильевич вел сам главное войско, а за ним шла артиллерия и заднее войско.

Как скоро Царь прибыл на луга пред Казань, то повелел распустить государственное знамя с образом Христовым и со крестом, под которым еще прежде прародитель его великий князь Дмитрей Иванович Донский победил на Куликовском поле Татар, и приступил ближе к городу. Татары учинили вылазку, а Российское войско мужественно ожидало нападения. Татары начали стрелять по них стрелами, а сии из ружей. Казанская конница бросилась на Российских стрельцов; но сии, получив подкреление от главного войска, побили оных и прогнали даже до городских ворот; по том Россияне возратились назад к войску, которое при сем первом нападении в совершенном спокойствии находилось.

Шиг-Алей и другие военачальники, пришед к Булаку, расположились станом. Царь Иван Васильевич стал в своем стану, и все войско отдыхало. В следующей день отдан был приказ заднему войску, [245] чтоб делать шанцы по реке Булаку вверьх Казанки. Сие учинилось без всякого помешательства со стороны Казанцев. Стрельцы окопались к городу по другую сторону Булака, чтоб воспрепятствовать Татарам делать вылазки. Козаки стояли при каменной мыльне, называемой Даирскою, близ городских стен, и воинской снаряд привезен был к шанцам.

Августа 25 дня повелел Царь своему передовому войску итти с Арского поля чрез Казанку выше Казани, а правому крылу ниже Казани, и стать в виде города. Казанцы сделали вылазку; но Россияне, получив подкрепление, обратили их в бегство, и гнали даже до ворот Казани. В тот же день под вечер воставшая жестокая погода, опрокинула Царской стан, и многие суда, нагруженные запасом на Волге потопила. Но Царь Иван Васильевич учинил тот час такие распоряжения, чтоб, привезши как денег, так и съестных припасов из Свияжска и Москвы, раздать солдатам.

Царь осмотрев город, приказал 26 числа того же месяца сделать пред [246] Арскими, Царскими, Аталикскими и Тюменскими воротами великие шанцы, а туры под прикрытием конницы далее подвинуть. По учинении сего сделали Татары новую вылазку; но по жестоком сражении побеждены с и знатною потерею обратно в город прогнаны.

Россияне стояли уже недалеко от городского рва, и туры насыпанные землею поставлены были от реки Булака вокруг всего юрода, расстоянием от оного на восемь сажен. Перед оными турами к городу приказано было стрельцам и козакам вкопаться. Татары учинили паки вылазку на Российские шанцы; а хотя они и сей раз Россиянами прогнаны, однако продолжая делать новые вылазки чрез всю ночь Россиян беспокоили, но без всякого успеха.

Августа 27 дня привезена была артиллерия к Россиянам в шанцы, и производилась как с оных, так и из вырытого пред оными рва толь жестокая пальба, что Татары не смели уже показываться на стенах, ниже делать вылазки.

Августа 28 дня Татары вышед из лесу в великом множестве на Арское поле, [247] учинили нечаянное на Российское передовое войско нападение, и убили Сотского первой заставы подле лесу. Князь Дмитрий Иванович Хилков, недалеко от сего места стоявший, подоспел со своею командою на помощь, также и другие военачальники главного войска, в том числе и Князь Владимер Андреевич. Царь желал было и сам выступить; но Татары были обращены уже в бегство и рассеяны по лесу.

Разные переметчики, в скором после сего времени пришедшие, уведомили, что двое Татарских Мурз с войском от Арска идут с таким намерением, чтоб нечаянно напасть на Россиян. Чего ради отправлена была часть войска на Арское поле, где так же Татарская пехота и конница показалась, остановившаяся от части пред лесом, а от части в оном. Иван Васильевич приказал своему войску ожидать наступления; и таким образом оба войска стояли во весь день неподвижно. Между тем остальные шанцы по берегу Казанки и против Кабатских ворот приведены были к окончанию. Осажденные [248] Татары производили беспрестанную из города пальбу, которой соответствовали со стороны Россиян козаки и стрельцы. В таких местах, где не возможно было сделать тур, деланы были палисады; и таким образом город вовсе был окружен, и со всех сторон в него палили.

В следующий день, Августа 30 дня, послал Царь Иван Васильевич еще больше войска на Арское поле, для нападения там на Татар: в следствие сего Князь Александр Борисович Горбатов отрядив некоторое число приказал неприятеля атаковать. Здесь Татары вдруг появились всею своею силою; а Князь Горбатов дал знак к сражению следующими словами: Бог с нами и никто же на нас. Россияне наступив с чрезвычайною храбростию на неприятеля и малое время сражаясь их на голову побили, а за обратившимися в бегство гнались 15 верст. Назад Россияне пошли лесом, в коем еще многих Татар скрывшихся от части побили, а они части в полон взяли.

Царь Иван Васильевич послал после сего одного Татарина в город с [249] требованием, чтоб они сдались, обещая им явить свою милость, и угрожая напротив того смертию всех пленных, ежели они на то не согласятся; но на сие не получил никакого ответа; чего ради пред глазами своих неприятелей казнил смертию пленных.

Августа 31 дня приказал Иван Васильевич Розмыслу, искусному иностранцу, сделать подкопы, которые сей между Аталикскими и Тюменскими воротами и начал.

Царь допрашивал пленных из Казани недавно пришедших, где неприятель берет воду, и осведомился от них, что он берет ее из источника на берегу Казанки, куда проведен подземной ход из города. Царь повелел тот час некоторым начальникам заднего войска оной, ежели возможно, велеть разорить. Но по разным тщетым опытам советовали Царю, сей ход от каменной мыльни, где стояли козаки, подкопать, что Розмысл и начал делать, и чрез несколько дней до того дошел, что уже слышан был разговор Татар, которые ходили по воду. [250] В оной подкоп Сентября 4 дня вкачено было 11 бочек пороху. Иван Васильевич поехал сам верхом к городу, как вдруг взорвало подкоп, и Татар, шедших по волу, подняло на воздух. Часть городской стены развалило и многих Татар несенными бревнами по городу побило. Россияне пользуясь страхом осажденных овладели частию городских стен; из них бросились некоторые в город, порубили многих Татар и увели немалое число пленных с собою.

В городе произошло смятение: некоторые желали России поддаться, а другие тому противились и препятствовали сдаче города. Главная нужда состояла в недостатке воды. Хотя и нашли источник, но вода в оном была столь нечиста, что от того произошли смертельные болезни.

Иван Васильевич ездил беспрестанно вокруг города и поощрял своих воинов похвалами и обещаниями. Огонь Российского оружия беспрерывно продолжался, и Арские ворота совсем разбиты. Сентября 6 дня отправил Царь часть своего войска [251] к Арскому острогу, которой был занят Татарами, огражден палисадами и земляным валом, и сверьх того укреплен засеками и болотами. Российская конница принуждена была слезть с лошадей, и в продолжении с обеих сторон беспрестанного огня приступать к оному пешком. Нападение производилось в разных местах, и острог был благополучно взят; множество Татар порублено и двести в полон взято. После сего Татары Арской области, простирающейся в ширину на 150 верст, России покорились. Деревни, стоявшие по реке Каме, были сожжены, множество Татар побито, жены и дети их взяты в полон, и немалое число пленных Христиан освобождено. Скот от части убивали, а от части загоняли в войско пред Казанью стоявшее. Между тем осада города Казани продолжалась с великою ревностию, и у Арских ворот сделана была башня вышиною в 6 сажен, на которой поставлено было разное оружие для разбития городских. стен и домов. Осажденные для некоторого защищения своего от Российского огня окопалися [252] у ворот и у находящегося пред ними валу, и оттуда производили беспрестанной на осаждающих огонь.

Россияне подошли своими турами ко рву весьма близко, в чем Татара, но тщетно, препятствовать старались; при всем том не можно было дойти до самого земляного вала у ворот. Стрельцы и козаки стояли на обыкновенном своем месте пред шанцами, и между ими и городовою стеною находился только ров шириною в 8, а глубиною 7 сажен.

Как Татары приметили, что Россияне около обеденной поры обыкновенно расходятся, то пользуясь таковым случаем, сделали нечаянно вылазку, устремились на туры, и прогнали малое число людей находившихся при оных. Россияне собравшись со всех сторон своим на помощь, побили многих Татар, иных загнали в ров, а иных принудили спасать жизнь свою в ямах земляного вала. При сем случае многие Россияне убиты, а другие, в том числе и разные военачальники, были ранены. В самое то время сделал Татарский Князь Сейнист купно с Нагайцами и знатным числом [253] Казанцев вылазку из Збойлайских ворот к шанцам передового войска, которое не очень близко у города стояло; но они обращены в бегство и от части побиты, а от части в ров загнаны.

Царь Иван Васильевич приехал к шанцам, ободрял своих воинов и воздавал им за храбрость их достойную похвалу, и при том повелел подрыть земляной вал у ворот. Сентября 30 дня подкопы наполнены были порохом, в войску у Арских ворот при шанцах находящемуся послан указ, чтоб быть в готовности к атаке; прочим же велел остаться на своих местах.

Вскоре после сего взорвало подкопы и многих Татар подняло на воздух, а других побило разметанными от того по городу бревнами. Татары ужасом сего нового нападения так объяты были, что на несколько часов пальба из города была остановлена; однако не смотря на сие в тот же самой день сделали новую вылазку из всех ворот. Сражение было весьма жестокое, и Иван Васильевич подъезжал сам близко к городу. Россияне [254] присутствием Монарха наивящше ободренные, бросились с невероятным рвением на Татар, и сражались с ними на мостах, под воротами и на стенах. Царь желал было учинить главной приступ; но как прочее войско не было в готовности, то приказал отступить назад, однако к сему едва их склонил. Часть из них заняла между тем Арские ворота и башню, куда привезены были туры и землею насыпаны; и таким образом войско ожидало повеления к главному приступу. Татары между тем не остались в праздности; но заклали ворота и разбитые стены фашинником и засыпали землею. Мосты у Царских, Аталикских и Нагайских ворот, кои при последнем нападении Россиянами зажжены были, горели во всю ночь; при чем и одна часть деревянной стены сгорела.

Наконец повелел Иван Васильевич готовиться к приступу. Октября 1 дня заваливали ров лесом и землею, делали мосты, и при том беспрестанную производили пушечную пальбу и проломали стены. Тогда Царь послал уже в третей [255] раз с требованием сдачи города; но Татары твердо пребывая с своем намерении обороняться до самой крайности, в ответе сказали: хотя Россияне стенами и башнями завладели, но мы построим другие; и лидо умрем, либо принудим Россиян оставить осаду.

По сем учинил Иван Васильевич распоряжения к приступу, назначил каждой части войска свое место, и приказал быть в готовности следующего дня после обеда, что было Октября 2-го дня в воскресенье около третьего часу, и как скоро подкопы действие свое производить станут, засесть в развалившихся местах.

Но как Розмысл еще в субботу порохом подкопы наполнить приказал, и Татары сие видели; то Князь Воротынской послал в воскресенье по утру с представлением Царю, чтоб не отлагать приступа до трех часов по полудни. Чего ради Иван Васильевич отдал по всему войску приказ, чтоб как наискорее готовились к приступу, а сам пошел в церковь, приказав наперед, не прежде начинать бой, как по возвращении его назад. [256] По восхождении ж солнца, как диакон сказал при окончании Евангелия речь: да будет стадо в руцех одного пастыря, взорвало первой подкоп, с таким страшным звуком, что земля потряслась. Царь пошед к дверям церковным увидел как часть стены развалилась, и как Татар разбросало по воздуху. Вскоре после сего взорвало и другой подкоп с ужаснейшим еще звуком.

Тот час учинили Россияне со всех сторон атаку, и сражение было к воротах и на стене прежестокое. От некоего ближайшего напомянуто было Царю, что уже время ехать к войску, которое его ожидает: но он желал прежде дождаться конца литургии. Вскоре после сего прибежал другой вестник, и объявил Парю о настоящем времени ехать к войску и ободрить оное. И так по окончании обедни Иван Васильевич, получа от протопопа благословение, поехал со всевозможною скоростию к городу, к которому приближась узрел уже на стенах поставленные Христианские знамена. [257]

Войско увидев присутствие Монарха своего и учинив на стены со всех сторон приступ, пробилось в город и устремилось с обнаженными мечами на Татар; многие из них взлезли на домы и стреляли в Татар противящихся упорно Россиянам. Царь Иван Васильевич беспрестанно свежее войско посылал в город. Наконец Татары по долгом и упорном сражении обратясь в бегство, бросились в Царской замок. Россияне взяв оной приступом, учинили в нем ужасное кровопролитие. Между тем многие Татары в Елбугинские ворота уходили в лес. Россияне приметя сие, догоняли их, и многих порубили, так что малое число и из них бегством спаслось.

Все оруженосцы в городе были порублены. Жены их и дети с полон взяты, и число убитых было так велико, что все городские улицы, стены, рвы, берега реки Казанки и все поле по самой лес покрыты были мертвыми телами. Число пленных было столь же знатно, что каждой из Россиян имел у себя по меньшей мере одного пленника. Между сими [258] находился также Царь Едигер-Махмет, которого уже чрез долгое время после того, нашли скрывшегося у городских стен. Его бы Россияне там умертвили, если бы Татары пришедшие туда не объявили, что он Царь их.

По совершенном взятии города Казани, приносил Царь Иван Васильевич купно со всем воинством Богу благодарение за Его помощь. По сем военачальники приносили поздравление Ивану Васильевичу с щастливым взятием города Казани, а он взаимно торжественно благодарил их и все войско за их храбрость, а особливо своего двоюродного брата Владимира Андреевича, которому наипаче сию победу приписывал; по сем повелел Царь у Муралейских ворот очистить дорогу от мертвых тел даже до Царских палат, по которой он в провожании Князя Владимира Андреевича, Шиг-Алея и прочих военачальников имел в Казань въезд.

Огонь в городе был утушен, добыча отдана солдатам, только Иван Васильевич удержал у себя Царя Едигера-Махмета, взятые знамена и артиллерию. По [259] том став опять пред городом в своем стану, отправил немедленно некоторого Боярина в Москву с радостным известием о взятии города Казани.

После сего в окрестных областях распоряжаемы были казенные сборы, и Татары, повсюду рассеявшиеся, призываемы в свои жилища, и обнадеживаемы Царским покровительством и милостию. Князь Александр Борисович Горбатов пожалован был градоначальником города Казани, город был вычищен, освящен и построены церкви. Октября 10 дня учинили присягу Татары Арской области и прочих стран по левую сторону Волги лежащих, и Иван Васильевич 12 Октября принял обратной путь в Москву.

Таким образом сильное Казанское Царство, бывшее от времени построения города Казани около 200 лет в цветущем состоянии, и частой ужас России наносившее, учинилось Российскою провинциею.