ОБРОЧНЫЕ И ПОРЯДНЫЕ ЗАПИСИ АНТОНИЕВО-СИЙСКОМУ МОНАСТЫРЮ XVI-XVII вв.

Вооруженная марксистско-ленинской методологией, советская историческая наука дала впервые правильное освещение многих совершенно запутанных буржуазной историографией проблем, в том числе и проблемы происхождения крепостного права. Однако вопрос о порядчиках, составляющий лишь одну сторону этой проблемы, особенно о порядчиках XVII в., меньше привлекал внимание советских историков.

Новые данные о крестьянах-новопорядчиках сообщают печатаемые ниже документы, относяшиеся почти исключительно к XVII в. В монастырском архиве Антониево-Сийского монастыря сохранилось 90 записей крестьян с властями монастыря, в той или иной форме определявших их взаимоотношения друг с другом. Эти взаимоотношения вытекали из феодальной собственности на землю, являющейся, как указывает И. В. Сталин, основой феодализма ¹. По своему содержанию, а также по социальной принадлежности лиц, заключавших порядные записи с монастырем, все эти документы могут быть подразделены на три группы. Сравнительно большую группу составляют порядные записи между монастырем и монастырскими же крепостными крестьянами; имеется 19 таких порядных записей, 13 записей представляют собой договор аренды и являются не столько порядными, сколько оброчными записями. Большинство же документов является обычными порядными записями различных крестьян с монастырем. [81]

Имеющиеся документы, так же как и большинство известных, уже опубликованных порядных грамот, содержат следующие составные элементы: 1) кто и кому поряжается, 2) название эксплуатируемого участка, 3) время, на которое заключается порядная, 4) ссуда и подмога, 5) условия эксплуатации участка, 6) льготы крестьянину, 7) подати и сборы, 8) обязательства крестьянина по отношению к монастырю, 9) неустойка в случае невыполнения условий поряда или преждевременного ухода порядчика, 10) условия выхода, 11) удостоверительная часть. Оброчные записи имеют менее развернутый текст формуляра, хотя и там встречаются многие из указанных элементов порядных.

Хронологически оброчные и порядные записи охватывают, как уже указывалось, весь XVII в., причем с большим перевесом на вторую его половину. Что касается XVI в., то сохранилось всего три записи — одна оброчная от 1579 г. и две порядных от 1589 и 1590 гг.

Время заключения поряда, как и арендных сделок, — самое разнообразное, однако большинство записей падает на зимние и весенние месяцы (75 записей); это говорит прежде всего о том, что договоры аренды и поряда заключались крестьянами или перед началом сельскохозяйственных работ, или по окончании их. Только исключительные обстоятельства заставляли некоторых крестьян заключать с монастырем сделки в летние месяцы, в самый разгар сельскохозяйственных работ.

И монастырские крестьяне, и пришлые, как правило, заключают с монастырем порядные или оброчные записи на обработку более или менее удаленных от Сийского монастыря участков. Всего можно насчитать около 70 названий различных мест, куда поряжаются крестьяне. Тут встречаются и целые деревни, уже давно приобретенные монастырем, и части деревень, и отдельные пустоши, и лесные участки, отданные для расчистки их под пашню.

Некоторые места (луговые пожни в Вологодском уезде по р. Сухоне, участки дер. Шарыгинской в Троицкой волости, пустоши дер. Демьяновской и др,) чаще всего обрабатывались новопорядчиками, так как встречаются по нескольку раз в порядных записях, но в различные годы.

Земли, расположенные около монастыря, издавна обрабатывались местными крестьянами. С переходом большинства этих [82] деревень в собственность Сийского монастыря, крестьяне, жившие в них, превращались в монастырских крестьян и продолжали работать на своих земельных участках в качестве крепостных. Не случайно поэтому, что имеются только 4 порядные записи, относящиеся к территории Сийской волости, да и то на предмет расчистки «черного леса» под пашню. Все же остальные записи, повторяем, относятся к удаленным от монастыря волостям в Двинском уезде. Имеются даже порядные на деревни в Устюжском и Важском уездах, на волоке Пинежском, а также на некоторые острова по р. Двине, принадлежавшие Сийскому монастырю. Приобретая деревни, починки, пустоши, лесные угодья в различных частях Поморья, монастырь безусловно был заинтересован в их хозяйственной эксплуатации. Одни монастырские крепостные не могли освоить всех принадлежавших монастырю земель. Перевод крестьян старожильцев с их старых участков на новые не представлял, разумеется, больших выгод для монастыря. В этом отношении гораздо больше выгод представляли или крестьяне-арендаторы или крестьяне-порядчики.

Наряду с порядными записями пришлых крестьян, имеется большая группа записей крестьян монастырских. Будучи уже крепостными, они не могли, конечно, представлять собой резерва для пополнения монастырских крепостных, и подписанные ими порядные не могут характеризовать их как крестьян-новопорядчиков, несмотря на внешнее сходство в формулярах записей. Всего, как уже указывалось, имеется 19 таких записей. Первая из них датирована 1641 г., остальные — второй половиной XVII в. Заключались они на сроки от 1 года до 20 лет и бессрочно (8 порядных).

Содержание большинства порядных записей монастырских крестьян свидетельствует, что одной из главных причин их появления был переход крестьян с одного участка на другой в пределах монастырской вотчины. Сам по себе переход совершался или в случае обмена участков между двумя крестьянами, или в случае ухода прежнего владельца с земли, иногда в случае перехода крестьянина на новые роспаши. Такова, например, порядная монастырского крестьянина Осипа Алексеева, от 9 мая 1662 г. (док. № 32), пришедшего в дер. Чугу, где до этого жил Семен Медведев. Срок поряда истекал в 1672 г., однако в переписной книге 1678 г. Осип Алексеев вместе с братом Якимом [83] попрежнему записан живущим в деревне Чуге, тогда как Семен Медведев, бывший владелец этого участка, в этой же переписной книге записан в дер. Леуново, где до 1662 г. жил Осип Алексеев. Записи в переписной книге говорят о том, что порядная явилась результатом обмена участков между Осипом Алексеевым и Семеном Медведевым. Переходом крестьян на другие участки вызваны и другие порядные (см. док. № 35, 36, 68, 69, 70, 74, 86).

Некоторую особенность представляют четыре порядные грамоты монастырских крестьян, заключенные 25 февраля 1684 г. (док. № 61 — 64). Все они относятся к Важскому уезду. Характерным для этих порядных является то, что в них включено отсутствующее во всех других порядных условие об освобождении крестьян-порядчиков от уплаты государевых податей и поборов. Характерно и то, что все крестьяне поряжаются на монастырские деревни со своим «деревенским заводом». Обработка этих деревень представляла, повидимому, для монастыря большую необходимость, чем и вызваны условия об освобождении крестьян от уплаты государственных налогов. Впрочем, сравнительно высокая величина денежного оброка (до 8 — 9 руб. в год) да еще барщинные повинности, несомненно, окупали расходы монастыря, вызванные этой льготой.

Бывали случаи, когда монастырский крестьянин, не покидая основного места своего жительства, брал еще где-то в стороне дополнительные участки земли, что и оформлялось особой порядной записью, напоминающей скорее аренду, чем поряд (см. док. № 18).

Имеется группа порядных монастырских же крестьян, происхождение которых менее ясно. Такова порядная монастырских крестьян Федота Горбунова, Харлампия Махлюя и Севастьяна Ягодина от 9 октября 1688 г. на монастырскую деревню Катаевскую в Кивокурской волости Устюжского уезда (док. № 71). Формуляр ее очень развернут и подробно описывает все условия эксплуатации участка и все обязанности крестьян к монастырю, включая даже их образ жизни. Все работы делаются крестьянским инвентарем, на крестьянских же лошадях. Специально оговаривается условие относительно сохранения, починки и расширения «хоромных» и хозяйственных построек. Порядившиеся не должны «водиться с худыми людьми», «дуровать», «бражничать» [84] и т. д. Трудно сказать определенно, что привело этих крестьян в дер. Катаевскую. Судя по тексту порядной записи, они не были обедневшими людьми. Может быть, отсутствие достаточного количества земли или ее плохое качество заставляло их брать на себя тяжелые дополнительные обязательства. Кроме текста порядной, нет никаких сведений ни об этих крестьянах, ни о самой деревне Катаевской.

Так же неясно происхождение порядной записи монастырского крестьянина Ивана Максимова из дер. Федосеевской Княжестровской волости или порядной бобыля Ивана Ивановича Вологдина. Иван Максимов порядился 10 декабря 1686 г. с братьями на 20 лет на дер. Федосеевскую, где, судя по порядной, он жил и раньше (док. № 67). В переписной книге 1678 г. такого крестьянина не числится, а в дер. Федосеевской в 1678 г. жил крестьянин Игнатий Никитич Колесников с четырьмя братьями и двумя племянниками ². Может быть, при выдаче Иваном Максимовым порядной имело место подтверждение утерянных крепостных документов или добровольное возвращение монастырского крестьянина на свое прежнее местожительство. Самый текст документа ничего об этом не говорит. Не говорит ничего об этом и порядная грамота монастырского бобыля Ивана Ивановича Вологдина (док. № 87), порядившегося 27 марта 1699 г. на деревню в Уемской волости на 10 лет на сходных с другими такими же порядными условиях.

Таким образом, рассмотренные здесь порядные записи монастырских крестьян позволяют сделать вывод, что главной причиной появления их следует считать переход крестьян с одного участка на другой в пределах монастырской вотчины. Возможность таких переходов подтверждается и тем, что многие крестьяне могли даже осуществлять переход на черные тяглые земли при оформлении всего этого соответствующими письменными документами. Об этом же говорят и многочисленные челобитные крестьян монастырских волостей о купле, продаже и обмене своих участков.

Следующая группа документов представляет собой оброчные записи различных крестьян на аренду тех или иных монастырских участков. Имеется 13 таких записей. Самая ранняя из них относится к 1579 г., остальные — к различным годам XVII в. [85] Очевидно, что аренда земли, оформленная в виде оброчных записей, была не слишком частым явлением в Антониево-Сийском монастыре. Что касается сроков аренды земельных участков, то здесь преобладает краткосрочный договор от 1 до 6 лет.

Формуляр оброчных записей довольно прост и не дает такой, как в порядных, развернутой характеристики всех условий эксплуатации участка и обязательств арендатора в пользу монастыря. В них указываются лицо, берущее земельный участок, количество лет, на которое он берется, обязательство хорошего содержания арендуемого участка, величина оброка и удостоверительная часть.

Не представляет большого труда и выяснение причин появления оброчных записей. Чаще всего их пишут крестьяне черных волостей, берущие у монастыря земельные участки в дополнение к своим и обрабатывающие их в течение указанного в оброчной записи срока. В отличие от крестьян-порядчиков, они, как правило, не переходят в монастырь и остаются мирскими крестьянами.

Съемщиками оброчных монастырских земель выступали иногда и посадские люди (см. док. № 20). В отдельных случаях встречаются и бессрочные оброчные записи (см. док. № 21 и 47).

В оброчное пользование отдавались удаленные от монастыря рыбные промыслы и сенные покосы. Некоторые места в течение многих лет находились в пользовании одной семьи, переходя от отца к сыну (см. док. № 26 и 59). Из остальных оброчных записей отметим выданную 1 октября 1694 г. крестьянами Лодомской волости Митрофаном Федоровичем Рекиным и Герасимом Максимовичем Антоновым, взявшими у монастыря «на празгу на 10 лет» сенные покосы на р. Лодме (док. № 77). Монастырь может в любое время отказать арендаторам: «А буде он, архимандрит, за наше какое неисправление изволит отказать нам от тех сенных покосов, и нам отдать без всякого прекословия и без убытков». Данной оброчной записи предшествовала челобитная этих же крестьян архимандриту Сийского монастыря Никодиму, раскрывающая самую процедуру появления оброчных записей. Государственные крестьяне Лодомской волости Антонов и Рекин подали [86] архимандриту Никодиму челобитную, в которой писали: «Есть, государь, у вас по Лодме реке вверх от Россах до нижнего Кандуевского ручья по обе стороны монастырские земли сенные покосы». Вот эти-то сенные покосы они и просили отдать им на оброк на 15 лет, а обещанные покосы регулярно расчищать и вновь «причищать». «А оброку в монастырскую казну, — писали крестьяне, — с тех покосов рады мы, сироты, платить по 35 алтын на год беспрекословно». На обороте этой челобитной имеется надпись самого архимандрита Никодима, адресованная строителю Сийского монастыря старцу Варфоломею и казначею Макарию «Поразсудите, буде пригодно отдать на оброк и на росчисть государевым крестьянам из наддачи, и подтвердите письмом, чтоб меж не потерять». Старцы, «поразсудив», решили удовлетворить просьбу крестьян, но предоставили им пожни не на 15 лет, а на 10 ³.

Следует, наконец, остановиться на двух записях, внешне напоминающих порядные. Одна запись — от 13 мая 1689 г. (док. № 73), вторая — от 1 марта 1700 г. (док. № 90) ⁴. Обе они говорят об аренде одного и того же участка. В первой в качестве арендатора выступает крестьянин Курейской волости Елфим Иванович Темкин. В отличие от остальных оброчных записей здесь имеется подробное перечисление всех условий хозяйственной эксплуатации арендуемого участка и обязательств арендатора. В течение 10 лет Темкин собирает на себя весь урожай с взятого им «из празги» участка. За это он обязуется выплачивать в монастырскую казну денежный оброк по 3 руб. в год.

Прошло 10 лет, кончился срок аренды, и все дела Елфима Темкина с монастырем были окончены. 1 марта 1700 г. на этот же самый участок поряжается на 5 лет другой крестьянин [87] Курейской волости Федор Васильевич Мартынов. В оброчной записи почти дословно повторяется содержание оброчной записи 1689 г. Есть одно только дополнительное условие: «...в ту 5 лет тое деревни не запустошить, и тое деревни не продать, и не заложить, и к своим тяглым землям не присошити» и «в те жилые годы... на сторону сена не продавать».

Имеется и условие, уже относящееся к монастырю: «А в те вышеписанные 5 лет архимандриту Никодиму с братьею до хлеба и до сена дела нет и не вступатца».

Более развернутый, чем у остальных оброчных записей, текст формуляра не может скрыть ее существа. Дополнительные обоюдные условия, включенные в текст оброчной записи, лишний раз подчеркивают, что и в данном случае имеет место аренда монастырских земельных участков волостными крестьянами, не собирающимися переходить на монастырские земли. Работа на монастырских участках была для них не единственным средством существования, а дополнительным источником дохода.

В целом все оброчные записи говорят о том, что аренда земельных участков «из празги» не была распространенным явлением в монастыре, хотя и представляла для монастыря известный интерес и определенные выгоды. В подавляющем большинстве случаев аренды все государственные налоги с арендных участков выплачивал сам монастырь. Это молчаливо предполагается содержанием почти всех имеющихся оброчных записей. Но монастырь чаще всего сдавал в аренду крестьянам свои оброчные же владения, причем нередко «из наддачи» более состоятельным плательщикам. Устанавливаемый за пользование участками оброк или «празга», да еще с «наддачей», вполне покрывали расходы на выплату государевых оброчных денег из монастырской казны.

Нельзя не учитывать также и того, что благодаря таким арендаторам монастырь обрабатывал старые и расчищал новые земельные участки. Однако ввиду того, что все обязанности краткосрочных арендаторов монастырских участков по отношению к монастырю ограничивались, как правило, лишь выплатой денежного оброка, больший интерес для монастыря представляли пришлые крестьяне, готовые поселиться в монастыре на любых условиях, или крестьяне-порядчики из разорившихся волостных крестьян. [88]

Крестьяне-порядчики составляли значительную массу эксплуатируемого в Антониево-Сийском монастыре населения. Около 60 порядных записей, сохранившихся в монастырском архиве за XVII в., свидетельствуют о распространении этого явления. Есть также основание предполагать, что далеко не все порядные дошли до нас, и что возможны случаи поряда и без оформления специальными записями.

Срок поряда отличается большим разнообразием, но преобладает все же длительный — на 10 лет и больше; 8 порядных записей заключено без срока.

Формуляр порядных записей в продолжение всего XVII в. оставался почти неизмененным. Даже Уложение 1649 г. не наложило своего отпечатка на формуляр северной порядной записи. И в первой половине XVII в., и во второй приходят в монастырь крестьяне со стороны или из смежных с монастырскими владениями деревень и поряжаются на различные сроки на монастырские земельные участки. И в том, и в другом случае они берут эти участки на определенных условиях, с обязательством платить оброки и выполнять различные повинности. И все же Уложение 1649 г. оказало влияние на условия выхода с поряжаемого участка. Если до 1649 г. почти во всех порядных можно встретить условие; «...а не доживем до того сроку и пойдем вон...», то во второй половине XVII в. такое условие встречается не более 2 — 3 раз, а во всех остальных порядных имеется только условие о выплате неустойки в случае невыполнения условий хозяиственной эксплуатации участков или обязательств по отбыванию повинностей.

Во второй половине XVII в. сократилось также количество порядных записей, ставящих предварительным условием поряда льготу крестьянину — денежную или в платеже оброков, или же в виде поселения на уже засеянную пашню.

Сравнение одного только формуляра не может еще дать больших оснований для определения сущности самого поряда и для всесторонней характеристики крестьян-новопорядчиков. Формуляр многих документов феодальной эпохи очень часто надолго отставал от жизни и продолжал включать в себя статьи, уже не встречавшиеся на практике или не являвшиеся характерными в новых, изменившихся условиях. [89]

Что же собой представляли порядчики Антониево-Сийского монастыря, какова причина появления порядных записей в монастыре, каковы последствия поряда для крестьян, садившихся на монастырские земельные участки, — на все эти вопросы можно ответить лишь после тщательного анализа как текста порядных записей, так и привлечения дополнительных документальных свидетельств.

Одна из самых ранних порядных записей в Сийском монастыре относится к 1589 г. (док. № 2). 6 декабря этого года крестьяне с Волока Пинежского Сергей, Иван и Юрий Калинычи Офутины и Никита Андреевич Офутин порядились у монастыря на дер. Быльчинскую, Будринскую и Тишинскую на 10 лет. Указанные крестьяне не случайно порядились на эти земли. Они не пришли откуда-то со стороны. Все они были местными волостными крестьянами и порядились они на свои же бывшие земельные участки, постепенно перешедшие в Антониево-Сийский монастырь в результате различных сделок; по данным, купчим и отступным; не обошлось дело и без насильственных актов со стороны монастырских властей. Поряжающиеся крестьяне берут в свое пользование когда-то им же принадлежавшие земли с тем, чтобы «на тех деревнях земля пахати и сеяти своими семенами и сена косить на себя». Во взятых деревнях крестьяне должны «старые хоромы починивать и вново ставить... и около поль изгороды городить и земли не запустошити». За пользование земельными участками крестьяне обязуются выплачивать в монастырь оброк по 8 рублей на год и сверх того «во церковное дело каменное на год по 20 алтын, доколе церковь поставят».

Интересно, что 6 апреля 1690 г. Иван, Юрий и Никита сдали один из участков своих деревень по порядной записи другим крестьянам — Григорию Карповичу Малетинскому и Дмитрию Сафроновичу Софрыгину на 5 лет (док. № 3). Участок этот еще в 1583 г. был куплен Антониево-Сийским монастырем у Зиновия Михайловича Офутина ⁵. Теперь он находился в пользовании у монастырских порядчиков, родственников Зиновия Михайловича, и передавался ими же «исполу» другим порядчикам, поряжавшимся к насеянной ржи. Они также должны были заботиться о оохранности пашен, лугов и хозяйственных построек, [90] распахивать земли, собирать сено «своею силою». Собранный урожай они должны были делить пополам с Юрием, Иваном и Никитою Офутиными. Помимо половинной доли урожая, Григорий Малетинский и Дмитрий Софрыгин выплачивали еще и денежный оброк. Проявляя такую самостоятельность в отношении взятого по порядной записи участка, братья Калинины тем не менее сами становятся монастырскими крестьянами. Уже во время описания Двинских земель В. Звенигородским они вместе со своими деревнями попадают в разряд монастырских крестьян. В сотной выписи 1593 г. записано: «В Пенежском луке на Волоку у погоста д. Быльцинская, а Будринская и Тишинская тож, что были за Лукою за Офутиным, да за Иваном, да за Юрием Калиниными... А в ней дворы, живет Юшка Калинин, бобыль Богданко, бобыльская вдова Палашка, Сергейко Калинин, Ивашко Калинин» ⁶. С тех пор семейство Калининых во всех последующих поколениях, так и не покидая насиженного места, живет в Быльчинской, Будринской и Тишинской деревнях на положении монастырских крестьян. По сотной выписи 1627 г. здесь живут дети Юрия и Ивана Калининых: Завьял, Терентий и Григорий Юрьевы и Терентий да Семачко Ивановы Калинины ⁷. Даже почти через 90 лет, в копии переписной книги 1678 г., на этих деревнях записаны родственники Калининых ⁸. Таков путь превращения одной семьи волостных крестьян в крестьян монастырских. Они не были арендаторами, простыми съемщиками черных земель. Они не были даже монастырскими должниками. Но вынужденные продать свои земельные участки в Сийский монастырь, они вскоре и сами попали под его зависимость, скрепив ее порядной записью. Срочная, на 10 лет, порядная зались фактически превратилась в бессрочную. Записанные в писцовые книги за Сийским монастырем Иван, Сергей и Юрий Калинины передали свое зависимое положение детям, а затем внукам и правнукам.

Случаи длительного пребывания одних и тех же крестьянских фамилий на определенных участках, принадлежавших Антониево-Сийскому монастырю, не единичны. Такие случаи наблюдались среди порядчиков, не попадавших в писцовые и [91] переписные книги и формально считавшихся свободными от Сийского монастыря. Примером такого рода может служить пребывание в продолжение всего XVII в. на монастырской деревне Демьяновской и на участке Телячья Кошка в Лисестровской волости одной и той же фамилии крестьян Окуловых.

Первая порядная запись от Окуловых поступила в Сийский монастырь в 1602 г. (док. № 4). Иван Васильевич, Мартын и Семен Тимофеевичи Окуловы порядились на монастырскую деревню Телячью Кошку и на полдеревни Демьяновской. Участки эти были проданы перед этим в монастырь самими же будущими порядчиками. Порядились они на 20 лет, до 1622 г. За пользование пашнями и пожнями порядчики уплачивали оброк в 20 алтын в год. Размер оброка был не слишком тяжелым для крестьян, если учесть, что он включал в себя и сумму государевых оброчных денег, и монастырское «зделье».

Порядная запись гарантировала крестьянам возможность пребывания на этих землях в течение всего срока поряда: «А игумену Ионе з братиею Ивана и ево братью с тех деревень в те урочные лета не сряживать». Здесь не было, правда, обратного условия, но оно безусловно предполагалось. Надо думать, что указанные крестьяне не только прожили в монастыре обусловленное порядной записью число лет, но возможно, что писали вторичную порядную на эти же деревни. Во всяком случае уже определенно известно, что в мае 1666 г. двое сыновей Ивана Окулова Гаврил и Захар вместе с Иваном и Трифоном Родионовичами, да с Леонтием Замятниным и Агафоном Евсегниевым — все Окуловы с Лисестровской волости — порядились у Сийского монастыря на ту же самую полдеревни Демьяновской и на пустошь Телячью Кошку (док. № 42). Порядились они на необычный для порядных записей срок — на 50 лет. Такой срок явно предполагает полную зависимость от монастыря не только самих порядчиков, но и их потомства. Поряжаясь на эти участки земли, крестьяне напоминают, что поряжаются они «на свое положенье, что положили по обещанию отцы наши ту деревню в дом живоначальной троицы Антонию преподобному». Все хозяйственные угодья взятых крестьянами земельных участков распределяются между ними равными долями на три части. Одна часть передается во владение Гаврилу и Захару, другая — Ивану и Трифону и третья — Леонтию и Агафону. [92] Оброк же за пользование всеми участками определяется общий, причем в гораздо больших размерах, чем был у первых порядчиков, даже если учесть изменение стоимости рубля за этот период времени (4 рубля 5 алт. вместо 20 алтын в год, уплачивавшихся первыми порядчиками).

Следующая порядная на эти же места относится к 1670 — 1671 гг. (док. № 53). Она сохранилась в плохом состоянии (конец ее оборван). Не совсем ясно и ее происхождение, так как в ней, наряду с новым лицом Семеном Сергеевичем Окуловым, упоминается один из контрагентов порядной записи 1666 г. Леонтий Замятнин. Поряжаются они на 10 лет. Вследствие плохого состояния документа, из порядной нельзя узнать ничего, кроме того, что поряжаются действительно Окуловы и что берутся они «пахать на себя и тое пустоши не запустошить».

Наконец, последняя порядная запись на полдеревни Демьяновской и на пустошь Телячью Кошку появляется уже в самом конце XVII в., в марте 1696 г. (док. № 81). Поряжаются опять же Окуловы, братья Семен и Андрей Сергеевичи. Один из них, Семен Сергеевич, уже встречался в числе монастырских порядчиков в 1671 г. (док. № 53). Срок его первого поряда кончался в 1681 г. Последняя же порядная оказалась бессрочной. Окуловы теперь уже окончательно становятся монастырскими крестьянами. Размер оброка установлен в 11 алт. 1 д. в год, но не указано, что в эту сумму включены и все остальные виды поборов, в том числе и за монастырские зделья, так что нет особых оснований говорить об уменьшении денежных оброков с крестьян по новой порядной.

Никто из Окуловых не попал ни в писцовые, ни в переписные книги, устойчиво сохраняя в продолжение всего XVII в. положение монастырских порядчиков. Однако это обстоятельство нисколько не мешало Антониево-Сийскому монастырю руками порядчиков обрабатывать свои земельные владения и в то же время, постепенно усиливая зависимость от себя, превратить их в монастырских крепостных.

Большую роль в привлечении порядчиков на монастырские земли играла льгота, предоставлявшаяся монастырем приходившим к нему крестьянам. Льгота эта могла быть в виде освобождения на какое-то количество лет от платежа государственных поборов, а иногда и от всех монастырских повинностей. Иногда [93] льгота заключалась в том, что крестьянин приходил на участок, уже засеянный рожью или житом, иногда получал семенной хлеб из монастыря и т. д. Предоставленое таких льгот еще больше связывало крестьян с монастырем и еще больше затрудняло их выход. Если же крестьянин-порядчик и не становился потом крепостным, а уходил от монастыря, отсидев в монастырской деревне определенное число лет, то и в этом случае монастырь не оставался в убытке. Условия порядной заставляли крестьянина тщательно обрабатывать пахотные участки по системе трехпольного севооборота, «земля парить ежегод, пары орать по трижды», «огороды старые крепить и вново ставить», «черный лес распахивать», расчищать от зарослей старые и «причищать» новые земельные участки, регулярно ремонтировать и строить заново «хоромные» и хозяйственные постройки и выполнять массу других подобных же условий. И все это, не считая обязанности выплаты денежных оброков, отбывания натуральных и барщинных повинностей в виде монастырского «зделья». Кроме того, полученную ссуду крестьянин должен был вернуть в монастырь, подчас с лихвой. Все это подтверждается многочисленными примерами из порядных записей в Антониево-Сийский монастырь.

17 августа 1615 г. в монастырь на его владения у Ширшемского озера порядился переселенец Игнатий Лукин с сыном Терентием сроком на 6 лет (док. № 6). Так как Игнатий Лукин пришел уже в августе, то поряжается он «к готовой ржи». В настоящий момент эта «готовая рожь» является для него льготой. Он получает возможность собрать урожай и воспользоваться им с тем, чтобы в последующие годы «та деревня пахати и сеяти самом на собя своими семяны на своих лошадех, и сено косити». Вот, собственно, и все, что получает крестьянин от монастыря. Что же получает монастырь в результате поселения на его землях порядчика Игнатия Лукина? Порядчик должен «вново пожни росчищати, а старых не заростити, и огороды около поль городити, и новины сечи вново, и рожь сеяти». Далее идут условия относительно построек: «А поставити нам в те лета во дворе хоромов: изба новая трех сажен все стены, да сараи на шти столбех, да сенник новой..., да нам же поставити овин, да баня новые и покрыти дертьем...». Помимо этих условий, Игнатий Лукин должен был давать в монастырскую [94] казну по 8 алт. 2 д. ежегодно. А предоставленную ему в момент поселения льготу в виде насеянной ржи он должен был в случае своего ухода вернуть: «А как в деревни пойдем, и нам рожь в земле оставляти насеяно».

Игнатий Лукин имел формальное право уйти из монастырской деревни, не дожив положенного числа лет, но если он за это время не поставил «хором» и не перепахал трижды паров, то он обязан был выплатить «заставы». Впрочем, Игнатию не пришлось выплачивать «заставы». Срок его поряда истек в 1621 г., а в 1622 — 1624 гг. он попадает в писцовые книги М. Вельяминова как монастырский крестьянин, и по сотной грамоте 1627 г. попрежнему живет в монастырской деревне Холм Ширшемский ⁹.

То же можно сказать о двух порядчиках на монастырскую деревню Горку на Матигорах. Кирилл Иванович Данилов порядился 12 января 1617 г. (док. № 7), а Леонтий Андреевич Бобров — 14 января 1617 г. (док. № 8). Условия поряда и обязательства порядчиков почти целиком совладают; совпадает и удостоверительная часть порядных записей. Оба они поряжаются на два года на участки, «где преж сего» жили, причем и тот, и другой — «к готовой ржи». Рожь эта подлежит возвращению: «Как поеду ис той деревни, и мне в земли рожь оставити насяной, и пары переораны оставити на три ряды». Нет необходимости повторять условия хозяйственной эксплуатации монастырских участков — они почти всегда сходны между собою. Но есть различия в выплате оброков и отбывании повинностей. Так, Кирилл Данилов должен давать ежегодно в монастырь 15 мер ржи, 21 меру жита, 30 куч сена. Все это он должен возить «где велит игумен Иона з братиею». Такой же точно натуральный оброк доставляет в монастырь и Леонтий Бобров. Неизвестно, что стало впоследствии с Леонтием Бобровым ¹⁰, но порядчик Кирилл Данилов превратился в монастырского крестьянина. Писец М. Вельяминов занес его в писцовые книги живущим на Матигорах в дер. Горка, несмотря на то, что срок поряда Кирилла Данилова истекал уже в 1619 г., так как поряжался он всего на два года. [95]

10 августа 1617 г. порядился на монастырскую пустошь у Исаковой Горы Климентий Иванович Лукашенников, «родом корелянин». Поряжается он со льготой в течение пяти лет (док. № 9). «И та мне пустошь в ту 5 лет роспахати своею силою, и семена класти свои, и руно снимати на себя. Да мне же Клементею дан на подмог монастырской дворец со всеми хоромы». Кроме основного пашенного участка, Климентий Лукашенников получил сенокосные угодья, требующие расчистки их от леса, и его же старую «росчисть в Матфееве пустоши», и его же прежние росчисти «повыше Беседного ручья». Порядная запись Климентия Лукашенникова является фактически бессрочной, так как по истечении льготных пяти лет он обязан, «с тое деревни давати в монастырь оброки, чем оброчит игумен з братиею». Определенного срока выхода Климентия с монастырской деревни не указано, хотя выход предполагается, поскольку в порядной имеется условие: «...и не дожив срочных лет тех и пойду долой, и пустоши не розпашу, и мне дати заставы 5 рублев». В свою очередь, и монастырь может в любое время отказать порядчику, но тоже с материальным возмещением, теперь уже в пользу порядчика: «А будет я двор поставлю и пустошь роспашу, а игумен з братиею учнут высылати вон, и им мне дати на силу, что сторонние люди приговорят». О том, что Климентий Лукашенников дал на себя действительно бессрочную порядную, говорит запись в сотной грамоте 1627 г.: «Против Лисестрова д. Исакова Гора на р. Заостровке, а в ней крестьян: во дворе Иванов Карелянин» ¹¹. Таким образом, и этот порядчик становится монастырским крестьянином.

6 декабря 1617 г. койдокурский крестьянин Лука Панфилович Селивестров порядился на 10 лет на монастырскую деревню Троицкую в Койдокурской волости (док. № 11). Ввиду того, что он поряжался на участок, которым до этого пользовался другой порядчик Вахромей Федоров, он не указывает точного количества оброка за пользование монастырскими угодьями, обязуясь только «платити с той деревни в монастырь вместе с монастырскими крестьяны на всякой год по тому же, по чему Вахромей Федоров платил по прежному». [96]

Бывший порядчик на эту деревню Вахромей Федоров недовыполнил своих обязательств по порядной записи и 10 апреля 1616 г. дал запись игумену Ионе в том, что он берется их выполнить в последующие два года — с 1617 г. до 1619 г. «И мне, Вахромею, — пишет он, — поставити ныне на той деревни по сей записи на шти столбах, одни стены восми сажен, а другие стены по угожеству по месту и покрыти дертьем в желобы» ¹². За невыполнение этих обязательств он обязался выплатить неустойку в 3 рубля. Дальнейшая судьба Вахромея Федорова неизвестна. Может быть, он ушел с деревни, так и не выполнив условий порядной записи и дополнительной расписки. Во всяком случае в декабре 1617 г., как мы уже знаем, на его участок порядился Лука Панфилович Селивестров на таких же условиях в отношении хозяйственных построек и с таким же размером оброка. А так как Лука попал в сотную грамоту 1627 г. вместе с дер. Дементьевской, то он, следовательно, навсегда остается в Сийском монастыре, как и многие другие порядчики.

С помощью льгот монастырю удавалось привлекать порядчиков даже на такие удаленные от монастыря владения, как уемские промыслы. В Уйме были не только соляные промыслы, — монастырю там принадлежали значительные лесные пространства. Расчисткой этого леса под пашню и занимались, как правило, монастырские порядчики. В январе 1640 г. на Уйму порядился костогорец Гриторий Леонтьевич Федосеев (док. № 16). Порядился он на 10 лет на бывший участок Семена Севастьянова «поля и пожни расчищать», хоромы старые починить и новые строить.

5 мая 1640 г. на Уемскую мельницу порядился Исак Варламович уемлянин «на новое место на роспашь на горы...» (док. № 17). Видимо, взятый Исаком Варламовичем участок был очень тяжелым для обработки и требовал больших усилий порядчика; поэтому монастырь представил ему льготу в платеже оброков на 7 лет, Этот крестьянин был очень хорошо известен монастырским приказчикам на Уйме. Начиная с 1633 г., он занимал в монастыре деньги на различные суммы — от 20 алтын до 2 р. 18 алт. 2 д. Только в течение одного 1634 г. [97] он 8 раз обращается в монастырскую казну за денежной ссудой и преимущественно в зимние и весенние месяцы ¹³. А всего до того, как написать порядную запись в монастырь, он не менее 12 раз брал в монастыре деньги. По истечении семилетнего льготного срока Исак Варламович по существу становился монастырским крестьянином: «А отживу я, Исак, — обязался он, — ту сем годов и стану жить впред, — говорилось в порядной, — и что игумен и братья станут имать податей у иных крестьян и мне, Исаку, по тому же с крестьяны в манастырь вские подати платить». На самом деле, Исак Варламович еще до истечения семилетнего срока считал себя монастырским крестьянином. 13 марта 1642 г. он пишет заемную кабалу денежному казначею Генадию по поводу взятия в долг 1/6 меры ржи и называет себя при этом монастырским крестьянином ¹⁴. Таковым он остается и в последующие годы, так и не выходя из состояния должника. 16 сентября 1647 г. он берет в монастыре 1 р. 30 алт. 4 д., но из приписки в заемной кабале оказывается, что фактически он денег не получает, а сумма эта записывается за ним за пользование монастырскими лошадьми ¹⁵. 30 сентября 1647 г. Исак Варламович по новой заемной кабале на 43 алт. 2 д. берет там же, в Уйме, корову ¹⁶.

Имеется еще одна порядная на Уемскую мельницу. В декабре 1641 г. крестьянин Сергей Григорьевич Сидоров порядился так же, как и Исак Варламович, на новое место, на роспашь (док. № 19). Сергей Сидоров получил льготу в платеже оброков на 5 лет. В будущем это тоже монастырский крестьянин, ибо в порядной записано: «И как яз, Сергей, ту землю манастырскую вычищу, и дворец поставлю, и 5 лет отживу, и впред стану жити, и мне, Сергею, с той земли давати в манастырь всякие подати против иных крестьян».

Некоторых крестьян из волостных черных деревень привлекало еще и привилегированное положение монастырских крестьян в отношении весьма обременительных волостных повинностей. Правда, сельский крестьянский мир не всегда [98] равнодушно смотрел на таких «избылых» крестьян и упорно, хотя не всегда успешно, боролся за возвращение их в мирское тягло. Такой случай произошел с двумя крестьянами Ступинской волости из дер. Бахтаковской Кириллом и Макаром Чащиными. 3 апреля 1646 г. Макар и Кирилл Ивановичи Чащины порядились на монастырскую тяглую деревню Бахтаковскую (док. № 22). Надо сказать, что данная деревня до этого не встречалась в составе монастырских владений. Обращает на себя внимание и еще одно указание, до сих пор не встречавшееся в порядных записях даже монастырских крестьян. Указание это гласит: «А мы, Макар да Кирило, по писцовым книгам их же монастырьские крестьяне».

Далее идет обычное перечисление всех условий хозяйственной эксплуатации пашенных участков и сенокосных угодий, обязательства по ремонту и строительству построек, оброчные обязательства. Что касается государственных повинностей, то о них в порядной записи говорилось особо: «И с тое нам деревни платить всякое государево тягло и дань и оброк с миром вместе».

Следующее место порядной раскрывает одну из причин прихода Макара и Кирилла в монастырь: «А служеб по государеве грамоте нам никаких с миром не служить». Подлинная история перехода братьев Чащиных в Антониево-Сийский монастырь раскрывается двумя другими, более поздними документами: списком с грамоты царя Алексея Михайловича двинским воеводам Буйносову-Ростовскому и Безобразову от 10 февраля 1647 г. с предписанием «доправить» деньги по закладной с крестьян дер. Бахтаковской Макара и Кирилла Чащиных, заложивших свои участки в Антониево-Сийском монастыре, и «обыском» осадного головы Я. Тургенева крестьян Ступинской волости о тяглых землях и деревнях, насильно захваченных монастырем, от 5 октября 1649 г. ¹⁷ По челобитной крестьян Ступинской волости царю Алексею Михайловичу оказывается, что Кирилл и Макар Чащины в 1645 г. «льготя себе и отбываюче наших доходов и по мирским выбором служеб и земских расходов..., тою тяглую свою деревню з двором и с печищем и с [99] сенными покосы и со всеми угодьи заложили в Сийский монастырь игумену Феодосию з братею в 95 рублях» ¹⁸. Теперь становится ясно, почему дер. Бахтаковская раньше не встречалась в документах за Сийским монастырем. Становится понятно и то, что Кирилл и Макар Чащины подчеркнуто говорили о своей принадлежности Сийскому монастырю для того, чтобы скрыть свое происхождение, запутать представителей центральной или местной администрации при проведении «обысков» и «расследований». Становится ясной также и причина предусмотренной в порядной высокой «заставы» в 50 руб. Монастырь дал Чащиным в момент заклада ими своих угодий 95 руб. Высокой неустойкой он как бы гарантировал себе возвращение части этой суммы.

Поряжаясь на 10 лет, братья Чащины, надо думать, хотели навсегда остаться в составе монастырских крестьян. Однако это их стремление вызвало протесты оставшихся в тягле мирских крестьян. В челобитной царю они жалуются на многочисленные неудобства и убытки, понесенные миром в связи с уходом в монастырь двух тяглецов. Правительство, заинтересованное в сохранении тяглецов, дало распоряжение двинским воеводам перевести Чащиных в тяглые государевы крестьяне, передав «доправленные» с них деньги по заемной кабале игумену Сийского монастыря. «А Макарке и Кирилке велеть быть в деревне Бахтаковской-Ондроновской на прежних своих местех и наши всякие подати платить и службы служить Ступинской волости с крестьяны вместе по прежнему», — говорилось в заключении царской грамоты ¹⁹. Хотя после этого порядная запись 1646 г. была аннулирована, однако Кирилл и Макар Чащины все же не возвратились в состав тяглой общины. Остались в Сийском монастыре и их земельные участки. Пересмотрен был только текст порядной записи. 24 сентября 1649 г. те же самые братья Чащины пишут новую порядную запись «на их монастырскую Бахтаковскую деревню» (док. № 25), но теперь только на 3 года. Текст новой порядной очень прост и о многом умалчивает. Здесь нет ничего, кроме условия «пахать добро и безохульно, и земли не запустошить, и двора не разорить, и [100] вновь ставить, что будет доведетца». В новой порядной уже ничего не говорится о государевых поборах и мирских службах, нет и никаких обязательств неустойки. Размер ежегодного оброка в монастырскую казну определен в 4 руб. «Обыск» Я. Тургенева от 5 октября 1649 г. среди крестьян Ступинской волости свидетельствует, что Кирилл и Макар попрежнему не участвовали в мирских службах и платежах. Крестьяне во время распросов рассказывали всю прежнюю историю о закладе деревенских участков Кирилла и Макара Чащиных в Сийский монастырь, добавляя, что они, «избывая с своих дворов государевы подати», живут в одном дворе, а «два других разорили» ²⁰. В последующем дер. Бахтаковская осталась за Сийским монастырем. В копии переписной книги 1678 г. записано: «дер. Бахтаковская, купленная и по государеве грамоте ис черных волостей». В деревне этой в 1678 г. жили или внуки, или двоюродные братья Чащиных, Михаил и Харитон Вахрамеевы Чащины ²¹.

Имеется еще 9 порядных записей, где крестьяне получают какие-либо льготы при поселении на монастырские земли. Условия эксплуатации земельных участков и обязательств порядчиков в пользу монастыря в большинстве порядных записей сходны между собой. Остановимся только еще на одной порядной этого типа, поскольку порядчик также попал в число монастырских крестьян. 30 марта 1670 г. порядился на 10 лет на монастырскую деревню Надеиху крестьянин Архип Антонов с сыновьями (док. № 52). Как и многие другие порядчики, дети Архипа Антонова во время переписи попали в состав монастырских крестьян. В переписной книге 1678 г. двое его сыновей Еремей и Трифон записаны живущими в дер. Надеихе.

Некоторую особенность представляет порядная запись от 18 апреля 1689 г. (док. № 72). Шестеро крестьян, не указывая срока поряда, порядились на монастырскую вотчину в Шеромские владения. Особенность этой порядной заключается в том, что она является еще и поручной записью, причем из принципа круговой поруки. Все в целом и каждый из порядчиков в отдельности изъявляют готовность отвечать за все поступки любого из остальных порядчиков. Порядная дает очень развернутую и подробную характеристику условий эксплуатации и обязательств [101] порядчиков. Порядчики должны не только обрабатывать пашенные участки «добро и безохульно», но тщательно следить за хорошим состоянием монастырских дворов на Шерме, келий, амбаров и других хозяйственных построек. Включено условие о «добром» поведении порядчиков во время их нахождения в Шеромских владениях. Далее в порядной записи говорится: «Да живучи ж на Шерме в их монастырской вотчине, без властелинской ведомости и указу прочь не съехать». Ответственность за невыполнение условий поряда любым из порядчиков падала на всех в одинаковой мере. На оставшихся порядчиков падала также ответственность в случае бегства одного из них.

В данном случае поряжающиеся крестьяне уже в момент поряда предопределяют свое постоянное пребывание в монастырской вотчине. Являясь монастырскими порядчиками, они не имеют права уйти из вотчины. Мало того, они должны доносить монастырским властям о любых случаях непослушания кого-либо из них, должны предупреждать о возможности ухода из вотчины того или иного порядчика, отвечать за беглых и ослушников.

Шеромские владения Сийского монастыря были расположены в пределах Устюжского уезда. Владения монастыря в этом уезде очень часто сдавались порядчикам с предоставлением им льгот (см. док. № 79 и 83). Льготы, предоставлявшиеся крестьянам при поряде, превращались в настоящую кабалу для порядчиков, особенно для таких, которые приходили в монастырь, не имея своих семян, своего хозяйственного инвентаря, своего рабочего и молочного скота. Тяжелое материальное положение таких крестьян давало возможность монастырю навязать им любые условия поряда. Наиболее кабальными были условия поряда исполу и даже из трети. Половничество в XVII в. было распространенным явлением на севере. Немало половников работало и на землях Антониево-Сийского монастыря. Но в актовом материале монастыря сохранилось всего четыре таких половнических порядных записи (см, док. № 5, 27, 56 и 58).

Кроме крестьян-порядчиков, поселявшихся на монастырские земельные участки при предоставлении им тех или иных льгот, была значительная группа порядчиков, поселявшихся на различные сроки во владениях монастыря без какой-либо «помощи» со стороны последнего. Однако это обстоятельство не мешало [102] монастырским властям так же эксплуатировать крестьян-порядчиков, как и всех остальных, и даже переводить некоторых из них в состав монастырских крепостных.

16 ноября 1654 г. крестьянин Княжеостровской волости Никита Михайлович Васильев порядился на 12 лет на дер. Чемерковскую на Лявлеострове (док. № 28). Из текста порядной записи не видно, чтобы ему были предоставлены какие-то льготы. Порядчик должен «дань и оброк и всякие государевы подати и земские розрубы в ту 12 лет» платить вместе с крестьянами Княжской волости. Таким образом, став монастырским порядчиком, он не порывает связи со своим волостным миром.

Через 12 лет в 1666 г., на эту же деревню порядился на 10 лет сын Никиты Васильева, Иван Никитич Васильев (док. № 41). Порядная запись Ивана в точности повторяет все условия порядной записи его отца, только лишь сумма празговых денег увеличилась с 20 алтын до полутора рублей в год.

Такие же условия поряда были и у крестьянина Курейской волости Степана Мартыновича Новоселова, порядившегося в декабре 1661 г. на 6 лет на монастырскую деревню в той же Курейской волости (док. № 31). За пользование землями он обязался выплачивать в монастырь оброк по 2 1/2 руб. ежегодно. В порядной ничего не говорится о государственных налогах, как и во второй порядной Степана Новоселова от января 1668 г. (док. № 43), представляющей собой, по существу, копию первой и также заключенной на 6 лет. Степан Новоселов скорее наймит, чем порядчик. Он не столько поряжается, сколько нанимается в манастырь. В пользу этого заключения говорит и то, что он берется хранить монастырские суда «из найму».

Без какой-либо предварительной помощи со стороны монастыря поряжаются в июле 1672 г. двое крестьян Уемской волости, Федосей Григорьевич Истомин и сын его Федор Федосеевич (док. № 57). Порядились они «на... монастырскую землю на сенные покосы... вниз подле Уйму реку», но оказывается, что пашни эти находились еще в мирском тягле. Возможно, что Федосей Истомин с сыном и были настоящими владельцами этих пожен. Во всяком случае, они обязались, помимо оброка в монастыре, вносить в монастырскую казну все платежи, которые будут итти с пожен по мирским веревным книгам. [103]

В этой порядной имеется не встречавшееся до сих пор условие: «А как будет на Двину писец и ту поженную землю выведет ис мирского тягла, и нам, Федосею да Федору, за то мирское тягло за свершечную празгу и за все платити на всякой год по рублю». Следовательно, порядчики Федор и Федосей поряжались в монастырь на свои же земельные участки и готовы были навсегда остаться в пределах монастырской вотчины. «А ему, игумену Феодосию, и келарю, и казначею з братиею, — писали порядчики, — нас держать до смерти и детей наших…». Федосей и Федор перед этим были вкладчиками Антониево-Сийского монастыря.

В 1666—1668 гг. целая группа крестьян — корелян порядилась на новые роспаши, иногда уже до них обрабатывавшиеся. За эти годы имеется семь таких порядных записей (док. № 37, 38, 39, 40, 44, 45 и 46). По своему содержанию они очень сходны между собой. Ни в одной из порядных нет указания на получение помощи от монастыря, несмотря на то, что порядчики берутся расчищать пахотные участки от леса, а некоторые даже обязуются выплачивать долги своих предшественников. Характерно, что Никита Архипович, порядившийся в монастырь 20 марта 1666 г. (док. № 37), а также Петр Кондратьевич, Василий Парфеньевич, Евсей и Яков Ивановичи, порядившиеся 19 марта 1668 г. (док. № 44, 45, 46), стали потом, как это явствует из переписной книги 1678 г., монастырскими крестьянами ²².

Оставшиеся нерассмотренными порядные записи 80 — 90-х годов XVII в. не имеют каких-то исключительных особенностей. Так же, как и в прошлые годы, на монастырские земли на 6, 10, 15 лет и бессрочно продолжают рядиться волостные черносошные крестьяне. Между прочим, в порядной крестьян Ступинской волости Филиппа и Григория Чулковых, заключенной 27 марта 1691 г. на 6 лет (док. № 76), имеется условие, предусматривающее возможность досрочного ухода порядчиков с деревни, так же как и условие, обеспечивающее возмещение убытков порядчикам за постройки в случае их досрочного выселения с земли монастырем. Условие это очень редко встречается в порядных записях второй половины XVII в. [104]

Все публикуемые порядные записи дают дополнительный материал к характеристике условий поряда. Они говорят о том, что не только полное разорение вело крестьян в порядчики. Далеко не всегда поряду предшествовали долг крестьянина и предоставление ему феодалом различных льгот. Уже одно то, что крестьянин переселялся на монастырский земельный участок без каких-либо ссуд и «подмоги», делало его зависимым от феодала. Несмотря на то, что многие такие порядчики напоминают временных арендаторов монастырской земли, положение их в монастырской вотчине все-таки близко к положению крестьян-порядчиков. В большинстве случаев заключение порядной записи, независимо от причин ее появления, вело к одним и тем же последствиям. Порядчики представляли собой резерв для пополнения состава крепостных крестьян монастырской вотчины.

Однако основной процесс формирования крепостного сельского населения шел не по линии развития института поряда, а по линии вовлечения в сферу феодальной эксплуатации и усиления форм феодальной зависимости главной массы крестьянства и прежде всего волостных крестьян — старожильцев, за счет которых и шел рост крепостного населения земель феодалов. Сами крестьяне-порядчики, являясь особой категорией зависимого населения, в большинстве случаев представляли собой будущих крепостных крестьян. В то же время и форма, и существо эксплуатации порядчиков имели много общего с эксплуатацией крепостных крестьян. Это подтверждается многочисленными данными порядных записей крестьян в Антониево-Сийский монастырь.

Крестьянин-порядчик, так же как и монастырский крестьянин, имел участок земли, который он сам обрабатывал своими силами, своим инвентарем для содержания себя и своей семьи. Так же как и монастырский крестьянин, порядчик был обременен многочисленными феодальными повинностями, денежными, натуральными, барщинными в пользу монастыря и в пользу государства. Разница заключалась в том, что монастырский крестьянин не имел права безнаказанно уйти со своего участка, не мог без разрешения покинуть даже на время пределы монастырской вотчины. В случае самовольного ухода такой крестьянин подлежал обратному возвращению. Монастырские власти распоряжались личностью крестьянина и всем его имуществом. Они [105] могли переселить его с одного участка на другой, подвергнуть телесному наказанию, бросить в тюрьму.

Формально порядчики были свободны от всего этого, но, как правило, только на время, пока сами не попадали (иногда даже до истечения срока поряда) в положение крепостных крестьян. Таким образом, порядная запись не создавала правовых норм крепостной зависимости, а отражала в себе те формы эксплуатации крестьянства, которые складывались в феодальных хозяйствах вместе с развитием и укреплением феодальных отношений.

Наличие больших земельных пространств, еще не захваченных феодалами, наличие довольно сильной крестьянской общины, упорно и длительно сопротивлявшейся распространению крепостного права, наличие крупного монастырского землевладения при отсутствии мелкого и среднего поместного дворянского землевладения — все это создавало благоприятные условия для сравнительно долгого существования практики поряда в Поморских уездах.

* * *

Печатаемые порядные и оброчные записи хранятся среди актовых документов Антониево-Сийского монастыря в архиве Ленинградского отделения Института истории Академии Наук СССР (ЛОИИ).

Здесь имеется большое количество самых разнообразных документов: купчих, данных, отступных, закладных и заемных кабал, мировых записей, отрывков судных дел, тарханных жалованных грамот, порядных записей, поручных записей, крестьянских челобитных к царю, сотных грамот, копий переписных и писцовых книг, приходо-расходные книги монастыря и др.

Документы эти в целом охватывают период XVI и XVII вв. и характеризуют земельную политику Антониево-Сийского монастыря, его хозяйственную деятельность, политику монастыря по отношению к крестьянам, а также раскрывают положение крестьян в монастырской вотчине. Подавляющее большинство документов не описано. Имеется опись документов, относящихся только к XVI в. Актовый документальный материал, относящийся к XVII в., разложен по картонам (всего 41 картон с количеством папок в них от 60 до 280) примерно в хронологическом порядке. [106]

Все печатаемые документы, за исключением двух (№ 35 и 63), являются подлинниками. Документ № 89 написан на гербовой бумате, остальные — на обыкновенной.

Автор публикации выражает благодарность сотруднику архива ЛОИИ З. Н. Савельевой, оказавшей большую помощь в сверке и корректуре актового материала.

Комментарии

1. См. И. Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР, Госполитиздат, 1952, стр. 41.

2. Архив ЛОИИ, Акты Ант.-Сийск. мон., карт. 31 (№ 1).

3. Архив ЛОИИ, Акты Ант.-Сийск. мон., карт. 35 (№ 170).

4. Несмотря на то, что сами акты называют себя порядными, их следует отнести к категории оброчных записей. В настоящих документах отсутствует основной момент, определяющий взаимоотношения между крестьянином-порядчиком и монастырем, устанавливающий зависимость крестьянина-порядчика от монастыря и выражающийся в обязательстве крестьянина нести определенный круг повинностей в пользу монастыря в виде монастырского «зделья» или барщины. Между тем в рассматриваемых документах единственное обязательство, даваемое крестьянами, ограничивается выплатой «празги», т. е. арендной платы за данный земельный участок.

5. Архив ЛОИИ, Акты Ант.-Сийск. мон., № 510.

6. Там же, № 633.

7. Сб. Грамот колл. экономии, № 533.

8. Архив ЛОИИ, Акты Ант.-Сийск. мон., карт. 31 (№ 1).

9. Сб. Грамот колл. экономии, № 533.

10. Отец Леонтия Боброва, Андрей Бобров, был занесен в писцовую книгу В. Звенигородского на дер. Горка в Матигорском луке.

11. Сб. Грамот колл. экономии, № 533.

12. Архив ЛОИИ, Акты Ант.-Сийск. мон., карт. 9 (№ 76).

13. Там же, карт. 15.

14. Там же, карт. 17 (№ 82).

15. Там же, карт. 19 (№ 12).

16. Там же, карт. 19 (№ 15).

17. Там же, карт. 18 (№ 35) и карт. 19 (№ 126).

18. Там же, карт 18 (№ 35).

19. Там же.

20. Там же, карт. 19 (№ 126).

21. Там же, карт. 31 (№ 1).

22. Там же.

Текст воспроизведен по изданию: Оброчные и порядные записи Антониево-Сийскому монастырю XVI-XVII вв. // Исторический архив, Том VIII. М-Л. 1953