122 года апреля в 25 день писал к государю, царю и великому князю Михаилу Федоровичу всея русии изо Пскова воевода князь Иван Хованской с товарищи и прислал выходца римлянина Павла Иванова. (С боку помечено: «за выход пожалован»). А на Москве в Розряде Павел Иванов в роспросе сказал: в нынешнем в 122 году в великой мясоед за четыре недели до масляницы немецкой воевода Петр Ловиль да Карбелъ пошли из Великого Новагорода похваляясь под печерской монастырь на взятье, а с ними Французских и нерлянских и цысарских людей шестьсот человек, а с Яковом де Пунтусовым осталось в Великом Новгороде Французкие земли пятьсотъ человек да розных земель всяких людей тысячи с полтретьи, а всех людей осталось с Яковом в великом Новгороде конных и пеших тысячи с три; а найму пешим людям Яков Пунтусов дал в великом мясоеде одинова болшой статье по полтора рубли, а середней по сороку алтын, а меньшой статье по тридцать алтын, то им дал вперед и за прошлые заслуженые месяцы, и от того де из великого Новагорода, наемные люди многие бегут в свою землю, потому что им голодно, а найму Яков не дает, а конным людем почему дает найму, того он не ведает; а из под Печерского де монастыря от Петра Ловила да от Карбела пошло немецких людей в свою землю сто тридцать человек, а Якову де Пунтусову в великом Новгороде сидеть в осаде, иль нет, того он не ведает, а на посацких людях на ноугородцех Яков доправил семнадцать тысяч денег и послал в свою землю. И немецкие де люди многие розных земель охотники, как придут государевы люди под Новогород, хотят переезжать к государю, потому что им в великом Новгороде голодно, пить— есть нечего, и платья нет, а хлеб купят ржи четверть в рубль и болше; толко тем немецкие люди и кормятца, что русских людей грабят явно, ни с чем на торг выехать не дадут, все емлют силно. Да как Петр Ловилъ да Карбелъ, идучи из Новагорода к Печерскому монастырю, стояли во Мшаге от Новагорода пятдесят верст, и к Петру Ловилу да к Карбелу писал из Великаго Новгорода Яков Пунтусов, что пришли к нему в Великой Новгород из Свицкие земли князец, а с ним борабонския земли двести человек, да свицких немец конных и пеших людей четыреста человек, а кто имянем князи, того он не ведает; и Петр де Ловилъ со Мшаги к Якову Пунтусову ездил в Великий Новгород толко сам третей, а он Павел был с ним же, и ему сказывал в Великом Новгороде тех новых людей свицкие земли немчин, что они пришли в Великий Новгород по казну; да и сам он видел, что немецкие люди из монастырей и от храмов за городом колокола все поснимали, а хотят их везти за море. И быв де, Петр Ловилъ, в Великом Новгороде один день, пришел опять во Мшагу, да и пошел к Печерскому монастырю изгоном и под Печерским де монастырем немецкаго воеводку Карбеля ранили да Петрова брата Ловилова убили, а немецких людей побили и поранили с двести человек, и ныне де с Петром Ловилом немецких людей толко с полтретьяста человек, а [122] стоять им в Ноугородцком уезде на заставе в Воцкой пятине на городце; а слух де у немецких людей есть, что Дацкой король с Свицким королем завоевался.

А Ивергорн де из подо Гдова со всеми немецкими людми пошел за море в свою землю.

Помета: «Роспросить, какой человек, в первые ли ныне вышел, или наперед сего служил на Руси, и выписать к выходу и к жалованью».

(Москов. ст. столб. № 4, д. 4, лл. 133—139).