142-го года марта в 25 день, писал к государю... из Колуги воевода князь Федор Волконский и прислал языков трех человек черкас. И на Москве в Розряде языки, Ивашко Есков сын Осока да Ивашка Енков сын Скиндеренков, сказали, что они под Смоленеск пришли с гетманом с Тимошкою Рандоренком в нынешнем, в 142-м, году, на Покров Пречистыя Богородицы, и стояли с королем под Смоленском, и из-под Смоленска король с гетманом с черкасским, с Тимошкою Рандоренком, послал ихъ в Дорогобужский уезд в Филиппово говенье, и стояли в десяти верстах от Дорогобужа в острожке, а около Дорогобужа при них острожков и в них людей не было. А Алешка-де пришел из-под Смоленска в Дорогобужский уезд после Михайлова отхода Шеина. И тому две недели, гетман черкасский Тимошка Рандаренко, по королевскому веленью, оставя в Дорогобужском уезде в острожке черкас с десятка по человеку, пошли в жилыя места в Мещевский уезд, а велел-де им король стоять до просухи, покамест к ним от короля вести будут. И тому ныне 5-й день, пришли они в Мещевский уезд в вотчину Артемья Измайлова в село Щелканово, за 40 верст от Колуги, а от Мещевска за 20 верст, а в том де селе стоять им до просухи и до королевскаго указу, а острог черкасы в том селе станут ли ставить, того они не ведают; а их черкас, из того села поехало в загон 50 человек, и как будут от того села в 7 верстах, и на них нашли государевы люди. Да слышали они, что король из-под Смолснска хотел идти под Белую со всеми людьми и с нарядом, а сколько [605] с королем людей и много ли наряда король возьмет, про то не слыхали. Казановский и Госевский стоят между Вязьмою и Дорогобужем, а в коем месте, и сколько с ними людей и пойдут ли куда, про то не слыхали. А с гетманом с Тимошкою Рандаренком, с которым они были, черкас 10000 человек, а, опричь черкас, иных никаких людей нет; да с Тимошкою же Рандаренком наряд черкасский, который наряд привезли они с собою из черкасских городов, 10 пушек больших и малых полковых. А слышали они от своего черкасскаго гетмана, что король не велел им ни к которым городом приступать, и сел и деревень жечь, а хочет-де король с государем мириться, а на чем мириться, того не ведают. Да Алешка же сказал: государевым людем, которые остались под Смоленском в остроге после Михаилова отходу Шеина, велел король давать корм и приставлены к ним для береженья немцы, и похолков и черкас к ним в острог не пущают, чтобы над ними дурна какого не делали, и ружья король у тех людей не велел имать, а емлют ружье, которые помирают; и в Смоленске государевым людем из острогу, который обможется, ходить повольно. А из Дорогобужа-де воевода пашенных мужиков с женами и с детьми выслал из города, и король-де велел им жить в старых своих местех, где кто живал, и заказ литовским людем крепкой учинен, чтоб им никакого насильства не делали. С турским и с шведы у литовских людей мир ли, или война будет, того не ведают.

И марта в 26 день, по государеву указу, окольничий Василий Гаврилович Коробьин да дьяк Григорий Ларионов тех черкас у пытки роспрашивали и пытать велели. А с пытки черкасы сказали, что пришло под Смоленск к королю черкас 10000 чел., и из них под Смоленском побито и померло, также и в Дорогобужском уезде померло с 3000, а осталось их с 7000 и в них многие больны, а конных ныне с черкасским гетманом с Тимошкою с 4000, а достальные пеши, а наряду с ними 10 пушек; а к Колуге и к иным городом до королевскаго веленья им не приходить, а к городом ни к которым король приступать им не велел, чтоб людей не тратить. А про короля с пытки говорили: слышали они, что идти ему под Белую, а пошел ли король из-под Смоленска под Белую, и много ль с ним людей и наряду будет, того не ведают. И пытаны черкасы накрепко, говорили тоже.

Помета: «142 года марта в 28 день. Государь, Слушав, указал: тех черкас сослать в понизовые городы в тюрьмы и давать корм из тамошних доходов».

Памяти посланы в Казанской приказ.

(Москов. ст. столб. № 101, лл. 226—233).