Государю, царю и великому князю Михаилу Федоровичу всея pycии холопи твои Ивашко Дашков, Степанко Пустошкин челом бьют. Марта, государь, в 17 день писал к нам холопем твоим Богдан Чулков из Новгородского уезда из Заонежских погостов, в роспросе де ему подъезщики сказали, что Литовские люди и черкасы поворотилися с Олонца назад и пришли за Онегу в Никольской в Шуйской погост и назад, государь, шли сто двадцать верст. И того же, государь, числа вышли из полону от чсркас два человека Каргопольскаго уезда Устьможского стану крестьянские дети от черкас и в роспросе нам холопем твоим сказали, что Литовские люди с немецкими людми содиначилися, и немецкие де люди к ним пришли с нарядом, а стоят де на Тулмозере, идти де им с нарядом под Белоозеро, и под Кирилов монастырь и под Каргопол. Да того же, государь, числа писал к нам холопем твоим атаман Томило Антипьев сын Новгородцкого уезда из [107]

Столдуской волости из острожку с волостным крестьянином и с казаком, марта де в 10 день приходили Литовские люди и черкасы изгоном в Шуйскую волость, попа и многих людей крестьян побили, и полоняники де многие от них утекают и в роспросе де сказывают, что черкасы де посылали в Корелу к немецким людем, и по их де ссылке немецкие люди с нарядом воевода Анцмук Михайлов пришел в острожек на Тулмозеро, а немецких де людей с ним двести человек, и черкасы с ними на Тулмозере сошлися и хотят де приходить под Кирилов монастырь, и на Белозеро и в Каргопол. И мы холопи твои по тем вестям писали на Колмогоры, и на Белозеро и на Вологду, чтобы прислали в помочь ратных людей, и но прежнему твоему государеву указу велено мне холопу твоему Ивашку писать на Колмогоры о помочи ратных людей, и я холоп твой, по твоему государеву указу, до Литовские войны писал, и нам холопем твоим ни отколи из городов ратными людми помочи не учинили.

Распросныя речи:

122 года апреля в 8 д. выходцы черкасы Григорей Сташовекой, да Павел Мурачовской да Григорей Яшлыковской сказали: вышли они на государево имя от черкас с Олонца после Олонского побою полторы недели спустя к Корельским казаком в Тюлки от Олонца 90 верст, а были де они все вместе в одном полку и в сотне.

А вестей сказали:

Тому ныне пятая неделя полковник Сидор и черкасы с Олонца пошли в Соломенскую волость, для того, что боятся от государевых людей приходу. А всего де с Сидорком черкас с 300 чел., да пахолков с 200 чел., а лутчие де люди у них все побиты на Олонце, а побито де их больше 1000 чел. А Соломенская де волость от Олонца 30 верст к Кореле прямо.

Да они же слышали, что черкасы говорили меж себя: только де в Соломенских волостях людскаго и конскаго корму не будет, и им в той волости не стоять, а идти под Корелу в Корельския волости и стоять в Корельских волостях до травы, и из под Корелы де идти им в Литву, а проиматься им немецким рубежем на Вифлянты. А ныне де черкасы в Литву не пошли, для того, что государевы люди везде дороги залегли и пройти не мощно, да снеги были велики.

Да они же сказали: перед их выходом за два дни пришли к ним Яковлевы грамоты на Олонец, чтоб они с Олонца шли к нему, Якову, в Новгород, и черкасы де по грамотам Якову Пунтусову отказали, что им в Новгород в осаду не идти, и писали к Якову Пунтусову от себя, чтоб им Яков Пунтусов за их службу, что они ему служили под Тихвиною, велел им лежати в Корельском уезде до травы.

А в Корельском де уезде при них было по деревням на леже немецких людей конных 200 человек, а пеших 100 человек, а с черкасы они в миру, а ведают они про тех немцев, потому что они приходили к ним на Олонец на помочь после бою на Ругодиве, а приходу де тех немецких людей на государевых людей и ни к которому городу не чают, потому что непрямые немцы худые люди Латыши порубежные, и только бы их мочь тягла и Корелы оберегать, не токмо что на государевых людей ходить, а то де они слышали от немецких людей в переговорах: только де придут государевы люди под Корелу, и им де из уезду идти в Корелу и сидеть в осаде; а какие запасы у них в Кореле, есть ли или нет, того он от них не слыхал и прибыльных людей немецкие люди не чают ни отколь. А Барышполец де ныне с черкасы в ряду, а не полковником, потому что его полк весь побили на Олонце.

А про князя Матвея Прозоровского сказали, что он был у полковника у Барышпольца, а после Олонецкаго побою у Барышпольца взял князя Матвея полковник Сидор, а нужи де ему никоторыя нет, ходить за сторожи на просте с человеком с своим; а как де у них после Олонецкаго побою была рада и полковники де и черкасы приговорили, чтоб князя Матвея отдать на сотника на Федку, а чей слывет, того они не ведают, или на полковника на Корнеика. А тот де Федка у них честен и умеет многим языком и преже сего бывал у черкас же в полковниках а взят де он на Олонце, и хотели де черкасы писать на Тихвину к воеводам о розмене. И после де Олонецкаго побою на третий день немецкие люди от Олонца за тридцать верст у Олександрова монастыря взяли в языцех Корельского казака, и он де им сказал, что сотник Федька послан к Москве и черкасы де потому на Тихвину о розмене о князе Матвее не писали; а то они подлинно ведают, что князя Матвея на обмену дадут тотчас. А иных вестей и умышленья, сказали, никотораго не вдаютъ.[108]

Помета: «отписать в городы, чтобы по тем вестем людей посылали и помочь делали».

(Москов. ст. ст. №4, д.4, лл. 42—50,187—188).