Боярин и воевода М. Б. Шеин с товарищами в отписке, полученной в Розряде 11 ноября, доносили: «ноября в 1-й день вышел к нам, бывал московской подьячей, Селиверстко Иванов, а сказал: жил де он в Смоленском уезде в деревне у изменника у Юшки Потёмкина, а вестей никаких тот Селиверстко про литовских людей за собою не сказал, потому что он из Смоленска давно; и мы того Селиверстка послали к тебе, государю, к Москве с Иваном Елизаровым».

Помета: «Роспросить подлинно».

Распросныя речи. А на Москве выходец подьячей Селиверст Иванов в роспросе сказал: сидел он на Москве в Розряде в подьячих лет с 20, и как литовские люди Москву разорили, и его литовские люди захватили в Кремле городе; и как пошли в Литву с Москвы князь Юрий Трубецкой, да Михайло Глебов-Салтыков, да Василий Янов, и его Василий Янов с собою в Литву свез сильно, и был он в Литве в розных местех, жил все у Василья Янова, по Васильеву смерть Янова, 12 лет. И как Василий Янов умер, и его взял к себе сильно Юшко Потемкин и держал его у себя в поместье неволею в Смоленском уезде в селе в Воротышине 8 лет; и ныне он из Смоленскаго уезда из села Воротышина пошел на государево имя и пришел в Дорогобуж к боярину и воеводам, к Михаилу Борисовичу Шеину с товарищи, и боярин Михайло Борисович прислал его ко государю к Москве.

А вестей сказал:

В Смоленску ныне воевода Олександро Госевской, а под воеводою князь Самойло Соколинской, а с ним всяких ратных и тутошных жилецких людей с пол-2000 человек. И в прошлом, в 140-м году, перед Успеньевым днем, как учинилась весть в Смоленску про государевых людей, что идут с Москвы боярин Михайло Борисович Шеин со многою ратью, и Госевской учал у литовских людей из Смоленска прошаться в Литву для сбору под Смоленеск ратных людей, что он тотчас, безмешканья, сберет людей с четырех городов [413] для помочи: из Менска, из Могилева, из Орши, из Мстислава; и ему де литовские люди в Смоленску отказали, что он им манит, что всегда хочет сам цел быти, чтоб он с ними сидел в осаде, а жену де его отпустили из Смоленска до вестей, как про государевых людей ведома не было.

Да он же Селиверст слышал в розговоре от литовских и от русских людей: как государевы люди придут под Смоленеск, и у них учинится рознь, половина хотят сидеть, а иные хотят сдаться; да чаят того, как придут государевы люди под Смоленеск, все будут единомышленно, потому что ныне в Литве меж Польши и Литвы рознь, Польшею выбирают на королевство королевича Казимира, а Литва и Белорусцы и черкасы выбирают на королевство королевича Владислава, и в том у них чаятъ большия розни.

А Смоленскаго де уезду всякие уездные люди государю добра хотят и прямят, которые литовские люди к ним приезжают в села и в деревни, и они тех литовских людей, имав, приводят в полки к боярину, к Михаилу Борисовичу Шеину, а о чем им боярин прикажет о людских и о конских кормех, и из Смоленскаго уезду уездные всякие люди людские и конские кормы везут в полки безпрестани.

А больщой де съезд польским и литовским людем в Варшаве для королевскаго обиранья; а Юшка де Потемкин, да с ним хорунжий Корнильский, послан из Смоленска в Варшаву для королевского же обиранья.

Да как де Госевскаго из Смоленска не выпустили, и Госевской де в Смоленску литовским и русским и всяким людем говорил: будет у которых есть запас, тот бы и оставался в осаде, а у которых мочи не будет, что в осаде сидеть, и они из Смоленска шли вон, где хто хочет.

(Москов. ст. столб. № 85, лл. 24—29).