Путивльские воеводы, Андрей Литвинов-Мосальский да Игнатий Уваров, в отписке, полученной в Розряде 5 ноября, доносили: «октября в 23 д. приехал в Путивль на твое государево имя литвин, в роспросе сказался—запорожский казак Ивашка Павлов, а жил де он в городе в Черкасех. А вестей он, Ивашка, сказал нам: гетман де черкасской, Андрей Деденко, живет в городе Черкасех, а сбору де черкасом при нем нет; а разсказанья де ему, гетману, по ся мест не было, чтобы войску куда идти и на которую украйну. А короля [410] де по ся место на королевство не обирали, и поляки де хотят на королевство Казимира, а литва де хочет на королевство Владислава; а которые де поляки стояли в собранье на Оринином поле и под Львовом у Глинянаго, и они де пошли в Польшу, и воевода де киевский, Кишкеевич, с людьми пошел в Польшу же, а с ним де три тысячи, а хотят де они поляки приходить на литву и на черкас, чтоб им посадить на королевство Казимира и христианская бы вера разорить. И к гетману де, к Андрею Деденку, съезжались в раду полковники и товарство письменные черкасы, а унейщиков де черкас же к себе в раду не пустили; а говорили де в раде: будет де поляки посадят на королевство Казимира и христианскую веру учнут разорять, и они де хотят бить челом тебе, государю, чтобы их ты, государь, принял под свою государеву руку и христианской бы веры и их поляком не выдал, а они де, черкасы, хотят застать от Киева по Днепру до устья и с поляки биться, чтоб им не дать христианской веры разорить. А другой де гетман кошевой, Калинник, пошел за пороги, а с ним де пошло черкас две тысячи, а идти де им на поле под Крым для языков. А Радивил де и литовские люди пишут к черкасскому гетману и ко всем черкасом, чтоб де они им помогали, с ними против поляков за веру стояли, а посадить бы де на королевство им Владислава. А князь де Вишневецкой в Лубнах и хотел де идти, собрався, на Муравской шлях, а для де чего хотел идти, того он, Ивашка, не ведает, а хочет де зимовать на украине в своих городех. И мы, роспрося его, переездчика, и приведши ко кресту и дав ему до Москвы в дорогу корм и подводы, послали к Москве с детьми боярскими, с Семеном Золотаревым да с Борисом Литвиновым, а велели им отписку подати и с тем переездчиком явитися в Розряде дьяком, думному Ивану Гавреневу да Михаилу Данилову.

А на Москве черкашенин Иван Павлов в роспросе сказался родиною города Черкас, запорожскаго казака сын, а учал служить с черкасы тому двенадцать лет, и в Запорогах бывал; и тому три года, как черкасы выбрали его в пушкари. И в 140 г., после Покрова Св. Богородицы, из Запорог вышел он и жил в городе Черкасех же, а на государево имя поехал он из Черкас же, тому ныне, ноября в 5 д., три недели минуло, и выехал в Путивль и в Путивле был один день и, роспрося его, воеводы отпустили ко государю к Москве.

А вестей сказал: королевичи Владислав и Казимир в Варшаве, а на королевство не обран никто, потому поляки хотят на королевство Казимира, а стоят за Казимира гетман Конецпольский с поляки; и пошел гетман Конецпольский, а с ним поляков семь тысяч человек, для королевскаго обиранья в Варшаву в нынешнем, в 141 году, после Покрова Пр. Богородицы.

А Радивил, гетман литовский, а с ним литва, белорусцы, хотят на королевство большаго королевича, Владислава, а стоит де Радивил в Вильне, а сколько с ним людей, про то он не слыхал.

А тому недель с двенадцать, шведский король прислал к черкасскому гетману, к Кулаге, с пахолком лист, чтоб черкасы шли к нему и приняли бы его на польское королевство, а он их пожалует; и черкасы ему отказали, что они от крестьянския веры отступить не хотят. А кто именем с листом к черкасом от шведа присылан, про то он не ведает. А стоит швед ныне за Краковым, а людей с ним восемьдесят тысяч человек, и только де его, шведа, на польское и на литовское королевство не примут, и ему де с поляки и с литвою биться, про то он подлинно слышал в раде у черкас. И после той присылки в нынешнем, в 141 г., перед Рождеством Пр. Богородицы, собрався черкасы на поле у Маслова стану, прежняго черкасскаго гетмана Кулагу с гетманства скинули за то, что он хотел обляшиться к прежним черкасом, которые обляшилися, а прежних черкас, которые отступили в ляцкую веру, 1900 человек. А выбрали черкасы гетмана Андрюшку Деденка. И в нынешнем, в 141 г., после Семена дня вскоре, прислан из Польши от гетмана Конецпольскаго пан Белинской к тому черкасскому гетману, к Андрюшке к Деденку, с гроши, а присланы черкасом гроши и розданы шести тысячам человеком: гетману, Андрюшке Деденку, триста золотых, по десять алтын золотой, полковникам пяти человеком, судьям двум человеком, есаулам двум же человеком по сто пятидесяти золотых, пушкарем двадцати пяти человеком по двадцать семь золотых с полузолотым, русских денег по восемь рублей с четью человеку; и взяв черкасы гроши, разошлися по своим городом. А гетман же черкасской, который оставается у [411] черкас в Запорогах на куренях, Калинник, а с ним две тысячи черкас, взяв гроши, пошли в Запороги по прежнему. А гетман же Андрюшка Деденко, собрався с черкасы в городе в Корсуни, хотели идти оба гетмана в Крым для добычи. И за три дня до Покрова Пречистыя приехал к ним, черкасом, в Корсунь от Радивила и от киевскаго митрополита Исайи пахолок, Андреяш Зеленский, с листами, что поляки сбираются в Польшу, а хотят обрат на королевство Казимира; а собралося поляков в Варшаву с гетманом Конецпольским семь тысяч человек, с Кишкеевичем, с воеводою Киевским, три тысячи человек, и обрав Казимира на королевство, хотят ляцкую веру учинить во всех белорусских городех. И собралося в Корсуни черкас с гетманом, с Андрюшею Деденком, с две тысячи человек, а были из городов лучшие люди: от Белыя церкви полковник Дацко, а с Чегрина полковник Тараска, из Корсуня полковник Миско Пивоваренков, из Переяславля полковник Олихвер, из Лубен полковник Лавринко, из Черкас войсковой судья Яцына, из Жолнина войсковой же судья Гиря, из Киева сотник Кизым и из всех городов, и приговорили в раде, что им от крестьянския веры не отступить, будет на них ляхи наступят, а их мочи не будет, и им бить челом государю, царю и великому князю Михаилу Федоровичу всеа русии, чтоб государь их пожаловал, велел принять под свою государскую руку, а они, белорусцы и черкасы, учнут за свою веру стоять по Днепр. А он, Ивашка, в той раде был же. Да и киевский митрополит Исайя им, черкасом, о том говорил, чтоб они от крестьянския веры не отступали, а он, митрополит, за них, за белорусцев, учнет бить челом и писать ко государю... и к отцу его государеву... чтоб они, государи, их, белорусцов и черкас, пожаловали, велели принять под свою государскую руку, и по его де прошенью государь и св. государь патриарх их пожалуют, под свою государскую руку примут и веры их не дадут нарушить; потому в раде и приговорили, что бить челом государю. А унейщиков черкас, которые отступили в ляцкую веру, в ту раду черкасы не пустили ни одного человека, чтоб они про их думу не ведали.

Сей же осени перед Покровом приехал из Вишневца князь Еремей Вишневецкий в черкасские городы, в Пирятин да в Лубны, чтоб ему, собрався с черкасы, идти на поле под татарския сакмы для добычи, и черкасы его не послушали, с ним не пошли.

А иных никаких вестей не ведает.

(Москов. ст. столб. № 79, лл. 358—372).