Государю, царю и великому князю Михаилу Феодоровичу всея Русии холопи твои Петрушко Вронской, Моисейко Глебов, Васка Ларивонов челом бьют. В нынешнем, государь, в 122 году декабря в 8 день в приход польских и литовских людей и черкас и в приступ к Колмогорскому острогу приехали из Литовских полков в Колмогорской острог на твое государево, царево и великаго князя Михаила Федоровича всея Русии имя черкасы: Александр Степанов, да Ондрюшк Петров, да лях Станислав Есинский да из полону вышли Белозерской помещик немчин Индрик Смит, да Гаврилко Семенов сын Малеванова Новгородец, да казаки: Куземка Фалалеев, Трепка Мартемьянов, Смирка Иванов, Кирилко Парфенов, Феонка Павлов, Михалко Савельев, да Стафейко прозвище Буянко. И мы холопи твои тех выходцев черкас и казаков Куземку Фалалеева с товарищи роспрашивали про воровских людей умышление; а что, государь, нам холопем твоим черкасы и казаки в роспросе сказали, и мы, государь, те их роспросныя речи послали к тебе ко государю к Москве с сотником стрелецким с Денисом Золотаревым да с Вологодским с сыном боярским с Михаилом с Волоцким.

Помета: «Чтена».

Распросные речи. 122 года декабря — прибежал в Архангельской город князь Тимофей княжь Иванов сын Оболенский.

В роспросе сказал: взяли де его в полон на Тихвине Литовские люди и черкасы, как взяли немцы Царицын монастырь, и был у пана в пахолках, а из-под Тихвины пошли на Двину воевати, сказали Литовским людем и черкасом, места великие, посады на семи верстах, а людей ратных в сборе нет, и из под Тихвины идучи стояли на Вытерге, дожидались зимнего пути и, дождавшись зимнего пути, пошли в Андому, и в Андоме приступали к острожку и под острожком побили Литовских людей и черкас человек со сто, а из Андомы идти де было им Литовским людям и черкасом под Каргополь, и в Каргополе де взяли у них те языков, и они де по тем языком к Каргополю не пошли, а пошли прямо на Двину; и как пришли под Колмогорской острог, и к острогу приступали, и под Колмогорским острогом Литовских людей и черкас побили многих, да убили полковника Сидорка, а из под Андомского острога пошли к Архангельскому городу, и к Архангельскому городу не приступали затем, что анбары и гостиные дворы зажжены, а хотят под Архангельским городом стоять четыре дня и итти в Никольской Корельской монастырь, и в Ненокоцкое, и в Унское усолья и на Онежское устье и итти в Новгород к Якову Пунтусову, а, идучи, хотят приступать к Каргополю, а из под Колмогорского острогу пошел из черкасских полков назад вверх по Двине и на Вагу сотник Фешко, а с ним пошло Литвы и черкас двести человек и сходиться де им всем вместе под Каргополем же. А велел де Литовским людям и черкасом идти на Двину и к Архангельскому городу Яков Пунтусов и давал де Яков в Новегороде [91] Литовским людем и черкасом сукна, и камки и деньги и велел им быть к себе назад в Новгород, а Литовских людей и черкас две тысячи на Двину у них пришли, и полковники Барышполец да был Сидорко, и в Сидорково место выбран в полковники черкашенин Островской.

Да декабря же в 14 день прибежал от черкас в Архангельск город крестьянин Меншичко Онкундинов. В роспросе сказал: пришли де Литовские люди и черкасы на Вагин остров и стали во многих местах, а его де, Меншичка, поймали в побеге, да с ним брата его Петрушку, да крестьянина же Семена Цыварева, и просят де под них выкупа пятдесят рублей, и они де Меншичко посулили от себя выкупа пятдесят рублей, а его, Меншичка, послали черкасы в Архангельск город по те выкупные деньги за крестным целованьем и велели ему быть к себе из Архангельского города назад на стан тое же ночи; и слышал де он Меншичко у черкас, говорят меж себя, хотят приступать и всяким промыслом на Архангельской город промышлять изгоном.

Да декабря ж в 19 день приехали из подъезду Воложане дети боярские: Василей Скорбеев, да Томило Кочкарев и привели с собой черкашенина Илейку, а взяли де его в Ненокоцком уезде на походе Литовских людей и черкас. И в роспросе черкашенин Илейка сказал: родом Киянин, а был с Литовскими людьми ис черкасы под Тихвиным с сотником с Безпальчим, было де Литовских людей и черкас всех под Тихвиным две тысячи, да немец три тысячи, а пришли те немцы из Ивангорода из за моря, а воевода у них Данило, и под Тихвиным их побили много, а достальные осталися под Тихвиным, да Литовских людей осталося немного, да в Новгороде был полковник Барышполец, да Сидорко, а он де Илейка с ними не был в Новегороде; а Яков де Пунтусов собрал им с миру деньги и давал им, и они взять не захотели, потому что де нас Яков Пунтусов заневолил себе служить, а сукон и камок и ничево у Якова не имали же и пошли из под Тихвины, того он не ведает, куды пошли и на которые места, полковники им того не сказывают; и как отошли от Тихвины верст с двести, и им сказали, что итти на Двину к Колмогорам и к Архангельскому городу, да из под Тихвины идучи, стояли на Вытерге, а с Вытерги пошли в Андому и в Андоме к острогу приступали, и у них под острогом побили и поранили человек со сто, и из Андомы пошли на Двину, а пришед на Колмогоры приступали к острогу со щитами, и от острогу де их и от щитов их отбили и многих Литовских людей и черкас у них побили, а полковника Сидорка ранили; и из под Колмогорскаго острогу пошли к Архангельскому городу, умысля изгоном, чтобы притти в немецкие дворы безвесно и, не допустя к немецким двором, анбары и гостиные дворы зажжены и к городу затем не приступали, а от города итти на Онегу и сходиться с сотником Фешком, который пошел вверх по Двине, и будет де не услышат про русских людей, и им итти в Новегород к Якову Пунтусову, а будет послышат про Московских людей на себя поход, и они хотят проходить около Ивана города на рубеж да в свою землю, а про иную де думу он их не ведает, будет ли у них какая иная дума, или нет; а той де сотник пошел из под Колмогорского острогу назад, а с ним пошло 300 человек литвы и черкас на Вагу. И полковники де учиня раду от острошка пошли прочь на Колмогоры, а говорили полчаном своим, что де им там будет золота, и серебра, и бархатов, и камок и сукон дорогих много, а людей де служилых, мужики им сказывали, мало, всего с пятдесят человек, да и острог де не доделан. А в Каргополь де не пошли, что от них в Каргополь весть пала, а про Засеку сказали, что стоят многие люди. Да и то де они слышали, что одному полковнику Барышполцу приходить приступом к острогу к наугольной башне, что от Двины, в штюрмах и с возы с соломиными с смоляными; а другому полковнику, Сидорку, приходить из за Падрокурьи к Ильинской к приходной башне, а после де того дела итти они хотят к Нову городу или к Зароцкому.

Декабря в 9 день в ночи к 10-му числу вышел из воровских полков от черкас казак, а сказался Москвитин, Троицкого слуги Сергиева монастыря Якова Осипова человек, Смирною зовут Иванов сын, взяли его Литовские люди под Троицею, как приходил Сапега под Троицу, тому семой год, и свели его в Тушино, и из Тушина де казаки свели в Колугу и из Колуги пришел с Борковским в Можайск, из Можайска в Ржеву, изо Ржевы в Великий Новгород, как Пунтусов взял Великий Новгород, а из Новгорода к Москве с Леонтием с Бутурлиным да с Васильем, а чей словет, того не помнит, и с Москвы де как пошел [92] князь Семен Прозоровский с товарищы, и он был в Иванове станице Олексеева в казаках, и взяли его воры под Тихвиным.

А вестей сказал, что у воровских людей ныне декабря в 9 день было коло, а присягали все на том, что им всем под Колмогорским острогом, будет не возмут, помереть, и сделали де приступных хитростей шестнадцать штурм, да шестнадцать возов соломы и бересты обливали смолою, да веники обливали смолою, да салом, а делали де штюрмы и возы готовили по две штюрмы да по два воза с сотни; а полковник болшой у них Барышполец, ясаул Марко Поздьяков черкашенин, да Вишенской, а Сидорка де оставили, что он за Падрокурьею ранен на бою по ноге в колено, а всех де их человек с шестьсот, а бойца человек с триста, и тем де быть по сторонам от штюрм и от возов в отводе, чтоб не отдать штюрм и возов отнимать, а триста человек с малыми булгаки, а иные в саадаках мелше пахолки оставить их в полку, чтоб люднее казалось, а штюрмы де делали и избы разбирали сажени по три и по четыре лес болшой, да у них же ноугородских татар пять человек, Иван Минин с товарищи, а имя товарищей их не ведает, да у них же пять человек немец Ноугородских сидельцов; а будет им в первом приступе не удастся, и им отходить прочь и поставить людей в отводе, а самим побыть день или два, а нажидать на себя людей из острогу или которые пойдут за ними шляху смотреть, и им тех людей имати и приходить к острогу изгоном, да у них же де в полону князь Матвей Прозоровские, а в ночи де куют, а в дни на походе на лошади ноги подвязывают.

Toe же ночи в 10 часу вышел из воровских полков черкашенин, сказал, зовут его Александром Степанов, сын Белозерковец из за Киева Сидорова полку Федоровы станицы Носова; а вестей сказал, что воры черкасы хотят приходить к Колмогорскому острогу с штурмами приступом сей ночи, а всех де их нынеча тысяча двести человек, а бойцев от ратных людей триста человек с долгими пищальми на Литовских бахматах, а у иных булгаки малые, а иные в саадаках. А стояли они под Тихвиным в Петров пост; черкас было полтретьи тысячи, нмец было и с солдаты черными людьми с три тысячи человек, да с князем Иваном Одоевским дворян и детей боярских триста человек, и князя Ивана государевы люди ранили, и как пришла осень и кормов у них не стало, и они с немцы розстались и пошли по Каргопольской уезд на Вытегру, а водили их от волости до волости мужики и торговые люди, где кого сведут, и в Андоме приходили под острожек Богдана Чулкова, и их под острожком ранили человек триста да убили человек с пятдесят; и как де пришли в Турчасово, а хотели идти под Суму, и Турчасовцы им сказали, что на Колмогорах три посадцы, а крепости нет, и взяли они купецкаго человека для провожанья, и вел их до Емецково, а на Емецком взяли мужика, а Турчасовца отпустили.

Декабря в 10 день выехал черкашенин, сказал, зовут его Ондреем Петров сын Киевлянин Сидорова полку Туриновы станицы; а вестей сказал, что их воровские люди хотят итти от Колмогор прочь, а съезжались на думу их сотники, куды де итти, а он того не ведает, а спрашивал, де он своего сотника, куды им итти: первым ли шляхом сверху, или иным, и сотник ему Турин сказал, что им итти к морю вниз по правой руке к Данску или к Новгороду к Якову Пунтусову. А всяких де людей черкас и русских людей с пахолки с тысячу двсти человек; да у них же в том же числе донцов казаков человек со сто, да Новгородских татар человек с тридцать, да нмец три человека Новгородских сидельцов.

Того же дни вышел лях, сказал зовут его Станислав Есинский; а вестей сказал: воры де их и черкасы хотели приступать с приметы к острогу и, убоявся, пошли прочь, а хотят итти Муравским шляхом на Лихвин, или к морю к Данскому, или к великому Новгороду.

Того же дни вышел казак, сказался Васильевы станицы Булатова Кирилко прозвище Чулков Парфеньев сын, а взят под Тихвиным. А вестей сказал, что воры и черкасы идут от Колмогорскаго острогу прочь, а говорил полковник Барышполец, что им итти вверх Двиною, а казаков де у них русских человек с десять, а взяты в полон под Тихвиною, а воров, черкас и с пахолки тысячи с полторы, а бойца с тысячу.

Декабря в 11 день вышел из воровских полков от черкас в третьем часу ночи, зовут его Офонка Павлов сын Григорьевы станицы черкашенина; а вестей сказал, что воры и черкасы пошли от Холмогорскаго острогу прочь.

Того же дни вышел из воровских полков от черкас Белозерской помещик Индрик [93] Смит, взяли его Барьшполец да Сидор на Белеозере на Ссуде; а вестей сказал, что воры черкасы пошли к Архангельскому городу.

Того же дни вышел из воровских полков малой и сказал: Михалко зовут Савельев Погорелово городища, а взяли его воровские люди и черкасы.

Того же дни вышел с Матигор из воровских полков казак Васильевы станицы Буйносова, сказал зовут его Стахейко прозвище Буянко, взят под Тихвиным. А вестей сказал: воры черкасы пошли к Архангельскому городу, а будет под городом им не удастся, и им идти под Сумский острог.

Генваря в 14 день привел в розряд перед князя Петра Ивановича Пронскаго, да передъ Моисея Федоровича Глебова да перед дьяка Василья Ларивонова Соловецкаго монастыря слуга Олешка Иванов малова, а сказал: остался де тот малой от Литовских людей и черкас в Поморье на Луде в деревне. А в роспросе тот малой сказал: зовут его Гаврилком Новгородскаго помещика Семенов сын Молеванова, взяли ево Литовские люди и черкасы на дому у себя в Обонежской пятине и остался де от черкас в Поморье на Луде, а того не ведает, куды пошли Литовские люди и черкасы, а был у Литвы в пахолках.

...А в распросе сказался, родом Болховитин казак, Куземкою зовут Фалелеев молодого Щербака станицы, и по государеву указу послал он с Москвы с воеводою с Исаем Сунбуловым на Тихвину к столнику и воеводам ко князю Семену Прозоровскому, да к Леонтею Вельяминову на проход на Тихвин на выручку. И Исая де на проходе немецкие и Литовские люди погромили, а его взяли в полон черкасы в полк к полковникам к Барышпольцу, да к Сидорку, а чей словет, того не ведает, и его де взял черкашенин Федотко Шебенков на свое имя. А как де они пошли из под Тихвины, и в те поры их было дельнаго люду с полторы тысячи, и они де пришли в Новгородчину Обонежские пятины в волость в Андому, а, пришед, приступали к острогу Богдана Чулкова с штюрмами, поставя клетки на сани; и под тем де острожком убили у них и ранили двести человек.

(Москов. ст. столб. № 4, лл. 99—100,82—95).