Севский воевода Михаил Еропкин в отписке, полученной в Розряде 29 марта, доносил: «марта в 15 д. переехал на твое государево... имя в Севеск из Новагородка-Северскаго литвин, а в роспросе мне тот литвин сказался: Яном зовут, Заблоцкой, родом шляхтич, города Каменска, от Варшавы двадцать верст, а из Каменска де приехав он пожил в Новегородке-Северском с полгода в казацкой службе. А вестей тот литвин сказал: слышал де он, Ян, в Новгородке-Северском от урядника, от Яна Куницкаго, что пошли к [349] тебе, государю..., к Москве три посла цесарской земли, посол с товарищи, да с теми же послами вместе пошел тайно четвертый посол литовской, за цесарскаго посла место, проведывать всяких московских вестей; а для чего к тебе, государю, те послы пошли и кто они имены, того де он, Ян, подлинно не ведает, и что де от тех послов вестно будет королевичу и панству, по тому де смотря королевич и панство приговорят против твоих государевых ратных людей биться, или вперед премирье положить. Да в нынешнем, в 140 г., в порубежные в литовские во все городы присылал королевич дважды комисаров своих досматривать и емечать украинных литовских порубежных городов, каковы городы крепостми, и сколь людны городовыми жилецкими всякими и уездными людьми и есть ли за что за те украинные порубежные городы биться и стоять. Да и про то де он, Ян, ведает, что изо всех из литовских украинных городов шляхты и поляки поехали в Польшу к королю на сойму, а о чем де сойм будет, того де он, Ян, не ведает. Да Ян же Заблоцкой сказал, что в польской земле отъ волошскаго рубежа было трясенье земли в нынешнем, в 140 г., в Филипов пост и провалилася де земля на сорок верст, город и с уездными селы и с деревнями, а которой де именем город, того де он подлинно не ведает». Приведя Заблоцкаго ко кресту, воевода послал его в Москву, в Розряд.

Распросныя речи в Розряде. 140 г. марта в 29 д. писал к государю... из Севска воевода Михаил Еропкин и прислал выезжаго поляка Яна Заболоцкаго. А на Москве Ян Заболоцкой в роспросе сказался поляк, Каменецкаго повету; отец де его служил королю с именья и отца его не стало, тому шестой год, а отца его в именьи остался брат его большой Петр, а он де при отце своем учал служить ксенжу литовскому Радивилу и был у него два года, да королевичеву дворянину пану Николаю Корсаку служил шесть лет, да в Полоцком повете служил пану Петру Удельскому пол-четыре года, да в Новегородке-Северском служил пану капитану Новгородскому Николаю Куницкому полгода. И тому де ныне пол-три недели, убил он до смерти на поединке товарища своего Станислава Орловскаго и покиня животы свои, бояся смертныя казны, на посаде скинул с коня пана Волка и на его коне побежал к рубежу, и за ним гнали литовских людей четыре человека двадцать верст, а он от них бежал в стрельбище, и как он ушел на государеву землю и они воротилися, и приехал он в Севеск, тому вчера, марта в 28 д., в середу минуло две недели и в Севску был три дня, а из Севска послан к государю к Москве.

А вестей сказал: до его поезду на Русь за три дня, приехал от королевича из Варшавы в Новгородок к капитану к Куницкому с листом татарин, имя ему не помнит, и Куницкой тот лист велел честь перед всеми панами, и он де, Ян, тот лист слышал же. И в листу писано, что король и королевич в Варшаве на сойме, а почался сойм на середо-крестной недели, и они б, паны Новгородскаго повету, выбрали панов добрых двух человек и послали на сойм, а о чем будет сойм, про то не слыхал. И того же дня выбраны и посланы на сойм Станислав Осинский да Марович, а имени ему не помнит. Да в королевичеве же листу писано, что идет на них гнев Божий, не токмо что от людей, за Польшею, в котором месте, того не написано, тряслася земля на двадцать четыре мили, по-русски на 120 верст, и город со всем уездом и с лесами с землею смешало. Да к Куницкому же писано, чтоб он Новгородок крепил, и Куницкой де город новый делает и хлеб в город ввозили и сыпали в ямы. Да как четчи королевский лист паны розошлися, и к Куницкому из другия избы пришла его панья и заставили коморника своего, пана Станислава Рудницкаго, королевский лист тайно честь, а они де, похолки, стояли у дверей и слышали в листу, что с цесарским послом послан был к Москве от литовскаго короля литовской посол тайно, а о чем было послан, того не слыхали; да и коморник, который лист чел, те же речи им сказывал, а больше того им не сказал, и где те ныне послы, того не ведает.

Да сей осени перед Филиповым заговеньем воевали у них крымские татары около Лубни за Киевом и полону взяли с двести человек, и тот полон увели; а много ли татар приходило и с кем именем с царевичи или с мурзами, про то не слыхал.

Да слышал он от панов в розговоре, что стоят литовских людей в сборе под Вильною 4.000 чел., а для чего стоят и где им идти, того не ведает, а опричь тех людей в сборе люди есть ли, того не ведает же. В Новегородке прибыльных людей нет, а осада [350] росписана тутошними людьми: шляхтичей и с похолки, конных и пеших, 300 чел., гайдуков 30 чел., посадских литовских и русских мужиков 500 чел., хлеба всякаго в ямах: ржи, овса и гречи семьсот четьи, а доведется Новгородская четь Московской в 2 чети. Церкви русския в порубежных во всех городех были запечатаны, и как де учали русские люди советовать, а хотели идти многие на государеву сторону, и сей де зимы в великой мясоед Смоленский архиепискуп, имени ему не ведает, те русския церкви роспечатал и попом и всяким людем приказывал, чтоб они по прежнему были в своей русской вере.

А иных никаких вестей не ведает и не слыхал.

(Москов. ст. столб. № 83, частн. № 10, лл. 143-154).