«Выезжие гречане, выехали на государево, царево и великаго князя Михаила Федоровича всеа русии имя служить: Федор Юрьев, Иван Юрьев сын Колфин, Юрий Константинов, Григорий Юрьев сын Мисирский, Леонтий Дмитриев; да гречанин же Мануил Иванов приехал к государю и к великому государю, св. патриарху Филарету Никитичу Московскому и всеа русии бити челом о милостыне. И на Москве те гречане роспрашиваны порознь:

Федор Юрьев сказался родом Македонянин, служивый человек, а имал у царя по десять алтын на день; и турки де хотели его мусульманить, и он де, не хотя быть в мусульманской вере, сговоряся с товарищи своими, с гречаны, поехал из Царягорода на государево имя служить в нынешнем, в 139 г., в великий пост, и ехали из Царягорода на Мултянскую землю, да на Волохи, да на Литовские городы: на Могилев, на Киев, да на Прилуки, и Прилуцкий державец, не хотя их пропустить, и держал у себя их три дня и их де испечаловал митрополит Радужской, что едет ко государю для милостыни, а ныне он в Путивле; и тот де урядник, взяв с них золотых и платье на 150 руб., и их отпустил. А из Прилук пришел в Путивль, тому ныне третья неделя, а из Путивля воеводы отпустили его ко государю к Москве, с товарищи его вместе.

Иван Юрьев сын Колфин в роспросе сказался родом Царегородец, отец де его каменьщик, делает палаты, и ныне в Царьгороде, а дают де отцу его поденнаго корму по полтине на день; а он де с отцом своим не был, что каменнаго дела не умеетъ делать, а ему де для отца его службы давано поденнаго корму по полуполтине на день. И ныне де он из Царягорода поехал на государево имя в нынешнем, в 139 г., в великий пост, с товарищи вместе, для того что его турские люди хотели мусульманить.

Юрий Константинов в роспросе сказался города Яни, служиваго отца сын; отец де его служил из поместья и в 138 г. отца его не стало, и турской де царь то отца его поместье велел отдати Синали-паше, а его де, Юрья, велел мусульманить, и он, не хотя быть в мусульмановой вере, поехал из Царягорода на государево имя с Федором Юрьевым с товарищи вместе.

Григорий Юрьев сын Мисирский в роспросе сказался родом города Костория из за Селуня, отец его бывал у царя в сокольникех, и отца его не стало тому лет с пять, и после отца своего из Костория пришел в Царьгород и служил царю в сокольниках же и, тому лет с шесть, женился он на гречанке и имал у турскаго царя поденнаго корму по две гривны на день. И, тому де ныне третий год, велено Абазу-паше быти на воеводстве в городе в Босне-Сарае над Дунаем к цесарскому рубежу, и он, Григорий, из Царягорода поехал с тем же пашою в Босну и, тому три года, тот паша в Босне его мусульманил и жил он у него во дворе полдва года, служил дворянскую службу и, памятуя де он православную, крестьянскую веру и не хотя быть в мусульманской вере, от того паши побежал в 139 г. перед Дмитриевым днем и к жене де своей из Босны в Царьгород послал грамотку, чтобы она его к себе не ждала, пошла замуж, а он поехал на государево имя и выехал в Мутьянскую землю и в Мутьянской земле жил недель с восемь, а из Мутьянской земли поехал на государево имя и ехал на Волосскую землю и с гречаны, с Федором Юрьевым с товарищи, съехался в Волосской земле и ехали вместе на литовские города, на Киев да на Прилуки, и Прилуцкий де урядник не хотел их отпустить и держал его, Григорья, скована, а товарищи его были за приставы; и их де отпечаловал митрополит Радужской и, взяв с них тот урядник золотых и платья на 150 руб., из Прилук его отпустил с товарищи вместе и они вышли в Путивль, тому ныне три недели, и в Путивле [341] воеводы, роспрося их, послали ко государю к Москве.

И Федор Юрьев с товарищи вестей сказали: как они были в Царьгороде, и при них государевы послы у турскаго царя были на отпуске и к государю отпущены, тому четыре месяца, и чеуш ко государю отпущен с ними же; а кто именем чеуш, того не упомнят. Против Кизильбаш стоит Острог-паша, а в котором месте стоит и сколько с ним людей, того не ведают. А в 138 г. летом турские люди у Кизильбашскаго поимали было около Вавилона пригородки и села многие, а имен пригородкам не ведают. А ныне, как они были в Царьгороде, слышали от басурман, что сего лета Кизильбаши побили многих турских людей, а сколько числом турских людей побили, про то не слыхали. В литовской земле, едучи ко государю, слышали, что крымские татарове литовскую землю воюют, а в которых местех и многие ль люди татарове, про то не слыхали, что языка литовскаго не знают. А иных никаких вестей не ведают и не слыхали.

Леонтий Дмитриев сказался с Белаго моря, города Янина, служиваго отца сын; отец де его был у Веницейскаго короля в городе въ Кофосе сотником и как де отца его не стало, тому года с два, и турские де люди хотели его, Левонтья, посадить в тюрьму, а называли его изменником, потому что отец его служил Веницейскому королю, и он де убояс турских людей, из того города Янина побежал в Царьгород, а мать де его осталася в Янине, и в Царьгороде жил он недели с три; и как де отпущен из Царягорода в Молдавскую землю в воеводы Волошанин Моисей Семенов, чей слывет прозвищем, того не ведает, и он де с тем Моисеем поехал в Молдавскую землю и в Молдавской земле служил у него 10 месяцев, а имал де у него жалованья по 5 золотых червонных на месяц, а из Молдавския земли поехал он на государево имя с гречаны, с Григорьем Мисюрским с товарищи, и ехали на Литовскую землю все вместе. Да с ним же де, с Леонтьем, послали из Молдавской земли торговые люди гречане, что торгуют обинными сукны и колпаками, Зотко да Костька и иные их многие товарищи, грамотку к турчаном, к Анастасу да к Федору Алибеевым детем Македонянина, и он де тое грамотку из сумок выронил, а о чем была грамотка, того не ведает, а взял де он тое грамотку потому, что тех турчан знал в Царьгороде, а опричь того иных листов с ними не было, а вестей никаких не ведает и не слыхал, что он из Царьгорода давно.

(Москов. ст. столб. № 75, лл. 8—20).