Лебедянский воевода Григорий Хрущов в отписке, полученной в Розряде 11 июля, доносил: «июня в 28 день прислана на Лебедянь ко мне твоя государева грамота, а в ней написано: в нынешнем 137 г. июня в 6 день писал к тебе, государю, с Лебедяни стрелецкой и казачий голова Василий Павлов, по твоему государеву указу велено ему лебедянских стрельцов и казаков, их братью и племянников, и бобылей, и захребетников и подсуседников ведать во всем по твоему государеву наказу, и я де в лебедянских стрельцов и казаков, и в их братью, и в племянников, и в бобылей и в подсуседников будто вступаюсь и ведать ему, Василью, ни в чем не велю, и лебедянских стрельцов и казаков бобыли и захребетники, и подсуседники и суседи будто на меня толкут, и мелят и пиво варят; да я ж де лебедянским стрельцом и казаком подписываю челобитныя сам своею рукою, а велю им вина курить, а в твоем государеве наказе, каков дан ему, Василью, написано: Лебедянскимъ стрельцом и казаком вин курить отнюдь не велено, и он де, Василий, приходя в съезжую избу ко мне, говаривал многажды, чтоб я таких челобитен стрельцом и казаком о вине не подписывал, и я будто его лаю всякою лаею, и о том мне велено к тебе, государю, отписать. И стрелецкой голова и казачий Василий Павлов писал о том на меня ложно. Прислана ко мне твоя государева грамота из Стрелецкаго приказа за приписью твоего государева дьяка Ивана Трофимова, а в ней написано: как твоя государева грамота придет, голова Василий Павлов на Лебедянь приедет, и мне велено стрелецкие и [260] казачьи именные списки и судныя дела, вершеныя и невершеныя, взяв у прежняго головы у Абакума Аксентьева, отдать ему Василью Павлову. И по твоей государеве грамоте, взяв у Абакума Аксентьева стрелецкие и казачьи именные списки, и всякия стрелецкия и казачьи судныя дела, вершеныя и невершеныя, отдал ему, Василью; и с тех мест лебедянских стрельцов и казаков во всем ведает, и судит и расправу чинит он, Василий Павлов, а я лебедянских стрельцов и казаков ни в чем не ведаю, и не сужу и расправы им никакой не чиню, и его, Василья, не лаивал, а стрелецких братьев, и племянников, и соседей, и бобылей и подсоседников я толочь, и молоть и пива варить на себя не веливал. А как я по твоему государеву указу прислан на Лебедянь на Иваново место Маслова, и Иван Маслов отдал мне прежних воевод их стрелецких и казачьих братьев, и племянников, и бобылей, и захребетников, и соседей и подсоседников именные списки, почему прежние воеводы их ведали для осады по вестем воинских людей; и я ведал по прежним именным спискам по городу и по острогу росписаны для осаднаго времени. А стрелецкие братья и племянники и казачьи, их соседи и подсоседники и бобыли толкут, и мелят, и дрова возят и пиво варят на него, Василья, и в нынешнее летнее время вино курят. А стрельцом и казаком немногим вино курить по четверику и по полуосмине к празднику, и ко крестином и родителей помянуть я давал, а не на продажу; а на Лебедянь о том твоей государевой заповедной грамоты ко мне не бывало и в наказе у меня о том не написано. А челобитныя я им подписывал для того, чтоб иные не воровали, безъявочно вина не курили; и прежние воеводы им к празднику, и ко крестином и родителей помянуть вино курить им давывали. Да ко мне же прислана твоя государева грамота из Розряда за приписью твоего государева дьяка Михаила Данилова по челобитью твоего ж государева боярина, князя Ивана Борисовича Черкасскаго, крестьянина его села Марьина, Ивана Ефремова сына Юршина, Лебедянскаго кабацкаго откупщика, а в твоей государеве грамоте написано: безъявочно всяким людем никакого питья держать не велено; да мне же велено кабацким откупщиком, где они сведают не явленное питье, на посаде и в Лебедянском уезде верст по десяти и больше, и мне велено посылать на выемку и давать пристава; и тот голова, Василий Павлов, в стрелецкия и в казачьи слобады на выемку приставом с целовальники ездить не велит. Да я ж по твоему государеву указу и по грамотам посылаю в острог и на посад по стрелецкой и по казачьим слободам детей боярских на выемку огней, чтоб в летнее время и в жары изб и мылен не топили и овинов не сушили; и голова Василий Павлов детем боярским по стрелецкой и по казачьим слободам для огней на выемку ходить не велит и выемщиков хочет бить, а со мною за то бранится, хочет ведать мимо твоего государева указу. Да в нынешнем же 137 г. июня в 29 день прислана на Лебедянь ко мне твоя государева грамота из Розряда за приписью твоего государева дьяка Михаила Данилова, а по твоей государеве грамоте велено мне в городе, и в остроге, и по слободам и в Лебедянском уезде крепкой заказ учинить о ворех зажигальщиках, которые зажигали на Москве, и те де воры пошли с Москвы по городом зажигать по слободам, на посадех и по уездом сел и деревень, и где таких воров зажигальщиков в те приметы поимают, и мне тех воров зажигальщиков, роспрося, отсылать к тебе, государю, к Москве; и по твоей государевой грамоте я по городу и по острогу ходил, и по острогу, и по воротам и по башням сторожи учинил, и как буду на Угольной башне от Сухой городенки, и та башня подкопана, а подкопал де тое башню дьячок Назарка Кузмин, котораго наняли к голове стрельцы и казаки, а ходит де он под тое башню долга вечера по ночем к голове и от головы. И как я буду у Покровских ворот, и встречу мне пришел стрелецкий и казачий голова Василий Павлов, и учал я ему, Василью, говорить, для чего дьячок подкопал башню и ходит под тое башню по ночам? и Василий Павлов мне сказал: какое де тебе дело до дьячка? и меня лаял: я де тебя ни в чем не слушаю и до дьячка тебе дела нет! И о том я в Стрелецкой приказ писал же. Да в нынешнем же 137 г. июля в 1 день подали мне в съезжей избе изветную челобитную Лебедянцы дети боярские, Данила Ряховской да Федор Булгаков, а в челобитной их писано, чтоб я тое их изветную челобитную послал к тебе, государю, к Москве; и я тое их изветную челобитную, подклея под сию отписку, послал к тебе, государю, к Москве».

Челобитная. «....Бьют челом и извещают Лебедянцы детишко боярские: Федка Булгаков, Данилка Ряховской, Лебедяни города на [261] стрелецкаго и на казачью голову на Василья Павлова. В нынешнем 137 г., по твоему государеву указу и по наказной памяти воеводы Григорья Петровича Хрущова, велено нам въ городе на Лебедяни и на посаде по слободам у всяких людей ведать и беречь от пожара накрепко, чтоб в городе на Лебедяни и на посаде лебедянские служивые и всякие посадские люди во дворех, окроме урочных денъ, изб и мылен не топили и пырынъ на дворе не жгли, и овинов не сушили, чтоб от пожару было береженье; и тот, Василий, нам на посаде по стрелецким и по казачьим слободам ходить и огней вынимать не велит и хочет нас до смерти побить: будет де вы учнете впред в моем приказе огни вымать, и вам де от меня и живым не быть! А которые стрелецкие и казацкие бобыли на него, Василья, толкут, и мелят и вино курят, и он тем бобылям избы топить и вина курить подле дворов и гумен велит курить в летния жары и в великие ветры, а нас хвалится до смерти побить; и каково от того над городом и над посадом дурно учинится от пожара, от его Васильевой угрозы, и нам бы в том от тебя, государя, в казни не быть. А говорит тот Василий, по-хваляясь: «у Григорья де у Киреевскаго на Москве друзей много, и того де я и братьев его упродал и запись де на него и на братьев его взял; и Розряднаго де подъячаго Григорья Ларионова я упродал; а вас де я, что червей, передавлю без государева ведома»! Да он же, Василий, зазвавши к себе на подворье на Велик день Егорьевскаго попа Максима и бил его ослопом и рознасов батоги до полусмерти, и за волосы драл, а тот Максим поп в тот день служил обедню. Да он же, Василий, зазвав к себе Егорьевскаго ж попа Григорья, с попадьею, и велел жене своей его Григорьеву попадью лаять позорною лаею и хотел посадить под пол; а на нас хвалится также всякими умыслы, убойством и продажею. Да он же, Василий, Лебедянскаго уезда Волотовой слободы дву казачьих половинщиков, Безсонова половинщика Благодатскаго Кирюшку Гуся с кореня сгонил, другаго половинщика Астафьева Косарева Тимошку Заколупина с кореня ж сгонил и записи у них крепостныя, почему они с ними на половинах жили, отнял, передрал, а в записях было заряду по тридцати рублев денег на тебя, государя. Да он же, Василий, отпустил в Елецкий уезд из службы стрельца Ваську Меньшаго, взял с него полтора рубля денег; да тот же Василий казака Федота Зацепина с твоей царской службы сгонил, а в его место половинщика его написал и на правеже того Федота бил три недели, чтоб он службы своей поступился половинщику своему, и запись велел дьячку своему Назарку Кузмину на него, Федота, написать у себя на дворе заочно, чтоб ему о том твоем царском жалованьи, о той казачей службе впредь не бить челом. Да он же, Василий, по челобитью Елецкаго уезда Андреева крестьянина Пилюгина Матюшки Фомина упродал Волотовой слободы казака Никиту Кудрявцева, взял с него четыре рубля пошлин, а не с суда, и всего взял на нем правежем семь рублев; а на нас хвалится також гоненьем, и продажею и убойством: только де впредь учнете в мой приказ ходить, огни вымать! Да по его ж Васильеву веленью его Васильевы дети, и люди и деньщики у меня, у Данилка, по его Васильеву веленью, в твоем царском жалованьи, в моей откупной реке, ловят рыбу бродниками и неводками, удами насильством, и рыбников, которые ловят удами с твоего царскаго жалованья, с моей откупной реки, сбивают». Просят их челобитье записать и послать в Москву, к государю.

На обороте: «К сей своей изветной челобитной Лебедянец сынчишка боярской Данилко Ряховской руку приложил». «К сей челобитной Лебедянец Федот Мальцов в Федорово место Булгакова по его веленью руку приложил».

(Москов. ст. столб. № 40, лл. 487—495).