Путивльские воеводы в отписке, поданной в Розряд 27 мая, писали: «В нынешнем 130 году апреля в 29 день прислана твоя государева грамота из Пушкарскаго приказу за приписью дьяка Ивана Софонова, а в твоей государеве грамоте писано с опалою, что в прошлом 129 году апреля в 6 день по твоему государеву указу велено селитряному мастеру Роману Гаврилову за Путивлем, меж Белагорода и Курска, селитра варить и отдавать за долг: Деме Меркульеву, будет уговор был, дать пятьдесят пуд селитры, а Путивльцу Бориску Колесу велети по записи платить пятьсот пуд, а на сторону по заемным новым и старым кабалам и втай, безкабально, опричь его, Бориска, ему, Роману, продавать и отдавать не велено, покамест всю сполна селитру Бориску выплатит, и в твою государеву казну тот Бориска отдаст; да над тем же Бориском и над Романом велено того смотрити, чтоб отнюдь Роман и тот Бориска селитру на сторону не [175] отдавали и не продавали. И в том же 129 году для тое селитры он, Дема, в Путивль приезжал и в съезжую избу принес челобитную, что за тот его долг по уговору своему Роман селитряник тое селитры ему не отдает; и мы Романа селитряника и того Дему Меркульева и Бориска Колеса в съезжей избе перед собою ставили их с очи на очи и про то Романа допрашивали по твоему государеву крестному целованью: уговор у него, Романа, с ним, Демою, был ли, что отдатн за долг ему, Деме, пятьдесят пуд селитры, и Путивльцу Бориску Колесу по записи пятьсот пуд платить есть ли? И Роман селитряник сказал по твоему государеву крестному целованью, что он, Роман, не заимывал у него, Демы, ни единой деньги и в Путивле де он не бывал; а в том де не запираюсь, заплатить де мне та селитра пятьдесят пуд Путивльцу посадскому человеку Павлику Тихонову, имал де я на тое селистру деньги у Павлика, а его де, Демы, и не знаю. И мы и Павлика Тихонова перед собою с ними велели поставить, и Павлик сказал, что запись на него, Романа, взял он, Павлик, в той селитре на одного свое имя, а за тое де селитру дал он ему, Роману, общие деньги свои и Демины. А. у Бориска де Колеса он, Роман, на всю тое селитру деньги имал. И мы Роману селитрянику тое селитру заплатить им всем велели, а они Дема, и Павел, и Бориска Колесо, меж собою и записьми укрепились, кому довелось у него, Романа, селитры взять и та вся селитра на Москве отдать в Пушкарском приказе в твою государеву казну. И на селитряных его варницах мы держали береженье великое: во все лето у него на варницах были дети боярские безотступно, а тот Павлик по договору с Демкою и с Бориском жили с ним, Романом, на варнице для береженья, переменяясь с Бориском с Колесом. И как селитряному варенью минуться, и мы тое селитру велели у него, Романа, на варницех перевесить Путивльцу сыну боярскому Ивану Чуркину и, всыпав в боченки, запечатать; и тое селитру сын боярской Иван Чуркин у него на варницах, переписав, запечатал двести пуд, а запечатав приехал к нам в Путивль для подвод и провожатых, и мы тотчас по тое селитру послали к нему на варницы сына боярского Самойла Онтыкова, а с ним Бориска Колеса да провожатых пятьдесят человек служилых людей. И он, Ромашка, своровал, тое записную селитру всю продал, которая была запечатана, с Павликом Тихоновым, а весил де у него тое записную селитру Белогородским купцом сам Павлик Тихонов, Демы Меркульева и Борисков товарищ, не нашим небереженьем — своим воровством; а как Самойла Онтыков и провожатые с подводами к нему, Роману, приехали, и он де с работники своими хотел многих тут же в селитряной котел в вар пересажать, а тое де записной селитры они у него на варницах не заехали нисколько. А после с варниц он, Ромашка, в Путивль не бывал, съехал с тех своих варниц со всем селитряным заводом, с котлы и со всем статком перевезся в Белгород. И то воровали они, Ромашка да Павлик Тихонов, а нам ныне опала от тебя, государя, не по нашей вине. А варницы его от Путивля верст с двести, а от Белагорода всего за сорок верст, и к нему де из Белагорода приезд для селитры ежедневно; а дети боярские от нас на тех его варницах были безпрестано. И ныне прислана твоя государева грамота, а в ней писано: велети нам ему, Роману, селитру варити но прежнему на прежних варницах, или где он приищет; а для того селитрянаго варенья прислано к нам четыреста рублев с Путивльцем с Иваном Череповым, а сто де рублев ему, Роману, дано на Москве, а ставить ему, Роману, та селитра на Москве и с провозом в твою государеву казну пуд по два рубля, а на нынешнее лето поставить ему тысячу пуд селитры. Да в твоей же государеве грамоте писано: как он, Роман в Путивль приедет, и нам селитру варить ему велети, а с ним послати на варницы сына боярского добра и велети ему быти у него, Романа, на варнице у того селитряного варенья безотступно, чтоб он селитру варил чисту и высушивал насухо, чтоб к ручному делу пригодилось; и над ним велеть того смотрить, чтоб он на сторону селитру не продавал и таем никому неотдавал. А деньги нам велено посылати к сыну боярскому понемногу, смотря по селитряному варенью, сколько селитры пуд сваритъ, за то и деньги дать, а вдруг ему всех денег дати не велено. И мы ныне его, Романа, на варницы отпустили и детей боярских с ним для того селитряного варенья с ним, Романом, послали мая в 14 день. А в Белгород и в Курск к воеводам писали, чтоб в тех городех бирючем велели кликать многажды, чтоб никто у селитряного мастера никоторыми делы селитры не купил и таем не имали, а кто купит, или таем возьмет, и у тех людей дворы и животы [176] имати на тебя, государя, да им же быть в великой опале и в казни. Да в твоей же государеве грамоте писано: будет, что нашим небереженьем и нераденьем тот селитряной мастер Роман учнет селитру на сторону продавать или таем кому отдавать, и нам быть в великой опале; и нам того Романа от его воровства и от селитряной продажи и тайной его отдачи уберечь не уметь, потому что он живет в Путивле душою да телом, а животы все и селитряный завод в Белегороде, и для всяких покупок ездит в Белгород, и к нему из Белгорода и из Курска со всякими товары ездят безпрестани, а в Путивль не ездит во все лето, потому что от Путивля те его варницы верст с двести и больше, а от Белгорода— с сорок. И ныне будет учнет воровать или таем селитру продавать и с приставы за одно, также как и преже сего воровал в Павликом Тихоновым, и нам за далиною и ныне уберечь того не можно».

(Москов. ст. столб. № 11, д. 1, лл. 24—32).