Данковский воевода в отписке от 12 ноября 1621 г. пишет: «в нынешнем 130 году октября в 26 день Данковский стрелец Ермачко Махаев звал к себе праздновать на Дмитриев день Селунскаго полкового казака Кленку Черношеина; и в Данкове боярина Ивана Никитича Романова слободка, а в ней живут дворники, и те дворники пришли к тому стрельцу к Ермачку на двор человек с десять незваны и Данковскаго полкового казака Кленку Черношеина учали бить ослопы пьяны, и тот Кленка, бороняся от себя, ножем зарезал до смерти дворника Кирея Дудоладова. И я того убойцу Кленку посадил в тюрьму до твоего государева указу».

Помета: «Отписать, чтоб поставя всех с очей на очи, роспросил подлинно: каким обычаем сдеялося, и, сыскав всяким сыском, к государю подлинно отписать».

По сей помете послана 17 ноября 1621 года государева грамота воеводе Перфилью Колтовскому, а в ней писано: «и как к тебе ся наша грамота придет, и ты б казака Кленку, выняв из тюрьмы, и боярина нашего Ивана Никитича Романова дворников, которые к тому Ермачку приходили на двор, велел сыскати, а, сыскав, всех велел поставить пред собою и роспросил и про то сыскал подлинно: каким обычаем учинился у них бой и за что Кленка того Кирейка Дудалова зарезал; да кто что в роспросе и в сыску про то убойство скажет, и те роспросныя речи велел написать на список подлинно порознь, да те роспросныя речи прислал к нам к Москве и велел отдать в Розряде дьяком нашим....» В ответе на грамоту получена в Розряде другая отписка Данковскаго воеводы (сохранилось только самое начало), на которой сделана помета:

«Бояре приговорили: велели отписать, велеть убойцу пытать: умышленьем ли зарезал, или неумышленьем, и не бывали ли какие прежние недружбы, да о том отписать».

По сей помете послана грамота воеводе в Данков, а в ней писано: «Писал еси к нам, что октября в 26 день полковой казак Кленка Черношеин боярина Ивана Никитича Романова дворника Кирейка Дудоладова на обеде у стрельца у Ермачка Махаева зарезал ножем до смерти, и ты по нашему указу полкового казака Кленку Черношеина и стрельца Ермачка Махаева и боярина нашего Ивана Никитича Романова старосту и дворников, которые приходили к тому Ермаку, с очей на очи роспрашивал, и стрелец Ермачка Махаев в роспросе сказал, что на праздник на Дмитриев день звал к себе праздновать полкового казака Кленку Черношеина, и после обеда ввечеру пришли незваны боярина Ивана Никитича староста Иван Рыжков да дворники Китай Тоушев с товарищи четыре человека пьяны, а он Ермачка пошел в погреб по питье и без него в те поры Кленка Черношеин зарезал Кирейка Дудоладова неведомо за что. А Кленка Черношеин в роспросе сказал: говорил на беседе у стрельца Ермачка Махаева двора боярина Ивана Никитича Романова Тимоха Бородин, что он нанялся на Тулу с подводою у Тулянина у Якова Берникова, и он, Кленка, с Тимошкою Бородою в разговоре меж себя побранились и Тимошка Борода с товарищи его, Кленку, за то, что он их лает, учали его бить, и Кленка де Черношеин, боронясь от себя, Кирейка Дудоладова зарезал ножем до смерти. А боярина Ивана Никитича Романова староста Иван Рыжков с товарищи сказали те же речи, что и Кленка Черношеин: Кирейка Дудоладов зарезан ножем, боронясь от себя, как его били Тимошка Борода с товарищи. И как к тебе ся наша грамота придет, и ты б убойцу казака Кленку Черношеина в убойстве велел пытать: Кирейка Дудоладова умышленьем ли он зарезал, или неумышленьем, и не было ль у них какие прежние недружбы; да что тебе Кленка Черношеин в роспросе и с пытки скажет, и ты б о том к нам отписал, а отписку велел отдать дьяком нашим...., а казака Кленку Черношеина велел вкинуть в тюрьму до нашего указу».

В ответ на грамоту воевода Данковский от 3 Февраля 130 года прислал две отписки, из коих в первой пишет, что Кленка Черношеин съ пытки говорил те же речи, что и в допросе; а во второй—что в Данкове «мастера» пытать нет, и он, воевода, нанимал для пытки Кленки Черношеина казацкого брата Обаимку.

Помета: «Выписать из обеих отписок в доклад и перечень». [169]

Выписано из Данковских отписок в доклады

130 года ноября в 12 день писал ко государю, царю и великому князю Михаилу Федоровичу всеа pycии из Донкова Перфирей Колтовской: октября в 26 день на Дмитриев день Селунского был на беседе у Данковского стрельца у Ермачка Махаева Данковский полковой казак Кленка Черношеин; да к нему ж де Ермачку пришли на двор пьяны дворники боярина Ивана Никитича Романова шесть человек и учали Данковскаго казака Кленку Черношеина бити ослопы, и тот Кленка, бороняся от себя, зарезал ножем до смерти Кирейка Дудоладова. И он, Перфирей, того Кленку Черношеина посадил в тюрьму до государева указу.

А генваря в 3 день писал ко государю, царю и великому князю Михаилу Федоровичу всеа pycии из Данкова Перфирей Колтовской, что он по государеве грамоте Данковскаго казака Кленку Черношеина, и стрельца Ермачка Махаева и дворников боярина Ивана Никитича Романова, которые на двор приходили пьяны, с очей на очи ставил и их роспрашивал, и стрвлец Ермачко Махаев сказал: на Дмитриев день Селунскаго звал он к себе праздновать полковаго казака Кленку Черношеина, и ввечеру пришли незваны боярина Ивана Никитича Романова дворники, староста Иван Рыжков с товарищи шесть человек пьяны, и он Ермачко пошел в погреб по питье, и без него тот Кленка зарезал того Кирейка Дудолада неведомо за что. А полковой казак Кленка Черношеин сказал, что говорил боярина Ивана Никитича Романова дворник Тимошка Борода, сидючи у стрельца у Ермачка Махаева, что он, Тимошка, нанялся с подводою у Тулянина у Якушка Берникова, и он, Кленка, против Тимошкина слова почал говорить, что его, Кленку, с подводою нанял Тулянин Яков Берников; и тот Тимошка учал его Кленку лаять всякою неподобною лаею, и он, Кленка, тому Тимошке против излаял, и Тимошка с товарищи учали его бить и, боронячись от себя, зарезал Кирейка Дудолада.

Генваря в 8 день послана государева грамота, а велено казака Кленку Черношеина пытать: умышленьем ли он зарезал, или неумышленьем, и не бывало ль у них прежние недружбы; а что с пытки скажет, и те пыточныя речи велено прислать к государю к Москве.

И Февраля в 3 день писал ко государю, царю и великому князю Михаилу Федоровичу всеа русии из Данкова Перфирей Колтовской, что он того убойца казака Кленка Черношеина пытал, и Кленка Черношеин с пытки говорил те же речи, что и в роспросе сказал, и посажен в тюрьму до государева указу.

Приговор: «130 года марта в—день указал государь, говоря с бояры, убойцу, вынув из тюрьмы, бити на козле кнутом и дать на крепкую поруку, чтоб впредь не воровати, а умерлаго долги сыскав на нем же доправить».

По сему приговору в Данков воеводе послана 14 марта 130 г. государева грамота, а в ней писано: «и как к тебе ся наша грамота придет, и ты б того убойца, Данковскаго казака Кленку Черношеина, выняв из тюрьмы и сказав ему вину передо многими людьми, велел бити на козле кнутом, чтоб ему впередъ так неповадно было воровать, ножем резать. А что у отца Кирейкина долгу осталось, и те долги, сыскав, доправить на нем на Кленке Черношеине».

(Москов. ст. столб. № 12, д. 1, лл. 133—151).